– Джастин?..
– Я здесь, у фонтана.
Она обернулась и направилась прямо к нему. Ее лицо выражало такую же неуверенность, какую чувствовал он. С минуту ни один из них не произносил ни слова. Потом оба попытались заговорить одновременно и снова умолкли, не в силах преодолеть волнение.
– Я не знаю, с чего начать, – сказала наконец Эриел, поднимая на него глаза. – Вы были серьезны, когда говорили сестре о намерении жениться на мне?
– Вам должно быть ясно, что я был как нельзя более серьезен.
– Почему вы захотели на мне жениться?
Он не знал, что ответить, не был уверен, что и сам знает ответ.
– Пришло время жениться. – Эта причина была ничуть не хуже любой другой. – Мне нужна жена, а вам – муж. И, как мне кажется, это решит наши проблемы.
– Но вы ведь говорили, что брак не для вас.
– В то время я так и думал. Но жизнь идет, и люди меняются. Однажды вы спросили меня, собираюсь ли я иметь детей. Я не собирался ими обзаводиться, но скорее всего я слишком поспешил с ответом. А теперь я очень хочу иметь детей. – «Конечно, если это будут и ваши дети», – подумал он.
– Понимаю.
Но похоже было, что его планы не очень ее обрадовали. Может быть, он не слишком хорошо ей все объяснил.
– Я видел вас с Томасом. Я знаю, что вы любите детей. Верю, что из вас получится очень хорошая мать. А в обмен на это я дам вам то, чего вы желали больше всего в жизни. Вы станете леди, Эриел. Вы станете леди Гревилл, у вас будут деньги и положение в обществе. И никто больше не посмеет вас обидеть.
Эриел отвернулась от него, сделала несколько шагов к фонтану, провела пальцем по холодной темной поверхности воды.
– Если мы должны завести детей, то вы, вероятно, намереваетесь спать в одной постели со мной. И если это так…
– Я хочу вас, Эриел. Всегда хотел. И не собираюсь вступать в фиктивный брак.
Секунды уплывали в вечность.
– Не стану вам лгать, Джастин. Я напуганна. Прежде я доверяла вам. И боюсь довериться снова.
Раскаяние обрушилось на него, опустилось, как влажный зимний туман. Он подошел к ней, повернул ее лицом к себе и приподнял ее подбородок:
– Я не могу изменить прошлого. Могу только пообещать, что подобное не повторится в будущем.
Ее глаза, такие невероятно синие в свете факелов, внимательно изучали его.
– Вы меня любите, Джастин? Любите хоть чуть-чуть?
Его грудь сдавило, будто обручем. Он произнес бы слова, которые она желала услышать. Ему до боли хотелось сделать так, чтобы ее девичьи мечты сбылись, но он не понимал, что значит любить, и твердо знал, что никогда не солжет ей.
– Вы мне дороги, Эриел. Больше, чем кто-либо другой. Я и не думал, что смогу к кому-нибудь так привязаться. Но любить… Любовь – нечто такое, о чем я не имею понятия. По правде говоря, я не считаю себя способным на такое чувство. Могу только сказать, что буду заботиться о вас и о наших детях и сделаю все возможное для вашего счастья.
Она нервно покусывала нижнюю губу.
– Я не знаю, как быть.
Эти слова вонзились в него, разрывая грудь. Ему вдруг стало трудно дышать.
– Позвольте мне заботиться о вас и дать вам все, чего вы заслуживаете. Пожалуйста, Эриел. Вы нужны, вы необходимы мне. Скажите, что будете моей женой.
Она смотрела ему в лицо, и он гадал, что она там видит, какие тайны открыли ей жесткие углы, линии и тени его лица. Но что бы это ни было, он увидел слезы у нее на глазах, заблестевшие в свете факелов.
– Я выйду за вас, Джастин.
Он не собирался целовать ее. Он просто смотрел в эти прекрасные, омытые слезами глаза и не мог наглядеться. И все же не удержался, заключил ее лицо в ладони и поцеловал эти дрожащие губы, и поцелуй его был полон томления и тоски, которые он испытывал постоянно с того момента, как выгнал ее из дома. Раскаяние в содеянном, сожаление о своем предательстве, смешанные с сознанием того, что она скоро будет принадлежать ему, захватили его целиком. В нем росла жажда обладания, бушевал огонь страсти. На мгновение Джастин выпустил эту страсть на свободу. Он поцеловал Эриел самозабвенно и почувствовал, как ее пальцы впились в его плечи. Он желал ее, желал оказаться внутри, и желание это было мучительным. Он снова поцеловал ее, потом усилием воли оторвался от нее, не позволяя себе сделать что-нибудь такое, в чем позже раскается.
Ему было трудно совладать с собой. По всему его телу прошла судорога. Грудь бурно вздымалась и опускалась, будто он пробежал с милю.
– Думаю, вам лучше вернуться в дом, – сказал он тихо. – Если вы этого не сделаете, боюсь, я нарушу обещание, которое дал вам перед отъездом.
Эриел подняла на него глаза. Лицо ее пылало, губы были еще влажными и хранили след его поцелуя. Он заметил нерешительность в ее взгляде и почувствовал, что ненавидит себя за это. Он поднял руку и погладил ее по щеке. Прикосновение его было легким, как перышко. Подарив ему последнюю робкую улыбку, она повернулась и поспешила к дому. Джастин смотрел ей вслед, стараясь подавить желание, все еще бушевавшее в крови. В последние несколько дней ему это удавалось. Теперь же, когда она согласилась стать его женой, оно впивалось в его тело, как когти хищного зверя. Похоть была ему знакома, но нежность, которую он испытывал, глядя, как она удаляется и исчезает в доме, удивила его. Мгновение он даже не мог понять, что это такое.
Он устало опустился на скамью, потирая затылок и пытаясь разобраться в своих чувствах. Еще раньше он известил своего поверенного о том, что собирается жениться, и поручил ему выхлопотать особую лицензию на брак. Он знал, что через несколько быстротечных дней будет женат. Теперь Джастин смотрел на свою руку, разминая, сгибая и разгибая пальцы, чувствуя, как напрягаются мышцы. Долгие годы он старался поддерживать свою физическую силу, как, впрочем, и дух, и разум. Он научился быть бесстрашным и умел использовать это бесстрашие, чтобы заработать состояние и вести себя независимо. Теперь же, мечтая о будущем, включавшем женитьбу и со временем, возможно, детей, он почувствовал, как в нем растет ужас, незнакомый прежде. По правде говоря, он никогда еще не был так напуган, как теперь, когда в одиночестве сидел в темном саду, думая о странном повороте своей судьбы.
Глава 20
Разразилась буря. Высокие кипарисы в саду гнулись до земли, покоряясь суровому северному ветру, завывавшему в долине. Дождь терзал землю, плевал в оконные стекла. Зигзаги молний заливали мрачным светом все вокруг, а за холмами громыхал гром.
Стало совсем темно. Викарий запоздал, но Джастин не желал откладывать церемонию до следующего дня. В маленькой, но элегантно обставленной гостиной вот-вот должно было начаться венчание. Приглашено было всего несколько человек: Барбара и Томас, Клэйтон Харкорт, приехавший по просьбе Джастина из Лондона нынче утром. Присутствовали также Сильви, маленькая горничная Эриел, экономка миссис Уилсон и дворецкий Гарольд Перкинс. Будучи слугами, они держались поодаль. Викарий Ричард Вудс ожидал, когда ему дадут знак начать церемонию, а его пухленькая жена Эмили стояла рядом с Клэем, и глаза у нее уже были на мокром месте.
Брачная церемония началась точно в назначенное время. Через несколько минут Эриел Саммерс, рожденная в семье неграмотного обнищавшего фермера-арендатора, должна была стать Эриел Росс, пятой графиней Гревилл. В платье бледно-голубого бархата с высокой талией, отделанном бежевыми кружевами, она стояла рядом с Джастином, и руки ее едва заметно дрожали, а лицо казалось застывшим и холодным. Викарий начал обряд венчания, и Джастин, смотревший прямо перед собой и стоявший с плотно сжатыми губами, старался не думать ни о чем. Эриел тоже пыталась удержать свои разбредающиеся мысли и сосредоточиться на словах викария.
– Христос сказал: «Как отец возлюбил меня, так и я возлюбил вас. Это мой завет с давних времен и по сей день, чтобы вы возлюбили друг друга».
Таков был завет Господа, и Эриел в сердце своем знала, что она верна этому завету. Она любила Джастина Росса. Ее рука дрожала.
– Вы, Джастин Росс, граф Гревилл, берете в жены эту женщину Эриел Саммерс, чтобы с этого дня и навеки любить и лелеять ее в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии?
– Да, – твердо ответил он.
Викарий повернулся к ней и повторил слова брачного обета, задав тот же вопрос.
– Да, – ответила она тихо.
– Дайте мне кольцо.
Джастин вынул из кармана своего парчового, шитого серебром жилета кольцо и отдал ему. В свете свечей прекрасные сапфиры сверкнули синим огнем, а алмазы – чистым белым льдистым пламенем. Изумленная Эриел смотрела на кольцо и думала, что никогда не видела ничего столь прекрасного.
– Это кольцо дается вам в знак того, что вы будете верны обетам. Вы обещаете, милорд?
И снова Джастин ответил:
– Да.
– Можете надеть кольцо на палец невесте.
Викарий вернул кольцо Джастину, и тот надел его на безымянный палец ее левой руки. Оно показалось ей прохладным и довольно тяжелым, но ощущение не было неприятным. Оно было простым и в то же время великолепным. На глаза ее навернулись слезы, а горло сдавила спазма. Откуда оно взялось? У Джастина не было времени на покупку. Должно быть, Клэй привез его из Лондона. Удивительно, что он сумел выбрать кольцо, столь безупречно подходящее ей.
В ее ушах звенел голос викария:
– Так как вы, Джастин Росс, и вы, Эриел Саммерс, по доброй воле вступаете в брак и берете на себя обязательства по отношению друг к другу перед лицом Господа и присутствующих свидетелей, во имя Отца и Сына и Святого Духа я объявляю вас мужем и женой. Тех, кого соединил Господь, не под силу разделить человеку. – Он улыбнулся. – Можете поцеловать невесту, милорд.
Но Джастин не стал дожидаться разрешения священника. Он уже склонился к Эриел и прижался губами к ее губам. Его поцелуй был волнующим, и все же в нем преобладала удивительная нежность, и тотчас же все ее тело охватил знакомый жар, и языки этого пламени уже лизали низ ее живота, и она ощутила сладкую боль и тяжесть. В течение многих недель она запрещала себе вспоминать о его чувственных поцелуях, о его поджаром мускулистом теле, о его изящных руках с длинными пальцами и о том, как они искусно ласкали ее нежную кожу. Теперь эти воспоминания нахлынули с невероятной силой. И тотчас же пришла неуверенность в будущем, ожидавшем ее. Эриел попыталась справиться со своими чувствами, посмотрела на часы на мраморной каминной полке, снова вспомнила о наслаждении, испытанном в его объятиях, и подумала о нескончаемых часах, отделявших ее от того момента, когда они удалятся наверх и он вновь будет ласкать ее.
– Примите мои поздравления, – сказал Клэйтон Харкорт, склоняясь к ней и целуя ее. – Желаю счастья вам обоим.
– Благодарю вас.
Клэй хлопнул Джастина по спине:
– В конце концов ты поступил очень мудро, женившись на этой леди. Я в восторге.
– Думаю, правильнее сказать: леди оказалась достаточно неразумной, согласившись на этот брак.
Клэй тихонько хмыкнул. Было очевидно, что он рад за друга и одобряет его выбор. Эриел было приятно, что ближайший друг ее мужа так безоговорочно принял ее. И тут к ним подбежал маленький Томас с широчайшей улыбкой, открывавшей щербинку между передними зубами, там, где недавно выпал молочный зуб и на его месте готовился появиться новый.
– Теперь ты женат, дядя Джастин?
Джастин улыбнулся и прижал мальчика к груди.
– Похоже, что так. Мы с Эриел поженились, а это означает, что теперь она леди Гревилл и, стало быть, твоя тетушка.
– Моя тетушка?
– Верно. С сегодняшнего дня можешь называть ее тетей Эриел.
Ребенок робко поднял на нее глаза и посмотрел из-под густых черных ресниц, точно таких, как у Джастина.
– Тетя Эриел!
Она улыбнулась, очарованная нежной прелестью ребенка.
– Прежде у меня не было племянника, и, думаю, мне очень понравится быть тетей.
Томас весело рассмеялся, продолжая обнимать Джастина за шею своей маленькой ручкой.
– Я тоже рад, тетя Эриел.
Чувствуя себя все более счастливой, Эриел смотрела, как бережно Джастин опустил мальчика на пол.
– Почему бы нам не пойти подкрепиться в соседнюю комнату? – предложил он. – Мы мельком углядели там соблазнительные яблочные пироги.
В открытую дверь можно было видеть стол, накрытый белой льняной скатертью, ломившийся под грузом бесконечных серебряных подносов с едой: там были ломти сочной гусятины, жареный ягненок, керри с омаром, паштет из фазана, горы дымящихся овощей и причудливые десерты – роскошный шоколадный крем, нежный миндальный пудинг, молочный заварной крем, фруктовые компоты и, конечно, яблочные пироги. Высокие свечи белого воска ровно горели в серебряных подсвечниках, и для проголодавшихся гостей были приготовлены фарфоровые тарелки. Мальчик убежал, и Эриел краем глаза уловила какое-то движение. Ее нежная улыбка тотчас же потускнела, а во рту у нее пересохло при виде надвигающейся на них Барбары Таунсенд. Держа в руке бокал шампанского, шурша шелковыми оборками своего модного платья, шумевшего при каждом ее шаге, как волна, поднятая приближающимся кораблем, Барбара остановилась прямо перед ними. Ее губы сложились в жеманную кошачью улыбку.
– Думаю, и мне следует поздравить счастливую пару. Должна признать, что я не рассчитывала дожить до этого дня. Интересно, что сказал бы отец, узнав, что его сын женился на…
– Хотел бы я слышать, что сказал бы сам, окажись на твоем месте, – перебил ее Джастин угрожающим тоном, стараясь положить конец жестоким играм сестры.
Эриел неосознанно сделала шаг вперед, и его рука покровительственно обвилась вокруг ее талии.
– Мне только любопытно, как бы отнесся отец к тому, что дочь одного из его арендаторов стала графиней Гревилл.
Откуда Барбаре стало известно о ее происхождении, Эриел могла только гадать, но каким-то образом ей это стало известно, и, похоже, она могла бы преподнести еще немало сюрпризов.
– Принимая во внимание то, как трепетно отец относился к вопросам наследования и как стремился сохранить преемственность титула и рода, думаю, его больше всего волновал бы вопрос о моей способности дать семье наследника, а вовсе не то, насколько происхождение леди, ставшей моей женой, соответствует требованиям света.
Барбара пригубила шампанское, не сводя мрачного взгляда с молодоженов.
– Возможно, ты прав. Отца всегда больше интересовали молодость и красота, чем хорошее происхождение.
Эриел побледнела. Джастин сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей, но мускул на его щеке задергался.
Появился слуга с серебряном подносом, на котором стояли хрустальные бокалы, и Барбара заскользила прочь в поисках других жертв, оставив молодых в покое.
– Не желаешь ли выпить бокал шампанского? – спросил Джастин. – Нам обоим не помешало бы расслабиться и успокоиться.
Эриел только кивнула в ответ. Ей и в самом деле не помешало бы снять напряжение.
– Благодарю.
Она приняла бокал, отпила глоток, тотчас же ощутила на языке покалывание шипучих пузырьков и заметила, что взгляд его серых глаз направлен на нее, но она не могла прочесть его мысли.
– Я вижу, что ты неспокойна, – сказал Джастин. – Если тебя волнует сегодняшний вечер, не тревожься.
Эриел не находила себе места.
– Сегодняшний вечер?
– Я сознаю, что в последние недели твои чувства ко мне претерпели серьезные изменения. Но теперь мы женаты, и как твой муж я намерен предъявить права на тебя… но я не стану на тебя давить, пока ты не будешь готова.
Бокал с шампанским дрогнул в ее руке, и немного вина выплеснулось через край.
– Но я думала… – Ей показалось, что сердце ее на мгновение перестало биться. – Я думала, ты хочешь меня, Джастин.
В мгновение ока настороженность исчезла из его взгляда. Глаза, серые, как небо за окном, выразили такую жажду обладания, что их огонь, казалось, прожег ее кожу.
– Я хочу тебя, Эриел, как умирающий хочет жить. Каждый раз, когда я вспоминаю, как прекрасна ты была, когда, обнаженная, лежала рядом со мной, и какой горячей и влажной ты была, когда я проникал в твое тело. Но я не стану настаивать на том, чтобы ты была со мной. Если ты не готова дать мне то, чего я хочу, я согласен ждать.
Эриел просто стояла, чувствуя, как искра, зажженная его словами, воспламенила воздух вокруг них, сгустила его и превратила в огненный вихрь, почти осязаемый.
– Ты мой муж, – услышала она свой голос. – Сегодня наша брачная ночь. Я готова выполнять обязанности жены.
Пламя в его глазах, как ей показалось, медленно угасло, и на смену ему пришла печаль, наполнившая его глаза до краев.
– Возможно, со временем ты почувствуешь нечто большее, чем покорность и готовность выполнять свой супружеский долг. Может быть, ты вспомнишь, что было между нами прежде. Может быть, наступит время, когда ты снова пожелаешь меня.
Он повернулся и пошел прочь, а Эриел внезапно ощутила пустоту. Она солгала ему, не прямо, а косвенно, умолчав о своих чувствах. Она уже все вспомнила. Она уже желала его. И какие бы чувства он ни питал к ней, что бы ни ждало их в будущем, ее желание оставалось прежним. Один вид его, стоящего в отдалении и беседующего с Клэйтоном Харкортом, заставлял ее сердце биться учащенно и посылать жаркую кровь по всему телу. На нем были серые панталоны цвета голубиного крыла, облегавшие его мускулистые ноги и бедра, и темно-синий фрак, ладно сидевший на широких плечах. В этой одежде он казался сильным, мужественным и невероятно привлекательным. Он был стройным, жилистым и поджарым. Он был ее мужем, и хотя не любил, но желал ее.
Эриел тоже его желала. Сегодня была их брачная ночь. Ребенком Эриел мечтала о такой ночи. Став женщиной, она узнала, что если с ней желанный мужчина, такая ночь сулит наслаждение. Она вышла замуж за Джастина, рискнув снова полюбить его. А теперь томилась в ожидании ночи любви. Разум говорил ей: «Берегись», – но тело желало его, как и прежде, как и всегда. Эриел попыталась отбросить свои сомнения. Ей следовало забыть о гордости и сказать ему правду. Она еще с минуту наблюдала за ним, споря сама с собой и пытаясь убедить себя. «Сделай это теперь, – говорил ей робкий тоненький голосок какого-то иного существа, сидевшего где-то внутри, – пока у тебя еще есть мужество».
В свете свечей алмаз играл в его булавке для галстука и, казалось, подмигивал ей, стараясь подвигнуть на отважный поступок. Сделав для храбрости еще один глоток шампанского, она поставила свой бокал на ближайший стол и направилась через комнату к Джастину.
При ее приближении он повернул голову, и в его глазах она увидела неутолимый голод, такой же, как и прежде. Но это выражение исчезло из его глаз так же быстро, как и появилось.
– Прошу прощения, – сказал Клэй с многозначительной улыбкой. – Кажется, у меня разыгрался аппетит.
Он подмигнул ей и отошел к столам, оставив их наедине.
Эриел перевела дух и посмотрела на мужа:
– Я хочу сказать тебе кое-что, чего не решалась сказать прежде. Я хотела бы сказать это теперь, пока у меня хватает духу произнести это.
Его прямые черные брови сошлись на переносице. Он отставил свой бокал с шампанским, который едва пригубил, и в глазах его появилась тревога.
– В таком случае лучше разом покончить с этим.
Она облизала пересохшие губы: оказалось, что произнести эти слова труднее, чем она думала.
– Прежде, когда мы говорили с тобой о нашей брачной ночи, я упомянула о своем супружеском долге. Мне было страшно признаться. Я боялась сказать правду. Мне бы следовало сказать не о своем долге, а о потребности в тебе. Я ни на минуту не забывала о ночах, которые мы провели вместе. Эти последние ужасные недели я тосковала по тебе, Джастин. И я хотела тебя и твоей любви. Я хочу, чтобы ты ласкал меня. Сегодня у нас будет настоящая брачная ночь… если и ты тоже желаешь этого.
В его глазах вспыхнуло ослепительное пламя. Они оба покраснели. Эриел с трудом вздохнула, увидев, как сжались его губы, и ахнула, когда он подхватил ее на руки.
– Что… что ты делаешь?
– Несу свою жену в постель. – И он направился к двери решительным шагом, а слуги разбегались с его дороги, как мыши. – Ведь она сама призналась мне, что хочет этого, что хочет в постель. И только Господу известно, как хочу этого я!
Эриел обвила рукой его шею и обернулась. чтобы взглянуть через плечо на гостей. Лицо ее стало пунцовым, пока он шел через гостиную, и она успела заметить понимающие улыбки двух молодых светловолосых лакеев. За спиной послышался хрипловатый смех Клэя Харкорта, и промелькнуло гневно покрасневшее пятнами лицо Барбары Таунсенд.
Джастин не обращал на них внимания.
– Как насчет викария с супругой? – спросила изумленная Эриел, когда он прошел на руках с ней через холл, направляясь к лестнице. – А твой друг мистер Харкорт?
– Судя по огромному количеству еды у них на тарелках, я сомневаюсь, что викарий или его жена заметят наше отсутствие, а Клэй, надеюсь, поймет.
Перескакивая разом через две мраморные ступеньки, он шел по лестнице, уставленной зажженными канделябрами, к своим покоям. Повернув серебряную дверную ручку, Джастин плечом отворил дверь и внес Эриел в гостиную. Потом послышался щелчок – это закрылась за ними дверь. Он захлопнул ее ногой.
– Кроме того, – закончил он свою речь, продолжая путь к спальне мимо столиков с мраморными столешницами, – мне плевать на то, что они подумают. Я хочу быть с тобой, и только это для меня важно. А раз и ты желаешь того же, то я намерен заняться любовью.
От его слов всю ее обдало жаром и каждая клеточка ее тела завибрировала. Но тотчас же ее вновь охватило чувство неуверенности и беспокойство. Она подумала. что совершает очередную ошибку. Эриел сделала над собой усилие, чтобы не думать об этом. Она предпочла закрыть глаза на свои страхи и крепко обхватила его за шею.
Буря усиливалась. Завывал ветер, дребезжали стекла, и трепетало пламя свечей. Джастин опустил ее на пол, она медленно соскользнула вдоль его тела. Она тотчас же ощутила его возбужденную пульсирующую плоть, и ее тело не замедлило откликнуться на этот призыв. Казалось, воздух вокруг них сгустился, насыщенный электричеством, и затрещали разряды, будто они остановились у обрыва, все же скрытые от дождя и ветра.
Эриел подняла на него глаза и посмотрела ему прямо в лицо. Теперь она стала его женой, и не стоило скрывать своей тяги к нему, своей потребности в нем. И все же где-то в потаенных уголках ее сознания гнездилась тень опасения за будущее. Но с каждым словом, произнесенным шепотом, с каждым нежным прикосновением она чувствовала, что принадлежит ему все больше и больше и любит его все сильнее. Она понимала всю опасность этого, понимала, как серьезно рискует, привязываясь к нему все крепче. Она знала, что, полностью вверяя ему себя, подвергается опасности потерять душу.
Джастин нежно коснулся ее щеки, провел пальцем по ее подбородку – взад и вперед.
– Эриел, – прошептал он нежно.
Глядя ей в глаза, он склонился к ней и поцеловал, сначала едва касаясь ее губ, потом крепче. Это был жадный, яростный, проникновенный поцелуй, и от него жар внизу ее тела усилился. Эриел вся открылась навстречу ему и ощутила во рту его язык, влажный, шелковистый и горячий, как огонь. И ответила ему таким же требовательным, горячим и дерзким поцелуем, стараясь прогнать свой страх, отгородиться от него. Сегодня он стал ее мужем и любовником. Теперь они принадлежали друг другу. Она знала, что завтра этот страх вернется, но не сегодня, не сейчас. Ее руки скользнули под его темно-синий фрак, и она решительно стянула его с широких плеч. Ей пришлось повозиться с красивой алмазной булавкой для галстука, но в конце концов она совладала и с ней. Потом она развязала узел его белого галстука и сняла этот длинный кусок ткани с его шеи. После этого расстегнула одну за другой пуговицы на его рубашке, и перед ее взором предстала его смуглая мускулистая грудь, слегка поросшая курчавыми черными волосами. Джастин снова поцеловал ее нежно и страстно и принялся вынимать шпильки из ее волос. Ее волосы волной рассыпались по плечам, затопили их. Повернув ее спиной к себе, он приподнял эту тяжелую массу, поцеловал ее в шею и принялся стягивать с нее голубое бархатное платье. Через несколько минут она предстала перед ним нагой. И он снова осыпал ее поцелуями. Его руки заскользили по ее плечам, по груди. Он касался поцелуями, легкими, как крылья бабочки, уголков ее рта, потом снова страстно поцеловал ее в губы. Она думала, что он будет спешить, что его отчаянная страсть и потребность в ней заставят его овладеть ею как можно скорее. Но он медлил – обхватил руками ее талию, поднял ее и посадил на край кровати. Последовал новый страстный поцелуй, и Джастин оказался стоящим между ее раздвинутыми ногами. Она отчаянно желала, чтобы он немедленно сорвал с себя одежду и овладел ею, но, когда она потянулась к нему, он только покачал головой:
– Не хочу спешить. Во всяком случае, в брачную ночь. Теперь ты принадлежишь мне, и я хочу ласкать и лелеять тебя, как мне следовало бы делать прежде.
И это было так прекрасно! Он снова поцеловал ее одновременно нежно и яростно, и она даже не стала спрашивать, почему он так сказал. И не понимала до тех пор, пока он не принялся за осаду ее тела. Он поцеловал ее в шею, в ямочку у ее основания, потом его губы спустились ниже, заскользили по ее плечам. Он провел языком вокруг ее сосков, и они тотчас же набухли и запульсировали. Он взял ее сосок в рот и слегка потянул, посасывая, и это отдалось сладостной болью в самых нежных местах ее тела.
Эриел выгнула спину, и его губы снова заскользили по ее телу, по грудной клетке, по ребрам, по пупку. Он будто пробовал на вкус ее плоский живот там, где сходятся бедра, он спускался все ниже и ниже и уже целовал нежные легкие бледные волосы в гнездышке между ногами. Она чуть не задохнулась, когда его язык нашел горячее и влажное лоно и завладел крошечным, но уже разбухшим бутоном ее желания.
– Джастин! – выкрикнула она, впиваясь зубами в свою нижнюю губу. Ее руки дрожали, когда она потянулась к нему, и пальцы ее впились в его густые черные волосы. – О Господи!
Она попыталась заставить его остановиться, потому что это были грешные ласки, но наслаждение было столь велико, желание столь жарким, что она не смогла вымолвить ни слова.
Ее рука вцепилась в его плечо. Она ощутила мягкость его батистовой рубашки, вспомнила, что он еще полностью одет, в то время как она лежит совершенно нагая и открыта для него. И она снова ощутила влагу между ног. Ладони Джастина скользнули под ее ягодицы, и теперь она была полностью во власти его желаний и ласк. Ее тело содрогнулось от яростного наслаждения, и Эриел услышала собственный стон. Его плечи оказались между ее бедрами, раздвинули их, и он умелым и ловким движением принялся ласкать ее. Наслаждение нарастало, становилось почти непереносимым. Языки пламени скользили по всему ее телу. Его поцелуи таяли на коже и заставляли таять ее самое. Дыхание со свистом вырывалось из ее легких, обжигая ее рот. Тело ее выгибалось, и она безмолвно молила об освобождении от этого напряжения, которое мог ей дать только он.
И оно пришло с невероятной и неожиданной силой. Волна наслаждения подхватила ее и была столь восхитительной и сладостной, столь всепоглощающей, что она зарыдала, выкрикивая его имя.
Она плакала, и слезы текли по ее щекам, когда он склонился и поцеловал ее мокрое лицо. Он оставил ее ненадолго, чтобы снять с себя одежду. Потом снова оказался в постели рядом с ней. Несколько минут он просто держал ее в объятиях, крепко прижимая к груди. Она ощущала его возбужденную плоть, разделявшую их, твердую, как сталь, горячую, как огонь, и понимала, чего ему стоило держать себя в узде. Жар его тела просачивался внутрь сквозь кожу. Его мужественность заставляла ее желать его ласк. Эриел провела ладонью по его щеке, наклонившись над ним, и ее язык скользнул в его рот, и она почувствовала, как его железные мускулы сократились на груди. С тихим стоном Джастин перехватил инициативу, и она вновь оказалась во власти своих сладостных ощущений.
Сверкнула молния, озарив комнату, и при ее свете Эриел увидела голод в его глазах. Окна дрогнули от удара грома. И вот она оказалась под ним. Его длинное, сильное, поджарое тело нависло над ней, накрыло ее. Он коленом раздвинул ее ноги и вошел в нее единым мощным движением, заполнив лоно целиком, и в глазах ее заплясали искры.
Она все еще думала, что он будет спешить, что его желание слишком велико для того, чтобы медлить, чтобы ждать.
Но он действовал не торопясь, и она выгнулась и обвила его ногами, раскрылась для него, отвечая согласным движением на каждый его толчок. Страсть все нарастала. Эриел вскрикнула, и тотчас же тело ее расслабилось, и Джастин последовал за ней всего через несколько секунд. Его тело содрогнулось, и она ощутила его мгновенное напряжение внутри своего тела, за которым последовало расслабление. Потом они лежали, не разжимая объятий, и сердца их бились глухо, но согласно, а тела были влажными от испарины.
«Я люблю тебя», – думала Эриел, но не произнесла этих слов вслух. Страх вернулся скорее, чем она опасалась, и слова замерли на ее губах. Она молча лежала с ним рядом, слушая раскаты грома и свист ветра и думая о том, что сулит ей будущее.
Эриел и прежде порой чувствовала себя как теперь, но верила ему, как хотела бы верить снова. Она блуждала по улицам без копейки денег, не зная, где приклонить голову, с истерзанным сердцем. Как быстро и легко он заставил ее забыть об этом! И как скверно было то, что ей хотелось притвориться и сделать вид, будто такого не было! Она лежала в темноте рядом с ним, вспоминая боль от сознания его предательства, и думала, насколько глупо было снова довериться ему и рискнуть своим сердцем.
Джастин пошевелился рядом с ней и приподнялся, опираясь на локоть. Черные глаза заглянули ей в лицо. Она знала, что он увидел ее страх, почувствовал его, несмотря на то что еще недавно они сжимали друг друга в объятиях. Она сумела разглядеть выражение его лица, услышать его долгий, полный горечи вздох.
