Fairleigh - Вереск и бархат

— Отведи графиню в карету. Остальные уже готовы и ждут.

— Идем, дорогая, — скомандовала Триция Пруденс, поигрывая своим потрепанным зонтиком. — Кажется, этот кретин внял моему предупреждению. Идем?

Пруденс сделала шаг к тете, раздумывая, есть ли у нее шанс ускользнуть незамеченной.

Теплая рука Себастьяна сомкнулась вокруг ее локтя.

— Юная леди останется со мной.

Триция и Тайни повернулись, изумленно открыв рты. Пруденс вздернула подбородок, твердо вознамерившись собрать остатки гордости.

— Вы не ослышались. Я остаюсь с ним. Я… мне все наскучило. Я решила, что небольшая прогулка и приключение улучшат мое душевное состояние. К тому же говорят, горный воздух — прекрасное средство от головной боли.

— Прогулка? — ахнула Триция. — С этим ужасным бандитом?

Пруденс сняла очки. Ее волосы темным облаком окутали лицо.

— Со мной будет все в порядке, тетя, правда. Он не сделает мне ничего дурного.

Триция уставилась на свою племянницу, словно впервые увидела ее, озадаченная решимостью, светящейся в фиалковых глазах.

— Но как же лаэрд Мак-Кей? Твоя помолвка? Документы об обручении уже подписаны. Оглашение сделано.

Пруденс улыбнулась.

— Если кто-то и поймет меня, так это Киллиан.

Рука Себастьяна предостерегающе сжалась на ее локте. Пруденс повернула голову и через плечо холодно взглянула в его серые настороженные глаза. Тайни покровительственно взял Трицию под руку.

— Идем, моя маленькая графиня. — Он бросил на Себастьяна угрюмый взгляд. — Ты же знаешь, как упрямы бывают молодые, когда что-нибудь взбредет в их глупые головы.

Триция подняла на русоголового великана полные недоумения глаза. Черты ее лица смягчились. Он повел ее прочь, и женщина доверчиво прильнула к его руке.

— Как девчонка может быть такой неблагодарной? Мне, наконец, удалось убедить какого-то старого козла жениться на ней, а она убегает поразвлечься с разбойником с большой дороги. Ты присмотри за ней, хорошо? Она всю свою жизнь просидела, уткнувшись носом в книгу. У бедняжки нет ни капли здравого смысла.

— Ага, миледи, — успокоил ее Тайни. — Клянусь могилой моей матушки. Буду присматривать за девчонкой, как за родной дочкой.

— Перестань брыкаться, детка, не то мне придется тебя пристрелить.

Тайни охнул, когда Пруденс локтем ударила его в живот. Пруденс стиснула зубы и процедила:

— Подожди до произнесения клятв, хорошо? Чтобы мой муж мог получить наследство.

И в отместку за все издевательства над ней в течение последних суток, девушка лягнула Тайни по ноге.

Пруденс казалось, что они едут уже целую вечность. Каждый ее мускул ныл от неудобства езды вдвоем на одной лошади. Она спиной опиралась на широченную мускулистую грудь разбойника. В конце концов, она задремала в седле, но ее сон был прерван самым бессовестным образом — Тайни грубо сдернул ее с лошади.

Грязная дорога, рассекающая надвое маленькую деревушку, была пустынной. В каком-то перекосившемся домике хлопнула дверь.

Тайни подхватил ее под локти и поднял над порогом низкого строения. Пруденс свисала с его рук, словно большая тряпичная кукла. Веснушчатый юркий мужичонка, похожий на ласку, с любопытством разглядывал ее круглыми глазками с редкими белесыми ресничками на покрасневших веках. Девушка сердито зыркнула на него, и он бочком попятился в темный угол. Это мог быть только отец Джейми, решила Пруденс, и с содроганием вспомнила о тех ужасных проделках, которые вытворял Джейми над своим робким родителем.

В полумраке низкой комнаты все поплыло перед затуманенным взором Пруденс. Она была загнана в угол и трепетала от страха перед хищниками, как пугливая лань. Из боковой комнатушки появился Джейми, похожий своим маленьким личиком на хитрую, осмотрительную лисицу, готовую удрать при малейшей опасности.

Отец Джейми пригнулся, предлагая свою костлявую спину в качестве стола, чтобы Себастьян мог подписать документ, связывающий их навеки узами брака. Огонь очага озарял резкие линии его лица. Он казался ей в этот момент пантерой, грациозной и опасной одновременно.

Пруденс мучительно старалась понять, кем же является она в этой непонятной, расчетливой игре. Когда же Себастьян подал ей регистрационную книгу и сунул в руку перо, ответ сам пришел к ней. Дичь. Она — дичь к обеду.

Холодная змея разочарования свернулась у нее в груди. Едва ли это был волнующий и торжественный момент, о котором застенчивая девчонка когда-то осмеливалась мечтать. Этой ночью она распрощалась с последней надеждой на любовь. Она, наверное, могла бы быть намного счастливее в «Липовой аллее» в качестве нежно любимой любовницы мужа своей тети. По крайней мере, тогда Себастьян прикасался бы к ней в лучшем случае с любовью, в худшем — с нежным вожделением. Но в их отношения никогда бы не примешалась алчность. Оставалось только надеяться на то, что этот фарс когда-то закончится, Себастьян отошлет ее обратно в Англию и избавит от дальнейшего унижения. Она закусила нижнюю губу, не позволяя себе расплакаться.

Отец Джейми попросил их встать на колени. Молитвенник зашуршал в дрожащих руках священника.

Пока преподобный Грэхем бормотал молитву, Себастьян украдкой бросил взгляд на свою невесту, ощущая легкое прикосновение ее бедра к своей ноге. Грудь девушки неровно вздымалась. Глаза были опущены, веки припухли от слез. Вместо того, чтобы умалить ее красоту, жемчужные капельки придавали ее лицу страстную завершенность, трепеща на бархатистой коже щеки.

Себастьян избегал ее весь день, намеренно ехал позади, но не мог удержаться и возвращался к ней взглядом всякий раз. Почему она выглядела сейчас такой угрюмой? Неужели перспектива выйти за него замуж была для нее отталкивающей? Когда-то Пруденс хотелось этого. Но это было до того, как она вошла в блестящее, изысканное общество, напомнил он себе. Возможно, пребывание в Эдинбурге открыло ей глаза на более богатый и пышный мир. Возможно, она действительно хотела выйти замуж за Мак-Кея или мужчину, подобного ему. Мужчину, который осыплет его драгоценностями и сложит к ее ногам все свое богатство.

Но пробиваясь сквозь сомнения, поселившиеся в его сердце, Себастьян вспоминал ласки, которые она дарила ему; тепло ее совершенного тела и нежность голоса, умоляющего любить ее.

Тело напряглось от непрошенного желания. Яростная волна собственничества захватила его. Маленькая ручка Пруденс пряталась в складках юбки. Он потянулся, взял ее в свою загрубевшую руку и легонько сжал.

Пруденс замерла, покоренная нежностью этого жеста. Длинные пальцы Себастьяна сплелись с ее пальцами. Девушка успела заметить, что его ногти были чистыми и аккуратно подстриженными. При всей их силе и обманчивой неуклюжести эти руки могли быть руками художника. Большой палец гладил нежную кожу ее ладони в ритме, так хорошо ей знакомом.

— Ну, девушка, ты клянешься или нет?

Пруденс вскинула голову. Преподобный Грэхем смотрел на нее с явным раздражением. Холодное дуло пистолета Тайни подтолкнуло ее в плечо.

— Клянусь, — бросила она, не представляя, клянется ли она в том, что позволит себя застрелить, или в том, что согласна выйти замуж. Судя по насмешливому блеску в глазах Себастьяна, едва ли была разница между этими двумя перспективами. Выбирать ей было не из чего.

Себастьян ровным, низким голосом повторил за священником клятву без запинки.

Наконец, отец Джейми позволил им встать.

— Кольца есть?

Джейми услужливо открыл мешок, позванивая украденными драгоценностями. Пруденс свирепо взглянула на рыжего хитреца, и он поспешил захлопнуть его, застенчиво пожав плечами.

Священник вертел в руках молитвенник.

— Теперь можешь поцеловать свою невесту, если хочешь.

Пруденс подставила Себастьяну холодную щеку. Он взял свою жену пальцами за подбородок и повернул к себе лицом. Его язык, раздвигая судорожно сжатые губы проник в ее рот, нежно лаская его глубины. Пруденс задрожала. Себастьян отстранился от нее и пристально взглянул из-под угольно-черных ресниц в ее широко распахнутые, испуганные глаза. И этот взгляд не оставил ей сомнений в том, что она будет дурой, если поверит в то, что он позволит их браку остаться чисто протокольным.

Пруденс сунула в рот пресную лепешку и вонзила в нее зубы, как маленький затравленный зверек, каким чувствовала себя сегодня.

Она съежилась у стены, кутаясь в свой помятый редингот, и наблюдала за окружающими ее людьми сквозь сетку спутанных волос. Происходящее вокруг нее казалось нереальным.

Треснувший циферблат часов на каминной полке сообщил ей, что было уже далеко за полночь. Но жители деревни продолжали веселиться, вваливаясь в тесный домишко с бочонками эля на плечах и сонными детьми, цепляющимися за руки. Они все пришли поздравить жениха, знаменитого Керкпатрика, который похитил свою невесту и заставил выйти замуж за него под дулом пистолета. Кажется, это не было необычным явлением в этих краях, и жители деревушки прославляли хитрость и дерзость жениха.

Тайни произнес тост и поднял кружку, плеснув элем на волосы Себастьяна. Жених шутливо заворчал, стряхивая янтарные капли. Старый седой горец, растянувшийся на выгоревшей кушетке, усмехнулся и подмигнул Себастьяну. Его ответная улыбка напомнила Пруденс о том, каким поразительно красивым мужчиной был ее муж.

Она поджала ноги, отпрянув от овцы, которая, стуча копытцами по полу, вбежала в комнату. Животное прилегло перед камином. Колечки пара поднимались от влажной шерсти.

Мать Джейми сновала из комнаты на кухню и обратно, внося дымящиеся миски с телячьими потрохами и приправой. Она ловко увертывалась от тяжелых кружек, которые швырял шумный, пьяный Тайни. Пруденс заметила, что женщина болезненно морщилась всякий раз, когда Джейми называл ее «Ма».

Пруденс наблюдала, как она украдкой убирала от жадных глаз воров свои маленькие сокровища.

Оловянный наперсток нырнул в булькающее содержимое одной из мисок. Фарфоровая корова исчезла под диваном. Серебряная вилка скрылась под потертым креслом. Джейми дождался, когда мать выйдет в кухню, извлек ее оттуда, попробовал на зуб и сунул к себе в рукав. Поймав неодобрительный взгляд Пруденс, он лукаво подмигнул ей.

Насколько Пруденс могла судить, положение жены немногим отличалось от положения бедной родственницы. Никто не подошел поздравить ее. Себастьян не обращал на нее никакого внимания. Она была так же незаметна, как и прежде. По крайней мере, в «Липовой аллее» она могла сослаться на головную боль и скрыться в своей комнате.

Пруденс скрыла зевок тыльной стороной ладони. Овца укоризненно смотрела на нее влажными глазами, словно напоминая, что в день свадьбы молодой жене следовало бы испытывать больше радости. Пруденс с любопытством рассматривала лежащее рядом с ней животное, удивляясь, каким мягким и блестящим было его густое руно.

Она нерешительно почесала ей мордочку. Овца доверчиво уткнулась носом девушке в ладонь. Ободренная этим приглашением Пруденс откинулась на спину и положила голову на ее теплый бок, глубоко вдыхая запах влажной шерсти.

Себастьян пошевелил ногой. Боль в натруженной за день лодыжке немного успокоилась. Он перекатился на спину и едва не соскользнул на пол с выцветшей парчовой кушетки.

Лениво потянувшись всем телом, Себастьян застонал и сжал руками гудящую голову. Обрывочные воспоминания о шумном гулянии на его свадьбе с трудом прорывались сквозь затуманенное алкоголем сознание. Перед его взором кружился водоворот давно знакомых лиц. Он вспомнил Джейми, сморкающегося в подол рубашки своего папани; метающего кружки, разбушевавшегося Тайни; подвыпивших горцев, горланящих шотландские песни… Все остальное скрылось в пелене глубокого сна.

«О, Боже, — подумал Себастьян, — лучше бы я обменял это предательское виски на какой-нибудь добрый, честный шотландский эль».

Он протер глаза, зевнул и застыл, когда все его мысли были разом вытеснены тревогой за Пруденс. Он вспомнил, какой надменной и безжалостной была она в день их неожиданной встречи в горах: холодный, презрительный взгляд; разметавшиеся по плечам волосы и пистолет, наведенный недрогнувшей рукой ему в грудь.

Себастьян сел, озираясь по сторонам в поисках своей жены, и волна нежности захлестнула его.

Пруденс прилегла под бочок к толстой овце и, вытянув ноги, спала сном младенца. Волосы упали ей на лицо. Под глазами залегли голубые тени. Очки наискось висели на носу. Она была похожа на растрепанную куклу, некогда любимую, а затем сломанную и брошенную каким-то беспечным ребенком. Овца с видимым удовольствием жевала мех ее накидки.

Огонь в камине догорал. Себастьян поднялся и перешагнул через храпящего Джейми. Он опустился на колени рядом с Пруденс, отодвинув осколки глиняной кружки. Свет угасающего огня ласкал тонкие линии ее лица.

— Моя жена, — пробормотал он, смакуя слово, которое он украл за такое короткое время.

Себастьян поднял ее на руки Овца с неохотой выплюнула полюбившийся ей мех. Пруденс сонно обвила руками его шею и уткнулась лицом в плечо. Тепло ее тела напомнило ему, что она была не фарфоровой куклой, которая могла рассыпаться в его неловких объятиях, а женщиной из плоти и крови, соблазнительной и желанной.

Он положил Пруденс на кушетку и склонился к ней Ее тихое дыхание шевелило волосы на его висках. Себастьян со стоном прижался ртом к ее губам.

Пруденс проснулась и зашевелилась, когда ее обдало запахом табака и виски и теплые губы прильнули к ее губам. Тяжелые веки, затрепетав, приоткрылись.

— Спокойной ночи, миссис Керр, — прошептал Себастьян.

Он снова осторожно перешагнул через Джейми и опустился на пол рядом с овцой на то место, где только что спала Пруденс, не замечая обращенного к нему изумленного взгляда своей жены.

ГЛАВА 26

Тайни сбросил большой сундук к ногам Себастьяна, кряхтя от натуги.

— Вот. Тут все. Джорди потрудился на славу.

Чумазый разбойник выступил вперед из-за широкой спины Тайни, покраснев от похвалы.

Тусклый молочно-белый свет едва просачивался с покрытого серой пеленой мрачного неба. Жалкие ветхие домишки нищей деревеньки, зябко нахохлившись, жались друг к другу в промозглой зимней сырости. Снег таял в грязных лужах. Пруденс подпрыгивала на месте, чтобы согреться. Они стояли на дороге перед коттеджем Грэхемов. Заспанная маленькая девочка с худенькими ручками, торчащими из рукавов выцветшего жакета, наблюдала за ними с соседнего крыльца. Себастьян с возбужденно горящими глазами в нетерпении опустился на колени возле сундука. Пруденс небрежно ткнула в него ногой.

— Что это?

Он усмехнулся ей.

— Твое приданое.

— Мое приданое не было бы таким тяжелым. Я унаследовала дворянский титул, а не сокровища.

Себастьян расстегнул кожаные ремни.

— Тогда считай это свадебным подарком от моего дорогого деда.

Он откинул крышку и Пруденс ахнула. Тайни восхищенно присвистнул, глядя, как золотые монеты полились из сундука звенящим потоком. Себастьян с наслаждением погрузил в них руки. Золото протекало сквозь его пальцы огненными струями.

Джейми упал на колени перед сундуком и зачерпнул горсть монет.

— На несколько штук я мог бы купить отличного пони.

Себастьян взъерошил волосы и радостно воскликнул:

— Ты можешь купить самого прекрасного коня в Шотландии. Мой дорогой дед счел возможным разморозить все наши счета.

Тайни поскреб голову.

— Он сделал это. Старый ублюдок и вправду сделал это. Как ты это устроил? Пообещал ему своего первенца?

Улыбка Себастьяна сникла, и он виновато взглянул на Пруденс. Она поняла причину королевской щедрости д'Артана, и ее шея и лицо покрылись лихорадочными красными пятнами.

Джорди вытащил толстый сверток из рубашки.

— Другой прислал вот это.

Себастьян развернул сверток дрожащими руками.

Пруденс поправила очки и холодно, чтобы не выдать перед Себастьяном своего отчаяния, произнесла:

— Ты получил то, что хотел? Теперь ты отошлешь меня обратно?

Джейми и Тайни изумленно уставились на нее. Себастьян, хмурясь, читал письмо, пробегая глазами строчки, написанные мелким изящным почерком.

— Я только что женился на тебе, детка, — сказал он рассеянно. — Почему я должен отсылать тебя?

— Этот Мак-Кей какой-то странный. — Джорди постучал пальцем по виску. — Похоже, слегка не в своем уме.

Взгляд Себастьяна стал холодным и встревоженным.

— Почему ты так говоришь?

— Он смеялся, когда читал твою записку. Хохотал так, что я думал, его хватит удар.

Бросив подозрительный взгляд на Пруденс, Себастьян свернул послание.

— Жаль, что он его не хватил. Счастливый Мак-Кей пугает меня.

Он насыпал золотых монет себе в сумку и захлопнул крышку сундука.

— Мне нужно заплатить Биг-Гусу за гостеприимство. Потом поедем домой. В Данкерк.

— Себастьян? — тихо позвала Пруденс.

Он развернулся на каблуках, и она заметила, как сильно он напряжен.

Девушка призвала на помощь все свое самообладание.

— Почему бы тебе не отпустить меня? Ты ведь получил то, что хотел. Ты женат на герцогине. У тебя целое состояние золотом и твой драгоценный замок. Больше я ни для чего тебе уже не понадоблюсь.

Его кривая усмешка так не походила на былую радостную и любящую улыбку. Он приподнял ее голову за подбородок и бережно, вызывая трепет в теле Пруденс, большим пальцем погладил ее нижнюю губу.

— Ты была бы очень удивлена, если бы узнала, для чего еще ты мне нужна.

Он отвернулся и зашагал по грязной дороге с видом властелина над ней и всем миром. Его товарищи последовали за ним. Пруденс опустилась на крыльцо, подперев подбородок рукой.

Маленькая девочка из соседнего коттеджа подобралась ближе. Ее восхищенный взгляд проследил за Себастьяном.

— Красавчик, да?

Пруденс прищурилась.

— Красавчик, что верно, то верно. Но если ты будешь умной, то найдешь самого уродливого мужчину и станешь умолять его жениться на тебе.

Девчушка прильнула к ноге Пруденс, нисколько не обескураженная ее цинизмом.

— Моя мама говорит, что он как Робин Гуд. Забирает деньги у богатых и отдает их тем, кто в них нуждается.

Пруденс поморщилась, услышав из уст ребенка свои собственные наивные слова, произнесенные с такой детской непосредственностью. Мужчины и деньги. Она начинала ненавидеть и то и другое с одинаковым пылом. Даже лаэрд Мак-Кей нашел ее затруднительное положение забавным. А Себастьян всегда между нею и богатством выбирал последнее. Она снова увидела монеты, струящиеся золотым дождем между его длинных сильных пальцев. Касался ли он когда-нибудь ее с такой любовью?

Девочка зарылась своим курносым носиком в мех ее накидки. Пруденс посмотрела на нее, внезапно устыдившись того, что так углубилась в свои горькие размышления и не заметила босых ног и болезненного худенького личика девочки.

Она обняла ее. Нежный запах детского тельца не могла заглушить даже грязь, покрывшая давно не мытые, спутанные волосы и потрескавшуюся от холода кожу малышки.

Пруденс огляделась вокруг, впервые в действительности увидев жалкую деревушку, ютящуюся на бесплодном горном выступе. Почерневшие от непогоды ставни косо висели на закопченных окнах коттеджей. Печные трубы торчали из зияющих дыр в соломенных крышах, сильно потрепанных резкими зимними ветрами. Весна наступит скоро, но недостаточно скоро для этой деревни.

Взгляд Пруденс ненароком упал на стянутый кожаными ремнями сундук, стоящий возле крыльца. Он был наполнен грязными деньгами — грязными деньгами ненавистного д'Артана.

Загадочная улыбка заиграла на губах Пруденс. Она крепче обняла девочку.

— Расскажи мне еще об этом твоем Робин Гуде, малышка.

Когда Себастьян вернулся, то застал Пруденс сидящей на сундуке в окружении кучки хихикающих, непоседливых ребятишек. Он резко остановился, захваченный врасплох очаровательным зрелищем. Волосы Пруденс были растрепаны, лицо порозовело от смеха. Грустная улыбка тронула его губы.

Как легко было представить ее с другим ребенком на коленях! Со светловолосой маленькой девочкой с серьезными фиалковыми глазами и хрипловатым, колдовским смехом. Или, быть может, с мальчиком с блестящими темными волосами.

Джейми едва не наехал на него повозкой, заставив отскочить в глубокий мокрый снег. Улыбка Себастьяна померкла. Он не мог себе позволить лелеять безумную надежду на то, что ночь, которую они с Пруденс провели в объятиях друг друга, могла принести свои плоды.

Себастьян подошел к своей жене. Светловолосый мальчуган обвил тоненькими ручонками шею Пруденс и настороженно посмотрел на него ревнивыми глазами.

Себастьян заложил руки за спину.

— У тебя тут целый выводок. Это все твои?

Пруденс похлопала малыша по колену.

— Только самые послушные.

Джейми слез с повозки, почесывая живот.

— Их тоже загружать?

Себастьян вопросительно вскинул бровь, оставляя решение за ней.

— Конечно, нет, — сказала Пруденс, отцепляя детей от своих юбок и вручая малыша мальчику постарше с серьезным не по годам взглядом. — А теперь бегите все по домам.

Ребятишки гурьбой помчались к крыльцу, их веселый смех зазвенел в тишине. Последней уходила белокурая девчурка. Она прижалась губами к щеке Пруденс и пылко прошептала:

— Я никогда не забуду тебя, дева Мэриан. Никогда. Даже если доживу до двадцати лет.

Восхищенным взглядом девочка окинула Себастьяна с головы до ног, присела в реверансе и упорхнула вслед за своими друзьями.

Себастьян с любопытством наблюдал за девочкой.

— Дева Мэриан?

Пруденс разгладила юбки.

— Это просто игра, которую мы сами придумали.

Джейми выжидающе смотрел на нее. Она заправила выбившиеся пряди в косу, стряхнула пыль с ботинок и поплотнее укуталась в свой редингот.

Джейми закатил глаза.

— Прошу прощения, принцесса Пруденс, но мне нужно погрузить золото.

— О!

Девушка встала, потянулась, как ленивая кошка, и неторопливо отошла в сторону.

Джейми ухватился за одну из кожаных ручек. Сундук не сдвинулся с места. Пруденс запаниковала.

Он бросил на Себастьяна сердитый взгляд.

— Это вполне в духе Тайни скрыться в своем коттедже, когда тут есть для него работа.

Себастьян наклонился, чтобы помочь, но Джейми, от натуги раздувая щеки и фыркая, поднял сундук обеими руками.

— Такое чувство, что эта чертова штука набита камнями, — выдохнул он.

Пруденс поперхнулась и зашлась в кашле. Джейми погрузил сундук на повозку, громко ругаясь.

— Не хватило ума попросить бумажных денег. Захотелось заполучить сундук золота, как какому-то чертову пирату. — Он повысил голос. — Ты жаден, как скотт, Себастьян Керр, и всегда таким был!

Джейми забрался в повозку и опустился на сундук, тяжело дыша. Он с сочувствием взглянул на Пруденс.

— Не забывай, девушка. Джейми Грэхем сказал это первым. Этот человек жаден, как шотландец.

Пруденс свесила ноги с каменистого выступа и наблюдала, как снег пушистым покрывалом укутывал серые скалы. Погода в горах была такой же изменчивой, как и настроение Себастьяна. Кто бы мог поверить, что вот-вот наступит март?

На полпути к родному замку Себастьяна мелкая снежная крупа сменилась мягкими хлопьями, которые кружились, подгоняемые ветром, в стремительном диком танце.

Свежий снежок захрустел под сапогами Себастьяна. Он остановился рядом с ней и поставил ногу на камень.

— Красиво, да?

Она презрительно фыркнула.

— Терпимо, полагаю.

Солнце выбрало именно этот момент, пробилось сквозь толщу облаков на западе и позолотило туманные вершины. Под яркими лучами заискрился в ущелье снег. Мохнатые хлопья упали на ресницы Пруденс. Она заморгала, стряхивая их, и внезапно почувствовала необыкновенную легкость в душе и с ликованием оглянулась вокруг. Как легко будет полюбить эту землю! Так же легко, как и полюбить этого мужчину, стоящего бок о бок с ней, любуясь величественными вершинами, возвышающимися, как властелины, над бренным миром.

Тучи нависли над ущельем, затмевая солнечный свет. Пруденс поежилась и плотнее закуталась в свою накидку.

Себастьян уселся на придорожный валун, вытянул ноги и развернул сверток из промасленной материи. Он взял в руки аппетитный кусок баранины, поднес ко рту и вдруг лукаво взглянул на Пруденс. В его глазах заплясали веселые чертики.

— Ты ведь помогала миссис Грэхем готовить это мясо? Учитывая твою любовь к приправам из опия, возможно, будет лучше, если ты попробуешь кушание первой.

Он поднес мясо к ее губам. Глаза Пруденс гневно сверкнули.

— А если я заменила опий на мышьяк?

Себастьян беспечно пожал плечами.

— Значит мне придется жениться на другой герцогине. В конце концов, есть еще вдова герцога Глейсестера. Она, правда, немного толстовата и неряшлива, зато сговорчива.

Пруденс вырвала у Себастьяна мясо зубами, чуть не откусив ему пальцы. Она с трудом проглотила кусок. Сочная баранина застревала у нее в горле, как камень.

Убедившись, что после съеденного здоровью его жены ничего не угрожает, Себастьян с жадностью набросился на еду. У Пруденс пропал аппетит, и она с отвращением наблюдала за трапезой изголодавшегося мужчины.

— Мне следовало позволить Арло повесить тебя.

— Ты слишком хорошо воспитана для этого. Слишком англичанка. Конечно, мы не должны забывать, что именно благовоспитанные англичане перерезали глотки шотландцам, которые лежали раненые на поле сражения. — Он усмехнулся ей. — По старинным законам кланов ты должна стать не столько моей женой, сколько моей рабыней.

Холодный взгляд его серых глаз предупредил ее о сотнях опасностей, таящихся за этим коротким словом. Пруденс уткнулась покрасневшим носом в воротник накидки.

— Хорошо, что мы подчиняемся английским законам.

— Взгляни сюда, ангел.

Себастьян обнял ее за плечи, указывая на покрытые снегом горные вершины с зеленеющими на них островками шотландской сосны и затерявшееся среди серых скал озеро цвета индиго.

— Теперь ты подчиняешься моим законам, ангел.

Бледная луна поднялась в сумеречное небо, и горы потерялись в сером бархате наступающей ночи. Пруденс направила лошадь Себастьяна вверх по скользкой тропе. Они объехали скалистый выступ, за которым ей открылся захватывающий воображение вид на Данкерк.

Гнев и отчаяние, в котором она пребывала после своего нелепого, унизительного замужества, сменились странным оцепенением. Еще никогда она не чувствовала себя такой одинокой. Как мог Себастьян променять ее любовь на эти ветхие руины?

Для Пруденс, прожившей всю жизнь среди зеленых лугов Англии и туманного побережья Нортамберленда, застывший камень выглядел таким же отталкивающим и угрожающим, как логово циклопа. Лунный свет посеребрил стены мрачного замка, и она содрогнулась при мысли о том, как дико, должно быть, воет ветер в высоких башенках.

Их лошади поднялись вверх по каменистому склону и вошли во двор. Пустота и заброшенность царили в маленьком замке, и казалось, что он ждал любовного прикосновения заботливых рук владельца, который так долго не возвращался к нему. Лишайник полонил осыпающиеся стены, и за пятнадцать лет запустения некогда величественное строение пришло в упадок.

Повозка Джейми стояла во дворе, но самого его нигде не было видно.

Не нарушая гнетущей тишины, Себастьян спешился и предложил ей руку. Пруденс разминала затекшие за долгую дорогу ноги, пока Себастьян высекал огонь, чтобы зажечь огарок свечи. Трепещущий язычок пламени осветил его красивое лицо, но такое же холодное и замкнутое, как покинутый замок. И Пруденс захотелось узнать, о чем он мог думать в эту минуту, что вспоминать.

Себастьян открыл поскрипывающую на ржавых петлях тяжелую дубовую дверь и вошел внутрь. Пруденс пугливо жалась к мужу, радуясь его присутствию.

«Величественный чертог» было слишком смелым определением для этого, похожего на пещеру, жилища. Тусклый свет пробивался через узкие щелеподобные окна, освещая каменные полы, усеянные птичьим пометом. Истлевшие кости и осколки глиняной посуды были сметены в угол. Камины-близнецы, расположенные в обоих концах холла, покрытые толстым слоем пыли и золы, пустовали, позабыв о тепле огня. Паутина оплела тусклые бронзовые гнезда для факелов.

Странное чувство охватило Пруденс. Она внезапно представила Себастьяна, одетого с элегантной небрежностью в богато обставленной гостиной Триции. Удивительно ли, что он находил цивилизацию соблазном и ловушкой? Кто она такая, чтобы судить его за то, что когда-то он хотел использовать свои деньги и капиталы Триции после их свадьбы на возвращение и восстановление фамильного гнезда и уничтожение даже малейшего следа царящего здесь убожества и запустения.

Себастьян мягко разжал пальцы Пруденс, и она поняла, что вцепилась что было сил в его руку. Он поставил оплывший огарочек ей на ладонь и указал на каменные ступени, поднимающиеся вдоль одной из стен.

— Иди, я позабочусь о лошадях.

Она пошла за ним вслед, не решаясь остаться в одиночестве в темноте этого мрачного замка.

— Я могу помочь.

Себастьян покачал головой и мягко подтолкнул ее к лестнице.

— Не бойся.

Его хриплый голос придал словам чарующий эффект магического заклинания, которое придало Пруденс уверенности в себе. Она не боялась. Она была в ужасе, но не собиралась показывать ему этого.

Жалобно скрипнула входная дверь, впуская в холл поток холодного воздуха. Себастьян вышел к лошадям, и Пруденс осталась одна.

Она представила, как когда-то вот так же, много лет назад, на этом месте стояла другая девушка с серыми глазами, полными слез, оказавшаяся в чужой стране с грубым незнакомцем, нагло похитившим ее.

Пруденс стряхнула с себя задумчивость. Себастьян не похож на своего отца. А она, Пруденс Уолкер, сделана из более прочного материала. Пруденс Керр, поправила себя девушка.

Свеча таяла на ладони. Если она не найдет подсвечника, ее рука в скором времени заплывет салом. Пруденс решительно направилась к лестнице.

Слабый свет свечи отбрасывал причудливые тени на высокие своды холла. Она споткнулась на выкрошенной ступеньке и оперлась рукой о стену, но тут же отдернула ее, коснувшись сырой плесени.