Манни Деккер - Демон

Яды делают из крыс-самцов, зеленого чая, рыбы-собаки, зеленых слив, медной ржавчины, мышьяка, испражнений человека и животных. Некоторые яды парализуют, другие убивают мгновенно или создают картину длительной болезни, после которой наступает естественная смерть. Виктор подозревал, что бабушка поставляет яды избранным клиентам, но его это, в общем, не интересовало. Главное, чтобы она научила его фармации — и она учила. А Виктор старательно усваивал все эти знания, в особенности о ядах.

Бабушка Виктора по-настоящему его любила. «Мнения тех, кто нас осуждает, не имеют значения, — сказала она однажды, — ибо мы единственные в своем роде, ты и я. В тебе я нашла другую душу наподобие моей.» Она понимает Виктора, говорила она, так как знает, ч т о старается сделать мир. Он старается раздавить его, как раньше старался раздавить ее. «Твоя боль — в моем сердце,» — молвила она, и у Виктора выступили слезы на глазах, что бывало с ним лишь несколько раз за всю жизнь. Бабушка видела, что он жесток, но никогда не пыталась его переделать. Виктор был ей безгранично предан.

Она была его защитницей. Со временем ее защитником стал он.

* * *

Началось это, когда Виктор, пытаясь как-то слиться с соучениками, сменил свое имя на Фумио Акаси, соединив фамилию матери с именем дальнего японского родственника. В результате на Виктора обрушились оскорбления и смех в школе, и он стал еще более замкнутым и озлобленным. Он очень хотел отомстить миру, который ударил первым.

Удар за удар.

А можно ли рассчитаться с мучителями лучше, чем сломав им шеи, как ломал он шеи птицам и бродячим собакам? Это привело его к изучению каратэ, в дополнение он еще поднимал тяжести, чтобы лучше развились мышцы. Каратэ захватило его с самого начала, как не захватывало ничто и никогда раньше. Со временем идея мести отошла на второй план, целью стало добиться совершенства от тела, не мириться с посредственным исполнением, довести свое искусство каратэ до высшего уровня. Он овладеет этой школой боя также, как его бабушка овладела сверхъестественными силами, и это поставит его над всеми. С тех пор Виктор мало чем другим интересовался.

Каратэ он отдавал весь свой ум, физические силы, весь эмоциональный заряд, а он тоже был немалый. Быстро усвоил, что против более опытных бойцов одной только силы недостаточно. Силу нужно применять правильно, значит, в сочетании с расчетом времени и скоростью. При поднятии тяжестей мышцы привыкают использовать силу медленно, а в каратэ это не так эффективно, как сила, направленная с взрывной скоростью. Он научился концентрировать силу, нанося удары руками и ногами, потом сразу расслаблять мышцы, готовя их для новых действий.

Ритм тоже очень важен, чуть ли не самое важное в бою. Ритм означает контроль. Означает применение силы с нужной скоростью в нужное время. Означает плавный переход тела от одной техники к другой. Никогда в жизни Виктору не встречалось что-либо столь же захватывающее и приносящее такое же удовлетворение как каратэ.

Он стихийно чувствовал мудрость комбинационного боя и сам учился строить серии атак и защитных движений в едином текучем и сильном движении. Но для этого было необходимо думать в ходе боя, осмысленно используя стратегию и тактику, а не ограничивать себя механическими заученными движениями. На каждой тренировке он напоминал себе, что мозг должен работать столь же усердно, как и тело. Бой невозможен без планирования. Необходимы также внезапность и обман.

У большинства бойцов, заметил Виктор, есть плохая привычка: занимаясь только нападением, они обычно не уделяют внимания защите. Не блокировали удары противника, не уходили от них. Если им удавалось нанести удар рукой или ногой, они оставались довольны. Вот он и стал пользоваться ошибками и недостатками других, быстро нанося сильные удары в уязвимые места. Ему тоже доставалось, конечно, а во время тренировок случались неудачные периоды, когда, казалось, все идет не так. Но дух его оставался неукротимым.

Усилия для полнейшего овладения боевым искусством Виктор прилагал чрезвычайные. Он беседовал с различными инструкторами, представлявшими разные стили, дрался с их лучшими учениками. Выступал на многих состязаниях, посещал выставки, собирал книги и статьи о каратэ и вел собственные записи о боях. Когда Виктору исполнилось 15 лет, о нем уже говорили в профессиональных кругах. Но говорили не только хорошее.

Он без труда побеждал мальчиков своего возраста — в додзе или на улице, где угодно. Отточенная техника каратэ, сила и ярость позволили ему запугать всю школу, он даже иногда отнимал деньги у детей. Ни в одном додзе Виктора не допускали к спаррингу с противником его возраста. Только с теми, кто старше, бывало — старше в два раза, набравшихся опыта на турнирах. Полдюжины клубов запретили ему доступ при любых условиях, потому что он нанес увечья нескольким ученикам и никаких признаков раскаяния не проявил. Всем противникам приходилось тяжело, потому что он считал необходимым выиграть каждую встречу.

Никто не сомневался в его способностях бойца. Кое-кто даже предсказывал, что он станет самым молодым в истории всеяпонским чемпионом по каратэ, а это огромное достижение. Обычно так начинается путь всемирно известного инструктора, которого снимают для кино и который пишет учебники. Других же смущало отсутствие у него спортивного духа и смирения. Он слишком упрямый, говорили они. Совсем не гибкий, победа ему нужна любой ценой.

Несгибаемый. Беспощадный. Виктор первый признал бы, что эти слова ему подходят, хотя его и не волновало, что о нем думают окружающие. Чем старше он становился, тем увереннее шел своим путем и не желал подчиняться никому. Однако же ему хотелось найти такой клуб, где можно будет драться в полную силу, показать все, на что он способен.

Такое додзе он отыскал в районе Икэбукуро, это бедный район дешевых деревянных домишек, грязных баров, маленьких круглосуточных кинотеатриков и залов пачинко, где игроки неустанно следят за полетом металлических шариков: выигрыш или проигрыш. Клуб каратэ представлял собой длинную вонючую комнату с бетонными стенами, закопченными окнами, порванными матами и потрескавшимся протекающим потолком. Пахло там пoтом и сыростью и пищей из забегаловки по соседству.

Бойцы в этом додзе были сильные и жестокие. В Токио они считались одними из лучших. В додзе или вне его, правилами они себя не очень стесняли. Победу воспринимали как должное, поражение казалось им нестерпимым. Тренировки проводились в жестоком режиме, часто бывали травмы. Ни в одну организованную систему каратэ этот клуб отщепенцев не входил. Правило фактически действовало одно: выживает сильнейший. А кто не умел себя защитить, того не защищали.

* * *

Бабушка Виктора посоветовала ему не вступать в новое додзе, пока знамения не появятся благоприятные. Она скажет когда. Выберет правильный день для первой тренировки. Новая или полная луна. Разумеется, ничего нельзя сделать, не воззвав сперва к богам, и еще она должна приготовить омамори — талисман, который принесет ему удачу. Ей нужно время об этом подумать. Наконец она остановилась на маленьком парчовом мешочке с белыми шнурком, сделала мешочек сама. Внутрь положила сложенный листок бумаги со словами, которые дадут Виктору силу. Еще вложила кусочек надгробного камня.

У Есано Акаси было для Виктора несколько прозвищ, например Нэдзуми-кодзо, мальчик-крыса, так звали известного вора в девятнадцатом веке, он прославился своими быстрыми молниеносными движениями. Она видела, как внук занимается дома каратэ и ее восхитила стремительность его ударов руками и ногами. Быстрый как крыса, точно. Ее собственный мальчик-крыса.

Исторический Нэдзуми-кодзо, живший в эпоху Токугавы, в конце концов попался, и его казнили. Его могила находится на земле храма «Экко-ин» в Токио. Воры, игроки, мошенники приходят поклониться могиле, зажигают благовония, веря, что это приносит удачу. От надгробного камня отбивают кусочки и уносят как талисманы. Бабушка Виктора вложила такой камень в мешочек, которому предстояло охранять внука в новом додзе в Икэбукуро.

В додзе будет аура, сказала она, поток невидимой силы, взбухающий и опадающий, Виктор должен улавливать, когда поток самый мощный, это поможет ему в боях. Она понимала, что для него бой — это жизнь, а жизнь — это бой. Уникальным среди бойцов делала его воля к победе. Не бывает слишком больших трудностей, сказала она, когда у тебя такая сильная воля.

Виктор ответил, что в каратэ он нашел себя. Бой приводит его в радостное волнение. Ответственность за свою судьбу боец несет на своих плечах. Нужно уметь драться, сказал он бабушке, ибо в этом мире не имеет значения, кто прав и кто неправ. Имеет значение, кто силен. Ни сломанные кости, ни расшатанные зубы, ни растянутые связки не отвадили его от каратэ. В додзе он чувствует себя живым каждую секунду. У него всегда боевая лихорадка. Бабушка кивнула. Ей нетрудно было его понять.

А понимая, она настояла, чтобы он тренировался среди мертвых три ночи подряд. «Приди на кладбище в полночь и оставайся до утра, — сказала она. — Тренируйся один и следи, чтобы тебя никто не увидел. Выбери место вблизи гробницы недавно умершего, там аура сильнее, так как человек еще недалеко ушел от страны живых.»

Те, кого похоронили не так давно, обычно очень злятся, продолжала она. Часто у них смерть наступает внезапно, они к ней не готовы, в них бушуют сильные чувства или неудовлетворенные желания. Такие становятся духами сильными, темными, агрессивными. Тренируйся у их могил, посоветовала бабушка, набивайся энергии этих духов. Победи смерть и ничего не бойся в жизни.

Виктор однако же, смерти и не боялся никогда. Для него она изначально была другом, возможностью покончить с болью и смятением жизни. Он всегда представлял ее себе как прекрасное приключение. И если другие боятся самого слова, то это их проблема. Благодаря бабушке Виктор с детства чувствовал себя вполне уютно в мире духов, а все, что касалось смерти, интересовало его больше, нежели будничная жизнь. Повседневная жизнь скучна. Сухая как пыль. Смерть занимала в его мыслях больше места, чем прошлое или будущее.

Виктор всегда был мечтателем, он скрывался в мечты каждый раз, когда его избивал идиот отец. Тогда-то он и начал мечтать о мире, не загрязненном подлостью и муками жизни. Миром таким была смерть, и видел он этот мир светлым. Испуганному мальчику, у которого мошонка была покрыта ожогами от сигарет, смерть виделась освобождением. Виктор всегда завидовал мертвым.

* * *

Кладбище «Янака» — одно из четырех старейших в Токио, оно представляет собой обширную территорию, окруженную жилыми домами и храмами. Усаженное старыми вишнями, дубами и соснами, это кладбище хранит прах многих государственных деятелей. Например, здесь покоятся останки Есинобу, пятнадцатого и последнего сегуна из рода Токугава. Его могущественный клан правил Японией 250 лет, но сам Есинобу умер безвластным и одиноким в 1913 году. «Янака» также стало последним пристанищем политических убийц и многих известных писателей. Самая известная гробница принадлежит Такахаси Оден, прогремевшей в девятнадцатом веке убийце, она уничтожила длинную череду своих мужей и любовников. Посетителей часто привлекают также развалины прекрасной древней пагоды: в 1957 году двое отчаявшихся любовников подожгли пагоду и сгорели в ней.

Бабушка Виктора выбрала для его тренировок кладбище «Янака» потому, что там были похоронены члены ее семьи. Тренировку она ему назначила на ночь, следующую за днем тайан, это четвертая ночь четвертого месяца по лунному календарю. Тайан считается счастливым в шестидневном цикле счастливых дней. Виктору надлежало надеть шелковую головную повязку, которую бабушка сделала специально, и взять с собой маленький парчовый мешочек — талисман. Повязка была кроваво-красная и с иероглифом, обозначающим слово Они. Демон.

Талисман. И знак демона. Его защита от зла в мире духов.

Демоны. Виктора они всегда привлекали. Сверхъестественные существа, которые перемещаются между Нака-цу-куни, миром живых, и Еми-но-куни, миром мертвых. Бабушка часто говорила о демонах, она считала, что они находятся везде. Над землей и рядом с живыми. В воздухе и под солнцем. Везде. Виктор, конечно, ей верил. Верил настолько, что иногда оставлял на ночь что-нибудь из еды рядом с постелью — вдруг заглянет демон.

Демоны — сила разрушительная. Их боятся, хотя Виктор и не боялся, чувствуя в себе что-то общее с ними. Они злые, он тоже… Особенно ему нравилась внешность демонов. Они уродливые, с длинными белыми волосами, квадратным лицом, двумя острыми рогами, торчащими прямо вверх, и широким ртом, где обнажены зубы и клыки. Одежда — только набедренная повязка из тигриной шкуры, а на руках и ногах лапы с когтями. Говорят они голосом бога грома и ветра. Демону стоит вытащить из мешка темное облако, как тут же возникает ливень или тайфун.

Видя его любовь к демонам, бабушка Виктора купила ему маску демона, резиновую, с рогами, выкаченными глазами и широким ртом, откуда торчали пластиковые клыки. К верхней части были прикреплены длинные седые волосы, и когда он надевал маску, они свисали ниже плеч. Для полноты сходства с мифическим Они Виктор купил набедренную повязку из тигриной шкуры и один в своей комнате иногда занимался каратэ в повязке и маске демона. Занимался с дикой радостью: он видел в зеркале полуголого мускулистого демона.

Демоны, впрочем, могут быть и защитниками. Бабушка Виктора рассказала ему о древнем жреце Гадзане Регэне, человеке очень благочестивом, который построил храм для своих последователей и который любил их так сильно, что после своей смерти вернулся как демон, чтобы охранять храм. Маленький домик Есано Акаси был ее храмом и теперь находился под защитой Виктора. В шестнадцать лет, мощного сложения и выдающийся боец, он был устрашающим противником. Все осложнения в жизни бабушки он устранял с величайшей радостью.

Пьяные уже не бросали ей в окна бутылки, обзывая ее при этом ведьмой. Это прекратилось, когда Виктор избил двоих — одному сломал ключицу, другого госпитализировали с сотрясением головного мозга и разрывом шейных связок. Разобрался он и с теми, кто воспользовался ее услугами и не заплатил. Женщина, которая была должна Есано Акаси деньги, обнаружила в салоне своей новой машины множество мукадэ, ядовитых сороконожек.

Бабушка могла уже не бояться умственно нездоровых людей, которые обращались к ней за помощью, а потом иногда теряли контроль и угрожали ее жизни. Рабочий с фабрики, в котором Виктор сразу узнал опасного сумасшедшего, пришел однажды и потребовал, чтобы Есано Акаси поговорила с его умершей женой. Но расположение звезд не было благоприятным. Не чувствовала старая женщина и расположения духов.

Когда она высказала все это фабричному рабочему, он попытался ее задушить. Виктор взбесился. Он сломал мужчине обе руки и ломал один за другим пальцы, когда на крики прибежала полиция. Бабушка сумела доказать, что он спас ей жизнь, иначе Виктора посадили бы в тюрьму.

Этот случай и страх соседей создали Виктора-демона.

* * *

Четвертая ночь четвертого месяца

Поскольку легенда утверждала, что демоны слетают вниз из своих каменных домов на северо-востоке, с этого направления Виктор и вошел на кладбище «Янака». На голове у него была повязка, сшитая бабушкой. Талисман, парчовый мешочек, свисал с ремня брюк. Энергия переполняла его. Есано Акаси настояла, чтобы он съел богатый белком ужин — тофу, соленые сливы, сушеная форель и рисовый отвар. Виктор чувствовал в себе достаточно сил для того, чтобы войти в логово тигра и унести тигренка.

На кладбище он пригнулся за надгробным камнем и подрагивал в апрельской прохладе. Потом поднял глаза к небу, и когда полная луна ушла за черные облака, поднялся и пошел к югу. Он перемещался от тени к тени, от деревьев к гигантским мавзолеям. И не обращал внимания на шепот ветра, предупреждавший его об опасности. Даже отдаленный гудок машины казался угрожающим. Но Виктор спокойно шел к цели.

В центральной части кладбища он столкнулся с опасностью. Полицейский в будке отложил газету и вышел наружу с фонарем. Сердце у Виктора заколотилось сильнее, он был уверен, что полицейский каким-то образом услышал его приближение. Но тот осветил фонарем велосипед, прислоненный к будке, потрогал руль и переднее колесо, затем пустил луч в сторону луны. Виктор спрятался за мавзолеем, хранившим прах бывшего премьер-министра, и смотрел, как луч фонаря бесцельно бродит по небу. Вскоре его сердце успокоилось, но он не двигался, пока полицейский не выключил фонарь и не вернулся к своей газете.

Виктор прошел четверть мили, прежде чем отыскал могилу, которая ему была нужна. Она располагалась в конце тропы, ведущей к рощице вишен. Он знал, что могила свежая, потому что сам накануне видел похороны: родственники с вытянувшимися лицами хоронили прах буддистской монахини. Он притворился, что принадлежит к группе людей, которые пришли на кладбище полюбоваться хрупкими лепестками вишни — они очень недолговечны и их красота символизирует непостоянство всех вещей, а особенно жизни человека на земле.

Виктор, однако же, смотрел не на лепестки вишен. Он стоял с края толпы, спиной к деревьям, и наблюдал, как жрец у могилы монахини читал буддистские сутры, а они, поскольку буддизм ввезен из Китая, все на древнекитайском языке. Родственники плакали, потом они посыпали себя солью — последнее очищение перед уходом. Виктора все это не трогало, для него религия не значила совершенно ничего.

Сейчас, приближаясь к могиле, он немного нервничал. Это не был страх, да он бы никогда и не позволил себе бояться. Но напряжение в себе он чувствовал. Ну ничего, перед началом он устроит хорошую разминку. Очень хорошую. Как примут его мертвые?

Виктор подошел почти вплотную к могиле монахини и остановился. Надгробный камень был в форме пагоды, пять его частей представляли небо, ветер, огонь, воду и землю. Он коснулся камня, закрыл глаза и почувствовал, как ночь сразу стала холоднее. Когда на вишне ухнула сова, Виктор открыл глаза. Кладбище показалось ему еще более зловещим. Ничего. Назад он не повернет. Он разделся и, повесив одежду на надгробный камень, надел спортивную форму — ги — которую принес сюда туго свернутой.

Виктору захотелось осмотреть могилу внимательнее и он начал обходить ее кругом, мягко ступая босыми ногами по мокрой траве. Маленький почтовый ящичек у могилы был пуст. Монахиня слишком недолго пролежала здесь, ей еще не успели оставить визитные карточки. А некоторые приношения уже появились. Палочки благовоний, соломенные сандалии для путешествия в другой мир, цветы, молитвенные четки, рисовые пирожки. Виктору нечего было ей дать. Дают пусть лучше богатые, которых он терпеть не мог: у них есть все, а он и бабушка живут в нищете.

Он остановился, глядя на надгробный камень. Покашлял — в горле у него пересохло. На лбу билась венка. Нет, он не повернется и не побежит. Именно здесь он хочет быть, стоять на грани неизвестного и чувствовать себя свободным. Чувствовать, что мертвые смотрят на него и готовы помочь.

Луна опять исчезла, скрылась за тучами, на кладбище потемнело еще больше. Ветер усилился, и деревья, казалось, шепчут: OНИ. Виктор улыбнулся. Он знал, что нужно делать.

Разминка. Начал он с вытяжения шеи, вращая головой по кругу, сначала налево, потом направо. Затем стал вытягивать руки — вперед, назад и в стороны. Особое внимание уделил позвоночнику, разрабатывая его вперед, назад, в одну сторону, в другую. Голеностопными суставами он занялся, прислонившись к надгробному камню, стоя на одной ноге и обхватывая другой голеностоп обеими руками, затем вращая ногу, форсируя ее вверх, вниз и в стороны.

Коленные суставы — вращение, плечевые суставы — вращение, затем расслабление запястий и пальцев. Весь в поту, Виктор закончил разминку высокими ударами ног вперед, назад и в стороны.

Тренировка. Никогда еще у него не получались такие сильные удары руками. Он бил, вкладывая силу бедер, как его учили, но вскоре, будто чудом, появилась способность передавать эту силу груди, плечам, руке и кулаку, он напрягал тело в момент контакта с воображаемым противником. Все мышцы работали вместе, подобной гармонии он никогда раньше не достигал.

Удары ногами он проводил столь же мощные. Верхняя часть тела постоянно сохраняла устойчивое равновесие, опорная нога сливалась с землей, а бедра при каждом ударе делали рывок вперед — удар становился сокрушительным. Когда нога била по воображаемому противнику, мышцы на тыльной стороне бьющей ноги были полностью растянуты и напрягались в мгновение контакта. Колено бьющей ноги ему удавалось поднять выше, чем когда-либо в прошлом. И во всех ударах он достигал максимальной скорости. Убирал ногу после удара он еще быстрее, чтобы противник не успел ее схватить. В целом получалась картина изящности и разрушительности удара. Собственный успех окрылил Виктора.

Он уже не чувствовал холода и не слышал ветра. Существовал будто оглушенный, между сном и бодрствованием, то падая на колени от изнеможения, то поднимаясь и автоматически продолжая, час за часом, не желая остановиться, черпая изнутри себя энергию, немыслимую по человеческим меркам, зная, что сегодня он навсегда избавился от каких-либо ограничений в своем будущем бойца, зная также, что он должен продолжать до рассвета, что нельзя проявлять слабость при духах потустороннего мира, которых он вызвал.

Только когда краешек солнца появился над горизонтом, донельзя усталый Виктор опустился на землю. Он обеими руками цеплялся за надгробный камень, чтобы не упасть лицом вниз. Последние пять часов высосали его до конца. Он иссяк. Его ги насквозь пропотела, мокрые волосы прилипли к черепу. Он дышал открытым ртом, легкие обжигало на каждый вдох. Хотелось спать, лечь на прохладную, прохладную землю и закрыть глаза.

Глаза его начали закрываться, руки заскользили вниз по надгробному камню. Но он тряхнул головой, очищая ее, и удержался на последних каплях энергии. Разум не хотел сдаваться, и нужно сделать так, чтобы тело послушалось.С трудом дотянувшись, он достал из кармана брюк маленький складной нож. Сидя спиной к камню, чувствуя, как накатывают волны сна, он раскрыл нож, наполнил легкие воздухом, затем вонзил кончик лезвия себе в бедро — боль пробежала по телу, и он утопил лезвие глубже.

Боль пробудила его. Не вынимая лезвие из своей плоти, он глубоко дышал и смотрел на солнце, впитывая тепло и свет, и постепенно дыхание стало более спокойным и редким. Минуты через две он вытащил нож из бедра, поднялся, снял ги. Рану перевязал головной повязкой, оделся и медленно пошел к северо-востоку, откуда появляются демоны.

* * *

Додзе Икэбукуро

Главным инструктором был лысый кореец лет пятидесяти, звали его Чо Пак И — мускулистый, с тяжелой челюстью, маленькими пустыми глазами и хриплым шипящим голосом. Он был фанатичным сторонником политиков правого крыла, чужим людям и новым идеям не доверял, додзе управлял железной рукой. Иногда он работал телохранителем у японских промышленников, популярных эстрадных актеров, приезжих офицеров из корейского ЦРУ. Был он и боевиком у якудза, японской мафии. Каратэ он не считал спортом. Для него это было искусство разрушения, и обучать ему следовало в условиях жестокой дисциплины.

Безжалостность Пака И в бою была легендарной. Обид, даже самых маленьких, он не забывал и мстил жестоко. Его звали еще Человек-Свинья, так как чтобы произвести впечатление на потенциального нанимателя — И хотел стать у него телохранителем — он пробил рукой грудь живой свиньи, вытащил сердце и съел. Он страстно увлекался бейсболом и с апреля по октябрь по много часов просиживал на стадионе «Коракуэн». К другим увлечениям относились спортивные передачи по ТВ и кока-кола. Автомат с этими банками стоял в додзе исключительно для него. Новым ученикам поручалось следить, чтобы автомат никогда но пустовал.

Посещали клуб Пака И главным образом молодые хулиганы, японцы и корейцы, многие из них преждевременно оставили школу и нигде не работали, и у всех была одна мечта: обратить на себя внимание якудза. Только попав в этот преступный синдикат, могли они подняться в обществе, где корейцы и необразованные считаются людьми второго сорта. Участие в делах якудза обеспечивало стабильный доход, статус, власть. И не было большего счастья, чем принадлежать к этой криминальной империи, зародившейся еще при средневековых сегунах, а сейчас простиравшей свое влияние от Азии до Америки.

Учились у Пака И также босодзоку, члены банды мотоциклистов, они одевались в черные кожаные куртки, сапоги, шлемы со свастиками — наподобие Адских Ангелов в Америке. Эти парни, лет под двадцать, тоже были жертвами японского безразличия к тем, у кого нет образования, богатства или влиятельных семей. Мотоциклистам якудза тоже давали шанс подняться выше.

Виктор не собирался стать гангстером. Его интересовали тренировки, а не грязная работа на кого-нибудь. Новичкам якудза поручает самое дерьмо: избивать проституток, вымогать деньги у магазинщиков, громить ночные клубы, принадлежащие конкурирующим организациям, или взимать деньги в пользу ростовщиков. Некоторые из крупнейших корпораций Японии используют молодых якудза как штрейкбрехеров или для запугивания акционеров, которые задают лишние вопросы. Ну и в политике для них находится место. Правые политические группы нанимают якудза для избиения студентов и левых, ежели те устраивают демонстрации на улицах, Иногда они охраняют курьеров, перевозящих наркотики, деньги и оружие на линиях Япония — Гавайи и Япония — Австралия, такая работа Виктора интересовала, но не настолько, чтобы рисковать тюрьмой. К тому же Виктор предпочитал оставаться одиночкой, не подчиняться никому.

* * *

Пак И, как инструктор, основной упор делал на выносливости и силе. Удары руками, ногами, блоки, все это повторялось до бесконечности, пока нападение и защита не становились автоматическими, инстинктивными. И требовал максимальной скорости в каждом случае и не колеблясь бил тех, кто, по его мнению, двигался недостаточно быстро. Любая тренировка изобиловала самыми различными техниками, и он требовал, чтобы ученики запоминали все варианты правильно. У тела богатый набор оружия, говорил он. Кисти рук, ступни, локти и колени — вот что применяется чаще всего, но выбирать нужно по ситуации. А главное, необходима уверенность в себе. Тот, кто верит в себя, может вести весь мир.

* * *

Тренировался Виктор очень старательно, усваивал новое и совершенствовал то, что он уже знал. У него увеличилась гибкость, улучшился контроль дыхания и концентрация. А противники здесь были сильные, так что стараться приходилось всерьез.

На первой же тренировке Виктор выделился из общей массы. Скоростью и силой он превосходил самых опытных учеников, они с трудом защищались. Ему, впрочем, тоже достались шишки и синяки, а бабушка молча смывала с ги кровь — Виктора и его противников. Виктор не жаловался. Его такой стиль тренировок вполне удовлетворял. После самой утомительной он уходил в прекрасном настроении. И никогда не случалось так, чтобы он пострадал больше противника.

Виктор посещал додзе И почти два месяца, когда впервые появились осложнения с кем-то из учеников. До тех пор он держался как бы в стороне, тренировался изо всех сил и всегда был вежлив с И и учениками, он ведь чувствовал себя как дома среди этих отщепенцев и не собирался скоро их покинуть. И редко хвалил учеников, но Виктора он выделял особо. Этот юноша был одним из очень немногих, кого ему никогда не случалось ударить или обругать. Столь редкую привилегию он заслужил, в точности выполняя указания И и почти никогда не делая ошибок.

А осложнения возникли у Виктора с Чибой, бывшим мотоциклистом. Этот двадцатичетырехлетний парень, плотно сбитый, с коротко остриженными волосами, изуродованным левым ухом и тремя стальными зубами спереди, выглядел весьма устрашающе. Чиба был выше Виктора, намного тяжелее и настолько силен, что пробивал яблоко одним пальцем. Недавно его взяли к себе якудза и он еще не появлялся в додзе с тех пор, как там стал тренироваться Виктор. В первый же его тренировочный вечер он столкнулся с репутацией Виктора как бойца — это было видно по отношению к нему Пака И, а старшие ученики прямо сказали, что немного боятся нового парня. Старшие боятся новенького? Ерунда какая-то. Чиба был у Пака И самым крепким бойцом и никого не боялся, тем более мальчишки. Кто-то должен поставить господина Виктора на место. Чиба поручил это себе.

Еще до того как вступить в клуб Пака И, Виктор по совету бабушки несколько раз ходил туда просто как зритель. Тогда он и видел Чибу — и мысленно пометил как возможного врага в будущем. Чиба любил, пользуясь своей силой, задирать новых или более слабых учеников. Техника у него бала хорошая, но ничего особенного — одна сила, никакой тонкости, без обманных движений и почти без стратегии. Он всегда атаковал корпус, наносил удары в живот, грудь, ребра, называя это «разрушить дом врага». Во время атаки шел напролом, не смущаясь тем, что и сам получает при этом удары. Предвидеть его действия было очень легко.

В додзе Чиба вернулся полноправным якудза, а значит, героем — бедный мальчик, который выбился в люди. Он коротко стриг волосы на макушке, носил булавку якудза на отвороте, одевался в полосатый костюм и черную рубашку с белым галстуком — эту «форму» японские гангстеры позаимствовали у голливудских гангстеров. Виктор видел, как ученики И заискивают перед Чибой, завистливо восхищаются его большими золотыми часами, броскими золотыми запонками и черно-белыми туфлями с острым носком. Виктор такой кричащий стиль не любил.

Чиба купался в этом внимании. Он хвастал своим стабильным жалованьем, большими шишками из якудза, с которыми он общается, проститутками, которых он берет бесплатно, важными бизнесменами, которым он оказывал «особые» услуги. В комнате для переодевания все восхищенно рассматривали его голую грудь: ему начали делать традиционную татуировку якудза. На груди, спине, руках и ногах были незаконченные, но красивые изображения цветов, тигров и религиозных символов; такая татуировка — длительный и болезненный процесс, ее делают несколько месяцев бамбуковыми иглами, которыми прокалывают дырочки в коже для введения красителя. Столь сложная татуировка выделяет якудза из общей массы. По мнению Виктора, тоже хвастовство зряшное.