Зона тьмы - Мастерская смерти

Дюбуа, специалист по экзорцизму.

Дюбуа, знаток потустороннего мира.

Да нет же, черт побери, это мог быть кто угодно другой! Безумие и ненависть читались на всех лицах, во всех улыбках!

— Вы не чувствуете его дыхания? — продолжала Бланш. — Не ощущаете вкус крови на деснах между зубами? Я ощущаю его все время. Вкус ржавчины.

Только тут Шиб внезапно осознал, что она сказала: «... он так и убьет их всех, одного за другим?» Он склонился над ней, положил руку ей на плечо.

— Бланш, — прошептал он, — ты думаешь, что Элилу была убита?

Она подняла голову и взглянула на него серыми холодными глазами, напоминающими замерзшее море.

— Ты думаешь, это я ее убила? — вместо ответа спросила она, совершенно спокойным тоном,

— Да нет же! Я хочу знать, что ты сама об этом думаешь? — настаивал Шиб, краем глаза наблюдая за дверью.

— Я думаю, что все мы прокляты. Сначала Леон, потом Элилу, теперь настала очередь Аннабель... Я думаю, Бог ненавидит меня так же сильно, как я ненавижу Его. Налей мне чего-нибудь выпить.

— Нет. Жан-Юг вот-вот вернется.

— Наплевать. Я устала. Так устала...

— Послушай, я получил по почте видеозапись. Кто-то заснял меня входящим в твою комнату.

Бланш закрыла глаза. Лицо ее было спокойным, как гладкий прибрежный песок. Она повторила:

— Видеозапись? — словно не поняла значения слова.

— Да, — кивнул Шиб. — Кто-то знает...

—... что обаятельный месье Морено трахает гадину Бланш?

— Благодарю вас, Морено, я и не знал.

Шиб почувствовал, как его сердце остановилось. Андрие стоял в дверях, по-прежнему держа на руках Аннабель. Шиб инстинктивно втянул голову в плечи в ожидании удара. Но Андрие тепло улыбнулся.

— Вы спасли ей жизнь. Я в долгу перед вами, старина!

Догадавшись, что он говорит о дочери, Шиб облегченно вздохнул и забормотал:

— Ну что вы, ничего особенного, — почти естественным тоном.

— Айша рассказала мне историю с пистолетом. Яне понимаю, как кто-то смог открыть витрину. — Андрие озабоченно нахмурился.

— Может быть, попросить Гаэль потратить еще какое-то время на расследование? — спросил Шиб.

— Да, думаю, нужно наконец все выяснить. Не правда ли, Бланш?

— Конечно... Извините, я ненадолго отлучусь. Она вышла, не глядя на Шиба. Андрие поставил дочь на пол.

— Иди поиграй с Энис, котенок, папе нужно работать. И перестань выдумывать всякую чепуху, папе это не нравится! — велел он, грозя ей пальцем.

Шиб подождал, пока Аннабель уйдет, и спросил Андрие, кем на самом деле мог быть монстр, толкнувший ее в колодец, о котором она говорила. Андрие пожал плечами.

— Аннабель сама его выдумала, чтобы ее не наказывали. Она мне только что призналась. Итак, — продолжил он, — что скажете?

— О чем вы?..

— Исчезновение Элилу, убийство собаки, теперь этот случай с Аннабель... Я же вижу— все это связано, я не слепой!

«Увы, — подумал Шиб, покусывая губы. — Будь ты слепой, а в придачу еще и парализованный, насколько это было бы лучше!»

— Я действительно считаю, что кто-то желает вам зла, — вслух произнес он, — и этот человек, возможно, ближе вам, чем вы сами предполагаете.

— Кого вы подозреваете?

— Не знаю. Я слышал, что Джон Осмонд влюблен в вашу жену.

— Ну и что? Не понимаю, почему из-за этого ему могла прийти в голову идея украсть труп моей дочери и убить собственного щенка. Кстати, кто вам сказал, что он влюблен в Бланш?

— Ноэми Лабаррьер.

— Вот у кого воистину поганый язык! Вечно она за всеми шпионит! Представляю, до чего Полю с ней несладко.

Зато ему хорошо с Клотильдой Осмонд... И очевидно, все соседи в курсе. Они все тут живут в стеклянных домах. Но кто-то лжет. Носит маску. И сердце его пылает гневом и ненавистью. Но против кого? И почему?

Против кого? Очевидно, против семьи Андрие.

Почему? Пока не ответишь на этот вопрос, ничего не поймешь. «Кто?» есть лишь следствие «Почему?».

Прекрати эти бесплодные размышления, Шиб, сосредоточься на Андрие... Ты сидишь на пороховой бочке, которая может взорваться в любой момент, стоит негодяю поднести к ней фитиль — диск с видеозаписью...

Андрие погрузился в собственные мысли, прикрыв глаза. Он налил себе стакан виски и пил маленькими глотками, изредка проводя рукой по волосам. Он знаком предложил Шибу присоединиться, но тот отказался.

— Мне нужно ехать. Я позвоню вам завтра утром.

— Я буду в офисе. В любом случае приезжайте, когда захотите. Я даю вам карт-бланш. Да, кстати, вот вам код от въездных ворот, чтобы не приходилось звонить каждый раз. — Андрие достал визитку, написал несколько цифр на обороте и протянул Шибу. Тот простился и вышел в дурном расположении духа. Проходя мимо гостиной с телевизором, он услышал веселые голоса мальчишек. Беззаботность детства... А сам он когда-нибудь был беззаботным? Ему казалось, что всю жизнь его преследуют сомнения, страх, неуверенность.

Снаружи по-прежнему дул сильный ветер, но дождь перестал. Пахло холодом и сыростью. Дорожки и газоны были покрыты сорванными с деревьев листьями. Зловещий сумрачный мир... Усевшись во «Флориду», Шиб обхватил руками руль и застыл в неподвижности. События разворачивались слишком быстро. Факты накапливались безо всякой видимой связи., и он не видел ни единой зацепки, которая помогла бы найти разгадку. Угроза, прежде неясная, приобретала все более четкие очертания. Аннабель угрожала опасность. Что бы она ни говорила отцу, Шиб был уверен— кто-то толкнул ее в колодец. И человек, который это сделал, попытается уничтожить ее— тем или другим способом. Но зачем убивать Аннабель? Конечно, она совершенно невыносима, но ведь этого недостаточно... Может, над ней тоже надругались? Тогда понятно, почему она запирается— из страха перед насильником. Извращенцем, который боится, что его разоблачат.

А что, если это Кордье? Кому, как не врачу, удобнее всего лапать маленьких девочек? Почти в открытую, у всех на глазах... И кто может написать все что угодно в свидетельстве о смерти? Нет, в самом деле, Кордье — отличный подозреваемый! Убил Леона, убил Элилу, теперь вот добрался до Аннабель... Но почему он не трогает взрослых мальчишек? Хотя Шарль... Нужно выяснить, с какого времени Кордье стал семейным доктором... Но как? Ты ведь не полицейский, Шиб, ты не можешь заявляться в любой дом и расспрашивать людей, размахивая пухлым блокнотом и грызя ручку на манер Коломбо...

Шиб затылкрм почувствовал чей-то взгляд и обернулся. На него в упор смотрел Коста. Он стоял рядом с машиной, держа в руках доску. Шиб опустил стекло.

— Да?

— Я собираюсь положить новую доску поверх колодца, чтобы никто больше туда не упал...

Шиб ничего не ответил. Коста явно собирался сказать что-то еще, но колебался.

— Мне нужно с вами поговорить насчет того щенка, — внезапно сказал садовник.

Шиб высунулся наружу чуть ли не по пояс.

— Говорите!

Послышалось урчание мотора. «Мерседес» Бабули въехал на подъездную дорожку и остановился рядом с ними.

— А, месье Морено, вы все еще здесь? — бросила она, выходя и оправляя светло-бежевый брючный костюм.

— Я как раз собирался уезжать, — ответил Шиб, включая зажигание.

Коста, едва завидев Бабулю, тут же отошел и скрылся в тени деревьев. Шиб нажал на педаль сцепления, проклиная все на свете. Старая ведьма заявилась в самый неподходящий момент! Коста знал что-то об убийстве щенка и не хотел об этом говорить в присутствии Бабули. Теперь придется ждать до завтрашнего утра.

Шиб взглянул на мобильник. Там было послание от Гаэль, которая спрашивала, может ли она приехать к нему сегодня вечером в половине девятого. Шиб набрал «ОК», Подумать только— весь этот кошмар начался всего две недели назад! А теперь, судя по всему, приближается катастрофическая развязка. И ничего нельзя сделать. Словно сидишь в утлом челноке, который треплет жестокая буря.

Гаэль выглядела усталой. Она с наслаждением развалилась в кожаном кресле и, потягивая «Будвайзер», слушала рассказ Шиба о сегодняшних событиях. Потом потянулась и широко зевнула.

— Значит, паника на борту? — спросила она.

— Вот именно.

— Интересно, почему Поль Лабаррьер спит с Клотильдой Осмонд? — задумчиво спросила Гаэль.

— О, господи! Вот уж, в самом деле...

— В самом деле. Может, у нее есть какой-то способ давления на него?

— Или скрытые достоинства, которые он разглядел... По правде говоря, это не так уж и важно.

— Откуда ты знаешь? — возразила Гаэль. — В этом деле у нас полный набор извращенцев: педофил, некрофил, зоофил... Думаешь, Коста знает, кто убил щенка? — вдруг спросила она.

— Хм... Если да, почему не сообщил полицейским?

— Может, это кто-то из его хозяев, — предположила Гаэль.

— Вот и я о том же. Или Шарль, его любовник.

— А зачем Шарлю насиловать Элилу, если он предпочитает мужчин?.. Черт, мы ходим по замкнутому кругу!

Шиб потянулся за очередной банкой.

— По-моему, — начал он, — мы имеем дело с двумя параллельными сериями преступлений. Иначе говоря, с двумя психами. Один изнасиловал и убил Элилу, мастурбировал на семейную фотографию и пытался убить Аннабель. Другой украл тело, помочился на распятие, убил щенка.

Гаэль взяла сигарету.

— Со всеми этими расследованиями я стала дымить как паровоз, — пожаловалась она, жадно затягиваясь. — Два психа вместо одного — это сильно! Между прочим, нет никаких доказательств, что кто-то действительно столкнул Аннабель в колодец. Девчонка вполне могла наврать. А если учесть, что она чуть не убила тебя... Знала ведь, что пистолет настоящий.

— Вот именно. Кто же украл этот пистолет? И с какой целью?

— Ну, дорогой, я не ясновидящая! Кстати, у тебя найдется еда?

— Вряд ли. Может, сходим в китайский ресторан?

— Ох, как неохота никуда выбираться... Разве что там мы сменим тему разговора.

— Невозможно, — покачал головой Шиб. — Все это гвоздем застряло у меня в голове.

— И сделало похожим на одну из твоих мумий!

Глава 16

Ровно в девять утра Шиб остановил машину у ворот усадьбы Андрие. Ночью он почти не спал, перебирая в уме события двух прошедших недель. В шесть утра он встал, приготовил завтрак, потом отвез Гаэль на вокзал. Она всю дорогу зевала. Но Шиб не чувствовал усталости — настолько он был взвинчен. Словно его по уши накачали кофеином. Несколько минут он сидел в машине, разглядывая красивый изящный дом, освещенный ярким солнцем. Стены выглядели почти неестественно белыми, словно искусственные зубы. И точно так же скрывали гниль и смрад... А что, если он ошибается? Что, если никто не насиловал и не убивал Элилу? Отсутствие плевы могло быть врожденным пороком. Девочка и правда могла сломать шею, упав с лестницы. Однако существовали и другие факты, от которых нельзя было так просто отмахнуться: украденный труп, оскверненное распятие, убийство щенка, заляпанная спермой фотография и заряженный пистолет. Все это указывало на сумасшедшего, но не обязательно на детоубийцу. Итак, мертвая плоть, моча, внутренности, сперма, огонь...

Может, эти пять элементов несут в себе какой-то смысл? Неужели в них заключено некое послание?

Шиб вздохнул и вылез из теплой уютной «Флориды». В лицо ему ударил резкий порыв ветра. Шиб поднял воротник пиджака и набрал код на автоматической панели.

Машины Андрие возле дома не было. Стояла тишина. Должно быть, дети в школе. Значит, Бланш одна в доме... Нет, не забывай, там еще Колетт и Айша. И вообще, в первую очередь следует разыскать и расспросить Коста. Сделав над собой усилие, Шиб прошел мимо дома и отправился на поиски садовника.

Дверь сарайчика с садовым инвентарем была широко распахнута, но внутри никого не оказалось. Шиб углубился в сад. Под раскидистым апельсиновым деревом он увидел тачку и лопату, и его мускулы инстинктивно напряглись. Он обогнул дом и вышел к бассейну, никого не встретив по дороге. Просто раздолье для грабителей! Он околачивается здесь уже полчаса, но никто его не заметил! Шиб вернулся к сарайчику и осмотрел сложенные там инструменты. Коста, наверное, работает у колодца. Шиб направился в дальний конец сада по тропинке, окаймленной цветущими лавровыми деревьями.

Выйдя к колодцу, он увидел, что тот закрыт новой толстой доской. Шиб провел рукой вдоль каменного бордюра. Камни, еще вчера влажные и скользкие, были сухими и теплыми. Рядом на земле лежал молоток и несколько длинных гвоздей. Если Коста оставил их здесь, значит, он где-то неподалеку. Шиб осмотрелся по сторонам. Все вокруг выглядело мирным и спокойным, и он не мог понять, откуда взялась тревога.

Желто-голубая бабочка села на молоток, снова вспорхнула и опустилась на цветущий розовый куст, рядом с которым змеился поливочный шланг, Коста оставил здесь даже сапог, машинально отметил Шиб и тут же подскочил как ужаленный. Сапог?

Из-под куста торчал коричневый резиновый сапог. Не беги, одернул себя Шиб, чувствуя, как бешено колотится сердце. Иди спокойно.

Сапог был большим, по крайней мере сорок четвертого размера. Он был натянут на ногу, в него была заправлена перепачканная землей брючина из грубой ткани. Шиб стиснул зубы и наклонился.

Коста смотрел на него, лежа на спине, закинув одну руку за голову и вытянув другую вдоль тела. Рот его был полуоткрыт, как у человека, задремавшего после обеда. Бабочка опустилась ему на лицо и, перебирая тонкими лапками, переместилась в угол рта, но он не согнал ее. Она не улетала, крылья ее слегка подрагивали. Шиб коснулся руки Коста. Холодная. Наклонившись ниже, он заметил тень, промелькнувшую во взгляде садовника. Облако, проплывавшее над ними, отразилось в мертвых глазах. Теперь Шиб увидел кровь— небольшую лужицу, растекшуюся вокруг головы Коста и почти впитавшуюся в землю. Кровь была и на острых камнях, выложенных вокруг клумбы с розами. Коста зацепился ногой за шланг и, упав, разбил голову. Нелепая мгновенная смерть в лучах восходящего солнца. Шиб протянул руку к бабочке и схватил ее. Крылья затрепетали под его пальцами. Он выпрямился и направился к дому. Бесполезно обыскивать сад— он был уверен, что не найдет ничего необычного. Просто несчастный случай, из тех, что происходят каждый день. Конечно, Коста слишком удачно раскроил себе череп на следующее утро после того, как собирался рассказать об убийстве щенка, но разве полицейские увидят в этом что-то, кроме простого совпадения? А впрочем, разве тут может быть что-то другое? Разве их с Гаэль теория о наличии всеобщего заговора не потерпела крах? Войдя в дом, он увидел Айшу, которая несла детский трехколесный велосипед.

— А я и не слышала, как ты приехал, — сказала она. — Вот решила навести порядок... Что случилось? На тебе лица нет.

— Коста упал, разбил голову и умер. У колодца.

— О, господи, он упал в колодец? — воскликнула Айша, роняя велосипед.

— Нет, рядом с ним. Поскользнулся и упал затылком на острый камень. Надо вызвать полицию.

Айша растерянно смотрела на него.

— А ты зачем приехал так рано?

— Хотел задать ему несколько вопросов. По поводу убийства щенка. Он что-то знал.

— Но, Леонар... что ты скажешь легавым? Как объяснишь, чем здесь занимался?

Об этом он не подумал.

— Я им скажу, что Коста обещал мне вчера редкие цветы для подружки.

Айша с сомнением покачала головой.

— Будем надеяться, что Андрие не расскажет им обо всем. Если выяснится, что ты выдавал себя за частного детектива, у тебя будут серьезные неприятности.

Да, и это еще мягко сказано. Он будет по уши в дерьме!

Комиссар, нахмурив брови, разглядывал тело, лежавшее у его ног.

— Не повезло бедняге, — пробормотал он. — Ну где там эта чертова «скорая», Тео? — Он нетерпеливо обернулся к лейтенанту, который сопровождал его и в прошлый раз. Шиб заметил, что лейтенант с тех пор успел отпустить усы— тонкие каштановые усики, которые он то и дело поглаживал.

— Скоро будет, шеф, — ответил он. — Меня больше интересует, зачем он пошел к этой клумбе.

— Да просто решил полить цветы, зацепился за шланг, и все. Финита ля комедия!

— Да, но он оставил инструменты у колодца, — продолжал настаивать Тео. — Как будто не успел закончить работу, и тут его что-то отвлекло. Он пошел посмотреть, и вот...

— Зацепился за шланг и упал, — продолжил комиссар. — Какая разница? Результат-то один. Это ничего не меняет.

«Это все меняет», — подумал Шиб. Разумеется, Тео был прав. Кто-то или что-то привлекло внимание Коста. В глухом углу сада, который не виден из дома. Именно там ему размозжили голову, а потом положили тело таким образом, чтобы придать убийству вид несчастного случая.

— Вы будете требовать вскрытия? — спросил Шиб.

— Вскрытия? Чего ради? Никто не будет делать вскрытие просто так. В любом случае такие вопросы решает судья. Но я не думаю, что он захочет транжирить деньги налогоплательщиков, когда налицо явный несчастный случай, — добавил комиссар, отходя, чтобы дать место санитарам с носилками.

Шиб медленно направился к дому. Тео записал его показания, обратив особое внимание на тот факт, что он, Шиб, находился здесь каждый раз, когда происходило очередное трагическое событие. На это Шиб возразил, что трагические события неизбежно связаны с его родом деятельности. Тео в ответ скептически усмехнулся.

Бланш сидела в столовой перед чашкой остывшего кофе. Айша сообщила ей о смерти Коста полчаса назад. Лицо женщины было спокойным. Увидев Шиба, она спросила:

— Вы уверены, что он мертв? — и, когда тот утвердительно кивнул, выдохнула: — Боже мой...

«Эпитафия могла бы быть и подлиннее», — подумал Шиб, садясь напротив нее.

— Вы сообщили мужу? — спросил он.

— Вы только и делаете, что спрашиваете меня об этом, — откликнулась Бланш и добавила: — Айша сейчас принесет кофе.

— Плевать мне на кофе. Я спрашиваю, вы предупредили Жан-Юга?

— А я спрашиваю, не хотите ли вы кофе?

— Во что ты играешь? — процедил Шиб, хватая ее за запястье.

Бланш вырвала руку.

— Ни во что. У вас слишком разыгралось воображение, Морено, вам нужно успокоиться. Выпейте кофе.

На пороге появилась Айша с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник и две чашки.

— Спасибо, — пробормотал Шиб сквозь зубы. Когда девушка вышла, он обернулся к Бланш.

— С чего ты сегодня такая агрессивная?

— Не знаю. Наверное, потому, что не хочу разговаривать. Хочу остаться одна.

Шиб немедленно поднялся.

— Я ухожу.

— Я же говорила, что ты не сможешь мне помочь, — бросила Бланш ему вслед.

— Что ж, прекрасно. Оставь все как есть. Так будет лучше всего. Главное, ничего не меняй. Продолжай загибаться потихоньку.

— Какой же ты мудак!

Бланш произнесла эти слова, не повышая голоса и даже не глядя на него. Она неотрывно смотрела в свою фарфоровую чашку. Внезапно Шиб ощутил огромную усталость. И, кажется, желание заплакать. Он должен был что-то сделать или сказать... нельзя же оставлять ее вот так, в этом молчаливом отчаянии. Но он чувствовал себя таким слабым, что боялся рассыпаться на мельчайшие частички, подобно песку, взвихренному порывом ветра. Почему ему кажется, что без этой женщины он не сможет сохранить свою человеческую природу?

Эта женщина...

Бланш...

Ему хотелось выкрикивать это имя до тех пор, пока не порвутся голосовые связки и из горла не хлынет горячая кровь. А еще ему хотелось избить ее.

Нет-нет, нужно взять себя в руки... В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел комиссар. Он вежливо поздоровался, поднеся руку к фуражке. Интересно, заметил ли он, что оба они на грани безумия?

— Мы должны выполнить какие-то формальности? — спросила Бланш.

— Мы обсудим это с вашим мужем, не беспокойтесь. Нужно уведомить семью покойного.

— Он не был женат. Кажется, у него есть сестра в Лиссабоне. Спросите у Айши.

Комиссар поблагодарил ее и вышел. Бланш вышла следом и остановилась во дворе, глядя на отъезжавшую машину «скорой помощи», на Колетт, осенявшую себя крестом, на облака, плывущие в ярко-синем небе. Не смотрела она лишь на незаметного, никчемного, скучного месье Морено. А что, если она манипулировала им с самого начала? Что, если она просто сумасшедшая нимфоманка, лелеющая свои страдания?.. Хватит, Шиб, прекрати, она потеряла уже двоих детей! Она не играет в страдание, а действительно страдает. И заставляет страдать тебя. Ты любишь ее, а это все равно что любить острую бритву, которая перерезает тебе горло только потому, что такова ее природа.

Он встряхнул головой. Черт, произошло убийство, а он думает только о своем романе с хозяйкой дома! Какой жалкий эгоизм!

Зазвонил мобильник. Это оказалась Гаэль. Шиб вполголоса рассказал ей о смерти Коста. Когда он закончил разговор, Бланш нигде не было видно. Он прошел по комнатам — пусто. Нужно уезжать. Будь они все прокляты!

Шиб вернулся к машине еще более взвинченный, чем утром, внезапно осознав всю очевидность и жестокость смерти Коста. Тот, кто выпотрошил живот щенку, теперь убил человека, чтобы быть уверенным в его молчании. Речь теперь не о сексуальных извращениях, а о преднамеренном убийстве.

Сразу возникает вопрос: как убийца узнал, что Коста собирается поговорить с Шибом? Единственной, кто видел их вместе накануне, была Бабуля. Не самая подходящая кандидатура в убийцы, подумал Шиб, глядя, как к дому медленно подъезжает «Клио» отца Дюбуа.

— Что здесь случилось? — тревожно спросил священник, выходя из машины. — У вас такой убитый вид...

— Коста, садовник, найден мертвым.

— Что?! Как это произошло?

Шиб в двух словах рассказал официальную версию.

— Он был таким набожным человеком — и умер без покаяния... — прошептал священник.

— Вчера вечером он сказал мне, что хочет кое-что сообщить об убийстве щенка.

Дюбуа быстро поднял голову, и его стальные глаза-буравчики впились в лицо Шиба.

— И что он сообщил?

— Ничего. Вчера нам не удалось поговорить. Я приехал сегодня утром, но он был уже мертв.

— В таком случае вам тоже угрожает опасность, — заявил священник, упираясь ему в грудь указательным пальцем. — Когда демоны вырываются на свободу, они уже не могут остановиться. Силы Зла питаются собственной разрушительной энергией, как всепожирающее пламя... Как себя чувствует Бланш?

Застигнутый врасплох, Шиб пробормотал:

— Как обычно, я полагаю.

— Не мое дело давать вам советы, Морено, но я все же скажу, что в ее сердце вряд ли найдется место для какого-то другого мужчины, кроме ее мужа.

— Но я...

Дюбуа похлопал его по плечу и быстро зашагал по аллее. Шиб в полной растерянности остался стоять рядом с «Флоридой». Неужели все его мысли и чувства написаны у него на лбу? Или его телесная оболочка стала прозрачной, как стекло, и все видят, как шевелятся извилины его жалкого мозга, как мучительно колотится сердце и натягиваются возбужденные нервы? Он забрался в машину, захлопнул дверцу и резко рванул с места. Радио заиграло «Love can damage your helth».

Грег потягивал анисовый ликер, развалившись на стуле и вытянув ноги. Шиб рассеянно смотрел на стоявшую перед ним бутылку «Перье». Ему не хотелось заказывать аперитив и еще меньше хотелось разговаривать. Но было совершенно невыносимо оставаться дома, и, когда Грег предложил составить ему компанию за обедом, Шиб воспользовался случаем убежать из этих стен, где его мучили воспоминания о Бланш.

— И что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался Грег, загребая из вазочки огромную горсть оливок.

— То есть?

— В связи со смертью садовника и всей этой шумихой?

— Полагаю, теперь расследованием займутся полицейские.

— Вид у тебя не очень, — заметил Грег. — Это Бланш так тебя заездила?

— Давай оставим эту тему.

— Черт, да эта шлюха тебя в гроб загонит!

— Не называй ее так, слышишь?

— Да посмотри на себя! Слишком веселым ты никогда не был, но теперь просто бьешь все рекорды по части хандры! Если это любовь на тебя так действует, на черта она нужна?

— Она меня не любит.

— А с чего ей тебя любить? У нее есть муж. С тобой она просто немного развлеклась, и все. В конце концов, ты что, не можешь перепихнуться в свое удовольствие, как все, и не превращать это в дурацкую трагедию в духе Бергмана?

— Ты сам-то видел хоть один его фильм?

— А как же? Смотрел отрывок битых полчаса, пока дожидался кубка по футболу.

— А как же Айша? — спросил Шиб, обхватив ладонями бутылку «Перье».

— А что Айша? Она покладистая бабенка и трахается классно. Что еще надо?

— Но ты к ней что-нибудь чувствуешь?

— Да не знаю я! — с досадой воскликнул Грег. — Я не засираю себе этим мозги! Ладно, надо чего-нибудь пожрать.

— Я не голоден.

— Еще не хватало! Надо жрать, старик, жратва — вот уж что реально так реально!

— Тебе нужно давать консультации в каком-нибудь психологическом журнале. Можешь быть уверен — число самоубийств резко возрастет.

Грег встал и потянулся.

— Ладно, кончай! Пошли обедать. Я угощаю. Тушеное мясо и полента. Как тебе?

Шиб обреченно вздохнул. Почему бы и нет? Какая разница, чем блевать?

Было около шести вечера. Вытянувшись на кушетке, Шиб смотрел в потолок, пытаясь расслабиться. Он ощущал тяжесть во всем теле, словно его придавили набитым чемоданом. Во всем виновата Бланш, это она камнем висит у него на шее, грозя утянуть на дно... «А я и правда люблю ее? — внезапно спросил он себя, резко поднявшись, — Что это вообще такое— любить?» Черт, знать бы!.. Он всегда был один. Иногда увлекался, но никогда не влюблялся по-настоящему. Нет, любовь — это, должно быть, что-то другое, потому что... кто бы захотел терпеть такую боль? Он сам себя обманывает. Просто страдает от уязвленного мужского самолюбия.

Он снова лег на кушетку. Вокруг люстры вились мошки, тщетно стремясь к недосягаемому свету. Все их попытки были обречены с самого начала. Совсем как твои, Шиб...

Зазвонил телефон. Шиб вскочил, торопливо схватил телефонную трубку, едва не уронил ее, но успел поймать на лету.

Чье-то учащенное дыхание... даже не одного, а двух человек. Неровное и прерывистое. Какие-то ублюдки развлекаются... Шиб уже собирался швырнуть трубку, когда услышал женский стон. Ему словно обожгло внутренности. Стон повторился, более долгий. Одновременно— хриплые ритмичные вздохи мужчины. Шиб стиснул трубку с такой силой, что едва не раздавил ее. Женщина негромко, приглушенно вскрикнула. Затем послышался шорох простыней, скольжение потных тел друг о друга. Затем — характерный щелчок зажигалки. Кто-то закурил. Потом наступила тишина.

Шиб изо всех сил прислушивался, стараясь понять, происходило ли все это сейчас или было записано на пленку. Послышался щелчок. Потом кто-то прохныкал:

— Нет, не надо, мне больно! Что на сей раз?..

Голос маленькой девочки... Шиб почувствовал, как над его верхней губой выступили капельки пота, и стер их ребром ладони.

— Нет, нет, нет!

Аннабель? Энис? Нет, это не их голоса... Тогда... Элилу, о, господи, это Элилу! Она всхлипывала и прерывисто, учащенно дышала, все чаще и чаще.

Шиб бегом бросился к раковине, все еще прижимая телефон к уху, и изверг в нее остатки обеда, когда насильник завершил свое дело и в трубке зазвучала «Аллилуйя» Генделя.

Левой рукой он плеснул в лицо холодной воды п неловко вытерся полотенцем. Проклятая музыка разрывала барабанные перепонки. Еще один щелчок — и тишина. Шиб смотрел на телефонную трубку, чувствуя, как по спине градом катится пот. Мысли вихрем кружились в голове, словно обломки метеоритов, притянутые гравитационной силой к орбите планеты. Крики ребенка... Мужчина и женщина, занимающиеся любовью... Этой женщиной была Бланш, он узнал ее голос. Но кто был мужчина? Андрие? Или он сам? Никогда ведь не слышишь себя со стороны, когда трахаешься... Гипотезы были одна неутешительнее другой. Для него невыносимо было слышать, как Бланш кричит от наслаждения в объятиях другого — он бы предпочел, чтобы кто-то записал их голоса на пленку в ту ночь, когда он тайком, как вор, прокрался в ее дом... А что, если — эта мысль была ужаснее всего — она трахалась с тем самым человеком, который изнасиловал ее дочь?

Только тут он заметил, что все еще сжимает трубку в руке, и положил ее на подставку. Нужно предупредить Бланш, что в ее спальне, возможно, спрятан магнитофон— одно из тех крошечных приспособлений, которые включаются сами, автоматически реагируя на звук голоса... Черт, Гаэль сейчас в Ницце, сдает экзамен... Шиб набросил пиджак, обулся и вышел из дома.

— Мне надо поговорить с Бланш.

Айша с ужасом взглянула на него, прижимая палец к губам.

— Тише! Ты что, спятил? Бабуля здесь, вместе с Дюбуа. Обсуждают детали благотворительного праздника на Иванов день.

— Предупреди ее незаметно.

— Не получится. Что стряслось?

— Мне нужно с ней поговорить, вот и все. Если ты ей не скажешь, я сам к ней пойду.

— Слушай, что происходит? Грег сказал, что ты помешался, и теперь я вижу, что он прав. Ты представляешь, что начнется, если тебя кто-то увидит в ее комнате?

А дети дома?

Да.

— Айша... а, это вы, Морено? — сказал Дюбуа, выходя в коридор.

— Месье Андрие просил нас продолжить расследование, — сухо сказал Шиб.

— Да-да, я знаю. Айша, принесите, пожалуйста, телефонный справочник. Мы составляем список организаций, с которыми нужно связаться для устройства благотворительной акции на Иванов день, — добавил он, повернувшись к Шибу.

— Если позволите... сказал Шиб, указывая в сторону лестницы, ведущей наверх.

— Да, разумеется. Вам удалось что-нибудь найти?

— Ничего, к сожалению.

— Бланш рассказала мне про случай с Аннабель, — вполголоса сказал священник. — Это ведь произошло за день до смерти бедняги Коста... События ускоряются, Морено. Зло оскалило свою отвратительную пасть и показывает клыки. И мне кажется, что вы тоже оказались под прицелом. Ждите меня через час в часовне, — добавил он, переходя на шепот, — я постараюсь защитить нас получше.

— Вот, возьмите. — Айша вернулась с телефонным справочником.

— Ах да, спасибо, — И священник вернулся в гостиную, не произнеся больше ни слова.

— Я поднимусь наверх, — сказал Шиб и направился к лестнице, несмотря на протестующий жест Айши.