Раз став героем

      - Флот сейчас в сложной ситуации... Чего еще ждать после смены власти и всех этих скандалов... Полагаю, вы слышали о Лепеску, - Питак не отрывала глаз от своего дисплея, и Исмэй подумала, что та намеренно избегает смотреть ей в глаза.
      - Только слухи.
      - Что ж. Это не просто слухи... Я знаю кое-кого, кто знал... больше, чем бы ей хотелось. Адмирал Лепеску любил войну и охоту... по одной и той же причине.
      - О?
      - Он убивал людей, - ледяным голосом произнесла Питак. - Охотился на них, и ваша командор Серрано убила его. По мне так правильно, но не все считают так же.
      - Он был агентом Доброты?
      Питак удивилась:
      - Этого никто не заметил. Я никогда не слышала о подобном предположении. С чего вы взяли?
      - Ну... я слышала, что командующий Гарривэй... который возглавлял...
      - Да, да, силы, посланные к Завьеру. Я не забыла об этом, Сьюза!
      - Извините, сэр. Так или иначе, но я слышала, что он служил под командованием Лепеску. Гарривэй был агентом Доброты... или по крайней мере получал от них деньги.
      - Ммм. Помните, что на этом корабле есть офицеры, которые служили под началом Лепеску некоторое время. Достаточно давно, чтобы Серрано не заподозрила их, но... обсуждать был он агентом или нет все-таки неразумно.
      - Да, сэр. В любом случае он мертв, и возвращаться к этому нет смысла.
      Исмэй сразу пожалела о сказанном. Выражение лица Питак говорило красноречивее слов. Смысл был не только для мертвых, судя по взгляду Питак, но и для некоторых живых. Возможно смысл был и для Хэрис Серрано.
      - Извините, - сказала она, чувствуя жар на щеках. - Это было глупо...
      - Просто следите за собой, старший лейтенант.
      - Сэр.
      ***
      Так как Исмэй больше не нужно было готовиться к выступлению, после работы она направилась в спортзал. Ей не хватало регулярных занятий.
      Тренажерный был полон в этот час, но почти сразу одна из машин освободилась, и лейтенант, стоявший рядом в ожидании, махнул ей.
      - Занимайте, старший лейтенант. Я лучше пойду на коня.
      Исмэй встала на тренажер и выставила обычные для себя параметры. Она знала, что существовало своего рода соревнование, кто первый займет место рядом с ней в учебной комнате, что ее хотели пригласить в команду по игре в уоллболл, несмотря на посредственную игру, о как бы случайных маленьких услугах. Она полагала, что со временем это закончится, люди забудут о ее так называемой славе. Во Флоте у Исмэй никогда не было по-настоящему близких друзей, и она не ждала найти их сейчас.
      Но почему она не может иметь друзей, если нравится людям, и они похоже...? Нет, это все ее мимолетная слава, а она сама здесь совсем ни при чем.
      А можно ли быть уверенной?
      Исмэй набирала скорость, пока ни начала задыхаться, и ни выступил пот, тогда все мысли о друзьях отступили перед необходимостью сделать глоток воздуха и устоять на ногах.
      Теперь, когда ее мысли не занимало беспокойство по поводу презинтации, она внимательнее слушала, о чем говорили за столом. Энтузиазм младшего лейтенанта Зинтнер к работе в секции Проектирование и строительство напомнил ей о простом незамысловатом воодушевлении Люси по поводу разведения лошадей. Зинтнер могла бы ей понравиться. Исмэй оглядела столовую и, увидев еще одну женщину старшего лейтенанта, наблюдавшую за ней, смешалась и снова опустила глаза в тарелку. Из-за тренировки в спортзале у нее пропал аппетит. Часа через три она проголадается, но сейчас есть не хотелось.
      На выходе ее остановили два других старших лейтенанта.
      - Если вы сегодня вечером свободны, не желаете присоединиться к нам и сходить на шоу?
      Они уже спрашивали ее раньше, когда она была занята подготовкой к презентации, но теперь подходящего оправдания для отказа не было, и Исмэй согласилась, надеясь, что ей удастся ускользнуть после начала представления.
      Но она оказалась запертой в середине ряда, и кто-то перевесился через спинку ее кресла, чтобы поговорить с ней. Когда представление началось, ее оставили в покое, но по окончании, она снова стала центром внимания.
      Это было нелепо. Они не могли испытывать к ней обычную симпатию или настоящий интерес. Их привлекала ее так называемая слава. Исмэй ненавидела себя за то, что ей это нравилось, пусть даже совсем чуть-чуть. Нельзя получать удовольствие от всеобщего уважения и восхищения. Единственное исключение, когда женщина на Алтиплано могла стать центром внимания, это если она являлась главой семьи. Прабабушка бы начала ворчать... Но прабабушка находилась за много световых лет отсюда, если была еще жива.
      Исмэй вздрогнула, и кто-то сказал:
      - Ты в порядке... Исмэй?
      Она оглянулась. Старший лейтенант... Картин Доблос... значит, назвать ее по имени не было проявлением невоспитанности, а обычным обращением вне службы между равными по званию.
      - Да, - ответила она. - Я просто подумала о своей прабабушке.
      Мужчина только озадаченно пожал плечами.
      В последующие недели Исмэй озадаченно заметила, что интерес к ней и соревнование за ее внимание не ослабели. Что они надеялись получить? Что пытались доказать?
      Глубоко в голове стучала мысль о том, что сказала адмирал Серрано... о чем говорил ее защитник... и отец... и майор Питак. Она отмахнулась от них, не желая выходить из своей удобной безопасной ниши, которую создала для себя. Она вернется в нее и окружит непробиваемым щитом.
      Ночные кошмары стали приходить все чаще. Еще одно доказательство, что она не была... не могла быть тем человеком, которого хотели видеть в ней другие. Не каждую ночь, но особенно после приглашений на игру, представление или совместный отдых, что, насколько Исмэй знала, не имело никакой связи с содержанием кошмаров. Она начала включать шумопоглотитель, надеясь, что он заглушит звуки, которые могли быть услышаны за стенкой. Никто не жаловался, но когда Исмэй просыпалась в три утра, сердце ее бешенно колотилось, и она всегда боялась, что плакала и кричала по-настоящему, а не только во сне.
      Кошмары перемешались: беспомощный ребенок, оказавшийся посреди войны, которой не понимал, внезапно становился перепуганным молодым офицером, лежавшим на окровавленной палубе и стреляющим в дым.
      Исмэй решила, что пойдет в медчасть, если кошмары начнут влиять на ее службу, но пока этого не случилось, насколько можно было судить. Питак была ею довольна, как и старший мастер Сиварос, чья грузная фигура была так похожа на Себа Корона, что она иногда вздрагивала от сходства в осанке и движениях.
      ***
      - Как приспосабливается старший лейтенант Сьюза, майор? - спросил командор Севеч после квартального обзора.
      - Очень хорошо, - Питак посмотрела в свои записи. - Она усердно работает, чтобы войти в курс дела, хотя у нее нет совершенно никакого опыта в тяжелом машиностроении и она никогда не будет такой же технически подкованной как Бэскок.
      - Ей вообще не нужно быть технически подкованной, - заметил Севеч. - Та презентация на собрании тактической группы старших офицеров была достойна командующего.
      - Она сама выбрала технический поток, - напомнил адмирал Доссайнэл, но скривив немного уголки губ, что, как знали его подчиненные, означало игру в адвоката дьявола.
      - Думаю, это все колониальное воспитание, - заметил Севеч. - Я просмотрел записи о культуре Алтиплано. Хотя она и дочь генерала, женщины там не занимают командные посты.
      - И не служат в армии, - добавил Доссайнэл. - Я тоже видел этот доклад.
      - И младшие вьются вокруг нее, как пчелы над медом.
      - Что ей совсем не по душе, - заметила Питак. - Она что-то говорила о том, что не понимает почему. Если это в самом деле так, а я думаю, да, она не имеет представления о своих способностях...
      - Которые, как вы говорите, не технические.
      - Ну... - Питак задумалась ненадолго. - Не хочу преувеличивать. Мозги у нее конечно есть, и она очень требовательна к себе. Не могу говорить о ее знаниях в телеметрии, но что касается ПСК, она всего лишь самоучка-любитель. И эта ее привычка смотреть на все с практически-эффективной стороны.
      - Например?
      - Ну... после второго курса по проектированию корпуса я дала ей задание сделать доклад по модификациям, необходимым для обеспечения новой модели стэлс. Я ждала обычный разбор, например, как у младшего лейтенанта Зинтнер, где его лучше установить, основываясь на необходимости постоянного доступа к энергосителю, какие могут быть эффекты на центр гравитации и так далее. Технические детали. То, с чем пришла Сьюза, было анализом практической реализации нововведений в свете эксплуатационной эффективности. Я указала ей на это, а она заморгала удивленно и спросила: "О... но разве не это главное?"
      Севеч и Доссайнэл рассмеялись.
      - Да, - произнес адмирал. - Теперь я понимаю, о чем вы говорите. Для нее имеет смысл только то, что может пригодиться во время сражения.
      - И именно это для нас важно, - сказала Питак. - Я знаю... но так же знаю, что лично меня больше интересуют продуманные и четкие прикладные проблемы, технические детали ради технических деталей. Она же похоже не придает этому значения, и удивлюсь, если вообще когда-нибудь придавала, даже занимаясь телеметрией.
      - Сомневаюсь, - согласился Доссайнэл. - Из-за столкновения у Завьера мне заранее переслали ее личное дело и все прилагающиеся характеристики, в которых ее описывают как мягкую, заурядную и бесцветную посредственность. Таков же и ее рейтинг в Академии. Догадайтесь, по какому курсу у нее высший балл.
      - Не тактика и маневры?
      - Нет... хотя по нему она входила в пять процентов лучших. Попробуйте военную историю. Она провела анализ кампании Бреймар, после которого получила приглашение на курсы усовершенствования квалификации как степендиат. Она отказалась и вместо этого пошла на технический поток, где ничем не отличилась.
      - Это странно, - нахмурилась Питак.
      - Более, чем странно, - добавил Доссайнэл. - В этом нет смысла. Я не могу найти в деле ничего, что бы указывало на то, что ей не рекомендовали командный поток. В файлах подготовительной школы собрана обычная информация о семье, никогда не служившей во Флоте. Но как бы там ни было, ее зачислили на техническое отделение, идя на поводу ее желания и посредственных баллов.
      - Какова ее личностная характеристика?
      - А чего можно ждать от чужака, который не стремится попасть в командный поток... Не знаю, зачем мы до сих пор рассматриваем эту информацию. Если бы отдел кадров когда-нибудь оценил непосредственную деятельность офицеров, откинув прогнозы характеристик и личностные оценки, ему пришлось бы признать свою несостоятельность. Она показала себя посредственностью во всем, кроме инициативы и самостоятельности, где ее оценка даже ниже средней.
      - Что касается последнего, я бы дала ей высокую оценку, - заметила Питак. - Она не ждет, пока ей скажут, если знает, что делает.
      - Вопрос в том, что нам с ней делать, - подытожил Доссайнэл. - Она пробудет здесь пару лет, и мы можем многому научить ее касательно обеспечения... но разве это наилучшее применение ее талантов?
      Севеч посмотрел на Атарина и Питак и высказал их общую мысль:
      - Я бы сказал нет, сэр, не лучшее. Она хороший оратор, тактический аналитик... и могла бы стать хорошим инструктором, или...
      - Или командующей корабля как во время сражения у Завьера, - закончил Доссайнэл.
      На мгновение в комнате повисла тишина.
      - Это смелый прогноз, - пробормотал Атарин.
      - Верно. Но... по сравнению с тем, как проявили себя в первой боевой ситуации офицеры страше ее по званию... Думаю, все согласятся, что у нее есть потенциал, который проявляется очень редко... а Флоту нужны люди с такими качествами, если они у нее действительно есть, и если она способна их показать. Я вижу нашу задачу в том, чтобы заставить этого неординарного молодого офицера проявить себя с лучшей стороны.
      - Но как, сэр? - спросила Питак. - Мне нравится эта девочка, в самом деле. Но... она такая сдержанная и настороженная, даже со мной, даже через столько времени. Как мы откроем крышку?
      - Не знаю, - признался Доссайнэл. - Моя специфика машиностроение, а не боевая тактика. Знаю, мы не можем просить капитана Хакина, потому что он на половину убежден, что она зачинщица мятежа. Но если мы все согласны, что лучшее применение старшего лейтенанта Сьюза в другой области, то по крайней мере можем поискать возможности подтолкнуть ее в этом направлении.
      Атарин внезапно хихикнул:
      - Когда я думаю обо всех этих мальцах, фантазирующих о том, чтобы стать героическими капитанами... все эти бесталанные детки знаменитых семей... и здесь застенчивый и закомплексованный гений, которой просто нужен хороший пинок под зад...
      - Я лишь надеюсь, что мы сможем дать ей такого пинка до того, как за нас это сделает жизнь, - заметила Питак. - Однако, как бы сильно мы ни пнули ее, реальность может сделать это еще сильнее.
      - Аминь, - согласился Доссайнэл и взял другой файл. - Теперь... давайте перейдем к младшим лейтенантам. Зинтнер, например...
      ***
      Исмэй больше не встречалась с младшим лейтенантом Серрано после презентации. Она видела его пару раз играющим в уоллболл или работающим с кем-нибудь на матах, но он никогда не подходил к ней. Теперь же переодическое чередование расписания вахт свело их вместе. Она кивнула ему, когда все представились.
      - Вы занимаетесь дистанционным сбором данных, не так ли, младший лейтенант?
      - Да, сэр.
      - Это ваша специализация?
      - Вообще-то нет, - он скривился. - Но я получил краткосрочное задание сразу после Академии, а потом оказался вне плана обычного перемещения личного состава.
      - Удивительно, - встрял лейтенант справа от него. - Я думал, Серрано получают все, что хотят.
      Барин Серрано на мгновение окаменел, но потом пожал плечами и произнес бесцветным голосом:
      - Возможно, это не совсем заслуженная репутация.
      - А какова ваша специализация? - спросила Исмэй лейтенанта.
      Как его звали? Плечт, или что-то в этом роде.
      - Я на продвинутом уровне, - ответил он так, как будто это должно было произвести на нее впечатление. - Занимаюсь исследованием плавки металлов при низких температурах. Но те, кто не работает в этой области, возможно, не поймут специфики.
      Исмэй подумала, как повести себя, и решила быть вежливой. Лейтенант уже достаточно выставил себя идиотом.
      - Уверена, вы хорошо разбираетесь в том, что делаете, - сказала она с легким выражением, которое не смогла удержать.
      Но и этого оказалось достаточно, чтобы два младших лейтенанта, но не Барин Серрано, фыркнули и захихикали.
      На выходе Исмэй получила два приглашения на полуфинал по парпону.
      - Нет, спасибо, - ответила она на каждое. - Мне необходимо позаниматься в спорзале.
      Это не было простой отговоркой, ее до сих пор мучили кошмары, если она не изматывала себя до изнеможения на тренажерах. Исмэй была уверена, что со временем справится с ними, но пока каждый день пару часов проводила в спортзале.
      Из-за игры в парпон количество занимающихся значительно уменьшилось. Сейчас только трое были поглощены собственными программами. Исмэй встала на любимый тренажер. Кто-то оставил экран в зеркальном состоянии, она увидела собственное отражение и автоматически отвернулась. Ноги ее выглядели крепкими, возможно ей следовало больше поработать над верхней частью. Но как? Плаванье не привлекало, как и работа на тренажерах для торса. Чего ей хотелось, это полазить по скалам. Нагрузка не такая уж большая, но движения более разнообразные, чем на машинах.
      - Извините, старший лейтенант...
      Исмэй подпрыгнула и тут же разозлилась на себя за такую реакцию. Обернувшись, она увидела младшего лейтенанта Серрано, смотрящего на нее с выражением, которое она окрестила этот взгляд.
      - Да?
      - Я тут подумал... может старшему лейтенанту... нужен партнер.
      Исмэй уставилась на него с неприкрытым удивлением. Это было самое последнее предложение, какое она могла бы ожидать от Серрано... от него.
      - Только не вы! - вырвалось у нее, прежде чем Исмэй успела подумать. Юноша вспыхнул, но упрямо остался на месте.
      - Не я? Почему?
      - Я думала, вы другой, - ответила она.
      На этот раз он понял, лицо его при этом вспыхнуло еще ярче, а потом побледнело, насколько могла бледнеть бронзовая кожа Серрано, и со злобой выдавил:
      - Мне не нужно подлизываться к вам. У моей семьи достаточно влияния...
      Младший лейтенант замолчал, но Исмэй знала, что он собирался сказать... что мог бы сказать. За ним стояла адмирал Серрано, и Исмэй Сьюза была ему не нужна.
      - Вы мне понравились, - продолжил он, все еще злясь. - Да, моя двоюродная сестра говорила о вас, и да, конечно, я видел новости... Но не поэтому...
      Исмэй почувствовала себя виноватой за то, что ошиблась на его счет, и в то же время раздраженной на него за то, что он стал причиной ее ошибки.
      - Извините, - сказала она, желая быть более любезной. - Это было очень грубо с моей стороны.
      Барин Серрано в изумлении уставился на нее:
      - Вы извиняетесь?
      - Конечно, - снова вырвалось у Исмэй с таким же удивлением, с каким спросил он, давая понять, что в ее мире все порядочные люди извиняются, когда не правы. - Я неверно истолковала ваши действия...
      - Но вы... - он снова запнулся, как будто пересматривая то, что хотел сказать. - Просто... не думаю, что извинение необходимо. Не от старшего лейтенанта младшему, даже если вы ошиблись в оценке моих намерений.
      - Но это же было оскорбление, - сказала Исмэй, обуздав свой темперамент. - У вас было право злиться.
      - Да... но вашей ошибки и моей злости не достаточно для подобного извинения.
      - Почему нет?
      - Потому что... - он огляделся.
      Только сейчас Исмэй заметила неестественную тишину в зале и увидела, что другие занимавшиеся быстро ретировались.
      - Не здесь, сэр. Если вы в самом деле хотите знать...
      - Хочу.
      Если кто-то изъявил желание объяснить то, что доставало ее годами, Исмэй не могла упустить шанс узнать, почему офицеры Флота не обращали внимания на свою грубость и даже не думали извиняться.
      - Тогда... только не примите это за оскорбление, нам лучше пойти куда-нибудь.
      - В таких случаях мне хочется оказаться дома, - призналась Исмэй. Можно подумать, что на корабле таких размеров есть тихое место, где можно было бы спокойно поговорить, не боясь, что потом поползут слухи...
      - Если старший лейтенант позволит предложить.
      - Давайте.
      - В верхних садах есть Стена.
      - Встреча в саду не вызовет превратных толков? - подняла брови Исмэй.
      На Алтиплано определенно бы вызвала, где "в саду" сопровождалось красноречивыми ухмылками и приподнятыми бровями.
      - Нет... Стена альпинистов. Даже если вы никогда не лазали по настоящим горам...
      - Лазала, - сказала Исмэй. - Вы хотите сказать, что здесь есть искусственная скала?
      - Да, сэр. К тому же матч парпона в самом разгаре.
      Исмэй усмехнулась, удивляясь себе.
      - Я слышала о знаменитой хитрости Серрано. Хорошо, мне бы хотелось посмотреть на эту искусственную скалу.
      Когда они пришли туда, у подножия Скалы стояли уже несколько человек, ожидающие своей очереди. Исмэй осмотрела стропы безопасности, свисающие с вершины.
      - Извините, - пробормотал Барин. - Я думал, они все уйдут... Альпинистский клуб к этому времени обычно заканчивает свою работу, а больше никто в общем-то ею и не пользуется.
      - Не берите в голову, - успокоила его Исмэй. - Они не обращают на нас внимания.
      Она внимательно изучила скалу. Уступы для ног и рук были изготовлены из керамического волокна и крепились к стене металлическими клеммами.
      - Выглядит как для любителей.
      - Да, хотя я не очень хорошо карабкаюсь, - Барин задрал голову. - Но один из моих соседей по кубрику просто обожает это занятие и несколько раз вытаскивал меня сюда. Поэтому я и знаю, когда они обычно заканчивают.
      - Залезайте... - крикнул кто-то сверху.
      Исмэй положила руку на первый выступ.
      - Не думаю... у меня нет приспособлений, кроме того... мы еще не закончили разговор.
      - Разговор или спор? - спросил Барин и снова покраснел. - Извините, сэр.
      - Без обид.
      Вокруг скалы располагались декоративные камни, являющиеся границей между клумбами и альпинистской зоной. Исмэй устроилась в удобной нише и сказала:
      - Я не отпущу вас просто так. Если вы объясните мне правила извинения во Флоте, я буду вечно благодарна.
      - Ну, как я сказал, то, что вы назвали оскорблением, на самом деле не имеет значения... Я хочу сказать в том случае, если вы на самом деле не хотите со мной дружить, или иметь личные отношения. В вашем мире не так?
      В ее мире сражались бы на дуэли, чтобы смыть оскорбление, ради извинений, которыми во Флоте никогда не утруждали себя. Подумает ли он, что она из варварского общества, потому что им не все равно?
      - Не так, - ответила Исмэй, обдумывая, как бы сказать, не упоминая об ее истинном мнении касательно их манер. - Мы всегда извиняемся за ошибки...
      Юноша кивнул:
      - Поэтому ком... некоторые люди считают вас неуверенной. Вы извиняетесь за то, за что мы... то есть, большинство семей Флота не стали бы извиняться, потому что просто принимаем это как само собой разумеющееся.
      Исмэй удивленно заморгала, вспоминая годы, проведенные на службе во Флоте после подготовительной школы. Конечно, она ожидала, что ошибки будут, и всегда руководствовалась правилами семьи: говорить правду, признавать свою неправоту, не повторять ошибок дважды и сразу извиняться. Как они могли подумать, что это проявление слабости и нерешительности? Она только желала учиться, показать, что готова следовать их руководству.
      - Понимаю, - медленно проговорила она, хотя так и не поняла. Значит... делая ошибку, вы не извиняетесь?
      - Нет, если ошибка ни достаточно большая и серьезная... или когда мы говорим, что нам жаль, наступив кому-нибудь на ногу, но не делаем из этого ритуала. Большинство ошибок... мы признаем, конечно, и берем за них ответственность, но всем понятно, что извинение подразумевается само собой.
      Исмэй была уверена, что это понятно далеко не всем, ведь даже высказанное вслух извинение может остаться не понятым. Однако, если они решили быть грубыми, она не могла ничего изменить.
      - Извинения оскорбляют? - спросила она, полная решимости четко определить границы этикета Флота.
      - О, нет. Конечно немного раздражает, если кто-то постоянно извиняется... Старших это настораживает, потому что они не знают, насколько искренни извинения.
      Исмэй поняла, что ее брови взлетели вверх:
      - Ваши извинения могут быть неискренними?
      - Конечно, - ответил юноша и снова заглянул ей в лицо. - А ваши нет.
      Это был не вопрос.
      - Нет, - Исмэй глубоко вздохнула, чувствуя себя так, как будто попала в иссохшее русло реки, где ее засосали зыбучие пески, и продолжила как можно спокойнее. - На нашей... в нашем мире извинение означает, что мы принимаем на себя ответственность за ошибку. Оно сопровождается действием, имеющим целью исправить совершенное и убедить, что такого больше не повторится.
      Это была практически цитата из конвенции.
      - Неискреннее извинение приравнивается ко лжи.
      Серьезной лжи, хотела добавить Исмэй. Во рту появился привкус горечи при воспоминании о красном перце, который дал ей понять, как важно говорить правду, какой бы неприятной та ни была. Она никогда не обвинила бы отца в том, что тот извинился неискренне... только слишком поздно и неподходящим образом.
      - Удивительно, - произнес Барин тоном, указывавшим на искренний интерес, а не просто любопытство к варварским обычаям. - Должно быть для вас здесь все по-другому, если вы не знали... я имею ввиду...
      - Я понимаю, что вы имеете ввиду, - сказала Исмэй. - Для меня необычно думать, что извинение привести к неприятностям.
      - Не совсем неприятностям, просто неправильному суждению о вас.
      - Да, я поняла мысль. Спасибо за информацию.
      - Вам не нужно благодарить... - и снова этот сверкнувший взгляд. - Но вы благодарите, не так ли? Благодарность и извинения... ваш мир должно быть ужасно формальный.
      - Не для меня, - ответила Исмэй.
      Это была не формальность, а забота о чувствах других, беспокойство, как твои действия повлияют на окружающих. Формальностью были обеды в День Основателей, или церемонии награждения, но не то, когда один из близнецов пришел извиниться за разбитую старую синюю кружку.
      - Мы... я имею ввиду другие рожденные во Флоте, кажемся вам грубыми?
      Должна ли она отвечать? Исмэй не могла лгать, ведь он оказался неожиданно честен с ней.
      - Иногда, - она выдавила улыбку. - Думаю, что я иногда кажусь грубой вам... или им.
      - Не грубой, - ответил он. - Очень вежливой... чрезвычайно вежливой, даже формальной. Все говорят, какая вы милая... такая милая, что никто не может понять, как вы смогли сделать то, что сделали.
      Исмэй задрожала. Неужели они в самом деле считают, что грубость признак силы, а тот, кто говорит "пожалуйста", "спасибо" и "извините", не способен сражаться или командовать на поле битвы? Ухмылка удовлетворения мелькнула на ее губах. Если бы милиция Алтиплано вдруг оказалась в космосе, Флот бы так не понял, что их поразило. Гордость расцветает на пепле, - прозвинела в ее ушах старая поговорка. Горькая во рту, острая в носу, жгучая в глазах и уносимая с первым дуновением горного ветра. Не бросай семена гордости в землю, чтобы не пожать стыд. Исмэй чуть ни тряхнула головой, чтобы избавиться от этого старческого голоса.
      - Я сама не уверена, как сделала то, что сделала... кроме огромного количества ненужных ошибок.
      - Ошибок! Вы остановили вторжение Доброты...
      - Не я одна.
      - Ну, нет, вы конечно не скакали одна на белом коне меж звезд, - это прозвучало с тем же сарказмом, какой был написан на его лице.
      На этот раз Исмэй обиделась.
      - Почему люди так любят этот образ? Я имею ввиду белую лошадь. Да, мы используем лошадей на Алтиплано, но с чего вы взяли, что они все белые?
      - О, это не о вас, - сказал он. - Не об Алтиплано. Это из сказки о Белых Рыцарях, которые все скакали на белых лошадях и совершали великие подвиги. Разве в ваших библиотеках нет таких историй?
      - Мне о них не известно, - сказала Исмэй. - У нас есть только сказки о Братьях Осликах и Кактусе Заплатка, или о Звездных Людях и Пловцах Зари. Единственные герои на лошадях, которых мы знаем, это Сияющая Орда.
      Юноша заморгал:
      - Ваша культура в самом деле очень отличается. Я думал, все выросли на сказках о Белых Рыцарях, и никогда не слышал о Пловцах Зари или Братьях Осликах. Сияющая Орда... это же не предки Кровавой Орды, нет?
      - Нет, - при этой мысли Исмэй затошнило. - Это просто легенда. Полагают, что эти люди обладали необыкновенной силой, потому что могли сиять во тьме.
      Она заметила зажегшийся задор в его глазах и твердо добавила:
      - Ничего общего с ядерной физикой.
      Спустившиеся альпинисты положили конец их разговору. Исмэй пошла посмотреть, какое снаряжение они использовали. Оказалось, очень похожее на то, каким она пользовалась дома. Ей предложили помощь с большим рвением.
      Если она хочет вступить в клуб, они научат ее, и можно начать с легкого.
      - Я лазала по большим камням, - призналась Исмэй.
      - Тогда вы должны присоединиться к нам, - сказал один из альпинистов. У нас всегда есть место для новых членов, а скоро вы будете уже там... - он указал вверх. - Это ни на что не похоже. И насколько я знаю, Стена есть только на нашем корабле.
      Альпинист был настолько предан своему увлечению, что Исмэй не чувствовала смущения. Он бы любого уговаривал взобраться по плоской доске.
      - Давайте... только попробуйте. Покажите, как двигаетесь. Пожа-а-алуйста?
      Исмэй рассмеялась и подошла к стене. Она никогда не увлекалась скалолазаньем как ее двоюродные братья, но они показали ей, как подтягиваться и перебрасывать центр тяжести, чтобы не соскользнуть с выступа. Ей удалось подняться примерно на метр, прежде чем упасть вниз.
      - Хорошее начало, - похвалил высокий альпинист. - Вы должны снова прийти... Кстати, я Трэй Саннин. Если вам нужно альпинисткое снаряжение, у нас в клубе есть.
      - Спасибо, - поблагодарила Исмэй. - Я наверное так и сделаю. Когда вы встречаетесь?
      Саннин сообщил время занятий, а потом повел других альпинистов прочь.
      - Спасибо, - обратила Исмэй к Барину. - Мне жаль, что я ошиблась в вас, и вам снова придется принять мое извинение... по крайней мере на этот раз.
      - С радостью, - сказал он.
      Исмэй заметила, что у него обаятельная улыбка, и вдруг почувствовала желание довериться ему даже больше, чем уже сделала.
      Той ночью кошмаров не было. Ей снилось, что она дома карабкается по скале с темноволосым мальчиком, который был немного похож на Барина Серрано.
      Глава одиннадцатая
      В последующие недели Исмэй разговаривала с Барином Серрано даже за пределами столовой. Один раз они вместе пришли в клуб альпинистов и после пары часов на Стене она больше не стеснялась общаться с другими спортсменами, не говоря уже о Барине. Потом они встретились в углу во время одной из офицерских встреч, просто потому что младший лейтенант Зинтнер утащила поднос с лучшим печеньем, и они оба застигли ее на этом.
      Исмэй не позволяла себе задумываться над тем, что кошмары не мучали ее в те дни, когда свободное время она проводила с Барином и его друзьями, а вместо этого сосредоточилась на том, что он мог объяснить ей о неофициальных обычаях Флота. Исмэй все меньше думала о нем как о "том милом мальчике Серрано" и больше как о добром друге, который был ей нужен, хотя она только сейчас это поняла.
      В его компании Исмэй завела новых друзей. Например, Зинтнер, чей опыт в тяжелом машиностроении был очень полезен, когда Питак задавала слишком мудреную задачу, чтобы справиться с ней в одиночку, и старший лейтенант Форрестер, который посещал примерно половину занятий альпинисткого клуба, и чье веселое настроение просто освещало каждую встречу. Она начала понимать, что не всех людей, которые общались с ней, привлекала только ее известность.