Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Лондон, любовь моя

ModernLib.Net / Современная проза / Муркок Майкл / Лондон, любовь моя - Чтение (стр. 16)
Автор: Муркок Майкл
Жанр: Современная проза

 

 


Они отказались от убежища, потому что оно заняло бы слишком много ценного садового пространства. Никто не предупреждал их о том, что может произойти что-то подобное.

Они слышали беспорядочную стрельбу зенитной артиллерии, а немцы накатывали волна за волной, числом, абсолютно не поддающимся воображению. Бомбардировщики шли плотно, как римские фаланги, и шум их моторов сливался в непрерывный вибрирующий гул. А со стороны доков уже поднимался клубящийся черный дым, и небо приобрело розовато-желтый цвет — цвет розы.

— Это зажигательные бомбы. Весь город в огне. — Хлоя говорила так, словно пыталась убедить саму себя в том, во что не могла поверить.

— Почему их не остановят? — По лицу Бет текли слезы. — Наши-то где?

Над головами сестер Скараманга с ужасающей четкостью пролетали черные эскадрильи, а они смотрели на них, как на воздушном параде в Фарнборо, не думая о том, что в доме могли бы быть в большей безопасности. Наверняка бомбардировщики уже скинули все свои бомбы и пощадили Норт-Кенсингтон.

Сестры замерли, обнявшись, и не могли оторвать глаз от чудовищного пожара на востоке.

— Они сровняют с землей весь Лондон. — Губы Бет потрескались, словно от жара. — А потом прилетят к нам. Да, Хло?

Поскольку Хлоя не могла сказать ничего утешительного, она промолчала. Небо стало темным, как в сумерки, а бомбардировщики, неожиданно возникая из дыма, скидывали смертельный груз и уходили вверх, за пределы досягаемости зенитных пушек, ведущих огонь из Риджентс-парка, Гайд-парка и от «Уормвуд-Скрабз».

— Они убили всех. — Бет наконец опустила глаза. — Это будет хуже, чем в Испании. Они будут стирать нас с лица земли, Хло. Пока мы не сдадимся.

Хлоя пожала плечами.

— Пойдем лучше выпьем по чашечке чая. Становится прохладно.

Когда они вошли в дом, зазвонил телефон.

— Это викарий, — усмехнулась Бет. — Собирает пожертвования для пострадавших.

Хлоя подняла трубку.

— Нет-нет, — пробормотала она. — О нет! Нас не задело. Они бомбили доки и фабрики, конечно. Наверное, это преувеличение. Ист-Энд. В самом деле? Да, конечно. Нет, мы в порядке. Ничего не случилось. Слышали свист разве что. Да, с ним все хорошо. Нет. Ладно. Спасибо за звонок. Да, конечно. — Она повесила трубку и сказала едва ли не самым обычным тоном: — Это была миссис Шорт. Ты знаешь, из Торкуэй. Хозяйка Паффи.

— Мило с ее стороны. — Бет была в кухне. Она не слишком удивилась, обнаружив, что в кране все еще есть вода. — А что случится, если они попадут в газгольдер? Мы погибнем, да?

— Вероятность невелика, Бетти. Ты хочешь, чтобы нас эвакуировали?

— Нет. Да.

Они уже привыкли к гулу самолетов, взрывам и зенитной канонаде. Может, немцы собираются атаковать сутки напролет? Может, бомбардировщики улетели только для того, чтобы заправиться горючим, а потом опять вернутся?

После долгих колебаний Хлоя включила радио.

Мужской голос, обычный, как овсяная каша, зачитывал сообщение о налете. Королевские военно-воздушные силы отбивают атаку немецких бомбардировщиков. Население не должно поддаваться панике, но всем следует пройти в ближайшие к дому бомбоубежища. Хлоя немного послушала и поняла, что правдивой информации они не услышат. Когда вошла Бет с чаем, Хлоя выключила радиоприемник.

— Я добавила воды в старую заварку, — сказала Бет. — Она была еще крепкая. Ты не возражаешь?

Хлоя покачала головой. Она чувствовала во всем теле какую-то неестественную тяжесть.

— Как ты думаешь, может, нам следует пойти в убежище? — спросила Бет, расставляя чашки. — Где тут у нас ближайшее? Нам присылали бумажку, помнишь? Давно уже. Противогазы, кажется, в шкафу, на нижней полке. Все еще в коробках. — Бет издала визгливый смешок.

Хлоя старалась не волноваться. Она знала, что когда ее сестру что-то тревожит, она всегда начинает хихикать.

— Кажется, мистер Гузи говорил о пустом склепе.

Хлоя подумала, не позвонить ли викарию.

— Держу пари, говорил. Ха-ха! — Молочник в руке Бет задрожал.

— Этот налет может оказаться показательным. Это предупреждение. Как во Франции. И бомб у них не бесконечное множество. Не с одним же Лондоном они воюют. — Хлоя сдержала порыв задернуть шторы.

— Они хотят стереть нас с лица земли. — Хотя Бет была почти такой же храброй, как ее сестра, она всегда высказывала свои худшие опасения вслух. — Разве ты не видишь? Сначала Ист-Энд, потом Вест-Энд, потом пригороды. Какого черта король с королевой дали деру в Канаду?

— Они отправились туда с инспекцией военных заводов.

— Немцы хотят сломить наш дух, как в Испании и Польше. Джон говорил, что это один из приемов ведения войны, нацеленный на гражданское население.

— Ничего Джон не знает. Он почти все время провел в испанском лагере.

— Он знает гораздо больше, чем мы, Хло. — Она не хотела, чтобы ее разуверяли.

Когда Бет наливала чай, стало заметно, что земля еще дрожит, и Хлоя решила, что она хотя бы окна закроет. Ароматы сада были почти поглощены кислым привкусом дыма. Она вспомнила, что с утра проветривала спальни.

— Поднимусь наверх, закрою окна и там тоже.

Хлоя почувствовала в животе странное, почти приятное ощущение, и ее охватил какой-то неестественный восторг. Возможно, она давно ждала этот налет и теперь испытывала облегчение, что худшее миновало. Добравшись до спальни, она посмотрела в окно и поняла, что весь Ист-Энд охвачен огнем, как будто начался второй Большой пожар. Чтобы остановить его, не хватит ни воды, ни людей. Когда в прошлом году Чемберлен объявил о начале войны, многие их друзья добровольно вступили в ряды вспомогательной пожарной службы, чтобы делать хоть что-то стоящее. Если кто-то занимался гражданской обороной, то в глазах людей это означало, что он исполняет свой долг. Теперь, конечно, добровольцы нужны, и их страшно не хватает. Но неужели хоть какая-то человеческая сила способна справиться с таким огнем? А если пожар начнет распространяться? Они всегда считали, что им повезло, что вода всегда под рукой, тем более что крыша на доме крыта соломой. Но поможет ли им вода? Она решила, что, если пожар приблизится, они погрузят на лодку все, что смогут, и направятся в Оксфорд, даже если придется отдать себя на милость своим двоюродным братьям и сестрам из Боурс-Хилл. Она захлопнула окно.

— Как ты там, наверху? — спросила Бет дрожащим, слабым голосом.

— Все в порядке. Просто задумалась. Сейчас спущусь.

Хлоя перевела дыхание, закрыла дверь спальни и затворила ее на щеколду, словно усиливая этим защиту от бомб. В любой трудной ситуации Бет сначала всегда нервничала, а потом становилась холодной как лед. Хлоя, наоборот, вначале всегда бывала спокойной, а потом постепенно начинала впадать в отчаяние. Она остановилась на лестничной площадке, чтобы глянуть вниз, на сад. Все насекомые, бабочки и птицы исчезли, словно в волшебной сказке, когда лето мгновенно сменяется зимой. Но цветы все еще цвели пышным цветом. Перепуганные животные молча глядели на пролетающие над ними самолеты, чей мощный гул лишь иногда прерывался шумом других моторов. Возможно, наконец объявились Королевские ВВС? Но хватит ли у них сил?

Вернувшись вниз, она решила преподнести свою догадку как новость:

— Королевские ВВС появились, — сказала она сестре.

— Истребители? — Бет считала «спитфайр» красивым самолетом.

— Только не выходи из дому. — Разгладив юбку, Хлоя села. — Мало ли какой осколок залетит.

— Наверное, — сказала Бет, — со стороны все это выглядит хуже, чем есть.

Хлоя видела адское пекло на месте города. Она вспомнила кинохронику боев в Испании и в Европе и поняла, что опять сдерживает дыхание. На этот раз она выдохнула воздух неслышно.

— Устала? — спросила Бет.

— А ты? Может, снесем тюфячки вниз? Чтобы не рисковать. Ты чувствуешь себя получше?

— Намного. — Бет поставила теплую чашку на грудь. — Вот это и есть настоящая война, да, Хло?

— Слишком настоящая.

— Похоже на конец света.

Хлоя кивнула. Совсем близко она слышала стрельбу пулеметов, вой моторов истребителя, кашляющий звук более крупного самолета. Чтобы не тревожить Бет, она прислушалась, пытаясь угадать по звукам, что там происходит. Сначала воздушный бой шел, казалось, прямо над их головой, потом шум ослаб и опять превратился в постоянный гул. Она почувствовала, что на лбу, на ладонях, на губах выступил пот. Огляделась в поисках платка, потом встала и прошла в кухню. Помыв руки, вдруг услышала совершенно другой звук, определить происхождение которого было нетрудно. Это был свист, который с каждой секундой становился все громче. Она едва успела добежать до Бет и броситься с ней за диван, как бомба ударила в землю с глухим стуком. Стекла остались целы, взрыва не было слышно: лишь слабый жуткий вой донесся из сада.

— Побудь здесь минутку, Бет.

Почти не веря в то, что они все еще живы, Хлоя подползла к окну. Ведь бомба, кажется, упала так близко. Все еще убежденная в неминуемой гибели, она свесилась с подоконника, пытаясь разглядеть, что с собаками, которые выли исступленным хором. Но увидела только розы, словно примятые ливнем и разбросанные по траве клочья листьев. Она встала.

— Бет, дорогая, оставайся на месте, пожалуйста. — Она осторожно двинулась в сторону, будто опасаясь, что резкие движения могут спровоцировать взрыв. — Я посмотрю, что там, во дворе.

— Хло! Позвони в полицию.

— Как звонить, если мы еще не знаем, что случилось?

В окно кухни Хлоя наконец увидела собачник. Что-то тяжелое пробило сетку и деревянную крышу и упало вниз, наполовину зарывшись в землю. Это что-то было матовым, металлическим, можно сказать, круглым, и на нем были выбиты цифры. Лопасти стабилизатора торчали сквозь разрушенную крышу конуры. Бомба убила Томми на месте. Прямо перед собой она увидела оторванную собачью голову с открытым глазом. Кроме того, пострадал Паффи. Маленький шпиц продолжал выть: его задняя лапа была зажата в досках. Остальные собаки прятались по углам: безумные дикие звери, совершенно непохожие на тех милых домашних животных, которых она кормила всего несколько часов назад.

Она осторожно вернулась в гостиную.

— Мы возьмем тюфяки. Твой, мой и еще один, из гостевой спальни. И приставим их к той дальней стене. Я думаю, это все, что мы можем сделать.

— Это осколок самолета, Хло? Парашютист? — Бет начала подниматься на ноги, стараясь двигаться так же медленно, как ее сестра.

— Это неразорвавшаяся бомба. Я не представляю себе, как она действует, поэтому, как только мы стащим вниз тюфяки, тут же позвоним в полицию. Они кого-нибудь пришлют. Нам, вероятно, придется покинуть коттедж, пока они будут делать то, что обычно делается в таких случаях.

— Но кто это так шумит?

— Это Паффи миссис Шорт. У него лапа зажата, и нам придется его как-то усыпить. Если он будет дергаться, то может что-нибудь задеть, и бомба взорвется. На них, наверное, есть всякие внешние спусковые механизмы? — На минуту ей показалось, что бомба тикает, но, прислушавшись, она поняла, что это тикают мраморные часы над камином.

— Позвони в полицию. — Бет была намного спокойней. — Сначала позвони. Или, может, я позвоню?

Хлоя осторожно прошла к телефону, сняла трубку и набрала 999. Номер оказался занятым.

К тому времени, когда она дозвонилась до викария, в глазах у нее стояли слезы, но голос все еще звучал спокойно.

— Не затруднит ли вас передать сообщение в отделение полиции. Понимаю, что это звучит глупо, но у нас в саду неразорвавшаяся бомба. Да. Упала прямо сквозь крышу собачника. Одна собака погибла, другая ранена. Я буду ждать вашего звонка. А тем временем позвоню ветеринару. Хотя ему придется рисковать жизнью. Не думаю, что он… Да, я вполне с вами согласна. Благодарю вас. Наверное, мы так и сделаем. Это очень любезно с вашей стороны.

Она положила трубку, перевела дыхание и набрала другой номер.

— Добрый вечер, миссис Данди. Это мисс Скараманга из «Прибрежного коттеджа». Я знаю. Это ужасно. А вы? Нет, еще не слышала. Конечно, я так и сделаю. Да. А можно сказать пару слов мистеру Данди? О, я понимаю. Да. Извините, пожалуйста. Надеюсь, все… Если он сможет, пусть позвонит мне, когда будет дома.

Добравшись до дивана, она почти рухнула на него.

— Он где-то там.

— Где там, Хло?

— По делу в Сити. Уехал на автобусе. Она не знает, что с ним. Старается не занимать телефон в надежде, что он позвонит.

Зазвонил их телефон. Махнув сестре, чтобы та оставалась на своем месте, Бет подскочила к трубке.

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Гузи. Да, могу себе представить. Мы придем к вам потом, хорошо?

— Мы должны позаботиться о животных. — Хлое вдруг стало необычайно холодно. — Он хочет, чтобы мы пошли в склеп? Ты иди, Бет, а я лучше здесь останусь.

Бет все еще говорила с викарием.

— У нас здесь еще есть кое-какие дела. Да, я уверена, что они так сказали. Я прекрасно понимаю, что это значит. Не беспокойтесь. Мы до нее и пальцем не дотронемся.

Сидя рядышком на диване, сестры знали, что никуда они не уйдут из своего «Прибрежного коттеджа». Некоторое время спустя они поднялись наверх за тюфяками. Как могли забаррикадировались от взрыва. Вскоре Паффи перестал выть. Они надеялись, что он умер. Вооружившись электрическими фонариками, провели в дом всех собак, стараясь не будоражить их и случайно не потревожить бомбу. Покончив с этим делом, они навели лучи фонариков на зловещее место и увидели, что покинуть коттедж через ворота невозможно — один из металлических стабилизаторов перекрыл выход. Сбежать из «Прибрежного коттеджа» можно было теперь, лишь перелезая через ограду. Узнав это, они почти успокоились и отправились к кошкам, чтобы перенести их в свободную спальню. Собаки оставались с ними внизу. У некоторых на шерсти была кровь, и они начали ее вылизывать. «Не помыть ли собак?» — подумала Хлоя.

Снова зазвонил телефон. Отвечать вызвалась Бет.

— Я ужасно сожалею, мистер Гузи, но мы здесь заперты. — Она хихикнула. — Мы не можем открыть ворота из-за бомбы. Может быть, завтра нам пришлют кого-нибудь с газохранилища. В самом деле? Что ж, если вы действительно можете прислать кого-то прямо сейчас, это бы нам чрезвычайно помогло. — Она вопросительно взглянула на Хлою. Та пожала плечами. — Мистер Кисс? Мы будем его ждать.

Часть четвертая

Дни поста

Разрушенная недавно церковь Святого Стефана на Коулмен-стрит памятна лондонцам со времен чумной эпидемии 1665 года. Эта трагедия, начавшаяся, к счастью, до Большого пожара (трудно вообразить последствия, если бы чума поразила выгоревший город с тысячами оказавшихся без крова жителей, ночующих под открытым небом), в наши дни разыграться уже не может. Думается, по царящему тогда настроению крайнего ужаса чума превосходила не только Большой пожар, но и бомбежки 1940 года. Уцелеть в дни Большой чумы было так же трудно, как остаться в живых в Черной дыре Калькутты, что, однако, удалось совершить моему предку. Эпидемия, свирепствовавшая в 1665 году, кажется теперь едва ли не единственной в истории города. Но при беглом взгляде на документы раннего периода становится ясно, что постоянная угроза чумы лишала повседневную жизнь населения чувства безопасности. Именно с этим благодаря немцам столкнулись мы и теперь. Что касается Большой чумы, то ее конец связывали с Большим пожаром, однако примерно в то же самое время чума прекратилась и во всех других городах Англии.

Джеймс Поуп-Эннесси. История под прицелом. 1941

Ранние разъезды 1940

Получив из рук викария план и электрический фонарь, Джозеф Кисс шагнул в темноту. За его спиной полыхало алое пламя пожара, впереди ждала неразорвавшаяся бомба. Конечно, он не был сапером, но все же прошел начальную подготовку в «Бригаде скорой помощи святого Иоанна» и, кроме того, у него были жестяная каска и нарукавная повязка волонтера сил противовоздушной обороны. При виде медицинской справки с его диагнозом бюрократы запретили ему активно участвовать в обороне страны. Не взяли даже в добровольную пожарную службу. Он сам раздобыл себе каску и нарукавную повязку ПВО, куртку, более или менее форменные брюки и сапоги и, назвавшись уполномоченным партизаном, был готов прийти на помощь любому, кто в нем нуждался. Сегодняшний вечер был его первым боевым испытанием. Если в «Прибрежном коттедже» (который в отличие от газгольдеров и бечевника не был обозначен на плане) действительно окажется неразорвавшаяся бомба и он сможет с нею справиться, он обязательно повысит себя в звании. В противном случае придется, наверное, себя уволить.

Счастливое совпадение привело его к этому испытанию. Выйдя с прослушивания в Килбурне, на той стороне канала, он увидел в небе самолеты и вспомнил о том, что в ранце у него ле^кит каска и нарукавная повязка. Чтобы попасть на восток города, то есть туда, где бушевал пожар, нужно было на чем-нибудь доехать. Но транспортное движение полностью прекратилось. Лондон оказался совершенно не готов к налету. Мистер Кисс попытался куда-нибудь дозвониться, предложить свою помощь местным властям, но никто не знал, что происходит. Все выглядело так, будто правительство уже решило, что город не выдержит бомбардировки. Все приготовления сводились к организации пунктов помощи для контуженных и обеспечению грузовиками для доставки воинских подразделений на окраины города, чтобы отразить возможную сухопутную атаку. На самом деле следовало объяснить людям что происходит, отправить пожарных, врачей и дополнительный транспорт на место бомбежек. Ничего из этого не было сделано.

То, что налет застал врасплох мистера Кисса, было вполне естественным, но то, что столь же растерянными оказались официальные лица, казалось более тревожным, чем эта страшная бомбежка. С другой стороны, мистер Кисс был даже рад тому, что не входил в состав какого-нибудь официального подразделения, которое бы сейчас неслось сломя голову из казарм Сассекса. Выйдя на Далгарно-роуд в поисках пожарной команды или пункта первой помощи, он обнаружил там только церковь и взволнованного священника, призывающего всех спускаться в убежище. Он представился викарию, и тот попросил его немного подождать, а потом пригласил к себе домой выпить чашечку чаю. Пока мистер Кисс пытался узнать, где расположено ближайшее отделение ПВО, зазвонил телефон, и они узнали о том, что в «Прибрежный коттедж» попала неразорвавшаяся бомба. Мистер Кисс отчаянно хотел прорваться в город, спасать уцелевших людей и тушить пожар в Уайтчепеле, но, когда оказалось, что викарию некого послать в «Прибрежный коттедж», чьи хозяйки попали в ловушку, мистер Кисс предложил свою помощь. Так в его ранце оказались садовые ножницы, которыми лично снабдил его викарий, и старомодная слуховая трубка, оставшаяся с благотворительной распродажи. Фонарь сняли с велосипеда. На груди мистера Кисса висел на шнурке свисток, заимствованный из реквизита театра «Лирик» в Хаммерсмите.

Придется громко свистеть в этот свисток, а передохнув, крикнуть: «Внимание! Неразорвавшаяся бомба! Может взорваться в любую минуту!»

Следуя плану и инструкциям викария, он спустился по бетонным ступенькам с той стороны моста и оказался на берегу канала, пропахшего гнилью и мокрой травой. Самолеты все еще гудели в небе, но их было уже заметно меньше, и слышнее стали лондонские батареи ПВО, заливавшие небо потоками трассирующего огня. Мощные лучи прожекторов прочесывали небо в поисках цели. Воздух пропитался гарью, глаза щипало от дыма, и невозможно было даже представить, что творится там, в эпицентре кошмарного разрушения. Вполне уверенно ориентируясь на местности, он все же сверился с компасом и пошел прямо на запад. Тьма казалась ему безлюдной, у ног плескалась вода, мир за спиной заполнился хаосом огня. Чтобы подбодрить себя, мистер Кисс время от времени свистел в свисток: «Бомба! Бомба! Неразорвавшаяся бомба!» Он надеялся, что эти звуки успокоят и тех двух женщин, которые его ждут. Он представлял себе, как, прижавшись друг к дружке, они сидят у телефона, молясь о том, чтобы он зазвонил, а снаружи в это время безжалостно тикает чудовищная адская машина.

Нас начинает одолевать гордыня, миссис Си, особенно если мы чувствуем, что нас, именно нас, другой человек ставит выше своего мужа или жены. Мы не осознаем, что нравоучительные советы, которые мы даем своим любовникам и любовницам, банальны донельзя. Какие гнусные поступки, какую немилосердную алчность прикрываем мы именем любви! Честно говоря, чем больше наше предательство, тем больше чувств вынуждены мы вкладывать в наши лживые речи. И подумайте о жалости, о той ужасной жалости, которую мы питаем к тем, кто страдает от наших действий! Как холодно мы отвергаем их. Все ли мы одинаковы ? Или некоторые хотя бы признают, что наши поступки не имеют морального оправдания? Я думала, доели уже все до последней косточки, но он разломил кость и достал мозг. У миссис О 'Дэр было двенадцать мужиков. По одному на каждый месяц, сказала я. Скорее двенадцать апостолов, сказал он. Ну, это вам виднее.

Мистер Кисс торопился. Каска болталась у него на голове. Хотя он осознавал, что не вполне в своем уме и что стоит «им» поймать его, как его тут же посадят под замок, он по-настоящему переживал за сестер Скараманга. Снова и снова он свистел в свисток, а за его спиной клокотали облака, взмывали всполохом искры, бушевали воронки пламени, клубился желтый, белый, черный дым. Он остановился и, оглянувшись, застыл как вкопанный: смотрел и слушал. Ему казалось, что город кричит. Он никогда не думал, что один-единственный налет может быть таким ужасным, и где-то в глубине души даже радовался тому, что миссия милосердия уводит его прочь от центра пожара. Его первоначальный порыв нестись сломя голову туда, где опасно, теперь несколько утих, и не только потому, что невозможно было себе представить, что какое-либо живое существо могло там уцелеть, но и потому, что огненное море начало порождать гигантские образы. Безумные всадники неслись на взмыленных конях, корчились в долинах обнаженные великаны с глазами, сверкающими слезами и болью, выскакивали из пещер уродливые фигуры, злобно изрыгали нечленораздельные звуки и брызгали слюной возникающие из порождающего их хаоса звери Апокалипсиса, а черные, красноглазые ангелы ада, размахивая мечами из горящей ртути и расплавленной латуни, поднимались над умирающим городом и безразлично смотрели вниз. Мистер Кисс застонал, менее чем когда-либо уверенный в реальности происходящего, ибо сам налет выходил за пределы разума. Повернувшись к пожару спиной, он медленно побрел по бечевнику. А потом внезапно его захлестнула волна страдающих голосов, и он начал задыхаться, словно запыхавшись после долгого бега. Он попытался вспомнить, где и почему находится. Фонарь высветил стебли травы, кучку дерьма, затем, скользнув по воде, — темные разводы бензина.

Опять нахлынули голоса, еще более назойливые, чем раньше. Они ударили его с такой силой, что он чуть не упал. Каждый голос принадлежал одному человеку, каждый выражал такое замешательство, такую страшную агонию боли, что он тоже закричал вместе с ними, и его голос слился с миллионами других в один колоссальный вой. Крик был подобен взрыву бомбы, он был горячим и хищным, грозящим разорвать легкие. Свисток выпал из его губ и болтался на груди. Он согнулся пополам, словно его пнули в пах; ему не хватало дыхания. Он отчаянно пытался прийти в себя.

— О боже!

Его атаковали все демоны ада и все молящие об освобождении души. Он попытался бежать, но споткнулся и упал лицом в траву.

— Нет! Оставьте меня одного! Я буду принимать эти проклятые таблетки! Пожалуйста! — кричал он, хватая руками землю.

Опять слова, лица, образы… По каналу вихрем пронесся ветер, разбрызгивая и мутя воду. Мимо на невероятной для лодки скорости прошел моторный катер. Звук мотора был высоким и нервным. Стоит этой лодке во что-то врезаться, все ее пассажиры неминуемо погибнут. Голоса стихли. Превратились в отдаленный шепот. Мистер Кисс поднялся на четвереньки и поискал фонарь. Батарейка еще работала, но крышка разболталась. Привинтив стекло, он посветил на землю, нашел план и каску. Злясь на себя, вытер с лица пот, отряхнул одежду и посмотрел на ближайшую стену. Ему удалось высветить гигантские, немного выцветшие черные буквы на кирпичной кладке: ГЭК. Это означало, что он добрался до газгольдеров, и теперь, если верить викарию, ему осталось пройти всего сто ярдов, и он окажется перед «Прибрежным коттеджем». Чтобы заглушить шелестящий в голове шепот, он запел:

Славный Лондон мне по нраву.

Уличных блядей орава,

Что слоняется всю ночь,

Мне по нраву, я не прочь!

Мегги, Пегги и другим

Я припас гостинцы.

Будем живы, согрешим!

Будем веселиться!

Думая, что слышит в небе смех самого Люцифера, он начал раскачивать фонарь от стены к воде в такт своему баритону, призывая противника на бой. Бечевник сузился. Вода была мутна от ила, поднятого пролетевшей моторкой. Задержавшись перед защищающим горы угля и кокса ограждением — металлической сеткой, поверх которой тянулась колючая проволока, он увидел за ней гигантские цилиндрические баки газгольдеров. Они мерцали в темноте, как крепостные башни. Он вообразил себе, будто там укрываются спящие боги Лондона, готовые в любую минуту вырваться и отомстить захватчикам. Мистер Кисс не мог отогнать от себя вопрос, не могут ли взорваться или попросту загореться газгольдеры, попади в них зажигательная бомба? Ему показалось глупым, что гигантские баки оставили полными, но он тут же предположил, что освободить их от газа тоже нелегко. Когда металлическая сетка кончилась и снова показалась кирпичная стена, он почувствовал себя в большей безопасности, а пройдя несколько шагов, очутился перед густой тисовой оградой, которая выглядела более прочно, чем защитные сооружения газохранилища. Он понял, что нашел «Прибрежный коттедж», надел каску и обдумал свои дальнейшие действия. Наконец мистер Кисс взял свисток и издал три коротких сигнала, после чего громко крикнул за ограду:

— Эй, вы там, внутри!

Ответа не было. Не совсем представляя, далеко ли находится сам коттедж, он двинулся вперед вдоль ограды, пока не наткнулся на пару вкопанных в землю поручней. Фонарь подсказал ему, что он добрался до упомянутого викарием пирса. Теперь следовало повернуть налево. С востока донеслось внезапное громкое рычание, словно на божий свет вылезло какое-то сказочное чудище, и он инстинктивно вскинул руку, чтобы защитить глаза. В свете полыхнувшего огня он увидел узкую, не больше фута шириной, дорожку, которая заканчивалась полоской кирпичей, спускавшихся к небольшому бассейну, в котором виднелись очертания маленького ялика. Железные ступеньки вели к небольшому причалу. Он аккуратно развернулся и увидел тяжелые кованые ворота с массивным врезным замком. Посветив дрожащим фонарем сквозь решетку, он тут же увидел стабилизатор бомбы, а повернув голову направо, понял, что часть фюзеляжа скрыта в чем-то вроде сарая. Даже если бы ворота не были заперты, стоило их сдвинуть немного — и они бы уперлись в бомбу. К тому же мистер Кисс припомнил, что немецкие бомбы обладают свойствами магнита: в одной из листовок население специально просили не касаться неразорвавшихся бомб металлическими предметами. Он испытал огромное облегчение, вспомнив, что у него есть роговая слуховая трубка.

Она была красива,

С повадкой королевской.

Два шиллинга за Полли,

Малютку Полли Перкинс!

— Эй, вы там, внутри! — Он забыл, как зовут хозяек. — Сестры! Дамы! Привет! Это уполномоченный Кисс! Меня викарий прислал! — Он направил луч фонаря на окна. — С вами все в порядке?

Приглушенный отклик.

Мистер Кисс приложил ладони ко рту и крикнул:

— Вы можете говорить громче, мадам?

Ее голос почти утонул в реве «хейнкелей», летевших на этот раз необычайно низко. Их силуэты то и дело выхватывались лучами прожекторов и сопровождались трассирующим огнем. Мистер Кисс подумал, не собираются ли они нанести удар и какова вероятность того, что их целью окажется газохранилище? Потом немецкие самолеты повернули и пропали в накатывающем с востока дыму.

— Вы по поводу бомбы? — крикнула женщина издалека.

— Да, мадам! Я не могу открыть ворота.

— Не открывайте ворота!

— Я не могу. Они закрыты. Я все понимаю. Я постараюсь пролезть через ограду. Если вы услышите шум, это буду я!

В тот год я и залетела. Разве я могу это забыть? Такая боль. Сильнее всякого наслаждения, что до этого, что после. Страшно вспомнить. И кровь. С тех пор не могу даже кролика освежевать. Цыплята тоже напоминают. Что она говорит ?

Мистер Кисс сдвинул каску на затылок и вытащил из сумки садовые ножницы. Тисовые ветки все сплошь были чрезвычайно толстыми и накрепко переплелись друг с другом: эта ограда существовала здесь уже по меньшей мере лет двести. Может, сделать под нее подкоп? Но корни наверняка тоже глубоко уходят. Он чувствовал, что женщины в доме пытаются сдержать панику, пытаются успокоить себя, вороша прошлое: ворох немыслимо переплетенных связей, на зависть полно прожитая жизнь. Они не хуже его знают, как трудно ему до них добраться. Он попробовал навалиться на тис всем своим телом, но тот, словно возмущенный посягательством, лишь слегка зашелестел листьями. В доме возбужденно залаяли собаки. Закудахтали куры. Целый зверинец. Женщина опять что-то крикнула ему.

— Бояться нечего, мадам! — Сняв каску, он почесал голову. Волосы прокоптились дымом. Чего ему на самом деле не хватало, так это топора или длинной лестницы. — Не выходите! Оставайтесь внутри!

кому черт побери все это добро достанется тоже мне наследство

Джозеф Кисс вернулся на бечевник и, опустив глаза вниз, чтобы не глядеть на пожар и порождаемые им образы, вернулся к металлической сетке газохранилища. Направив свет через проволоку, на кучи угля, он вытащил садовые ножницы и начал резать сетку, сам удивляясь тому, как легко поддается проволока острым лезвиям. Вскоре, раскурочив достаточно большое отверстие, он протиснулся сквозь него, лишь слегка оцарапавшись, и оказался у подножия ближайшей угольной горы. Над головой по-прежнему летали самолеты, но слишком высоко, чтобы можно было определить, чьи именно. Потом в стороне Боу последовал ряд взрывов, словно выскочил гигантский попрыгунчик. Издали снова послышались голоса, но он сумел подавить их. Он пошел по хрустящему под ногами углю к воротам, замотанным двойной скрученной проволокой, которая куда хуже поддавалась ножницам, однако в конце концов ему удалось перерезать и ее. Он распахнул ворота.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36