Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Преступления могло не быть !

ModernLib.Net / Детективы / Неизвестен Автор / Преступления могло не быть ! - Чтение (стр. 16)
Автор: Неизвестен Автор
Жанр: Детективы

 

 


      "Вот они командиры-воспитатели! - без раздражения и без одобрения подумал о нем Виталий Павлович, - самому бы ему сейчас в воду не для надзора, а так за компанию... "
      Они были молоды, все шесть командиров взводов, сержанты из войсковой части, вели с мальчишками военную подготовку: изучали автомат, пулемет, карабин и мало разбирались в педагогике и психологии, хотя в этом военно-спортивном лагере собрались "трудные".
      Виталию Павловичу вспомнился тот день, когда с ним разговаривали в районо, а затем в райкоме партии и везде упирали на это слово "трудные", а вместе с тем не хотелось верить, что все это так, потому что и сам он в детстве был беспокойным парнишкой и мать не раз в слезах выговаривала ему, и все-таки где-то потом выровнялся, закончил вечернюю школу, пединститут, стал работать в школе.
      Эти "трудные" были чуть ли не в каждом классе - одни не успевали, другие грубили, третьи никого не признавали. В каждом их поступке была мальчишеская бравада, какой-то стихийный протест.
      В десятом классе мальчишек словно кто-то подменял, взрослели на глазах, вырабатывалось достоинство, с такими уже говорилось легче, и учителя отходили от того периода нервотрепки, которая была два-три года назад...
      Виталий Павлович поднялся с холма и пошел к лагерю. Палатки стояли в два ряда, и между ними протянулись нити разноцветных флажков. Все шло хорошо - лагерь готовился к открытию, было приглашено много гостей, мальчишки должны были стать юнармейцами. И вдруг ЧП - кража.
      Начальник штаба, майор в отставке Поликарпов и замполит Смирнов что-то горячо обсуждали. Смирнов доложил Виталию Павловичу, что виновные не найдены, а Чайков, которого подозревали, не причастен к этому делу.
      Чайков ушел" из лагеря в тот день, когда случилось это ЧП. Смирнов поехал в город и встретился с его матерью. Елена Ивановна растерянно смотрела на замполита.
      - Ну я понимаю, что он безобразничает, но чтобы красть. Не могу себе представить... - она с видом вконец измученного человека опустилась на стул и страдальчески сморщилась. - Ведь я педагог, через мои руки их за двадцать лет сколько прошло, не сосчитать. Все люди, как люди, а вот собственного сына проглядела. А впрочем, что значит "проглядела"? Спрашиваем с родителей, с учителей, а между тем меньше всего с самих ребят. Готовим к аттестату зрелости и забываем о зрелости нравственной...
      Володьку Чайкова Смирнов неожиданно встретил в магазине радиотоваров, он стоял у прилавка, разглядывал какие-то лампы и, увидев замполита, не бросился бежать, как предположил Смирнов. Он даже как-то заулыбался, словно обрадовался этой встрече, смирнехонько подставил плечо под протянутую руку замполита и прирос к месту.
      - Значит приемником решил обзавестись? А деньги?
      Володька развел руки и вывернул карманы.
      - Мог бы таким способом не доказывать, - примирительно сказал Смирнов, - человеку надо на слово верить. Так ведь?
      Они вышли из магазина как давнишние друзья.
      - Ты вот что скажи, кто все-таки на эти одеяла позарился и почему ты убежал из лагеря? Ведь понимаешь, подумали...
      - Я не из-за себя. Я с Алешкой хочу быть в лагере.
      Они шли по тихой улочке мимо домов, прикрытых разросшимися деревьями. Шагали нога в ногу - высокий, сутуловатый, в поношенной гимнастерке Смирнов и крепыш Володька, одетый в новые шорты и тенниску, выданные ему в лагере. Володька нажал коленом на калитку, и она, скрипнув, раскрылась. Смирнов пошел за ним. В покосившемся сарае, в свете лучей, пробивающихся сквозь щели, какой-то мальчишка возился с проволочками, ржавым железом и чуть ли не жестяным корытом. "И ведь поди воображает черт знает что", - усмехнулся про себя Смирнов, разглядывая нелепое сооружение. И грубовато спросил:
      - Значит, здесь квартируешь? Самостоятельной жизни захотел? А родители, небось, всю милицию на ноги поставили...
      Мальчишки переглянулись, в их глазах появились солидарные насмешливые огоньки, а лица с недоверием насторожились.
      - Отцовского бы ремня тебе не мешало...
      Смирнов услышал откровенный хохот, и было в этом смехе что-то циничное, отчего у замполита испортилось настроение, и вспомнились ему вдруг слова Володькиной матери: "А о нравственной зрелости забываем... "
      Они сидели втроем на перевернутом оцинкованном корыте, Алешка доверчиво рассказывал о себе, а Смирнов ясно представлял, как все это было.
      Ее все называли мать-одиночка. Она, видимо, так привыкла к этому, что сама к месту и не к месту говорила: что поделаешь - я мать-одиночка! Говорила до тех пор, пока однажды у автобуса не произошел скандал. Был воскресный день, и они собрались к какой-то троюродной слепой и глухой тетке. Лешке тогда было шесть лет. Автобусы шли переполненными. Мать подхватила его на руки и полезла с передней площадки, ее оттеснил какой-то пьяный.
      - Куда прешь? - закричала она. - Не видишь с ребенком, мать-одиночка.
      Пьяный дико вытаращил глаза, плюнул сквозь зубы: "Мать-одиночка!" - и нехорошо выругался.
      Что с матерью тогда сделалось. Она прижала Лешку к себе крепко-накрепко и истошно закричала:
      - Хулиган! Обормот!
      Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы кто-то не протолкнул пьяного в дверь и автобус не тронулся.
      Ни к какой тетке они не поехали, вернулись домой, мать оставила Лешку поиграть на дворе, а сама пошла в комнату, утирая слезы.
      Потом однажды к ним пришла высокая худая женщина в очках.
      - Ну здравствуй, мальчик! Сколько тебе лет?
      Она была очень ласкова, эта женщина, вся в черном. Она потрепала Лешкин вихор и похлопала по спине.
      - Значит, в школу собираешься? Ну вот я пришла тебя записать.
      Мать стояла рядом, глаза ее весело блестели. Она тоже Лешку погладила по голове.
      - Вырос, сынок, вырос! Теперь вот учиться будешь...
      Они улыбались, вертели Лешку из стороны в сторону, хвалили рост и здоровье. Женщина стала удобно усаживаться за столом.
      - Дайте-ка мне свидетельство о рождении ребенка...
      Мать порылась в шкатулке и дрожавшей рукой протянула бумагу.
      - Шел бы ты, Леш, погулять... - сказала она, виновато улыбаясь.
      - Ничего, он не мешает, пусть посидит... - женщина взяла у матери метрику и стала читать, - значит, вы мать-одиночка...
      - О, господи! - мать пошатнулась, она уже знала, что с этим понятием Лешка связывает то некрасивое ругательство, которое услышал на автобусной остановке.
      - Ну вот, Лешенька, - засуетилась мать, когда они остались одни, - в школу идешь, ты уже вырос, все понимаешь... Почему ты у меня никогда не спросишь, где твой папа?
      - У меня нет папы... - нахохлился Лешка.
      - Но ты же знаешь, что у всех мальчиков и девочек есть папы, ты должен уже поинтересоваться, почему у тебя нет...
      - Ты мать-одиночка, - ответил Лешка.
      Она судорожно сжалась, потом выдвинула из-под кровати старенький чемоданчишко, быстро перерыла его.
      - Вот, Лешенька, теперь ты все должен знать... - из розового лоскута она бережно вынула фотокарточку. Мать как-то особенно засветилась, протягивая ему тронутый желтизной снимок. Под окнами большого здания, на скамейке сидело несколько мужчин. Были они не в брюках, а в длинных, до полу, халатах.
      - Это больница, где я работала санитаркой, а вот твой отец. Он не видел тебя, ты родился потом...
      Она обняла Лешку и заплакала навзрыд.
      - Ты не думай, Леша, он живет, живет в тебе, он же не ушел с земли совсем, он оставил тебя... И ты часть его, часть его жизни...
      Вечером, когда они легли спать, мать долго говорила мало понятное для него:
      - Люди, люди! Осудить они могут, посмеяться они могут, оскорбить... А понять любовь к обреченному на смерть? - она стиснула руки на груди. - Знала я, знала, что он умрет, без врачей знала, а не могла не любить. Нужна ему была моя любовь. Страшно без нее было умирать... И ты мог не быть... Сама захотела и ему сказала: не бойся за меня, все вынесу, а знай - на земле останется человек от тебя, не умрешь ты совсем...
      Лешка уже засыпал, а она все говорила:
      - Живуч человек! И любви хочет! Вот уж какой был больной. Я его боль в своей голове чувствовала. Стою возле него, а в душе стон. И смотрит такими глазами... Убегу куда-нибудь, наревусь...
      Мать-то вообще была веселая и беззаботная, но временами впадала в какую-то грусть.
      - Эх, Лешка! - говорила она в такие дни. - Есть у меня только ты, а больше никого...
      Однажды среди ночи он услышал шорох и тихие голоса. Лешка открыл глаза. На кровати рядом с матерью сидел мужчина.
      - Сама ты ничего, да вот приданое у тебя - пацан!
      - Ма-ма! - закричал Лешка.
      На кровати зашевелились, мужчина оправил пиджак, поднялся и, прихрамывая, ушел. Мать подскочила к нему.
      - Ну чего ты, чего ты? Большой ведь, все понимаешь, а кричишь. Ну, что я тебе? Зачем? - она потрясла Лешку за плечи. - Зачем звал?
      - Мама, - захныкал Лешка, - чужой...
      - Эх, Лешка, связал ты меня на всю жизнь, теперь никуда не денешься...
      Смирнов поднялся на ноги и, пригибаясь, вышел из сарая. В военно-спортивный лагерь они вернулись втроем.
      - Вполне закономерное явление, - заметил Виталий Павлович замполиту, что после этого мальчишка стал убегать из дому...
      Уже совсем в темноте подъехала машина, и Виталий Павлович, скрывая свое мрачное состояние, встречал шефов-артистов, которые приехали, чтобы дать на открытии лагеря концерт.
      А утром, когда мальчишки, окружив артистов, наперебой задавали разные вопросы, Виталий Павлович отозвал в сторону энергичного мужчину с гуслями в руках и поделился сомнениями - стоит ли, после того, что произошло, давать концерт, ведь должна была быть какая-то мера наказания. Мужчина улыбнулся, представился Данилой Даниловичем и попросил начальника лагеря выстроить этот второй взвод и разрешить ему выступить перед ними.
      Мальчишки стояли завороженные боясь шевельнуться. Руки артиста творили с гуслями чудеса, он играл долго, с каким-то упоением для себя, не останавливаясь, переходя от одной мелодии к другой. А когда кончил играть, устало опустил руки вниз, встал со стула, близко подошел к строю мальчишек и доверительно спросил, понравилась ли им его игра.
      - Ну вот, - сказал потом он, отойдя немного назад, - я стал артистом, а мог бы им и не быть. Когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас, я случайно совершил кражу. Если бы я не раскаялся в своем поступке, если бы не признался, мне бы не пришлось сейчас играть перед вами... Я не верю, чтобы вы не задумывались о своей судьбе. Вам только не хватает смелости, чтобы признаться. Я думаю, что тот, кто это сделал, не будет малодушным и выйдет из строя вперед.
      Вначале была тишина. Звонкая тишина летнего лагеря. Потом робко по одному из строя вышли трое ребят и также несмело шагнули к артисту...
      Удивленный и взволнованный не меньше ребят, Виталий Павлович весь вечер по-отцовски растроганно шептал: "Ах, пацаны, ах, пацаны..." Он-то знал, что ничего плохого и грязного не должно быть в этот священный день - ведь его пацаны проводят сегодня почетную линейку, где должны дать клятву, прежде чем стать юнармейцами. Так что дело тут не только в гусляре.
      А.ШТУЛЬБЕРГ,
      старший следователь МВД
      Казахской ССР
      РАЗБИТАЯ ГИТАРА
      У него и раньше были клички. Называли Ратуш-паша, Лера, Орлик. Эти клички ему не нравились - считал, что не звучат. И тогда он сам придумал короткую и выразительную - Шеф. В компании лоботрясов, которой он верховодил, кличка быстро прижилась. Все чаще можно было слышать: "Шеф сказал, Шеф запрещает, о Шефе не болтать".
      Его боялись. И не зря: в кармане Шефа всегда был наготове складной охотничий нож "лиса" с коричневыми колодочками, который он, не задумываясь, пускал в ход.
      Его разоблачили. Следователи со скрупулезной тщательностью изучили все, что касалось преступной группы. Были собраны сотни документов: протоколы допросов обвиняемых и свидетелей, очных ставок, справки и характеристики, описания вещественных доказательств и фотографии. Огромную работу проделали сотрудники прокуратуры и милиции, чтобы полностью изобличить преступников. В этом убеждаешься, листая аккуратно подшитые страницы. И виновные понесли заслуженную, суровую кару.
      Но уголовное дело о преступлениях Шефа и его компании представляет интерес и в другом отношении. Речь идет об осмысливании тех причин и условий, из которых рождается преступление. В Деле, как в зеркале, отражено обличье преступников, их образ жизни и интересы, повадки, уловки и ухищрения. Обнажена и почва, на которой все еще произрастают подобные сорняки.
      Началось все морозной февральской ночью. Звонок в одном из отделений милиции Алма-Аты: на улице обнаружен труп молодого человека. Возможно, произошло убийство.
      Дежурный инспектор немедленно принял все необходимые меры. Он сообщил о происшествии в Управление, вызвал работника уголовного розыска, а сам с дежурным следователем выехал по указанному адресу. Пока они осматривали место происшествия, подоспел оперуполномоченный угрозыска с группой дружинников.
      Недавно выпавший снег плотно притоптан, далеко в сторону отброшена чья-то шапка, на снегу и на асфальте пятна крови. Все говорит о драке. Нашлись и люди, которые слышали издали шум, пьяные крики, ругань.
      На основании первых впечатлений появилась версия, что убийство совершено пьяными хулиганами. Возможно, что они живут где-нибудь поблизости.
      Добрую службу сослужили дружинники - местные ребята. Они хорошо знают этот район, так как много дней выполняют здесь свой общественный долг по охране правопорядка. Вот почему и появилась мысль о Надежде Синельниковой [Фамилии изменены], девушке, которую уже не раз предупреждали о недостойном поведении. На ее квартире часто собиралась разухабистая компания, устраивались кутежи. Дом, в котором живет Синельникова, совсем недалеко от места преступления. Дружинники решили выяснить, не появлялись ли у Синельниковой в эту ночь подозрительные люди.
      Поздний час, но в квартире Синельниковых не спят. Родители - они оба работают в ресторане - недавно вернулись домой, но дочь с подругой пришли еще позже - около двух часов ночи.
      Надежда Синельникова и ее подруга Лида Алимова встретили дружинников настороженно. Сразу было видно, что и одна, и другая изрядно выпили. Надежда старается держаться независимо, даже дерзко.
      - Да, - говорит она. - Была у меня вечеринка. А что, разве нельзя, запрещено?
      Синельникову и Алимову пригласили в отделение милиции. Выяснять подробности ночной Вечеринки принялась следователь Зайцева.
      Размазывая по щекам краску с подведенных ресниц. Синельникова твердила, что ничего не знает, никакой драки не было. Она говорит, что в гостях у них были "мальчики". Выпили самую малость, но ничего зазорного не случилось.
      Следователь, однако, видела, что Синельникова говорит не все. Она хочет что-то сказать, в чем-то признаться, но не может на это решиться. Скорее всего - боится.
      Почти так же вела себя и Алимова. От внимания следователя не укрылось и ее волнение, бегающие глаза, мелькающие в них искорки страха.
      Долго продолжалась эта беседа, затянулась почти до утра.
      Кто именно эти "мальчики", когда они собрались, в каком часу разошлись? По крупицам следователь уточняла подробности того, как девушки и их компаньоны провели весь прошедший день. В рассказах подруг было много противоречивого. Стараясь скрыть истину, они вконец запутались, а когда поняли, что зашли в тупик, сознались.
      - Да, - теперь уже без бравады созналась Синельникова. - Драка была. И как раз на том месте, где потом нашли убитого. Кажется, у мальчиков были ножи...
      - Кто был с вами? Назовите фамилии, адреса.
      - Были Петров и Зимин... Потом пришел Михеев.
      По адресам, кстати сказать, весьма приблизительным, выехали оперативники. Уже светало, когда Петров и Михеев были доставлены в отделение.
      Петров недолго запирался. Признался, что во время драки с двумя неизвестными парнями наносил удары кухонным ножом. К этому времени обнаружили и второго пострадавшего. Раненый, он добрался до своего дома, откуда его и увезли в госпиталь. Оперативники с ним уже беседовали.
      Михеева допрашивала следователь Зайцева. Рассказы
      Петрова и Михеева совпадали до мельчайших деталей, как и показания девушек.
      Синельникова и Алимова спали в тот день до полудня: делать было нечего, и они никуда не спешили. Разбудили их закадычные дружки - Петров и Зимин. Решили покутить и развлечься. Было лишь одно препятствие - отсутствие денег. Стали изобретать способ, как их добыть.
      Выручила Алимова. У нее есть золотое колечко - подарок бабушки. Можно его отнести в скупку, на выпивку хватит. Так и порешили.
      За кольцо в скупочном магазине заплатили восемнадцать рублей. Получив деньги, все отправились бродить по магазинам. Первым делом в универмаге приобрели три кухонных ножа - этакие своеобразные кинжалы.
      - Для хозяйства, - неуверенно уточнила Синельникова.
      Потом купили спиртное, немного снеди и отправились на квартиру Синельниковой. Благо там есть все условия: родители почти никогда не бывают дома, делай, что душе угодно.
      Вечером, когда все четверо были пьяны, появился Михеев. Немного, самую малость, выпил.
      Домой расходились около одиннадцати. В подъезде из-за пустяка поссорились с двумя незнакомыми парнями и подрались. С ножом, по общему утверждению, был Петров. Зимин ему помогал. А Михеев не дрался. Наоборот, он уговаривал драчунов, разнимал их.
      Все выглядело убедительно, правдиво. Казалось бы, что преступление полностью раскрыто, истина установлена. Утром оперативники с понятыми изъяли важное вещественное Доказательство - кухонный нож, которым наносил удары Петров. Он сам уверенно и безошибочно показал сугроб, куда зашвырнул его, убегая после драки.
      Рано утром вместе с работниками прокуратуры еще раз было осмотрено место происшествия: ночью можно было что-то пропустить или не заметить.
      Под окнами квартиры Синельниковых нашли доказательства того, что вчера там пили: порожние бутылки из-под вина и водки. Нашли и еще один предмет, сыгравший немалую роль в дальнейшем расследовании: разбитую гитару со сломанным грифом.
      На ее корпусе под спутанными струнами было написано размашистым почерком: Шестурян, Басик, Зам, Лидок и Шеф. "Клички", - решили сотрудники милиции.
      Гитара принадлежит Синельниковой. Но почему она сломана, почему оказалась на улице, в снегу?
      - Петров бренчал на ней, - сказала Синельникова. - А гитара не настроена. Он рассердился, ударил о подоконник и вышвырнул за окно.
      Изувеченная, ни к чему не пригодная, теперь гитара сослужила свою последнюю службу. В деле появились новые имена, их установили после того, как "расшифровали" клички, нацарапанные на инструменте. Частыми участниками кутежей были Басов (Басик), Четвернов (Шестурян). Этот последний в данное время находился под следствием по поводу убийства, совершенного в пьяном виде во время драки за месяц до описываемых событий. Свою вину Четвернов полностью признал.
      А кто такой Шеф?
      Этот титул, оказывается, носит Валерий Михеев.
      Следствие продолжалось. Действуя в тесном контакте, работники милиции и прокуратуры устанавливали новые факты, раскрывали зарегистрированные раньше и оставшиеся пока неразгаданными преступления.
      Так, например, выяснилось, что Петров и Зимин, стреляя из обреза охотничьего ружья, ранили двух прохожих. Эти опасные хулиганы думали, что время скрыло их преступления и они останутся безнаказанными. Не вышло!
      В процессе следствия удалось сорвать маску невиновности с одного из самых омерзительных участников группы - Михеева. Этот великовозрастный негодяй пользовался неограниченной властью в среде таких же тунеядцев и бездельников, как и сам. Вскрылись факты, которые могут показаться невероятными.
      Убийство, которое, якобы, совершил Четвернов, было делом рук Михеева Шефа. В тот январский день, правда, они были с Четверновым вдвоем. У клуба профтехучилища подрались с прохожим. Шеф орудовал ножом.
      Потом, скрываясь с места преступления, задыхаясь в беге, он говорил тогда Четвернову:
      - Возьмешь на себя. Тебе много не дадут: восемнадцати еще нет. А мне могут закатить на всю катушку...
      А затем, немного успокоившись, детально разъяснил Четвернову, как нужно признаться, как отвечать на допросах. И Четвернов послушно выполнял указания Шефа.
      Это он, Михеев, после последней драки, где налево и направо наносил удары своей "лисой", учил своих собутыльников выгораживать его, утверждать, что в драке он не участвовал, был невинным "миротворцем". Но главная роль и в этом преступлении принадлежала ему. Оперативники нашли и приобщили к делу орудие преступления - охотничий нож, с которым Шеф никогда не расставался...
      Кто же они, эти люди?
      Валерий Михеев был курсантом Республиканского учебного комбината. Фактически только числился курсантом, а на занятия ходить не думал.
      Девятиклассник Петров выделялся своим внешним видом: дикая шевелюра, на пальце перстень. Учиться не хотел, занятия пропускал неделями.
      Зимин. Два года "учился" в девятом классе. Учителя не раз пытались установить контакт с его родителями, сотрудниками одного из алма-атинских научно-исследовательских институтов. Но вот как отец, начальник отдела института, встретил классного руководителя, когда тот пришел выяснить, почему парень не ходит в школу, и посоветоваться о будущем мальчика.
      Зимин-старший с друзьями играл в карты. Нехотя выслушал педагога, не прервал игры, не вынул, изо рта папиросу. Буркнул: "Пусть школа больше заботится о своих питомцах." Через три дня после этого разговора его сын совершил преступление...
      "ВЕЛИКИЙ ПРОВОКАТОР"
      Анализируя души тех, кого нельзя не осудить, но нельзя и не пожалеть, мы найдем там духовную ограниченность, низкие эстетические запросы, круг интересов, почти сознательно замкнутый от всего, что может взорвать ограниченный "стереотип" жизни.
      Представьте себе молодого человека, "одаренного" этим набором недостатков, и для вас станет совершенно ясным, отчего его дружба с алкоголем может кончиться трагически. Более половины - еще раз: более половины! - преступлений творится несовершеннолетними при участии этого "великого провокатора".
      К.БАЯЛИН,
      начальник следственного Управления
      МВД Казахской ССР,
      А.ШТУЛЬБЕРГ,
      старший следователь МВД
      Казахской ССР
      РАССКАЖИТЕ, КАК ЭТО БЫЛО...
      Потерпевшего доставили в райотдел во втором часу ночи. Его трясло, как в лихорадке, хотя в дежурной комнате было тепло, а за окном синела ласковая августовская ночь. А потерпевший дрожал от холода и испуга.
      Замерз он потому, что был... совершенно гол. Бос и наг, как Адам в момент сотворения. Правда, на него накинули чью-то оказавшуюся в дежурке шинель, но она пока не помогла согреться.
      Дежурный офицер милиции - не молодой, и вовсе не склонный к шуткам человек, вдруг некстати припомнил слышанные в далеком детстве стишки:
      Шел по улице малютка,
      Посинел и весь дрожал...
      Дежурный невесело усмехнулся: "малютке" было явно за тридцать, и от него разило водочным перегаром.
      Офицер распахнул окно - в дежурную комнату ворвался свежий ночной воздух. Потерпевший, кутаясь в шинель, тупо смотрел на лежавший перед ним лист бумаги.
      - Ну пишите же, пишите, - сказал дежурный. - Напишите обо всем, что с вами произошло.
      Потерпевший взял шариковый карандаш. Рука дрожала, карандаш не подчинялся, плясал в пальцах: страх не проходил. По причине страха потерпевший и нацарапал корявые, прыгающие строчки.
      "14 августа, примерно в час ночи, я шел по улице. Вдруг из кустов вышли трое. Они раздели меня и хотели резать ножом. Я бежал по улице и кричал, меня спасли милиционеры. Они сразу поймали бандитов. Прошу к ним принять меры... "
      В этот же день, утром, было возбуждено уголовное дело по факту ограбления гражданина Потапова некими Литковым, Бодягиным и Исаевым. Задержанных грабителей поместили в камеру предварительного заключения, одежду, снятую с Потапова, отобрали и вернули потерпевшему. Началось расследование.
      Кто же такой Потапов, эта жертва ночных грабителей? Для следствия важна каждая деталь происшествия, а потерпевший мог бы о многом рассказать. На повторный допрос он пришел протрезвившимся, теперь уже не дрожал. Лишь прятал глаза, рассказывая следователю о том, как напали на него грабители и что было до происшествия. Теперь рука его не прыгала, когда он записывал свои показания в протокол допроса потерпевшего.
      "13 августа я не работал, так как приехал из командировки. Придя домой, я узнал, что моя жена находится в родильном доме, и к вечеру я направился туда. Оказалось, что жена родила сына; я очень обрадовался.
      Около восьми часов вечера я ушел из родильного дома и на улице Бульвар Мира в магазине купил пол-литра водки. Затем я зашел в кусты аллеи, которая расположена посередине улицы, и выпил водку из бутылки без стакана. Потом уселся на траву и закурил, чувствовал я себя не очень пьяным, но сколько я сидел и курил, не помню. Было уже совсем темно, когда ко мне подошли три парня, все ростом выше меня, и приказали снять рубашку. Потом сняли все остальное и один сказал: "Его нужно поронуть". Я от испуга вскочил и стал убегать, выскочив на дорогу. В это время мне навстречу шла машина, в ней оказались работники милиции. В кустах они задержали сначала двух парней, напавших на меня, а позже поймали и третьего, на котором уже были мои брюки... "
      Следователь внимательно перечитал написанное, подписал протокол допроса и отпустил потерпевшего. Он на минуту задумался, припоминая. Ведь всего два дня тому назад в милицию обратился некий Почерский. Его тоже ограбили. Может, грабитель один и тот же? Следователь разыскал протокол допроса Почерского и углубился в чтение.
      "По существу заданных мне вопросов, - писал Почерский, - поясняю следующее. 12 августа сего года я получил на работе деньги - 45 рублей. По окончании работы мы, втроем, взяли две бутылки водки и распили. После я поехал на вокзал, там встретил земляка, и мы с ним распили еще одну бутылку водки. Там же, на вокзале, с незнакомым мужчиной я выпил бутылку вина.
      Время было позднее, и я решил домой не ехать, а остался ночевать на вокзале. Утром я пошел в шашлычную и выпил две кружки пива. Тут ко мне подошел незнакомый человек с бутылкой вина и предложил выпить с ним, я согласился. Я отдал ему рубль, мы выпили и разошлись.
      На работу я уже опоздал, и поэтому решил опять пойти в магазин и купить вина. В магазине мне встретилась незнакомая женщина. Она тоже брала вино и сказала: "Давайте выпьем вместе". Я не отказался, и мы пошли в сторону пляжа. Не доходя до пляжа, мы свернули влево и сели в кустах. Она вынула свою бутылку из сумки, я свою из кармана. Мы понемногу выпили.
      Примерно в три часа дня к нам подошли два парня и спросили, почему мы здесь распиваем спиртные напитки.
      Потом один подошел ко мне и ударил чем-то твердым по голове. Я упал, с меня сняли часы и брюки. Только я стал подниматься, кто-то из них говорит: "Лежи, а не то поронем".
      Через некоторое время меня подобрала машина скорой помощи и доставила в больницу".
      Итак, два человека ограблены. Разрыв между происшествиями - всего два дня, а способы совершения преступлений очень сходны. После ограбления Потапова задержаны трое подозреваемых. Кто они?
      Перед следователем сидит коренастый парень с нагловатым взглядом и сползающим на глаза чубом: Александр Литков. Ему двадцать лет, образование шесть классов. Не работает и не учится. Не очень смущаясь, рассказывает о себе:
      - Я, гражданин следователь, еще в прошлом году бросил работу. Надоело вкалывать. Ездил к родне в Северный Казахстан, потом вернулся сюда. На работу опять не устроился, не хотелось что-то. От нечего делать шатался по городу.
      Весной, в мае, возле магазина ко мне подошел мужчина и предложил мне сложиться с ним, чтобы выпить. Звали его Николай.
      Я, конечно, согласился. Выпили, а Николай и говорит: "Видишь, пьяный лежит? Пойдем посмотрим, может быть, у него есть деньги". Денег у пьяного не оказалось, но мы сняли с него часы и туфли. Все это мы продали и вместе пропили...
      Так, слово за слово, рассказал этот великовозрастный лоботряс о своей "работе" по ограблению пьяных. Эти показания подтверждались и показаниями двух других подозреваемых, Бодягина и Исаева. Последний во время допроса назвал еще два имени, пока неизвестных следствию: Алик Квадорас и Галка, по кличке "Инга". Со слов Исаева, и Алик, и "Инга" были, как правило, инициаторами и "вдохновителями" ограблений.
      Несколько дней работники уголовного розыска энергично разыскивали Алика Квадораса и Галку-"Ингу". И вот они у следователя - двадцатипятилетний Алгедрас Квадорас и девятнадцатилетняя Галина Лисова. И он, и она, как и их дружки, бросили работу, пристрастились к спиртному и стали на путь грабежа: надо же было доставать деньги на водку. Грабили только пьяных.
      Рассказывая о своих "похождениях", о том, как они очищали карманы пьяниц, эти ночные хищники откровенно поведали о нескольких эпизодах ограблений, о которых следствию не было известно: потерпевшие не жаловались. Да и действительно, на кого они могли жаловаться? На себя? На водку?
      Вот о чем, например, рассказала Галка-"Инга" - смазливая девица с длинными рыжими волосами и в очень короткой юбке.
      - На базаре я встретила Николая, Сашку и Алика. Решили прошвырнуться по городу. Николай купил поллитровку водки и пунш, а на закуску взял помидоров. Выпили.
      Денег у нас больше не было, мы пошли к летнему театру, сели на скамейку и стали думать, что делать дальше.
      Я первая увидела пьяного, он стоял на автобусной остановке около столба. Я подошла к нему поближе и стала читать объявления, прибитые к столбу.
      - Куда вы едете, крошка? - спрашивает меня пьяный.
      - Просто гуляю и скучаю, - ответила я.
      - Давайте гулять вместе, - говорит он, а сам еле-еле на ногах стоит. Этому дядечке было лет пятьдесят - вся голова седая.
      - Чего же мы так просто гулять будем, - говорю я, - нужно взять бутылочку, а то совсем скучно...

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22