Сокровища сердца

— Это папа? — одновременно спросили Эми и Брэди, заметив всадников и присоединяясь к стоящей в ожидании Кэсси. — А кто там вместе с ним?

— Не знаю, — ответила девушка, и голос ее отчего-то дрогнул.

Непонятно почему, Кэсси вдруг ощутила холодок в сердце. В ее душу закралось сомнение; Кэсси даже начало слегка знобить. Когда же она разглядела, что Коуди сопровождает женщина, ее словно сжало в тисках какого-то тяжкого предчувствия. Сначала Кэсси отметила только, что незнакомка одета в кричащее ярко-красное платье, — лица на таком расстоянии было не видно. Но Кэсси и без того поняла, какого сорта особа едет рядом с Картером: подобный наряд имелся в гардеробе почти каждой девицы в заведении Сэл.

Когда Коуди заметил стоящих во дворе Кэсси и детей, ему показалось, что его сердце выпрыгнет из груди. Он так надеялся хоть на маленькую передышку перед тем, как представит Холли домочадцам! Впрочем, Мрачно подумал Коуди, нет никакой разницы, раньше или позже он сообщит о случившемся. Но когда он увидел выражение лица Кэсси, его охватила такая паника, что он еле удержался от того, чтобы не развернуть Лошадь и не умчаться прочь.

В ее глазах были не только тревога и сомнение: в них ясно читалась радость. Да, она обрадовалась его появлению, несмотря на их вчерашнюю серьезную ссору. На какой-то момент перед Коуди словно обнажилась ее душа. Он понял все! Она не испытывает к нему ненависти! Несмотря на ее жестокие слова, он ей дорог! Бессильная ярость охватила Коуди, когда он осознал, что ни он, ни она так и не были никогда до конца откровенны друг с другом. Он был зол на себя, на Кэсси, на весь мир!

Картер спешился, помог слезть с седла своей «жене» и наконец набрался смелости посмотреть на Кэсси и детей, которые разглядывали Холли с нескрываемым интересом.

— Кэсси, ребятки! Это Холли — моя жена, — с тяжелым вздохом произнес Коуди.

Холли! Как только Кэсси услышала это имя, она сразу же поняла, кто перед ней. Она несколько раз видела эту женщину на балконе «Длинной скамейки», когда приезжала по делам в город. Эта тварь была шлюхой.

А также женой Коуди. Он в точности выполнил свою угрозу — поехал в Додж-Сити и нашел себе спутницу жизни!

Сдерживая рыдания, Кэсси повернулась и бегом бросилась в дом.

В глазах Коуди на мгновение метнулась нестерпимая боль, но затем лицо его вновь превратилось в холодную, ничего не выражающую маску. Что сделано, то сделано. Он не в силах этого изменить. В приступе пьяного безумия он женился на абсолютно безразличной ему женщине, и теперь другая женщина, которую он действительно обожает, презирает и ненавидит его. Он тут же попытался оправдать себя — наверное, уже в десятый раз. Ведь именно Кэсси своим отказом выйти за него замуж толкнула его на этот поступок, достойный глупейшего из ослов. Ну почему она выбрала те самые слова, которыми когда-то, как помоями, окатила его Лайза?!

Коуди мрачно смотрел вслед Кэсси, ухитрявшейся даже на бегу держать голову высоко поднятой…

— И что все это значит? — нагло спросила Холли, когда девушка скрылась в доме.

Она моментально почувствовала в Кэсси врага. И в глубине души радовалась ее явному огорчению, причиной которого — тут Холли гордо вздернула подбородок — была она, жена Коуди.

От необходимости отвечать на ее вопрос Коуди избавила Ирен. Она заметила, что Кэсси как сумасшедшая пронеслась через холл, и вышла во двор — разобраться, что происходит.

— Что это случилось с Кэсси? Я только что ее видела, и она… — Ирен осеклась и широко открыла глаза, когда заметила стоящую рядом с Коуди Холли.

Ирен жила близ Додж-Сити достаточно долго, чтобы хорошо знать, кто такая эта женщина и чем она зарабатывает себе на жизнь. Озадаченная Ирен просто не могла понять, что могло заставить Коуди привезти на Каменное ранчо пташку подобного сорта. Неудивительно, что Кэсси так расстроилась! Да и самой Ирен все это было совсем не по нраву.

Тут, как назло, на дворе показался Реб.

— Привет, Коуди! А я как раз собирался ехать тебя искать. Кэсси беспокоилась и… — Он заметил Холли и недоуменно вытаращил глаза. — Гром и молния! Что это она здесь делает?! — обретя дар речи, возмущенно воскликнул он.

Понимая, что полностью заслужил его негодование, Коуди неохотно ответил:

— Холли — моя жена. Мы поженились вчера вечером.

Реб разразился хохотом.

— Ну-ну, давай! Ты что, за дураков нас принимаешь? Кого ты вздумал разыгрывать! — Он покрутил головой. — Да разве ты женился бы на женщине вроде Холли! — Осознав, что его слова не отличаются вежливостью, Реб смущенно взглянул на Холли: — Не обижайся на меня, милашка, но ты ведь и сама прекрасно понимаешь, что абсолютно не подходишь для Коуди.

Холли неприязненно посмотрела на Реба, придвинулась ближе к Картеру и вызывающе прижалась к нему всем телом, демонстрируя свои права на хозяина ранчо. Эми и Брэди расширившимися глазами смотрели на Холли, не в силах понять, что происходит.

— Это правда, Реб, я его жена, — промурлыкала Холли, плотоядно глядя на Коуди. — Мы действительно поженились вчера вечером. Или ты по обыкновению слишком пьян и не понимаешь того, что тебе говорят?

Глаза Реба сузились от негодования:

— Я трезв, как папа римский! А вот чем ты опоила Коуди? Подсыпала ему наркотик?

— Ну хватит! — заорал окончательно смешавшийся Коуди. Да уж, нечего сказать — произвел фурор! Но что он мог поделать? — Ирен, отведи Холли отдельную комнату. Я уверен, что ей хочется… — Коуди с отвращением окинул взглядом вульгарную фигуру в красном платье, — хочется отдохнуть перед обедом.

Поскольку Ирен, недоверчиво глядя на него, продолжала стоять как вкопанная, он повторил:

— Ну давай же, Ирен!

Холли начала было протестовать, но, заметив свирепый взгляд Коуди, сочла за лучшее повиноваться. Так как она намеревалась быть хозяйкой Каменного ранчо очень долго — по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не раскроет их с Уэйном секрета, — то Холли решила, что у нее будет достаточно времени, чтобы постепенно забрать власть в свои руки. И первым делом она постарается отправить куда-нибудь подальше отсюда эту Кэсси, — слишком та молода и красива, чтобы оставаться в одном доме с Коуди. Ну, а пока… Холли по-хозяйски оглядела детей.

— Итак, вы и есть те самые пострелята, которые сумели затронуть в сердце Коуди нежные струны? Сразу видно, что вас до невозможности избаловали, — заявила она. — Но теперь, когда я здесь, вы научитесь настоящей дисциплине. Запомните: дети обязаны быть всегда на виду, но их абсолютно не должно быть слышно.

Эми сморщилась, наблюдая, как Холли шествует к дому, вызывающе покачивая пышными бедрами.

— Ты правда на ней женился, папа? Извини, но что-то она мне не очень нравится, — с детской непосредственностью сказала Эми.

— А что такое дисе… дициплина? — спросил Брэди, невольно коверкая незнакомое слово. — Мне совсем не хочется, чтобы Холли ею с нами занималась. А почему ты не женился на Кэсси?

Взгляд Коуди смягчился, он присел и обнял детей за плечи.

— Ни о чем не беспокойтесь, ребятки: Холли здесь ненадолго. Уверяю вас, ничего не изменится.

— А Кэсси не уедет?

— Уедет? Почему?

Подобная мысль как-то не приходила Коуди в голову. Ну уж нет! Даже если Кэсси соберется покинуть ранчо, он ее ни в коем случае не отпустит.

— Нет, дети, Кэсси совершенно точно останется здесь. Эх, вы еще слишком малы, чтобы понять, что произошло! Но даже будь вы взрослее, и то вряд ли бы это поняли, поскольку я и сам не знаю, как все случилось!

— А почему ты не предложил Кэсси выйти за тебя замуж? — продолжал настаивать Брэди.

— Я предлагал, — мягко ответил Коуди, — но она не захотела.

— Ну-ка, ну-ка! — вмешался в разговор Реб, расслышавший последнюю фразу. — Что-то я сильно сомневаюсь в правдивости твоих слов.

— Почему бы вам, ребятки, не поиграть с Чернышом? — предложил Коуди, не желая спорить с Лоуренсом в присутствии Эми и Брэди, — Мне нужно поговорить с Ребом. А наши с вами проблемы мы обсудим позже. Кстати, постарайтесь все-таки поладить с Холли, по крайней мере пока… — он чуть было не сказал: «Пока не приедет адвокат из Сент-Луиса», но быстро одернул себя, — пока все не уляжется само собой.

Дети неохотно ушли играть, оставив Коуди и Реба с глазу на глаз.

— Ну давай, Реб, высказывайся, Я же знаю, что тебе не терпится.

— Ты чертовски прав, — ворчливо ответил Реб. — Я, конечно, понимаю, что не мое собачье дело лезть в твою жизнь и все такое прочее… но то, что ты наделал, выходит за всякие рамки. Как ты мог жениться на шлюхе, когда рядом с тобой, в одном доме, живет такая отличная женщина? Кэсси так тебя любит!

— Черта с два, — печально произнес Коуди. — После того как Уиллоуби сказал, что, если у меня будет жена, мои шансы выиграть дело об усыновлении ребят могут оказаться вполне реальными. Я просил ее выйти за меня замуж. А Кэсси мне отказала.

— И тогда ты поехал в город и сделал предложение первой встречной, — саркастически продолжил Реб.

— Ну, все произошло не совсем так…

— Ты хоть дал Кэсси возможность с тобой объясниться? Или настолько завелся, что сразу же помчался в Додж-Сити?

— А что еще она могла сказать? Она и так яснее ясного дала понять, что в качестве мужа я ее не устраиваю.

— Гром и молния! Коуди, тут что-то не так. Почему бы тебе не поговорить с ней сейчас?

— Может, и поговорю, — задумчиво произнес Коуди, завершая разговор.

Ему и самому крайне не нравился оборот, который приняли события, но дело-то уже было сделано! Но после того, как он усыновит детей, можно будет подумать о том, как избавиться от Холли. То, что ему могут отказать в суде, Коуди даже представить боялся, поскольку тогда его женитьба обретала уж совсем невероятную степень идиотизма…

КЭССИ ДО самой ночи просидела в своей комнате. Она пыталась взять себя в руки, но слишком устала за этот долгий день от изнуряющей душу боли, слишком много утратила надежд, чтобы суметь вести себя как обычно. Даже необходимость подать детям ужин не смогла заставить ее покинуть свое убежище. Ей претила сама мысль сесть за один стол с женой Коуди.

«Почему он так поступил со мной? Как он мог!» — в бешенстве думала она. Кэсси и не предполагала, что ее отказ заставит его понестись во всю прыть в объятия другой женщины. Какая несусветная глупость! Разве он не мог подождать, пока она остынет после ссоры, а потом обсудить с ней все проблемы, как это делают нормальные взрослые люди?

Теперь Кэсси понимала, что Коуди избрал такую неудачную форму предложения только из-за любви к детям и нежелания отдавать их в сиротский дом, и больше не осуждала его за это. Она сожалела о своих запальчивых словах. По какой-то причине они пробудили в Коуди необузданную ярость. Кэсси подумала, что, возможно, какая-то другая женщина уже говорила ему нечто похожее и в подобной же ситуации. Впрочем, теперь все ее размышления и догадки не имели смысла. Коуди женился, а значит, ей нельзя больше оставаться на Каменном ранчо. Придется подыскивать себе новое жилье. К сожалению, сделать это гораздо проще, чем справиться с главной проблемой — постараться поскорее забыть Коуди… Кэсси не подозревала, что ее отсутствие за ужином крайне расстроило Коуди и детей. Картер чуть не взвыл, когда Холли вышла к столу в облегающем платье ядовито-зеленого цвета с розовыми оборками и декольте, из которого грудь едва не вываливалась. Обычно за вечерней трапезой дети без умолку болтали, но сегодня из-за пугающего их присутствия Холли робко молчали, в то время как Коуди делал все возможное, чтобы отвлечь их внимание от выреза ее платья. Если бы не Брэди и Эми, он, ей-богу, отправился бы ужинать вместе с работниками во флигель! Но Коуди не решился оставить ребят наедине со своей супругой, у которой явно не было ни малейшего опыта в обращении с детьми.

Коуди все время поглядывал на пустующее место Кэсси, испытывая острую тоску, которая становилась сильнее с каждой минутой. Он встал из-за стола сразу же, как только покончил с едой, объяснив, что у него накопилось множество неотложной работы.

— Дорогой, мы же с тобой новобрачные! — обиженно заявила Холли. — Разве тебя не может кто-нибудь заменить? Ну, например, Реб? Я понимаю, что калека, да к тому же пьяница на многое не способен, но должен же он делать хоть что-то, чтобы отрабатывать свой хлеб!

— Реб учит меня ездить на лошади! — покраснев от обиды, вступился за своего друга Брэди: ему было больно слышать, что о Ребе говорят так небрежно и презрительно. — Он спас нам жизнь!

— И он здорово помогает папе в делах, — добавила Эми. — И вовсе он не пьяница. Он теперь не пьет никакого виски.

Когда дети торопливо вышли из столовой, Холли нахмурилась и, назидательно подняв палец, изрекла:

— Коуди, тебе нужно что-то делать с этими неслухами! Они слишком распущены. Так как я теперь хозяйка на ранчо, придется мне позаботиться об их манерах. Например, научить не влезать в разговоры взрослых.

Лицо Коуди стало мрачнее тучи.

— Оставь детей в покое, Холли! Кэсси и Ирен воспитывают Эми и Брэди именно так, как нужно, и я не вижу необходимости что-то в этом менять.

Холли скривила рот в недовольной гримаске.

— Сомневаюсь, что твоя сводная сестра останется на ранчо. Должно быть, она понимает, что теперь заботиться о тебе буду я и в ее присутствии здесь нет никакого смысла.

— Не думаю, что Кэсси уедет, — спокойно ответил Коуди. — Равно как и не думаю, что тебе нужно вмешиваться в дела, которые тебя не касаются. Пока мы с тобой официально женаты. Будь довольна и этим.

Глубоко вздохнув, Холли кисло улыбнулась.

— Конечно, Коуди, — сказала она. — Все будет так, как ты хочешь. Вы с Кэсси можете воспитывать детей, как вам нравится. Дети меня вообще не интересуют, они меня нервируют, именно поэтому у меня никогда не возникало желания их заводить. Естественно, пока я не вышла замуж за тебя, — добавила она поспешно, заметив нарастающее раздражение Коуди.

Кэсси никак не могла заснуть. Она металась на постели, представляя, что Коуди сейчас занимается любовью с этой опытной, развратной, мерзкой Холли, па которую и смотреть-то настоящему мужчине противно. Как он может! Она — в который уже раз! — перевернула горячую подушку; уже несколько часов она проклинала Коуди самыми последними словами. Ах, как ей хотелось бы услышать от него самого, почему он женился на этой шлюхе, когда должен был прекрасно сознавать, что это будет ударом для всех, кто живет на ранчо! Но Кэсси была так зла на Коуди, что даже не пыталась получить от него каких-либо объяснении. Вряд ли она вообще сможет когда-нибудь с ним снова заговорить! Кэсси проглотила комок в горле и в очередной раз взбила подушку. Сон не приходил. Господи, хоть на минутку} забыться! Она была просто в отчаянии оттого, что придется оставить Эми и Брэди здесь, с такой приемное матерью. Но другого выхода нет. Несмотря на героические попытки сохранять мужество, чтобы никто не заметил, как она страдает, Кэсси не выдержала: уткнувшись лицом в истерзанную подушку, она разрыдалась. Коуди на цыпочках шел по коридору; с особой осторожностью он миновал комнату Холли, на секунду задержался возле детской и заглянул внутрь. Был уже поздний час, дети крепко спали, и он решил их не тревожить. Он специально не заходил в дом до тех пор, пока не убедился, что свет во всех окнах погас. Коуди не собирался проводить в объятиях «новобрачной» ни эту ночь, ни следующие. Желанной для него была лишь одна-единственная женщина на свете — женщина, которая его безжалостно отвергла… Коуди уже хотел как можно тише проскользнуть мимо комнаты Кэсси, но тут до его слуха донеслись приглушенные рыдания. Беззвучно отворив дверь, он вошел и прислонился к стене, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Ночь была лунной, и Коуди без особого труда увидел лежащую на кровати Кэсси. Плечи ее вздрагивали. Она действительно плакала. Если это из-за него… У Коуди болезненно сжалось сердце; и в то же время он почувствовал какую-то странную и неуместную гордость оттого, что Кэсси так страдает из-за его глупой женитьбы на Холли.

— Кэсси! — тихо окликнул Коуди, почувствовав настоятельную потребность хоть как-то облегчить ее боль.

Рыдания стихли, оборвались приглушенным всхлипом.

— Коуди? — недоуменно спросила Кэсси, полагая, что это либо сон, либо игра воображения.

Заметив направляющуюся к ней фигуру, она поняла, Что видит реального человека, а не плод своей фантазии.

— Что ты здесь делаешь? Тебя что, не пустила к себе новобрачная? — От ненависти и отчаяния слова звучали грубо и отрывисто.

— Я услышал, как ты плакала.

Кэсси села на постели, натянув на грудь простыню, — Ты ошибся, я не плакала. Коуди подошел так близко, что она даже смогла различить, как потемнели после ее слов его глаза. Кэсси судорожно перевела дыхание. Она чувствовала жар его тела, от него исходил прекрасный и возбуждающий запах табака, лошадей, мужского пота… Луна освещала его лицо, похожее сейчас на лицо фавна; его горящие глаза смотрели на нее с такой жадной мольбой, что восхитительный жар желания опалил ее тело. Пытаясь скрыть свое смятение, она отвела взгляд.

— Почему ты прогнала меня, Кэсси? Почему ты пренебрегла мною? Мне необходимо это знать!

— Так ли уж тебе это необходимо? — глухо проговорила она. — Ведь ты даром времени не терял и тут же нашел замену! Если б ты выбрал порядочную женщину, которая смогла бы полюбить детей и достойно воспитать их и которую, в свою очередь, могли бы полюбить дети, это я еще могла бы понять. Но такое?! Ну почему, Коуди? Почему ты выбрал именно Холли?

— Мне до сих пор и самому непонятно, что в действительности произошло, — тихо ответил Коуди. — Я был вдребезги пьян. Понимаешь? Пьян! Чертов лицемер! Ругательски ругал Реба за пристрастие к спиртному, а сам оказался ничем не лучше любого алкоголика! Представь, я даже не подозревал, что женился, пока не проснулся утром с… Ну, это не имеет значения. Я был поражен, убит, раздавлен, когда узнал, что я муж Холли! Господи… — взгляд его был полон муки. — Господи, Кэсси, зачем тебе все это знать? Ты же выразила свое отношение ко мне абсолютно ясно.

— Ты слишком поторопился с выводами, — грустно сказала Кэсси. — Есть чувство, которого мужчины никогда не поймут: женская гордость. Ты глубоко обидел меня. Неужели тебе до сих пор не ясно, что я хотела услышать от тебя признание в любви, а не холодные слова о том, что тебе срочно нужна мать для детей? Мистер Уиллоуби сказал мистеру Картеру, чтобы тот нашел себе супругу до появления в Додже адвоката из Сент-Луиса. А тут я как раз подвернулась под руку. Надо себя не уважать, чтобы принять предложение, имеющее такую подоплеку! Коуди нахмурился:

— Но я вовсе не хотел, чтобы мои слова прозвучали именно так, как ты говоришь! Ты даже представить себе не можешь, каково мне было услышать твой отказ! Ты хоть помнишь, что ты мне говорила? Меня тоже можно понять: что бы ты ни утверждала, а причина, по которой ты не приняла мое предложение, мне абсолютно ясна: я — метис, а в дополнение к этому ужасному для «порядочной женщины» факту еще и рожден вне брака. — Коуди передернул плечами. — Впрочем, я особо и не надеялся на твое согласие. И знаешь что? Женщины вроде Холли скорее поймут меня, чем какие-нибудь Чистоплюйки, и не станут отказывать человеку только потому, что он не «благородного происхождения»! Кэсси горько вздохнула.

— Что бы мы ни говорили, это не изменит того факта, что ты женат, — устало произнесла она. — Лучше всего тебе сейчас пойти к Холли. Она наверняка тебя ждет.

— Мне начхать на Холли! Она мне безразлична! И я не собираюсь делить с ней ложе. Я не могу даже взглянуть на другую женщину с того дня, как мы с тобой встретились.

Он сел на краешек кровати и ласково провел пальцем по шелковистой щеке Кэсси, а затем по ее полным губам. — Я хочу тебя так сильно, как никогда!

— Ты женат.

— Я ни черта не помню об этой женитьбе. Уэйн и Холли заверили меня, что свадьба действительно состоялась. Этого странствующего священника на следующее утро не оказалось в городе, и естественно, он не мог подтвердить, что церемония была совершена по правилам. У меня есть только написанный от руки документ, свидетельствующий о том, что я вступил в законный брак.

— А его преподобие Лестер? Почему не он вас венчал?

— Его не было в городе. А мировой судья болен. Уэйн сказал, что нашел священника на улице, где тот проповедовал толпе.

Кэсси немного поразмышляла над сказанным. Но в конце концов какая разница, кто именно объявил Коуди и Холли мужем и женой! Факт есть факт.

— Оставь меня, Коуди! Теперь тебе нельзя входить ко мне в любое время. Тем более ночью. Впрочем, думаю, мне лучше вообще уехать с Каменного ранчо.

— Нет! — крикнул Коуди. — Нет! — добавил он более спокойно. — Это твой дом. Неужели ты настолько малодушна, что позволишь Холли выжить тебя отсюда? А как же дети? Ты нужна им. Кроме того, как только адвокат Бакстер уедет в свой Сент-Луис, я сразу же подам на развод. Я уже сказал это Холли.

— Не думаю, что смогу оставаться в доме, зная, что ты и Холли… что она и ты… — запинаясь, пробормотала Кэсси, не в силах закончить фразу.

— Я уже сказал, что не собираюсь делить с ней постель. Холли мне для этого не нужна. Если бы ты приняла мое предложение, а не разыграла сцену, будто я тебя оскорбил, все было бы по-другому. Можешь обвинять меня сколько угодно, но помни: часть вины лежит на тебе самой. Я думаю, вернее, надеюсь, что ты ко мне хотя бы отчасти неравнодушна.

— Теперь уже поздно для предположений или обвинений, — язвительно сказала Кэсси. — Признание того факта, что я к тебе неравнодушна, только запутывает дело. Что произошло, то произошло. И сейчас не важно, как я к тебе отношусь.

Кэсси с трудом произнесла эти слова. Ей вдруг стало так невыносимо тяжело! Она не испытывала к Коуди ненависти. Совсем наоборот. Больше всего ей сейчас хотелось упасть в его объятия и замереть в счастливом ожидании тех сладких и прекрасных ощущений, которые он умел дарить ей.

— Никогда не бывает слишком поздно, милая, — сказал Коуди низким и грудным голосом.

— Тебе лучше уйти, — сдавленно ответила она. Коуди улыбнулся и откинул простыню, укрывавшую Кэсси.

— Тебе ведь не хочется, чтобы я ушел.

— Нет, не хочется, — честно призналась она, — но ты должен. Уходи.

— Может, ты и права, Кэсси. Но я просто не в силах это сделать. — Он смотрел на нее и думал о том, что никогда еще ни одна женщина не была для него столь желанной. — И еще он подумал, что добьется своего и сокрушит ту стену недоверия, которая иногда их разделяет…

Обняв Кэсси за плечи, Коуди с силой привлек ее к себе и уткнулся лицом в теплую мягкую выемку у основания шеи, жадно вдыхая присущий только Кэсси аромат — весенней травы, цветов, свежести… С неистовой страстью он стал осыпать поцелуями ее лоб, глаза, щеки, нос, пульсирующую жилку на шее и наконец с жадностью голодающего завладел ее губами. Крушение всех надежд и неутолимость желания слились воедино в этом поцелуе, который, казалось, будет длиться вечно…

Как в тумане, Кэсси подумала о сопротивлении, но любовь к Коуди наполняла каждую клеточку ее души. Безумное желание распаляло ее, потому что он находился так близко, совсем близко… Коуди уже ласкал ее тело, и, когда его губы коснулись ее груди, слова протеста замерли в горле Кэсси. В немом, страстном призыве она обвила руками его шею и тут же отпрянула, попытавшись оттолкнуть его от себя.

— Не надо, моя радость, моя милая!.. Ведь тебе хочется того же, что и мне, — прошептал Коуди и закрыл ей рот новым неистовым поцелуем. Кэсси почувствовала жар его тела и поняла, что он совершенно обнажен. Где и когда он успел раздеться? Его руки… Господи, его руки! Они точно знали, где нужно до нее дотронуться, как ее ласкать и когда остановиться, чтобы возбудить в ней стремление к большему…

Кэсси горела словно в адском пламени. Если она допустит, чтобы женатый мужчина обладал ею; то точно заслужит проклятие. Но когда ласки Коуди стали смелее; искуснее, Кэсси просто возжаждала сдаться на милость дьявола, испытывающего ее; Однако заложенное в ней воспитание взяло свое, и Кэсси хоть и с превеликим трудом, но поборола свои «нечестивые помыслы».

— Нет, Коуди, пожалуйста, оставь меня! — вскрикнула она и рванулась в сторону. — Я никогда не смогу себе простить, если разрешу чужому мужу заниматься со мной любовью.

Коуди, дошедший почти до безумия; застыл.

— Что?

Его тело и мозг реагировали медленно, словно находились во власти дурмана. Почему Кэсси просит его остановиться именно тогда, когда это выше человеческих сил? Неужели она получает удовольствие, заводя его, а затем окатывая холодным душем?

— Ты женат! Как же ты не понимаешь? Я… я не могу спать с тобой! — Не валяй дурака! — Он бросил на нее раздосадованный взгляд. — Ты же вся дрожишь. Ты же хочешь, чтобы я вошел в тебя и доставил тебе еще большее блаженство. А я?.. Прикоснись ко мне, Кэсси, почувствуй, как сильно я тебя хочу!

Он притянул ее руку и заставил обхватить пальцами свое мужское естество.

Не подчиняясь разуму, ее ладонь двинулась вниз, лаская напряженную плоть, затем опять вверх… Внезапно Коуди отстранил ее руку и вскочил с кровати. На его лице застыла маска страсти. Медленными, неуверенными движениями он собрал свою одежду, натянул брюки и сапоги. Перед тем как хлопнуть дверью, он остановился и смерил Кэсси уничижительным взглядом.

— Больше я тебя не побеспокою. Оставайся одна со всеми своими прелестями, которым так не хватает ласки. Прощай, моя красавица, спи спокойно в своей постели. Будь уверена, что в моей я не буду одинок.

И Коуди исчез в темноте.

Если бы Кэсси только знала, какую боль он испытал, сказав ей то, чему вовсе не собирался следовать! Он и думать не мог о Холли, как бы ни была велика его жажда женщины. Он мечтал о Кэсси. Он бредил ею…

Пройдя коридор, Коуди вошел в свою комнату. Все еще тяжело и хрипло дыша, он сорвал с себя одежду, швырнул ее на ближайший стул и присел на кровать. И моментально почувствовал прикосновение чего-то мягкого и теплого. Сила привычки заставила его потянуться за оружием, но револьвера на обычном месте не оказалось.

— Ты что-то поздно, дорогой. Где ты был? Раздавшийся голос бы приторно сладким и сулил неземные наслаждения.

— Холли? Что ты здесь делаешь?

— Ты же мой муж! Забыл?

— Прекрасно помню. Но почему ты не в своей комнате?

Она придвинулась ближе и крепко прижалась к его спине; Коуди почувствовал жар ее обнаженного тела.

— Я хочу тебя, Коуди, — с придыханием проговорила Холли. — В этом нет ничего плохого, ведь мы с тобой супруги.

Тут ее рука коснулась его возбужденного орудия, и Холли издала торжествующий возглас. Усилием воли, о наличии которой у себя в такой ситуации Коуди и не подозревал, он отвел ее руку в сторону.

— Но я не хочу тебя, Холли. Наш брак — ошибка. Мне неприятно говорить тебе об этом, но это так.

Ему приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы контролировать свое поведение, так как каждая клеточка его тела вопияла о необходимости разрядки. Однако избавить его от этих мук может только Кэсси. Он перевел дыхание и попытался отодвинуться от Холли. Но ее было не так-то легко остановить — жадные, горячие руки неторопливо продолжали свой путь…

Кэсси поняла, что уснуть ей не удастся. Лежа на спине, она в какой-то прострации смотрела на потолок, на котором дрожали лунные блики, и пыталась убедить себя, что была права, отказав Коуди в любви. Тело ее пылало. Кэсси злилась на себя за то, что его, по сути, мимолетная ласка так взволновала ее. Если бы она не любила и не хотела его так сильно, ей, конечно же, ничего не стоило бы прогнать его раз и навсегда. И не испытывать при этом никаких страданий, не мучиться так, как она мучается сейчас. Ну почему он никак не может понять, что они не могут, не имеют права быть вместе, пока он женат на Холли?!

Все грустные и беспорядочные мысли, теснившиеся в ее голове, разом улетучились, когда Кэсси неожиданно поняла, что в комнате снова кто-то появился. Она напряженно вглядывалась в темноту. Неужели Коуди вернулся? Ох, только не это! У нее просто недостанет духу оттолкнуть его еще раз… Тут до ее слуха донесся жалобный голосок, и Кэсси с облегчением вздохнула, Это была Эми.

— Мне страшно, — проговорила девочка. — В папиной комнате какой-то шум. Как ты думаешь, с ним все в порядке?

Кэсси с трудом сдержала готовый вырваться из груди стон: совершенно ясно, что за «шум» раздается из комнаты Коуди. Выйдя от нее, он, видно, не терял даром времени и сейчас наверстывает упущенное с помощью Холли. Зачем же было врать, утверждая, что ему не нужна никакая другая женщина, кроме нее, Кэсси? Лицемер несчастный, грязный лжец! Она была наивна до глупости, что на минуту поверила ему…

— Я не сомневаюсь, что с ним все хорошо, Эми, — заверила Кэсси девочку. — Он у тебя уже большой мальчик и сам может за себя постоять. Отвести тебя в детскую?

— Да, пожалуйста, — сказала Эми, немного успокоившись, но все еще до конца не уверенная, что с Коуди ничего не случилось: — Но может быть, мы все-таки сначала пойдем к папиной комнате и послушаем, что там происходит?

Кэсси с трудом проглотила ком, стоявший у нее в горле.

— Нет, малышка, не думаю, что это хорошая идея. Поверь мне: твой папа не подвергается никакой опасности.

Кэсси проводила Эми и посидела возле ее кровати, пока девочка не уснула. Затем она тихонько вышла из детской в коридор.

— Убирайся отсюда! — рявкнул Коуди, изо всей силы оттолкнув прилипшую к нему Холли, так, что она скатилась с кровати и шумно шлепнулась на пол. — И не появляйся здесь, пока я сам тебя не приглашу! После дождичка в четверг, — пробормотал он сквозь зубы.

— Все из-за этой Кэсси, да? Если бы она тебя любила, то вышла бы за тебя замуж. Но ты оказался для нее недостаточно хорош! — зло выкрикнула Холли. — Когда же ты наконец поймешь, что люди вроде нас с тобой созданы друг для друга?

Он угрожающе потянулся к ней, и Холли быстро вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

Коуди, злой на себя и на весь мир, был бы удручен вдвойне, если бы узнал, что Кэсси видела выскользнувшую из его комнаты Холли: девушка вышла из детской, когда в дверях спальни появилась обнаженная фигура. Кэсси хорошо рассмотрела ее даже при свете горевшей в коридоре тусклой лампы. Холли, с тайным ликованием в душе, помогла ей в этом: поняв, что ее заметили, она, благословляя ниспосланную удачу, предоставила потрясенной Кэсси возможность обозреть все достоинства своего пышного тела.