Развитие речи-рассуждения у детей старшего дошкольного возраста

Анна Владимировна Соловьева

Психологическая защита в подростковом возрасте

Рецензенты:

ректор Столичной Академии малого бизнеса (Институт), д-р психол. наук, проф. В.И. Стрелков;

проф. кафедры менеджмент, факультета экономики и управления Московского государственного технического университета радиотехники, электроники и автоматики, д-р психол. наук, доцент И.В. Гайдамашко

Введение

Сущность человека, его явные и скрытые возможности, являлись предметом гуманитарных исследований на протяжении многих тысячелетий. Особо пристальное внимание при этом уделялось неосознаваемым проявлениям личности, поскольку то, что можно узнать легко, вряд ли будет являться действительно важным и значимым. В результате на сегодняшний день известно как минимум пять классов неосознаваемых психических проявлений, в числе которых и феномен психологической защиты.

Как научный факт понятие «психологическая защита» впервые было зафиксировано в психоаналитическом направлении. И к настоящему моменту в зарубежной и отечественной психологической науке имеется достаточно богатый материал, касающийся этого феномена. Между тем по ряду основных моментов, очерчивающих общие контуры понятия, между исследователями до сих пор отмечаются существенные разногласия. Примером тому может служить неоднократно поднимавшийся в психологической практике вопрос, считать ли психологическую защиту причиной нарушения психического здоровья личности либо, напротив, условием, способствующим ее адекватному развитию.

Изучению подросткового возраста в психологической науке также посвящено немалое количество исследований. Востребованность таких исследований объясняется тем, что мы встречаемся с самым большим количеством так называемых «трудных» детей именно в этом возрасте. Однако следует помнить, что часто подростков называют «трудными» только из-за того, что они становятся просто «неудобными» для взрослых. В результате взрослые перестают замечать, чем на самом деле живет подросток и в какие бездны страха и тревоги при этом погружается.

Характеристика подросткового возраста как периода неустойчивого развития встречается во многих работах отечественных и зарубежных авторов (Ст. Холл, Х. Ремшмидт, М. Клее, Дж. Адельсон, А. Петерсон, А.А. Реан, Д.И. Фельдштейн и др.). При этом между исследователями существует достаточное согласие о том, что в психике подростков отчетливо выступает противоречивость, связанная с неравномерностью психического и физического созревания. Ш. Бюлер описывает пубертатный период с помощью следующих качеств:

– неудовольствие;

– беспокойство;

– физическое и душевное недомогание;

– дичливость;

– вялость;

– капризы;

– малокровие;

– утомляемость;

– повышенная чувствительность и раздражительность;

– беспокойное и легковозбудимое состояние;

– внутренняя неудовлетворенность;

– грубость;

– упрямство и черствость;

– глубокое отчаяние по поводу своей слабости и негодности;

– неверие в себя;

– ненависть к себе;

– меланхолия;

– отвращение к жизни;

– чувство вины;

– первое движение тайных влечений [23].

И действительно, предельная неустойчивость настроения, колебания самооценки, ранимость и неадекватные реакции бывают даже у самых внешне, казалось бы, благополучных подростков. Новая внешность, новые потребности, новая система представлений, а также неопределенность жизни в новом качестве бросают весьма серьезный вызов их адаптационным и интеграционным возможностям. Выходит, что подростки достаточно длительное время находятся как бы в состоянии стресса, внутреннего дискомфорта, напряжения, но при этом не заболевают психически и в большинстве своем успешно все преодолевают. Поэтому в подростковой психологии проблема психологической защиты, которой традиционно отводится ведущая роль в регуляции психического напряжения, становится одной из наиболее актуальных. А в контексте положения о том, что разрушение прежних психических структур не оставляет подросткам достаточно опыта для использования копинг-стратегий, – и одной из наиболее острых. Таким образом, подростковый возраст – период наиболее интенсивного и экстенсивного развития телесных и психических функций, является сензитивным периодом для исследования этой проблемы. Основная цель монографии заключается в том, чтобы показать специфику феномена психологической защиты в контексте решения подростком возрастных задач: охарактеризовать ее сущность, раскрыть содержание и определить причины.

Монография состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений.

В первой главе читатель знакомится с историей взглядов на психологическую защиту личности. Даются общие сведения о психологической защите и ее функциях, основных защитных механизмах. Уделяется внимание как зарубежным, так и отечественным исследователям (З. Фрейд, А. Фрейд, Н. Хаан, Ф.В. Бассин, Р.М. Грановская, И.М. Никольская и др.). Проводится научный анализ отдельных аспектов проблемы, в частности, проводится разграничение понятий «психологическая защита» и «копингстратегии».

Во второй главе обсуждаются особенности подросткового периода: физическое и половое созревание, психологические особенности подросткового развития, анализируются предпосылки, которые бросают вызов адаптационным и интеграционным возможностям подростка. Рассматриваются взгляды таких исследователей, как Ст. Холл, Х. Ремшмидт, М. Клее и др. Представлены результаты собственных психодиагностических исследований по изучению некоторых особенностей подросткового возраста. В частности, речь идет о конкретизации общих представлений о ходе полового созревания у подростков и характере внутреннего дискомфорта, возникающего у них на этой основе (психическое напряжение).

Третья глава посвящена краткому обзору исследований психологической защиты у подростков, имеющихся в литературе на сегодняшний день. При этом особенности действия каждого защитного механизма детально анализируются. Также рассматриваются результаты собственного исследования психологической защиты у подростков, проведенного методом поперечных срезов, и направленного на более глубокое ориентирование в заявленной проблеме.

В четвертой главе представлены результаты лонгитюдного исследования психологической защиты у подростков и сформулированы закономерности действия психологической защиты в подростковом возрасте.

В заключении кратко сформулированы основные выводы из проведенного исследования, раскрывающие сущность и содержание психологической защиты у подростков, а также причины, ее вызывающие.

В приложении представлены критерии оценки защитных механизмов посредством ТАТ, выработанные автором в ходе проведения исследования.

Книга позволяет ввести явление психологической защиты в целостный контекст изучения закономерностей развития личности и индивидуальности в онтогенезе и тем самым углубить знания о человеке.

Глава 1

Постановка и решение проблемы психологической защиты личности в психологии

§ 1.1. Становление феномена психологической защиты: исторический аспект

Изучению проблемы психологической защиты посвящено множество работ. С точки зрения практикующих психологов и психотерапевтов, этот вопрос является одним из наиболее перспективных направлений исследований в области психологического здоровья.

«Психологические защиты», «защитные механизмы психики», «защитные механизмы личности» (defense – защита от чеголибо) – данные термины являются синонимами и выражают собой, во-первых, то, что защищает, т. е. определенное системноструктурное образование, а во-вторых, действие или процесс функционирования данной системы. В последнем случае защиту можно трактовать двояко: в широком и в узком смысле слова. В широком смысле данный термин употребляется для обозначения любого поведения, устраняющего психологический дискомфорт. Психологическая защита, понимаемая в узком смысле, ведет к специфическому изменению содержания сознания посредством функционирования ряда защитных механизмов.

Приоритет в постановке проблемы психологической защиты принадлежит Зигмунду Фрейду. Впервые термин «защита» появился в 1894 году в его работе «Защитные нейропсихозы», где обозначал техники борьбы личности с неприятными и невыносимыми для сознания мыслями и представлениями. В такой интерпретации механизмы защиты выступали средствами разрешения конфликта между сознанием и бессознательным, способами разрядки либидо в социально приемлемых формах деятельности. Известно, что вначале термин «защита» ассоциировался только с одним механизмом – вытеснением. Позднее к нему были присоединены самые разные техники, используемые я с целью уклониться от несовместимых с реальностью импульсов, которые исходят от Оно [101].

Своим названием данный термин обязан восхищавшим в то время З. Фрейда военным метафорам. «…Он часто в педагогических целях использовал аналогии, сравнивая психологические действия с армейскими тактическими маневрами, с компромиссами при решении различных военных задач…» [43]. В то же время, работая с людьми, характеризующимися эмоциональными нарушениями и преобладанием истерических черт, З. Фрейд видел эти процессы действующими преимущественно в их защитной функции (цель – избежать повторения предыдущего опыта, так как это может принести человеку невыносимую боль). Основное предназначение психологической защиты З. Фрейд видит в уравновешивании, приспособлении и регуляции.

Позднее в «Наброске научной психологии» З. Фрейд расширяет пределы обсуждения проблемы защиты, обозначая среди приоритетов поиск отличий патологической формы защиты от нормальной. Он утверждает, что нормальная защита обладает способностью к хорошей адаптации, где я с самого начала призвано устранить неудовольствие посредством побочных нагрузок. Возникновение патологической защиты главным образом обусловлено приливом внутреннего возбуждения, порождающего чувство неудовольствия при отсутствии необходимых защитных навыков.

Ж. Лапланш и Ж. Понталис комментируют научные взгляды З. Фрейда относительно различий между нормальной и патологической формами защиты следующим образом: «Нормальная защита осуществляется при переживании вновь прежнего болезненного опыта; при этом я с самого начала было призвано устранить неудовольствие посредством «побочных нагрузок». Когда мнесический след вновь оказывается нагруженным, вновь возникает и чувство неудовольствия, однако ведь я уже проложило свои пути, а по опыту известно, что повторно испытываемое неудовольствие меньше прежнего, покуда в конечном счете оно не сводится к раздражению, с которым я в состоянии справиться… В результате такой защиты удается уберечься от поглощения и пропитки первичным процессом, что обычно происходит при патологических защитах…» [35].

Следующей фундаментальной работой, касающейся разработки проблемы психологической защиты, стала монография «Психология «я» и защитные механизмы», опубликованная в 1936 году дочерью З. Фрейда – Анной Фрейд. Она предлагает обозначать этим термином разные явления, выполняющие одни и те же функции, и дает им первое определение. «Защитные механизмы – это деятельность «я», которая начинается, когда «я» подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием» [62].

При изучении психологических защитных механизмов главным для А. Фрейд является анализ трансформаций, претерпеваемых в аффектах ребенка. Речь идет о том, что эмоциональная жизнь детей менее сложна и более прозрачна. В связи с этим взрослый может весьма точно спрогнозировать тот или иной аффект в реакции ребенка на конкретные события. если прогнозируемой реакции не происходит, можно сделать вывод о том, что нормальный процесс был нарушен. Причину трансформации аффекта в таком случае А. Фрейд видит в действии защитных механизмов.

Наблюдая за действием механизмов психологической защиты, А. Фрейд указывает, что они носят оберегающий характер, а именно предотвращают дезорганизацию и распад поведения, поддерживают нормальный психический статус личности. Вместе с тем использование защиты само по себе не снимает конфликт, страхи сохраняются, и даже велика вероятность появления болезни. Более того, А. Фрейд обнаружила, что определенные наборы психозащитных техник ведут к соответствующей, совершенно определенной симптоматике. И напротив, при определенных психологических патологиях чаще всего используются вполне конкретные защитные техники (в частности, при истерии характерно частое обращение к вытеснению, а при неврозе навязчивых состояний происходит массированное использование изоляций и подавления) [75; 76].

В дальнейшем определения психологической защиты были предложены многими исследователями (философами, психологами, психотерапевтами, психиатрами), как зарубежными, так и отечественными.

§ 1.2. Современные отечественные подходы к изучению психологической защиты

Изучение защитных механизмов имеет многоплановую историю. Известно, что в отечественной психологии на протяжении некоторого времени понятие психологической защиты даже было вытеснено из сферы научных интересов большинства исследователей только лишь потому, что обнаружено оно было в практике психоанализа. Между тем на сегодняшний день количество публикаций по данной проблеме увеличивается в геометрической прогрессии. Среди наиболее известных отечественных концепций психологической защиты можно назвать следующие:

– психологическая защита – это механизм компенсации психической недостаточности (В.М. Воловик, В.Д. Вид) [17];

– психологическая защита – это психическая деятельность, направленная на спонтанное изживание последствий психической травмы (Ф.В. Бассин, В.е. Рожнов) [2];

– психологическая защита – это динамика системы установок личности в случае конфликта установок (Ф.В. Бассин) [4];

– психологическая защита – это механизм адаптивной перестройки восприятия и оценки, выступающей в случаях, когда личность не может адекватно оценить чувство беспокойства, вызванное внутренним или внешним конфликтом, и не может справиться со стрессом (В.А. Ташлыков) [68].

Приоритет постановки проблемы психологической защиты в отечественной психологии принадлежит Ф.В. Бассину. Он называет психологическую защиту механизмом функционирования нормальной психики, который предупреждает возникновение разного рода расстройств. Это особая форма психической активности, реализуемая в виде отдельных приемов переработки информации в целях сохранения целостности я.

Исследователь считает механизмы психологической защиты механизмом «не менее важным, чем «механизмы физиологической защиты», описанные Павловской школой». Но при этом он подчеркивает, что они «значительно хуже изучены, чем последние» [3, с. 142]. Этот широко наблюдаемый феномен, как утверждает Ф.В. Бассин, «стимулируется повседневно, даже тогда, когда травмирующие психику разнонаправленные факторы осознаются субъектом ясно» [3, с. 82]. Тем самым он поясняет, что активация психологической защиты происходит не только в крайних эксквизитных случаях неосознаваемых психических травм[1].

В сущности, Ф.В. Бассин выступает против специфического взгляда на защиту как на последнее остающееся в распоряжении субъекта средство для устранения эмоциональных напряжений. Он утверждает, что с ее помощью индивид совершенствует свои адаптивные способности. Как результат количество эксквизитных ситуаций в жизни адаптированного индивида значительно снижается.

В то же время Ф.В. Бассин не отрицает того, что в социальном плане защита может сыграть глубоко отрицательную и даже антисоциальную роль. Понижая для алкоголика значимость последствий алкогольной интоксикации, она, разумеется, охраняет его сознание и личность от тяжелых переживаний, но тем самым позволяет ему ничего не предпринимать. И все же в целом поведение защищающегося индивида, с точки зрения Ф.В. Бассина, выступает перед обществом как нормальное. Оно характеризуется целенаправленностью и последовательностью, благодаря которым интерперсональные конфликты повседневной жизни не создают угрозу позитивному я, поскольку эффективно нейтрализуют возникающие эмоциональные переживания [3, 4, 5].

Прямо противоположными концепции Ф.В. Бассина являются взгляды Э.И. Киршбаума, который утверждает, что «психологическая защита – не нормальный, а особый, необычный способ разрешения ситуации и психологической регуляции поведения в ситуациях затруднения, в ситуациях какой-либо невозможности». Придерживаясь взглядов Х. Шредера, он утверждает, что в общем континууме психической регуляции защитные реакции занимают последний уровень совладания с эксквизитными ситуациями, уровень, уже имеющий характер прогрессирующей декомпенсации. Поэтому их целью является лишь маскировка актуальной социальной недееспособности (в том числе маскировка перед самим собой). В связи с этим успех является мнимым, по крайней мере с точки зрения решения проблемы. В своей работе «Психологическая защита» Э.И. Киршбаум пишет, что «главная задача психологической защиты – это устранение психологического дискомфорта, а не реальное решение эксквизитной ситуации». И далее: «Ситуация с ее помощью разрешается «здесь и сейчас», при этом человек, ее использующий, не может переносить следствия своего облегченного решения проблемы на будущее» [28].

Исследователь, конечно, не отрицает, что психологическая защита спасает человека от остроты переживаемого потрясения, предоставляя ему время (так называемую отсрочку) для подготовки других, более эффективных переживаний эксквизита. Однако сам факт ее использования он расценивает как однозначное свидетельство слабого я, поскольку защита «хотя и мобилизует определенным образом поведение, но, подчиняясь инфантильной установке, в определенной степени нечувствительна к целостной психологической ситуации».

Ф.е. Василюк называет защитные процессы ограниченными, полагая, что они «хотят слишком малого, готовы платить за это слишком дорого и неразборчивы в средствах» [14, с. 394]. Он подтверждает факт того, что защитные процессы стремятся избавить индивида от рассогласованности побуждения и амбивалентности чувств, предохранить его от осознания нежелательных или болезненных содержаний, устранить тревогу и напряжение. Однако средства достижения этих целей, т. е. сами защитные механизмы, по его мнению, представлены ригидными, автоматическими, вынужденными, непроизвольными и неосознаваемыми процессами, действующими нереалистически, без учета целостной ситуации и долговременной перспективы [14, с. 316].

Двойственное отношение к психологической защите высказывает Р.М. Грановская. Основанием тому служит противоречивость функций психологической защиты: адаптация человека к собственному внутреннему миру, с одной стороны, и возможное ухудшение приспособленности к внешней социальной среде, с другой стороны. Рассуждая о значении психологической защиты для человека, она подчеркивает, что с целью сохранения психологического здоровья и целостности личности защитные механизмы искажают реальность. Ущерб в таком случае может включать в себя как различной степени разрушения тех или иных психических образований и структуры личности, так и полную потерю субъектности и личностной определенности. Основными признаками таких разрушений она называет нарушение или неподтверждение самооценки, дезориентацию в окружающей обстановке, нарушение адекватности представлений человека об окружающем мире и своем месте в нем, снижение самоуважения или чувства уверенности, утрату целостности «я», потерю индивидуальной уникальности и др. Наряду с этим исследователь отмечает, что психологическая защита ограждает сознание от информации, которая может разрушить целенаправленное мышление, настроенное на решение проблемы в соответствии с отображаемой картиной ситуации. В этом смысле защитные техники представляют собой систему стабилизации личности, которая направлена на устранение или минимизацию отрицательных эмоций, тревоги, возникающих при рассогласовании имеющейся картины мира и ситуации с новой и неожиданной информацией. Так, в целях «организации частичного временного душевного равновесия с тем, чтобы собрать силы для реального преодоления возникших трудностей», регулируется поведение «в ситуациях, когда интенсивность потребности нарастает, а условия ее удовлетворения отсутствуют» [19; 20].

Р. Гольденсон, рассуждая о защитах, особый акцент делает на том, что подобные механизмы по своей сути не являются ни плохими, ни хорошими, ни нормальными, ни патологическими. Тот или иной характер они приобретают в зависимости от условий их возникновения и реализации. Иными словами, любой механизм защиты может стать патологическим, но происходит это лишь при определенных условиях. К таким условиям он относит жесткую фиксацию защитного механизма, злоупотребление его использованием, неадекватное применение, высокую аффективную насыщенность. Более того, он утверждает, что в данных условиях не только механизмы защиты, но и вообще любые адаптивные механизмы приобретут черты патологичности. В состоянии же относительной нормы, когда личность не сталкивается с особыми затруднениями, психологические механизмы защиты не проявляются наглядно, но постоянно работают на неосознаваемом уровне, поддерживая состояние внутреннего психического гомеостаза личности, ее межличностной адаптированности, быстро нейтрализуя те повседневные трудности, с которыми личность постоянно встречается в жизни [33, с. 332–333].

Не исключено, что основанием для подобных выводов могла стать идея В. Менинжера и М. Лифа, которые писали: «Степень и уровень, на котором они (защиты) используются, и составляет действительную разницу между здоровьем и болезнью. Причем это дело исключительно количества, а не качества» [45, с. 511].

Таким образом, рассматривая наиболее распространенные в психологической науке трактовки психологической защиты можно констатировать, что функции защит, с одной стороны, описываются достаточно позитивно. В данном контексте защитные механизмы предохраняют личность от негативных переживаний, восприятия психотравмирующей информации, устраняют тревогу и помогают сохранить в ситуации конфликта самоуважение. С другой стороны, защитные механизмы оцениваются негативно. Основанием негативной оценки защитных механизмов служит положение о том, что действие защит обычно непродолжительно и длится до тех пор, пока нужна «передышка» для новой активности. Однако если состояние эмоционального благополучия фиксируется на длительный период и по сути заменяет активность, то психологический комфорт достигается ценой искажения восприятия реальности, или самообманом, в связи с чем могут наступить необратимые патологические изменения психики. В данном контексте Г. Гартман, упоминая о защитных механизмах, сравнивает их с военными действиями, ведущимися на три фронта и описывающими конфликт я с силами Оно, с внешним миром и Сверх-я. «Описание страны, нации, штата включает, помимо их вовлеченности в военные действия с соседствующими нациями или штатами, также мирное движение между границами» [41, с. 29]. Описание специфики «мирного» конструктивного или незащитного способа разрешения человеком психологических проблем чаще всего связывают с понятием «совладания».

§ 1.3. Психологическая защита и феномен «совладания»

Совладание, или копинг (сoping – справляться с чем-либо), – это когнитивные и поведенческие усилия по управлению специфическими внешними или внутренними требованиями (и конфликтами между ними), которые оцениваются как напрягающие или превышающие ресурсы личности [41]. Как и термин «защитные механизмы», понятие «копинг» также используется в психологической науке для обозначения специфики способов поведения человека в затруднительных ситуациях. При этом необходимо учитывать, что на сегодняшний день известно несколько ракурсов рассмотрения соотношения данных понятий. По первому из них, механизмы совладания считаются родовым понятием по отношению к виду «психологическая защита». Не менее часто эти два типа переработки трудных ситуаций дифференцируются как отдельные равноценные таксоны. В более поздних исследованиях механизмы совладания, определяясь как осознанные варианты бессознательных защит или осознанные поведенческие и интрапсихические усилия по разрешению внешне-внутренних конфликтов, фактически сопоставляются с механизмами защиты [34; 50; 64].

Наиболее известными зарубежными попытками исследовать психологические защиты в контексте совладания являются теории Н. Хаан и Х. Томе.

Х. Томе под механизмами совладания понимал «как поведенческие усилия, так и внутрипсихические усилия по разрешению внешних и внутренних требований, а также возникающих между ними конфликтов (т. е. попытки их разрешения, редукции или усиления и создание терпимого отношения к этим конфликтам), которые требуют напряжения сил или даже превышают эти силы» [58, с. 244]. Таким образом, в понятие совладания он включал как бессознательные, так и осознанные техники преодоления трудных ситуаций. При этом под бессознательным поведением (забывание времени экзамена, потери конспектов или зачетки, возникновение психологической зависимости от кого-то и т. п.) имелись в виду именно защитные механизмы [69; 70].

Н. Хаан считала стратегии совладания, или, иными словами, стратегии преодоления трудностей, я-функциями, сводящимися к одному основному я-процессу, но принимающему в конкретных условиях ту или иную форму: либо копинг-механизма, либо механизма защиты. Она противопоставляет друг другу механизмы преодоления трудностей и защиты, подчеркивая не только различия между ними, но и патологический характер последних: «Преодоление трудностей предполагает наличие намерения, выбора и гибкого реагирования, подчинено интерсубъективной реальности и логике, допуская аффекты, требует уравновешенного их выражения. Защита же мера вынужденная, изолирующая, жесткая, искажающая интерсубъективную реальность и логику. Она лишь косвенно допускает выражение аффектов и основывается на ожидании того, что от страха можно избавиться и не занимаясь проблемой» [58]. Х. Ремшмидт комментирует высказывания Н. Хаан следующим образом: «Предполагается, что любой психически здоровый человек, не фрустрированный не поддающимися разрешению проблемами, сначала прибегает к «здоровым» я-процессам в форме стратегий преодоления трудностей, и лишь когда ситуация выходит за границы его возможностей, обращается к защитным механизмам. Процесс преодоления трудностей начинается с восприятия затруднительной ситуации, которое приводит в действие все доступные способы поведения, обеспечивая возможность конструктивного решения. В случае болезненных изменений психики бывает нарушена уже способность к восприятию ситуации. Возможно, при этом вообще отсутствует соответствующая программа поведения, основанная на прежнем опыте и когнитивных стратегиях, так что индивиду остается лишь «защищаться» [41; 58; 104; 105].

Отечественный исследователь Ф.е. Василюк считает защитные механизмы подвидом стратегий совладания. Он пишет, что «непосредственными целями защитных механизмов считается достижение максимально возможного в данных условиях эмоционального благополучия, однако эта цель рассматривается в своем отношении к считающейся более существенной цели, приспособлению к действительности. Функция, которая приписывается с этой точки зрения защитным процессам, состоит в предоставлении времени для подготовки других, более продуктивных процессов совладания» [14, с. 313].

Вообще в последние годы тенденция объединять в единое целое способы психологической защиты и механизмы совладания отмечается довольно ярко. Современные отечественные исследователи Р.М. Грановская и Н.М. Никольская подчеркивают, что в стратегии совладания включаются помимо осознанных и бессознательные защитные механизмы. «…Трудно понять содержание детской стратегии «смотрю телевизор» без учета подсознательного механизма идентификации, а стратегии «стараюсь забыть» – не касаясь психических автоматизмов подавления и отрицания» [19]. Детальный анализ выделяемых ими стратегий совладания позволил предположить в их содержании учет определенных механизмов психологической защиты (см. табл. 1).

В результате напрашивается вывод о том, что, скорее всего, защитные механизмы и стратегии совладания (копинг-стратегии) не просто тесно связаны, а являются двумя сторонами одного континуума: сознательное – бессознательное. Может статься, что использование определенных копинг-стратегий на сознательном уровне будет говорить о действии в психике определенных защитных механизмов на уровне бессознательного, а запуск бессознательных механизмов психологической защиты поспособствует действию вполне определенных стратегий совладания.

Сказать однозначно, что первично – копинг-механизмы или механизмы защиты, не представляется возможным. Однако накопление и интеграция опыта преодоления трудностей в целом приводит к тому, что осознанный материал становится неосознанным, протекает вне сознания, автоматически. Память об этом опыте и есть бессознательные защитные механизмы, которые определяют поведение так, как это происходит с большинством внутренних процессов в норме (ходьба, моторный механизм речи, функции внутренних органов).

Таблица 1

Соотношение копинг-стратегий с механизмами психологической защиты

§ 1.4. Роль тревоги в активизации психологической защиты

Итак, психологическая защита действует автоматически, без участия сознания. Включаясь, она ограждает сферу сознания от неприятных, травмирующих переживаний, ликвидирует тревогу. Как пишет Н. Мак-Вильямс, посредством психологической защиты личность бессознательно стремится выполнить одну или обе из следующих задач:

1) сохранить самоуважение;

2) избежать или овладеть неким мощным угрожающим чувством – тревогой, иногда сильнейшим горем или другими дезорганизующими эмоциональными переживаниями [43].

Говоря о тревоге, нельзя не отметить, что осмысление тревоги как собственно психологической проблемы также связано с психоанализом, в частности с именами З. Фрейда и А. Фрейд. Именно З. Фрейд дал одно из наиболее полных описаний данному явлению. Уточняя и расширяя идеи отца, А. Фрейд связала понятия тревоги, психологической защиты и индивидуального развития в единую концепцию. Она полагала, что эффективность механизмов защиты представляется, с одной стороны, в контексте успешности защиты от тревоги, с другой стороны, с позиции их влияния на весь процесс развития. В работах А. Фрейд выделяется три типа тревоги.

Первый тип – тревога сознания. Она связана с тем, что некоторые инстинктивные желания стремятся проникнуть в сознание и при помощи я достичь удовлетворения. Интересно, что само я этому не противостоит. Особую протестную активность проявляет Сверх-я. В результате я, подчиняясь высшему образованию, вступает в борьбу против инстинктивного импульса, при том что вовсе не считает импульс, с которым борется, опасным. Враждебность инстинкта здесь связана исключительно с запретом на его удовлетворение со стороны Сверх-я.

Следующий тип тревоги – объективная тревога в детском неврозе. я маленького ребенка, как и я взрослого, сражается с инстинктами не добровольно. я видит в инстинктах опасность только потому, что те, кто воспитывает ребенка, запретили их удовлетворение. Как следствие вторжение инстинкта влечет за собой ограничения я, наказание или угрозу наказания. Выходит, что детское я боится инстинктов лишь потому, что оно боится внешнего мира. Следовательно, защита я от инстинктов мотивирована страхом перед внешним миром.

Последний тип тревоги – инстинктивная тревога или страх перед силой инстинктов – исходит из того, что я дружественно по отношению к инстинктам, лишь пока оно мало дифференцировано от Оно. Когда я переходит от первичных к вторичным процессам, от принципа удовольствия к принципу реальности, оно становится враждебной для инстинктов территорией. его недоверие к их требованиям сохраняется всегда, но в нормальных условиях оно едва заметно. Во всяком случае, прежде всего я обращает свой взгляд на гораздо более ожесточенную борьбу, которую ведут на его территории Сверх-я и внешний мир против импульсов Оно. Однако если я чувствует, что высшие защитные силы его покинули, или если требования инстинктивных импульсов становятся чрезмерными, его молчаливая враждебность по отношению к инстинктам возрастает до состояния тревоги, происходящей от опасности того, что целостная организация я может быть разрушена. Как результат начинает действие психологическая защита [11; 75; 76; 127; 128].

В наиболее общем виде активизация психологической защиты связана со столкновением с новыми требованиями, с которыми нельзя справиться при помощи ранее усвоенных и привычных форм поведения. Главная цель действия защиты заключается в снижении уровня субъективной значимости соответствующего переживания, сведении к минимуму психологически травмирующих моментов, ликвидации накапливающегося напряжения. Строго говоря, пока человек живет в согласии с самим собой, он в защите не нуждается. В то время как неспособность человека разрешить какой-либо конфликт вызывает рост внутреннего напряжения, тревогу, дискомфорт, которые, в свою очередь, стимулируют активизацию психологической защиты. При этом сейчас уже не оспаривается, что в состоянии относительной нормы, когда личность не сталкивается с особыми затруднениями, психологические механизмы защиты, наглядно не проявляясь, постоянно работают на неосознаваемом уровне, поддерживая состояние внутреннего психического гомеостаза личности, ее межличностной адаптированности. «То, что мы у зрелых взрослых называем защитами, не что иное, как глобальные, закономерные, здоровые, адаптивные способы переживания мира», – пишет Н. Мак-Вильямс. И далее: «Они появляются как здоровая, творческая адаптация и продолжают действовать на протяжении всей жизни» [43]. Предполагают даже, что психологическая защита, накладываясь на динамические особенности психики индивида, определяет основные черты его характера, а также координирует становление всей системы его отношений с окружающим миром. Выполнение своих функций психологическая защита осуществляет посредством специальных приемов переработки информации, называемых механизмами психологической защиты.

§ 1.5. Защитный механизм как структурная единица психологической защиты

Защитный механизм – это структурная единица анализа психологической защиты, способ обеспечения устойчивости и неизменности представлений личности о себе. А. Фрейд, основоположница теории психологической защиты личности, описала 15 механизмов защиты, которым исследователями данного концепта в дальнейшем был придан статус «ядерных». В Словаре-справочнике по психиатрии, изданном Американской Психиатрической ассоциацией в 1975 году, было указано 23 защитных механизма. В словаре-справочнике по психологической защите Дж. Вайллента обозначено 18 механизмов защиты, которые он располагает в континууме от «незрелых» до «зрелых» защит [41; 132].

Примечательно, что тенденция рассматривать защитные механизмы обобщенно, т. е. с точки зрения их принадлежности к какойлибо группе, распространена до сих пор. Широкое признание в настоящее время получила концепция Н. Мак-Вильямс, которая различает защиты низшего и высшего порядков. Под защитами низшего порядка понимаются те защиты, которые имеют дело с границей между собственным я и внешним миром. Они представляются исследователем как первичные, незрелые, примитивные. Другая группа защит (защиты высшего порядка) «работает» с внутренними границами: между Эго, Супер-Эго и Ид или между наблюдающей и переживающей частями Эго. Различая между собой выделяемые группы защит, Н. Мак-Вильямс описывает примитивные защиты следующим образом: «Примитивные защиты действуют общим, недифференцированным образом во всем сенсорном пространстве индивида, сплавляя между собой когнитивные, аффективные и поведенческие параметры, в то время как более развитые защиты осуществляют определенные трансформации чегото одного – мыслей, чувств, ощущений, поведения или некоторой их комбинации». И далее: «чтобы быть классифицированной как примитивная, защита должна обнаруживать наличие в себе двух качеств, связанных с довербальной стадией развития. Она должна иметь недостаточную связь с принципом реальности и недостаточный учет отделенности и константности объектов, находящихся вне собственного я» [43, с. 133]. Иными словами, она должна отражать в себе такие характеристики, как довербальность, дологичность, всеобъемлемость, образность и магический характер. К этому остается только добавить, что «примитивная», по мнению Н. Мак-Вильямс, вовсе не значит плохая.

Примитивные защиты – это способы, с помощью которых естественным образом постигается мир. Довербальные процессы, а также процессы, предшествующие принципу реальности и постоянству объектов, являются той основой, где формируется психика; следовательно, они присутствуют в каждом человеке, независимо от того, имеется у него или нет сколько-нибудь заметная патология. Проблемы возникают лишь в тех случаях, когда существует недостаток в более зрелых психологических навыках или когда данные защиты исключают возможное включение других защит. В предложенной Н. Мак-Вильямс концепции к «примитивным» защитам отнесены изоляция, отрицание, всемогущий контроль, примитивные идеализация и обесценивание, проективная и интроективная идентификация, расщепление Эго, а также диссоциация.

В отечественной психологической науке у Л.И. Вассермана можно найти 34 типа психологической защиты [15]:

вытеснение,

отрицание,

перемещение,

обратное чувство,

подавление,

идентификация с агрессором,

аскетизм,

интеллектуализация,

изоляция аффекта,

регрессия,

сублимация,

расщепление,

проекция,

примитивная идеализация,

реактивное образование,

замещение,

смещение,

интроекция,

уничтожение,

идеализация,

сновидение,

рационализация,

отчуждение,

катарсис,

творчество,

инсценирование реакции,

Однако наиболее употребительной среди отечественных исследователей данного конструкта признается концепция шестнадцати основных механизмов, описанная Е.С. Романовой и Л.Р. Гребенниковым. Объединенные в восемь групп, они защищают психику человека от травмирующего воздействия соответствующих им восьми ведущих эмоций. При этом под психологической защитой в целом исследователи понимают последовательное искажение когнитивной и эмоциональной составляющих образа реальной эксквизитной ситуации с целью ослабления эмоционального напряжения, угрожающего индивиду в том случае, если бы ситуация была отражена в предельно возможном для него соответствии с реальностью. Эксквизитными Е.С. Романова и Л.Р. Гребенников предлагают считать такие ситуации, которые характеризуются наличием предельно обостренного противоречия, требующего своего снятия, и относят к ним проблемные ситуации, конфликты, кризисы, стрессы, фрустрации и т. д. [60; 61; 62].

Нетрудно заметить, что концепция, предложенная Е.С. Романовой и Л.Р. Гребенниковым, базируется на модели эмоций Р. Плутчика и построенной на ее основе теории психологических защит Р. Плутчика, X. Келлермана, Х.Р. Конте. Согласно взглядам Р. Плутчика, существует 4 пары базисных биполярных эмоций: страх – гнев, радость – печаль, принятие – отвержение и ожидание – удивление. Все остальные эмоции представляют собой смесь основных.

Аналогичным образом среди видов психологической защиты выделяется 8 базисных защитных механизмов: отрицание, компенсация, регрессия, проекция, реактивное образование, интеллектуализация, подавление, замещение. Каждый из механизмов соответствует определенной эмоции и, реализуя соответствующую функцию – блокирование или реализацию импульса, – управляет процессом их выражения (см. табл. 2). Любые другие механизмы являются либо разными названиями базисных, либо их комбинацией [106; 107; 120].

Таблица 2

Теория личности Р. Плутчика, Х. Келлермана и Х.Р. Конте [120]

Таким образом, единства мнений по вопросу количества защитных механизмов на сегодняшний день не существует, и прежде всего потому, что защитные процессы сугубо индивидуальны и плохо поддаются рефлексии. В настоящее время в специальной литературе возникла тенденция рассматривать в качестве защитного механизма фактически любое действие, направленное на снятие напряжения. Так, «любой психический процесс следует рассматривать как минимум в трех аспектах. Он направлен на достижение удовлетворения либидинозных или деструктивных импульсов и, таким образом, является дериватом инстинктивных побуждений. его целью является избежание боли и тревоги, в этом смысле он представляет собой механизм защиты. Он стимулирует и тренирует психические функции и, следовательно, имеет развивающий характер. В каждом конкретном случае относительная важность этих трех аспектов может изменяться» [80, с. 205]. Также сравнительно невыясненным остается и вопрос о последовательности созревания защитных механизмов в онтогенезе.

§ 1.6. Проблема хронологии защитных механизмов в онтогенезе

Анализ специальной литературы по теории психологических защит показал, что врожденная совокупность механизмов психологической защиты для всех людей одинакова. Включение различных защитных механизмов может начинаться уже с первого года жизни. Происходит это на базе врожденных безусловных реакций. По мере роста и развития индивидуума защитные реакции усложняются и модифицируются.

Первая убедительная попытка рассмотреть хронологию защитных механизмов была предпринята А. Фрейд. ее заслуга состоит в том, что в теорию психологических защит было введено и прочно там обосновалось понятие «возрастных защит» – защит, наиболее типичных для каждого определенного возраста. «Вероятно, каждый защитный механизм появляется для контроля над конкретными инстинктивными побуждениями (влечениями) и поэтому ассоциируется с определенной фазой развития ребенка» [52, с. 55].

Как известно, каждый возрастной этап характеризуется своими качественно специфическими задачами развития. Возникновение в онтогенезе различных типов переживаний стимулирует развитие различных защитных механизмов.

В книге «Психология я и защитные механизмы» А. Фрейд раскрывает следующие этапы появления защитных механизмов.

1. Предстадия защиты – конец первого года жизни.

2. Механизмы проекции и интроекции – от одного года до двух лет.

3. Механизмы вытеснения и интеллектуализации – от двух до трех лет.

4. Механизмы реактивного образования и сублимации – от трех до пяти лет.

В то же время она отмечает, что «эта предложенная хронологическая классификация не согласуется с нашим опытом…. Возможно, будет лучше отказаться классифицировать их подобным образом…» Однако существование некоторых закономерностей в процессе образования защит остается несомненным. Как утверждает Р. Шпиц, «при нормальных условиях определенный защитный механизм появится на заданном этапе развития ребенка» [52, с. 4]. На этом основании порядок образования защитных механизмов в онтогенезе, полученный при сопоставлении структурной теории защит с эпигенетической схемой индивидуального развития Э. Эриксона, выглядит весьма убедительно (табл. 3).

Таблица 3

Периодизация защитных механизмов в онтогенезе [60, с. 83]

Важно отметить, что данная периодизация в значительной мере условна. Речь прежде всего идет о том, что возникновения некоторых механизмов защиты может не произойти либо они будут слабо выражены. Или какие-то механизмы, напротив, могут использоваться очень интенсивно, значительно корректируя индивидуальное поведение [99]. Во всяком случае факты все больше убеждают, что окончательное предпочтение личностью одних механизмов другим обеспечивается не одним каким-либо фактором (например, только лишь возрастом), а сложным их взаимодействием. Особое значение среди таких факторов имеют:

1) темперамент;

2) типы стрессов, пережитых в раннем детстве;

3) защиты, образцами для которых были родители или другие значимые фигуры;

4) усвоенные опытным путем последствия использования отдельных защит;

5) личный опыт успешности удовлетворения базисных психологических потребностей (в безопасности, в свободе и автономии, в успехе и эффективности, в признании и самоопределении);

6) хроническая психотравматизация личности;

7) возраст;

8) пол.

§ 1.7. Половые различия и защитные механизмы

Проблема полового диморфизма защит возникла в теории психологической защиты сравнительно недавно, причем данные, получаемые при изучении полотипических видов защит, весьма противоречивы. Одной из ведущих работ в этом направлении является исследование Ф. Крамер, которая, обобщив результаты различных исследований по психологической защите, пришла к выводу об отсутствии фундаментальных исследований по поводу половых различий в использовании защит. Однако подлинная ее заслуга состоит в том, что ею были выявлены типично «мужские» и типично «женские» защитные механизмы. Так, Ф. Крамер утверждает, что защиты, направленные на других людей (перенос конфликта во внешний план) более характерны для мужчин. И наоборот, типичными для женщин можно считать те защиты, которые предполагают изменения во внутреннем восприятии происходящих событий [52; 92; 93; 94; 95].

В отечественной психологии одним из первых исследований, доказывающих обусловленность защит полом, является исследование е. Ф. Рыбалко и Т.В. Тулупьевой. Исследователи обнаружили, что у девушек более выражены такие защитные механизмы, как компенсация, реактивное образование, проекция и регрессия. юношам свойственны защитные механизмы вытеснения и отрицания [22; 71; 72].

Объясняются половые различия в использовании защитных механизмов, как правило, спецификой полоролевой социализации. Однако имеются данные, что у маленьких детей эти различия проявляются даже ярче, чем у взрослых. Следовательно, категорически отрицать обусловленность использования защит фактором биологического пола, по меньшей мере, недальновидно. Тем более что «пол, являясь фундаментальной характеристикой… выступает важным индикатором психической адаптации» [22, с. 25].

§ 1.8. Адаптация как универсальное состояние взаимоотношений подростка со средой

Адаптация считается базовым научным конструктом, раскрывающим организацию взаимоотношений человека со средой (от лат. «приспособлять, прилаживать, устраивать») [8]. Принято считать, что именно стремление к гомеостазису является основной стратегией личности. «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет» – гласит известная русская пословица, выступая метафорическим аргументом в пользу изначальной адаптивной направленности любых психических процессов и поведенческих актов. Так, после рождения ребенок приспосабливается к условиям жизни вне организма матери; с началом школьного обучения обязательным является поиск наиболее оптимальных вариантов реагирования; подросток, потеряв очевидные представления, начинает заново искать возможности своего существования, в результате чего переход от детства к взрослости чаще всего протекает остро и порой драматично.

Первым, кто выдвинул положение о том, что подростковый период является периодом стрессов, тревог и конфликтов, стал ж.-ж. Руссо. В дальнейшем, прежде всего благодаря немецким романтикам, подростковый возраст стал основой для построения модели трагической судьбы человека, раздираемого неизбежным антагонизмом между индивидуальными человеческими влечениями и требованиями общества.

В 1898 г. Э.Р. Ланкастер на основе анализа 200 биографий знаменитых людей выделил следующие характерные для подросткового возраста качества:

– повышенная импульсивность;

– сильные, но недолговечные эмоции;

– неотступные мысли об успехе;

– склонность к искусству или поэзии;

– желание переделать общество;

– пристрастие к полуночным мечтаниям, одиночеству или экстравагантности[2] [23].

Следует подчеркнуть, что представления о «бунтующем» отрочестве, терзаемом стрессами, тревогами и конфликтами, в котором доминируют нестабильность, энтузиазм и неистовство и царствует закон контрастов, не потеряли своей актуальности и по настоящее время.

Глава 2

Общая характеристика и основные задачи подросткового возраста

§ 2.1. Сущность и границы подросткового возраста

Согласно сведениям, накопленным психологией, подростковый возраст является возрастом кардинальных личностных изменений. Это один из критических периодов психического развития человека; период «бури и натиска», «психологического бунтарства», «неизбежной девиации», в котором кроются многие истоки всей дальнейшей жизни человека. Считается, что среди возрастных кризисов подростковый – один из самых сложных.

Слово подросток (adolescence) происходит от лат. adolescere – расти, созревать, продвигаться вперед, выходить из опеки, становиться совершеннолетним. Таким образом, уже лингвистически оно включает в себя весь спектр особенностей развития ребенка данного возраста, чье главное предназначение – стать взрослым, как в физиологическом, так и в социальном плане.

Существуют разные точки зрения на определение границ подросткового возраста. Например, Г. Гримм ограничивает подростковый период возрастом 12–15 лет у девочек и 13–16 лет у мальчиков. Дж. Биррен считает, что этот период охватывает с 12 до 17 лет. В классификации Д.Б. Бромлей данный возраст определяется 11–15 годами. Э. Шпрангер рассматривает подростковый возраст внутри юношеского: 13–19 лет у девушек и 14–21 год у юношей. При этом собственно подростковая фаза здесь ограничивается 14–17 годами. Мы склонны придерживаться классификации Г. Гримма, согласно которой подростковый возраст ограничивается 12–16 годами. Причем у девочек он начинается именно в 12 лет и заканчивается в 15. У мальчиков его начало и конец в среднем сдвинуты на год. Такой выбор обусловлен теми процессами (биологическими, психологическими, социальными), которые характерны для данного периода жизни [6; 18; 31; 32; 53; 55; 58; 74; 83; 88; 91; 102; 119].

§ 2.2. Особенности биологического развития в подростковом возрасте

Центральным биологическим процессом подросткового возраста является половое созревание – процесс формирования воспроизводящей функции организма человека, проявляющийся постепенным развитием вторичных половых признаков и завершающийся наступлением половой зрелости. Под вторичными половыми признаками понимают специфические особенности организма, которые отличают мальчика от мужчины, девочку от женщины. К ним относятся:

– характерные пропорции тела: бедра шире плеч или близко к этому, более узкая спина – у женщин, плечи шире бедер, широкая спина – у мужчин;

– молочные железы: отчетливо развитые у женщин, неразвитые – у мужчин;

– тембр голоса: высокий – у женщин и низкий – у мужчин;

– характер роста волос [18; 29; 31].

Половая зрелость – это достижение необходимого для воспроизводства потомства уровня функционального и морфологического развития.

Пусковым механизмом начала полового созревания является центральная нервная система, управляющая всеми системами организма с помощью желез внутренней секреции (эндокринных желез). Эндокринные железы вырабатывают химические вещества – гормоны. Относительно подросткового развития особую значимость имеют гормоны щитовидной железы, инсулин, гормон роста, а также половые гормоны. Действие гормонов, в свою очередь, обуславливает изменения в деятельности дыхательной, сердечно-сосудистой, мышечной, пищеварительной систем. В том числе под действием гормонов по-новому выстраивается их совместная работа.

Ф. Дольто красочно описывает всю гамму биологических изменений, происходящих с подростками: «Странной физической угловатостью отличаются подростки в пубертатный период, в большей степени мальчики, чем девочки. Ноги становятся толстыми, неуклюжими, делают их похожими на жеребят, страдающих неправильным развитием. Все в них непропорционально. Нижние конечности становятся огромными, руки им не соответствуют, или иногда руки и ноги вытягиваются, а грудная клетка остается узкой. Сила еще не появилась, шея похожа на цыплячью, или, наоборот, грудная клетка, шея, голова становятся несоразмерно большими и, возможно, половые органы тоже, а руки остаются тонкими. Лицо будто распухает, нос становится приплюснутым и курносым, ноздри расширяются, черты лица грубеют, будто вырубленные топором. Одни неповоротливы, другие развинчены. Девочки очень озабочены своим ростом. Слишком высокие стесняются так же, как и слишком маленькие. Это очень любопытное явление – дисгармония развития в 12–13 лет, в особенности у мальчиков, потому что девочки подвержены этому в меньшей степени. Как будто каждая часть тела растет сама по себе… через два года они окончательно вырастают» [23, с. 55].

Разумеется, организм чувствителен к половым гормонам в любом возрасте. После рождения половых гормонов вырабатывается столько, чтобы ребенок нормально развивался в соответствии со своей половой принадлежностью. Постепенно уровень выработки половых гормонов возрастает настолько, что становится возможным развитие вторичных половых признаков, что и происходит в подростковом возрасте. Именно в это время, называемое возрастом «второго рождения», организм приобретает все возможное для его полноценного функционирования. В частности, речь идет о последней из трех характерных для организма функций – функции продолжения рода (первая функция – адаптация, вторая – рост и развитие, имеющиеся и в остальных периодах) [31].

Оценку степени половой зрелости принято осуществлять с использованием схемы Д. Таннера [21]. Она включает в себя пять стадий, каждая из которых характеризуется определенными биологическими изменениями, происходящими в организме подростка. Биологические особенности подразделяются на особенности физиологические и особенности соматические (морфологические, в том числе и половые). Под физиологическими особенностями понимается выраженная нестабильность эндокринной и вегетативной регуляции всех соматических функций, а также настроения. Соматические особенности выражаются в увеличении роста и массы тела.

Так, согласно схеме Д. Таннера, на I стадии наружные и внутренние половые органы развиваются малозаметно, вторичные половые признаки отсутствуют. У мальчиков эта стадия обычно наблюдается до 10–13 лет, у девочек – до 8—10 лет.

II стадия связана с началом пубертатного скачка роста. Ускоряется рост рук и ног. Временно тормозится рост сердца и легких, уменьшается выносливость и работоспособность. В этот период у мальчиков (с 11 до 14 лет) происходит увеличение размера яичек. У девочек (9—12 лет) набухают молочные железы. И у тех, и у других начинается оволосение наружных половых органов.

Следует отметить, что развитие грудных желез является одним из наиболее значимых признаков, несущих психологическую нагрузку. При этом психологическую нагрузку данный признак создает подросткам обоих полов, поскольку и у тех, и у других он более всего доступен визуальному наблюдению. Так, рост груди, предположения о кажущемся неправильном ее развитии, задержке по сравнению со сверстницами или же асимметрии формирования способствуют возникновению ощущения неполноценности и чувства стыда у девочек. Серьезное беспокойство увеличение грудных желез вызывает и у мальчиков, поскольку расценивается как признак феминизации.

Важным признаком полового созревания, также в силу своей визуальной приметности несущим серьезную психологическую нагрузку на данной стадии, является оволосение. У мальчиков такая нагрузка связывается с задержкой, по сравнению с группой сверстников, оволосения на лице (рост бороды выступает обычно видимым признаком мужественности), у девочек, напротив, с появлением избыточных волос на лице и теле.

Один из важнейших соматических признаков полового развития – пубертатный скачок роста – является содержанием III стадии. Наиболее выражено это происходит с 13 до 16 лет у мальчиков и с 11 до 14 лет у девочек. В это время несколько замедляются темпы роста конечностей, но ускоряется рост туловища. При этом у девочек он предшествует развитию вторичных половых признаков, и, начинаясь в среднем с восьми лет, достигает максимума в год, предшествующий началу менструации. У мальчиков момент прибавки в росте сдвигается к десяти годам и происходит после развития гениталий.

Уместно отметить, что около тридцати процентов девочек и двадцати процентов мальчиков подросткового возраста крайне озабочены проблемой «скачка роста». Кроме того, с пубертатными скачками роста связаны заметные изменения пропорций тела. Сначала до взрослых размеров дорастают голова, кисти рук и ступни, затем конечности – удлиняются руки и ноги, в последнюю очередь развивается туловище. При этом кости лицевой части растут быстрее прочих, так что происходит удлинение лица. Все это приводит к некоторой непропорциональности тела, подростковой угловатости, которые также являются причиной серьезной обеспокоенности подростков.

Сразу же после скачка в росте начинается развитие мускулатуры. Менее равномерно идет развитие жировой ткани: ее выраженный рост в начале пубертата приостанавливается в момент скачка созревания. Наиболее ярко этот процесс проявляется у мальчиков, сопровождаясь к тому же очевидной потерей веса. Особенно сильно количество жира уменьшается у них на животе и бедрах. В связи с этим психологическая нагрузка по поводу веса чаще всего отмечается у девочек. Так, около 60 % из них искренне считают себя тучными, несмотря на то что всего лишь 16 % из этих 60 % действительно имеют проблемы, связанные с весом [58]. Объясняются такие заблуждения тем, что в этот период у девочек увеличиваются жировые отложения вокруг таза и бедер, растут и округляются молочные железы, соответственно изменяется вес.

У мальчиков на этой стадии отмечается увеличение наружных половых органов, заметно опережающее развитие вторичных половых признаков (оволосения). У девочек продолжается развитие молочных желез, больших и малых половых губ, оволосение. И у тех, и у других перестраивается сердечно-сосудистая система.

IV стадия характеризуется максимальной выработкой половых гормонов. Усиливается лобковое и подмышечное оволосение, увеличивается размер гениталий. Завершается пубертатный скачок роста (в частности, у девочек). С увеличением широтных размеров туловища формируются характерные признаки типа телосложения. Под влиянием половых гормонов происходит окончательное становление свойств мышц. Исчезает угловатость движений.

На этой стадии у мальчиков (в 14–16 лет) наблюдается мутация голоса, начало поллюций (непроизвольное извержение семени). Сохраняется высокий уровень гормона роста, и, как следствие, продолжается интенсивный рост тела в длину.

У девочек (12–14 лет), напротив, рост тела в длину замедляется, расширяются кости таза. Увеличивается лобковое и подмышечное оволосение. На границе IV и V стадий появляются менструации – свидетельство окончательного созревания репродуктивной функции.

И менструации, и поллюции несут достаточно высокую психологическую нагрузку для подростков. Вместе с тем в силу их визуальной неприметности для окружающих основные психологические последствия, связанные с ними, преимущественно обуславливаются неинформированностью подростков об этих явлениях. Например, неосведомленность о том, что первая эякуляция нередко вызывается мастурбацией, может способствовать появлению чувства вины и служить источником сложнейших внутренних конфликтов. Поводом для беспокойства у девочек является как кажущееся запаздывание начала менструаций, так и неинформированность о ее возможном начале [108; 109].

Также серьезные психологические проблемы могут возникнуть у мальчиков в связи с изменением голоса, в частности его тембра. У девочек при сохранении тембра возрастает лишь глубина и выразительность голоса, и чаще всего каких-либо серьезных психологических последствий не имеет.

V стадия предполагает окончательное развитие половых органов и вторичных половых признаков, достижение половой зрелости. Характеризуется резким увеличением резервных возможностей и экономичности функций организма, физической работоспособности.

Особенности этого периода у юношей (в 16–18 лет) заключаются в формировании «адамова яблока», завершении подмышечного и лобкового оволосения. Оволосение лица (сначала верхняя губа, затем подбородок, щеки, шея) завершается к 20–22 годам. Формируется мужской тип фигуры: ширина плеч больше ширины таза.

У девушек на этой стадии происходит становление регулярного цикла менструаций, завершается оволосение. У 90 % девушек прекращается рост тела в длину. С этого времени возможным становится наступление беременности.

Разумеется, приведенные сроки и соответствующие им признаки пубертатных изменений[3] следует считать достаточно условными. Темпы и характер развития у каждого подростка имеют достаточно широкий диапазон индивидуальных отличий. Вместе с тем именно они (физические и физиологические изменения) закладывают «основу для разнообразных психических и психосоциальных перестроек» [58]. Именно поэтому их рассмотрение следует считать крайне необходимым условием для организации каких бы то ни было исследований, связанных с подростками.

§ 2.3. Эмпирическое изучение степени половой зрелости подростков

Исследования степени половой зрелости подростка не претендуют на оригинальность. Однако и своей актуальности они не теряют, прежде всего потому, что вчерашний подросток по сравнению с сегодняшним – это две абсолютно разные личности. На основании вышесказанного нами было организовано специальное исследование подростков, направленное на уточнение имеющихся в настоящий момент в литературе сведений о половом созревании современных подростков.

Цель исследования заключалась в определении наиболее значимого для подростков периода на этапе пубертатных изменений[4]. В ходе исследования решались следующие задачи.

1. Констатировать выраженность признаков полового созревания у мальчиков и девочек с 12 до 14 лет.

2. Охарактеризовать динамику процесса полового созревания у подростков с учетом фактора пола.

Существенным достоинством исследования является тот факт, что в основе его организации лежит подход «продольных» лонгитюдных срезов. Думается, что для изучения особенностей подросткового возраста такая организация исследования является наиболее целесообразной, поскольку максимально обеспечивает возможность контролировать развитие подростков, учитывая индивидуальные темпы и гетерохронность их развития. Согласно этому подходу обследованию подвергалась одна и та же группа подростков. Всего, в среднем через год, было проведено 3 обследования:

? первое тестирование – 53 девочки и 43 мальчика – средний возраст 12 лет;

? второе тестирование – 52 девочки и 43 мальчика – средний возраст 13 лет;

? третье тестирование – 50 девочек и 41 мальчик – средний возраст 14 лет. Диагностический инструментарий от обследования к обследованию не менялся и включал в себя следующие методы:

– индивидуальная беседа, построенная на основе схемы Д. Таннера;

– анализ школьных медицинских карт (преимущественно росто-весовые показатели);

– проективная методика «Рисунок человека», разработанная К. Маховер.

Проективная методика «Рисунок человека» является одним из наиболее эффективных методов в диагностике, несмотря на широко распространенное в психологической науке мнение о том, что рисуночные тесты несут в себе относительно низкую надежность получаемых результатов. Давно замечено, что рисунок – это всегда какое-то сообщение, зашифрованное в образах. «В нем в единой, «слитой» форме представлены и образ, и отношение человека к миру, и личный опыт переживаний субъекта» [60, с. 391]. Содержанием такого сообщения через рисунок являются желания, конфликты, компенсации, социальные установки, отношения человека. «Мы никуда не можем деться от соматической закрепленности наших желаний, конфликтов, компенсаций и социальных установок», – пишет по этому поводу К. Маховер [44, с. 8]. В том числе рисунок позволяет давать достаточно точные заключения относительно эмоциональной и психосексуальной зрелости субъекта. В основном это обусловлено тем, что физиологические сдвиги обязательно влекут за собой изменения в психике. Прежде всего меняется самовосприятие подростка. Это неизбежно проявится в рисунке. «Нарисованная фигура столь же интимно связана с индивидом, выполняющим рисунок, как и его походка, почерк или любые другие экспрессивные движения» [44, с. 5]. При этом установлено, что даже художественно стилизованные и шутливые рисунки не дают возможности избежать проективного наполнения, относящегося к глубинным аспектам личности [44].

Методика предъявлялась испытуемым со стандартной инструкцией: «Нарисуй человека и расскажи о нем все, что считаешь нужным». По выполнении данного задания испытуемого просили нарисовать человека противоположного пола и также составить о нем рассказ.

Оценка половой зрелости проводилась по выраженности в рисунке человека признаков, характеризующих пол персонажа. Для этого применялись стандартные диагностические показатели, рекомендованные в соответствующей литературе по анализу рисуночных тестов:

Для рисунка мужской фигуры:

– удлиненная фигура (показатель роста);

– пластичность фигуры (форма);

– пропорции фигуры: широкие плечи и очерченная мускулатура;

– оволосение на лице;

– подчеркивание области гениталий;

– наличие мужских атрибутов (оружие, спортинвентарь и др.). Для рисунка женской фигуры:

– удлиненная фигура (показатель роста);

– пластичность фигуры (форма);

– пропорции фигуры: широкие бедра;

– очерченная грудь;

– подчеркивание области гениталий;

– наличие женских атрибутов (украшения, ярко выраженный макияж и др.) [44; 83].

Наличие в рисунке человека того или иного признака оценивалось одним баллом. Сумма полученных в результате анализа баллов заносилась в матрицу данных по каждому испытуемому. Отметим, что у мальчиков анализу подвергался рисунок мужского пола, у девочек женского. Полученные по методике «Рисунок человека» данные о физическом статусе подростка далее соотносились с материалами индивидуальных бесед и данными школьных медицинских карт.

Таблица 4

Процент (%) испытуемых, отражающих в рисунке человека признаки его половой принадлежности

Примечание: за 100 % при расчете принимались количество мальчиков 12 лет, количество девочек 12 лет, количество мальчиков 13 лет, количество девочек 13 лет, количество мальчиков 14 лет, количество девочек 14 лет по отдельности.

Анализ рисунков испытуемых на предмет выраженности в них признаков, характеризующих пол персонажа, показал, что большую часть 12-летних подростков, детально прорисовывающих в рисунке эти признаки, составляют девочки. Как видно из таблицы 4, количество таких девочек составляет 70 % всей выборки. Примечательно, что материалы индивидуальных бесед и анализ школьных медицинских карт (росто-весовые показатели), за редким исключением, подтверждают наличие у девочек 12 лет признаков пубертатных изменений. К 13 годам признаки, заметно свидетельствующие о начале полового созревания, возникают еще у 12 % девочек. К 14 годам наличие пубертатных изменений было установлено у всех обследуемых девочек. Данные о динамике процесса полового созревания у девочек-подростков, полученные путем анализа материалов индивидуальных бесед и школьных медицинских карт, показывают аналогичную картину.

Для мальчиков в 12 лет признаки полового созревания еще не столь значимы, как для девочек. Пол персонажа в рисунках подчеркивается всего лишь 26 % мальчиков. В 13 лет признаки полового созревания отражаются в рисунках уже 41 % мальчиков. К 14 годам признаки, характеризующие пол персонажа, наблюдаются фактически у всех подростков мужского пола (98 %). Материалы индивидуальных бесед и результаты анализа школьных медицинских карт полученных данных не опровергают.

Таким образом, ход полового созревания у подростков имеет четко выраженные половые различия. Во всяком случае, можно констатировать, что к 12 годам у подавляющего большинства девочек процесс полового созревания уже начался. Для мальчиков начало полового созревания сдвинуто к 13 и даже к 14 годам.

Следует отметить, что даже при самом «мягком» варианте полового созревания происходящие в организме перестройки переносятся нелегко. В этом отношении Б.Г. Ананьев писал, что «если у всех животных, включая приматов, физическая зрелость означает глобальную зрелость всего организма – его жизнедеятельности и механизмов поведения, то у человека нервно-психическое развитие не укладывается в рамки физического созревания и зрелости» [62]. О неизбежной реакции в виде осложнений, «которые возникают, когда инстинктивный процесс, в течение десятилетий протекавший по определенной схеме, вдруг пытаются заставить пойти по совершенно новому пути, который для него только что открылся», писал еще З. Фрейд [79]. Современные исследования утверждают, что подростки все время находятся как будто бы в состоянии стресса, фрустрации, внутреннего дискомфорта, напряжения.

§ 2.4. Проблемы подросткового возраста: психическое напряжение

А. Холдер отмечает, что уравновешенное состояние – это идеальное практически недостижимое состояние, поскольку «постоянно нарушается из-за воздействия как внутренних раздражителей (давление, которое оказывают влечения), так и внешних раздражителей (требований со стороны окружающего нас мира в целом и нашего отношения к объектам в частности, а также взаимодействия между ними») [83, с. 101]. В настоящее время уже не подлежит сомнению, что некоторая степень напряжения обязательно свойственна человеку в каждый момент времени. Это так называемый общий (оптимальный, привычный) уровень психического напряжения, который, по словам И.П. Павлова, направляет нашу ежедневную жизнь, являясь постоянным фактором «побуждения психического аппарата к работе» [38; 48].

В порядке нарастающей тяжести в отечественной литературе выделяют 4 степени психического напряжения (Т.А. Немчин).

– Слабая степень напряжения: не предполагает в себе соматического или психического дискомфорта, отсутствуют ощущения сложности ситуации, требующей мобилизации усилий на ее преодоление.

– Умеренная степень психического напряжения: характеризуется мобилизацией психической деятельности, повышением активности соматического функционирования и чувством общего подъема морально-психических, душевных и физических сил, которые маскируют имеющиеся неприятные ощущения со стороны соматических органов. Как следствие в этот момент наблюдается значительное повышение качества и эффективности психической деятельности. Именно этот уровень и обозначается термином «напряжение».

– чрезмерно выраженное психическое напряжение, обозначаемое термином «напряженность». Для нее характерна дезорганизация психической деятельности, существенные отклонения в психомоторике, глубокие сдвиги в нейродинамических характеристиках и ярко выраженное чувство общего физического и психического дискомфорта.

– Состояние патологического психического напряжения, влияние которого на различные физиологические функции организма ведет к значительным изменениям в жизненных процессах, вплоть до психосоматических заболеваний [51].

Нетрудно заметить, что общую дезорганизацию поведения обеспечивает только чрезмерно высокий уровень психического напряжения. Тогда как к маленьким его приростам (умеренная динамика в оптимальных пределах), как свидетельствуют многочисленные экспериментальные исследования, человек намеренно стремится в целях стимуляции собственной активности. В таких случаях внутренний психический дискомфорт вовсе не несет в себе деструктивного влияния на психику, а напротив, оказывает положительный, мобилизующий эффект в виде интенсификации и модификации активности.

Установлено, что степень психического напряжения чаще всего определяется тремя факторами:

– препятствия на пути удовлетворения потребностей, достижения целей и решения задач;

– выход за границы комфортной или приемлемой для данного субъекта интенсивности взаимодействия с внешней средой (природной, предметной, социальной);

– повышенная нагрузка (физическая, физиологическая, эмоциональная).

Примечательно, что в ситуацию развития подростков так или иначе вносит свою часть эксквизита каждый фактор. Усиленная активность желез внутренней секреции, в норме соответствующая напряженному функционированию организма в тяжелых стрессовых ситуациях, у подростка практически постоянна. Подросток кардинально меняется: и внутренне, и внешне, и психологически, и физиологически, что неоднозначно свидетельствует о проявлении фактора повышенных нагрузок. Выход подростка за границы комфортной или приемлемой интенсивности взаимодействия с внешней средой можно описать в терминах теории поля К. Левина. Он справедливо сравнивал подростковый возраст с приездом в незнакомый город, когда индивиду не ясно, с чем связано его новое положение и в каком направлении необходимо двигаться [37]. Исчезают старые ориентиры, и ранее сложившиеся формы внешних отношений и внутренней жизни в новых условиях теряют свое значение. Таким образом, подросток как бы заново открывает жизнь для себя и потому не знает, как себя в ней вести. Он стремится выбрать себе определенную роль, претендуя на равные со взрослыми права (чувство взрослости). Однако объективно он не может включиться во взрослую жизнь. Для этого у него недостаточно возможностей. Стремление казаться и быть взрослым определяет направление и содержание его социальной активности, систему новых стремлений и переживаний, но, как правило, отклика у окружающих не находит, создавая препятствия при достижении целей и решении задач. В результате подростки попадают в когнитивно неструктурированное пространство: надежное жизненное пространство ребенка уже покинуто, а жизненное пространство взрослого еще не достигнуто. Поэтому не удивительно, что подростки фактически все время находятся как будто в состоянии непрекращающейся мобилизации.

Примечания

1

Заметим, что однозначного определения для термина «эксквизитные ситуации» в настоящее время не существует. Ф.В. Бассин эксквизитными называет ситуации, в которых имеется предельно заостренное и личностно переживаемое противоречие.

2

Анализу подвергались биографии Т. Джефферсона, Дж. Элиота, Л.Н. Толстого, ж.ж. Руссо, Г.Х. Андерсена и др.

3

Пубертат (от лат. pubescere – покрытый волосами) – это только часть подросткового периода, непосредственно отмеченная резким ускорением физического развития и половым созреванием.

4

Данное исследование являлось частью исследования, проводимого в рамках написания диссертации на соискание ученой степени кандидата психологических наук. Описание особенностей организации экспериментального исследования представлено в Приложении 1.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.