Серый Джо (№5) - Кот стоит насмерть

Дверь была заперта. Она толкнула раз, потом сильнее, потом повернула назад.

Возвращаясь по коридору, она последовательно проверяла все комнаты, быстро переходя от одной двери к другой. Они с Джейн не раз читали вместе «Алису в Стране Чудес», там был эпизод, где Алиса точно так же дергала за ручки, понятия не имея, что её ждёт за теми дверями.

Но сейчас у Дилон не было волшебного гриба, способного изменить её рост или наделить какой-нибудь особой силой.

Женская одежда ещё в одной комнате была сплошь фиолетовой: лиловый атласный халат, фиалковые шлёпанцы, на полу валялась ночная рубашка цвета лаванды. На столике у кровати высокая стопка любовных романов опасно кренилась в сторону вазы с искусственными фиолетовыми цветами, их потускневшие лепестки из-за слоя пыли казались пораженными мучнистой росой. Дилон взяла в руки потрёпанную книжку в бумажной обложке, прочитала несколько строчек с распахнувшегося разворота – и выронила книжку, ощутив, как загорелись щеки.

Неужели старики читают подобную чушь?

Она хотела ещё разок взглянуть на книжку, но не осмелилась. Читать подобные вещи – даже в присутствии кота – ей было стыдно. Кроме того, у неё возникло странное чувство – ей показалось, что кот исподтишка подсматривает у неё через плечо.

На что он уставился?

Она вернула книжку на место и быстро покинула комнату пока её здесь не застукали.

Обитательница следующей комнаты, должно быть, только что сюда въехала – или, наоборот, собиралась уезжать. Во всяком случае все её пожитки были упакованы в картонные коробки. Обувные коробки аккуратно выстроились на комоде коробки побольше рядами громоздились на полу. Они были набиты кофточками, книгами, пачками перевязанных ленточками писем, кружевными носовыми платками и маленькими фарфоровыми зверюшками, завернутыми в салфетки. Эта комната выходила на внешнюю сторону здания, на узкую террасу.

Вдоль внешнего края террасы тянулась высокая чугунная ограда, отделявшая террасу от лужайки и сада. Чуть дальше начиналась дубовая роща. Дилон увидела, как в лесочке, в тени раскидистых деревьев быстро перемещается фигура в инвалидном кресле. Короткие седые волосы женщины растрепались от ветра. Запряженный в коляску большой коричневый пудель весело таскал хозяйку по дорожкам. Эти двое выглядели такими радостными и свободными, как будто им никогда больше не придется возвращаться в пансионат. Дилон захотелось, чтобы этой женщиной оказалась Джейн, Но это, конечно, была Сьюзан, мама Бонни Доррис. Дилон отвернулась, чувствуя себя очень одинокой.

Терраса была разгорожена невысокими оштукатуренными стенками, через которые было нетрудно перелезть. Однако ворота в чугунной ограде были накрепко заперты.

«Всем нашим сиделкам приказано носить ключи с собой» – так сказала мисс Прайор. Чугунная ограда заканчивалась там, где начиналось больничное крыло, примыкая к зданию под прямым углом. В этой части постройки были только крохотные окошки, да и те слишком высоко. Единственная внешняя дверь напоминала запасной выход в кинотеатре. От неё вели грязные следы кресла – каталки, они пересекали лужайку и шли дальше через бетонную дорожку до залитой асфальтом парковки. На стоянке застыли девять машин, на вид новеньких и весьма дорогих.

Девочка нежно погладила кота.

– Я не назвала им своё настоящее имя. Когда я приходила сюда в прошлый раз, я сказала, что меня зовут Кэти. Мы с Джейн подружились, когда мне было ещё только семь лет. Мы вместе читали книжки про Нарнию, она первой усадила меня на лошадь и поговорила с моей мамой, чтобы та позволила мне заниматься верховой ездой. Она даже позволяла мне кататься на Башмачке. – Дилон вздохнула. – Этот её попечитель продал Башмачка. Надеюсь, он попал в хорошие руки. Жалко, что мои родители не купили его, но мы ничего не знали, нам никто не сказал, что Джейн заболела.

Джо зевнул ей в лицо и потянулся, пытаясь изменить положение тела. Дилон была уверена, что кот предпочёл бы сейчас бегать и охотиться на птичек. Когда зверь заёрзал у неё на руках, она схватила его за шкирку:

– Я не могу тебя выпустить, я пообещала. Пожалуйста, потерпи ещё немного, и мы вернемся к Эуле. – Девочка скосила глаза на кота. – Она с удовольствием тебя подержит.

Покинув разделённую террасу, она вернулась в коридор и прошла в гостиную, по пути заглядывая в каждую открытую комнату, словно в надежде увидеть что-то, принадлежавшее Джейн – книгу, свитер или ещё что-нибудь, хотя уже понимала тщетность своих попыток.

– И всё-таки, кот, я проберусь в эту больницу. И если Джейн там, я найду её.

По мнению Джо, он проявлял всё это время просто исключительную выдержку, принимая во внимание, что он терпеть не мог, когда его таскают на руках, особенно дети. А тайная экскурсия по тесным, забитым всякой всячиной комнаткам, где старики коротают свои последние годы, и вовсе нагнала на него тоску. Он мог убеждать себя, что придерживается реалистического взгляда на старость, что это всего лишь закономерный этап существования, но жизнь в этом пансионате оказалась куда более унылой, чем он мог себе представить.

Что касается вообразившей себя сыщиком Дилон… Какие бы мотивы ни двигали девчонкой в её неутомимом поиске, мероприятие явно затянулось. Джо сидел как на иголках. К тому времени, как они вернулись в общий зал, он уже так извёлся, что был почти рад, когда его сбросили на колени к Эуле. Может, полежав немного спокойно, ему удастся восстановить душевное равновесие.

Но лишь поздно вечером, когда он и Дульси охотились на залитых лунным светом склонах, он узнал побольше о пропавшей приятельнице Дилон. Тогда он и подумал, что версия об исчезновении Джейн Хаббл и ещё пятерых стариков не так уж невероятна.

Глава 15

Играя с ветерком, по улице бежала Дульси, её обгоняли тени облаков. Дом Клайда был расчерчен скользящими полосами лунного света. Преодолев изменчивые волны света и тьмы, Дульси подошла к дому. У неё над головой кривые ветви дуба со стуком и скрипом тыкались в козырёк крыльца. Но на самом крыльце лежала густая неподвижная тень, на фоне которой светился прямоугольник кошачьей дверки.

Дульси прошмыгнула по влажной траве и запрыгнула на крыльцо; в ожидании Джо она не сводила глаз с бледного пластмассового пятна. Полночь уже миновала, и наступили те ранние дикие часы, когда скучные цивилизованные существа спят, а юркие ночные создания покидают свои убежища, чтобы подкормиться и подставить беззащитные нежные шейки зубам хищника. Настало время охоты, когда бьёт ключом адреналин и хлещет фонтаном свежая кровь.

Луна плыла, то и дело исчезая в облаках, несущихся по небу вольно, словно гончие псы, однако светлый прямоугольник дверки оставался пустым и неподвижным.

Дульси уселась, коротая ожидание за облизыванием намокших от росы лапок.

Вскоре исчезли самые глубокие тени, вынырнула из-за туч луна, и в то же мгновение за дверкой появилась остроухая тень.

Пластиковый квадрат приподнялся, выпуская нос и усы, вот и он сам выбрался в темноту, подтянув короткохвостый огузок и раздражённо встряхнулся, поскольку дверка, как всегда, хлопнула его по заду.

Увидев Джо, она обрадовалась.

– Наконец-то! Пошли, я уже извелась тут, наверняка сегодня целые стада мышей повылезли.

Однако Джо остановился в тени у крыльца – уши опушены, плечи и даже куцый хвост поникли. Он выглядел сейчас очень старым, просто ветхим древним ископаемым; тусклая кошачья шкурка, заполненная страданием.

Она осторожно приблизилась.

– Что? – тихо спросила она. – Что случилось?

Он не шевельнулся, не проронил ни звука.

Она прижалась к нему. Её ноздри заполнил запах его горя.

– Барни? Барни, да?

В его глазах застыла боль.

Она села рядышком, ткнулась носом ему в плечо и замерла,

– У него печень отказала. Ему было ужасно плохо. И нельзя было ничем помочь. Доктор Фиретти давал ему обезболивающее, но он тоже ничего не мог поделать. Это был уже конец. Они его…

– Усыпили?

Джо кивнул. Некоторое время кошки сидели молча, глядя друг на друга. Клайд и Доктор Фиретти сделали всё, что могли. Так было нужно.

– Теперь он где-то там, – наконец произнесла она.

– Не знаю.

– Вспомни того белого кота. Он не смог бы приходить ко мне во сне, если бы не продолжал существовать как-то иначе, где-то в ином мире. Ведь он был уже мертв, когда я видела его во сне, и он сообщал мне то, что иным способом я узнать не могла.

Тот белый кот привел её к последнему звену в расследовании, позволившему задержать убийцу Джанет Жанно. И это действительно произошло гораздо позже его собственной смерти. Когда они его нашли, от него оставалась лишь горка костей, хотя всего за несколько дней до этого Дульси видела его во сне живым и невредимым.

Джо понимал, что иного объяснения, кроме того, что белый кот приходил к Дульси с того света, у него нет. И все же, когда они с Дульси стояли над его останками – хрупкими косточками с налипшими кое-где клочками белого меха, Джо ощутил внутри невероятную пустоту. Он не испытывал радости, в отличие от Дульси, для которой произошедшее стало доказательством существования иной жизни. Наоборот, ему было страшно; внезапный ужас пронзил его, словно укус гремучей змеи, ужас перед неизвестностью, что ждала за последней чертой.

Дульси приткнулась к нему и лизнула его в ухо.

– Барни в другом мире. Там хорошо. Не мог же такой милый пёс попасть в плохое место. – Она прижималась к нему до тех пор, пока он не улегся, и свернулась рядом. – Он больше не страдает. Бегает по чудесным зелёным полям, как и полагается таким собакам.

Они долго лежали в тени крылечка – молча, согревая и утешая друг друга.

Наконец Джо встал и отряхнулся.

– Такой был чудик, – тихо сказал он. – Каждый раз, когда я возвращался после охоты, ему непременно требовалось обнюхать меня с головы до ног, вынюхать всё – и кролика, и птичку, и каждый малейший след крови. Он так воодушевлялся, и видно было, как он сортирует эти запахи – вот мышь, а это енот или ещё что. Ему так хотелось бежать, хотелось искать этих зверей, ведь для этого его порода и предназначена.

Дульси сглотнула.

– Он даже замечал, что я заходил к Джолли. Он просто с ума сходил от запахов деликатесов и всегда пытался слизать их у меня с морды.

– Однажды он и меня так облизал, – вспомнила Дульси. – Такое впечатление было, что я сунула голову под горячий душ. – Она встала. – Барни знает, что мы по нему скучаем. Возможно, он знает даже, что мы сейчас говорим о нем.

Она стала легонько подталкивать Джо; наконец он поднялся, и кошки покинули крыльцо. Джо еле шёл, словно охваченный невероятной усталостью.

Пренебрегая на этот раз боковыми улочками, где они порой любили порыскать, Дульси вела его прямо к открытым склонам. Они миновали небольшую гостиницу, где властвовала гималайская красавица – портрет этой кошки украшал гостиничную вывеску и рекламный логотип расположенного здесь же магазина; её же запах чувствовался в соседних кустах. Постояльцы гостиницы любят, когда она заходит к ним в комнаты по вечерам; она ложится у них в ногах, согревая своим теплом или спит у камина, они же нередко делились с ней своим завтраком. Она, как и все кошки в Молена-Пойнт, пользовалась в городке таким же уважением, как её собратья в Италии, что принимают солнечные ванны на спинах бронзовых львов или гоняют голубей по древним улочкам Венеции.

– Гордячка, – заметил Джо.

– Вовсе нет. Она просто хорошо устроилась. И если она знает, как воспользоваться выпавшим ей шансом, так и пусть.

Дульси подтолкнула Джо, чтобы прибавил шагу, и вскоре они пересекли парк над туннелем и углубились в заросли высокой травы. Сухие стебли шуршали над их головами, бросая волнистые тени на морды и лапы.

Они славно поохотились, поужинав полудюжиной мышей и земляной белкой. Но спустя некоторое время печаль и неуверенность охватили и Дульси. Прервав старательное умывание, она ещё лишь раз облизнулась, спрятала розовый язычок и пристально посмотрела на Джо.

Кот прекратил гигиеническую процедуру, застыв с поднятой белой лапой.

– Что с тобой? Что ты на меня так уставилась?

– Я думаю. Думаю про Мэй Роз.

– Дульси, не начинай. Только не сегодня.

– Мэй Роз считает, что Джейн Хаббл могла сбежать. Что служащие «Каса Капри» не искали её, поскольку не хотели огласки, не хотели сообщать полиции, что от них сбежала пациентка.

– У Мэй Роз просто не все дома. Как могла старая и больная женщина оттуда убежать? Не забывай, у неё был инсульт. Да и как далеко она ушла бы? Она бы быстро обессилела, кто-нибудь обнаружил бы её и привел бы обратно.

– Мэй Роз говорит, что Джейн уже стала поправляться после первого удара и была очень беспокойной. А потом у неё случился второй удар, и её перепели в Заботу.

Джо молча смотрел на Дульси.

– Она могла убежать оттуда. Я однажды читала про женщину, которая…

– Возможно, она даже с постели подняться не в состоянии, не говоря уже о побеге из Заботы. – Джо бросил на Дульси раздражённый взгляд. – Если в том крыле действительно все двери заперты, как утверждает Дилон, и если там повсюду медсестры, что полицейские кордоны… И ты полагаешь, что Джейн Хаббл самостоятельно встала с кровати, сама оделась, взяла свой чемодан и вышла?

Дульси опустила ушки и отвернулась. Джо вздохнул.

– Она там. В Заботе. В целости и сохранности. Слишком плоха, чтобы принимать посетителей. Мэй Роз ухватилась за то, что к Джейн не пускают гостей, и сделала из этого факта вселенскую катастрофу.

Луна позади них завалилась за тучи, оставив от кота лишь силуэт, темный и неподвижный, словно египетская статуя.

– Голова у Мэй Роз полна волшебных сказок. Старики впадают в детство и живут собственным воображением.

– Но она-то не впала в детство, у неё по-прежнему острый ум и хорошая память. Она рассказывала мне о своей жизни и при этом ничего не выдумывала. Она показывала мне свои альбомы, она помнит каждую постановку, для которой ей приходилось шить, каждый костюм. Показывала фотографии, называла мне имена персонажей и актеров, она их всех помнит. Она…

– Показывала альбомы кошке? Фотографии – кошке? Рассказывала кошке про свою жизнь?

– А больше никому это не интересно, им всем она со своими историями уже надоела.

– Дульси, нормальные люди не разговаривают с кошками, потому что кошки их на самом деле не понимают.

– Но мы-то понимаем.

– Но никто этого не знает, – Джо терпеть не мог, когда его подруга прикидывалась дурочкой. – И Мэй Роз тоже этого не знает. Любой человек, кроме Клайда и Вильмы, кто решит, что кошки понимают человеческую речь, просто псих. А если Май Роз всерьёз так думает, значит, у старушки действительно не все дома.

Дульси сникла, но упрямо возразила:

– Кроме меня, ей поговорить не с кем, все остальные считают её выжившей из ума.

– Дульси, старушка переживает второе детство. К примеру будет ли нормальная, здоровая женщина повсюду таскать с собой кукол? Она и с куклами разговаривает?

– Она шьёт куклам платья, этим она зарабатывала себе на жизнь. И если она всё ещё хранит этих кукол и мастерит для них одежду, я не вижу в этом ничего странного. Она этим живет; эти платья все из шелка и ручного кружева. Она сказала, что Джейн Хаббл очень нравились её куклы.

– Дульси…

Отблеск луны сверкнул в её глазах, в громадных чёрных зрачках, окруженных тонкими изумрудными ободками.

– Никто не знает, что она чувствует. Она ужасно одинока, и Джейн была её единственным настоящим другом. Мы можем хотя бы попытаться помочь ей, помочь найти Джейн.

– Ты что, не понимаешь – она выдумала всё это! Никто не пропал!

Джо ушёл в высокую траву: он был так раздражен и сердит, что не хотел продолжать разговор.

Кот не хотел признавать, что и сам встревожен.

Мэй Роз была не единственной, кто считал Джейн Хаббл бесследно пропавшей. Что бы там ни случилось на самом деле, но малышка Дилон точно не была чокнутой.

При этом Дилон и Мэй Роз не могли сообща выдумать эту историю. До сегодняшнего дня они не встречались, хотя обе были непоколебимо уверены, что здесь дело нечисто.

– Я хочу помочь ей, Джо. Не знаю как, но я собираюсь ей помочь.

– Дульси, мы кошки, а не социальные работники. Мы созданы не для того, чтобы помогать старушкам, мы должны охотиться, драться и производить на свет котят.

– Отлично. Вот и иди, производи котят! – Полосатый хвост Дульси гневно рассекал воздух, зелёные глаза сверкали – Занимайся тем, для чего ты создан, действуй как глупый самец. А я буду делать то, что я сочту нужным.

– Дульси…

– Тебе нравилось расследовать убийство Бекуайта.,

– Да, но здесь не было убийства.

Пёстрая кошка сидела, напряжённо прижав уши и продолжая бить хвостом.

– А теперь тебя волнует эта воровка – домушница, ты шпионишь за ней только потому, что она любит всякие красивые штуки.

– Да ладно, Дульси. Эта женщина – преступница!

Женская логика подруги сводила его с ума.

– Я полагаю, – сказала Дульси, – тебе наплевать, что Джейн Хаббл не единственная пропавшая. Пятеро пациентов были переведены в Заботу, и с тех пор их никто не видел.

– Старушке стоит написать Спилбергу. Ты же слышала, Эула говорила, что некоторых из них видели: ту, которой удаляли катаракту, и мужчину, который провел целый день со своим адвокатом.

Дульси мрачно взглянула на кота. Ответа у неё не было, но это не могло изменить её решения. Джо сердито смотрел вниз, на огни городка.

– Если я помогу тебе поймать воровку, что, на мой взгляд, глупо, ты поможешь мне в поисках Джейн Хаббл, – постановила она.

– Если это так глупо, зачем ты читаешь все эти заметки про неё? Почему?

– Ты мне поможешь? Вдвоём искать безопаснее, – тихо попросила она.

Джо понял, что пора сдаваться. Она знала его слабые места,

– Для начала я хочу обыскать больничное крыло. – Дульси следила за его реакцией прищуренными глазами. – Если мы проберемся в Заботу, мы сами сможем убедиться, там все эти люди или нет. Вот проблема и решится.

Дульси улеглась на траву, не сводя с него глаз. Теперь она была сама нежность, мягкость и смирение.

Джо был повержен. Она всё равно не бросит это дело. Если уж она запустила во что-то свои коготки, а затем стала милой и покладистой, она не отстанет до тех пор, пока от жертвы в данном случае от него – не останутся лишь рожки да ножки.

– Хорошо, – сказал Джо, стараясь не замечать противного тревожного комка в животе. – Ладно, попробуем.

Дульси улыбнулась, перекатилась на другой бок и вскочила. Быстрее, чем Джо того хотелось, они слизали с усов последние капли мышиной крови и направились через холмы в сторону «Каса Капри».

Пробегая по травянистым склонам среди редких домов и оглядываясь на Дульси, он заметил внизу огоньки фар автомобиля, который двинулся от полицейского участка к пляжу, и подумал о Дилон Торвелл.

Девочка решила принять участие в программе «Друг-Не-Вдруг», чтобы отыскать Джейн Хаббл, она перекрасила волосы, чтобы медсестры её не узнали. Возможно, именно из-за Дилон, а не по какой другой причине он позволил втянуть себя в эту предрассветную шпионскую авантюру, которая грозит оказаться весьма опасной. Джо думал о том, что может оказаться взаперти в больничном отделении среди полудюжины враждебно настроенных медсестер, у которых в распоряжении множество смертельных медицинских штуковин; он уже почти ощущал, как в него вонзаются стальные иглы.

Глава 16

Двадцатисантиметровая кукла лежала в маленьком тёмном ящике. Её светлые волосы поблекли. Голубые глаза, потускневшие от грязи, невидяще уставились в черноту. Маленькие ручки были вытянуты вперед, словно она просилась в чьи-то объятия, однако не было никого, кто бы поднял её и приласкал или осмотрел ножевую рану, прорезавшую её живот под легким платьем.

Её фарфоровое личико, когда-то ясное и словно светящееся изнутри, посерело от пыли. Бело-голубое платье в цветочек из тончайшего батиста и белая кружевная нижняя юбка, сшитые вручную крохотными ровными стежками, теперь обмякли и пожелтели. А под этим чудесным нарядом её тряпичное тело было вспорото, и десятисантиметровый разрез был зашит снова – большие кривые стежки грубой зелёной нитки, которую завязали крупным узлом, беспорядочно пронзили белое муслиновое тельце.

Стены вокруг куклы были из крепкого дуба, а наружные углы ящика укреплены медными уголками. Кто-то очень хорошо спрятал игрушку. Если даже прежде кто-то и любил её, то теперь она лежала позабыта, позаброшена. Если бы даже её нашли здесь, вряд ли поняли бы её предназначение – она была просто грязной старой куклой, годной лишь для мусорного бака или благотворительной организации. Скорее всего, если она и хранила тайну, никому до этого не было и не будет никакого дела. Ни одна душа не поинтересуется, Кто распорол тряпочный живот, а потом зашил снова. И даже если на фарфоровом личике и ручках остались отчетливые отпечатки пальцев, кому придет в голову искать их? Пока не было известно о преступлении, ключом к разгадке которого она могла бы стать.

Глава 17

Джо и Дульси неслышно ступали по залитому лунным светом склону холма; над их головами на фоне луны высокие стебли травы торчали чёрными острыми лезвиями. Сквозь травяные заросли они поглядывали вниз на крыши «Каса Капри»; покатые черепичные скаты складывались в калейдоскоп причудливых теней. Далеко за стоящей на отшибе виллой, за крышами городка лунная дорожка прорезала желтой автострадой тёмную океанскую гладь.

Ни единого движения. Ни дуновенья ветерка. Ночь была светлой и безмолвной.

Небольшие уединенные коттеджи поднимались выше по склону от главного здания «Каса Капри»; их крыши тускло поблескивали в лунном свете, на извилистых дорожках между ними разливались жёлтые круги от равномерно расположенных декоративных фонарей. Но в самих домиках было темно. Ни одного огонька, ни шевеления занавески не было видно в спальнях стариков. Было четыре часа утра.

Перед главным зданием «Каса Капри» было темно. Вдоль боковых стен разливалось мягкое свечение, сочившееся через комнаты постояльцев от притушенных коридорных ламп. В задней стороне здания, в больничном крыле, горели яркие лампы. Можно было представить себе лишённых сна пациентов, которым приходится страдать из-за ночных смен капельниц; возможно, они не находят покоя из-за болей, недомоганий и страхов – нередких спутников старости.

Переглянувшись, Джо и Дульси скользнули сквозь траву вниз по склону, мимо тёмных коттеджей, пересекая узкие дорожки между ними. Остановившись возле геометрически правильной клумбы с анютиными глазками, они принялись разглядывать больничное крыло.

Высокие окна Заботы были наглухо закрыты, словно запертые там пациенты не выносили ночной прохлады. Здесь, через эти окна, пути не было. Джо и Дульси пересекли последнюю дорожку и окунулись в падавшую от дома тень, когда внезапно их оглушил металлический лязг, словно с грохотом столкнулись два автомобиля. Металл зазвенел о металл. Они пошли дальше, крадучись на полусогнутых лапах, почти касаясь животами земли, озираясь широко распахнутыми глазами, то и дело замирая, прижавшись к земле, в любое мгновение готовые к бегству.

Но затем они опознали этот звук; резкое металлическое буханье издавало радио в медицинском крыле: рёв, вопли и фырканье труб. Крадучись и прижав уши, парочка двинулась дальше.

В следующее мгновение кто-то убавил звук, и ужасающий шум стих до почти приемлемых децибел.

На стоянке застыли восемь автомобилей; их металлические тела потускнели от росы – похоже, они провели здесь большую часть ночи. Все машины («Бьюики», «Шевроле» и даже пара «Мерседесов») были не старше двух лет, все представляли собой самые крутые модели. Обходя парковку по краю, кошки направились к отделению Внимание. Там, скользнув сквозь чугунную решетку, ограждавшую небольшую террасу, они принялись искать незапертую стеклянную дверь, через которую можно было бы попасть в спальню, а затем в коридор.

Большинство стеклянных дверей были закрыты, а те две, которые оказались приоткрыты, были накрепко зафиксированы, ставни заперты на задвижку. Как будто обитатели этих комнат не на шутку опасались, что какой-нибудь злоумышленник перемахнёт двухметровую ограду и передушит их в постелях.

Кошкам было слышно негромкое дыхание погруженных во тьму спящих людей. Некоторые из занятых постелей казались почти не потревоженными, одеяло поднималось маленьким холмиком только там, где лежал человек. Другие комкали и скручивали свои покрывала и простыни, а то и сбрасывали на пол. Один дедуля, завернувшись в одеяло, словно в кокон, храпел как страдающий от аденоидов бульдог.

Перепробовав все двери, они наконец обнаружили почти в конце ряда ту, что была не заперта и не закреплена фиксатором – возможно, он был сломан. В комнате пахло вишнёвым сиропом от кашля. Они прокрались мимо койки, на которой горой возвышался неизвестный обитатель. Рядом с открытой дверью в коридор стояли металлические ходунки с резиновыми ножками. Джо и Дульси присели рядом, выглянули в пустой коридор, а затем пробежали в сторону гостиной.

В темноте комната казалась огромной. Массивные очертания диванов и кресел напоминали неведомых чудовищ; за их согбенными черными спинами были видны освещенные луной столы под белыми скатертями. Слева от погруженной в сумрак комнаты за стеклянными дверями бледно светился дворик.

Они запрыгнули на спинку темного дивана и прислушались. Из коридора со стороны приёмной доносились женские голоса, оттуда же тянуло запахом кофе. Они перескочили на кресло, с него опять на диван, а затем выскользнули в открытую дверь и бросились по коридору.

Добравшись до роскошного фойе, они юркнули в темноту за креслом. Оттуда они осмотрели стойку приёмной и открытые двери двух освещённых кабинетов.

За стойкой никого не было, но в одном из кабинетов были видны две женщины и слышалось позвякивание кофейной чашки о блюдце. Кошки прошмыгнули мимо, к закрытой двери Заботы, откуда негромко клацала музыка. Скользнув в ближайшую затемненную спальню, они уселись рядышком и стали через дверную щёлочку изучать запертый вход в Заботу.

Дверь была оснащена пневматическим механизмом. По опыту они знали, что сами с таким ни за что не справятся. Однако, если набраться терпения и подождать, наверняка кто-нибудь в эту дверь зайдёт.

В этот момент человек позади них застонал и заворочался. В комнате стоял кисловатый запах, который зачастую возникает в комнате спящего. Кроме того, здесь было слишком жарко

Вскоре Дульси начала ёрзать, а в куцый хвост Джо впилась голодная блоха. Он яростно принялся выкусываться, чтобы унять зуд, однако ловля зловредного насекомого оказалась безуспешной. В последнее время он стал относиться к своей неистребимой блохастости как к серьёзной проблеме личной гигиены. Такому цивилизованному существу, как он, негоже было то и дело чесаться. Однако терпеть было невозможно, и это очень смущало его.

Клайд предложил вместо столь ненавистных аэрозолей от блох каждый день принимать душ. Ну, разумеется, Клайд был мастером на такие дурацкие предложения. Удивительно, как это он ещё не предложил Джо купить станок и побриться – это наверняка полностью избавит от блох.

Ожидание грозило затянуться до бесконечности, но вдруг светлая полоска под дверью Заботы потухла, и изнутри послышались шаги, заглушаемые ковром. Пневматическая дверь втянулась, и мимо них быстро прошла медсестра. Её белые туфли промелькнули буквально на расстоянии вытянутой лапы, и, прежде чем дверь закрылась, Джо и Дульси успели нырнуть внутрь.

При этом они едва не налетели на другую медсестру. Застыв у неё за спиной и пытаясь унять сердцебиение, они огляделись в поисках укрытия. Единственным подходящим для этих целей предметом была стоявшая рядом сервировочная тележка на колёсах. Сестра как раз что-то расставляла на её металлических полках. Чувствовались запахи горячего какао и поджаренного хлеба с маслом. Выбрав момент, когда медсестра отвернулась, Джо и Дульси прошмыгнули мимо неё и притаились между хромированных колес тележки.

И вскоре они уже ползли под катящейся по коридору тележкой, то и дело подергивая ушами, когда те касались холодного металла. Резиновые шины колес издавали мягкое шуршание, словно разрывали ленту застежки – «липучки». Всё, что им сейчас было видно, – это колёса тележки, плинтус и нижние кромки дверей, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Если на дверях и были таблички с именами пациентов, то из своего укрытия Джо и Дульси видеть их не могли. Может, они как раз сейчас и проехали мимо палаты Джейн Хаббл, так и не узнав об этом. Нет, так ничего у них не выйдет. Вот если бы прокатиться на верхней полке той же тележки! Дульси нетерпеливо глянула на Джо, её пёстрый хвост подергивался возле самого колеса.

В некоторых палатах было темно, однако в большинстве свет горел, из некоторых доносились старческие голоса, ворчливые или просительные. От запахов лекарств и болезней четвероногих шпионов стало подташнивать. На полпути по коридору тележка остановилась, чёрные шины замерли, а белые башмачки мягко вошли в освещённую комнату. Кошки пригнулись – посмотреть, что там такое.

Через открытую дверь было видно прикроватную тумбочку и лампу, узкая полоса света от которой выхватывала железную кровать и худенького морщинистого пациента. Выражение лица у него было кротким и спокойным, словно уже давным-давно он смирился с неизбежными лишениями старости. Когда сиделка отвернулась, чтобы подвинуть тумбочку, кошки выскользнули у неё из-за спины и нырнули под кровать.

Съёжившись под пыльными пружинами, они были совсем недалеко от белых спортивных ботиночек медсестры тридцать шестого размера, так близко, что чувствовали запах скошенной травы, по которой она, видимо, недавно прошла. Этот запах приятно смешивался с ароматами какао и тостов. Было слышно, как она установила поднос рядом с пациентом, тарелка скользнула по металлической поверхности. Сиделка заговорила со стариком по-испански, но ответил он ей по-английски. Казалось, они вполне понимали друг друга. Судя по звукам, она взбила для него подушки; затем её ноги напряглись – похоже, она помогала ему сесть. Устроив пациента поудобнее, она ушла из палаты вместе с тележкой.