Хроники крови и камня (№1) - Пятая волшебница

Виг улыбнулся. «Мальчик начинает рассуждать как Избранный», — с удовлетворением подумал он.

— Дело в том, что туннель был сооружен еще до того, как создали ущелье, и никому из этих людей преодолевать его не пришлось.

— У этого туннеля есть какое-то название? — спросил Тристан, подумав, что не скоро забудет это местечко, есть у него название или нет.

— Мне об этом ничего не известно, — пробормотал старик.

Туннель Скелетов, — встрял в разговор Шеннон. — Так мы стали называть его после того, как обнаружили здесь первые скелеты. Удачно, по-моему.

Виг задумчиво кивнул и посмотрел на Шеннона, стоящего почти по горло в холодной воде.

Значит, это Туннель Скелетов… Кстати, — спросил он у гнома, — как получается, что ты, в чьих жилах не течет «одаренная» кровь, можешь спокойно разгуливать по этому туннелю?

— Можно не обладать «одаренной» кровью, зато иметь храброе сердце. — Малютка горделиво выпятил грудь. — И я хожу по этой воде, погружаясь иногда до самого под бородка и все время натыкаясь на кости. Не очень-то приятно! но куда денешься? Для господина Фегана я готов на все.

Маг задумчиво поджал губы.

— Вытащи-ка его и посади на своего коня, Тристан, — сказал он наконец. — Я могу немного облегчить нам путь.

Принц с улыбкой наклонился, подхватил маленького гнома под мышки и усадил в седло. Тот мгновенно уставился на флягу, но Тристан укоризненно покачал головой и погрозил ему пальцем.

Виг сделал несколько шагов назад, поднял руки и наклонил голову. И в тот же момент скелеты и людей, и животных пришли в движение.

Они выползали из воды и медленно отходили к стенам туннеля. Точно жуткая армия мертвецов, скелеты оглядывались по сторонам пустыми, невидящими глазницами и замирали у стен длинными, молчаливыми рядами. Вода стекала с их костей, четко выделяющихся на фоне темных стен в призрачном зеленоватом свете. В воздухе ощутимо витал запах смерти.

Путь был свободен. Виг посмотрел на безмолвно замерших спутников и поднял бровь с таким выражением, словно был недоволен ими.

— Может, хватит зря терять время? — спросил он. Не дожидаясь ответа, маг подхватил поводья коня и зашагал по туннелю.

Они пробирались мимо безмолвных белых часовых караула смерти, замерших у стен залитого водой Туннеля Скелетов, около часа. Разговаривать как-то не хотелось, даже Малютка Шеннон прикусил язык. Наконец Виг остановился около противоположного выхода из туннеля, перегороженного большим овальным камнем. Он сделал спутникам знак встать рядом с ним, спиной к этому округлому валуну. Вытянув руки в сторону туннеля, маг закрыл глаза, и скелеты один за другим повалились обратно в грязную воду, издавая странные булькающие звуки.

Когда всплески смолкли, Виг с интересом посмотрел на прочную каменную преграду, а потом перевел взгляд на гнома, восседающего на коне Тристана.

— Судя по тому, что ты часто бывал здесь, тебе известно, как отвалить этот камень. Похоже, он сейчас занимает не то положение, в котором находился прежде. Наверное, Феган сделал это в интересах безопасности.

— Конечно, мне это известно. — Шеннона явно радовало, что в конце концов настал момент, когда Верховному магу понадобилась его помощь. — Его передвинули ради того, чтобы я мог легко дотянуться вот до этой штуки, — он указал на квадратное пятно на стене чуть повыше уровня воды. — Эту панель можно сдвинуть вручную или силой магии. Рычаг находится позади нее.

Виг приложил к пятну два пальца, и квадратная панель скользнула в сторону. Заглянув в образовавшееся отверстие, принц увидел внутри ниши каменный рычаг и посмотрел на старика, вопросительно подняв бровь.

— Не обязательно каждый раз использовать магию, Тристан, — произнес тот назидательным тоном, к которому прибегал во время занятий с принцем в Таммерланде. — Как я уже говорил, гномы не владеют нашим искусством. Нужно было сделать так, чтобы Шеннон мог сдвигать камень вручную. — На мгновение задумавшись, Виг добавил: — А сейчас не возьмешь ли ты на себя эту обязанность? Но предупреждаю: о том, что ты увидишь, нельзя рассказывать никому. Слишком много жизней поставлено на кон.

Тристан передал поводья Малютке, подошел к нише, в которой был установлен рычаг, и отжал его вверх. Огромный камень, блокирующий вход в туннель, сдвинулся вправо; одновременно часть воды вытекла наружу. Жмурясь от солнца, они вывели коней и уселись в седла, причем Озорнику, как и раньше, пришлось нести на себе двоих.

Когда глаза привыкли к яркому свету, принц увидел, что впереди простирается заросший травой покатый склон и огромные узловатые деревья, похожие на те, которые он видел в Призрачном лесу. Тристан понял, что гномы живут не на земле, а на деревьях.

Здесь были буквально сотни древесных домов, каждый на своем дереве, между собой они соединялись мостиками наподобие того, что висел над ущельем. Дома имели окна, балконы, крылечки и дымовые трубы, и если бы они стояли на земле, никто не обратил бы на них особого внимания, разве что размеры этих домиков были меньше, чем у тех, что строили люди. Под каждым домиком и над ним имелись плоские ограждения, как бы отделяющие их от деревьев, в которых они были устроены.

Внезапно из зарослей вынырнула большая группа гномов, все они были вооружены топорами и копьями. Их было сотни две, не меньше, и вид гномы имели довольно устрашающий. «Судя по словам Шеннона, за последние триста лет никто из этих маленьких существ не видел ни одного человека, кроме Фегана, — подумал принц. — Они, наверно, вообразили, что очередные охотники на гномов пришли, чтобы убить их и забрать себе их женщин».

На всякий случай он выхватил дрегган, но Виг тут же устремил на него сердитый взгляд.

— Немедленно убери оружие, — прошипел старик, — иначе мы рискуем никогда не встретиться с Феганом. И учти — гномы, конечно, невелики размером, но сражаются точно львы. Для того чтобы они отступили, нужно перебить почти всех. Мы пришли, чтобы встретиться с Феганом, а не устраивать новую резню. Есть другой способ уладить эту проблему, — маг бросил взгляд на Шеннона. — Отправляйся к ним, — приказал он, выпрямившись в седле. — И объясни, что ты привел нас сюда только ради того, чтобы мы могли встретиться с вашим господином. Я не хочу причинять им никакого вреда, но если буду вынужден, то сделаю это. — Гномы, между тем, начали подниматься вверх по склону. Держа наготове луки. Виг тяжело вздохнул, сверля Малютку взглядом. — Я же сказал — ступай немедленно!

Шеннон спрыгнул на землю и припустил к своим сородичам со всей скоростью, на какую были способны его коротенькие ножки. Те столпились вокруг него, выкрикивая что-то скрипучими голосами и тыча руками в сторону Тристана и мага. Малютка в отчаянии подскакивал на месте, очевидно пытаясь втолковать им, что в сражении с Верховным магом и принцем они сильно рискуют, и лучше беспрепятственно дать им пройти. Спустя некоторое время он затопал в сторону всадников. Оказавшись перед ними, гном с гордостью выпятил подбородок.

— Я договорился! Вы можете пройти к господину Фегану, — объявил он, явно довольный собой, и предостерегающе погрозил им пальцем. — Вам повезло, что я оказался здесь, иначе вы на своей шкуре ощутили бы их ярость. Вот уже триста лет никто сюда не добирался. — Шеннон опять бросил многозначительный взгляд на свою фляжку, при вязанную к седлу Тристана, и добавил тоном приказа: — Мне необходимо сделать глоток.

Виг с высоты своего коня глянул на гнома с выражением неприкрытой досады и задумчиво почесал затылок.

— Да уж прямо и не знаю, что бы мы делали без тебя. — Он посмотрел на принца и знаменитым движением выгнул бровь. Тот понимающе улыбнулся в ответ. Старик снова перевел взгляд на раздувшегося от гордости гнома. — Веди нас, уважаемый.

Не обращая внимания на прозвучавшую в голосе мага иронию, Малютка двинулся вниз по склону холма.

Толпа гномов расступилась, и Тристан получил возможность получше рассмотреть древесные домики. При ближайшем рассмотрении оказалось, что ни один из них не похож на другой, и все весьма прочные на вид. Жены и детишки гномов высовывали головы из окон и с балконов, с любопытством разглядывая проезжающих мимо странно одетых великанов. На многих подоконниках, источая приятный запах, лежали караваи свежеиспеченного хлеба и сдобные пирожки.

Взгляд принца остановился на ограждениях домиков. «Наверно, это для защиты от берсеркеров», — подумал он.

— Шеннон, у вашего поселения есть название?

— Конечно, — ответил тот. — Древесный Город. Просто и точно, верно?

«Древесный Город, — подумал Тристан. — Здесь мы наконец найдем Фегана и, хотелось бы верить, получим ответ на многие свои вопросы».

Малютка остановился перед самым большим деревом, которое когда-либо видел принц. Чтобы обойти вокруг него, Озорнику понадобилось бы сделать, по крайней мере, пятьдесят шагов. Среди тянущихся в бесконечность ветвей был выстроен огромный, в несколько этажей, древесный дом. В его окнах мерцали желтые огни, из трубы поднимался дым. В воздухе плыли нежные звуки скрипки.

Это было похоже на сказку.

«Так вот где живет маг-отступник, — подумал Тристан, ощутив, как „одаренная“ кровь быстрее побежала по его жилам. — Да, Феган именно здесь. Я чувствую его».

Без характерных для него ужимок и прыжков, Шеннон показал Вигу и принцу на огромное дерево.

— Мой господин ждет вас, — почтительно сказал он. — Он знает, что вы здесь, — внезапно в коре дерева открылось дупло. Отверстие становилось все больше и больше, пока не достигло размера дверного проема. — Вот сюда, — сказал Малютка и, войдя внутрь, растаял во тьме.

Прежде чем последовать за ним, Тристан коснулся плеча мага.

— Ты тоже чувствуешь его? Ведь он здесь?

Старик сделал глубокий вдох и закрыл глаза, словно прислушиваясь к себе.

— Внутри находится человек с «одаренной кровью», — осторожно выбирая слова, ответил он. — Человек, который прожил очень долгую жизнь.

Спутники вошли внутрь дерева, и проход бесшумно закрылся за их спинами.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Поднявшийся ветер проникал в окно комнаты Шайлихи, принося с собой запах цветов, недавно распустившихся в саду. Свет раннего утра заливал помещение, поблескивая в зеркалах и на роскошных украшениях. Обычно принцесса просыпалась с радостью, встречая новое утро здесь, в Пазалоне, со своими сестрами. Но сегодня все было иначе.

Утром служанки обнаружили, что Шайлиха лежит, скорчившись, и что-то выкрикивает, оставляя без внимания их обращение к ней. Они попытались привести женщину в чувство, но не смогли. Тут же послали за Фейли, которая немедленно явилась в сопровождении остальных сестер. На протяжении последнего часа они стояли вокруг постели принцессы, лишь изредка обмениваясь словами. Сакку бросала на первую госпожу Шабаша откровенно возмущенные взгляды.

Фейли впервые испугалась, что Шайлиха окажется не в состоянии выдержать воздействие «фантомных страданий», заклинания, которое она на нее наложила. Волшебнице казалось, что все идет как надо, когда по ее указанию принцессу снова перенесли из маленькой комнаты с каменными стенами обратно в спальню, вымыли и переодели в чистую ночную сорочку. Но то, что наутро Шайлиха так и не очнулась, являлось предостерегающим, чтобы не сказать зловещим знаком. Принцесса находилась на развилке двух путей, один из которых вел в сторону безумия.

Фейли положила руку на живот Шайлихи и на мгновение закрыла глаза. Принцесса тут же начала успокаиваться. Глаз она еще не открыла, но, по крайней мере, слегка расслабилась и перестала выкрикивать какие-то слова, как она делала все утро.

Это были имена членов ее евтракийской семьи.

— С Шайлихой все в порядке, роды приближаются, — спокойно сказала Фейли. — В любом случае нам достанется ее дочь. Однако психика принцессы пострадала. — Она обвела взглядом лица сестер. — Может быть, безвозвратно. Возможно, она никогда не вернется к нам. По крайней мере, не в том смысле, как нам хотелось. Принцесса блуждает среди призраков прошлого и если не сумеет выбраться оттуда, то останется такой, как сейчас, совершенно бесполезной для нас. — Первая госпожа Шабаша отвернулась от постели, подошла к окну и углубилась в свои мысли.

Сакку не преминула воспользоваться случаем, чтобы в очередной раз высказать свое возмущение.

— Сначала охотники за кровью, потом вопящие гарпии — они только насторожили Синклит, навели их на мысль, что мы еще живы! А теперь еще и это! — воскликнула она, сверля Фейли возмущенным взглядом. Та, между тем, продолжала не оборачиваясь спокойно стоять у окна. — Да что с тобой происходит? Неужели тебя настолько ослепила ненависть к Вигу, что в угоду ей ты пожертвовала Шайлихой? Или я должна напомнить тебе, какая роль отводилась ей в наших планах? Если принцесса умрет, нам придется ждать, пока ее дочь повзрослеет настолько, что сумеет разобраться в наших делах и овладеть магией. И кто может ручаться за качество крови ее дочери? Ты не забыла, что у Фредерика, мужа Шайлихи, была обыкновенная кровь? О чем ты думала, когда начала применять свое заклинание? — донельзя выведенная из себя, Сакку просто кипела, и думать забыв о всяком почтении, что позволяла себе крайне редко.

«Да, сестры наделены немалой силой, но какие же они по сравнению со мной невежды, — безмятежно думала Фейли, по-прежнему глядя в окно. — Только я одна до конца изучила Каприз, и только я одна обладаю подлинным знанием. Им, как всегда, остается лишь следовать за мной. У них просто нет выбора. И никогда не будет».

Она спокойно посмотрела в лицо разозленной Сакку.

— Разумеется, я принимала во внимание все то, о чем ты говоришь, дорогая сестра. В сущности, Шайлиха сейчас как раз в том состоянии, которое необходимо, чтобы на нее воздействовала последняя часть моего заклинания. Да, она на грани безумия, но «фантомные страдания» завершат начатое независимо от того, будет принцесса в сознании или нет. У нас нет возможности ждать. Качество крови Шайлихи является причиной того, что она при всем старании не может избавиться от воспоминаний о своей прошлой жизни. Но сегодня все изменится. Она уже прониклась убеждением, что именно в этих воспоминаниях кроется причина ее страданий, и готова отбросить свою прошлую жизнь, окончательно стать одной из нас. — На губах Фейли заиграла удовлетворенная улыбка. — Сейчас принцесса искренне, от всей души желает, чтобы эти воспоминания исчезли. И так и случится сегодня ночью — или же она умрет. В любом случае нам останется ее дочь. По правде говоря, у меня нет никаких сомнений в том, что девочка будет обладать «одаренной» кровью, учитывая, какая редкостная кровь у ее матери. Если же дело обернется смертью Шайлихи, я ускорю процесс родов. Ее дочь в любом случае появится на свет, и она, если ее мать умрет, не будет знать никого, кроме нас. Так что как бы ни обернулось дело, успех нам обеспечен. — Фейли снова подошла к постели принцессы.

Сакку все еще клокотала от ярости, но слова первой госпожи Шабаша явно ее заинтриговали.

— И как же, интересно, она избавится от своих воспоминаний? — спросила она, иронически выгнув бровь. — Что именно сегодня пойдет иначе?

Сил принцессы хватит только на одно испытание. Она столкнется с тем, что у нее попытаются отобрать то, чем она дорожит больше всего на свете: будущего ребенка. Материнский инстинкт невероятно силен, и эта угроза почти наверняка активизирует неиспользованные жизненные силы Шайлихи и пробудит в ней ненависть.

Сакку обдумала услышанное.

— И кто же будет угрожать ее ребенку в следующем «сне»? — спросила она, улыбнувшись в первый раз за все утро.

По правде говоря, в глубине души она уже знала ответ.

— Ну конечно же, дорогая моя сестра, те самые люди, воспоминания о которых так мешают ей жить, — отозвалась первая госпожа Шабаша.

Шайлиха заворочалась на шелковых простынях, слегка приоткрыв глаза. Дневной свет сменился ранними сумерками, сквозь распахнутые окна в спальню вливался прохладный воздух. Древесные лягушки и птицы уже завели свои вечерние песни, в воздухе ощущалась свежесть — предвестник ночного дождя. Масляные светильники на стенах заливали комнату мягким золотистым светом.

Однако принцесса не видела ничего, поглощенная образами, которые порождало ее сознание.

Они заполняли спальню, ставшую для нее тюрьмой, не давая Шайлихе ни мгновения передышки.

Так продолжалось весь день. Она ничего не пила и не ела, и служанки не отходили от ее постели, следя за тем, чтобы она не смогла причинить ни себе, ни будущему ребенку никакого вреда. Фейли, время от времени заглядывавшая в спальню, каждый раз убеждалась в том, что состояние Шайлихи становится все хуже. Она уже было решилась прямо сейчас приступить к завершающей части «фантомных страданий», но передумала; как известно, успешнее всего магические заклинания воздействуют ночью. Оставалось только ждать приближения темноты и надеяться, что жизнь не покинет принцессу до того, как у первой госпожи Шабаша появится возможность проявить свое искусство.

Принцесса открыла глаза, но вместо роскошной спальни вновь увидела образы, которые причиняли ей такие мучения. Люди, пейзажи и предметы складывались в хаотичный узор. Кто-то из призраков снова пытался заговорить с ней, но принцесса не слышала ни слова. Она видела пожилого мужчину в светло-голубом одеянии, с висящим на шее драгоценным камнем, и прекрасную женщину с волосами того же золотистого оттенка, что у самой Шайлихи. Еще один мужчина, с заплетенными в косички седыми волосами, облаченный в серое одеяние, прошел мимо, как будто не замечая ее. Молодой мужчина в черном жилете, черных штанах и высоких кожаных сапогах подошел ближе всех, ласково глядя на нее сквозь окружающий его туман. Принцесса хотела броситься к нему, но не могла сдвинуться с места. Потом появился высокий человек с каштановой бородой, он просто смотрел на нее, и по щекам его текли слезы, а потом его голова неожиданно скатилась с плеч. Шайлиха, отчаянно закричав, протянула к нему руки, но он был уже мертв.

А потом появились четыре женщины.

Первая была постарше, с седыми прядями в черных волосах; она осторожно положила руку на живот Шайлихе. За ней красавица с длинными темными волосами, потом еще одна, белокурая, а за ней рыжеволосая. На всех были роскошные платья. Они звали принцессу к себе, обещали, что она будет счастлива, и ее будущее дитя тоже, и все вместе они будут счастливо жить в огромном замке.

Невидящими глазами вглядываясь в окружающий ее белесый туман, Шайлиха прикоснулась к выступающему животу и с печалью, еле слышно стала называть имена. Они приходили к ней как бы ниоткуда и уходили туда же. Имена, не имеющие для нее никакого смысла.

Потом все вокруг снова завертелось, и больше принцесса уже не видела ничего.

* * *

В следующий раз принцесса проснулась от резкой, тянущей боли в левом плече. Попытавшись повернуться, она поняла, что не может этого сделать. Под спиной ощущалась твердая поверхность, и Шайлиха была как будто распластана на ней. Она широко распахнула глаза и издала душераздирающий крик. Принцесса снова находилась в маленькой комнатке с каменными стенами, хотя на этот раз все здесь было по-другому.

Она не могла пошевелиться на жесткой постели.

Приподняв, насколько возможно, голову, Шайлиха увидела, что ее руки прикованы к ложу железными кольцами. Взгляд вдоль тела показал, что ее ноги согнуты в коленях и разведены в стороны, а лодыжки тоже обхвачены железными оковами, не дающими их сдвинуть. Ночная сорочка соскользнула с бедер и собралась на уровне колен — принцесса испытала ужасное чувство, словно ее, обнаженную, выставили на всеобщее обозрение. Нет, конечно же, это не постель. Разве бывают каменные постели?

Она была прикована к плоской, похожей на алтарь, каменной глыбе, установленной в центре комнаты. Все остальное здесь осталось без изменений. Каменные стены и потолок, отсутствие двери, на стенах те же самые масляные светильники. Однако сейчас тут было тихо, как в могиле, и с каждым мгновением становилось все холоднее. Шайлиху охватил ужас, она задрожала.

Каждый выдох сопровождался легким облачком пара. Ни движения, ни звука. Она лежала совершенно неподвижно, широко раскрыв глаза и опасаясь даже шевельнуться, словно малейшее движение угрожало чем-то еще более кошмарным.

И потом она услышала.

Сначала звуки были едва слышны и напоминали музыку. Потом они стали ближе, более узнаваемыми… «Нет, это не музыка. Это голоса!» И эти голоса звучали все громче.

Медленно появились пять фигур в плащах с капюшонами. Сначала принцесса видела лишь темные очертания, лица скрывала тень. Потом они внезапно оказались совсем рядом с каменным алтарем. Стояли, сложив руки, глядя на нее и издавая жалобные стоны, дыхание облачками пара срывалось с их губ.

В какой-то момент они одновременно подняли головы, и Шайлиха снова закричала.

Все они были на одно лицо, и выглядело это ужасно. Удлиненные бледно-зеленоватые физиономии с черными провалами вместо глаз, с иссохшей, расползающейся на части кожей. Рты, из которых сочилась слизь, выглядели как широкие, резко очерченные отверстия с черными зубами. И эти чудовища улыбались — ужасные, отвратительные улыбки! — подходя все ближе к подножию каменного алтаря, к ее распростертому на нем обнаженному, беззащитному телу.

Принцесса снова закричала, слезы ручьями потекли по ее лицу. В ужасе от того, что они могут сделать, она напряглась с такой силой, что железные кольца врезались в запястья и лодыжки.

— Уходите! — умоляла Шайлиха, отчаянно извиваясь на своем каменном ложе. — У меня нет ничего, что вам нужно. — Силы оставляли принцессу, она уронила голову на холодный камень и прошептала еле слышно: — Прошу вас, прошу, не убивайте меня. — Шайлиха закрыла глаза, почти теряя разум и смирившись с тем, помешать чему была не в силах.

Ужасные создания столпились вокруг алтаря, продолжая что-то говорить тихими, журчащими голосами. Она почувствовала прикосновение их пальцев, поглаживающих внутренние стороны ее бедер; потом палец одного из них, причинив боль, проник в глубь ее тела. Принцесса попыталась сдвинуть ноги, но железные кольца держали их крепко. Осталось лишь снова закричать и попытаться отстраниться. Внезапно она все поняла.

«Им нужен мой ребенок». Слизь стекала из открытых ртов призраков, капала на ее бедра и пах. Шайлиха почувствовала неудержимый приступ тошноты и зашлась в диком, почти безумном крике.

И вдруг все изменилось.

Ей все стало предельно ясно, и страх разжал свои тиски. Почувствовав в правой руке что-то холодное, твердое, она увидела, что сжимает один из кривых мечей, которыми были вооружены крылатые защитники ее сестер. Железные кольца на запястьях и лодыжках исчезли, и принцесса спокойно перевела взгляд на лица своих мучителей.

Их лица изменились. Эти лица она уже видела прежде — и ненавидела их всей душой.

Один призрак обернулся пожилым мужчиной с черной с проседью бородой и большим драгоценным камнем на шее, второй — стариком с заплетенными в косички седыми волосами, а третий стал красивой женщиной с волосами того же цвета, что у Шайлихи. Четвертым оказался крупный мужчина с каштановой бородой и подбритыми на висках волосами, а последним — молодой человек в черном жилете, со свисающим с шеи золотым медальоном. И у всех них была одна цель — отобрать у Шайлихи ее дитя.

Именно старик сунул пальцы внутрь ее тела, и он умер первым.

Она вскочила с каменного ложа и взмахнула мечом, уверенно, как будто делала это всю свою жизнь. Отсеченная голова старика упала на каменный пол, а тело мгновенно исчезло. Потом настала очередь мужчины с каштановой бородой, а за ним женщины с золотистыми волосами и прекрасными голубыми глазами. Пожилой мужчина с драгоценным камнем на шее попытался сделать то, что не удалось старику, — засунуть руку внутрь тела Шайлихи. Сначала она рубанула по его протянутой руке, а потом отсекла и голову. Странно, крови почти не было, и голова покатилась по полу, туда, где уже лежали остальные.

Теперь оставался один — красивый молодой мужчина. Он не тянулся к ней, просто смотрел с таким странным выражением, будто понимал ее. И он… плакал.

Внимание Шайлихи привлек медальон на его шее. Выгравированные на нем лев и палаш ни о чем не говорили принцессе. Снова переведя взгляд на лицо молодого человека, она медленно подняла меч и улыбнулась, словно успокаивая мужчину.

Она совершенно точно знала, что нужно нажать на встроенный в рукоятку меча рычаг. Лезвие мгновенно удлинилось на фут, пронзило горло молодого человека и вышло с другой стороны шеи. Он рухнул на пол и тоже как будто растворился, а висящий прежде на его шее медальон остался лежать на полу. Презрительно усмехнувшись, принцесса отбросила меч, и он с громким звоном упал на каменный пол. Она непроизвольно закрыла глаза.

Все ее существо наполнило ощущение покоя и безмятежности, поглотившее прочие чувства и прокатившееся по телу восторженной волной. Она в благоговейном экстазе воздела руки к потолку и долго стояла так, не двигаясь. Открыв глаза, Шайлиха оглянулась по сторонам, не просто рассматривая комнату, в которой она находилась, но и как бы впервые заглядывая внутрь себя и всей своей жизни.

Принцесса спустилась со странного каменного ложа в центре маленькой комнаты, недоумевая, как и зачем она оказалась тут, а не со своими дорогими, горячо любимыми сестрами. Внезапно в стене возник дверной проем, сквозь который виднелся мягкий золотистый свет.

Шайлиха пошла к двери, но внезапно босой ногой наступила на что-то. Наклонившись, она подняла золотой медальон с изображением льва и палаша. Медальон понравился принцессе, и она повесила его себе на шею, опустив за вырез голубой шелковой сорочки.

Переступив порог, молодая женщина забыла обо всем, что произошло с ней в маленькой комнате с каменными стенами. Теперь в ее памяти жили лишь воспоминания, связанные с Цитаделью и сестрами. Она готова была с радостью убить любого, кто посмел бы угрожать им.

Тьма осталась позади, впереди воссиял свет. Шайлиха больше не была принцессой Евтракии, она стала госпожой Шабаша.

Долгожданной пятой волшебницей.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Шеннон вел их вверх по винтовой лестнице, устроенной внутри пологого ствола огромного старого дерева. Удивительно, но ступени лестницы были сделаны из голубого эфирского мрамора. Масляные лампы на резных деревянных стенах изливали призрачный свет, в воздухе ощущался запах хорошо просушенного дерева. Лестница оканчивалась у двери, в которую они вошли, оказавшись, скорее всего, в покоях Фегана. Даже не глядя на Вига, Тристан почувствовал, как тот напрягся.

— Подождите здесь, — велел Малютка. — Я узнаю, примет ли вас господин Феган. — И он заковылял по уходящему вправо коридору.

Комната, где они находились, представляла собой нечто похожее на небольшую оранжерею с прозрачным потолком. Здесь, насыщая воздух своим ароматом, росли растения самых разнообразных размеров и форм. Через некоторое время сюда, не обращая на пришельцев никакого внимания, вошел какой-то гном и приступил, видимо, к своему привычному занятию по уходу за растущими насаждениями.

Старый маг медленно подошел к какому-то деревцу и устремил на него внимательный взгляд. Потер листья между пальцами, понюхал их, пригляделся к веточкам.

— Вот уже триста лет, как я не видел ни одного из этих растений, — задумчиво произнес он, — и думал, что все они погибли. В войну волшебницы сожгли плантации, где они росли, чтобы лишить нас возможности их использовать. Травы, лепестки и корни этих растений играют большую роль в овладении магией, и некоторым из них просто нет цены. И все это время мы были их лишены. — Он отступил на несколько шагов, явно пораженный увиденным, — такое выражение не часто появлялось на лице Верховного мага. — Кошачий коготь, гелениум, терескен, тюльпан рохана и даже сандаловое дерево. — Виг поджал губы. — Интересно, что еще у него тут имеется?

Вернулся Шеннон, посасывающий неизменную трубочку.

— Господин примет вас, — высокомерно провозгласил он. — Он велел мне отвести вас к нему в покои.

Вслед за гномом они пошли по коридору, и Тристан бросил на своего спутника быстрый вопросительный взгляд.

— Будет лучше, если говорить буду я, — сказал маг. — Как-никак я знаю этого человека с давних пор, хотя, должен признаться, не удивлюсь ничему, что нам предстоит увидеть и услышать.

Чем ближе они подходили, тем слышнее становились печальные звуки скрипки. Наконец спутники вошли в другую комнату, и перед глазами принца предстало жилище Фегана, мага-отступника.

Вдоль стен просторного, роскошно убранного помещения расположились музыкальные инструменты, на полках и столах лежали книги и ноты. Масляные лампы отбрасывали мягкий свет, в воздухе витали запахи древних книг и жасмина.

На маленьком столике стоял хрустальный бокал с красным вином. Сидящий на полу огромный кот с темно-голубой шерстью, на шее которого красовался серебряный ошейник, невозмутимо посмотрел на вошедших. «Коты не бывают голубыми», — подумал принц. Он с трудом оторвал взгляд от загадочного животного и перевел его на человека, сидящего в центре комнаты в кресле на колесах.

Этот человек, играющий на скрипке, совсем не походил на того, которого рисовало Тристану воображение.

На простое черное одеяние человека ниспадали длинные седые волосы. Внезапно в памяти принца всплыли слова, сказанные Сакку в день страшной гибели его родных и магов Синклита. «Зря вы потратили столько времени и сил на увековечение памяти Фегана, — прошипела она. — Потому что он жив и обитает в Призрачном лесу, со своими драгоценными гномами. Благодаря нашим стараниям, он уже совсем не тот человек, каким был когда-то». Теперь Тристан понял, что она имела в виду. Волшебницы лишили его возможности передвигаться.

Музыка смолкла, скрипка опустилась, и человек развернул кресло, оказавшись лицом к лицу со своими гостями.

Тристану всегда казалось, что на свете нет глаз красивее, чем у Вига, с таким проникающим в душу взглядом. Однако он ошибался. Глаза Фегана производили еще более сильное впечатление.

Большие, с тяжелыми веками и изгибающимися над ними дугами бровями, они рассматривали принца с удивительной прямотой и спокойствием. Спокойствием, рожденным внутренним ощущением силы. Серая радужная оболочка была усыпана зелеными пятнышками, делая глаза Фегана похожими на переменчивый калейдоскоп. Над тонкогубым ртом нависал крупный орлиный нос. Мощная челюсть свидетельствовала о силе характера мага.