Серый Джо (№2) - Кот в тупике

— А из-за чего возникла ссора? — терпеливо спросил Харпер.

— Да разве ж от них чего добьешься? Мне не говорили ничего. Обидно, ей-богу, сплошные секреты. И куда ходили — секрет, и почему ругались — тоже секрет. Не понимаю, почему бы не сказать мне? Я бы могла их подвезти, куда нужно. Но нет, бес покоить не хотели; такси приходилось вызывать. Так это было такси? — повторила она. — Они что, разбились?

— Нет, — сказала Чарли. — Они не разбились. Им внезапно стало плохо.

— Плохо? — изумилась Мэйвити. — От пищи? Они что-то съели за ужином?

— Мы не знаем, что в точности произошло, — сказал Харпер. — Будет вскрытие. Ты не в курсе, они случайно наркотой не баловались?

— Наркотой? — Ее глаза возмущенно вспыхнули. — Дора и Ральф? Нет, разумеется. Даже и представить себе такого не могу, — она обхватила свои плечи руками; казалось, даже под одеялом она не может согреться. — Как я об этом Грили скажу? Наркотики? Нет, не может быть!

— Вскрытие покажет, — сказал Харпер.

— Я даже не знаю, как сказать Грили, что Дора… Она его единственный ребенок. Они нечасто виделись, но Дора — это все, что у него оставалось в жизни. — Мэйвити покачала головой. — Грили будет считать, что это его вина.

— Почему? — спросил Харпер.

— Потому что они разругались, и он ушел взбешенный.

— И ты не знаешь, из-за чего они повздорили?

— Когда я пришла, тут уже дым был коромыслом. Мне кажется, они даже не услышали, как я подъехала. Грили орал, что Дора делает из мухи слона и что у них нет никакого права… А потом они услышали, что я подошла к двери, и тут же закруглились. Грили протопал на улицу и этот его кот за ним следом, а потом ушли и Дора с Ральфом, принарядившись, но ни слова больше не сказали.

Чарли поднялась, прошла на кухню, ополоснула кофейник и наполнила его водой.

— Это была просто семейная ссора, — сказала Мэйвити. — Может, Дора и Ральф разозлили Грили тем, что ушли без него?

Но с кем они собирались встретиться? Они же никого не знали в Молена-Пойнт.

— А Грили не было дома всю ночь, — сказал Харпер.

— Я бы услышала, если бы он пришел. Он спит здесь, на кушетке, а я на раскладушке. И он никогда не заправляет постель; оставляет все комом, половина простыни вечно на полу оказывается.

— А одежда его здесь? Вещи?

— У него только одна сумка. — Она поднялась и полезла куда-то между спинкой стула и телевизором. Достав сумку, она заглянула в нее. — Вот она, полная его шмотья. — Она зашла в ванную: — И его бритвенные принадлежности все на месте.

— Он всегда путешествует налегке? Она кивнула.

— Никогда много с собой не берет, говорит, что может и по приезде купить себе все, что нужно. Кроме того, ему пришлось ограничиться только одной сумкой, поскольку у него еще и кот был с собой. Представляете, прямо в салон его брал, в клетке — есть такие, переносные. — Она заглянула внутрь стоящей в углу стиральной машины. — Тут его рубашка, носки, пара трусов. — Мэйвити посмотрела на Харпера. — Грили не уехал бы назад в Панаму, ничего не сказав мне. — Она прижала кулачок к губам. — Капитан Харпер, где Грили? С ним не должно ничего случиться, у меня же кроме него совсем никого…

— Мы не знаем, где он, — сказал Харпер. — Я уверен, он объявится. Мои подчиненные уже ищут его.

Они молча пили кофе. Макс не закуривал, хотя Чарли видела, что ему очень хотелось. Он попросил разрешения осмотреть вещи Доры и Ральфа.

— Да, конечно. Но зачем? Впрочем, это уже не важно. Они все равно возразить не смогут. — Голос Мэйвити задрожал.

— Возможно, я найду что-нибудь, что подскажет нам, где они были прошлой ночью — например, клочок бумаги с адресом, — и это поможет понять, что произошло.

— Все их сумки и чемоданы в спальне; вещи в шкафу и вообще повсюду.

Харпер встал.

— Я бы хотел, чтобы вы обе присутствовали при осмотре.

Маленькая процессия, не расставаясь с кофейными чашками, двинулась в крохотную спальню. Худощавый Харпер аккуратно перемещался среди царившего там беспорядка. Чарли остановилась в дверях, прихлебывая кофе и наблюдая, как Макс ищет какие-нибудь следы наркотиков, а также возможные улики, которые могли бы пролить свет на цель таинственного ужина. Чарли чувствовала себя неуютно в роли свидетеля. Необходимость обыска вкупе с расстройством Мэйвити — от всего этого к горлу подступал тошнотворный страх.

Она наблюдала, как полицейский просматривает одну вещь за другой: он проверил все карманы, тщательно разобрал содержимое всех пяти чемоданов, а затем обследовал сами чемоданы, все кармашки и подкладки. И вот из последней, здоровенной холщовой сумки он извлек толстый пакет, в котором лежали две скрепленные металлическими зажимами стопки писчей бумаги стандартного размера.

— Мэйвити, я бы хотел забрать это в качестве вещдока. Я напишу тебе за них расписку.

— Забирай, конечно. А что это?

Харпер удивленно посмотрел на нее.

— Ты что, не знала, что у Доры есть твои финансовые отчеты? — Он протянул ей одну из стопок.

Мэйвити с недоумением разглядывала бумаги; в «шапке» значились данные Винтропа Джергена, а далее — ее имя и адрес. Она вопросительно посмотрела на Харпера:

— Но это мои бумаги. Зачем было Доре брать мои документы? Это совсем не ее дело. Она бы не стала…

Она выскочила в другую комнату, на глазах у Харпера и Чарли открыла нижний ящик комода и извлекла оттуда такую же пачку.

— Вот они, мои документы. — Она хмуро глянула на Харпера и внимательно осмотрела найденные им бумаги. — Она их скопировала. Видишь, там, где я делала маленькие пометки карандашом, на копиях почти ничего не видно.

Мэйвити снова села на кушетку. Казалось, она стала еще меньше ростом.

— Зачем было Доре делать это? На что ей мои бумаги? Харпер протянул ей другую стопку бумаг того же размера, которую он также достал из сумки Слудеров. На этих отчетах значилось другое имя — некоего Камминга; они были датированы прошлым годом и содержали подробный перечень биржевых сделок самих Слудеров.

Мэйвити посмотрела на ведомости, затем снова на Харпера.

— Не понимаю. У Доры с Ральфом были проблемы с инвестициями в прошлом году, приблизительно в то время, которое проставлено здесь.

— Что за проблемы?

— Их обманули на большую сумму денег. Мошенников поймали, и одного из них посадили.

— Это название той фирмы, которая их «кинула»?

— Возможно. Я думаю, да.

— Ты сказала, посадили только одного?

— Да, Дора очень тогда расстроилась, поскольку другой, Уоррен Камминг, вышел сухим из воды.

— Грили знал о мошенничестве?

— О да, он был просто вне себя от злости — он мне подробно писал об этом. Ну, а Дора мне несколько раз звонила. Она ужасно сердилась тогда — этот суд и все такое…

Мэйвити снова взглянула на ведомости Слудеров.

— Смотрите, тут у Доры возле некоторых акций какие-то закорючки проставлены. У меня тоже есть эти акции. «Кока-Кола», «Хоум Депо», — сказала она. — Возможно, Дора сравнивала, сколько они с Ральфом с этих акций получили — до того как их обжулили, конечно, — и сколько я. Не вижу в этом никакого смысла, но с Доры сталось бы — у нее был такой заскок. Кроме того, она так переживала из-за той потери. Еще бы, тут любой бы запереживал.

Харпер приобнял ее:

— Чуть попозже сегодня, когда немного придешь в себя, сможешь подъехать в участок и дать официальные показания?

— Конечно, если нужно… — Она была очень бледна. — Сначала я поищу Грили, а потом приеду. Мне надо… надо позаботиться о похоронах.

— С этим придется подождать, — сказал Харпер. — Я скажу тебе, когда придет время. Нет ли у тебя каких-то предположений, куда мог деться твой брат? Где он мог провести эту ночь?

— Не знаю. Он как сова, существо ночное. Но без машины он далеко уйти не мог, а брать такси — он слишком прижимист.

Мэйвити отодвинулась и посмотрела на Харпера.

— Спасибо, капитан. Как только я немножко приду в себя, я проеду по городу, посмотрю, удастся ли его найти. Не знаю, как я ему скажу про Дору.

После ухода Харпера Чарли еще некоторое время оставалась с Мэйвити, приготовив ей чай и найдя в аптечке аспирин. Когда Мэйвити немного оклемалась, она отвезла Чарли на работу, а сама отправилась на поиски брата.

Вернувшись на работу, Чарли продолжала ломать голову над загадочной смертью Доры и Ральфа. Они казались такими простыми и бесхитростными людьми; не верилось, что они могут обманывать Мэйвити, и уж конечно они не могли быть втянуты в дела с наркотиками. Однако это странное недоразумение с бумагами представляло Слудеров в совсем ином свете.

Облачившись в рабочую рубаху и забравшись на стремянку, она все никак не могла выкинуть из головы столь неожиданный поворот в деле Слудеров. Интересно, думала она, что еще сумеет откопать Харпер в их прошлом, и насколько хорошо Мэйвити на самом деле знала свою племянницу.

Глава 20

— Если ты думаешь, что он был столь любезен, чтобы позвонить мне, то сильно ошибаешься, — жаловалась Мэйвити. — Это не в его стиле. И вот всю жизнь он так: уходит из дома, где-то несколько дней пропадает, а потом возвращается — и ни единого словечка.

Она уже оправилась от утреннего потрясения и снова стала прежней — сердитой и колючей; Чарли радовалась, слушая ее обычное ворчание. Они находились на кухне той квартиры, что располагалась в глубине дома. Часы показывали 3. 30 пополудни, когда Мэйвити, оставив бесплодные попытки найти Грили, вернулась к работе.

— Еще с тех пор, как мы учились в школе, он такие фортели выкидывал. Мама просто с ума сходила. Она один раз заявила о его пропаже в полицию, а когда Грили нашелся, устроила ему хорошую взбучку. Его тогда три недели не было, и никто не знал, где он. — Мэйвити покачала головой. — Больше никогда мама разыскивать его даже не пыталась, считала — побродяжничает да и вернется.

Чувствовалось, что Мэйвити напряжена как натянутая струна, и ее голос срывался от волнения. Она пришла, волоча свои щетки, тряпки и прочий хозинвентарь.

— Мне надо чем-то заняться. Одной сидеть дома просто невыносимо. Я оставила ему записку, чтобы позвонил сюда, когда явится.

— Если хочешь, можешь пойти наверх, помочь Перл Энн. Мистер Джерген просил еще кое-что починить, и это надо сделать сегодня, пока его нет дома. А Перл Энн собралась к дантисту, поэтому ей надо уйти пораньше; а потом она хочет успеть на экспресс до Сан-Франциско.

— Сан-Франциско? Но Перл Энн никогда никуда не ездит. Ни разу не слышала, чтобы она любила путешествовать и вообще чем-либо увлекалась, кроме лазанья по скалам. Она это называет туризмом. И что она забыла там, в Сан-Франциско?

Чарли засмеялась:

— Это ее первая поездка в большой город, и она, похоже, очень волнуется. Пусть съездит, это ей будет полезно. Она хочет посмотреть Золотые Ворота, башню Койт, обычный туристический набор. Никогда не видела ее такой словоохотливой. Она даже показала мне шелковые брючки и блейзер, которые купила для этой поездки. Если ты ей поможешь, то она все успеет. Джерген сказал, что нужно помыть холодильник, а то у льда появился неприятный привкус. На той неделе Перл Энн забыла про него. И кое-что требуется в ванной — там вешалка для полотенец из стены выпадает и подтекает душ; нужно швы замазать между плитками, а то старый цемент выкрошился. Я ему сказала, что Перл Энн должна уйти пораньше, чтобы успеть на автобус, но разве его это волнует? Так ты уверена, что уже можешь приступить к работе?

— Да, я лучше себя чувствую, когда делом занимаюсь. Все равно я никак не могу помочь Грили, остается только ждать. Полиция его разыскивает, — хмуро сказала Мэйвити.

Допив кофе, она направилась к лестнице, волоча свой пылесос и прочее хозяйство, а сама Чарли поехала к Блэкбернам — помимо простой еженедельной уборки там тоже требовалось кое-что починить. Это была ее обычная работа — выполнять множество разнообразных мелких хозяйственных дел; для этого она организовала «Чистим-Чиним» и неустанно трудилась над созданием хорошей репутации своей фирмы. Что клиенты ценят больше всего, так это возможность сделать всего один телефонный звонок, и у них в доме приберутся, приведут в порядок двор — и все это за один вызов, быстро и сразу. Они даже не подозревали, что для самой Чарли каждый такой звонок, каждый мелкий ремонт становился настоящим испытанием, что в своем фургоне она возила целую библиотеку всевозможных пособий и справочников, в которых были подробные советы на случай любых неприятностей, с коими она может столкнуться. И до сегодняшнего дня ей в основном удавалось справляться своими силами; к помощи специалистов они прибегла всего трижды.

Она пыталась гнать свой старый «Шевроле» вверх по холму, когда заметила бегущих в траве кошек. Чарли узнала бесхвостую фигуру Джо и белые пятна на его лапах. Рядом с ним, словно маленький тигр, мчалась Дульси, растворяясь среди не ровных теней в траве. Чарли всегда удивлялась, как кошки ухитряются забираться так далеко. Их бег был столь грациозен и свободен, что Чарли ужасно пожалела об отсутствии у нее под рукой бумаги и угля. А когда кошки исчезли в зарослях ракитника, Чарли сбросила скорость и подождала, когда они снова появятся.

Они внезапно вынырнули из кустов и уселись у дороги, наблюдая, как она медленно проезжает мимо. Судя по их виду, они знали и этот фургон, и кто сидит за рулем, и их очень интересовало, что это она тут разглядывает.

Чарли остановила машину и стала с любопытством ждать, что они будут делать.

Кошки обменялись странным быстрым взглядом, повернулись и снова припустили прочь. Вскоре они исчезли в траве, как будто им хотелось побыстрее отвязаться от Чарли.

Продолжив путь, она не могла отделаться от ощущения, что Джо и Дульси намеренно игнорируют ее, не хотят, чтобы она лезла не в свое дело, и открыто это демонстрируют, вот только что не говорят об этом. Даже приступив к работе у Блэкбернов, она никак не могла забыть, как кошки на нее посмотрели, не могла забыть их нетерпеливый, раздраженный вид.

Дом Блэкбернов был небольшим красивым строением в стиле Тюдор — серые каменные стены с кирпичной отделкой, изломанная линия крыши. Войдя в дом, Чарли принялась за обычную несложную уборку, какую делала каждую неделю, затем подправила застревающий шпингалет на задней калитке и заменила прокладки в подтекающем кране. Миссис Блэкберн оставила чек в холле на столе вместе с запиской и тарелочкой хрустящего шоколадного печенья.

«Чарли, Беки напекла для школы целую гору, и я прихватила у нее немножко. Молоко в холодильнике».

Сев на кухне за стол, Чарли с удовольствием поела печенья с молоком, поставила тарелку и стакан в посудомоечную машину и отправилась назад.

Она приехала чуть позже шести. Мэйвити уже ушла, ее «Фольксвагена» рядом со зданием не было. Чарли проверила, закончила ли Перл Энн отделку задней стены дома. На стене действительно красовались несколько свежих заплаток, выполненных так умело, что позже, когда стена будет покрашена, да же пристальный взгляд не заметит никаких следов ремонта. Возвращаясь через патио в дом, Чарли услышала какой-то металлический звук.

Подняв глаза, она увидела, что окна квартиры Винтропа Джергена открыты и ветер легонько колышет металлические жалюзи.

Сначала она подумала, что Перл Энн отменила свой визит к врачу и все еще находится где-то здесь, поскольку сам Джерген никогда не открывал окна. Странно, если бы и Перл Энн, и Мэйвити забыли закрыть их, поскольку имели на этот счет от Джергена самые строгие распоряжения. Хотя, принимая во внимание утренние события, винить Мэйвити в забывчивости она не могла.

Поднявшись по лестнице, Чарли дважды постучала и не дождавшись ответа, решила войти. Джерген не хотел, чтобы у кого-то были ключи от его апартаментов, но поскольку Чарли подписала с ним договор, у нее и у Мэйвити имелись дубликаты. Уже толкнув дверь, она подумала, что он все-таки может оказаться дома — экран компьютера тускло светился, — она окликнула его от двери.

Ответа не последовало. Однако ей был виден экран — длинные колонки цифр. Чарли принялась осматривать комнату: перевернутая лампа, не упавшая со стола только потому, что зацепилась шнуром; опрокинутое крутящееся рабочее кресло валяется на полу среди разбросанных бумаг и папок. А рядом с креслом лежит сам Винтроп Джерген, его кровью забрызганы валяющиеся вокруг ведомости, и кровь продолжает сочиться на светлый ковер.

Чарли не шевелилась, только смотрела и пыталась осознать то, что видит.

Он лежал, скрючившись, на боку; белая рубашка и светло-синий пиджак пропитались кровью. Горло было вскрыто и зияло огромной рваной раной, открывая кровоточащую плоть.

Рядом с ним в луже крови лежала тряпочка для вытирания пыли — одна из тех клетчатых матерчатых салфеток, которые Чарли закупала в большом количестве. Не веря в возможность того, что он еще жив, она все-таки опустилась на колени и пощупала его запястье. Разумеется, пульса не было. Никто не мог бы выжить с такой жуткой раной, с буквально разорванным горлом. Чарли почувствовала подступающую тошноту — молоко с печеньем ощутимо просились наружу.

Она осторожно обошла вокруг тела Джергена, стараясь унять тошноту и не испачкаться в крови, а затем приблизилась к письменному столу, выудила из своего кармана такую же салфетку и аккуратно взяла ею телефонную трубку.

Затем она снова тихонько опустила трубку на рычаг, а вместо нее схватила тяжелые настольные весы и внимательно оглядела комнату, испугавшись собственной неосмотрительности. Если убийца все еще здесь, ей надо уносить ноги, и побыстрее. Что она собиралась делать, отбиваться этими весами? Однако никакого иного оружия у нее все равно не было. Чарли прокралась в спальню, осторожно проверила стенной шкаф и ванную. Там никого не было. Тогда она на цыпочках приблизилась к кухне, сознавая, что лучше бы ей бежать отсюда. Все происходящее казалось просто каким-то невероятным бредом. За окном в ясном свете уходящего дня лежал городок, мирный и респектабельный, словно чашка доброго английского чая. Солнце потихоньку садилось; его лучи играли мириадами искр на спокойной глади моря и городских крышах такого уютного и домашнего Молена-Пойнт, совсем не похожего на Нью-Йорк или Лос-Анджелес с их ежедневными кровавыми преступлениями среди бела дня.

Обнаружив, что кухня тоже пуста, она вернулась к столу Джергена, подняла трубку, воспользовавшись салфеткой, и набрала 911.

Уже набирая номер, она попыталась вспомнить, закрыла она за собой входную дверь или нет. В ожидании диспетчера она положила трубку на стол, сбегала к двери и заперла ее.

Вернувшись к столу, она услышала громкие восклицания диспетчера: «Алло! Алло, говорите!»

Стоя над телом Джергена и сжимая салфеткой трубку, Чар ли почувствовала, как ее охватывает дрожь. От металлического запаха крови и запаха других телесных выделений ее снова начало мутить. Она назвала адрес да так и осталась стоять, глядя на залитое кровью лицо Джергена и кровавую рану на горле — у нее не хватало сил отвести взгляд.

За свои двадцать восемь лет ей уже приходилось видеть мертвецов, однако на их телах не было следов насилия или страданий. Все они были заботливо обмыты, тщательно обряжены и уложены на чистых атласных покрывалах в дорогих гробах — и пожилая соседка, скончавшаяся, когда Чарли было двенадцать лет, и мамина кузина Мэри двумя годами позже. И отец, который умер, когда ей исполнилось восемнадцать, и мама — Чарли тогда училась в художественной школе. Все усопшие были в своих лучших воскресных нарядах, с мирно сложенными на груди руками. Чарли помнила, как тускло поблескивало обручальное кольцо матери на побелевшей руке.

В тишине комнаты слышалось только тихое гудение компьютера, словно слабый голос что-то пытался нашептывать ей. Сдвинувшись наконец с места, она прошла мимо стола и двух не высоких картотечных шкафов и в этот момент впервые заметила предмет, который, вероятно, и стал орудием убийства, хотя до вольно долго она с недоумением смотрела на него.

На ковре возле шкафов лежал металлический разделитель из формочки для льда. Выступающая алюминиевая рукоятка была в крови; сами квадратные ячейки тоже, словно кто-то решил приготовить красные — кровавые — кубики льда. Не хватало только маленьких деревянных палочек в каждом кубике для большего сходства с фруктовым льдом, который обычно делают матери из апельсинового сока, чтобы их детки не ели всякую дрянь.

Взвыли сирены полицейских машин. Чарли отступила от окровавленного предмета и нетвердыми шагами подошла к широкому окну, перед которым стоял диван. Остановившись у окна, она смотрела, как машина «скорой помощи» влетела в переулок, за ней последовали два автомобиля полиции; смотрела, как двое медиков выскочили из машины, таща кислородный резервуар и черные мешки — как будто ее сообщение о смерти было ошибкой, будто позвонивший мог неправильно определить состояние жертвы. Как будто у Винтропа Джергена еще оставался шанс выжить. За медиками появился Макс Харпер; в сопровождении еще двух офицеров полиции из второй машины он быстрым шагом прошел через двор, и Чарли поспешила отпереть дверь.

Глава 21

Высоко в холмах, среди зарослей фотинии, на узкой охотничьей тропе шириной едва ли с кошачью голову, там, где солнце заливало своими лучами тропинку, Джо и Дульси с удовольствием поедали упитанную мышь — последнюю из пяти аппетитных созданий, которых они наловили в течение последнего часа, бесшумно и быстро скользя среди спутанных веток и торчащих из земли корней. Над их головами висели ягоды фотинии, зеленые и твердые, совсем недавно явившиеся на смену летнему цветению; тишину погожего теплого дня нарушали только неугомонные пичужки, весело щебетавшие среди верхних ветвей.

Внезапно со стороны города раздался вой полицейских сирен.

Привстав на задние лапы, чтобы лучше видеть происходящее внизу, Джо и Дульси наблюдали, как по извилистым улицам в сопровождении двух патрульных машин промчалась «неотложка»; эта завывающая кавалькада нырнула в тупик, ведущий к дому Клайда, и, совершив головокружительный вираж, остановилась перед зданием. Кошки сорвались с места и понеслись вниз; Джо представил свалившегося с крыши Клайда, Дульси с ужасом вспомнила об электрических пилах. Они летели по склону сквозь кусты и высокую траву, не разбирая дороги, словно лавина; наконец перемахнув через улицу и поперхнувшись обжигающим смрадом разогретых покрышек, они ворвались во двор.

Сверху, из открытых окон Винтропа Джергена, доносились мужские голоса. Полицейская рация. Быстрые распоряжения Макса Харпера. И запах — слабый, но несомненный запах человеческой крови. Нырнув под лестницу, они вскарабкались по секретному ходу, скользнули за раковину в кухне и приоткрыли дверцу шкафчика мойки.

Так и есть — запах крови. Запах смерти.

Они бесшумно прокрались через кухню и притаились у двери в гостиную. Выбрав момент, когда полицейские отвернулись, Дульси и Джо прошмыгнули под бюро вишневого дерева и пригляделись к распростертому телу Джергена. Аромат его лосьона для бритья странным образом смешивался с тошнотворным запахом смерти.

Горели все лампы, кроме той, что свешивалась со стола, зацепившись проводом. Опрокинутое крутящееся кресло, разбросанные документы и файлы — все было в крови. Когда медики закончили осмотр и отошли, кошкам представилась возможность получше рассмотреть тело. Горло Джергена было разодрано, словно на него напал тигр или леопард; однако картина, представшая их взорам, была не результатом охоты свирепого хищника, а плодом человеческого злонравия.

Фотограф приступил к работе, и мелькающие вспышки почти ослепили кошек, вынудив их зажмуриться; перед глазами, словно изображение на негативе, поплыли светлые пятна, очертаниями повторявшие контуры жертвы, как будто дух Джергена продолжал еще витать здесь, тщетно пытаясь воссоединиться с телом.

За окнами потемнело — небо закрыли облака. Множество ног продолжали топтаться по персидскому ковру. Чарли тихонько сидела поодаль на диване. На глазах у кошек разворачивалась знакомая полицейская рутина: пока фотограф отщелкивал последние кадры пленки, офицер Кэтлин Рэй, поправляя спадающие на плечи темные волосы, начала собирать вещественные доказательства. И первый же предмет, аккуратно поднятый ею с пола из-за картотечных шкафчиков и заботливо уложенный в полиэтиленовый пакет, привлек кошачье внимание.

Металлическая штуковина из холодильника, форма для льда. Она была вся в крови, с нее даже капало, а ручка торчала как окровавленный нож. Джо и Дульси живо — даже слишком — представили себе, как человеческая рука вонзает раз за разом это тупое оружие в мягкую человеческую плоть.

Кровожадность самих кошек нормальна и оправданна — такими сотворил их Господь. Они охотники, они убивают ради еды, ради обучения подрастающего поколения, ну и иногда ради спортивного интереса. Но нынешний акт насилия разительно отличался от действий охотника. Человек, способный так изуродовать себе подобного в приступе ярости или жадности, являлся в глазах Джо и Дульси примером недопустимой деградации гомо сапиенс. Осознание порочности человеческой натуры глубоко печалило Дульси; ей было неприятно так думать о людях.

Пристроившись поближе к Джо, она наблюдала за действиями офицера Рэй: утомительная рутина по сбору каждой мелочи, которая может послужить уликой, — аккуратно взять пинцетом, положить в пакетик и надписать; однако мало-помалу тщательность этих действий стала успокаивать Дульси. Теперь она могла представить себе, что в дальнейшем начнутся хитроумные лабораторные исследования, которые люди будут проводить по известным им методикам. Постепенно ее стало наполнять чувство правильности происходящего.

Затем настал черед отпечатков пальцев — черный порошок, специальная лента, карточки для самих отпечатков; все эти монотонные и тщательно продуманные действия были результатом удивительного человеческого разума.

Люди, конечно, обделены по части восприятия: у них нет кошачьего чувства равновесия, такого острого слуха и превосходного осязания, не говоря уже о кошачьей способности видеть в темноте. Однако человеческая изобретательность и умственные способности возмещают эти недостатки. И хотя люди порой способны на чудовищную жестокость, на странные и необдуманные действия, но все же лучшие из них несомненно достойны восхищения.

«Кто же все-таки мы, — подумала она, — я и Джо, что способны судить о достоинствах и недостатках человечества?»

К тому времени, как полиция закончила работу на месте преступления, город окутала ночь. В черных окнах отражались горящие в помещении лампы, отчего сама комната казалась голой и мрачной. Прибывший коронер закончил осмотр тела, после чего оно было упаковано в пластиковый мешок и уложено на носилки. Когда труп увезли, офицер Рэй собрала последние пробы тканей с того места, где он лежал. Никто не заинтересовался компьютером, лишь были сняты отпечатки с клавиатуры и монитора. Экран по-прежнему светился бледно-зеленым, запечатлев в тусклом стекле изображение какой-то финансовой таблицы.

Макс Харпер послал офицера Венделла домой к Мэйвити, чтобы тот привез ее в участок, а патрульные машины отправились на поиск Перл Энн. Присев рядом с Чарли на диван, Харпер спросил:

— Ты видела, как Мэйвити и Перл Энн поднимались сюда, чтобы прибраться?

— Перл Энн была здесь. Я видела ее через окно в ванной комнате; она, возможно, чинила вешалку для полотенец. Когда я уходила, Мэйвити направлялась к лестнице, неся то, что ей нужно для уборки. Но входила ли Мэйвити в квартиру, я не видела.

— В котором часу это было?

— Примерно в четверть четвертого, я думаю. Я добралась до Блэкбернов где-то в три тридцать. Обычно я беру Мэйвити с собой; она убирается, пока я занимаюсь мелкими неполадками. Но сегодня Джерген попросил сделать кое-что сверх обычного, поэтому я отправила ее помочь Перл Энн.

— Что это за «кое-что»?

— Помыть холодильник, укрепить вешалку для полотенец, которая вываливалась из стены, и починить подтекающий душ. Он сказал, что у него во второй половине дня встреча где-то на побережье, и хотел, чтобы работа была закончена в его отсутствие. Мэйвити собиралась заняться холодильником, а Перл Энн — ремонтом.

— А его машину ты видела, прежде чем уехать к Блэкбернам?

— Я бы не смогла, даже если он был бы дома — он держит ее в гараже. Мне казалось, он уехал. Я…

— Что?

— Я думаю, он к тому времени должен был уже уехать. Или… или уже был мертв. Перл Энн открыла окна, а он никогда бы этого не позволил.

— А вернувшись от Блэкбернов, ты не видела его машину?

— Нет. А разве ее нет в гараже?

— Открытый черный «Мерседес» припаркован дальше по улице. Мы видели его по дороге сюда. Я отправил Бреннана проверить регистрационный номер и посмотреть в гараже.

Офицер Рэй сообщила, что вешалка для полотенец починена и имеются свежие следы шпаклевки между плитками в ванной и на полу в душе. Вскоре вернулся лейтенант Бреннан. Гараж оказался пуст. Судя по номерам, черный «Мерседес», стоявший на улице, действительно принадлежал Джергену. Харпер снова переключился на Чарли.

— Во сколько ты вернулась от Блэкбернов? Женщины еще были здесь?

— Примерно в шесть тридцать, их уже не было. Я пошла наверх закрыть окна… и обнаружила его.

— Ты отдаешь себе отчет, что я должен включить тебя в число подозреваемых вместе с Мэйвити и Перл Энн?

— Это ваша работа, — сказала она тихо.

— Был еще кто-нибудь в доме, когда ты уходила? Клайд, кто-то из рабочих?

— Нет, только Мэйвити и Перл Энн. Клайд не собирался заезжать. У него много работы в мастерской.

— У тебя есть адрес Перл Энн?

— Она живет в том старом кирпичном доме, вниз по Вэлли-стрит, за миссией.

— «Дэвидсон Билдинг»?

— Да. Она снимает комнату наверху, над этими маленькими дешевыми конторами. Но сейчас она должна быть на пути в Сан-Франциско; она собиралась туда на выходные.

— И давно ты знала насчет ее планов на уик-энд?

— Да уж несколько недель. Она здорово волновалась в предвкушении этой поездки. Она выросла где-то на восточном побережье и никогда не была в Сан-Франциско.

— А давно она в Молена-Пойнт? И давно ли она живет в «Дэвидсон Билдинг»?

— Четыре месяца, где-то так — и то, и другое. Сказала, что поселилась там, как только приехала.