Цари-жрецы Гора

      Я нетерпеливо ждал. Двое посвященных отрубили ногу боска и, в жире и крови, бросили ее в костер.
      - Все остальное не помогало! - воскликнул верховный посвященный, размахивая руками. Он начал быстро читать молитвы на древнем горянском; это язык, на котором посвященные разговаривают между собой и совершают свои обряды. В конце длинной, но торопливо прочитанной молитвы, рефрен которой подхватывали все посвященные, он воскликнул:
      - О цари-жрецы, пусть эта последняя жертва смягчит ваш гнев. Пусть запах этой жертвы будет приятен вашим ноздрям! Примите нашу жертву! Ее приносит Ом, глава всех высших посвященных Гора!
      - Нет! - закричали другие, верховные посвященные остальных городов. Я знал, что верховный посвященный Ара, следуя политике своего предшественника, стремится захватить власть над всеми посвященными; он заявляет, что является главой всех посвященных, но это утверждение, разумеется, отвергают верховные посвященные других городов, которые считают себя независимыми главами клана в каждом городе. Я полагал, что если Ар не завоюет остальные города и не произойдет политической реорганизации в масштабах всей планеты, требования посвященных Ара всегда будут оспариваться.
      - Это наша общая жертва! - воскликнул один из верховных посвященных.
      - Да! - поддержали его другие.
      - Смотрите! - воскликнул верховный посвященный Ара. Он указал на дым, который теперь поднимался почти естественно. Посвященный подпрыгнул, как бы желая проиллюстрировать свои слова. - Моя жертва приятна ноздрям царей-жрецов! - закричал он.
      - Наша жертва! - закричали остальные посвященные.
      Послышался многоголосый радостный крик: люди в толпе начали понимать, что мир возвращается к привычному порядку. Слышались радостные возгласы и благодарности царям-жрецам.
      - Смотрите! - закричал верховный посвященный Ара. Он указал на дым, который из-за перемены направления ветра устремился теперь прямо в Сардар. - Цари-жрецы вдыхают запах моей жертвы!
      - Нашей жертвы! - настаивали остальные верховные посвященные.
      Я улыбнулся про себя. Представил себе, как в ужасе дрожат антенны царей-жрецов при одной мысли о жирном дыме.
      И тут ветер опять переменился, и дым повалил от Сардара в сторону толпы.
      Вероятно, сейчас цари-жрецы выдыхают, подумал я, но у верховного посвященного было больше практики в истолковании знаков, чем у меня.
      - Смотрите! - закричал он. - Цари-жрецы посылают нам благословение, дымом жертвы они говорят нам о своей мудрости и милосердии!
      В толпе послышались крики радости и возгласы благодарности царям-жрецам.
      Я хотел использовать эту бесценную возможность, прежде чем люди Гора поймут, что сила тяготения и нормальные условия восстановились, чтобы заставить их отказаться от обычной воинственности, жить в мире и братстве, но этот момент, прежде чем я успел это осознать, был отобран у меня верховным посвященным Гора и использован в собственных целях.
      Теперь, когда толпа в радости начала рассеиваться, я понял, что больше не представляю никакого интереса, что я просто еще одно указание милости царей-жрецов, что кто-то - неважно, кто - вернулся из Сардара.
      И в этот момент я вдруг понял, что меня окружили посвященные.
      Их кодекс запрещает им убивать, но я знал, что они с этой целью нанимают людей из других каст.
      Я посмотрел на верховного посвященного Ара.
      - Кто ты, чужестранец? - спросил он.
      Кстати, понятия "чужестранец" и "враг" на горянском обозначаются одним словом.
      - Никто, - ответил я.
      Я не открою ему свое имя, свою касту, свой город.
      - Это хорошо, - сказал верховный посвященный.
      Его собраться окружали меня все теснее.
      - На самом деле он не пришел из Сардара, - сказал другой посвященный.
      Я удивленно посмотрел на него.
      - Да, - подтвердил другой. - Я видел. Он вышел из толпы, прошел за ограду и вернулся. Он был в ужасе. Он не пришел с гор.
      - Ты понял? - спросил меня верховный посвященный.
      - Вполне.
      - Но это неправда! - воскликнула Вика из Трева. - Мы были в Сардаре. Мы видели царей-жрецов!
      - Она богохульствует, - сказал один из посвященных.
      Я велел Вике молчать.
      Неожиданно мне стало грустно. Я подумал, какой будет судьба людей из роя, если они попытаются вернуться в свои города. Может, если будут молчать, смогут жить на поверхности, да и то не в своих городах, потому что в их городах посвященные обязательно вспомнят, что они уходили в Сардар.
      И я с огромной печалью понял, что то, что я знаю и знают другие, никак не изменит жизнь Гора.
      У посвященных свой образ жизни, свои древние традиции, свои средства существования, престиж касты, который он считают высшим на планете, свое учение, свои святые книги, церемонии и обряды, своя роль в культуре. Допустим, они узнают истину. Что это изменит? Неужели я на самом деле жду от них - от всех, что они сожгут свои одеяния, откажутся от притязаний на тайные знания и власть, разберут мотыги крестьян, иглы ткачей, займутся другими скромными работами?
      - Он самозванец, - сказал один из посвященных.
      - Он должен умереть, - заявил другой.
      Я надеялся, что на других людей, вернувшихся из роя, посвященные не станут устраивать облавы и сжигать их как еретиков и богохульников.
      Может, с ними будут обращаться, как с фанатиками, как со спятившими бездомными бродягами, невинными в своем безумии. Кто им поверит? Кто поверит на слово бродяге вопреки утверждениям могущественной касты посвященных? И даже если поверят, кто посмеет сказать об этом вслух?
      Похоже, посвященные победили.
      Я предположил даже, что многие люди вернутся в рой, где могут жить, любить и быть счастливыми. Другие, чтобы не потерять небо Гора над головой, признаются в обмане; но таких, я полагал, будет мало; однако будет много признаний тех, кто никогда не бывал в Сардаре, их наймут посвященные, чтобы дискредитировать рассказы вернувшихся. Я был уверен, что большинство вернувшихся из Сардара переберутся в новые города, где они никому не известны, и попытаются начать жизнь заново, как будто не хранится в их сердцах тайна Сардара.
      Я стоял, поражаясь величию и ничтожеству человека.
      И тут со стыдом я понял, что сам чуть не предал своих товарищей. Я намеревался воспользоваться моментом, заявить, что пришел с посланием от царей-жрецов, заставить людей жить так, как я считаю правильным, уважать друг друга, быть добрыми и достойными звания разумного существа, но какой от всего этого толк, если оно будет исходить не из сердца самого человека, а из страха перед царями-жрецами, из стремления угодить им? Нет, я не буду стараться переделывать людей, утверждая, что этого хотят цари-жрецы, хотя, возможно, на время это и подействует. Желание стать лучше должно исходить от самого человека, Если он встанет, то только на собственные ноги.
      И я почувствовал благодарность к верховному посвященному Ара за его вмешательство.
      Я понял, какими опасными могут быть посвященные, если послание, обращенное к благородству и морали человечества, вступит в противоречие с их суевериями и многочисленными впечатляющими церемониями.
      Верховный посвященный из Ара сделал знак остальным.
      - Отойдите, - приказал он, и они повиновались.
      Поняв, что он хочет поговорить со мной наедине, я попросил Вику отойти. Она послушалась.
      Мы с верховным посвященным рассматривали друг друга.
      Неожиданно я перестал видеть в нем врага и почувствовал, что и он больше не считает меня противником.
      - Ты много знаешь о Сардаре? - спросил я.
      - Достаточно, - ответил он.
      - Но тогда почему?..
      - Тебе трудно будет понять.
      Я чувствовал запах дыма, слышал, как шипит жир боска на жертвенном костре.
      - Расскажи мне, - сказал я.
      - Большинство, - ответил он, - как ты правильно решил, простые верующие члены моей касты, но есть и другие, кто заподозрил правду и испытывает мучения, есть такие, кто подозревает истину, но делает вид, что ничего не знает. Но мне, Ому, высшему посвященному Ара, и некоторым другим высшим посвященным все это не подобает.
      - А чем же вы отличаетесь?
      - Я... и некоторые другие... мы ждем человека. - Он посмотрел на меня. - Он еще не готов.
      - Чего ждете? - спросил я.
      - Чтобы человек поверил в себя, - ответил Ом. Он улыбнулся. - Мы пытаемся оставить щель, чтобы человек заглянул и заполнил ее... и кое-кто это делает, но немногие.
      - Что за щель?
      - Мы не обращаемся к сердцам людей, - сказал Ом, - но только к их страху. Мы говорим не о любви и храбрости, не о верности и благородстве, но об обрядах, о послушании, о наказании со стороны царей-жрецов; если бы мы говорили по-другому, человеку трудно было бы вырасти. Так, в тайне от большинства членов своей касты, мы желаем собственного конца, таков наш путь к величию человека.
      Я долго смотрел на посвященного, думая, правду ли он говорит. Ничего более странного мне не приходилось слышать от посвященного: большинство из них поглощены ритуалами своей касты, они высокомерны и педантичны.
      Я вздрогнул, может, от холодного ветра с Сардара.
      - Именно поэтому я остаюсь посвященным.
      - Цари-жрецы существуют, - сказал я.
      - Знаю, - ответил Ом, - но какое они имеют отношение к самому важному для человека?
      Я немного подумал.
      - Вероятно, никакого.
      - Иди с миром, - сказал посвященный и сделал шаг в сторону.
      Я протянул руку, и Вика присоединилась ко мне.
      Верховный посвященный Ара повернулся к остальным. Он сказал:
      - Я не видел, чтобы кто-то пришел с Сардара.
      Остальные посвященные смотрели на нас.
      - Мы тоже не видели, - сказали они.
      Они расступились, мы с Викой прошли между ними и миновали ворота и разрушенную ограду, некогда окружавшую Сардар.
      34. ЛЮДИ КО-РО-БА
      - Отец! - воскликнул я. - Отец!
      Я бросился в объятия Мэтью Кабота, который со слезами обнял меня и, казалось, никогда не выпустит.
      Снова я вижу это строгое сильное лицо, эту квадратную челюсть. густую буйную гриву волос, так похожую на мою, это сухощавое тело, эти серые глаза, сейчас полные слез.
      Я почувствовал удар по спине, чуть не упал, повернулся и увидел огромного мускулистого Олдера Тарла, моего учителя в оружейном искусстве; он хлопал меня по плечу, и его ладони были подобны копытам тарна.
      Кто-то потянул меня за рукав, я взглянул и чуть не попал углом свитка в глаз. Свиток держал маленький человечек в синем.
      - Торм! - воскликнул я.
      Маленький человек закрыл песочного цвета волосы и водянистые светлые глаза широким рукавом своей одежды и без стыда плакал, прижавшись ко мне.
      - Ты испачкаешь свой свиток, - предупредил я его.
      Не поднимая головы и не переставая плакать, он переложил свиток под другую руку.
      Я схватил его, закружил, лицо его открылось, и Торм из касты писцов громко закричал от радости, его песочные волосы развевались на ветру, слезы бежали по лицу, но он так и не выпустил из рук свиток, хотя чуть не ударил им Олдера Тарла. Но вот он зачихал, и я осторожно опустил его.
      - Где Талена? - спросил я у отца.
      При этих словах Вика отступила.
      Но радость моя тут же исчезла, потому что лицо отца приняло серьезное выражение.
      - Где она? - спросил я.
      - Мы не знаем, - ответил Олдер Тарл, потому что отец не мог найти слов.
      Отец взял меня за плечи.
      - Сын мой, - сказал он, - жители Ко-ро-ба рассеяны, и никто из них не мог встречаться, и от города не осталось камня на камне.
      - Но вы здесь, - возразил я, - три человека из Ко-ро-ба.
      - Мы встретились здесь, - сказал Олдер Тарл, - и так как казалось, что наступает конец мира, мы решили в последние мгновения держаться вместе - несмотря на волю царей-жрецов.
      Я посмотрел на маленького писца Торма, который перестал чихать и теперь вытирал нос рукавом своей голубой одежды.
      - Даже ты, Торм?
      - Конечно, - ответил он. - В конце концов царь-жрец - это всего лишь царь-жрец. - Он задумчиво потер нос. - Впрочем, - согласился он, - и этого достаточно много. - Он посмотрел на меня. - Да, вероятно, я храбр. Посмотрел на Олдера Тарла. - Не говорите другим членам касты писцов, предупредил он.
      Я улыбнулся про себя. Торм явно хотел отделить друг от друга законы касты и добродетели.
      - Я всем скажу, - добродушно ответил Олдер Тарл, - что ты самый храбрый из всех писцов касты.
      - Ну, если так сформулировать, возможно, эта информация не принесет вреда, - согласился Торм.
      Я взглянул на отца.
      - Ты думаешь, Талена здесь?
      - Сомневаюсь, - ответил он.
      Я знал, как опасно женщине путешествовать по Гору без охраны.
      - Прости меня, Вика, - сказал я и представил ее отцу, Олдеру Тарлу и писцу Торму. Как можно короче я рассказал им, что произошло с нами в Сардаре.
      Закончив, я взглянул на них: поверили ли они мне?
      - Я тебе верю, - сказал отец.
      - И я, - подтвердил Олдер Тарл.
      - Что ж, - задумчиво сказал Торм, потому что члену его касты не подобает торопиться с выражением мнения, - это не противоречит никаким знакомым мне текстам.
      Я рассмеялся, схватил маленького писца и подбросил его.
      - Веришь мне?
      И еще раз покрутил его за капюшон.
      - Да! - закричал он. - Да! Да!
      Я отпустил его.
      - Но ты уверен? - спросил он.
      Я протянул руку, и он отскочил в сторону.
      - Мне просто любопытно, - пояснил он. - В конце концов нигде в текстах об этом не написано.
      На этот раз Олдер Тарл поднял его за воротник, и Торм повис в воздухе, пинаясь, в футе над землей.
      - Я верю ему! - закричал он. - Верю!
      Оказавшись в безопасности на земле, Торм подошел ко мне и дотянулся до моего плеча.
      - Я тебе верю, - сказал он.
      - Знаю, - ответил я и потрепал его за волосы. В конце концов он писец и должен соблюдать правила своей касты.
      - Но мне кажется, было бы разумно поменьше об этом говорить, заметил Мэтью Кабот.
      И все согласились с этим.
      Я взглянул на отца.
      - Мне жаль, что Ко-ро-ба уничтожен.
      Отец рассмеялся.
      - Ко-ро-ба не уничтожен, - сказал он.
      Я удивился. Ведь я сам видел долину Ко-ро-ба, видел уничтоженный город.
      - Вот Ко-ро-ба, - сказал мой отец, порылся в кожаной сумке, которую носил через плечо и достал небольшой плоский домашний камень города, который горянская традиция считает сутью, реальностью самого города. Ко-ро-ба не может быть уничтожен, - сказал мой отец, - потому что не погиб его домашний камень.
      Отец унес из города этот камень перед уничтожением. Многие годы он носил его с собой.
      Я взял маленький камень в руки и поцеловал: ведь это домашний камень моего города, которому я посвятил свой меч, в котором впервые сел верхом на тарна, где после двадцати лет разлуки встретился с отцом, где приобрел друзей, куда отвез Талену, мою любовь, дочь Марлениуса, некогда убара Ара, где Талена стала моей вольной спутницей.
      - И здесь тоже Ко-ро-ба, - сказал я, указывая на гордого гиганта Олдера Тарла и крошечного песочноволосого писца Торма.
      - Да, - согласился отец, - здесь тоже Ко-ро-ба, не только в домашнем камне, но и в сердцах людей.
      И мы, четверо жителей Ко-ро-ба, соединили руки.
      - Как я понял из твоего рассказа, - сказал отец, - теперь камень снова может стоять на камне, люди Ко-ро-ба снова могут жить вместе.
      - Да, это верно, - согласился я.
      Отец, Олдер Тарл и Торм переглянулись.
      - Хорошо, - сказал отец, - потому что нам нужно восстановить город.
      - Как мы найдем других жителей Ко-ро-ба? - спросил я.
      - Новость распространится, - ответил отец, - и они придут по двое и по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для стен и цилиндров своего города.
      - Я рад, - сказал я.
      Я почувствовал на своей руке руку Вики.
      - Я знаю, что ты должен делать, Кабот, - сказала она. - И хочу, чтобы ты это сделал.
      Я взглянул на девушку из Трева. Она знала, что я должен искать талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той, кого назвал своей вольной спутницей.
      Я обнял ее, и она заплакала.
      - Я все потеряю! - плакала она. - Все!
      - Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? - спросил я.
      Она вытерла слезы с глаз.
      - Нет. Ищи ту, которую любишь.
      - А ты что будешь делать?
      - Мне нечего делать, - сказала Вика. - Нечего.
      - Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл - лучшие мечники Гора.
      - Нет. В твоем городе я буду думать только о тебе, и если ты вернешься со своей любимой, что мне тогда делать? - Она задыхалась от чувств. - Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот?
      - У меня есть в Аре друзья, - сказал я, - среди них Казрак, администратор города. Ты можешь жить там.
      - Я вернусь в Трев, - ответила Вика. - Продолжу работу врача из Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше.
      - В Треве тебя могут приказать убить члены касты посвященных.
      Она посмотрела на меня.
      - Иди в Ар, - сказал я. - Там ты будешь в безопасности. - И добавил: - Думаю, там тебе будет лучше, чем в Треве.
      - Да, Кабот, - ответила она, - ты прав. В Треве мне было бы трудно жить.
      Я был доволен, что она поедет в Трев. Хоть она и женщина, но там она сможет изучать медицину, Казрак ей в этом поможет, там она начнет новую жизнь вдали от воинственного разбойничьего Трева, сможет работать как достойная дочь искусного храброго отца. И, может, со временем забудет простого воина из Ко-ро-ба.
      - Только потому что я тебя люблю, Кабот, - сказала она, - я не борюсь за тебя.
      - Я знаю, - ответил я, прижимая к себе ее голову.
      Она рассмеялась.
      - Если бы любила хоть немного меньше, сама отыскала бы Талену из Ара и всадила ей кинжал в сердце.
      Я поцеловал ее.
      - Может, когда-нибудь, - сказала она, - я найду себе вольного спутника, подобного тебе.
      - Немного найдется достойных Вики из Трева, - ответил я.
      Она расплакалась и хотела вцепиться в меня, но я мягко передал ее в руки отца.
      - Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до Ара, - сказал он.
      - Кабот! - воскликнула Вика, вырвалась и с плачем бросилась ко мне в объятия.
      Я нежно поцеловал ее и вытер ей слезы с глаз.
      Она выпрямилась.
      - Желаю тебе добра, Кабот.
      - И я желаю тебе добра, Вика, моя девушка из Трева.
      Она улыбнулась, отвернулась, отец обнял ее за плечи и увел.
      Почему-то и у меня на глазах выступили слезы, хоть я и воин.
      - Она прекрасна, - сказал Олдер Тарл.
      - Да, - согласился я, - прекрасна. - И тыльной стороной ладони вытер слезы.
      - Но ты воин.
      - Да, я воин.
      - И пока не найдешь Талену, - продолжал Тарл, - твои спутники опасность и сталь.
      Это старая поговорка воинов.
      Я достал меч и осмотрел его.
      Олдер Тарл тоже смотрел на меч, во взгляде его было одобрение.
      - Ты сражался им в Аре, - сказал он.
      - Да, тот самый.
      - Опасность и сталь, - повторил он.
      - Знаю, - ответил я. - Меня ждет дело воина.
      И вложил меч в ножны.
      Мне предстояла долгая дорога, и я хотел пуститься в нее как можно быстрее. Попросил Олдера Тарла и Торма передать привет отцу, потому что не доверял себе, боялся, что при новой встрече больше не смогу с ним расстаться.
      И вот я попрощался со своими друзьями.
      И хоть встретились мы ненадолго в тени Сардара, в мгновение наша дружба, наша любовь друг к другу восстановились.
      - Куда ты пойдешь? - спросил Торм. - И что будешь делать?
      - Не знаю, - сказал я, и сказал правду.
      - Мне кажется, - заметил Торм, - что тебе нужно с нами возвратиться в Ко-ро-ба и там ждать. Может, Талена вернется туда.
      Олдер Тарл улыбнулся.
      - Но ведь это возможно, - сказал Торм.
      Да, сказал я себе, возможно, но маловероятно. Не очень велика вероятность, что такая прекрасная женщина, как Талена, сумеет вернуться одна, по одиноким дорогам, по открытым полям, через города Гора.
      Может быть, именно сейчас она в опасности, и некому защитить ее.
      Может, ей угрожают страшные звери или еще более страшные люди.
      Может, она, моя вольная спутница, лежит скованная в желто-голубом рабском фургоне, или подносит выпивку в таверне, или украшает сад удовольствий какого-нибудь воина. Может даже, стоит на помосте аукциона где-нибудь на улице Клейм в Аре.
      - Я буду возвращаться в Ко-ро-ба время от времени, - сказал я, чтобы узнавать, не вернулась ли она.
      - Может, она попытается добраться до своего отца Марлениуса в Вольтайских горах, - предположил Олдер Тарл.
      И это возможно, подумал я, так как Марлениус после своего свержения с трона жил как изгнанный убар в Вольтае. Было бы естественно, если бы она направилась туда.
      - Верно, - сказал я, - и, услышав, что Ко-ро-ба восстановлен, Марлениус поможет ей туда добраться.
      - Это правда, - сказал Олдер Тарл.
      - А может, она в Аре, - предположил Торм.
      - Если это так и Казрак об этом узнает, он вернет ее.
      - Хочешь, я пойду с тобой? - спросил Олдер Тарл.
      Конечно, его меч мне бы пригодился, но я знал, что его первейший долг - перед городом.
      - Нет, - ответил я.
      - Ну что ж, - сказал Торм, беря свиток на плечо, как копье, - значит остаемся мы вдвоем.
      - Нет, - сказал я, - иди с Тарлом.
      - Ты понятия не имеешь, каким полезным я могу быть, - заявил Торм.
      Он прав, я об этом понятия не имею.
      - Прости, - сказал я.
      - В восстановленном городе нужно будет изучить множество свитков и составить их каталог, - заметил Олдер Тарл. - Конечно, - добавил он, - я сам могу этим заняться.
      Торм задрожал от ужаса.
      - Никогда! - закричал он.
      Олдер Тарл захохотал и подхватил маленького писца на руки.
      - Желаю тебе добра, - сказал он.
      - И я желаю вам добра, - ответил я.
      Он повернулся и, ни слова больше не говоря, ушел. Торм по-прежнему торчал у него из-под мышки. Он несколько раз попытался ударить Тарла свитком, но это ни к чему не привело. Исчезая, Торм прощально взмахнул свитком.
      Я поднял руку.
      - Желаю тебе добра, маленький Торм, - сказал я. Мне будет не хватать его и Олдера Тарла. И отца, отца. - Всем вам желаю добра, - негромко сказал я.
      Я посмотрел на Сардар.
      Вот я снова один.
      И мало кто, почти никто на Горе не поверит мне.
      И на моем старом мире, вероятно, тоже мало кто мне поверит.
      Может, так оно и лучше.
      Если бы я сам не пережил всего этого, смог ли бы я сам, Тарл Кабот, поверить в это? Нет, откровенно сказал я себе. Зачем же тогда я написал все это? Не знаю. Просто мне казалось, что стоит записать, независимо от того, поверят или нет.
      Остается мало что сказать.
      Несколько дней я провел вблизи Сардара в лагере людей из Тарны, с которыми был знаком раньше. К сожалению среди них не было моего друга, сурового величественного светловолосого Крона из Тарны, из касты работников по металлу.
      Эти жители Тарны, в основном мелкие торговцы, пришли на осеннюю ярмарку Се-Вар. Она только начиналась, когда ослабла сила тяжести. Я оставался с ними, принимал их гостеприимство, встречался в делегациями многочисленных городов, прибывавших к Сардару на ярмарку.
      Систематически и настойчиво я расспрашивал жителей разных городов о Талене из Ара, надеялся найти какую-то нить, которая приведет меня к ней. Может, всего пьяное воспоминание какого-нибудь пастуха о красавице, встреченной в таверне Коса или Порт-Кара. Но несмотря на все усилия, я ничего не узнал.
      Итак, мой рассказ заканчивается.
      Но я должен рассказать еще об одном происшествии.
      35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА
      Это произошло в последнюю ночь.
      Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них помнили меня по осаде Ара, семь лет назад.
      Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск на пути в Ар.
      Мы устроили лагерь.
      Сардар все еще был виден на горизонте.
      Ночь была ветреная и холодная, и три луны Гора ярко освещали серебристую траву на полях, прихваченную холодным ветром. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная дикая осенняя ночь.
      - Клянусь царями-жрецами! - воскликнул кто-то, указывая на хребет. Что это?
      Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда он указал.
      Примерно в двухстах ярдах от лагеря, в сторону Сардара, утесы которого хорошо были видны на фоне черного звездного неба, показалась странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.
      Все, кроме меня, испустили крики ужаса и изумления. Мужчины схватились за оружие.
      - Надо убить его! - кричали они.
      Я сунул меч в ножны.
      На фоне самой большой из трех маленьких быстрых лун Гора хорошо выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.
      - Подождите! - крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он стоял.
      На меня смотрели два больших глаза, золотых и светящихся. Антенны раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам, оставленный лезвием Сарма.
      - Миск! - крикнул я, подбежал к царю-жрецу и поднял руки, и он коснулся их антеннами.
      - Приветствую, Тарл Кабот, - послышалось из переводчика Миска.
      - Ты спас наш мир, - сказал я.
      - Для царей-жрецов он пуст, - ответил Миск.
      Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.
      - Я пришел повидаться с тобой в последний раз, - сказал он, - потому что между нами роевая правда.
      - Да, - ответил я.
      - Ты мой друг, - сказал он.
      Сердце мое дрогнуло.
      - Да, - подтвердил он, - в нашем языке теперь есть это выражение, и ты научил нас, что оно значит.
      - Я рад, - сказал я.
      В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и цари-жрецы работают над этим рука об руку.
      Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности, высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать в работе по его восстановлению.
      Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.
      Миск, по-видимому, не таил на него зла.
      Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный, в рушащемся рое.
      - Он был величайшим из царей-жрецов, - сказал Миск.
      - Нет, - возразил я, - Сарм не был величайшим из царей-жрецов.
      Миск вопросительно посмотрел на меня.
      - Мать не царь-жрец, - сказал он, - она просто Мать.
      - Знаю, - ответил я. - Я не ее имел в виду.
      - Ну, да, - сказал Миск. - Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.
      - И не Куска я имел в виду.
      Миск удивленно смотрел на меня.
      - Я никогда не пойму людей, - сказал он.
      Я рассмеялся.
      Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.
      Но я так считал.
      Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.
      - А как молодой самец? - спросил я. - Он не погиб?
      - Нет, - ответил Миск. - Он в безопасности.
      Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.
      - Вы попросили людей перебить золотых жуков?
      Миск распрямился.
      - Конечно, нет.
      - Но ведь они убивают царей-жрецов.
      - Кто я такой, - спросил Миск, - чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?
      Я молчал.
      - Сожалею только, - продолжал Миск, - что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.
      Я посмотрел на него.
      - Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.
      Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.
      - Что ты узнал? - послышалось из его преобразователя.
      - Она сказала только:
      - Иди к людям телег.
      Миск задумчиво пошевелил антеннами.
      - Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.
      - Но ведь за это время его могли уничтожить, - сказал я.
      Миск недоверчиво посмотрел на меня.
      - Это яйцо царей-жрецов, - сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. - Да, его могли уничтожить, - согласился он.
      - И, вероятно, уничтожили.
      - Несомненно.
      - Но ты не уверен.
      - Не уверен, - сказал Миск.
      - Ты можешь послать на поиски имплантов, - предложил я.
      - Имплантов больше нет, - ответил Миск. - Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.
      - Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.
      - Да.
      - Но почему?
      - Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, - сказал Миск.
      - Я думаю, ты прав, - согласился я.
      - Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.
      - Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, - предположил я.