Бои у Хасана - Партийно-политическая работа в боевой обстановке (Сборник)

      На границе стали появляться: группы, офицеров, изучающих нашу местность. Нашим пограничникам японская военщина без всяких на то прав и оснований посылает "ультиматумы". В Японии вся печать трубит на все лады о мнимых нарушениях границы советскими пограничниками и полевыми войсками. Японские фашисты готовят "общественное" мнение к войне с Советским Союзом. А в это время в Москве посол Сигемицу предъявляет "претензии" советскому правительству, требуя удовлетворения, угрожая возможностью столкновения, осложнениями и прочее, т. е. готовится мировое "общественное" мнение.
      Нарастающая угроза нападения заставила нас подтянуть войска ближе к границе.
      В ночь с 28 на 29 июля японцы силой свыше ста человек напали на наш пограничный наряд в одиннадцать человек. Японцы, пьяные, полезли на Заозерную. Завязался жаркий неравный бой.
      Наши пограничники - одиннадцать героев, - несмотря на десятикратное превосходство японцев, ни на шаг не отступая, били и поражали налетчиков. До последней возможности каждый из них своим метким огнем разил противника.
      Японцам не удалось захватить сопку. Они вывели из строя всех одиннадцать героев, но сами потеряли почти всю нападавшую роту и отступили. Наши части, и среди них рота тов. Левченко, шли на помощь пограничникам. 29-30 июля рота Левченко занимает склоны Заозерной, а части усиления подтягиваются к Ханой, Мраморный мыс, Заречье.
      В ночь с 30 на 31 июля японцы силой до девятисот - тысячи человек, прикрываясь сильным туманом и мелким дождиком, опять нападают на Заозерную.
      Тысяча против ста! Силы неравные. Местность для нас невыгодная. Впереди высокая сопка, сзади озеро Хасан.
      С целью окружения наших бойцов японцы нападают с двух сторон. Опять неравный бой. Натиск японцев с честью выдержан, полностью уничтожен японский батальон.
      После, окруженные с трех сторон свежими японскими подкреплениями, наши бойцы выходят из окружения, но оставляют сопку Заозерную в руках врага. Этим заканчивается первый этап борьбы. Дорогой ценой, потерей свыше тысячи человек достается японцам сопка Заозерная.
      Рота Левченко вместе с группой пограничников выходит в район высоты 68,8 и присоединяется к подошедшим на поддержку нашим пастям.
      Это было только начало боев в своеобразных условиях: ночью, в горах, в окружении, при отсутствии естественных рубежей укрытия для нашей горстки бойцов, в крайне тяжелых условиях для маневрирования, при отсутствии связи со своими частями.
      Бои 2-3 августа проходили в таких же тяжелых условиях. Части вступали в бой с марша, без необходимого времени для разведки местности, для подготовки к бою.
      В периоды наступлений и боев штабы не всегда успевали за своими частями. Иногда от взрывов снарядов рвалась связь. Это затрудняло управление боем, своевременное ознакомление с обстановкой на передовых линиях, с положением наших войск и войск противника.
      В этих условиях роль комиссара, роль политработника крайне велика и ответственна. Комиссар должен быть каждую минуту осведомлен об обстановке. Он должен направлять умы и настроения бойцов. Он обязан везде быть, все знать и всегда быть на наиболее ответственном участке боя, чтобы своим примером воодушевлять бойцов и командиров на героические подвиги, пресекать всякие попытки внести замешательство и панику.
      На маневрах и учениях мы не всегда представляем себе реальную обстановку боя. Над нами там не рвутся снаряды, не свистят пули. Мы не видим там раненых и убитых бойцов. Перед политработником не встает вопрос, как вынести раненого товарища из боя, когда каждую секунду грозит опасность самому быть убитым или раненым. Перед ним не встает также вопрос: где хоронить убитых и кто должен заниматься этим в данную минуту, когда каждый боец занят своим делом? На маневрах обычно комиссар части или соединения не думает: где сейчас двуколка с патронами, есть ли снаряды для такой-то роты или батальона, достаточно ли гранат в таком-то пункте?
      На маневрах или учениях комиссар задумывается над тем: вовремя ли будут накормлены бойцы, будут ли обеспечены водой, как будет организован ночлег, каково настроение бойцов, как доставить им почту и корреспонденцию. На учениях заранее известно, что впереди никакого противника нет, что кухни придут |в условленное место, снарядов подвозить не нужно. Медицинские пункты, дивизионные обменные пункты в лучшем случае проводят свою будничную работу, а то и просто создаются условно.
      В боевой обстановке все эти вопросы реально и во всей остроте встают перед комиссаром. Бои заставляют до пределов напрягать нервы и командира и бойца; в то же время требуется максимум хладнокровия к спокойствия в принятии решений. Иногда минуты могут решить исход боя в том или ином пункте или участке боя. Стоны своевременно не убранных с поля боя раненых или трупы убитых товарищей влияют на психику бойца. Нехватка патронов у бойца или пулеметчика также остро влияет на настроение. Правда, боец не беспокоится об обеде или газете во время огневых схваток и забывает о сне и еде во время атак, но каждый комиссар об этом должен помнить всегда и беспокоиться о своевременном предоставлении бойцу и того, и другого, и третьего.
      Как мы, комиссары, были ориентированы в конкретной обстановке, как мы доводили обстановку до красноармейцев?
      С самого начала событий комиссары частей регулярно знакомились с обстановкой путем личного общения; с комиссаром соединения, от которого получали задания, знакомились с оперативными сводками. Использовали личное общение с командирами своих подразделений, с политическим аппаратом частей и соединения.
      Правда, каждый час, каждые 10-15 минут поступали все новые и новые сведения, часть которых нуждалась в серьезной проверке.
      Поэтому знакомство с обстановкой, ориентировка политсостава у нас проводились по основным, уже проверенным данным. Комиссар части, получив эти данные, знакомил с ними своих политработников, секретарей партийных и комсомольских организаций и давал соответствующие указания.
      Во время боя комиссару стрелковой части работать труднее, чем комиссару-артиллеристу.
      Пехота находится все время под непосредственным огнем противника, стрелки! очень часто меняют свое местоположение, применяются к местности. Пехота в бою подвижнее любого рода войск, и руководить ею во время боя чрезвычайно трудно.
      Артиллерия более привязана к своим пунктам, она располагается дальше от передовых линий, меньше подвергается огню противника.
      Совершенно отличны условия работы в бою частей связи, танковых и саперных войск.
      Поэтому мы в своем руководстве требовали от комиссаров учитывать особенности своих частей.
      Комиссары стрелковых частей всегда находились на наиболее ответственных участках, на второстепенные посылали инструкторов пропаганды, секретарей партбюро и других политработников. Комиссары артиллерийских частей имели возможность бывать во всех подразделениях.
      Не все товарищи ясно представляют себе место комиссара во время боя. Одни говорят, что комиссар должен быть непрерывно на командном или на наблюдательном пункте и вместе с командиром управлять боем. Другие говорят, что эмиссар должен быть только на передовых линиях и оттуда управлять боем, показывая личный пример.
      Такие товарищи не понимают, что боевая обстановка богаче всяких безжизненных схем: и; она всегда отвечает на вопрос, где должен быть комиссар - глаза и уши партии, душа части.
      Хочется в этой связи показать работу отдельных комиссаров, которые не придерживались ни одного из этих неверных взглядов, а были там, где должен быть комиссар, и руководили частью в бою так, как этого требует Центральный Комитет нашей партии, как требует товарищ Сталин.
      Весь наш народ знает славное имя комиссара Пожарского, погибшего смертью героя в одной из схваток. До вступления его части в бой он систематически поддерживал, связь с политсоставом, с комиссаром соединения, знакомился с обстановкой и держал в курсе событий весь личный состав своей части.
      Когда часть пошла в бой, он находился в центре ее. В наиболее тяжелые часы и минуты боя он был впереди части, увлекая на подвиги своих бойцов и командиров. Он умело бросал боевые призывные лозунги бойцам. Он был грозен в бою и ласков к бойцам и командирам в промежутки между схватками.
      Пожарский непрерывно держал связь с комиссаром соединения и политотделом. Он умело руководил партийной и комсомольской организациями. Силы и актив у него были расставлены хорошо. Он знал людей своей части, каждого командира в отдельности, он знал очень многих бойцов. Он знал всех, и его знали и любили все бойцы и командиры.
      Недаром многие из бойцов и командиров заплакали, увидя своего комиссара убитым. Недаром поэтому после смерти тов. Пожарского они призывали: "Отомстить за смерть комиссара! Вперед за родину! Вперед за Сталина! Смерть проклятым гадам - самураям!" С этими лозунгами часть бросилась в атаку и выбила японцев из окопов, не зная пощады к врагам.
      Каждая схватка еще больше возбуждала ненависть к врагам, смелость и решительность в атаках, в которых бойцы ломали все преграды.
      Преемником Пожарского оказался тов. Саморуков. Раньше о нем распускали всякие слухи, оклеветали его, стремились исключить из партии и уволить из армии. Правда, накануне боя эти клеветники и враги были разоблачены.
      Саморуков 29 июля явился в. штаб к комиссару соединения из отпуска. Он был за штатом. Политотдел послал Саморукова представителем в часть на передовую линию с определенным заданием, и он выполнил его. После смерти тов. Пожарского он был назначен комиссаром. Работал отлично, очень быстро освоился с ролью комиссара, правильно понял свои задачи, по-большевистски их выполнил и сейчас работает комиссаром, показывая образцы большевистского руководства.
      Комиссар части тов. Дмитриев - участник гражданской войны, преданный сын нашей партии. Он был занижен в звании. Над ним издевалась вражеская сволочь. Его наметили к увольнению.
      Но и здесь врагам и их покровителям не удалось довести до конца свою гнусную линию. Они были пойманы с поличным. А тов. Дмитриев так же, как и Пожарский, руководил своими бойцами и командирами, воодушевляя их на выполнение боевой задачи.
      Его часть, как специальная, имела задачей укрепление границы. Дмитриев вместе со своими бойцами неоднократно менял лопату на винтовку. Бойцы его части наиболее дружно отражали контратаки японцев на Заозерной и на Пулеметной. Раненый в одной из таких контратак, он до последней возможности не покидал поля боя.
      Или вот другой пример, которому не следует подражать, пример комиссара Бондаренко. 31 июля он весь день пробыл на командном пункте в качестве наблюдающего. 6 августа он впал в другую крайность - с одним батальоном ушел вперед и пробыл с ним на сопке Заозерной четверо суток, совершенно не зная, что у него делается в тылах. Вывод нужно сделать такой.
      Комиссар во время боя должен обозревать весь участок и быть там, где наиболее опасно, где требуется быстрое, решительное действие. В решительную минуту он должен быть в решающем пункте, там, где требуются вовремя большевистский призыв-, большевистский пример.
      Он смело, не боясь ответственности, должен брать на себя инициативу в руководстве боем, если вышел из строя командир или потеряна связь с командным пунктом, а обстановка боя требует решительности в действиях. Он обязан быть и на передовых линиях и в штабе, везде успевать, руководить подчиненными ему людьми, ни на минуту не терять связи с массами, постоянно быть в курсе обстановки и осведомлять подчиненные ему войска. Он обязан следить за работой тыла, за своевременной доставкой боеприпасов, организовать своевременную эвакуацию раненых с поля боя, улавливать, направлять настроения бойцов. Он постоянно должен держать связь с вышестоящим политорганом и с комиссаром соединения. Он должен знать, кто, когда, в каком месте и при каких обстоятельствах убит или ранен, чтобы своевременно заменить выбывшего из строя товарища и не оставить ни одного участка без большевистского влияния.
      Таким комиссаром был тов. Пожарский, такими комиссарами являются товарищи Саморуков, Дмитриев и другие, о которых можно было бы сказать не меньше.
      Есть и другая сторона деятельности комиссара в бою. Нигде не проявляется так политическая активность масс и преданность их делу народа, как в бою. Никогда не было такого притока заявлений о приеме в партию и комсомол, как во время боя. Не единичным, а массовым явлением были заявления бойцов и командиров перед атаками, перед решающими схватками и во время самих схваток о том, чтобы их считали комсомольцами: или кандидатами партии.
      Такие заявления были короткими, но выразительно ясными:
      "Идя в атаку, прошу считать меня коммунистом; не хочу в бой идти беспартийным, прошу принять в кандидаты нашей партии",
      или:
      "Если меня убьют, прошу считать меня комсомольцем".
      Таких заявлений были сотни.
      Задача комиссара - организационно охватить этот политический подъем, суметь наладить оформление и прием в партию и комсомол этих товарищей. А это значительно труднее, чем в мирной обстановке. Собрания тут не устроишь. Нужно использовать моменты перерывов во время боя для оформления приема путем опроса по цепи; в отдельных случаях созывать делегатские собрания. Но принимать в комсомол и партию обязательно нужно.
      Социалистическое соревнование, печать боевые листки имеют громадное значение в руководстве массами во время боя. Этих рычагов воздействия на умы никогда не следует забывать.
      Борьба за первенство в занятии сопки Заозерной, за то, чтобы первыми поставить красный флаг, сыграла огромную роль в наступлении 6 августа.
      "Драться за то, чтобы первыми поставить красный флаг на сопке Заозерной" - этот лозунг дали товарищи Штерн и Семеновский. Он был подхвачен всеми войсками, принимавшими участие в борьбе за сопку Заозерную, т. е. соединениями, во главе которых стояли товарищи Берзарин и Дубровский, Базаров и Иванченко. Эти соединения наступали с севера и юга.
      Лозунг был вовремя доведен до масс, и поэтому не только каждая часть, а каждое подразделение имело свой красный флаг к началу наступления, и каждое подразделение (рота) наступало со своим флагом. Бойцы охраняли свои флаги, они шли за ними, как за знаменами. Бойцов воодушевлял личный пример комиссаров Белорусского, Бондаренко и Кравченко.
      Сейчас на сопке Заозерной развевается ярко-красный шелковый флаг подарок трудящихся города Ворошилова. Он гордо реет над сопкой и убедительно свидетельствует всему миру непоколебимую мощь Страны Советов. Флаг, с которым; шли на Заозерную и который первым водружен на ней, простреленный десятками пуль и осколков снарядов, хранится наряду с боевыми знаменами нашего соединения как историческая память отпорных боев у озера Хасан.
      Бой кончился, и перед нами встали дополнительные, новые задачи.
      Нужно было подвести итоги боя, итоги партийно-политической работы, итоги работы всего аппарата. Перед нами встала новая задача - закрепить организационно тот подъем политической активности масс, которого мы достигли в бою.
      Как мы сделали?
      В процессе боя нам пришлось кооптировать почти весь состав секретарей партийных организаций. Теперь перед нами встала задача провести выборы партийных и. комсомольских органов, нужно было развернуть организационную работу по оформлению приема в партию и комсомол.
      Нужно было дать бойцам и командирам культурный отдых, помыть, переодеть их, улучшить питание, выяснить местонахождение раненых, связаться, с ними. Нужно было ободрить семьи убитых. В то же время приходилось держать границу на замке, укрепляя ее, охраняя еще зорче.
      Во время этой работы место комиссара - в штабе части. Отсюда он должен руководить всем аппаратом части, периодически посещая отдельные участки или пункты работы, где требуется немедленное вмешательство комиссара. Все его внимание должно быть сосредоточено на организационной работе без ослабления агитационно-пропагандистской.
      После боя задача комиссара заключается также в организации политзанятий и марксистско-ленинской учебы начсостава. Выявленные во время боев новые агитаторы должны быть объединены в коллектив.
      Задача комиссара - вместе с командиром на опыте достижений и ошибок частей и подразделений в бою организовать учебу командного состава.
      С разрешения этих задач мы и начали. Лучше всех поняли это комиссары товарищи Беликов и Русинов, и справились они с этой работой неплохо.
      Отрадным является участие в отпорных боях семей начсостава - боевых подруг командиров. Если нам приходилось драться оружием, то они дни и ночи работали в тылу. Стирали белье бойцам, чинили его, шили госпитальные туфли, халаты, ухаживали за ранеными, в отдельных случаях разгружали баржи и пароходы. Какой только работы ни выполняли жены начсостава! Они первыми собрали, подготовили и доставили нам подарки, они присылали горячие патриотические письма, ободряющие бойцов и командный состав. Они рвались на фронт, требуя пустить их в бой.
      Десятки тысяч подарков и писем от трудящихся, приезд делегаций, приезд из разных мест всевозможных ансамблей, трупп, художественных коллективов, все ото подтверждает волю всего советского народа всячески помочь своей армии.
      Коротко необходимо остановиться на работе клубов и домов Красной Армии.
      Массовых собраний, выступлений самодеятельных кружков, кино, радио применять в бою невозможно; 1все эти средства можно использовать лишь в дивизионных или корпусных тылах. Зато с книгой и газетой работать можно и нужно. Низовые агитаторы, беседчики, чтецы - это большая сила в бою. Здесь проводится главным образом индивидуальная работа. Зачастую работники политотдела превращаются в агитаторов с одним-двумя бойцами.
      Поэтому работников дома Красной Армии и клубов во время боя приходилось использовать на различных работах - от низового агитатора до комиссара по эвакуации раненых и организатора похорон погибших в бою товарищей.
      После боев клуб получает широкий размах для своей деятельности. В первую очередь он организует красноармейскую самодеятельность, вечера встреч, воспоминаний, популяризацию героев и т. д. Нужно прямо сказать, что дом Красной Армии и клубы с этой задачей у нас не справляются как следует.
      Комиссары в этом отношений еще Многого не сделали, а улучшить работу дома Красной Армии и клубов нужно, и чем быстрее, тем лучше.
      Вывод из этого может быть следующий: в мирной обстановке нужно много работать над подготовкой низовых агитаторов, чтецов, книгонош, рассказчиков. Примеры из книг "Как закалялась сталь", "Чапаев", "Щорс", "Котовский", "Спартак" и др. широко использовались индивидуальными беседчиками, агитаторами, чтецами в минуты перерывов между схватками. Мало ли у нас книг, на страницах которых мы сможем найти нужное для наших бойцов и командиров! Книги эти надо подбирать в батальонах еще в мирной обстановке. Надо обязательно следить за тем, чтобы наш политический состав изучал художественную литературу, мог пользоваться ее богатейшим арсеналом.
      За время боевых действий от начала до конца мы ощущали каждый час конкретное большевистское руководство товарищей Сталина и Ворошилова.
      У них нам нужно учиться искусству побеждать.
      Полковой комиссар Г. Клинов
      Политотдел в боевой обстановке
      Двенадцатый день моего пребывания в дивизии я решил посвятить смотру выходного дня бойца и командира.
      Партийная организация штаба под руководством товарищей Куракина и Бакштаева решила устроить вылазку на берег реки в местечко Подкова вместе с семьями начсостава. Накануне туда были заброшены сети и другие рыболовные принадлежности. Вечером мне сообщили: что собралось много командиров с семьями, произведен первый улов рыбы (до 20 килограммов) и идут приготовления к ужину. Настроение участников прекрасное.
      Сообщение волновало сердце любителя-рыболова и манило туда, к берегам небольшой, но бурной реки, В голове созрел план: 6 августа, в день празднования годовщины ОКДВА, вывести весь гарнизон с семьями на берег реки, с духовым оркестром и гармошками, подготовить эстраду для выступлений, мобилизовать все рыболовные принадлежности, организовать сеть ларьков и весело провести праздник.
      Однако в дипломатической сфере настроения в эти дни были несколько иного характера. Японская военщина, ущемив свой хвост в Китае, решила, как вообще полагается сумасшедшим, ущемить и голову. 6 августа был действительно грандиозный праздник, но только в несколько измененном виде, с другими инструментами и не на берегу реки, а на берегах озера Хасан.
      Когда на границе атмосфера начала сгущаться, наше соединение получило приказ о выступлении по боевой тревоге.
      Передо мной лежат записи, сохранившиеся в блокноте: короткий набросок плана расстановки и использования сил политотдела.
      В этом плане я поставил задачу помочь частям организованно провести выступление по тревоге. Выступление ночью значительно отличается от дневного. Надо обратить внимание на учет людей и оружия: огромное скопление людей, повозок и машин в условиях ночи создает трудности управления. Необходимо помочь в организации марша, не допустить чрезвычайных происшествий, добиться того, чтобы все положенное по тревоге было взято с собою.
      Направление движения указывалось частям в приказе. Там же было указано место сосредоточения и привала на завтрак, где комиссары должны были представить мне донесения о проведенной работе и о настроениях в частях.
      Дано было указание о выступлении походной редакции. Со мною в политотделе оставались инструктор по информации и секретарь политотдела, а остальные работники разошлись по частям. Один инструктор был оставлен в гарнизоне для работы с семьями начсостава и организации пересылки газет и разной корреспонденции, а также для информации о состоянии гарнизона.
      Такая расстановка сил обеспечивала влияние и помощь большинству частей и давала мне возможность быть постоянно в курсе работы. Оставление инструктора в гарнизоне при отсутствии гражданских партийных и советских организаций дало свои положительные результаты. При других условиях вряд ли это нужно делать, так как, оставив инструктора, политотдел лишился работника, который был остро необходим в условиях боя.
      На утреннем привале, во время завтрака, я посетил три части и встретил нескольких инструкторов, которые вместе с комиссарами частей доложили мне о выступлении и марше. Прибыл мой заместитель, который помогал комиссарам смежного гарнизона в работе по обеспечению марша.
      Таким образом, я был информирован о положении почти во всех частях. Выступление частей прошло организованно. Предстоял пятидневный марш на Краскино.
      Объезжая на машине части по пути следования, я беседовал с комиссарами, политработниками, намечал задачи политработы на марше.
      Через групповые беседы на привалах и путем индивидуальных бесед во время движения политработники разъясняли международную и внутреннюю обстановку, говорили с бойцами о важности сбережения техники, лошадей, о мерах предупреждения несчастных случаев при огромном скоплении машин и боевой техники. В пути проверяли также материальную часть вооружения, ее готовность к ведению огня. Проверили, в частности, качество набивки пулеметных лент.
      Политруков в частях было явно недостаточно. Поэтому решили при проведении политической работы в роте ориентироваться на заместителей политруков.
      За первые три дня политотдел проверил планы политработы всех замполитруков, дал им указания, что надо изменить в планах, как их провести в жизнь. У некоторых замполитруков вообще не оказалось планов. Работники политотдела тут же вместе с ними составляли план и помогали им в организации работы.
      Когда я проверял работу, заместитель политрука тов. Форвазов заявил, что командир батареи и вообще средний начсостав не оказывают ему никакой помощи и игнорируют его. На просьбу о помощи грубо отвечают:
      - Не умеешь работать, так уступи место другому...
      Во время отдыха после ночного марша я собрал командиров этого дивизиона и разъяснил, им решение Центрального Комитета ВКП(б) о замполитруках.
      По донесениям, полученным от комиссаров, после первого дня марша стало известно, что и в других частях были случаи ненормального отношения к замполитрукам. На основании этого был составлен обзор, в котором подводились итоги первого дня марша и были указаны основные недочеты в работе. Особое внимание комиссаров было обращено на безобразные случаи игнорирования замполитруков как основных политических руководителей бойцов. Такие явления в подразделениях больше не повторялись. Замполитрукам начали оказывать серьезную помощь, и очень многие из них в период боев стали замечательными политработниками. О тов. Форвазове комиссар полка отзывался после боевых операций как о лучшем заместителе политрука.
      Недостаток политруков мы остро почувствовали, когда пришлось выделить батальон для выполнения самостоятельной задачи отдельно от всего полка. Это было на второй день марша. Батальон был выслан вперед на машинах. Необходимо было иметь в нем крепких политработников, которые могли бы самостоятельно решать задачи партийно-политического руководства. Во главе отдельно действующего батальона мы поставили отсекра партбюро.
      Во время боев и после них комиссары всех полков осуществляли свое руководство через комиссаров батальонов. Такая система руководства обеспечивала полный охват частей политическим влиянием. Теневой стороной этого было то, что поставленные комиссарами батальонов отсекры партбюро или бюро ВЛКСМ не имели возможности обеспечить руководством всю организацию полка. При достаточном количестве политруков это мероприятие в боевой обстановке себя оправдывает: функции комиссара батальона или дивизиона может выполнять наиболее подготовленный политрук роты или батареи.
      На третий день марша я собрал инструкторов политотдела. Были подведены итоги работы и дана установка на следующие дни.
      Движение дальше происходило ночью. По той же дороге двигалась колонна механизированных частей. Все это усложняло марш. Возникла задача - не растерять людей и сохранить их боеспособность. После каждого привала ночью в роте и в батарее производились поверки людей. Иногда в пути следования поверяли через каждый час-два.
      На борьбу за образцовое проведение марша были брошены все силы. Обстановка требовала быстрейшего сосредоточения к границе. В этих условиях основное внимание мы обратили на повышение авторитета младшего командира. Между отделениями широко развернулось соревнование на лучшее проведение марша.
      Во время марша ежедневно выпускались боевые листки. Дивизионная газета не выходила. Полагая, что нам не разрешат выпускать ее, мы возвратили машины с редакцией и типографией к месту расквартирования. Это было большой ошибкой. В первые дни боев мы лишились мощного оружия большевистской пропаганды и агитации.
      Только первые три-четыре дня нас обслуживала прекрасно оборудованная кинопередвижка. В дальнейшем, на всем протяжении боев, ей работать не пришлось, так как она могла бы демаскировать части.
      Первые три дня дивизия совершала марш, "близкий к боевой обстановке", - так официально ставилась нами задача для частей. Все эти дни мы посылали донесения в корпус, в 1-ю армию и в политуправление фронта, но не дождались не только каких-либо установок для работы, но и простого ответа.
      За все время боев мы получали руководящие указания от начальника Политуправления РККА тов. Мехлиса и от командования корпуса. Политуправления фронта и 1-й армии были настроены самым мирным образом. Перед вступлением в бой и в период боевых операций мы получали директивы о высылке статистических данных по выборам в Верховный Совет, о командировании людей на курсы редакторов и целый ряд других весьма мирных директив и требований.
      Присланные из политуправления 1-й армии инструктора превратились в инструкторов политотдела дивизии. Правда, эту роль они выполняли очень честно.
      На марше мы получили сведения о том, что части Красной Армии вступили в бой с японцами. Говорилось об этом по секрету. Мне было непонятно: почему надо держать это в секрете?
      О положении на границе было сообщено командирам и комиссарам полков и командиру батальона, который отправлялся в район действий на машинах.
      В частях и подразделениях проводились беседы о международном положении, об опасности новой войны, об агрессивности японского империализма. Связи с конкретной обстановкой чувствовалось мало. Правда, бойцы, и командиры, ознакомившись с сообщениями ТАСС о беседах японского посла Сигемицу с товарищем Литвиновым, выносили резолюции, в которых выражалось возмущение наглостью японских провокаторов.
      В последующие дни слухи о событиях на границе стали доходить до командиров и бойцов. Ночью, во время марша, на каждом привале можно было видеть группы бойцов в 4-5 человек, ведущих вполголоса оживленную беседу. Во время вынужденной остановки из-за образовавшейся пробки на дороге я проходил мимо бойцов. До меня донесся отрывок разговора. Чей-то голос воскликнул:
      - Да ведь это авантюристы!
      Я пошел туда, откуда донеслось в ночной тьме это восклицание. С появлением нового человека разговор временно прекратился. Я спросил: о ком идет речь, кто авантюристы? Один из бойцов ответил, указывая на соседа:
      - Да вот он говорит: куда японцы лезут, ведь сами уже завязли в Китае? А я ему отвечаю: да ведь это авантюристы
      Я побеседовал с бойцами на затронутую ими тему.
      - К самураю, - сказал я, - вполне применима наша поговорка: "молодец на овец, а на молодца сам овца".
      Бойцы засмеялись.
      ...2 августа мы получили приказ о положении на границе. В приказе ставилась задача ускорить марш. Это было в 10.00. Немедленно были собраны комиссары и командиры частей и инструктора политотдела. Им была объяснена обстановка и поставлена задача - довести до сведения каждого командира и бойца обстановку на границе, разъяснить, что нам выпала величайшая честь показать силу и мощь Рабоче-Крестьянской Красной Армии и проучить наглых самураев, чтобы им впредь неповадно было топтать священную советскую землю.
      Необходимо было развернуть соревнование, добиться скорейшего завершения марша, сохранения боеспособности бойцов и командиров. Нужна была усиленная маскировка расположения и движения частей.