Предел обороны

      Он что-то говорил еще, с жаром, дыша спиртом почти в самое лицо Павла. Но тот его уже не слушал. Честно и ясно?.. Живо вспомнилась атмосфера рабочих будней Ассамблеи, когда нет кризиса и можно всласть заниматься мелкими междусобойными разборками. Крысиная драка за должности, за полномочия, за доступ к информации… Постоянный поиск повода для придирки, ноты протеста или иски в трибунал. Интриги и заговоры на пустом месте… Взвешивать каждое слово на Совбезе, просчитывать каждый шаг на территории фабрики… Зато команда – тут ничего не скажешь… За интересы Земли – костьми… Все трое: шеф, Филиппыч да Паша Головин… Команда, блин, та еще!..
      Сергеев разглядел выражение его лица и смолк. А Павел сгреб опера за грудки, притянул к себе еще ближе.
      – Дурак ты, мент, – процедил он. – И шутки у тебя дурацкие.
      Он оттолкнул окончательно обалдевшего от такой реакции Федора, нашарил новую бутылку, содрал пробку. И приложился прямо к горлу. Дыхание перехватило с третьего глотка, но он все лил и лил в себя огненную воду, пока потолок над ним вдруг не накренился и не ударил по затылку, предательски подкравшись со спины…
 
      Заиндевелая игла вонзилась прямо в затылок, и холод медленно потек через нее сначала под череп, потом ниже, в костный мозг… Чистая ледяная волна морозной свежести, выгоняющая из тканей пары алкоголя, очищающая кровь от токсинов… Каких-то десять секунд, и остался лишь злой, крупный озноб да колючая сухость во рту.
      Павел раскрыл глаза. Лежал он все так же на полу на кухне. Рядом валялась початая «Посольская». Выдавленный тюбик полевого шприца торчал в плече.
      – Ё-моё, – процедил он и попробовал подняться, мысленно перебирая пункты инструкций, которые сегодня нарушил. Неважно, что писал их Филиппыч на всякий случай, на будущее, когда будет кому их читать. Отдуваться Павлу придется уже сегодня, и в общем-то поделом. Позволить споить себя объекту задержания! А если честно – то и вовсе подозреваемому. Грубее ляпа и представить себе сложно.
      Твою-то мать! Вот теперь точно искать Сергеева по всему городу! Вспомнить бы хоть, что успел выболтать ушлому оперу.
      – Смотри-ка, сработало… – не слишком внятно донеслось от двери, и Павел оглянулся. – Слышь, человек… Еще такого пузырька у тебя нет?
      Федор мог сохранять вертикальное положение, только налегая всем своим весом на косяк. Все-таки водки ему досталось не намного меньше, а времени-то прошло… А сколько, кстати, прошло времени?
      – Щас, – пробормотал Павел, окончательно поднимаясь на ноги. – Щас, погоди, найду что-нибудь. Где я ее оставил, черт?..
      – Все на столе, – отозвался Сергеев. – Я тебя немножко… Того…
      – Обыскал, – мрачно подсказал ему Павел.
      Кроме выпотрошенной барсетки с немногими дозволенными для выхода в город спецсредствами – в основном снадобьями атлантов, – на столе пребывали обе кобуры и, отдельно от них, «Гюрза» с лучеметом. Рядом пара запасных обойм – одна с керамическими пулями, другая простая. Оба телефона – ассамблейский и резервный, все пять фальшивых удостоверений, аккуратно сложенные стопкой, раскрытый кошелек с рублями и валютой…
      – Слушай, как ты по Москве ходил? – очень натурально удивился вдруг Сергеев. – Тут статей лет на пятнадцать…
      – Нормально ходил, – буркнул Павел. – Не все же менты такие ретивые…
      Он покопался в тюбиках шприцев. Белый – какой-то универсальный антидот. Желтый – противоядие от самых распространенных групп ядов. Красный – яд, от которого нет противоядия. Малиновый… Да, вот это, пожалуй, может подойти. Транквилизатор, стимулятор высшей нервной деятельности и черт еще знает чего… Или все-таки желтый? Алкоголь ведь тоже по большому счету яд.
      Помедлив еще секунду, Павел взял желтый шприц, свинтил с иглы защитный колпачок.
      – Руку давай.
      Отчаянно соблюдая равновесие, Федор приблизился к столу и припал к нему, как к родному. Павел воткнул иглу прямо через рукав, выдавил тюбик.
      – Сядь. Должно подействовать.
      – Тут, это… у тебя телефон звонил… – промямлил Сергеев.
      – Черт! Какой?
      – Оба.
      – Два раза черт…
      Павел сверился наконец с часами. В отключке он пробыл не больше двадцати минут – ровно столько, сколько Сергееву в его состоянии понадобилось на обыск. Это значило, что мобильная группа могла быть уже на подходе, сегодня ассамблейщики должны реагировать быстро. Интересно, кто назначен в ближайший патруль «Сети»?
      Уже почти осмысленным взором Федор следил за Павлом, который торопливо рассовывал имущество по карманам и кобурам.
      – Скажи, земляк, – выдал он наконец. – У вас все такие крутые, блин, шпионы вроде тебя? Или есть кто посерьезней?
      Павел скрипнул зубами и промолчал. Напоминать ему о недопустимом для профессионала поведении было излишне. Он закончил экипироваться, обогнул стол и остановился прямо перед Сергеевым:
      – У меня есть время на один телефонный звонок до того, как сюда ворвутся бойцы. Для них ты можешь стать либо объектом для обработки памяти, либо потенциальным кандидатом в Земной отдел. Помнишь хоть, что мне тут спьяну плел?
      – Помню, – кивнул Сергеев.
      – Не передумал?
      – Нет. Иначе вызвал бы наряд и сдал тебя тепленьким.
      – Этим ты меня не купишь. Встань.
      – Зачем?
      – Встань, говорю! Подними правую руку вверх. Левую положи на сердце. Так… Теперь повторяй за мной: я, человек Федор Сергеев…
      – Я, человек Федор Сергеев, – послушно произнес опер.
      – …Клянусь свято блюсти интересы Земли и всего человечества.
      – …Клянусь блюсти интересы Земли и человечества…
      – …Для чего обязуюсь регулярно принимать слабительное и сдавать анализы мочи и кала.
      – …Для чего обязуюсь регулярно принимать… Слушай, какого дъявола?
      Павел довольно ухмыльнулся.
      – Это тебе за «шпиона». Сфотографировать бы сейчас твою рожу и на проходной повесить. Ладно, пошли…
      – Один-один, – проворчал опер. – Погоди, мы вообще-то куда?
      – На фабрику, в местное представительство Ассамблеи. И учти, Федя, ввязался ты в недетскую игру. Нам сегодня проблем с людьми хватает, так что проверять тебя будут по-черному. Без обид.
      Не дожидаясь ответа, он достал ассамблейский телефон, набрал номер.
      – Алло, Сергей Анатолич? Это я. Нет, все в порядке, бойцов можно вернуть в патруль… Да, виноват, не брал трубку – беседа у меня была задушевная. Я сейчас человека к вам привезу познакомиться. Надо бы гипербореев и атлантов предупредить. Возможно, понадобится сканирование и занесение в реестр Ассамблеи… Во всяком случае, я надеюсь. Да, скоро. Минут через сорок.
      – Ну? – жадно спросил Федор. – Что сказал?
      Складывая трубку, Павел кинул на него снисходительный взгляд.
      – Да нормально все. Ты еще не наш, но просто так уйти уже не сможешь. Как минимум после терки памяти. Эх, знал бы ты, во что вляпался…
      Не остывший еще мотор старенькой «Волги» схватил с пол-оборота. Сергеев едва успел захлопнуть дверцу: отпуская сцепление, Павел покосился на своего пассажира. Что-то все-таки мешало ему смотреть на Федора как на подозреваемого. Чутье, про которое Филиппыч всю плешь проел? Или просто харизма у капитана такая положительная? Может, потому и выпить не отказался, что еще там, в разгромленной квартире на Бочкова, не захотел увидеть в Сергееве врага?
      Он подавил вздох. Оправдания себе можно искать бесконечно. Особенно когда их нет.
      – Ну, что, капитан? – проговорил Павел. – Будем разговор говорить, или опять закупоришься?
      Тот не стал переспрашивать, о чем именно говорить, лишь пожал плечами.
      – Спрашивай. На что смогу – отвечу.
      – Что такое теория Хаоса?
      – Чего?!
      – Ладно, шучу. Зачем ты приходил в ту квартиру?
      – У которой стены вынесло?
      Павел посмотрел на Федора.
      – Ты все понял. Не уклоняйся.
      – Да я и не уклоняюсь… Дело я тут одно веду. Вел… Это был адрес одного из фигурантов.
      – Так. Уже интересно. А точнее?
      – А точнее – главного подозреваемого. Я когда сводку послушал, решил: все – допрыгался мужик. Но теперь так понимаю, что не теракт там был вовсе.
      – Не теракт, – кивнул Павел. – Прокол там был, Федя.
      – Чей?
      – Не чей, а куда. Объемный прокол в иную ветвь. Кто-то слинял с Земли так поспешно, что прихватил с собой полквартиры.
      – Так… – Сергеев поморщился. – Ну, в этих ваших штуках я не понимаю ничего. Но что не врыв – это точно.
      – Куда точнее… Дело твое о чем было?
      Опер медлил секунды три. Привычка не трепаться о служебных тайнах с первым встречным все еще боролась в нем со здравым смыслом.
      – Интересное было дело, чего там было говорить. Неординарное. Наверно, потому и забрали в прокуратуру.
      – В чем суть? – терпеливо переспросил Павел.
      – Секта дьяволопоклонников. – Если бы Федор глядел не на дорогу прямо перед собой, наверняка бы заметил, как Павел вздрогнул. – Обнаружена в прошлом месяце. Не очень многочисленная, но крайне фанатичная. Ребята верят в своего гуру, как евреи в Моисея, и сообща ждут конца света.
      – Просто ждут? – уточнил Павел. – Приблизить не пытаются?
      – В каком смысле? – Больше всего Сергеева поразила серьезность тона, которым был задан вопрос.
      – Ритуальные действия? Жертвоприношения?
      – Последнего нет. А что до действий, так у нас свобода вероисповедания.
      – Тогда откуда взялось дело?
      – Ты будешь смеяться. Началось с того, что главарь погорел в супермаркете – свечи воровал. И даже не воровал, а просто набрал сумку и попробовал выйти мимо кассы. А охрана его попробовала повязать. Двое потом очнулись в больнице, а гуру смылся. Хорошо хоть документы выронил во время драки.
      Павел пожал плечами.
      – Ну и что из того? Статья 213 – хулиганство. В крайнем случае мелкая кража. Почему сразу – секта?
      – Ты меня совсем за практиканта держишь? Не стал я его сразу брать – как почуял что-то. Походил за ним недельку, пробил личность, квартиру… В общем, странная там картина. Работы нет, источник доходов не ясен, на какие бабки хата куплена, непонятно… А куплена, между прочим, недавно, уже после подорожания. Потом связи кое-какие стали вырисовываться – типа сподвижники. Некоторых я выяснил.
      – Водителя троллейбуса среди них случайно не было? – перебил Павел.
      – Это с какой стати? – Снова заподозрив издевку, Федор угрюмо покосился на земляка, но тот был сама серьезность. – В общем, сборища, свечи, пентаграммы – все дела. Только я стал состав подбивать – мошенничество в особо крупных, – как дело у меня отобрали. Лично Железных приперся в кабинет и выгреб из сейфа.
      – А чего ж ты сегодня на объект сунулся?
      – Так интересно, чем кончилось.
      – Да уж. Чего не отнять, того не отнять. Фамилии, адреса какие-нибудь помнишь?
      – Ну… кое-что… А тебе зачем?
      Павел смерил опера взглядом.
      – Федя, ты в самом деле такой тормоз или прикидываешься?
      Тот глубоко вздохнул.
      – Прикидываюсь. Все никак не привыкну к новым меркам… Это что, все не люди?
      – Да нет, почти наверняка люди, – отозвался Павел. – Даже гуру твой мог быть человеком, но наверняка связанным с кем-то из ветвей. Я, пожалуй, поверил бы в его телекинез и даже в черную магию. Но создать прокол землянину точно не под силу.
      Телекинез и магию Федор проглотил беспрекословно, тем более что он уже нащупал почву под ногами. Работа со свидетелями – что может быть привычнее для опера?
      – Тогда вот здесь направо поверни.
      – Зачем это?
      – Один из них там живет. Пять минут отсюда.
      Колебался Павел лишь мгновение. Он, конечно, обещал шефу сорок минут, но ведь пробки же.
 
      Добротный дом советской застройки, первый подъезд, пятый этаж.
      – Кажется, сюда. – Сергеев махнул рукой в сторону нужной двери. Подъем без лифта немного сбил дыхание.
      – Ты что, не был здесь ни разу? – удивился Павел.
      – Не успел. Да и зачем? Вызвал бы повесткой. Тимохин свидетель, а не бандит.
      – Давай звони. Посмотрим, что он за свидетель.
      Пистолет Павел трогать не стал. Вытащил сразу лучемет.
      – Эй-эй, – озаботился Федор. – Ты с этой игрушкой не перестарайся там.
      Павел криво усмехнулся:
      – Скажи это атланту, которого сегодня тварь поломала.
      Капитан ничего не ответил. Только качнул головой и, посторонившись от двери, нажал кнопку звонка. Пробормотал:
      – Небось и дома-то никого…
      Закончить он не успел. Дверь распахнулась, будто гостей ждали. Настежь, без лишних вопросов и заглядываний в глазок.
      Существо, показавшееся на пороге, не обратило внимания ни на лучемет Павла, ни на «макаров» Федора. Божий одуванчик неопределенного возраста, в синей шерстяной кофте не первой свежести, стоптанных драных тапочках и с мощными очками на носу. Да и голос оказался под стать – резкий, визгливо-надтрестнутый, но абсолютно бесстрашный:
      – Кто такие? К Леньчику, что ли?
      Из дверей отчетливо пахнуло перегаром. Оба оперативных работника переглянулись.
      – К нему, – согласился наконец Федор. – Дома жилец-то?
      – Какой он тебе жилец? Хозяин он здесь. Да только… – Старуха вдруг снизила тон до доверительного: – Не жилец он давно. Опухоль в башке вон какая…
      Она сунула ему под нос сухенький кулачок.
      – Это, бабуся, нас не касается, – отмахнулся Федор, отводя за спину руку с пистолетом. – Дома он, твой Ленчик, или нет?
      – Да кто его знает? Вчера вроде как заперся на ключ у себя, так и не открывался. А вообще-то я спала…
      – Так мы посмотрим? – осведомился Павел, шагая через порог и огибая старуху.
      – Вторая дверь справа, – любезно подсказала та. – Да не туда, дурень, там сортир!..
      Павел остановился перед обшарпанной комнатной дверью, попробовал ручку, но та не поддалась. Федор тут же оказался рядом.
      – Санкция, как я понял, нам не нужна, – проговорил он.
      И приналег на створку плечом. Хилый замок не выдержал. Косяк раскололся пополам, и дверь распахнулась внутрь. Принимать боевую стойку оказалось незачем – комната была пуста.
      – Так, – проговорил Павел, пряча оружие. – Ну-ка осмотрись, капитан. Ничего не напоминает?
      Тот запихнул «макаров» под мышку. Буркнул:
      – Напоминает. Бомжатник.
      Комната действительно нуждалась в капитальной уборке. Хотя отремонтировать целиком ее было бы, наверное, легче. Заплеванный окурками линялый дощатый пол, пропыленная мебель – стол, пара стульев, шкаф, диван… Затянутое плотным серым налетом окно, какое-то тряпье по углам.
      – Не туда смотришь, – укорил Павел. Приблизился к столу, погладил ровный полукруглый срез, где раньше был угол. – Остальное найдешь?
      – Ага… – озадаченно крякнул Федор, осматриваясь уже по-новому. – Характерные выемки на подлокотнике дивана и в центре пола. Остатки шнура от лампы.
      – Точно. – Павел ступил в выемку в полу. – Здесь он и стоял.
      Обрезанные края предметов мебели вполне соответствовали воображаемой сфере объемного прокола.
      – Посмотри тут, что к чему, – распорядился Павел и повернулся к старухе, жадно следящей за происходящим с порога комнаты. То-то будет ей о чем потереть с соседями! Обнаружив интерес к своей персоне, она сумела заговорить первой.
      – Ну что, освободилась жилплощадь-то наконец?
      – Жилплощадь? – Павел хмыкнул. – Это смотря для кого. Вы кто Ленчику будете, мамаша?
      – А вот мамаша и буду. Только не ирода етого, а Светланы, жены его бывшей, земля ей пухом.
      Старуха попыталась пустить слезу в голос, но не сумела.
      – Понятно, – кивнул Павел. Система взаимоотношений жильцов квартиры мгновенно прояснилась. – Хозяин-то дрянь, видать, человек был?
      Он почему-то ждал рьяного согласия, но старуха вдруг смутилась.
      – Ну почему сразу дрянь?.. Не ангел, конечно, да только кто сейчас ангел? Пил, было дело, много. Аж до рака допился. Но опять же последний месяц в завязке вроде…
      Павел понимающе покивал.
      – Ну так понятно, если рак. Видать, о душе задумался. В церковь ходить не начал?
      – Не-е-е, какая там церковь?! У него на эту тему в другую сторону шарики заклинило. Все твердил о конце света и о дьяволе, который над миром воцарится. Как вы, товарищ майор, думаете – врал негодник?
      Павел крякнул, озадаченный сразу двумя вещами: неожиданно присвоенным званием и абсолютной серьезностью тона старухи.
      – Я не майор, – проговорил он, выгадав секунду, чтобы собраться с мыслями.
      – Ну, сержант, – легко согласился божий одуванчик. – Какая мне, старухе, разница.
      – Никакой, – подтвердил Павел с каменным лицом. – Ты лучше вот что скажи, мамаша: дружков Ленчик не водил?
      – Водил, водил. Таких же чокнутых. Бывало, соберутся впятером-семером, свечи расставят, песню какую-то свою заноют… А водку, между прочим, не пьют! И другим, сволочи, не наливают!..
      – Ну так и то дело. Не ровен час пропил бы квартиру, что б ты теперь делала? А так, смотри, только ценности вынес.
      – Вот зачем на человека наговариваешь? – неожиданно обиделась старуха. – О покойниках либо хорошо, либо никак. А здесь и молчать не о чем – не продавал он ничего из дома. Наоборот, все заначку собирал на черный день… – При этих словах в глазах старухи вдруг появился блеск. – Слушай, служивый! Я ж знаю, где деньги-то! Как думаешь, мне наследство какое надо оформлять, или так можно пользовать?
      – Пользуйтесь, – великодушно разрешил Федор, приблизившись. – Не надо ничего оформлять.
      – Ага… Ну так это ж другое дело!
      И старуха с неожиданной прытью метнулась куда-то в направлении кухни.
      – Н-да… – протянул Павел. – Люди… Не удалось бы тебе пришить мошенничество, Федя.
      Тот кивнул.
      – Да, похоже, деньги со своей паствы гуру не стриг. Только зачем она тогда ему была нужна?
      Павел пожал плечами.
      – Ну-ка, вижу, ты нашел кое-что… – сменил он тему. – Давай показывай.
      Сергеев молча сделал широкий приглашающий жест. Пока земляк беседовал со старухой, опер быстро и привычно вывернул наизнанку немногочисленные шкафы и тумбочки. Вся заслуживающая внимания добыча уместилась на столе. Огарки свечей, целлофановый пакет с костями, кажется, птичьими, пара истрепанных школьных тетрадей, несколько книг. Пачка бумаг – счета за квартиру, какие-то письма. Паспорт непутевого Тимохина Сергеев держал в руках.
      – Ничего особенного, – прокомментировал Федор свои находки. – Ритуальная лабуда и личные вещи. Если мы ищем какой-нибудь магический кристалл, то пришли не по адресу.
      Несмотря на все старания, иронии в голосе Сергеева оказалось значительно меньше, чем ему хотелось бы. Павел ухмыльнулся:
      – Не советую шутить на эти темы. Однажды ты можешь оказаться правым, и в такие моменты обычно становится не до смеха.
      Он наугад подобрал одну из тетрадей, раскрыл на середине:
      «…Хаос всеобъемлющ и всемогущ. Все сущее и окружающее нас – лишь малая часть его всепроникающей аструктуры…»
      – Так, – выдавил Павел и почувствовал острую необходимость проглотить вставший в горле комок. – Вот и посмеялись…
      Что там Градобор насчет теории Хаоса говорил? Какого черта! Не мог же проклятый гиперборей так далеко просчитать ситуацию!
      Он перевернул несколько листов:
      «…Ткань миров Древа лишь частный случай излишне сложной организации материи, пространства и времени, неизбежно стремящейся к распаду, упорядочиванию и упокоению в Хаосе…»
      Руки сами собой нашли первую страницу. Обложка тетради была пуста, но вот титульный лист…
      «Основы теории Хаоса, конспект, часть первая».
      – Ну и что? – хмуро осведомился заглядывающий через плечо Федор. – Сектанты… Могли еще не то насочинять.
      Павел кинул на него раздраженный взгляд.
      – Слушай, Федя, – проникновенно сообщил он, – отвыкай от своих ментовских привычек. Ты теперь живешь в мире, где нормальный земной сектант – самое безобидное и милое существо.
      Тот хмыкнул, но спорить не стал. Воспоминания о монстре в разгромленной квартире были для этого слишком свежи. Смутно ожидая новых сюрпризов, Павел быстро перебрал книги. Библия, «Теория хаоса» Б. Вильямса, «Мистики и маги Тибета» Давида-Неэля… Последним лежал тяжелый том в кожаном переплете с золотым тиснением названия. Точная копия того, что остался на столе в кабинете у Потапова.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.