Триллиум (№5) - Небесный Триллиум

Из торопливо просмотренной книги Ирианы Харамис знала, что существовало два режима работы виадука. Можно было войти и автоматически оказаться в заранее установленном месте. Однажды она уже пользовалась виадуком, чтобы переместиться от плато Кимилон к дому Ирианы в Утреннем море. Можно было войти и отдать виадуку еще одно сложное мысленное распоряжение, чтобы оказаться в месте по собственному выбору. Харамис не хотела рисковать и прибегать ко второму способу, пока не изучила систему виадуков лучше.

Еще одним знаком того, что чудесное устройство Исчезнувших не являлось непроницаемым черным диском, было едва заметное движение из него воздуха. В прошлый раз, когда Харамис включила этот виадук, но не осмелилась войти в него, ветерок ниоткуда доносил приятный запах леса. На этот раз, каким бы странным это ни могло показаться, из диска явно пахло свежим хлебом!

— Куда ведет этот виадук? — спросила она талисман.

Вопрос неуместен, — ответил Трехкрылый Диск.

Она вздохнула. Другого ответа она и не ожидала. Оставался только один способ узнать тайну виадука. Она вошла в диск.

И сразу же ощутила приступ страшного удушья, как и во время путешествия в северное царство Голубой Дамы, то же чувство подвешенности тела в пустоте и взрыва в сознании оглушительной вибрирующей музыкальной ноты.

Путешествие на искусственный айсберг Ирианы заняло всего лишь мгновение. Это перемещение длилось дольше, Харамис едва не запаниковала, а взрыв все звучал несмолкаемым аккордом в сознании, разделяя телесные ткани на атомы, казалось, без малейшей надежды на их воссоединение, оставляя душу парить над пульсирующей бездной.

«О мой бог, — подумала она. — Неужели ты оставил меня? Неужели я навеки останусь во власти тьмы…»

— Добро пожаловать.

Она услышала скрипучий голос, почувствовала восхитительный запах свежего хлеба, ощутила тепло и твердый пол под ногами, увидела…

Ей кивал древний старик с темным морщинистым лицом и серебристыми глазами с огромными темными зрачками. Он восторженно улыбался. Можно было не сомневаться, что если талисман и сделал ее невидимой, то только не для него. Его седые вьющиеся волосы торчали во все стороны, как у косматого зуха. Он был одет в пыльный черный плащ до пола, отделанный понизу потускневшими блестками, поверх которого был повязан явно нуждавшийся в стирке фартук.

Она смотрела на него, потеряв от удивления дар речи. Они стояли в холле, центр которого занимал диск виадука и от которого, как спицы колеса, отходили четыре коридора. Старик дал ей знак следовать за ним, прошел по коридору и вошел в открытую дверь. Комната оказалась ярко освещенной, странной и захламленной, но в ней можно было угадать кухню. Вдоль зеленоватой стены протянулся прилавок, заваленный овощами и фруктами, заставленный прозрачными горшками с медом, разноцветными банками с джемами и консервами, небольшими склянками с сушеными специями. С потолка свисали медные кастрюли и сковороды, полки буфета были заставлены небольшими устройствами непонятного назначения и разноцветными керамическими баночками, помеченными буквами незнакомого алфавита.

Центр комнаты занимал стол странной формы с одним-единственным стулом. На столе стояла большая стеклянная чаша, накрытая красным клетчатым полотенцем, рядом лежал противень с остатками пищи, стояло блюдце с какой-то пенистой жидкостью, в которую была опущена кисточка, лежал кусок масла на тарелке, рядом с которой валялся огромный зазубренный нож. Другую стену занимали буфеты с припасами и несколько дверей с небольшими окнами, сквозь одно из которых пробивался тусклый свет. Над дверью медленно мигала красная лампа.

— Как раз вовремя! — захихикал старик. — Знаю, следовало слегка остудить, но он такой вкусный прямо из печи.

Он взял пару толстых рукавиц, открыл дверь в стене, над которой мигала лампочка, и вытащил длинный противень с тремя длинными румяными буханками. Он захлопнул дверь, после чего сразу же погасла лампочка, и перенес буханки на проволочную решетку. Затем он снял фартук и принялся мыть испачканные мукой руки над раковиной без насоса, которая, очевидно, снабжалась горячей и холодной водой лишь по желанию человека.

— Официально мы не знакомы, — продолжил старик, поглядывая на нее через плечо, отряхивая руки и вытирая их еще одним клетчатым полотенцем. — Я — Денби Варкур, твой небесный коллега. — Он быстро развернулся, встал в позу и ткнул правым указательным пальцем в дымящийся хлеб. — Уже не терпится! Как вкусно! — Он глупо хихикнул, когда одна из буханок поднялась в воздух, покачалась и опустилась на решетку. — Ну вот, полагаю, она достаточно остудилась!

Достав из буфета великолепный деревянный поднос, он принялся заставлять его продуктами и приборами, открывая один буфет за другим. Он нашел две граненые хрустальные тарелки и кружки к ним и пару серебряных ножей для масла. Он достал кувшин с белой жидкостью из волшебного холодильника рядом с раковиной, затем схватил со стола тарелку с маслом, зазубренный нож и недавно заколдованную буханку хлеба.

— Тебе что больше нравится — джем или мясной паштет?

Харамис могла только покачать головой.

— Ты права, я тоже считаю: чем проще, тем вкуснее. Пошли!

Он пинком распахнул дверь в большую комнату, служившую кабинетом или библиотекой, в которой царил жуткий беспорядок. Полки были заставлены не только книгами, но и прозрачными папками с магическими досками, которые, как она знала, являлись справочниками Исчезнувших. На штативах стояли причудливые металлические устройства, которые могли быть научными приборами. Денби прошел вперед и шлепнул поднос на деревянный стол, стоявший перед стенкой, задернутой синими бархатными шторами. Рядом Харамис увидела высокую круглую дверь с замысловатой украшенной драгоценными камнями пластиной на месте замка или дверной ручки.

Денби щелкнул пальцами, и на покрытый ковром пол со стола посыпались бумаги, книги и странные черные предметы. Он придвинул кожаное кресло, предложив ей присесть, а сам устроился на стуле напротив.

— Забыл салфетки, — сказал он и подмигнул, — но это не важно. Слуга позаботится о них. — Он снова щелкнул пальцами, и через мгновение удивительная машина, похожая на механического лингита с открытым ящиком вместо тела, появилась в дверях и подползла к столу. Одной из членистых рук она достала из заднего отделения две сложенные салфетки и разложила их на столе рядом с тарелками.

— Что-нибудь еще, хозяин? — спросила она жужжащим голосом.

— Быть может, чашку чая? — спросил Денби Харамис. Она покачала головой, все еще не придя в себя от изумления.

— Собери все с пола, — приказал Денби машине, — и положи на письменный стол.

Он сплел искривленные пальцы и повесил голову.

— Хвала Источнику Вечного Света за пищу нашу.

Жадно схватив буханку, он покромсал ее на ломти зазубренным ножом. Хлеб был еще настолько горячим, что от него шел пар. Густо намазав два ломтя маслом, он наполнил чашки жидкостью из кувшина.

— Отличное холодное молоко волумниалов. Вы ведь все еще пьете его?

— Да… — Она взяла кусок хлеба, долго рассматривала его, потом подняла взгляд на хозяина.

— Ты — это он. Великий Волшебник Небес.

Рот старика был набит хлебом, поэтому он лишь кивнул с блаженным видом.

— Значит, это ты захватил мою сестру и других правителей?

Денби покачал головой:

— Только тебя, по необходимости.

Старик сделал глоток молока, потом вытер грязные пальцы салфеткой.

— Временно изменил программу виадуков Оро, чтобы ты смогла нанести мне визит. Конечно, я способен изменить любые приказания, касающиеся перемещений, кем бы они ни были отданы.

— Значит… Анигель и другие находятся не здесь?

— Нет. Зато ты — здесь, в этом нет сомнений! И останешься здесь, по крайней мере на время.

Он громко захохотал, раскачиваясь на стуле, зачихал, разбрасывая во все стороны крошки. Маленькая машина терпеливо убирала их с пола.

Харамис с трудом сохранила хладнокровие.

— Что ты имеешь в виду?

— Милое дитя, мы так чудесно побеседуем обо всем. Ты расскажешь мне о своей жизни, о жизни твоих сестер. Я с таким отвращением смотрел на погрязший в меланхолическом отчаянии мир внизу. Что делать, что делать! Я сделал так, чтобы Орогастус родился до того, как Бина придумает новый план, хотя с самого начал считал эту затею глупой и бесполезной. Сентиментальной Ириане, впрочем, план понравился, и вдвоем они убедили меня попробовать. Я не мог поверить, что троим молодым девушкам удастся то, что не удалось нам, но вы действительно отыскали части Скипетра. Скорее всего, в вас было нечто магическое, связанное с тем, как вам удавалось влиять на связующие нити судьбы мира. Лепестки Животворящего Триллиума совместно с возрождением Звезды! Магическая наука против научной магии! Сам я никогда не понимал сути, а теперь это же не имеет значения. Вы потерпите неудачу, как я и предполагал, но я позабочусь о том, чтобы итог был хорошим. Подожди и увидишь.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — удивленно воскликнула Харамис.

Он лукаво подмигнул ей:

— В твоем янтарном Триллиуме заключена настоящая магия, находящаяся вне понимания магической науки Звезды и Коллегии Великих Волшебников. Очень увлекательно, но и опасно! Я боялся, что янтарь помешает мне переместить тебя сюда и расстроит все планы, но все случилось просто замечательно!

Она решила, что он, несомненно, безумен, как и говорил Орогастус, но решила ответить спокойно:

— Сожалею, что не могу принять твое любезное приглашение, Великий Волшебник Небес. Честно говоря, я намерена покинуть тебя немедленно. Другие безотлагательные дела требуют моего внимания.

Она сжала в руке Трехкрылый Диск, мысленно представила свою башню на горе Бром и стала ждать призрачного видения, предшествовавшего магическому перемещению.

Ничего не произошло.

Насмешливое выражение исчезло с лица Денби так же быстро, как след на песке после океанской волны, сменившись выражением мрачного триумфа. Он встал, опершись на стол костяшками пальцев, и в его всего мгновение назад старческом голосе зазвучали металлические нотки:

— Магия, которой ты научилась у Ирианы, здесь не поможет. Она черпает силы из земли, которая является твоим личным царством Великого Волшебства. Не поможет тебе и талисман, получающий силу от планетарных источников, так как ты находишься вне сферы их влияния. Ты можешь выйти отсюда только через виадук, который я контролирую, или через это. — Он фыркнул и кивнул на дверь рядом со шторами. Она была сделана из черного металла и висела на одной гигантской петле. — Но эта дверь ведет к вечному избавлению, и только мне суждено войти в нее.

Лицо Харамис побледнело от гнева.

— Денби, предупреждаю тебя…

— Смирись, Великая Волшебница. — На его лице снова появилась снисходительная улыбка. — Я рассчитываю оставить тебя здесь, пока не настанет время уйти.

— А я говорю, что ты ошибаешься! Я могу прибегнуть к еще одному источнику волшебства, который подвластен мне с самого рождения.

Харамис коснулась серебряных крыльев, окаймлявших янтарь, и они распахнулись, открыв похожий на крошечную звезду красный огонек. Денби в тревоге взвизгнул, когда она направилась к круглой двери.

— Ты был прав, говоря о силе моего амулета, — продолжила Харамис. — Он не зависит от талисмана и может помочь мне разными способами. Жаль, что мне не удастся обсудить это с тобой. Достаточно сказать, что янтарь откроет передо мной любой замок в твоем жилище, и этот не является исключением.

Денби вскочил на ноги, и его морщинистое лицо исказилось неподдельной тревогой.

— Харамис, подожди! — закричал он. — Ты не понимаешь! Ты не можешь ее открыть! Тебя ждет там смерть! — Он проковылял к занавешенному окну рядом с дверью и отдернул штору.

Харамис вскрикнула от ужаса. Схватившись рукой за спинку кресла, она смотрела в окно. Она видела ночное небо, усеянное бесчисленными разноцветными звездами. Среди звезд она увидела три освещенных сбоку небесных тела: одно было средней величины и бело-синим, два других — значительно больших размеров, серебристые и лишенные знакомых черт.

— Священный Цветок! — прошептала Харамис. — Ты забрал меня на свою Луну!

— Да, — произнес Денби почти извиняющимся тоном. — Ты не сможешь уйти, пока я не разрешу. Необходимо, чтобы ты осталась здесь, необходимо, чтобы Ириана не вмешивалась в ход событий, по крайней мере пока.

— Что? Ты знаешь о ее коварном пленении и не хочешь помочь? — Харамис, сверкая глазами, решительно подошла к Темному Человеку и схватила его за костлявые плечи. — Дряхлый безумец! Что за глупую игру ты задумал?

— Никаких игр! — завопил он. — Ой! Мне больно. Осторожно, Великая Волшебница! Мне двенадцать тысяч лет, у меня хрупкие кости и слабое сердце. Могу скончаться у тебя на руках от такого грубого обращения, а ты никогда не вернешься домой.

Она отпустила его и заговорила с ледяным презрением:

— Тогда объясни свои поступки. Где находится моя сестра Анигель, если здесь ее нет, как ты посмел помешать мне исполнять свои обязанности?

Он умоляюще поднял руки:

— Королева находится в полной безопасности вместе с другими правителями. Орогастус держит их под замком в одном из замков в Саборнии. Это — часть моего плана.

Капля янтаря поверх Трехкрылого Диска засияла, как маленькое солнце, и лицо Харамис стало зловещим от решимости.

— Денби Варкур, — произнесла она. — Я приказываю, как Великая Волшебница, равная тебе, вернуть меня на землю немедленно, или ты ответишь за ужасные последствия.

Казалось, старик уже справился с волнением. Он откинул голову назад и поджал губы в презрительной гримасе.

— Какие последствия? Собираешься вытрясти зубы из моего древнего черепа, если я не подчинюсь? Или нарушишь клятву и убьешь меня — немощного чудака, который в душе лишь желает помочь миру? Ты можешь это сделать голыми руками. Но умоляю, милая Харамис, сдержи себя. Я недаром переместил тебя сюда. — Его лицо приобрело насмешливо-укоризненное выражение. — Я был уверен, что тебе понравится свежий хлеб.

— Что тебе нужно? — закричала она в отчаянии.

В одно мгновение от безумия и насмешливости не осталось и следа.

— Великая Волшебница, тебе известно, что мир Трех Лун, к которому ты питаешь столь искреннюю любовь, вышел из равновесия и ему грозит катастрофа?

— Мне… известно об этом. Мои сестры и я сама пытались восстановить равновесие, как было предписано судьбой. Однажды, после победы над Орогастусом, нам показалось, что нас ждет успех, но этого не случилось. Сейчас я подозреваю, что только восстановление Скипетра Власти позволит отвести нависшую над миром угрозу.

— Да! — закричал Великий Волшебник Небес. — Тайна скрыта в нем, ты абсолютно права. В Скипетре, в этом проклятом инструменте, способном возродить мир или уничтожить его. У тебя лишь одна его часть, две других… — Старик замолчал и покачал головой. — Но дело не только в этом.

— Объясни, — потребовала она.

Он неуверенно улыбнулся:

— Полагаю, ты поймешь все значительно лучше, если позволишь кое-что показать тебе. Предлагаю отправиться со мной на другую Луну. Виадук находится в нише рядом со средним шкафом.

Она нахмурилась:

— Орогастус говорил о Луне Садов и Луне Мертвых.

— Мы отправимся на последнюю.

По знаку Денби с колокольным звоном возник черный диск виадука.

— Девушка, я не пытаюсь обмануть тебя. Если хочешь, войду в него первым.

Он исчез. Харамис на мгновение замешкалась. «Луна Мертвых! Я безумна ничуть не меньше, чем Денби». Она сжала в руке талисман, пробормотала молитву и последовала за стариком.

Они вышли из виадука и встали рядом на прозрачной платформе, висевшей в туманных красноватых сумерках. Сверху, снизу, со всех сторон, насколько хватало взгляда, их окружали мириады золотистых сфер примерно два элса диаметром, соединенных едва видимыми тончайшими нитями, похожими на тщательно сотканную паутину лигнита, украшенную каплями росы. Когда глаза привыкли к полумраку, Харамис увидела, что сферы были прозрачными, заполненными каким-то светящимся туманом. Внутри каждой сферы она увидела человека в одежде странного покроя.

— Владыки Воздуха! — воскликнула Харамис — Их здесь тысячи тысяч! Кто они?

— Те, кому не удалось Исчезнуть, — ответил Денби Варкур.

Глава 12

— Они действительно мертвы? — спросила Харамис, охваченная ужасом и жалостью при виде бесчисленных светящихся сфер с телами мужчин, женщин и детей внутри.

— Нет, — ответил Денби. — Они спят и будут продолжать спать, забытые всеми, за исключением меня и оставшихся в живых синдон.

— Почему же тогда ты не можешь освободить их? — закричала Харамис. — Несчастные души, ни живы, ни мертвы. Какой ужас!

— Двенадцать тысяч лет я ждал, когда наступит время, но оно так и не наступило. Если этих людей оживить сейчас… — Он замолчал и покачал головой.

— Что произойдет?

— Я все расскажу тебе, милая, — сказал Денди, взял ее за руку и повел к виадуку. — Всю правду, а не полуправду, которую ты слышала от Ирианы, когда училась у нее. Но только не здесь, только не на проклятой Луне Мертвых. Пойдем со мной.

Она вновь оказалась в звенящей темноте. Когда перемещение закончилось, они оказались в другом месте, которое на первый взгляд казалось ничем не примечательным — шестиугольной площадке, окаймленной каменным парапетом. Над головой ярко сияло солнце, и Харамис на мгновение испытала радость и облегчение, подумав, что оказалась в мире, в котором родилась.

— Посмотри, — предложил Денди, подойдя к краю площадки и жестом приглашая ее присоединиться.

Встав рядом, Харамис не могла удержаться от крика удивления. Она и Великий Волшебник Небес находились на вершине огромной пирамиды, состоящей из многочисленных террас. Терраса непосредственно под ними представляла собой великое множество клумб геометрической формы, на которых росли синие и оранжевые цветы и между которыми росли орхидеи и небольшие деревья с великим множеством разных фруктов. На третьей террасе сверху росли рощи более высоких деревьев, раскинулись луга, на которых паслись животные, кое-где блестели пруды. А широкие террасы становились все шире и уходили все ниже в туманную глубину. Харамис подняла глаза и удивилась, увидев другие пирамиды, возвышавшиеся повсюду. Горизонта не было, была лишь туманная впадина с бесчисленным множеством загадочных выступов. То, что сначала представлялось ей темными облаками странной формы, оказалось расположенными рядом друг с другом шестиугольниками, причем «солнце» заслоняло самые небольшие из них, расположенные прямо над головой.

Они находились в центре гигантской по размеру сферы с пирамидальными садами и источником света.

— Когда-то здесь жили и играли люди, — пояснил Темный Человек, — но пустота настолько опечалила меня, что я приказал синдонам убрать все, за исключением растений и содержимого Грота Памяти. — Он взял ее за руку. — Мы отправимся в грот немедленно, но я хотел бы, чтобы ты увидела Луну Садов отсюда.

Виадук превратился в темный круг в центре площадки, и Денби, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, ступил в него и скрылся из виду.

— Я никогда к этому не привыкну, — пробормотала Харамис, сжав в ладони талисман и последовав за стариком.

Буквально в следующее мгновение она оказалась на залитой солнцем лесной поляне рядом с улыбающимся хозяином. Вблизи сверкал на солнце небольшой пруд. Харамис опустила взгляд на показавшуюся знакомой траву. Она была мягкой, лишенной зазубренных кромок, на освещенных солнцем местах росли странные цветы с мягкими желтыми бутонами.

— В Краю Знаний растут достаточно необычные цветы, — заметила она.

— Да, они составляют часть цветочного архива нашего университета, но мои гораздо красивее, как ты думаешь? — Старик наклонился и сорвал круглый цветок. — Эти растения мы сохранили в обоих мирах ради воспоминаний и в качестве хранителей генов. — Он дунул на цветок, и во все стороны разлетелись семена на крошечных зонтиках. — Миллионы лет назад эти растения послужили основой для выведения гидридов, которые теперь вы считаете наиболее ценными сельскохозяйственными культурами. Конечно, существовало много их разновидностей, прежде чем Покоряющий Лед нарушил экологическое и геофизическое равновесие.

— Я не понимаю.

— Я в этом не сомневался! И это одна из причин, по которой ты здесь оказалась. — Он отвернулся и направился к пруду, заставив ее последовать его примеру. — Грот памяти находится совсем рядом, между камнями на другом берегу. Я хотел бы кое-что тебе показать, кроме того, мы сможем там отдохнуть.

Идя по берегу, Харамис наслаждалась бело-розовыми цветами в обрамлении плоских листьев на поверхности воды. С плоских листьев за ней наблюдали диковинные животные с выпуклыми золотистыми глазами, мимо, стараясь держаться подальше от сидевших на листьях животных, пролетело гигантское четырехкрылое насекомое.

— Настала пора узнать историю Мира Трех Лун, — сказал Денби, когда они подошли к входу в пещеру, который был широким, но по высоте едва достигал их голов. — Я осведомлен, что Ириана кое-что тебе объяснила, но ты узнала лишь незначительную часть. Войди в пещеру.

Пещера оказалась уютной, похожей на гостиную коттеджа. Откуда-то из тени доносилось мелодичное журчание воды. Стены и потолок обильно поросли папоротником, пол устилал мягкий ковер из мха. В центре стоял низкий пьедестал, увенчанный каменным шаром диаметром примерно эле. За ним стояла резная деревянная скамья.

Денби коснулся камня, и он вдруг наполнился светом, стал темно-синим с небольшим неровным участком темно-коричневого и охрового цвета, усеянным крупными голубыми точками.

— Да ведь это же изображение нашего мира! — воскликнула Харамис. — Я узнаю единственный континент по картам из библиотеки моей Башни, хотя его форма на этом шаре слегка искажена. Но где же Вечный Покров?

— А! — радостно воскликнул Денби. — Здесь изображена планета до появления человечества, когда отвратительные скритеки занимали вершину эволюции животных. — Он ткнул пальцем в коричневый участок. — Ты права в том, что континент тогда был несколько другой формы. Уровень моря был выше, но выше была и суша, не отягощенная толстой ледяной мантией, закрывавшей половину ее поверхности.

Он жестом предложил ей присесть на скамью. Появился один из вездесущих механических слуг, он осторожно прошел сквозь зеленоватый сумеречный свет, неся в коробке на спине два бокала с лилово-красной жидкостью.

— Вы попросили принести напитки, хозяин, — прожужжал он. — Еще что-нибудь нужно?

— Принеси мне схему Триединого Скипетра Власти, — приказал Денби, передавая один бокал Харамис. Слуга скрылся в полумраке пещеры.

Харамис посмотрела в бокал, словно он был жертвенной чашей.

Запах напитка был пьянящим и знакомым. Это был бренди из туманных ягод — один из самых любимых напитков в ее родной Рувенде.

— Скипетр… в нем все дело? — спросила она.

— Да, моя девочка. Он был нашей сверкающей надеждой и основной угрозой с момента ухудшения равновесия мира. Но разреши рассказать историю целиком, как я ее понимаю.

— Полагаю, ты рассказывал ее Орогастусу во время его пребывания здесь.

Старик захихикал:

— Три Лепестка Животворящего Триллиума и Господин Звезды… конечно, я ему рассказал! Еще больше он узнал, изучая мои архивы, и понял, как можно исправить равновесие мира. Для этого он и был рожден. Для этого была рождена и ты!

Старик запел:

Один, два. три: три в одной.

Первая — Корона Презренных,

дар мудрости, усилитель мыслей.

Вторая — Меч Глаз, творящий правосудие

и дарующий жизнь.

Третья — Жезл Крыльев, ключ и объединитель.

Три, два, один: одна в трех.

Приди. Триллиум. Приди, Всемогущий.

— Это формула! В этом секрет! Вот он, способ вызова Небесного Триллиума, способного залечить древние раны мира! Бина и Ириана думали, что вы трое способны на это, но я поставил на Орогастуса. Невозможно объединить несовместимые нации и племена только нежностью и светом, понимаешь? Это против природы человека, против природы аборигена. Сила — вот единственный способ. Раздавить оппозицию! Мы пробовали прибегать к убеждению и аргументации во время войны магий, и к чему это привело? К беде, вот к чему! И в конце концов к Мертвой Луне. Не могу позволить, чтобы они проснулись в этой первобытной среде. Они уничтожат вашу примитивную цивилизацию высокой магией и снова начнут войну.

Он вскочил на ноги во время своей пламенной речи, глаза его сверкали, изо рта летели брызги слюны. Она попыталась отодвинуться от него подальше.

«Он безумен, — подумала она. — Как безумен весь наш мир…»

— Я знаю, о чем ты думаешь, — радостно воскликнул он. Припадок безумия закончился, и он опустился на скамью рядом с ней; сделав глоток бренди из бокала, он долго смотрел на изображение мира, потом печально вздохнул: — Да, я знаю, о чем ты думаешь, и ты права. Я безумен. Поэтому у меня самого никогда ничего не получалось.

По темным морщинистым щекам потекли слезы.

— Ты собирался рассказать мне историю, — едва слышно вымолвила Харамис. — Прошу тебя, начинай.

— Итак, — сказал Денби Варкур, — неприятности начались двенадцать раз по сто лет назад.

В то время весь мир был похож на этот шар. Континент был усеян бесчисленными озерами с островами, на которых мы строили свои города. Ты видела в глубине Гиблой Топи руины таких великолепных городов, как Тревиста, со множеством каналов и в окаймлении зеленых парков и садов. Мы изменили флору планеты для удовлетворения своих прихотей, поработали над некоторыми животными, хотя они уже были совместимы с нашей биологией.

Колонизация оказалась успешной для многих сотен. Потом мы оказались предоставленными сами себе, потом внешняя политическая структура потерпела крах, и путешествия по небесному своду стали небезопасными. Для других миров это означало бы катастрофу, но только не для нас. О нет! Наша планета была небольшой, но самодостаточной, население было стабильным, просвещенным и довольным жизнью. Мы жили сколь угодно долго, потом переходили в другой мир, когда считали, что настало время испытать иную плоскость бытия. Многие из нас были рабочими-философами, но было много и художников, а также профессиональных ученых и инженеров, которые следили за исправностью жизненно важных механизмов.

Я был одним из последних, пока не началось Смутное Время.

Мне достаточно сложно объяснить наше Смутное Время такой бесхитростной девушке, как ты, привыкшей к жизни в относительно примитивном доиндустриальном обществе. (Не смотри на меня так! Ты всего лишь варварка, разумный примитивный человек… Хорошо, прошу извинить меня, но тем не менее это правда.)

Для тебя мир, в котором мы тогда жили, мог показаться раем. В нем не было голодных, больных, невежественных или угнетенных. Практически никто не знал, что такое преступление. У каждого была интересная работа и много свободного времени для других занятий. Тем не менее после многих лет безмятежности, словно ниоткуда, появилось странное недовольство. Вдруг люди стали сомневаться в старых обычаях и вере, системе ценностей. Мы горячо заспорили о природе вселенной и нашем месте в ней, о сложных вопросах жизни, мышления, любви и свободы воли.

Сначала споры были цивилизованными и рациональными, но шло время, и философские группы противников становились все более нетерпимыми и фанатичными. Споры стали заканчиваться физическим насилием. Это должно было стать предостережением о том, что ждет нас впереди, но не стало. Мы так долго жили в мире, что у нас не было оружия. Бесчинства, которые казались сначала веселыми и увлекательными, захватывали наш мир. Не все, что происходило в Смутное Время, было скверным. Стали многочисленными изобретения, включая чудесные виадуки, способные перенести человека куда угодно буквально за мгновение. Появились новые формы развлечений и новые художественные школы. Были построены Три Луны, которые сначала считались колониями и парками развлечений для тех, кого уже не удовлетворяли обычные способы времяпровождения. Новизна накладывалась на новизну, ссора на ссору. Время было увлекательным и одновременно пугающим для самых мудрых из нас, так как они подозревали, что наше когда-то безмятежное общество никогда уже не будет таким.

Историки затруднялись сказать, кто именно возродил древнее человеческое ремесло, называемое магией… но она появилась словно ниоткуда. Захватывающая история, верно?

Магия стала лишь очередным увлечением. Практики учились манипулировать как внутренними ресурсами человеческого сознания, так и таинственными источниками природного характера, на которые сознание могло влиять. Настоящие волшебники всегда жаждали большей власти, особенно власти, позволяющей контролировать других людей. Мы занимались этим, и, что достаточно интересно, лучшими чародеями становились ученые, как я. Конечно, не все смогли овладеть магией. Те, кто не смог овладеть ей, стали бояться и ненавидеть тех, кто смог.

Волшебники становились все более влиятельными и разделились на две противоборствующие фракции: на магов, которые самонадеянно считали, что используют магию на благо человечества, и колдунов, которые презрительно относились к не овладевшим магией людям и считали, что право доминировать в обществе даровано им богом.

Последней искрой, зажегшей тлеющий в обществе конфликт, оказалась женщина по имени Нерения Дарал. Такого очарования и личного магнетизма наше общество не видело уже несчетное количество веков. Она была в высшей степени красивой и привлекательной, и не только благодаря физическому совершенству, но и благодаря гениальному интеллекту, силе воли, способности добиваться верности и преданности, глубочайшей преданности.

Она основала организацию колдунов, которую назвали Звездной Гильдией, и за ней последовали лучшие колдуны. Точно выраженной целью Гильдии было насильственное преобразование мира при помощи магической науки и восстановление путешествий по небесному своду. Наиболее могущественные маги принадлежали оппозиционной группе, называвшейся Коллегией Великих Волшебников, которая придерживалась более консервативной точки зрения на общество, в котором никто не мог быть угнетен при помощи магии, даже ради всеобщего блага. Возглавлял Коллегию я, и никто не завидовал моему положению.