Хроники Корума (№1) - Повелители мечей

Лицо спящей женщины казалось спокойным, умиротворенным.

Корум вспомнил свой сон. Он вспомнил облегчение, которое испытал, всласть выплакавшись. Благодаря Ралине он утешился. Корум вытянул здоровую руку и осторожно погладил ее по черным спутавшимся волосам. Глядя на маркграфиню, он испытывал чувство нежной привязанности, словно она была членом его семьи.

Вспомнив о своих погибших родных и близких, Корум отдернул руку и дотронулся до культи. Рана его полностью зажила, края ее закруглились, образовав плотный белый рубец. Корум вновь посмотрел на Ралину. Как могла она разделить свою постель с калекой?

Внезапно маркграфиня открыла глаза и улыбнулась.

Корум решил, что это — улыбка жалости, и чувство обиды захлестнуло его. Он резко сел на кровати, и мягкая рука тут же легла ему на плечо.

— Побудь со мной, — произнес грустный голос. — Мне так не хватает твоей ласки. — Корум подозрительно посмотрел на нее, но она продолжала говорить, словно не замечая ничего вокруг. — Я люблю тебя.

Корум нахмурился.

— Любишь? Мабден любит вадага? Так не бывает.

— Я знаю, у нас никогда не будет детей. Что с того? Любовь — это жизнь.

— Не понимаю…

— Прости, — сказала она и села рядом с ним. — Вместо того чтобы помочь тебе, я пользуюсь тобой. У меня никого не было с тех пор, как умер мой муж. Ты — первый…

Корум не отрываясь смотрел на ее обнаженное тело. Он возбудился. Это было противоестественно. Потомок древней расы не мог испытывать подобных чувств к…

Корум наклонился и поцеловал ее в грудь. Она прижала к себе его голову.

Они утонули а шелковых простынях, привыкая друг к другу, отдавая и получая всю нежность и ласку, на какую только были способны, как самые настоящие влюбленные.

Прошло несколько часов прежде чем она сказала:

— Корум, ты — последний вадаг на этой земле. Я тоже одинока и не могу вернуться на родину. На моем острове можно обрести покой. Останься со мной хотя бы на несколько месяцев.

— Я поклялся отомстить убийцам моего народа, — ласково пробормотал он и поцеловал ее в щеку.

— Такие клятвы чужды твоей натуре, Корум. Ты создан любить, а не ненавидеть.

— На это мне нечего возразить. Могу сказать лишь, что не буду считать свою жизнь завершенной, пока не убью Гландит-а-Края. И не только потому, что я хочу отомстить. Когда лес поражает болезнь, надо вырубить гнилые деревья, чтобы они не заразили здоровые. Герцог Край — убийца. Он истребил вадагов и жаждет крови.

Когда у него не останется других врагов, он начнет уничтожать своих соплеменников, разрушать города, сжигать деревни. Сама судьба дарует мне шанс остановить этого безумца.

— Но зачем ты хочешь пуститься в путь немедленно? Рано или поздно мы получим известия о Гландит-а-Крае, и тогда тебе не придется его искать. Корум поджал губы.

— Возможно, ты права.

— К тому же ты лишился руки и глаза, и тебе многому придется учиться заново. На это уйдет время.

— Да, конечно.

— Тогда оставайся.

— Давай договоримся так, Ралина: я дам тебе ответ через несколько дней.

Прошел месяц. Ужас, который испытал вадагский принц, мешал ему выздороветь. Каждый раз, машинально пытаясь что-то сделать левой рукой или глядя в зеркало, он вспоминал о том, что был калекой.

Ралина все свое время проводила либо с ним, либо в библиотеке, но у Корума не было никакой охоты читать. Он гулял по крыше дворца или брал из конюшни лошадь и скакал по естественной дамбе во время отлива к берегу (хоть Ралина и беспокоилась, что он попадет в плен к конским племенам), где гулял среди деревьев.

Дни незаметно текли один за другим, и чувство страха постепенно покидало Корума, но на душе у него оставалось неспокойно. Часто он бросал начатое дело на полпути или вдруг задумывался, глядя на пейзаж, напоминающий ему родные края и замок Эрорн.

О дворце маркграфини никто не говорил, как о замке Алломглиль. Его называли по имени ее покойного супруга (предки которого владели им на протяжении нескольких столетий): Замок Мойдель. Корум обнаружил в нем очень много для себя любопытного. Он ходил по залам, разглядывая горки, набитые предметами из фарфора и костяными фигурками, подходил к стенам, увешанным доспехами и всевозможным оружием, изучал богатейшую коллекцию курьезов моря. Но больше всего его внимание привлекли картины (по вадагским стандартам написанные довольно неумело), изображающие историю Лайвм-ан-Эша и сказочных персонажей мабденских легенд. Видимо, провидцам, о которых говорила Ралина, действительно удавалось заглядывать в другие измерения. Корум был восхищен пылким воображением художника (несвойственным рассудительным вадагам), фантазия которого иногда доходила до абсурда. Вадагский принц развлекался, отделяя реальную жизнь от вымысла, в особенности когда дело касалось древних рас, обладающих, по мнению живописца, сверхъестественными силами. Только теперь Корум осознал, что денледисси жили с вадагами в мире до тех пор, пока не поняли, что их можно убить. Может быть, мабдены и возненавидели вадагов только потому, что те, сами того не ведая, обманули их ожидания, оказались на поверку не могущественными волшебниками, а простыми смертными.

Подобные мысли, как правило, приводили Корума в уныние. Он печалился, не находил себе места, и даже любовь Ралины не могла утешить его.

Но однажды он забрел в небольшую комнату, в которой до сих пор не был, и увидел на стене большой гобелен, поглотивший все его внимание. Корум смотрел на искусно вышитые сцены, читал пространные надписи под ними и не замечал ничего вокруг.

Это была легенда о приключениях Маг-ан-Мага, популярного народного героя.

Маг-ан-Маг возвращался из волшебной страны, когда на корабль его напали пираты.

Они отрезали Маг-ан-Магу руки и ноги, отрубили голову его товарищу, Джакор-Нилусу, а затем выбросили обоих за борт. Тела Маг-ан-Мага и Джакор-Нилуса через некоторое время вынесло на берег, где их нашли слуги волшебника, который предложил вернуть Маг-ан-Магу руки и ноги, если тот отправится на войну с его врагами. Маг-ан-Маг согласился на том условии, что волшебник найдет Джакор-Нилусу новую голову. Волшебник тоже согласился и приделал Джакор-Нилусу голову журавля. Такое решение всех удовлетворило. Двое друзей победили всех врагов волшебника и уехали с его острова, получив в дар несметные сокровища.

Как Корум ни старался, как ни напрягал свою память, он не мог понять истоков этой легенды, которая абсолютно не вязалась с остальными сказаниями мабденов и не имела никакого отношения к другим измерениям.

Мысль о волшебнике со сказочного острова превратилась у него в навязчивую идею. Корум ничего не мог с собой поделать: слишком страстно мечтал он вернуть себе руку и глаз.

Ругая себя за суеверие, он не разговаривал на эту тему с Ралиной в течение нескольких недель.

Наступила осень. Ветер оголил деревья, непрестанно бросал морскую пену на скалы. Многие птицы улетели в теплые края.

А Корум почти все свободное время проводил в маленькой комнате, рассматривая гобелен, рассказывающий о приключениях Маг-ан-Мага и о могущественном волшебнике. В который раз вчитываясь в текст, вадагский принц все больше убеждался, что написан он четко, убедительно, совсем другим слогом, чем надписи на мабденских картинах.

Но Корум все еще стеснялся задать Ралине интересующий его вопрос.

Она первая завела с ним этот разговор, когда случайно вошла в комнату и увидела Корума перед гобеленом.

— Ты, кажется, поглощен удивительными приключениями Маг-ан-Мага, — сказала она, и тон ее показался Коруму неестественным. — Красивая сказка, но, к сожалению, только сказка. Очень увлекательная.

Корум резко повернулся. Ралина кусала губы.

— Так, значит, в ней действительно что-то есть, — прошептал он. — Почему ты молчала до сих пор, Ралина?

Она медленно покачала головой и уклонилась от ответа.

— Все сказки лгут, как бы тебе ни хотелось, чтобы они говорили правду.

Разве я не права?

— Оставь, Ралина. Ты должна рассказать мне все, что знаешь.

— Я знаю немногим больше того, что написано на гобелене, спокойно ответила она, взяв себя в руки. — Недавно я перечитала одну книгу. Я видела ее несколько лет назад и сейчас специально отыскала в библиотеке. Это — судовой журнал капитана, который совсем недавно посетил сказочный остров. Наш герцог направил к волшебнику своего посланника с богатыми дарами. Этот посланник был последним человеком из Лайвм-ан-Эша, посетившим замок Мойдель.

— Когда?! Когда это было?

— Тридцать лет назад.

Из глаз Ралины потекли слезы, она замотала головой и закашлялась, пытаясь сдержать неукротимые рыдания, сотрясавшие ее тело.

Он ласково обнял ее, прижал к груди.

— Почему ты плачешь, Ралина?

— Я плачу потому, что теперь ты бросишь меня. Ты не станешь ждать, отправишься на поиски волшебника сейчас, зимой и, может быть, тоже потерпишь кораблекрушение. Я плачу потому, что удел мой терять то, что мне дороже всего на свете. Корум выпустил ее из своих объятий.

— Ты давно знала?..

— Да, Корум.

— И ничего мне не говорила!

— Я люблю тебя, Корум.

— Ты напрасно полюбила меня, Ралина. А я напрасно полюбил тебя. Сейчас у меня появилась хоть какая-то надежда, и я должен уйти.

— Я понимаю.

— Если мне удастся найти волшебника и он вернет мне руку и глаз…

— Это безумие, Корум! Нет такого волшебника!

— Но если он есть и выполнит мою просьбу, я найду Гландит-а-Края и убью его. Он должен умереть, прежде чем я обрету покой. И тогда я вернусь к тебе, Ралина.

— У нас нет ни одного корабля на плаву, — мягко сказала она.

— Но в пещерах стоят корабли, которые можно отремонтировать., — На это уйдет несколько месяцев.

— Ты дашь мне людей?

— Да, Корум.

— Тогда я пойду и немедленно переговорю с ними.

И Корум ушел, хотя ему очень хотелось побыть с Ралиной и утешить ее. Он корил себя за то, что полюбил маркграфиню и позволил ей полюбить себя.

Собрав всех, кто хоть немного понимал в кораблестроении, он повел их за собой по лестнице, ведущей в гигантские подвалы дворца, из которых можно было попасть в морские пещеры, где стояли на сухом причале старые корабли.

Обследовав утлые суденышки одно за другим, Корум остановил свой выбор на небольшом скифе.

Ралина оказалась права. Придется немало потрудиться, прежде чем скиф удастся спустить на воду. Корум вздохнул.

Что ж, он запасется терпением. Теперь, когда у него появилась надежда, ожидание не покажется таким тягостным.

Корум знал, что никогда не разлюбит Ралину, но не сможет отдать ей себя целиком, пока цель его жизни не будет достигнута.

Он побежал в библиотеку и нашел книгу, в которой говорилось об острове Сви-ан-Фавна-Бруль.

Неприятное название. Насколько Корум мог судить, переводилось оно, как «Надежда Прожорливого Бога». Что бы это могло значить? Он внимательно читал судовой журнал и не находил ответа.

Шли часы. Корум перечерчивал морские карты, переписывал заметки, сделанные капитаном корабля, посетившего замок Мойдель тридцать лет назад. Под утро он пошел спать и увидел в своей постели Ралину.

Теперь настал его черед утешать ее.

Но у него было так мало времени…

Корум разделся, осторожно лег на шелковые простыни, закрылся меховым покрывалом, стараясь не потревожить сон своей возлюбленной. Но она не спала.

— Корум?

Он не ответил. Тело Ралины задрожало, но больше она не произнесла ни слова. Не зная, как себя повести, Корум сел на кровати. Он любил ее. Он не должен был ее любить.

Корум вновь улегся и попытался заснуть, но сон никак не шел к нему. Тогда он протянул здоровую руку и погладил Ралину по волосам.

— Ралина?

— Корум?

Он глубоко вздохнул, собираясь еще раз объяснить ей, что обязательно вернется, как только отомстит Гландит-а-Краю, но вместо этого сказал:

— Скоро наступит время сильных штормов. Я отложу свой отъезд до весны. Я останусь с тобой до весны, Ралина.

Она повернула к нему голову, напряженно вглядываясь в темноту, пытаясь рассмотреть выражение его лица.

— Ты должен поступать так, как захочешь, Корум. Жалость уничтожает любовь.

— Мною движет не жалость.

— Значит, чувство ответственности. Но это одно и…

— Я тоже все время уговариваю себя, что мною движет чувство ответственности, но у меня ничего не получается.

— Тогда почему ты остаешься?

— У меня пропало желание путешествовать.

— Но почему оно пропало?

— Потому что я изменился, Ралина. Душа моя окрепла и жаждет покоя, а любовь к тебе не дает все бросить, чтобы немедленно отомстить Гландиту. Я люблю тебя, Ралина, и не могу объяснить своего странного поведения другими словами. Я люблю тебя.

Тут она снова заплакала, но на этот раз утешать ее не пришлось.

Глава 10

ТЫСЯЧА МЕЧЕЙ

Зима разыгралась вовсю. Башни дрожали под порывами ураганного ветра, бушующего у замка Мойдель; волны бились о скалы, вздымаясь высоко в небо.

Днем было почти так же темно, как ночью. В каждой комнате топились камины, но и они не справлялись с холодом, проникающим во все закоулки дворца, обитатели которого носили, не снимая, толстые свитера и тяжелые шубы, делавшие их похожими на медведей.

Корум и Ралина — мужчина и женщина, принадлежащие к разным расам, — даже не заметили, что наступила зима. Они пели друг другу песни, сочиняли сонеты о глубине и силе их любви. Они словно сошли с ума (если считать сумасшествием состояние, при котором не замечаешь ничего вокруг), но их безумие доставляло им ни с чем не сравнимую радость.

Однако оно оставалось безумием.

В тот день, когда зима постепенно уступила свои права весне, хотя снег еще не стаял и птицы почти не летали в сером небе; в тот день, когда усталое море медленно катило волны, лениво разбиваясь о скалы, — на берегу Бро-ан-Вадага появилась группа всадников. Они ехали среди черных деревьев; дыхание паром вырывалось из их ртов; лошади спотыкались о нагромождения льда; доспехи и оружие громко бряцали.

Белдан — тот самый юноша, который спас Коруму жизнь, — гулял в это время по крыше дворца и увидел их первым. Он тут же бросился вниз по лестнице, но на одной из площадок путь ему преградил высокий мужчина, который, смеясь, сказал:

— Куда ты спешишь? Свежий воздух полезен для здоровья. Белдан перевел дыхание и медленно произнес:

— Я спешу к тебе, принц Корум. На берегу показался большой отряд вооруженных всадников.

Лицо Корума затуманилось: одного мгновения оказалось достаточно, чтобы он вспомнил многое.

— Кто они?

— Мне кажется, конские племена.

— Те самые, против которых вы всегда воевали?

— Да. Но они не беспокоили нас более ста лет. Корум хмуро улыбнулся.

— Возможно, и вы пострадаете когда-нибудь от невежества, которое сгубило вадагов. Скажи, Белдан, мы сможем защитить замок?

— Только в том случае, если отряд небольшой. Конские племена разъединены и всегда нападали группами человек по двадцать, по тридцать в каждой.

— А сейчас? Белдан покачал головой.

— Их намного больше, принц Корум.

— Тогда предупреди наших воинов. Скажи, мы сможем использовать летучих мышей?

— Зимой они спят. Разбудить их невозможно.

— Как же вы отражали до сих пор нападения подобного рода? — Юноша закусил губу. — Почему ты молчишь, Белдан?

— У нас нет никаких средств защиты. Слишком много времени прошло с тех пор, как мы в последний раз сражались с варварами. Конские племена всегда боялись Лайвм-ан-Эша; этот страх усугубился после того, как земля отступила далеко в море. Мы полагали, они не посмеют на нас напасть.

— В таком случае сделай для обороны замка все, что можешь. Я присоединюсь к тебе, как только изучу обстановку. Кто знает, быть может, они пришли к нам с миром.

Белдан побежал исполнять приказание вадагского принца, а Корум тем временем поднялся в башню, открыл дверь и вышел на крепостную стену.

Начался отлив; естественная дамба постепенно выступала из воды. Безликое море катило волны на холодный берег. На берегу стояли мабденские воины.

Невысокого роста, на низкорослых лошадях, они были одеты в волчьи шкуры, кожаные куртки и штаны в голубую, желтую и красную клетку, заправленные в тяжелые сапоги. Головы варваров закрывали железные шлемы; медные маски на лицах свирепо скалились. Вооружение состояло из копий, луков, боевых топоров и дубинок. Кроме того у каждого воина на луке седла висел меч, причем выкованный совсем недавно — лезвия зловеще блестели, несмотря на сумрачный день.

Мабдены смыкали ряды, а из леса выезжали все новые и новые воины.

Корум плотно запахнулся в овечью шубу, помогая себе здоровой рукой, и слегка ударил носком сапога по одной из башенок, словно проверяя замок на прочность.

Затем вадагский принц вновь перевел взгляд на отряд варваров… И насчитал не менее тысячи человек.

Корум нахмурился. Тысяча железных шлемов были повернуты в сторону замка Мойдель. Тысяча медных масок смотрели на Корума с берега.

Дамба все больше выступала из воды.

Корум задрожал. Чайка медленно пролетела над мабденским отрядом и, словно испугавшись, взмыла в небо. В лесу заговорил барабан: эхо разносило неторопливую дробь далеко по воде.

Тысяча всадников пришли не с миром. На крышу дворца поднялся Белдан. Лицо его казалось бледным и осунувшимся.

— Я разговаривал с маркграфиней, поднял всех наших воинов, — сообщил он Коруму. — Всего сто пятьдесят человек, Госпожа Ралина в библиотеке — читает записки своего покойного мужа. Когда-то он написал трактат о защите замка Мойдель. Маркграф был уверен, что в один прекрасный день конские племена объединятся.

— Жаль, я не знал об этом трактате, — пробормотал Корум и полной грудью вдохнул холодный весенний воздух. — Неужели среди наших солдат нет ни одного человека, имеющего хоть какой-нибудь военный опыт?

— Нет, принц Корум.

— Значит, всем нам придется учиться.

— Да, принц Корум. На лестнице послышался шум шагов, и на крепостную стену вышли одетые в яркие доспехи воины. Каждый из них держал в руках лук и колчан со стрелами. У каждого на голове был шлем из твердой раковины морской устрицы.

Каждый из них боялся, но делал вид, что ему неведомо чувство страха.

— Мы попробуем вступить с ними в переговоры, — тихо сказал Корум. — Через несколько часов начнется прилив, и дамба вновь скроется под водой. Мы выиграем время и успеем подготовиться к осаде.

— Они сразу поймут, что нам только этого и надо, — ответил Белдан.

Корум кивнул и потер щеку культей.

— Естественно. Но если мы солжем и убедим их, что располагаем большими силами, они крепко подумают, прежде чем ринуться в бой очертя голову.

Белдан презрительно улыбнулся и промолчал. Глаза юноши сверкали. Коруму показалось, что он с нетерпением ждет начала битвы.

— Я спущусь к маркграфине, — сказал вадагский принц. — Может, ей удалось почерпнуть полезные сведения из записок мужа. А ты оставайся здесь, Белдан, и гляди в оба. Дай мне знать, если варвары предпримут какие-нибудь действия.

Белдан прижал руку к виску.

— Проклятый барабан! Бьет прямо по мозгам!

— Постарайся не обращать на него внимания. Они пытаются взять нас на измор; ждут, когда мы ослабим бдительность. — Он быстро сбежал по лестнице и вошел в апартаменты, которые занимал с Ралиной на втором этаже дворца.

Она сидела у стола, заваленного рукописями. Услышав шаги Корума, Ралина обернулась и попыталась улыбнуться.

— Настал час расплаты за нашу любовь, — сказала она. Он удивленно посмотрел на нее.

— Я плохо знаком с обычаями мабденов. Прости, я не понял…

— А я просто дура! Не обращай на меня внимания, Корум. Ты даже представить себе не можешь, как мне обидно, что они напали на нас именно сейчас. Впервые за сто лет…

— Что ты узнала из записок маркграфа?

— Наши слабые места. Наши сильные стороны. Как защищать замок. Я уже расставила людей по местам. Теперь мы расплавляем свинец.

— Зачем?

— Ты разбираешься в военном искусстве еще меньше, чем я! Расплавленный свинец льют на головы захватчикам, когда они карабкаются по стенам замка.

Корум задрожал.

— Разве можно быть такими жестокими?

— Мы не вадаги, Корум. И сражаемся не с надрагами. Мне кажется, ты на своем опыте убедился в жестокости варваров…

— Ты права. Знаешь, я тоже хочу прочитать трактат маркграфа. Похоже, он был человеком, который умел трезво оценить обстановку.

— Да, — мягко сказала она, протягивая ему рукопись. — Мой муж был реалистом…

Впервые за все время их знакомства Ралина заговорила о муже, и Корум решил воспользоваться этим и задать ей несколько вопросов, но она словно прочитала его мысли и помахала в воздухе своей изящной нежной ручкой.

— Читай скорее, Корум. Трактат написан на древнем языке, который мы переняли от вадагов.

Корум углубился в чтение. Почерк у маркграфа был аккуратный, но не имел никаких индивидуальных особенностей. Создавалось такое впечатление, что с вадагской рукописи слепо снял копию человек холодный и бездушный. Впрочем, разбирать текст не составляло труда.

В дверь постучали. Ралина открыла и увидела на пороге солдата.

— Меня послал Белдан, миледи, — сообщил он. — Он просит принца Корума подняться на крепостную стену. Корум отложил рукопись в сторону.

— Иду. Ралина, проследи, чтобы мне подготовили оружие и доспехи. Она кивнула. Корум вышел из комнаты.

Отлив закончился, Белдан что-то кричал воинам, стоявшим на берегу.

Медленная барабанная дробь не умолкала ни на секунду. Мабдены не отвечали.

Белдан повернулся к Коруму.

— Они словно воды в рот набрали. Кричишь, будто покойникам. Никогда бы не подумал, что варвары способны соблюдать железную дисциплину. По-моему, мы чего-то не учитываем.

У Корума возникло такое же ощущение.

— Зачем ты послал за мной, Белдан?

— Я заметил в лесу какое-то движение. И сквозь просветы деревьев иногда виден золотой блеск. Говорят, у вадагов острое зрение. Взгляни, принц Корум, может, тебе удастся разобраться, что там происходит.

Корум горько улыбнулся.

— Одним глазом многого не увидишь. Тем не менее он пристально посмотрел в направлении, указанном Белданом. Да, юноша несомненно был прав. Корум прищурился и неожиданно понял, что видит среди деревьев позолоченную повозку.

Внезапно она пришла в движение. Четыре пегие лошади тащили ее, а управлял ими, стоя во весь рост, высокий воин.

Корум узнал его. Шлем с крыльями, кожаная куртка, кольчуга, меховая шуба, длинная борода, горделивая осанка.

— Герцог Гландит-а-Край, мой враг, — тихо сказал Корум.

— Тот самый, который отрезал тебе руку и выжег глаз? спросил Белдан.

Корум кивнул. — Значит, это он объединил конские племена, подарил им мечи и навел у них железный порядок.

— Наверное, ты прав. Я принес вам несчастье, Белдан. Юноша пожал плечами.

— Рано или поздно нам все равно пришлось бы воевать. Ты сделал нашу маркграфиню счастливой. Я никогда не видел ее счастливой раньше, принц Корум.

— По-моему, вы, мабдены, уверены, что счастье идет рука об руку с несчастьем.

— Так оно и есть.

— Вадагу этого не понять. Мы верим, что быть счастливым естественное состояние каждого разумного существа. Вернее, верили…

Одна за другой из леса выехали и остановились на опушке двадцать повозок.

Теперь Гландит-а-Край оказался между воинами конских племен и своими денледисси.

Барабанная дробь затихла. Волны тихо плескали у выступившей из воды дамбы.

— Наверное, Гландит выследил меня, а затем всю зиму обучал конские племена, — заметил Корум.

— А откуда он узнал, где ты скрываешься? — спросил Белдан.

Как бы в ответ на этот вопрос воины в медных масках разомкнули ряды, и Гландит выехал вперед. Он наклонился, взял со дна повозки нечто напоминающее тяжелый мешок, поднял руки над головой и со всего размаха бросил его на дамбу.

Сначала Корум не поверил своим глазам, потом у него похолодело внутри.

Белдан схватился рукой за стену.

— Бурый человек из Лаара, — прошептал юноша.

— Да.

— Он был таким кротким, таким невинным. Неужели его господин не смог помочь ему? Наверное, беднягу пытали, чтобы узнать, куда ты подевался… Корум выпрямился.

— Когда-то я говорил маркграфине, — холодно сказал он, — что Гландит — это болезнь, от которой необходимо избавиться. Мне следовало давно отправиться на его поиски.

— Он убил бы тебя.

— Но бурый человек из Лаара остался бы жив. Сервде верой и правдой продолжал бы служить своему печальному господину. Мне кажется, я проклят, Белдан. И те, кто помогают мне, тоже прокляты, потому что я должен был погибнуть и не погиб. Сейчас я выйду драться с Гландитом один на один. Тогда замок Мойдель будет спасен.

Белдан с трудом проглотил комок, застрявший в горле, и хриплым голосом произнес:

— Мы сами вызвались тебе помочь. Ты ни о чем нас не просил. И позволь нам самим решать, что делать дальше.

— Нет. Если вы станете меня защищать, пострадает и маркграфиня, и замок Мойдель.

— Этого не избежать в любом случае.

— Если я добровольно отдам себя в руки герцога Края, вы будете спасены.

— Ты ошибаешься. Гландит наверняка обещал в обмен на оказанную ему помощь отдать замок на разграбление конским племенам. А для них ты — никто. Они мечтают расправиться со старыми врагами, которых ненавидели на протяжении столетий, и заодно обогатиться за их счет. Может, Гландит и согласится уйти, если ты сдашься ему в плен, но он оставит за собой тысячу мечей. Мы должны сражаться вместе, принц Корум. У нас нет другого выхода.

Глава 11

ВЫЗЫВАНИЕ

Корум вернулся в свои апартаменты и увидел приготовленные для него оружие и доспехи. Нагрудник и спинная часть кирасы, наголенники, широкий пояс были изготовлены из жемчужно-голубого панциря морского чудища ануфек, которое когда-то обитало в западных водах. Панцирь этот был намного тверже железа и легче дерева. Высокий конический шлем из раковины гигантского мурекса ничем не отличался от шлемов остальных защитников замка. Коруму помогли облачиться в доспехи, дали большой меч, так хорошо сбалансированный, что вадагский принц почти не чувствовал его тяжести. К больной руке ему прикрепили щит из панциря гигантского краба, который обитал (по словам слуг) в Отдаленном Море, расположенном за Лайвм-ан-Эшем. Оружие и доспехи принадлежали покойному маркграфу, который унаследовал их от своих предков, владевших ими в те далекие времена, когда княжество еще не было основано.

Прежде чем уйти, Корум окликнул Ралину, все еще сидевшую за столом, заваленном рукописями. Но маркграфиня ничего ему не ответила. Казалось, она была поглощена чтением до такой степени, что ничего не видела и не слышала.

Корум пожал плечами и вернулся на крепостную стену.

Золоченая повозка Гландита выехала на дамбу, но ряды конских племен, стоявшие сзади, не шелохнулись. Труп бурого человека из Лаара лежал на прежнем месте.

Барабанная дробь вновь звучала, не умолкая.

— Почему они не атакуют? — сдавленным от волнения голосом спросил Белдан.

— По двум причинам, — ответил Корум. — Во-первых, хотят напугать нас, а во-вторых — побороть собственный страх.

— Неужели они боятся?

— Ты ведь сам говорил, что при одном упоминании о Лайвм-ан-Эше конские племена охватывает суеверный ужас. Они наверняка думают, что мы можем покончить с ними с помощью сверхъестественных сил.

Белдан иронически улыбнулся.

— Наконец-то ты начал разбираться в мабденах, принц Корум. Даже лучше, чем я.

— У меня был хороший учитель. — Корум кивнул в сторону Гландит-а-Края.

— Вряд ли ему ведомо чувство страха.

— Он боится самого себя, а это — самый страшный порок мабденов.

Барабанная дробь затихла.

— Эй, вадаг! — громко крикнул Гландит хриплым голосом. -Принимай гостя!

Корум промолчал. Спрятавшись за башню, он смотрел, как Гландит оглядывает крепостные стены, пытаясь найти его глазами.

— Эй, вадаг! Где ты?

Белдан вопросительно посмотрел на Корума, но вадагский принц молча покачал головой.

— Эй, вадаг! Мы уничтожили твоего знакомого демона! А сейчас убьем и тебя, и тех вонючих мабденов, которые дали тебе приют! Отвечай мне, вадаг!

— Мы должны тянуть время, — прошептал Корум Белдану. — С минуты на минуту начнется прилив.

— Они скоро атакуют, — ответил юноша. — И успеют пройти по дамбе задолго до того, как она покроется водой.

— Эй, вадаг! Почему ты молчишь? Трусливая тварь! Самый презренный из всех вадагов!

Он повернул голову, явно собираясь отдать приказ о наступлении. В ту же секунду Корум вышел из-за башни и громко крикнул:

— Я здесь, Гландит-а-Край, самый ничтожный и несчастный из всех мабденов!

Вздрогнув от неожиданности, Гландит обернулся, посмотрел на Корума и внезапно разразился громким смехом.

— Я — несчастный? — Он сунул руку за пазуху и вытащил какой-то предмет, висевший у него на шее на веревке. Не хочешь ли выйти и забрать у меня один сувенир?

Корум почувствовал, как к горлу его подкатила тошнота, рот заполнился горькой слюной. Он увидел иссохшую кисть своей собственной руки с кольцом на пальце, которое когда-то подарила ему сестра.

— Я — ничтожный? — Гландит вынул из кармана маленький кожаный мешочек и помахал им в воздухе. — Твой глаз я тоже сохранил на память о тебе!

Огромным усилием воли Корум подавил в себе тошнотворное чувство, сдержал свой гнев.

— Ты можешь получить меня целиком, если уведешь свое войско и покинешь замок Мойдель с миром.

Гландит задрал подбородок в небо и громко захохотал.

— Ну уж нет, вадаг! Я не могу лишить их ни удовольствия подраться, ни законной добычи. Слишком долго ждали они этого часа. Конские племена жаждут отомстить своим древним врагам. А лично я жажду твоей крови. Вместо того чтобы провести зиму при уютном дворе короля Лир-а-Брода, я мерз в лесах с нашими друзьями, которых ты видишь перед собой. И на этот раз я убью тебя быстро, вадаг, даю слово! Мне жаль тратить свое время на такого вонючего калеку, как ты!