Долгий путь в лабиринте

К исходу теплого осеннего дня бородатый возница завершил свои дела на городском привозе и выехал в степь, направляясь домой.

Ни сам он, ни лошадь нисколько не изменились с тех пор, как их последний раз видела Саша. Цела была даже зеленая шляпа, правда украшенная новым пером. Прежнее обветшало и было выброшено, когда хозяин нашел замену — великолепное перо из хвоста павлина, так кстати валявшееся на обочине большака.

Торговая операция на привозе продолжалась два дня — биндюжник реализовал десяток мешков ячменя и кукурузы. Все это время каурая кобыла стояла без дела, успела хорошо отдохнуть и сейчас легко тянула опустевшую колымагу.

Совсем недавно пролился короткий теплый дождик. Пройдет часа два-три, земля просохнет, и за каждой телегой вновь протянется рыжее облако длиной с версту. Но пока лошадь ступала по влажному грунту, воздух был чист и насыщен сложными ароматами чебреца, полыни, молочая, особенно острыми и сильными после дождя в предвечерней степи.

Сперва бородач что-то тоненько напевал себе под нос, потом смолк, сонно подвигал губами. Он совсем было собрался завалиться на солому, устилавшую дно биндюги, чтобы вздремнуть, как вдруг встрепенулся, протер глаза. Из-за кургана показались всадники. Возчик определил: красноармейцы конвоируют линейку, на которой сидит женщина.

Он заторопился, задергал вожжами, освобождая дорогу, сдал на обочину, в самые ковыли, и остановился.

Линейка поравнялась с подводой, тоже стала.

Биндюжник сразу узнал женщину, правившую лошадью.

— Га, «учительша»! — закричал он и так стеганул кнутом по воздуху, что каурая кобыла задвигала ушами и опасливо покосилась на хозяина.

Саша спрыгнула с линейки, поспешила к бородачу.

Они долго трясли друг другу руки, смеялись.

— А ведь я тебя сейчас поцелую, дядько Микола! — крикнула Саша и чмокнула Ящука в обе щеки.

…Прошло несколько минут. Биндюга и линейка разъехались в свои стороны. Трясясь в колымаге, Микола Ящук обеими руками крепко держал великолепный «цейс». Этот морской бинокль до последнего времени был единственной ценностью, принадлежавшей лично Саше, и хранился дома, пока его владелица колесила по стране. Сейчас бинокль перешел к новому хозяину — Саше хотелось хоть как-нибудь отблагодарить Миколу.

Вдоволь насмотревшись на подарок, Микола Ящук осторожно поднес бинокль к глазам, навел на ближайший курган. Эффект был таков, что старый возница едва не свалился с телеги.

В последующие полчаса бинокль наводился на все, что встречалось по пути. Возчик радовался подарку, как ребенок, потом утомился, завернул бинокль в чистую тряпочку, сунул за пазуху.

В эту минуту он вдруг почувствовал, что должен был о чем-то рассказать встретившейся «учительше». Но о чем именно? Яшук силился припомнить и не мог. Знал только, что это нечто важное.

Ясность пришла много часов спустя, поздно ночью, когда возчик въехал в свое село. Биндюга едва тащилась по безлюдной в ночной час улице. По пути проступали из темноты силуэты домов. Вот возникла изба с заколоченным крест-накрест окном. Ящук усмехнулся. В этом доме минувшей весной бандиты заперли своих пленников. Заперли, да не устерегли. Хозяйка оказалась расторопной бабой… Куда же она девалась? Исчезла вскоре после тех событий. Забила окно, подперла колом дверь да и ушла. Говорили, будто подалась в город, где у нее проживали родственники или знакомые…

Следующим домом была просторная пятистенка деревенского лавочника Аникана. Самое бандитское гнездо. У Аникана останавливался атаман, квартами глушил самогон, до которого был великий охотник. Здесь бесноватый батько беседовал с посланцами других бандитских вожаков, принимал гостей…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.