* * *
Корд вернулся домой уставшим. Он отужинал в клубе, пробыв там несколько дольше, чем предполагал, и теперь ранение снова дало о себе знать. Вдобавок встреча с банкиром прошла не так гладко, как он планировал.
На следующий день ему предстояла двухдневная поездка в Уотфорд – там намечалась выгодная сделка. На этот раз он собирался взять с собой Викторию.
Одна мысль о ее теле заставляла его содрогаться от желания. Он не был близок с ней с той ночи на «Соловье». Последние несколько дней Корд возбуждался каждый раз, когда она входила в комнату. Ему требовались все его силы, чтобы держать себя в руках, он хотел дать ей время увериться, что он именно тот мужчина, который ей действительно нужен.
Войдя в дом, он поискал Тори глазами.
– Вы не знаете, где я могу найти леди Брант? – спросил он Тиммонза, стараясь придать голосу беспечность.
Тиммонз принял у него шляпу и перчатки.
– Ее светлость после ужина удалилась к себе, милорд.
Дворецкий помог ему снять пальто, и Корд поднялся наверх, снедаемый нетерпением увидеть жену, что ему совсем не нравилось.
Он был влюблен в Викторию. И от этого чувства не мог избавиться. Но он не желал вести себя как неоперившийся юнец.
В спальне Тори не оказалось. Он спросил у одной из камеристок – та тоже не знала, куда подевалась его жена.
– Она совсем недавно была здесь, милорд. Может быть, вышла подышать воздухом?
Тревожное беспокойство овладело Кордом, он тут же подумал о Джулиане Фоксе, но отбросил эту мысль. Она где-то здесь. Надо просто найти ее.
Почувствовав озноб – одежда стала влажной от еще не прошедшей слабости, – он прошел в свою спальню, чтобы переодеться. Корд развязал и снял галстук, сбросил пальто, снял жилет и через голову стянул рубашку. Он уже собрался позвать камердинера, чтобы тот помог ему снять туфли, когда услышал голоса в своей ванной комнате.
Дверь ванной была прикрыта. Подумав, что там могли убирать служанки, Корд повернул ручку двери, вошел и замер при виде Виктории, сидящей в его медной ванной.
– На сегодня все, Эмма, – сказала она. – Спасибо.
Светленькая служанка покраснела и почти выбежала из комнаты, а Виктория улыбнулась ему. Улыбка была какой-то неуверенной, и Корд недоумевал почему.
Она откинулась на изголовье ванны, ее прекрасное тело просвечивало через тонкий слой белых пузырьков пены. Стоило ей сделать движение, как пена сползала, обнажая округлые холмики грудей с маленькими розовыми сосками. Ее каштановые волосы в мелких локонах были забраны вверх, но несколько блестящих прядей выбились и прилипли к шее.
Ее губы сложились в манящую улыбку, однако неуверенность осталась.
– Добрый вечер, милорд.
Никогда ему не приходилось видеть ничего более соблазнительного. Виктория редко заходила в его комнаты и никогда прежде не пользовалась его ванной. Глядя на нее, он удивлялся, как это раньше не додумался брать ее с собой в ванну – он мог бы делать это давным-давно.
Она немного подвинулась, и из пены снова показались ее груди. Желание стало непереносимым, мышцы живота непроизвольно сжались.
– Я искал вас, – сказал он, с трудом произнося слова. – Мне не пришло в голову искать вас здесь.
– Может быть, теперь стоит это делать. Он удивленно поднял бровь.
– Вот как? И почему? – Он старался прийти в себя, но она вытянула тонкую стройную ножку и стала водить сложенной в квадратик тканью по влажной, блестящей коже.
Каждый удар сердца отдавался в паху. Корд хотел коснуться ее, прижаться ртом к ее влажной плоти. Он так хотел войти в нее, что его руки сжались в кулаки.
– С этого момента, – сказала она, – я намерена пользоваться этой ванной каждый раз, когда мне захочется. Я намерена делить с вами эту комнату. Я собираюсь спать в вашей постели каждую ночь и просыпаться с вами по утрам.
Это обещало блаженство. Но ее власть над ним еще возрастет.
– Что, если я откажусь? В конце концов, это моя комната.
Она встала, и пенная вода стекла с ее тела.
– Подумайте, как это удобно, милорд. Стоит вам захотеть, я тут, под рукой. Я смогу удовлетворить ваши желания в любое время. Я буду идти навстречу вашим самым безумным капризам…
Корд уже не мог сдерживать себя. Он прижал к себе ее мокрое тело и впился ртом в ее губы.
Он так долго не делал этого. Слишком долго.
Она застонала, поцеловала его в ответ и обхватила руками его шею.
– Корд… – прошептала Тори, и он почувствовал, что она дрожит. Она попыталась расстегнуть пуговицы на его панталонах, но он поймал ее руку и поднес к губам.
– Не сейчас. Не раньше чем я попробую на вкус каждый дюйм вашего тела. – Он вынул ее из ванной, поставил на ноги и поцеловал в шею.
В ванной комнате было тепло. Ее кожа напоминала горячий влажный шелк. Когда он начал целовать ее плечи, ласкать ртом пышные груди, голова у нее запрокинулась, и он услышал стон. Ее пальцы впились в его плечи – в паху у него продолжало пульсировать.
Когда он поднял ее на руки, вынес из ванной и положил на свою большую кровать, она срывающимся голосом произносила его имя. Но он не сразу овладел ею, не раньше чем заставил ее извиваться на грани освобождения. Виктория выгнулась дугой. Глубокими ударами он наполнял ее, и выходил, и наполнял снова. Ее ногти царапали ему спину, а он делал то, чего так страстно желал.
Без чего больше не мог обходиться.
Они вместе достигли освобождения и потом лежали, не в силах двигаться. Виктория обвилась вокруг него. Она смотрела на него, и в ее глазах все еще оставалась неуверенность.
– Я могу остаться? – шепотом спросила она. Корд провел пальцем по ее щеке.
– Я запрещаю вам уходить. Даже подумываю, не приковать ли вас к кровати – на тот случай, если мне захочется безумств, о которых вы говорили.
Он почувствовал, что она улыбается, теснее прижимаясь к нему, и его тело отозвалось, он снова желал ее.
Длинный каштановый локон обмотался вокруг его пальца, и Корд заулыбался. Он думал, как хорошо, что она поймала его в ловушку, и молил Бога, чтобы оказалось, что он поступил правильно.
Глава 24
Корд проснулся, чувствуя себя намного лучше, чем в предыдущие дни. Он повернулся на постели, протянул руку, чтобы обнять жену, но ее не было, место рядом с ним пустовало. Натянув бордовый шелковый халат, он направился к двери, соединяющей их спальни.
Сначала он не увидел Тори. Потом услышал непонятные звуки и обнаружил ее в углу за расписной ширмой – Тори снова тошнило.
– Виктория! – Корд шагнул к ней, но повернулся и подошел к буфету. Налив воды в тазик, он смочил полотенце и отнес туда, где она стояла, склонившись над горшком.
Виктория дрожащей рукой взяла полотенце.
– Я не хотела вас будить. – Она сполоснула лицо и шею, а потом попыталась улыбнуться. – Должно быть, съела что-нибудь неподходящее.
Корд нахмурился:
– Я сегодня собирался поехать в Уотфорд. И надеялся, что вы поедете со мной. Но теперь, пожалуй, я лучше останусь дома.
Она покачала головой:
– Не делайте глупостей. Вы ничем мне не поможете, мне уже лучше. Как долго вы собираетесь быть в отъезде?
– Два дня, самое большое – три.
Она еще раз сполоснула лицо и взяла стакан с водой, который он держал наготове.
– Я хочу, чтобы вы поехали. Вы ничем не поможете мне, оставаясь здесь.
– Если я уеду, я все время буду в тревоге.
– Пожалуйста, поезжайте, Корд. Если вы останетесь, мне не удастся как следует отдохнуть. – Она взглянула на горшок и покраснела. – Мне не хочется, чтобы вы видели меня в таком состоянии.
Корд внимательно посмотрел на нее, ему пришло в голову, что в ее лице появилось что-то новое, какое-то сияние, которого он не замечал раньше. И груди, которые он ласкал прошлой ночью, стали пышнее, и этот чуть проступивший животик.
Ей стало плохо утром.
Корд знал многих женщин. Они чувствовали себя с ним свободно. Они поверяли ему свои секреты. Сара была откровенна с ним. Виктория могла не знать этого, но у Корда появилось очень сильное подозрение относительно причины ее недомогания. Виктория была беременна.
Это ошеломило его.
Графу Бранту пора было заиметь детскую комнату. Он должен был произвести на свет наследника титула и состояния. Он очень хотел иметь детей. Мальчиком он жалел, что у него нет ни брата, ни сестры, и очень радовался появлению в доме кузенов Шарп и их сестры. Он обожал маленького Тедди и мечтал о дне, когда у него появится собственный сын. Он только хотел знать, его ли ребенка носит жена.
Корд взглянул на Викторию. Она все еще была бледна, но ее руки уже не дрожали.
– Если вы уверены, что все будет в порядке, пожалуй, я не стану менять планы.
Ему требовалось побыть вне дома, ему нужно было время, чтобы свыкнуться с новым осложнением. Он должен был обдумать тот факт, что ребенок, растущий в животе его жены, может быть от другого мужчины.
Когда он женился на Виктории, он и вообразить себе не мог ничего подобного. Мужчине, особенно такому, как он, нелегко смириться с этим. Нужно время. За эти несколько дней он все обдумает и, возможно, сможет смириться с мыслью, что отцом ребенка Виктории мог быть Джулиан Фокс.
Тори только мельком видела Корда перед тем, как он уехал в Уотфорд. Может быть, ей не следовало перебираться в его спальню, пока не пройдет утренняя тошнота, но она не могла сидеть сложа руки и ничего не делать, чтобы исправить ужасное недоразумение.
Она надеялась, что сможет скрыть свое положение и что плохое самочувствие быстро пройдет. Ей следует быть осторожнее в будущем – пока она не получит ответа на письмо, отправленное Джулиану.
Она могла только молить Бога, чтобы Фокс помог ей отыскать способ выбраться из петли, в которую она сама всунула голову.
С отъезда Корда прошло два часа, когда Клер сообщила ей неприятную новость.
Тори рассказала сестре о намерении их отчима продать Уиндмер и о своем решении проникнуть туда и попытаться найти дневник. Но Клер никогда не чувствовала привязанности к котсуолдскому имению, она считала, что Тори нужно забыть о прошлом и смотреть в будущее.
– Каждый раз, когда ты пытаешься найти мамин дневник, ты попадаешь в беду. Что бы Майлс Уайтинг ни сделал, это осталось в прошлом. Не стоит снова подвергать себя риску.
Они сидели в голубом салоне. По крайней мере сидела Клер. Тори ходила взад-вперед перед камином.
– Клер, этот человек убил нашего отца. Он разрушил жизнь нашей матери, украл дом, который она любила и всегда хотела оставить нам. Доказательство его вины стоит любого риска.
Клер оправила юбку синего бархатного платья. Теперь, став замужней женщиной, она выглядела старше, но не менее очаровательной. Может быть, даже стала еще неотразимее.
– Наверное, ты права, – сказала она. – Я заглянула к тебе, чтобы сообщить, что сделка состоится послезавтра.
– Что?
– Я узнала это от Перси. – Тори просила сестру прислушиваться к новостям такого рода. Лорд Перси всюду бывал и всегда знал, что говорят в Лондоне. – Перси говорит, что покупатель – Болдуин Слотер. Он намерен переделать весь дом немедленно, как только будет оформлена сделка.
– О Господи! Если они начнут все переворачивать, дневник почти наверняка никогда не будет найден. Мне необходимо попасть туда прежде, чем там появится новый хозяин.
– Может быть, Корд свозит тебя туда?
– Он, может быть, и свозил бы. К несчастью, его нет в городе. – На самом деле она не думала, что Корд захотел бы помочь ей проникнуть в дом, который все же был домом ее отчима.
Корд не вернется два-три дня, за это время все будет кончено. Но она не совершит прежнюю ошибку. Она напишет ему письмо, объяснит, как это важно для нее, как мало осталось времени, и будет умолять не сердиться на нее за то, что она отправилась в Уиндмер.
– По крайней мере Уиндмер не так далеко, – сказала она Клер. – И я поеду в своей собственной карете.
А еще она возьмет с собой Эвана. Этого молодого лакея она знала с тех времен, когда была экономкой, Тори доверяла ему. Еще с ними будет Григгз, величественного вида кучер, этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.
– Время уходит. Я отправлюсь в Уиндмер завтра утром. Дорога в один конец займет не более четырех часов. У меня будет время обыскать дом и к ночи вернуться.
– Может быть, мне поехать с тобой? Тори покачала головой:
– Я совсем не хочу вмешивать тебя в это. Если что-нибудь случится, лорд Перси никогда не простит мне этого.
– Тори, мне кажется, тебе не стоит ехать.
– Я должна, Тори. Это наш последний шанс отдать Майлса Уайтинга в руки правосудия, и я намерена использовать его.
Клер больше ничего не сказала, но Тори знала, что она встревожена. Ее сестра встревожилась бы еще больше, если бы знала, что Тори беременна. Но ребенок появится еще не скоро, а Виктория будет осторожна.
Тори больше боялась того, что Корд очень рассердится, когда прочтет ее письмо. Но не может же она упустить последнюю возможность уличить Майлса Уайтинга. Вечером она написала письмо, ей потребовалось два раза переписать его, чтобы сделать более убедительным. Закончив письмо, она тщательно посыпала его песком, запечатала и оставила на письменном столе, где Корд обязательно должен был найти его.
Если все пройдет по плану, он никогда не прочтет этого письма. Она вернется раньше, чем он, и сама все объяснит.
Она надеялась, что сможет показать ему дневник. Если у нее будет дневник, Корд в конце концов поймет, что она всегда говорила ему правду. Он поверит, что она никогда не изменяла ему с Джулианом Фоксом.
Найти дневник – самое важное дело, и Тори была настроена на успех.
С наступлением ночи поднялся сильный ветер. В окно стучались ветки, через щель в задернутых занавесках проглядывала бледная луна. Тори беспокойно ворочалась в постели, вспоминала день, когда умер отец, думала об ужасном горе матери.
Встала она позднее, чем намеревалась, с чувством разбитости, но полная решимости. Снова был приступ тошноты, но он скоро прошел, и через час Тори была готова отправиться в путь; чудесная черная карета, подарок Корда, ждала у парадного, лошади нервно пританцовывали на месте.
Карета не была предназначена для такого рода поездок; опустив верх, в ней хорошо было разъезжать по городу в теплое время года. Но более подходящую карету взял Корд, так что Тори осталась эта.
Надев теплое шерстяное платье синего цвета и отороченную мехом шляпку, Виктория нетерпеливо подождала, пока Эмма закутала ее плечи подбитым мехом плащом, а потом спустилась вниз.
Эван помог ей сесть в карету, потом подоткнул меховую полость вокруг ее ног. Молоденький слуга сказал кучеру, куда ехать, уселся рядом с ним, и с куда большей готовностью, чем Тори, подставил лицо холодному ноябрьскому ветру.
Дорога отняла более пяти часов. Тори развлекалась, листая взятую в библиотеке книгу, но руки и щеки мерзли, от этого трудно было сконцентрировать внимание. Они несколько раз останавливались, чтобы погреться на постоялых дворах. Это помогало, но удлиняло поездку.
День уже начинал клониться к вечеру, когда они добрались до крошечной деревушки Котсуолд в Уиндинг-хэме и повернули к особняку из желтого камня, стоящему на вершине пологого холма.
Уиндмер.
Это слово звучало для нее по-особому, наполняло воспоминаниями и сожалениями, вызывало ноющую боль в сердце. Дом последние два года пустовал. За ним присматривали только садовник с женой.
Тори надеялась, что жена садовника, миссис Риддл, помнит ее и позволит войти в дом.
Служанка не могла знать, что для лорда Харвуда последней из людей, которых он пустил бы на порог, была его падчерица, пытающаяся доказать, что он убийца.
Корд надеялся отдохнуть в Уотфорде, небольшом городке в сельской местности, вдали от шума и грязи Лондона и вдали от Виктории. Вместо этого лишь провел беспокойную ночь, думая о жене, сожалея, что она не с ним.
На следующий день утром он собрал всю необходимую информацию о недвижимости, которую собирался приобрести, и решил возвратиться домой.
Дорога не заняла у него много времени. Он был дома вскоре после полудня. Он все еще не знал, как отнестись к тому, что его жена скорее всего беременна и существует вероятность, что от другого мужчины. Но пребывание вдали от нее нисколько не прояснило мыслей.
Может быть, рядом с ней все станет понятнее.
– С возвращением, милорд. – У входа приветствовал его Тиммонз. – Мы ожидали вас только завтра или послезавтра.
– Да, но мне удалось покончить с делами быстрее, чем я предполагал. – Конечно, он мог бы остаться еще надень в обнаруженной им прелестной гостинице на берегу реки – если бы Виктория была с ним.
Как бы там ни было, он стремился домой почти с самого отъезда.
– Где я могу найти леди Брант?
– Сожалею, сэр. Ее светлость утром отправилась в деревню. Думаю, она оставила вам письмо на столе в вашем кабинете.
Виктория уехала? Внутри у него все перевернулось. Уже не раз, стоило ему уехать из дома, как она отправлялась на встречу с любовником.
Корд заспешил в кабинет – скорее прочитать письмо. Должно же быть какое-то объяснение. Виктория говорила, что любит его. Она обещала быть верной. Ему так хотелось верить ей. Но он ничего не нашел в кабинете. Корд вернулся туда, где Тиммонз чистил его запылившееся пальто.
– Вы уверены, что леди Брант оставила мне письмо?
– Не вполне, милорд, но я видел, как она шла с письмом в ваш кабинет. Я посчитал, что оно предназначено вам.
Корд вернулся и еще раз осмотрел кабинет – письма не было. Он тщательно обыскал свои комнаты, а потом позвал Эмму, которая тут же прибежала.
– Да, милорд?
– Леди Брант, судя по всему, уехала в деревню. Вы знаете, куда именно?
Эмма отрицательно мотнула головой, отчего на голове у нее качнулась копна светлых кудряшек.
– Точно не знаю, милорд. Но она сказала, что поездка не займет у нее много времени и что к ночи она вернется.
– Спасибо, Эмма.
– Насколько я знаю, она оставила вам письмо, милорд. Оно было здесь, в кабинете.
Корд покачал головой.
– Я смотрел. Нет никакого письма. Эмма нахмурила светлые бровки:
– Это немного странно. Я сама видела, как она писала его.
– Может быть, она оставила его в своей комнате. – Но большинство ее вещей переместилось к нему, и Корд ничего не нашел.
У него сжалось сердце. А он-то питал такие надежды. Он хотел связать с Викторией свое будущее. Он думал, оно будет одно на двоих.
Вернувшись к себе, он опустился в кресло рядом с кроватью, чувствуя себя совершенно разбитым. Разбитым и пустым.
Он доверился ей. Снова. Он и в самом деле поверил, что небезразличен ей.
Он сидел, чувствуя боль в груди. Она могла поехать к Джулиану. Возможно, чтобы сообщить ему о ребенке.
Поднимаясь с кресла, Корд грязно выругался.
Виктория лгала ему с первого дня их встречи. Она лгала ему и водила за нос. Настало время признать, что он ничего не значит для нее и никогда не значил. Настало время сделать то, что следовало сделать несколько недель назад, когда он обнаружил ее измену.
Пройдя через холл, он потребовал снова подать карету и быстро спустился вниз. В последний раз он позволил Виктории одурачить себя.
Усмешка искривила его губы. Есть простой способ забыть женщину – с помощью другой.
Желудок его взбунтовался, доказывая, что это не ответ, но ноги уже несли его на улицу. Корд был не в состоянии снова пройти через это – никогда не быть до конца уверенным, никогда по-настоящему не доверять. Их браку пришел конец. Для него это совершенно очевидно, надо бежать от Виктории, пока не поздно. Добиться признания брака недействительным будет нелегко, но в конце концов он добьется.
Его карета уже подъезжала, огибая особняк. Корд еще не знал, куда направится, но непременно в такое место, где он найдет женское общество, за которое нужно заплатить и которому больше ничего не будет надо от него.
Ему нужен кто-то, чтобы смягчить боль, угнездившуюся в сердце.
Карета подъехала к парадному подъезду, и лакей бросился открывать дверь. Корд уже ступил на узкую железную подножку, когда заметил бегущую к нему Эмму, светлые кудряшки которой выбились из-под сдвинувшегося набок чепца.
– Подождите, милорд! Подождите, пожалуйста! – Она размахивала обгоревшим листом бумаги, пальцы ее были черны от сажи.
Ожесточившийся Корд недовольно остановился. Он почти чувствовал тяжесть стены, которую возводил вокруг своего сердца.
– Что это, Эмма? – холодно спросил он.
– Письмо, милорд. – Она задохнулась от бега и теперь широко открывала рот. – От ее светлости. Миссис Ратбон – она украла его с вашего стола. Она собиралась сжечь его, когда я вошла в ее комнату.
Корд протянул руку и взял лист бумаги из ее дрожавшей руки. Он намерился прочитать написанные Викторией слова, ничего не меняя в своем отношении к ней; что бы она ни написала, это не изменит того, что он чувствовал.
Он сказал себе, что останется беспристрастным, и глупо верил, что это возможно. Но строки, написанные знакомым почерком, обжигали его глаза.
"Мой любимый муж,
я знаю, что вы будете сердиться, читая мое письмо, но есть одна вещь, которую я должна сделать. Я только надеюсь, что, прочитав письмо, вы поймете меня.
Сегодня я еду в Уиндмер в поисках дневника моей матери. Мой отчим продает имение, сегодня – последний день, когда я еще могу попытаться найти там дневник. Я знаю – вы никогда не верили в его существование, но я убеждена, что моя мать узнала о виновности Майлса Уайтинга в убийстве моего отца и в ее дневнике можно найти доказательство этому. Если вы возвратитесь домой раньше меня, пожалуйста, простите. Я снова повторяю, что очень люблю вас. Когда вернусь, я найду способ доказать это.
Ваша любящая жена,
Виктория"
Корд еще раз перечитал эти строки, на этот раз спокойнее. Она писала, что уехала искать дневник. То же самое объяснение она давала и в прошлые два раза. Он больше не желает верить ей. Почему он должен верить этому?
Корд сложил бумагу. Он может усесться в карету и укатить прочь, забыть Викторию, забыть свою женитьбу, забыть, что жена носит под сердцем ребенка, возможно, от другого мужчины.
Или может поверить ей.
Может еще раз поверить в любовь.
Он вспомнил, с какой любовью смотрела на него Виктория последний раз, когда они были вместе.
"Я могу остаться?"
В его постели? В его сердце? В нем, кажется, для нее навсегда есть место.
Он вспомнил первые дни их знакомства, вспомнил, с каким мужеством она вела себя в ночь, когда помогала им освободить Итана из тюрьмы. Она всегда была решительной и готовой идти на риск. Если этот дневник существовал, она не оставила бы своих попыток найти его до тех пор, пока была бы малейшая надежда.
Он взглянул на дом, подумал о долгой череде лет, которые могли бы тянуться без Виктории, и принял решение.
С закаменевшим лицом он повернулся к Эмме:
– Где миссис Ратбон?
– Наверху, милорд.
Корд ринулся в дом. Он поднялся вверх, перепрыгивая через ступеньки, затем зашагал по коридору, ведущему к комнатам слуг.
Дверь в комнату миссис Ратбон была приоткрыта. Служанка нервно ходила туда-сюда перед маленьким, еще не остывшим камином.
При виде Корда она стала белая как мел.
– Милорд?
– Почему вы взяли письмо? Она облизнула тонкие сухие губы.
– Это… просто по ошибке, милорд. Я убирала в вашем кабинете. Письмо оказалось в куче ненужных бумаг.
Я бросила его в огонь по ошибке. Я… я не знала, что оно для вас.
Он взглянул на камин. Зачем это ей понадобилось брать бумагу в свою комнату?
– Вы лжете. Вы ненавидели Викторию с первого дня ее появления в доме. Вы не хотели, чтобы я увидел это письмо. Вы пытались уничтожить ее.
– Нет, милорд. Это неправда. Внезапно его осенило.
– Вы знали, что я в ванной в тот день, когда говорили со служанкой о леди Брант – так ведь? Вы хотели неприятностей на ее голову.
– Она уходила из дома той ночью – я не солгала.
– Что бы ни делала моя жена, не ваша забота. Вы уволены, миссис Ратбон, без рекомендаций. Когда будете рыскать по городу в поисках пропитания, может быть, вы вспомните, что моя жена не стала увольнять вас несколько месяцев назад. Только по доброте ее сердца вы остались в этом доме.
Ее некрасивое лицо закаменело.
– Она всегда считала себя слишком умной. Лучше других. Ну нет, голодать мне не придется, скажу я вам. Его светлость, ее отчим, хорошо заплатил мне. Больше я не нуждаюсь в вашей вонючей работе.
Корд напряженно думал. Гнусная служанка демонстративно направилась мимо него, но он встал на ее пути.
– Так вы шпионили за нами? Вы передавали сведения Харвуду?
– Я не сделала ничего противозаконного. Он мог просто заботиться о том, как живется его дочери.
Черта с два.
– Вы сообщили лорду Харвуду, что леди Брант едет в Уиндмер?
Узкое личико перекосила довольная улыбка.
– Это его дом, не так ли? Человек имеет право знать, кто собирается разгуливать по его дому.
Корд был вне себя.
– Собирайте свои вещички и убирайтесь. Я даю вам пятнадцать минут. – Развернувшись, он быстро вышел и спустился с третьего этажа вниз, к выходу.
– Когда выехала леди Брант? – спросил он Тиммонза.
– Поздним утром, милорд. Она взяла с собой лакея, мистера Кидда.
Слава Богу, хоть это. Ее кучер – здоровенный парень, и еще этот лакей, молодой и преданный ей. Но если Харвуд действительно убил ее отца или даже нанял убийц, он сделает все, чтобы Тори не нашла доказательств.
Корд вспомнил следы ударов на ее спине, увиденные им в свадебную ночь, и испугался за Тори. Харвуд жестокий и безжалостный человек. Если он посчитает, что Виктория опасна для него…
– Седлайте мою лошадь. Карета мне не нужна.
– Да, милорд.
Через пятнадцать минут он был на пути в Уиндмер и нещадно гнал своего крупного вороного мерина. На одном из постоялых дворов он сменит коня на свежего и тем самым выиграет время.
Он надеялся, что опередит Майлса Уайтинга.
Глава 25
– Он там! – Тори показала в сторону холма. – На самом верху. – Но вместо того чтобы погнать лошадей вперед, Григгз съехал на обочину.
Тори слышала, как он пробормотал ругательство.
– У нас неприятность, миледи.
– Что за неприятность? – Но в этот самый момент раздался треск, две спицы переломились, и экипаж накренился набок.
– Колесо поломалось, миледи. – Григгз спрыгнул, чтобы осмотреть поломку. – Соскочил железный обод. Похоже, нам придется искать кузнеца, чтобы починить колесо.
Тори снова посмотрела на дом на холме. Поломка была досадной, но большой беды в том не было.
– В деревне есть кузнец. А я без труда дойду до дома пешком. Когда вы почините колесо, подъезжайте к дому. Я скорее всего на какое-то время там задержусь, так что можно не торопиться.
– Мне лучше пойти с вами. – Эван спрыгнул со своего места и пошел к ней. Она подумала о том, что на поиски, возможно, потребуется несколько часов.
– Не нужно, я могу задержаться. В имении живут садовник с женой, так что мне ничто не угрожает. Я думаю, что мистеру Григгзу может понадобиться помощь, к тому же в деревне есть трактир. Пока кузнец будет чинить колесо, вы с Григгзом сможете подкрепиться.
Эван помог ей выбраться из кареты и посмотрел на большой желтый дом на холме. Опасность таилась не в доме ее детства, а скорее на дороге.
– Как пожелаете, миледи.
Слуги занялись каретой, а Тори стала подниматься на холм. Ей не потребовалось много времени, чтобы оказаться у дома, попасть в дом тоже оказалось просто.
Миссис Риддл, которая со своим мужем Джейкобом жила в домике у ворот, помнила Тори со времени ее последнего посещения имения. Они приезжали вместе с матерью и сестрой уже после смерти отца.
– О Боже, как я рада! Леди Виктория здесь, в Уиндмере. – Миссис Риддл, крупная ширококостная ирландка с седеющими рыжеватыми волосами, белозубо улыбнулась. Они с мужем служили в Уиндмере с того самого времени, как он перешел в собственность дедушки Тори.
– Добрый день, миссис Риддл. Как приятно снова увидеться с вами.
Миссис Риддл бросила взгляд на пустую дорожку, ведущую к резным парадным дверям.
– Как вы добрались сюда? Совсем одна?
– У нас сломалось колесо. Кучер пошел в деревню, чтобы карету починили.
– Что привело вас сюда, милое дитя? После стольких лет?
– Я узнала, что мой отчим продает имение. Мне захотелось еще раз взглянуть на дом, прежде чем он станет чужой собственностью.
– Да, Уиндмер – особенное место, без сомнения. Лучшее в округе, и так было всегда. – Миссис Риддл покачала головой. – Нерадостные настали времена, не то что раньше. Когда были живы ваши отец и мать.
– Это одна из причин, по которой я здесь. В доме могли остаться вещи, принадлежавшие моей матери.
– Да, и это последний день, когда вы можете забрать их.
Миссис Риддл провела ее по посыпанной гравием дорожке к парадному крыльцу большого каменного особняка и отперла дверь.
– Я схожу в деревню. Джейкоб работает в поле. Так что у вас будет много времени.
Тори посмотрела вслед уходящей служанке, а потом вошла в дом. Воспоминания окружили ее. Она почти слышала доносящийся сверху смех, сочный баритон отца и отвечающий ему оживленный голос матери. Тори не разрешила себе погрузиться в грустные мысли. У нее нет времени для оплакивания прошлого. Ей надо найти дневник.
Потянув за ленты своей отороченной мехом шляпки, она сняла ее и бросила на столик у входа, там же она оставила плащ. Дом стоял запертым больше двух лет. Диваны и кресла были накрыты белыми простынями, почти все занавески задернуты, но массивные дубовые столы недавно протерли, а резные деревянные балки и шкафы с дверцами из свинцового стекла придавали дому знакомый облик.
