Риадан (№1) - Детские игры

 – Они совсем другие. Мы – не смогли их понять. Они просто выпадают из картины мироздания, они творят всё, что хотят! Когда-то они даже попытались оказать на нас ментальное давление! Тогда мы решились на крайнюю меру – повесили над планетой спутник-глушилку. Вообще-то мы редко вмешиваемся в открытую, практически никогда, но жители Ковчега попытались ИЗМЕНИТЬ нас, и поэтому спутник был актом самообороны. И что же? Эти странные существа инвертировали работу нашей аппаратуры, и стали наблюдать за нами через наш же спутник! Такого ещё не знала история! Они были похожи на легендарных Праотцов Номмо, но смотрели на мир иначе… К счастью – сейчас они прекратили попытки воздействовать. А благодарить за это мы должны вас, землян: ваш посланник Малыш сумел внести в разум обитателей Ковчега такое понятие, как человечность, и этим спас нас от надвигающегося странного конфликта, возможно, не менее страшного, чем древняя Война Оракулов…

– Вы… засылали на Ковчег своих агентов? – спросил Каммерер.

– Нет… Даже тут мы не шли на прямое вмешательство… Впрочем – эти странные существа подкинули нам одну интересную мысль для тестов. Мы захотели посмотреть, как прореагирует на подобный абсолютно чужой разум общество, не знакомое с ним. И для этого несколькими коррекциями внедрили модель такого сознания в новенький, только что построенный на Земле компьютер. Это было лет сто пятьдесят назад, примерно… Тогда вы так испугались, что залили работающий компьютер бетоном, даже не уразумев, что он всё равно не вырвется, ибо может воздействовать лишь ментально, а этому бетон – не помеха… В результате мы решили, что земляне не способны постичь чуждое и готовы уничтожать, как и тагоряне… Но то, что позже сделал Малыш, в корне перевернуло наше мнение о вас. Так что вы должны памятник поставить Пьеру Семёнову – он не только спас вашу хорошую репутацию, он ещё и спас нашу и вашу цивилизации от того, что пострашнее рептилий в кратерах… Так что мы теперь даже не вспоминаем про тот инцидент с компьютером в Массачусетсе.

– Массачусетский кошмар… – схватился за голову Каммерер. – А если бы ЭТО вырвалось тогда из-под контроля?! Вы о последствиях-то подумали?! Экспериментаторы!

– Мы готовы были вмешаться, выйди ситуация из-под контроля. Причём вмешались бы просто и незаметно – нарушили бы энергоснабжение машины, вот и всё… Никто бы вмешательства и не заметил бы.

– Эх, выловить бы тогда вашего представителя, – мстительно заявил Каммерер, – И – пред светлы очи общественности. Посмотрел бы, как вы тогда бы запели! – от волнения он зачастил с частицей «бы», словно передразнивал манеру Странника…

– Вы как-то спрашивали, что делать с пойманным Прогрессором-Странником, Максим. Помните? «Для герцога Ируканского разоблачённый Прогрессор-землянин был демоном или практикующим чародеем. Для контрразведчика Островной Империи тот же Прогрессор был ловким шпионом с материка. А что такое разоблачённый Прогрессор-Странник с точки зрения сотрудника КОМКОНа-2?» Так вот, я отвечу Вам: с точки зрения сотрудника КомКона-2 это и будет разоблачённый Прогрессор-Странник. Причём это будет столь же далеко от истины, как демон или шпион с материка – в отношении Прогрессора-Землянина. Мы – не прогрессоры в вашем понимании этого слова, Максим. И никогда не были ими… Мы не торопим, пока мир сам не захочет войти в содружество Странников. Порой мы проводим тесты на готовность мира, но – никаких глобальных вмешательств… Если, разумеется, мир сам не начинает маленькое чудо превращать в огромный скандал…

– Это вы про «Дело Подкидышей»? – парировал Загорский.

– Это я про различные шумы вокруг различных «чудес»… И культы, и фобии… И многое-многое другое, не столь заметное и существенное… Впрочем – шумы вокруг чудес, не имеющих к нам ни малейшего отношения, бывали и ещё погромче… Так что наши тесты, как правило, терялись в общей массе бесследно…

– Как терялись и ваши посланники на Земле, так? – не унимался Каммерер.

– Нам не было нужды посылать кого-то на Землю для получения информации. Посылать человеческое существо – тем более… Если отвлечься лишь наполовину, то можно предположить, что удачней было бы посылать наблюдателей менее приметных – мух, муравьёв, тараканов, в конце-концов… Но если Вы просто задумаетесь над тем, что я говорил раньше, то поймёте, что и это бессмысленно: мы слышим и видим то, что слышит и видит мир вокруг… Трава, тополиный пух, заблудившийся ветерок, капелька дождя – наши глаза и уши… Ведь они – часть того же мира, что и мы… И вы тоже… часть того же мира… Но вы разучились слушать, а потому и утратили единение с миром… Вы разучились видеть глазами звёзд с неба и слушать песнями соловья и шумом прибоя… Но всё это может возродиться, стоит лишь почувствовать мир вокруг, почувствовать душой… Сердцем… Вздохнуть и войти в хрустальные паутинки, единящие всё в этом бесконечном мире…

– И параллельные миры тоже? – с сарказмом спросил Загорский.

– Разумеется! И они – часть окружающей нас бесконечности… Даже более связанная с нашим здешним миром, чем вы могли бы себе предположить… Вы вот во время полёта на Марс говорили о Янусе, который как-то пожаловал в гости к Корнею… А совсем в другом мире, где никогда не создавался БВИ, есть компьютерная Сеть ФИДО, и в ней некто Алекс Мустейкис писал как-то… Впрочем, это лучше не пересказывать, а показать именно в том виде, в каком это читали там…

Послушный движению руки Странника, перед гостями возник монитор, более архаичный, чем используются в терминалах БВИ, и на экране его возникла крупная надпись «Gold…» К сожалению, она быстро погасла, и поэтому запомнились только первые четыре буквы. Зато теперь весь экран заполнял текст: 

«Лет этак пятнадцать назад в одном из споров я вообще предложил такую идею: контрамоция Януса была сознательным актом. То есть Янус каждую полночь переносился на день назад сознательным усилием воли. Зачем он это делал? какие побудительные мотивы у него были? на эту тему можно спорить. Один из вариантов: было в прошлом такое событие, которое Янус во что бы то ни стало пытался форсировать, такое, что без его вмешательства оно бы не произошло. Именно это, а не руководство институтом стало основным смыслом его жизни.

Какая же задача могла потребовать такой самоотверженности? Только та, в которой могла решаться вся судьба человечества. Янус двигался против течения времени с одной только мыслью: помешать в один критический момент основанию НИИЧАВО.

Тогда в скором будущем в его стенах, в отделе Линейного Счастья не изобретут устройство под названием позитивный реморализатор. И развитие человечества будет идти своим чередом, не выпадая из нормального хода истории.

А какова же будет судьба Януса? Разомкнув жуткое временное кольцо, он будет продолжать жить – уже как обычный человек, рядом с другим, более молодым Янусом, которому светило бы стать директором нового института. И в скором времени они издадут первую книжку про так и нереализовавшееся будущее – «Страну Багровых Туч»…»

Оторвавшись от чтения, Уно спросил:

– А что, есть такая книга – «Страна Багровых Туч»?

– Не припоминаю, – ответил Каммерер. – Скорее всего – Странник снова скажет, что и книга эта – в другой реальности…

– Грамотнее было бы сказать – в параллельном мире… – ответил Странник. – Я читал её. Интересная история… О том, как на Венеру отправилась с Земли экспедиция на фотонном корабле «Хиус».

– Но ведь это!.. – Максим на мгновение замолчал, словно подбирая забытое вдруг слово, и внезапно сказал: – Так вы утверждаете, что мы живём в вымышленном будущем, описанном в чьих-то книгах?

– Успокойтесь, Мак! Ни в коем случае, разумеется! Просто вселенная бесконечна, НА САМОМ ДЕЛЕ бесконечна, и поэтому в ней есть всё, что было описано хоть в какой книге, но ещё больше того, о чём ни один писатель ещё не поведал читателям! Ведь тот, другой мир, где были написаны показанные мною строки, тоже описан у ВАС на Земле. Помните роман «Мирный Атом», написанный Салмоном Рауди?

– Это про то, как в конце двадцатого века под Киевом якобы рванула атомная электростанция?

– Совершенно верно, в 1986-м году… Так вот, в ТОМ мире это произошло НА САМОМ ДЕЛЕ. Как и события антиутопии Оруэлла «1991», где о развале Советского Союза повествуется, о путче 19 августа… Но они же не считают, что живут в мире, вымышленном ВАШИМИ писателями! Кстати – письмо на этом не кончается, автор и его оппонент ещё и по нам потоптались! Можете полюбоваться!

Изображение сдвинулось, открывая ещё два абзаца. Первый был ярко-жёлтый, второй – серый.

– Жёлтый – комментарии оппонента, – пояснил Странник.

Земляне продолжили чтение:

«Добавлю только одно: помогли ему в контрамоции явно СТРАННИКИ! Через своего посредника. Какого? Вспомни, кого поминал Фотончик: „ДРАМБА игнорирует уран!“ Драмба – робот Корнея Яшмы, а Корней – один из „детонируемых“…»

– Но ведь я и вправду подсказал Янусу метод контрамоции! – поражённо воскликнул Корней. – Но с чего бы мне в чём-то переубеждать такого убеждённого в своей правоте человека, как Янус?!

– Ответ почитайте, – улыбнулся Странник, – Там они ещё не то предполагают: 

«Абсолютно верно! И целью подкидышей было отнюдь не стремление к детонаторам, созданное для отвода глаз, а передаче секрета контрамоции Янусу через Корнея Яшмаа. Именно убедив Януса в том, что Полдень на самом деле Полночь, Странники смогли свернуть быстрое развитие земной цивилизации и устранить Землю из Большой Шестёрки Сильных.»

– Хорошая фантазия у этого автора, согласитесь! Правда – всё перепутано в мотивах Януса, с точностью до наоборот… Кто-то из наших говорил с Невструевым, и причина его контрамоции выяснилась вполне легко: он пришёл к выводу, что его институт НИИЧАВО просто не мог быть утверждён в тогдашнем Советском Союзе, и тогда Янус отправился в прошлое, чтобы изменить предпосылки и сделать-таки возникновение института возможным… Одно жаль – процесс оказался необратимым, и уже выполнив свою миссию, Янус Невструев продолжил своё путешествие в глубины прошлого, ко всё более диким временам…

– Так вмешались бы и помогли! – взорвался Уно. – А то такие всемогущие – а помощи не оказываете!

– Во-первых, ты не прав… Мы не вмешиваемся никогда, я же говорил… А во-вторых, Янусу мы всё же предложили помощь, но он сказал в ответ лишь: «Отстаньте, это мой крест! Вот доживу до Семнадцатого – тогда и поглядим!» Боюсь – у него не очень-то получилось то, что он задумывал…

– Ну ладно, оставим Януса в покое, – вмешался Яшмаа, – Меня вот всё время интересует, какого дьявола должны были сделать детонаторы, коснись мы ими своих знаков на руке?

– Сигнал послали бы.

– Сигнал?! Какой?!

– Обыкновенный. О том, что тест успешно пройдён. И тогда ближайший к Земле янтариновый объект стал бы подавать осмысленные сигналы, призывая к себе представителей Земли. Так что коснись вы тогда своих детонаторов – и этот разговор состоялся бы значительно раньше… Что это с Вами, Корней?!

Яшмаа сидел на жёлтом полу и расширенными глазами смотрел на Странника, обхватив голову руками. Услышав обращённое к нему, Корней то ли вздохнул, то ли простонал:

– Простой тест! Простой те-е-ест! И ради какого-то сигнала о прохождении теста вы сломали судьбы тринадцати детям! Ради какого-то сигнала погиб Лёва Абалкин! Погибли остальные, так или иначе! Знаете ли вы, болваны янтариновые, что я последний из тринадцати!?! Что меня годами не пускали на Землю из-за вашего автографа на сгибе руки! Что я сам порой чувствовал себя чужаком, бомбой, опасной для любимой Земли! И всё это – ради какого-то сраного теста!

– Но ведь они не погибли, – спокойно возразил Странник. – Ведь в момент, когда Земля захочет войти в содружество Странников, воскреснут абсолютно все, кто когда-либо умер, будучи рождённым на вашей Земле. То же самое касается и Вашего мира, Уно.

– Но наши миры должны для этого сперва решить, желают они или нет… А для этого они сперва должны узнать обо всём, что говорилось здесь!

– А они знают… Сейчас все средства массовой информации на Земле и у вас транслируют эту встречу.

– Интересно, – вмешался Загорский, – Это как же понимать? Просто так вмешиваетесь, хотя и говорите о невмешательстве?

– Мы?! Вмешиваемся?! Яромир Савельич, но разве ж не Вы пронесли сюда такую кучу записывающей и транслирующей аппаратуры и рассовали её по всем углам помещения?! Мы же только усилили сигнал, чтобы на Земле могли бы его принимать без помех… Это же так естественно…

– Что естественно, то не безобидно… – буркнул Загорский и стремительно покраснел. Это было невероятно, невероятнее возникновения Странника из янтарина, но это было! Невозмутимый и самоуверенный Яромир покраснел, как школьник, пойманный за подглядыванием!

– И… что думают на Земле? – спросил он минутой позже.

– Думают… Решают… Ведь есть и одно небольшое условие с нашей стороны…

– Условие?! Какое же?

– Как вы уже давно поняли – Странники практически бессмертны. И ваши миры, ваши оба мира, присоединившись к Союзу Странников, тоже обретут бессмертие. Но согласитесь – несправедливо было бы давать бессмертие лишь ныне живущим. Поэтому наше условие таково: в момент вхождения ваших планет в Союз оживут все ваши мёртвые. Нет, это не будут зомби или ожившие скелеты, нет. Они оживут полноправными и живыми, извиняюсь за каламбур. И они будут знать и помнить всё, что знали и помнили они раньше, а сверх того – всё, что знают все остальные. Готовы ли вы, что воскреснут ваши мёртвые, и что они, предки ваши, будут судить своих потомков. Не будет ли вам страшно или стыдно перед ними? Мы, Странники, ждём ответа.

* * *

И долгая тишина повисла в зале, словно вслушивались все в голос далёкой Земли.

Странник тем временем присел возле Уно и негромко заговорил:

– Я помню тот миг, когда воскресли мы, когда наш мир вошёл в Союз Странников. Внезапно тьма сменилась ярким светом, и среди чудной, льющейся отовсюду Мелодии Мироздания я услышал голос. И голос этот вещал: «И воскресаете вы для новой жизни, ибо взвешены деяния ваши на весах судьбы, и решено, что жить вам далее!» Это были слова из нашей священной книги, переиначенные с будущего на настоящее время, и… И сколько уже прошло веков – а я никогда не забуду этот момент. Это самое яркое моё воспоминание…

– А сейчас вы… скажете Слова здесь, для наших мёртвых? – Уно посмотрел в глаза Страннику.

– Нет, по традиции их должен произнести кто-то из мира, входящего в Союз Странников. Живые должны поприветствовать своих мертвецов, возвращающихся к жизни вечной.

– Наверное, это будет Каммерер, как старший по званию и чинам… – сказал Уно. – Хотя я бы лично вручил это право Корнею Яшмаа, как единственному, кто здесь действительно может иметь причины обижаться на вас… Моральная компенсация, так сказать… Правда – я одного боюсь.

– Чего же, Уно?

– Ну воскреснут же не только хорошие люди, но и всякие там убийцы, насильники и маньяки! От них же вновь житья не станет?

– Во-первых, бессмертному убийцы вроде как и не страшны, верно? А во-вторых, можешь мне поверить – они станут совершенно другими, ведь они будут знать не только то, что знали они, но и то, что испытывали их жертвы… А сколько людей были б добрее и чище, просто прочти они вовремя хорошую книгу или встреться с другим человеком… Теперь они будут знать и эти книги, и мысли хороших людей… Всё станет другим, совсем другим для них…

– И Рудольф Сикорски воскреснет?

– И Сикорски.

– И Рэба?!

– Видишь ли, Уно, это будет несколько затруднительно…

– Но почему, вы же говорили, что это для всех одинаково!

– Я и не отказываюсь от своих слов… Просто сложности возникают, когда один и тот же человек жил одновременно в разных телах, пользующих общую душу… Тогда он воскреснет, воскреснет вместе с остальными, но – в одном теле, в том, в котором ему более понравилось при жизнях… Так что тело Рэбы не приглянулось его владельцу.

– А кем же он будет? – осторожно спросил Уно.

– Я-то думал – ты догадался… Вспомни, чем занимался Рэба? ГЛАВНОЕ вспомни. Он всю свою жизнь ловил чертей, Дьяволов. Он и Румату считал таковым! Как он кричал, что у того золото дьявольской чистоты! Как он выслеживал и отлавливал землян-Прогрессоров, отстаивая по-своему свой мир и свою власть! А теперь… Ты же помнишь, что говорил Рудольф Сикорски, тот самый Экселенц, что всю жизнь старался отловить на Земле Странников-Прогрессоров и отстаивал свою Землю и свою власть: «Мы – работники КОМКОНа-2. Нам разрешается слыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одно не разрешается: недооценить опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто обязаны предположить, что где-то рядом объявился чёрт с рогами, и принять соответствующие меры вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах». Никого не напоминает?

– Так он и Рэба…

– Именно! Один человек, хотя и в двух телах, да ещё и рождавшихся на разных планетах… Впрочем, есть миры, где подобным поворотом событий никого не удивишь… Например, есть мир, где в эти самые годы Землю захлестнул военный переворот, а все сторонники света и мира собрались на борту космической станции «Вавилон-5» и готовятся к решительной битве с Тенями… Так в том мире души жителей планеты Мембария уже с тысячу лет возрождаются в земных телах… А есть мир, где какой-то взбалмошный Светлый Волшебник из Виртуальных Земель кинул заклинание на серое здание, похожее на казарму, и угодил им в школу, и с тех пор когда эти школьники засыпали, их души возрождались в Виртуальном Мире и действовали там… Так что переселением душ сейчас никого не удивишь… И здесь среди рождённых будет несколько меньше, чем среди умерших, хотя возродятся все. Возродятся… если жители ваших планет действительно готовы к этому…

– Каммерер, наверное, уже речь готовит… – Уно встряхнул головой, и прядки его причёски разлетелись в стороны… – А я бы, наверное, засмущался бы… А скажи – людены тоже станут Странниками?

– Нет, Уно…

– Но это… Это же несправедливо! – выкрикнул мальчишка. – Почему одни обретут бессмертие, а другие – нет? Чем прогневили вас людены – тем, что пошли не вашим путём?!

– Нет, Уно… Они не прогневили… И никто не отказывает им в бессмертии. Просто людены – не люди, они – совершенно другая цивилизация. Да, они имеют с людьми Земли общих предков, но они уже сколько лет идут своим путём, непохожим на ваш… Если кто из люденов возжелает присоединиться к Странникам – мы никому не откажем, а учитывая, что людены – цивилизация единиц, а не сообщество, то готовы рассмотреть каждого поотдельности, стоит им только пожелать… Но ведь сами-то они этого не хотят, Уно, их вполне устраивает их нынешний Путь… Всему своё время… Возможно – когда-нибудь и они придут в какой-нибудь янтариновый город, чтоб обратиться к нам… И мы выйдем навстречу…

– Вы… Ваш дар бессмертия – как спасение от старого, очень старого зла… Когда-то у нас в мире учёный и лекарь Будах написал такие строки:

Теперь не уходят из жизни,

Теперь из жизни уводят.

И если кто-нибудь даже

Захочет, чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый,

Опустит слабые руки,

Не зная, где сердце спрута

И есть ли у спрута сердце…

А теперь – благодаря вам вернутся все, кого увели насильно, вернутся, чтобы допеть, долюбить, дорадоваться жизни…

Странник взглянул в глаза мальчишке из Арканара. Сказал задумчиво:

– Сколько миров, а боли все схожие… Когда-то в моём мире один хороший человек написал такие стихи:

Мы все сиротеем на нашем пути,

Закон расставаний царит над планетой.

Дай, Боже, нам в будущей жизни найти,

Кого потеряли мы в этой.

За миром галактик и звёздных зарниц

Даруй нам, о Господи, с милыми встречу:

Ведь память о них не имеет границ

И голос любви нашей вечен.

Тогда это был лишь крик души… А спустя века, уже после Рокласовского Кризиса, наш представитель впервые встретился со Странниками… И затем, войдя в Союз Странников, мы действительно встретились с теми, о ком скорбели, кого лишь мечтали вновь увидеть… Но я с ужасом думаю: а что было бы, не пожелай тогда наша Земля присоединиться к Странникам? Ведь тогда так и остался бы главной силой мира Закон Расставаний…

– Ты боишься, что…

– Да, Уно, да… Я слышу споры на Земле, слышу их у тебя на родине… У вас есть те, кто кричат, что нельзя дать вторую жизнь тем, кто убивал их дедов и прадедов. На Земле изобретают аргументы потоньше, поразнообразнее, но суть-то их от этого не меняется… Боюсь – оба ваши мира решат отказаться… Ну – ничего страшного, не расстраивайся, Уно. Когда-нибудь ваши миры, может быть, и надумают… И если это будет позднее, чем… лет так через сто-двести, то ты всё равно воскреснешь… И Антон-Румата… И остальные… Ты всё равно увидишь бессмертную жизнь, стоит лишь подождать…

– Они боятся, что с восставшими из мёртвых восстанут и похороненные, как казалось, навсегда, тайны, – вздохнул Уно. – Они как испуганные ребята, обманувшие кого-то и боящиеся, что их обман вдруг раскроется… Боюсь, что так будет и дальше, и никогда, никогда не наступит светлый момент, если даже среди Полдня есть те, кому есть что скрывать…

– Ты говоришь, будто слышишь их слова и их мысли…

– Но… я их действительно слышу!

– И давно это у тебя… так? – осторожно спросил Странник.

– Нет, минуты… А что?

– Да так, ты мне просто напомнил одного человека, жившего совершенно в другие времена… Но – нет… Видимо – показалось…

– А он был… из нашего мира?

– Не уверен… Давно это было… Под Хармонтом… Да ладно, забудь, я же говорю – показалось!..

– Эх, вляпались мы, как ракопаук в янтарин! – до неприличного громко сказал вдруг Загорский. – Наши бюрократы, как всегда, на высоте! Собирается Всеобщий Совет, готовится совместное заседание всех трёх КомКонов и скоропостижно реанимировавшейся ГСП! Не знаю, как там покойнички вообще, но одного вы уже воскресили – Группу Свободного Поиска! Похоже – только они и готовы ратовать за ваше предложение! Остальные пока сомневаются, будут заседать, взвешивать все «за» и «против»… Кстати, Мак, мне жутко интересно, как это Второй и Третий КомКоны собираются заседать без своих шефов! Или они будут ждать нашего возвращения на Землю, а?

– Похоже – без нас им только удобнее спорить! – буркнул в ответ Каммерер. И отвернулся, уставившись в тусклую желтизну стены.

Уно вскочил и выкрикнул, не столько к присутствующим, сколько к аппаратуре Загорского, стараясь докричаться до землян:

– Ну нельзя же так! Зачем вновь ссылаться на Бромберга? Что значит «Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причём меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую, и это свершится волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой.»?! Сколько можно наслаждаться этим непостижимым понятием чуждости? Раньше лепили его к люденам, сейчас вообще ещё сами толком не понимаете, к чему это цитируете! Зачем прикрывать свои мелкие боязни громкими словами, претендующими на правильность, как Рэба на ангела?! Что значит «Неторопливо обсудить, взвесить всё за годик-другой?!» Ведь каждый в душе за жизнь вечную, но почему-то готов отказать в ней другому, кого считал своим врагом или просто противником! Ну почему, почему на всё готовы ввести ограничения?! Ведь если счастье – то оно должно быть для всех, даром! Его нельзя дарить одним и отнимать у других!

Странник как-то странно посмотрел на Уно и мотнул головой, словно отгоняя наваждение.

Арканарский мальчишка с досадой плюхнулся рядом, прямо на пол, и зло и растерянно сказал, ни к кому не обращаясь:

– Не пойму… Не могу их понять… Высокое и низменное – в одном сплаве…

Он замолчал, и тишина висела в зале минут десять… Тем временем, повинуясь воле Странника, часть стен превратилась в экраны, транслирующие заседания с двух планет-кандидатов… Глупые, пустые заседания…

Уно отвернулся от изображения.

– А как всё началось бы, если бы наши миры согласились, а? Расскажи? Просто любопытно: а то вряд ли я увижу, как всё это будет по-правде.

– Сперва я поставил бы посреди зала Шар, – сказал Странник. И, повинуясь ему, посреди зала возникла рыже-золотистая сфера. – А затем тот, кто возьмёт на себя ответственность объявить Принятие и Воскрешение, коснётся этого Шара, запуская Музыку Миров, Музыку Мироздания… И произнесёт слова, которые встретят воскресающих… Скорее всего – слова из какой-то местной религии, приличествующие моменту… Произнесёт… Произнёс бы… Кажется – ваши миры хотят отказаться…

Странник сделал жест, желая убрать Шар, от которого в спешке отсели все остальные, едва он появился, но Уно остановил его.

– Подожди… Я, кажется, уже видел этот Шар… Воспоминания смазанные, как плохо запомнившийся сон… Я бежал в какой-то карьер, громко щёлкая каблуками и всё боясь, что в такой обуви сорвусь и полечу вниз, и что это будет неприлично… А внизу лежал Шар. Этот самый, или точно такой же… Я был уверен, что он выполнит любое желание. Любое-любое… Я бежал к нему и кричал во весь голос, чтобы он услышал меня… Кричал, и голос отражался откуда-то и возвращался ко мне моими же словами: «Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!..» Я бежал к Шару, а потом что-то подняло меня в воздух, скрутило… Было очень больно, но я понимал, что это надо стерпеть. Ведь чтобы всем стало хорошо – кому-то должно стать очень плохо. Так пусть одному, пусть мне… Как ещё раньше, в одном очень счастливом городе, где я видел, как все жители живут счастливо и радостно лишь оттого, что мне в моём подвале плохо и неуютно… А потом я увидел, как с моей ноги сорвался башмак, и почему-то полетел не вниз, а вверх, в пыльное небо… И тогда меня скрутило так, что я всё забыл от боли… И очнулся уже в Арканаре… А всё это вспоминал, как сон. Выходит – не сон, а, Странник?

– Не сон… Тогда тебя звали Артур Барбридж… Это и было под Хармонтом… Значит – не показалось… Но я и не думал, что в Омеласе – это тоже ты… Может – и малыш Тробо – твоя жизнь, одна из многих?

– Это когда злой колдун развалил норку, и пришлось скитаться по свету, ища справедливости? Кажется, я читал когда-то такую сказку…

– Уно, Уно… Сколько же сюрпризов в тебе, малыш… – совсем как Румата сказал Странник. Он казался настолько удивлённым, что совершенно позабыл про Шар.

Прошло какое-то мгновение, и вдруг Уно вновь вскочил. Громко и звонко, напористо и торжественно выкрикнул:

– Я понял! Вы просто боитесь взять ответственность на себя! Каждый ищет бессмертия, счастья, полноты жизни, но хочет в случае неудачи иметь того, на кого можно сказать, что это он виноват. Ну что же – должен найтись кто-то, кто возьмёт ответственность на себя!

Уно отвернулся от камер Загорского и, взглянув на Странника, сказал:

– Извини, может, это не по правилам, но я это сделаю!

И с этими словами он положил руку на золотой Шар. Повернулся к камерам.

– Если Вы ищете, кого потом можно обвинить – знайте: меня! Я беру на себя ответственность этого решения, ведь я знаю, чувствую, что в душе каждый из вас стремится к счастью. Так пусть оно будет – для каждого! Для всех! Навсегда!

Странно колыхнулось Пространство, и из ниоткуда полилась тонкая, хрупкая мелодия, дарующая Свет…

* * *

В Союз Странников входили две новые планеты. Входили не младшими, но равными среди равных. И Слова говорил тот, кто первый посмотрел на Странников по-человечески. И среди сияния и Музыки Мироздания, немного смущаясь, Уно произнёс:

– Приветствую. С возвращением в мир живых!

Записи привёл в читабельный вид Владимир Талалаев,

бывший Прогрессор князь Артагорт дол-Эндорский,

ныне – Странник Дороги.

Старинная легенда

Борис Немировский

…Продвигаясь очень медленно. И неудивительно – ведь в этом сумасшедшем переплетении ветвей, корней и листьев даже пешком можно было идти, лишь прорубая себе дорогу топором. А что уж говорить о рыцаре в полном вооружении, при всех доспехах и на боевом коне…

– Господи, когда это всё кончится?! – безнадёжно простонал сэр Родерик. Из-под шлема стон прозвучал глухо и неестественно.

– Эй, сударь! – окликнул его Фальк, беззаботно трусивший на своей лошадке сзади по широкой тропе-просеке, оставляемой господином, – Сударь! Осмелюсь заметить, что негоже герою жаловаться. Вам подобает сейчас ободрить упавшего духом спутника уверенным голосом, подобным звуку боевой трубы…

– Это обязятельно?! – жалобно спросил рыцарь. – Ой! – ветка хлестнула его по забралу.

– Во всяком случае, хозяин, – кивнул Фальк, достав из кармана яблоко, – раз уж угораздило вашу милость попасть в легенду, то извольте соответствовать.

– Ох, ну ладно… Крепись, друг мой! – продолжал сэр Родерик неестественно бодрым тоном…

… – Крепись, друг мой! – вскричал рыцарь голосом, подобным звуку боевой трубы, – Не вечно тянуться мрачной чащобе! Нам судьбою суждено одолеть сей лес! – и он твёрдой рукой, закованной в боевую перчатку, поддержал готового упасть от усталости слугу…

– Теперь правильно? – робко спросил сэр Родерик.

– Шипящих многовато, – назидательно заметил Фальк. – Шипяшие портят образ, они больше подходят злодеям и другим отрицательным персонажам. И кстати, не могли бы вы отпустить мою руку? Вы-то, надеюсь, понимаете, что я не упаду? – Движением плеча слуга стряхнул с себя боевую перчатку. Рука рыцаря безвольно качнулась, стукнувшись о щит. Загремело. Словно в ответ, справа послышался треск ломаемых деревьев и жуткий рёв…

…На поляне появилось ужасное чудовище. Ростом оно было с трёх коней, поставленных один на другого, лапы его оканчивались страшными когтями, а из ноздрей валил дым. Чудовище открыло жуткую, полную огромных зубов, пасть и заревело, оглушая:

– Кто посмел тревожить меня?!!

… – Потише, пожалуйста, – поморщился Фальк. Чудище замолчало. Фальк с хрустом откусил половину яблока: