Трефовый валет

      – Перестаньте обвинять себя, Элли. Это прежде всего моя вина – я поверил этой маленькой озорнице и выпустил ее из виду, пока вас не было. Я поверил ей, когда она сказала, что пойдет вздремнуть. Я знал, что с ней Джокер и котенок и к тому же книга, которую ей только что купили. Я думал, она послушается меня – я велел ей хорошо себя вести. Как будто Харриет – мой солдат! Черт, я не удивлюсь, если Берквист попытается лишить меня опекунства. Теперь, когда появились деньги, он может найти сколько угодно семей, желающих взять эту крошку. Кажется, я только что доказал, что недостоин доверия. В конце концов, что я знаю о том, как быть отцом?
      – Вы знаете все, что нужно.
      – Кроме того, где Харриет.
 
      Вернулся посланный в «Красное и черное» в сопровождении Даунза и Кэллоуэя, Дарлы и повара. Но Харриет с ними не было. И они ее не видели. Не видела ее и леди Марджори, что выяснилось, когда Элли и Джек быстро пересекли сквер и пришли в Монтфорд-Хаус. Все няни из сквера ушли, забрав своих подопечных домой ужинать. Цветочница давным-давно продала последний букет, а мальчишка-газетчик перебрался с оставшимися газетами в более оживленную часть города. Человек, кормивший белок, уснул на скамейке, и никто не видел маленькую рыжеволосую девочку.
      Дворецкий из Монтфорд-Хауса отправился к торговцу отобрать вина, но лакей быстро вызвал Марджори из оранжереи. Молодая леди запыхалась, а Гарольд был без галстука, но Харриет они не видели. Марджори побежала наверх в свою комнату, подумав, что Харриет, возможно, ждет ее там, но нет, Харриет не заходила в спальню. Остальные искали во всех комнатах, выходящих в холл, на тот случай, если Харриет уснула, дожидаясь возвращений леди Марджори. Единственное место, которое им не пришло в голову проверить, была библиотека маркиза.
      Они сошлись у входной двери и поспешили обратно в Кард-Хаус, надеясь, что девочка вернулась самостоятельно. Миссис Крандалл заламывала руки, а Дарла рыдала в объятиях Даунза.
      Джек послал на Боу-стрит за сыщиком.
      – Держу пари, она просто пошла погулять и забыла о времени, – предположил мистер Рорк. – Вы же знаете, какими бывают дети.
      Джек не знал.
      – Нет, если бы Харриет просто пошла погулять, она бы уже давно вернулась и привела с собой жирафа.
      – И она ни в коем случае не пропустила бы пятичасового чая, – добавила Элли, – и не оставила бы Джокера самого добывать себе пропитание.
      – Может, она пошла в Гайд-парк посмотреть на разодетых господ? – спросил Кэллоуэй, обнимая Пэтси. – Она любит поглазеть на лошадок.
      Элли покачала головой, все еще сжимая в руке носовой платок Джека.
      – Нет, она обещала никогда не ходить так далеко одна, а Харриет не нарушила бы данного слова.
      Судя по выражению лиц присутствующих, они сильно сомневались в наличии чувства чести у Харриет, но вслух никто ничего не сказал.
      Сказала Элли:
      – Наверное, кто-то похитил ее, когда она шла отсюда к конюшне, иначе девочка бы вернулась.
      Джек выругался. Кто-то уже украл его сестру и так и не вернул ее.
      – Нет, этого не может быть, – не согласился он. – Харриет не младенец. Она все здесь знает. Она лазает на деревья и по водосточным трубам и ездит на лошадях, которые в два раза больше ее пони.
      – Вот как? – Элли стала на два оттенка бледнее.
      – И она никогда не ходит никуда без своей рогатки, – заключил Джек. – Так что с ней все в порядке. И так и будет, пока я не выдам ей по первое число за то, что она вызвала такой переполох.
      – Но она ведь всего лишь ребенок! – воскликнула Элли. Джек обнял ее, не заботясь о том, что вокруг полно заинтересованных наблюдателей.
      – Выбросьте из головы все мысли о преступлении. Никто не похищал Харриет. Никто.
      Чтобы убедиться в этом, он послал Кэллоуэя проверить, не мстит ли ему таким образом сутенер Феддер. Также он послал Рорка посмотреть, в тюрьме ли карточный шулер. Всех остальных он опять разослал на поиски, велев им стучаться в каждую парадную и кухонную дверь по соседству, во все богатые дома и дома победнее.
      – Спрашивайте, нет ли у кого-нибудь щенка или котенка, которых она могла бы прийти навестить, не видели ли они, как она разговаривает с разносчиком, особенно если он продает живых цыплят или поросят. Разговаривайте со всеми!
      Девушки из казино, привратники и декораторы из Кард-Хауса разошлись по Гросвенор-сквер. Гарольд и леди Марджори заходили в каждый дом, прося позвать владельцев, а остальные расспрашивали слуг, не видели ли те рыжеволосую девочку. Сэмюел вызвался навести справки во всех конюшнях.
      Миссис Крандалл и Пэтси остались дома. Если девочка найдется, они должны будут созвать остальных ударами в пожарный гонг. Это поручили именно им, потому что женщины меньше всех были способны поколотить пропавшую Харриет.
      Джек не мог поклясться, что не придушит девчонку, когда та попадется ему в руки.
      Отведя Элли от дома и не зная, где искать Харриет, он сказал:
      – Обещаю, мы найдем ее.
      – Но вы обещали найти вашу сестру и не нашли!
      Джек отступил на шаг.
      – О, прошу прощения! Мне не следовало этого говорить. Просто я испугалась и…
      – Не нужно извиняться. Неужели вы думаете, что меня не грызет постоянно мысль о том, что я не выполнил обещание, данное отцу?
      – Но вы были совсем мальчиком, когда дали эту клятву, и с тех пор ищете и ищете. А ваш брат, который располагает всеми ресурсами на свете, дал такую же клятву и тоже не преуспел.
      – Да. Но мы найдем Лотти. И Харриет найдем.
      Элли снова взяла его за руку и сжала ее.
      – Мы их найдем. Вместе мы их найдем.
      Никто не звонил в гонг, и ни у кого из ищущих не было никаких новостей.
      – Проклятие, я просто не знаю, где еще искать, – сказал Джек. – Если эта девица думает, что она славно пошутила, играя в прятки…
      – Джокер! Я и не подумала! Собака поможет найти ее! Это же охотничья собака!
      – Джокер умеет искать бараньи отбивные и мягкую постель. Сомневаюсь, что он в состоянии выследить кролика, если только кролик не выскочит на него, держа в лапах поднос с клубничными пирожными.
      – Но можно попробовать!
      И они вернулись в дом и поднялись в комнату Харриет. Собака выглядела недовольной. Ее заперли и лишили лакомств.
      Получив обещание мясной косточки или миндального печенья, старый пес пошел за Элли и Джеком вниз по лестнице. Элли помахала перед ним чулочком Харриет.
      – Ищи, Джокер. Ищи свою подружку. А она угостит тебя чем-нибудь вкусным.
      Джокер неторопливо спустился по ступеням крыльца, перешел через широкую улицу к Гросвенор-парку. Элли с нетерпением шла за ним, всячески подбадривая его и обещая бифштекс.
      – Вот видите? – Джек открыл ворота перед собакой и Элли. – Ему просто нужно было сделать делишки.
 
      Харриет тоже было нужно сделать делишки. Кажется, она прождала уже не один час. И она хорошо себя вела. Точнее, она хорошо себя вела после того как наврала дворецкому Монтфорд-Хауса, что подождет в комнате леди Марджори. И этот ухмыляющийся старый тупица поверил ей. Как только она нашла библиотеку маркиза, как только дворецкий ушел по своим делам, Харриет не тронула ни одной бумаги его светлости, не попробовала ни капельки тех интересных жидкостей, что налиты в графинах. Но она ничего не могла поделать, когда лягушка выпрыгнула у нее из рук. И в том, что стол оказался опрокинутым, вовсе не было ее вины. А то, что лошадка из нефрита разбилась, так это не беда – Элли ее склеит.
      Только Элли здесь не было. А зря. Ей понравились бы все эти книги в кожаных переплетах. Думая о том, как несправедливо поступили с ее дорогой учительницей, Харриет твердо решила досидеть до конца, пусть она проголодалась, пусть природа громко требовала своего. На другие громкие крики она не обращала внимания. Дверь здесь была такая толстая, что Харриет не могла разобрать слов. Ну и ладно. Никто не знает, что она в библиотеке, так что никто не станет ее здесь искать.
 
      Страна катится ко всем чертям, а эти идиоты в парламенте ничего не желают делать, только спорят о том, с какой скоростью она катится. Лорд Монтфорд был измучен, сердит и разгневан. Его не взволновало ни то, какие события происходят на Гросвенор-сквер, ни то, что его внучка ушла из дома, прихватив с собой этого несчастного Гарольда. Его волновало только, что обед запаздывает, черт побери.
      Маркиз решил подождать в своем блаженно тихом святилище с бутылкой коньяка… И тут…
      Лягушка?!
      В его любимой библиотеке царил хаос, стол был перевернут, бесценная нефритовая фигурка разбита. Хуже всего, что маленький рыжеволосый гном прыгал с ноги на ногу посреди комнаты, отплясывая какой-то языческий танец. Пока маркиз стоял раскрыв рот, чертенок сунул ему в руку какую-то скользкую тварь.
      – Это вам. Подарок. А мне нужно пописать. А Элли требуется ее приданое.
      Господи, он, кажется, сошел с ума!
      Держа в руке лягушку – о Юпитер! – Монтфорд провел через скрытую в стене дверь свою незваную, но уже опознанную гостью в ватер-клозет. Лягушка может подождать. Приданое Эллисон Силвер – сомнительная вещь, оно тоже может подождать. А вот отпрыск Хилдебранда, судя по всему, ждать не может.
      Никогда в жизни Монтфорду не хотелось с такой силой коньяка. Но руки у него дрожали – нет, это все проклятая лягушка. Маркиз Монтфорд держал в ладони беспокойное земноводное и не мог сказать, кто из них испытывает больший ужас. Проклятие, если бы эта маленькая бестия не воспользовалась ночным горшком, можно было бы посадить зверюгу туда. Вместо этого он посадил ее в хрустальный бокал, а в другой бокал налил себе коньяку.
      – Полагаю, вам неизвестно, какой переполох поднялся на Гросвенор-сквер? – спросил Монтфорд, когда малышка Харриет снова появилась в комнате. Вид у нее был вполне удовлетворенный.
      – Нет. Неужели я пропустила что-то интересное? Пропади оно пропадом! Но я прождала вас весь день. – Голос немыслимого дитяти звучал обвиняюще, как будто управлять страной – вещь менее важная, чем беседовать с ее особой.
      Монтфорд слишком устал, чтобы спорить по этому вопросу или чтобы указать девчонке, что он не приглашал ее сюда.
      – Я бы не удивился, если бы вас начали искать. А теперь марш домой. И заберите свою родственницу… то есть свою подругу – с собой.
      Харриет скрестила на груди свои тонкие ручки.
      – Не раньше чем вы выслушаете меня.
      Монтфорд мог бы вызвать дворецкого или лакея. И если ухе на то пошло, он мог бы схватить девчонку и вышвырнуть ее за дверь самолично. Но он слишком устал. Он был всего лишь старым и уставшим человеком, которому много лет никто ничего не дарил.
      Монтфорд посмотрел на лягушку, сидевшую в его фамильном хрустале и тяжело дышавшую, потом посмотрел на веснушчатую девочку с развевающимися кудрями и рассмеялся.
      Увидев такое, дворецкий вызвал бы врача. Невестка упала бы в обморок, внучка превратилась бы в дырявый сосуд, источающий воду. Но Харриет Хилдебранд рассмеялась вместе с ним.
      – Ну вот, – сказала она, – так я и знала. Вы вовсе не такой уж и людоед. Значит, вам придется сделать так, чтобы Элли…
      – Для вас, барышня, она должна быть мисс Силвер.
      – Ах, сэр, Элли вовсе не такая чопорная. И она меня любит. Она говорит это каждый вечер, хотя всегда добавляет, что это против всех ее правил, но ничего страшного в этом нет. И еще она любит папу Джека.
      – Это, полагаю, капитан Джонатан Эндикотт?
      – Кэп Джек – это мой новый папа.
      – А его она тоже любит против всех ее правил?
      – Ой нет, его любят все. Но понимаете, он не может содержать жену и детей, и Элли боится, что он потеряет все, что у него есть, потому что занимается игорным делом.
      – Он ее тоже любит?
      – Конечно. Он никогда не женился бы, если бы не любил. Так говорит миссис Крандалл. Холостяк никогда не сдвинется с места, если только сердце не пихнет его в… то есть ему нужна основательная причина. Элли – самая основательная причина, которая только может быть у него, и самая лучшая жена, которую он может найти, если не считать, что она бедная. А если бы у нее было наследство, они бы окрутились, как говорит Сэмюел.
      – И тогда ваш опекун спустит за карточным столом мои деньги, а не свои? Нет, благодарю вас. Я скорее скормлю свои банкноты свиньям. У меня хотя бы будет бекон вместо капиталовложений.
      – Ах, кэп Джек никогда не станет играть на деньги Элли. Он джентльмен.
      – Половина членов палаты лордов, все сплошь джентльмены, берут деньги в долг под сто процентов, а жены их не могут заказать себе новые платья. Никто не может знать, на что способен заядлый картежник.
      – Но папа Джек не такой. Он вообще почти не играет, разве когда приходится заплатить по счетам. И он всегда выигрывает.
      Конечно, подумал Монтфорд, можно было бы выставить столько условий в документе о приданом, что этот бывший офицер никогда не сможет прикоснуться даже к пенсу из денег Элли. То есть если бы маркиз решил оказать любезность этому ребенку, что нив коей мере не было предрешенным выводом, разве что в воображении Харриет.
      Харриет же не унималась.
      – Но если бы у него были деньги, он, наверное, занялся бы каким-нибудь другим делом, таким, которое больше нравилось бы Элли, так что она быстрее вышла бы за него замуж.
      Маркиз посмотрел на девочку.
      – Почему выдумаете, что меня волнует, поженятся эти двое или нет?
      – Вас ведь волнует, будут ли счастливы леди Марджори и Гарольд? И говорят, вы собираетесь выплатить ей ее долю наследства, а им его даже и не нужно, потому что они могут жить дома в деревне или здесь с вами.
      – Упаси Боже, – пробормотал его светлость.
      – Элли и капитану нужны деньги, и она тоже ваша внучка. Будет только справедливо, если вы дадите ей столько же, сколько дали бы ее матери.
      – Я бы дал матери мисс Силвер гораздо больше, если бы она вышла замуж по моему выбору.
      – Но она должна была выбрать того, кого любила, как леди Марджори, Дарла, Пэтси и миссис Крандалл.
      – Вы хотите сказать, что я должен выделить наследство и этим особам тоже, кто бы они ни были?
      – Нет, только Элли. Это будет справедливо, – повторила Харриет.
      Взгляды маркиза не могли изменить головы более умные и ораторы более красноречивые. Он поставил бокал и поднялся. Беседа была закончена.
      – Прошу прощения, юная леди, но мир вообще несправедлив. Рано или поздно вы это узнаете. А теперь ступайте домой, прежде чем кто-нибудь придет искать вас здесь. У меня было достаточно хлопот сегодня. Я ничего не должен ни вашему опекуну, ни вашей гувернантке.
      Губы у Харриет задрожали, глаза наполнились слезами.
      – Милорд, – сказала она почти шепотом, – мою мать убил мой дядя, когда мне было три года. Мой отец погиб на войне, а моя бабушка слишком не в себе, чтобы заботиться обо мне. Неужели вы думаете, я не знаю, что мир несправедлив?
      Монтфорд уставился на лягушку, а не на ребенка.
      – Разве я не заслужила, по вашему мнению, чтобы у меня была семья, сэр?

Глава 28

      Джек ходил по улице перед Кард-Хаусом. Элли стояла на подъездной дорожке. Он ждал, когда Харриет вернется домой; она ждала записку о выкупе. Никому не хотелось думать, что кто-то принесет маленькое искалеченное тело или – что еще хуже – что вообще не будет никаких вестей.
      И тут она появилась. Прибежала вприпрыжку через почти опустевший парк, веселая, как кузнечик.
      – Я убью ее, – прорычал Джек.
      – Поделом ей будет, когда я умру, – сказала Элли, рассмотрев, кого держит за руку Харриет. А маркиз Монтфорд держал в руке маленькую корзинку.
      Харриет увидела, что Элли и папа Джек ждут ее, и бросилась вперед, широко раскинув руки. Она промчалась мимо Джека, который нагнулся, намереваясь сгрести ее в охапку, мимо Элли, протянувшей к ней руки, несмотря на свое возмущение.
      Харриет обняла собаку.
      Пэтси и миссис Крандалл наблюдали из окон, и теперь они выбежали из дома и принялись бить в пожарный гонг с такой силой, как только могли, и так долго, как только могли выдержать руки. По всей улице из домов выбегали слуги и люди, ушедшие на поиски, они смеялись, радостно кричали и хлопали друг друга по спине.
      – Выдать на кухне всем эля! – крикнул Джек, вызвав новые радостные крики. – Благодарю вас, друзья.
      – Радостная встреча… э-э-э… мисс Хилдебранд? – спросил Монтфорд, презрительно кривя губы при этом зрелище.
      – Лучше не бывает! Ах, Элли, вы были не правы! Его светлость вовсе не злой старый негодяй! Он дает вам приданое и позволит мне оставить у себя Хьюберта.
      Джек посмотрел на старика, который по-прежнему держался на расстоянии.
      – Почему маркиз вдруг признал свою старшую внучку, малышка, и кто такой Хьюберт?
      Теперь Монтфорд шагнул вперед.
      – Хьюберт – это лягушка. Мисс Хилдебранд говорит, что я смогу приходить навещать его, когда мне захочется. С вашего разрешения, разумеется, – сухо добавил он. – Что же до суммы приданого, можно сказать, что мы с мисс Хилдебранд заключили небольшое пари.
      – О том, как далеко прыгнет Хьюберт? – Джек и сам подумывал, что можно заключать такие пари.
      Монтфорд поставил на землю корзинку.
      – Нет, скорее о том, сколько слез понадобится, чтобы заставить старого человека изменить свое мнение и оказаться у нее под башмаком. Болтунам в парламенте стоило бы поучиться у этого ребенка, как манипулировать людьми.
      Джек усмехнулся.
      – Держу пари, много слез для этого не потребовалось.
      – Ах, папа Джек, вам больше нельзя держать пари. Я это обещала, а дедушка Монтфорд даст денег, чтобы вы с Элли могли пожениться.
      – Что?! – воскликнул Джек. – На этот раз ты перешла все границы, дитя мое. Пойти к Монтфорду и проделать свои штучки над ним за моей спиной? Давать обещания от моего имени? Совать свой нос в то, что тебя не касается? Хотя бы из-за одного этого ты не сможешь прийти на свадьбу!
      – На свадьбу? – переспросила Элли. Никто не ответил ей.
      Джек повернулся к Монтфорду:
      – Вы думали, что я прокучу деньги своей жены? Что без вашего золота я не пожелаю жениться на вашей внучке и восстановить ее доброе имя? В таком случае вы просто старый глупец, и вас я тоже не приглашу на свадьбу. – Он сунул руку во внутренний карман фрака и вытащил какую-то бумагу, судя по виду – документ. – Я купил особое разрешение сегодня утром, на собственные деньги, к вашему сведению. И я просил Элли выйти за меня замуж без вашего вмешательства, мисс, и без вашей неожиданной заботы о репутации мисс Силвер, милорд. И она согласилась.
      Элли потянула его за руку.
      – Я согласилась? Я думала, что согласилась стать вашей любовницей.
      Джек хлопнул себя по губам, но с небольшим запозданием.
      – Проклятие, теперь мне и вас тоже не хочется приглашать на свадьбу!
      – Не будет свадьбы – не будет и приданого, – заявил маркиз. – Не желаю, чтобы мое имя обливали грязью, вот что.
      Джек не обратил внимания на своего будущего родственника.
      – За кого вы меня принимаете? За человека, который может обесчестить любимую женщину?
      – Вы меня любите?
      – Конечно, люблю! Иначе с какой стати стал бы просить вас выйти за меня?
      – Вот и ладно, значит, все улажено, и я могу идти домой ужинать. – Монтфорд повернулся, чтобы уйти. – Пусть ваш поверенный зайдет к моему поверенному завтра обсудить условия и подписать документы.
      – Подождите, милорд! – окликнула его Элли, стоя в объятиях Джека, где она могла бы находиться сто лет, как ей казалось. – Почему вы думаете, что я возьму у вас деньги?
      – Потому что мисс Хилдебранд сказала, что вы не глупы, вот почему. Неужели вы позволите, чтобы вашей жизнью правила гордость, как это сделал я? Я заплатил за это потерей дочери. Я бы не удивился этому, потому что ваша мать была точно такой же упрямицей. Я думал, что вы поумнее, что у вас хватит ума не отказываться от прекрасного шанса, а оказалось, вы слишком несговорчивы, чтобы простить упрямого старика.
      – Я решила, что ваша хваленая респектабельность вовсе не так важна, особенно если учесть, что называют респектабельностью в обществе. Быть с тем, кого любишь, гораздо важнее, как до меня решила моя мать.
      – Да, но теперь вы можете получить и то и другое. Подумайте, насколько лучше будет ваша жизнь – и жизнь Эндикотта и ваших будущих детей, – если вы получите часть моего состояния. Неужели вы откажетесь от него и обречете их на жизнь, полную случайностей? Неужели вы станете рисковать их будущим, вынудив жить у границ общества, куда им не будет доступа, тогда как вам нужно всего лишь принять то, что предназначалось вашей матери?
      Элли взглянула на Джека, потом на Харриет, которая уже напустила на себя несчастный вид, хотя и использовала свою квоту на слезы в доме маркиза. Джек пожал плечами.
      – Я могу содержать свою семью, но не с такими удобствами, как мне хотелось бы.
      Элли сглотнула, а потом сказала:
      – В таком случае я согласна, милорд.
      – Дедушка.
      – Дедушка, – согласилась Элли, выходя из объятий Джека и протягивая руку маркизу. Монтфорд сунул ей в руку корзинку с Хьюбертом.
      – Я зайду вас проведать завтра, хорошо? И вас, сэр, – сказал он Джеку. – У меня есть кое-какие идеи насчет того, что вы можете сделать, чтобы мои правнуки не стали париями.
      Когда он ушел, Джек велел Харриет идти к себе, пообещав сообщить ей кое-что насчет непослушания, исчезновения и обмана знатного человека. И о том, что у него, Джека, мог бы случиться сердечный приступ из-за того, что он не мог найти ее.
      Потом взял Элли за руку и провел по дому мимо ухмыляющихся рабочих и улыбающихся слуг. Он прошел через французские двери, выходящие в сад на террасах позади дома.
      – У меня тоже есть несколько собственных идей, мисс Силвер.
      – Вот как?
      И Джек показал Элли, что это за идеи…
      Джек неохотно разжал объятия – он обнимал Элли, разумеется, для того, чтобы она не озябла, – и опустился на колени у ее ног.
      – Я понимаю, что еще не сделал вам предложения по всей форме. Но теперь я прошу вас осчастливить меня. Вы будете моей женой, дорогая мисс Силвер? Моя жизнь, моя любовь?
      – Вы уверены, что любите меня?
      – Уверен ли я? Я стою перед вами коленопреклоненный на сырой земле и порчу свои прекрасные панталоны. Разве это не доказательство?
      Элли подняла его и усадила на скамью подле себя.
      – Но вы уверены, что хотите жениться? А если через год вы пожалеете об этом?
      – Я уверен, что хочу изменить свою жизнь, стать ради вас лучше. Я не могу ничего обещать навсегда. Посмотрите на Хилдебранда, который погиб таким молодым. Но пока я дышу, я буду любить вас, и только вас. Таков наш семейный девиз – «Всегда верен». Вы – единственная женщина, которая стала мне нужна, как только я вас увидел. Вы – единственная женщина, которая всегда будет мне нужна.
      Его слова вызвали у Элли новый приступ пылкой радости.
      – Но что же вы, дорогая? Вы не сказали «да». И не сказали, что любите меня.
      – Конечно, люблю. Иначе я уехала бы в тот же день, как приехала. И я была готова стать вашей любовницей, потому что не знала, кем еще я могу быть для вас, разве что женой. Вы сделали меня самой счастливой женщиной в мире, моя настоящая любовь.
      – И не важно, что я картежник?
      Элли похлопала его по груди, где неистово билось сердце.
      – Дело не в том, кто вы, а в том, что вы. В сущности своей вы тот человек, которого я люблю.
      – Значит, вы не будете возражать, если я переделаю клуб в школу? Я, видите ли, уже подумывал о том, чтобы найти новое занятие. Клуб не помог мне вернуть сестру, но может быть, школа поможет. Что вы скажете о том, чтобы открыть школу для молодых женщин с ограниченными средствами, чтобы они могли научиться разным ремеслам и не идти на улицу? Мой брат поможет с деньгами. Он уже финансирует сиротские приюты и больницы, так что я уверен, он вложит деньги и в школу. Таким образом, место, где я мог бы получать в будущем нужные мне сведения и выдавать вознаграждения, останется прежним. Мы не будем богаты, но и нуждаться тоже не будем.
      – Вы действительно хотите открыть школу?! Это была моя мечта! Ах, Джек, я думаю, что это самая хорошая идея из всех, которые у вас когда-либо были, если не считать решения жениться на мне.
      – Конечно. И у меня есть небольшая собственность в деревне, и немного своих денег, и…
      Элли снова похлопала его по груди.
      – Все, что мне нужно, находится вот здесь.
      – Вы говорите об особом разрешении?
      – О моем сердце, отданном вам на хранение. Навсегда.
      – Можете смело держать пари, что это навсегда.
 
      Пока Джек с Элли рассуждали о свадьбе и о своем будущем, некая молодая особа тоже смотрела вперед. Красивая белокурая девушка ждала в доках в Дувре, когда можно будет подняться на пакетбот, идущий во Францию. В Лондоне она не была в безопасности, там ее искали, там ей угрожали из-за прежних тайн. Но во Франции она могла бы пройти хорошую школу у одного из великих дамских портных, научиться создавать модели изысканных платьев для изысканных богатых женщин. У нее были имена тех, на кого сослаться, были рекомендательные письма и достаточно средств, чтобы прожить, пока она будет учиться. Окончив учебу, она сможет вернуться в Англию с деньгами и с именем.
      И тогда Куина сможет сама раскрыть тайну своего прошлого.