Келвин из Руда (№1) - Золото дракона

— Какие тут шпионы! — возразил Памвивер.

Но Келвин покачал головой. Он не всегда доверял тем, что следовал за ними повсюду, во время передвижений по лагерю. Может, Морвин хотел проверить, есть ли в лагере шпионы королевы, и вывести всех на чистую воду, прежде чем они узнают о Келвине. Во всяком случае, Келвину показалось, что Мор не особенно возражал против его попытки взять власть. Все же сомнения юноши насчет правильности его планов и способности вести армию в бой не улеглись.

17. ГНЕВ КОРОЛЕВЫ

Келвин оглянулся на строй Рыцарей, следовавших за ним, Джон, Крамбами и Памвивером. Они прошли уже около двух лиг и лошади начали уставать на крутых склонах. Здесь не было дорог, только протоптанные животными тропинки, усеянные галькой и булыжниками. Лишь воздух был истинным бальзамом для измученных воинов. Где-то ухали совы, среди камней то и дело мелькали пушистые бирверы.

— До Горшена очень далеко. К этому времени мы могли бы быть в Хиннинге.

«Да, — подумал Келвин, — еще час — и мы все могли бы погибнуть». Но ничего не ответил Морвину, потому что знал — его должны считать орудием Пророчества.

— Что скажешь, Кел? — весело спросил Лестер.

— Думаю, в Горшене мы сможем захватить их врасплох.

— Надеюсь, ты прав, братец, — охнула Джон, настоявшая на том, чтобы тоже отправится в поход.

Но энтузиазм ее быстро слабел по мере того, как возрастала усталость.

***

В Хиннинге чудовищный дракон поднял золотую голову, оглянулся на опустевшие бараки. Куда девались коричневые рубахи и зеленые панталоны, которые, как ему внушили, будут здесь? Чудовище наступило на забор, сокрушило крышу, расколов толстый брус — часть исковерканной катапульты. Драконам всегда были знакомы чувства голода и ярости, но этот испытывал нечто еще — злобу и раздражение — оттого, что пришлось проделать такой путь и не найти обещанного лакомого кусочка.

За большим драконом ползли еще четверо, поменьше, едва возвышавшихся над крышами бараков. Они были тоже разъярены. Драконы любили есть, спать и спариваться, все именно в этом порядке, и ненавидели голод и усталость.

Хвосты били о землю. Стены рушились. Брусья ломались, как соломинки. Сильная вонь драконьей мочи и навоза смешались с более слабым запахом человека. Знакомая еда. Где она? Здания сметены, и в них никого не оказалось. Но тут ветер переменился. Большой дракон поднял морду, фыркнул.

Там, на холме скрывалась добыча!

Почти обезумев от голода, драконы ринулись на людей в голубых с золотом мундирах, скрывавшихся за кустами, деревьями и скалами, отмахиваясь от маленьких палочек, летевших дождем и палок побольше, направленных в них. Поднятые хвосты, оскаленные зубы, огромные челюсти. Наконец-то можно начать пиршество!

***

Королевский стражник приближался на взмыленном коне к дворцовым воротам, что-то крикнул привратнику: его немедленно впустили и провели в залу для приемов.

Затанас все видел из окон своих покоев и почти угадал цель появления солдата. Поспешно натянув остроконечный колпак астролога — предмет туалета, неизменно производивший глубокое впечатление на дочь, — он почти выбежал из двери и промчавшись по коридору, поднялся по винтовой лестнице в маленькую приемную около залы, где поспешно вызванная королева давала аудиенцию. Она, конечно, знала о приходе отца, хотя тот скрывался за занавесом и слушал, как посланец заикаясь, повествует об ужасных новостях.

— О, королева, мы вышли из бараков и стали ждать, как приказано, но враг не пришел. Появились драконы. Они уничтожили Хиннинг, а потом… потом нашли нас.

— Хочешь сказать, — воскликнула королева, — что драконы снова напали на солдат?

— Да, Ваше Величество. Враг и близко туда не подошел. Из нас почти никого в живых не осталось!

— Отец! — резко воскликнула королева. — Иди сюда и объясни, почему ты сделал это со мной?!

Затанас глубоко вздохнул, проклял себя за глупость, совершенную много лет назад, когда позволил себе иметь ребенка, и вышел.

Королева представляла из себя трудно-забываемое зрелище. Она сидела на золотом троне; кожа ее отливала красным, как шерсть дракона, в кошачьих глазах цвета темной зелени вспыхивали гневные изумрудные искры. Пальцы, словно когти, сжимали изогнутые подлокотники трона. Королева выглядела скорее ведьмой, чем царственной особой; ведьмой из неведомой страны по ту сторону Провала, существом, в котором было больше звериного, чем человеческого. Словом, дочь находилась в своем естественном состоянии.

— Дорогая дочь, мое драгоценнейшее создание, — начал он умирающие, хотя знал, что самку дракона может успокоить только кровавая плоть, — враг пользуется магическими средствами. Кто еще, кроме волшебников знал бы…

— Вопрос в том отец, почему ты не знал? Ты чародей или нет?

Опять она! Ну что ж, он не собирался признаваться в собственной беспомощности! Узнай Зоанна о том, что отец не всемогущ, может не задумываясь уничтожить его. Ведь дочь — его истинная плоть и кровь.

— Я положился на твоих шпионов, — запротестовал он. — Почему они…

— Безмозглый старый мошенник! Мои шпионы собрали нужные сведения: Рыцари Круглоухого должны были напасть на Хиннинг. Ты сам это слышал!

— Совершенно верно. Но Рыцарей там не было, Ваше Величество.

— Значит, они были где-нибудь еще!

— Несомненно, — с легкой иронией кивнул чародей. — Вопрос только, где?

— Этого вопроса вообще не должно было возникнуть! — взорвалась королева. — Если бы ты не…

Но тут в залу ворвался второй стражник.

— Ваше Величество! — завопил он, рухнув на колени. — Рыцари Круглоухого атаковали Горшен. Нас застали врасплох и…

— Одолели? — с обманчивым спокойствием закончила за него королева.

Солдат молча повесил голову.

После короткого допроса королева, выяснив степень несчастья, отпустила других и оставшись наедине с отцом, со свистом втянула в себя воздух.

Затанас смело встретил взгляд Зоанны.

— Ты… Ты… ничтожество и бездарь! — вспыхнула она. — Я должна была приказать публично кастрировать тебя! Почему ты не знал об этом?

— Хорошо подумай, прежде чем угрожать мне, дочь, — мрачно предупредил Затанас, зная, что королева не поддастся на браваду. — Пора подумать о том, как защитить себя! Только благодаря моей магии ты стала королевой!

— Да, благодаря магии! Магии круглоухих! Я использовала ее тогда, и снова использую, если понадобится!

Отчаяние охватило Затанаса.

— Нет-нет, ты не должна! Ни за что на свете!

— Неужели? — угрожающе прошипела королева.

— Нет… нет, это слишком рискованно! Нужно уничтожить всех круглоухих и орудия, принесенные им. Лучше мои заклинания, чем…

— Отец! — сурово воскликнула Королева. — Требуешь, чтобы я уничтожила собственное волшебство?

— Нет… нет… конечно нет!

О чем он думает?! Теперь Зоанну не отговоришь! Им грозит ужасная опасность — и все из-за его оплошности.

Ощерив зубы и став еще более похожей на дракона, королева отчеканила:

— Я намереваюсь использовать все средства и любую помощь, чтобы сохранить трон.

— Конечно, дочь, конечно! Но поосторожней, молю! Иначе…

— Это тот круглоухий щенок, претендует на роль героя из Пророчества! Я позабочусь о нем! Мой шпион в их лагере сотрет его с лица земли, и все будет кончено раз и навсегда!

— Но ты не должна раскрывать уже внедренного к врагу шпиона, — запротестовал Затанас.

— Все равно от него толку никакого. Если мы даже не знаем о передвижении врага, какой смысл держать там этого негодяя!

Королева говорила вполне логично, но все же Затанас колебался. Внедрить туда второго шпиона будет почти невозможно, а если этот не сумеет выполнить поручение и его обнаружат, легко сообразят, откуда идет утечка информации.

Но все же это лучше, чем использовать опасную магию круглоухих. Уничтожение главного врага несомненно поможет справиться с остальными.

— Что ты собираешься делать, дочь моя?

— Я всегда славилась искусством составления ядов, — бросила Зоанна. — Хочу попробовать, выйдет ли на этот раз.

— Прекрасно, дочь моя, — согласился Затанас.

***

Джон швырнула камешек в гладкую поверхность залива. Он подскочил три раза, как и полагалась хорошо нацеленному камешку. По воде пошли круги.

— Бьюсь об заклад, здесь есть рыба, — сказала она вслух.

Стоявший рядом Рыцарь улыбнулся.

— Ты, скорее всего права.

— Будь у меня удочка, наверняка бы наловила!

— На весь лагерь не хватит, — покачал головой Рыцарь, подходя ближе.

Джон часто видела этого мужчину в лагере. Звали его Эпплтон. Красивый парень, года на три постарше Келвина.

— Но я люблю ловить рыбу, — заспорила девушка. — И вообще, надоело быть у вас на побегушках чистить сапоги и собирать хворост.

— Согласен, — кивнул Эпплтон, не переставая вить канат из длинной веревки.

Он стоял совсем рядом, глядя на воду.

— Здесь становится совсем скучно.

— Хорошо бы я была волшебницей! Или хотя бы Рыцарем!

— Ты и так много помогаешь нам. Только нужно бы одеваться по-другому.

— Как это? — непонимающе нахмурилась Джон.

— В женское платье. Ты ведь такая хорошенькая!

— Не хочу быть девушкой, — яростно замотала она головой.

— Возможно, ты и права, но твоя фигура видна даже под этой рубашкой! Ты ведь не обычная девушка.

Какое-то странное чувство побудило Джон спросить:

— Почему ты так считаешь?

— Уверяю, ты покорила бы все сердца в этом лагере, если бы только захотела.

— Я?! — презрительно хмыкнула Джон.

— Ты, — согласился Эпплтон. — У тебя такое красивое лицо и длинные ноги! Ничем не хуже круглоухой девушки.

— Неправда, — пробормотала Джон, но почему-то покраснела.

— Клянусь, если ты возьмешь у нее платье и пройдешься по лагерю, никто глаз не сможет отвести!

— Ты смеешься надо мной?

— Разве? Сейчас докажу, что это не так.

И схватив Джон за плечи, Эпплтон притянул ее к себе и поцеловал в губы.

Джон была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Непонятное чувство блаженства охватило ее, словно она внезапно обрела крылья и полетела куда-то.

Но тут Эпплтон отстранился.

— Ну вот. Теперь ты видишь. Я не лгу. Можешь теперь ударить меня, если хочешь.

— Что? — непонимающе пробормотала Джон. Ноги ее тряслись.

— Я сейчас поцеловал тебя, потому что ты хорошенькая. Мне полагается за это пощечина. Так всегда бывает.

— Н-не могу, — прошептала она, чувствуя, что сейчас упадет, и побыстрее села на землю. Эпплтон уселся рядом.

— Ну что ж, может в следующий раз. Девушка должна вести себя строго. Иначе репутация у нее будет испорчена.

— Когда я была на Рынке Мальчиков, они узнали, что я девушка и пытались…

Джон замолчала, готовая откусить себе язык.

— Как круглоухую? — кивнул он. — Но это совсем другое дело. Там одни негодяи! Порядочные люди должны вести себя по-другому! Здесь ты в безопасности.

— Не знаю, — пробормотала Джон. — Это как волшебство!

И в самом деле, она никогда не могла себе представить, что кто-то посчитает ее привлекательной.

— Кстати, о волшебстве. Волшебство — это то, что делаем мы сами. Моя бабушка была ведьмой и колдуньей.

— Правда? — заинтересовалась Джон, обрадованная, что может сменить тему разговора. — Превращала людей в лягушек и летучих мышей?

— Вряд ли! — засмеялся он. — Вправляла вывихи, лечила переломы, помогала роженицам.

— Значит, не настоящее волшебство!

— Не сказал бы. Кое-что она все-таки знала.

— О чем? — рассеянно спросила Джон, думая о поцелуе.

Неужели она и в самом деле привлекательна?

— Могла заклинать плоды оупля, жимолость.

— Как это?

— Слабый человек делался сильным, а сильный — слабым. Я от нее многому научился.

— Ты? Ты волшебник? Значит можешь помочь Келвину!

— Помочь? Каким образом?

Джон подумала о той ночи, когда услышала плач Келвина.

— По-моему, он не так уж храбр. Или силен!

— Хм-м. Я мог бы, пожалуй, что-то сделать.

— Правда?!

А может, потом он подскажет и ей как стать красивой и привлекать мужчин?

— Думаю, смогу. Я знаю заклинания. Сейчас наберем полную шапку ягод и отнесешь их брату. Только не говори, что они заколдованы!

— Не скажу, — согласилась Джон. — Келвин все съест! Он очень любит жимолость.

Келвин сидел на бревне, мрачно ставясь в карту, и ковырял мозоль на ладони. Джон молча протянула ему ягоды.

— Это мне? — удивленно спросил он.

— Посчастливилось. Нашла целые заросли. Может, не очень сладкие, но на вкус не такие уж плохие.

— Знаешь, мне что-то не хочется. Я только поел и у меня неважно с желудком.

— От ягод сразу легче станет!

— Раньше ты никогда их мне не приносила, наоборот, норовила съесть мои.

— Я исправилась, — заверила Джон, — Неужели не могу сделать что-то для родного брата?!

— Конечно можешь! Слезай с ослика, съедим их вместе.

— Это для тебя. Я уже объелась, — пробормотала девушка.

— Так и знал, — кивнул Келвин, все еще колеблясь.

— В чем дело, Кел? — встревожилась Джон.

— Эта дурацкая перчатка. Она, почему-то стала теплой. И даже руку покалывает. Здесь поблизости, случайно, нет королевских стражников?

— Н-не думаю.

Что тревожит брата?

— Ну…

Келвин взял шапку правой рукой, поставил на бревно, но тут левая рука сама собой поднялась и смела все на землю. Ягоды посыпались в пыль.

— С чего это она? — недоумевающе спросил Келвин. — Уж и поесть спокойно нельзя!

Джон покачала головой. Может, перчатка не желает, чтобы Келвин стал храбрым?

Мокери невозмущенно подошел ближе, принюхался и начал есть ягоды.

— Джон, — нахмурившись спросил Келвин. — Может в этих ягодах что-то не то?

— Не то? — обуреваемая нехорошими предчувствиями переспросила Джон.

Если Келвин узнает, волшебство не подействует. Так сказал Эпплтон. Но теперь это неважно, ягоды все равно пропали.

Мокери дернулся. Глаза ослика закатились, он задрожал, и к ужасу Джон, медленно повалился на землю.

— Джон, что это? — вскочил Келвин. — Мокери! Где… где ты взяла эти ягоды?

Джон с трудом выкарабкалась из-под осла и взглянув на закрытые глаза и высунувшийся из пасти язык, поняла — Мокери мертв или умирает. И, кажется, она знала почему. Горло перехватило, страшная правда предстала во всей беспощадности.

— Он… сказал… ягоды волшебные и… могут сделать тебя храбрым.

— Джон, осла отравили.

Келвин взглянул на мертвое животное и перевел глаза на сестру.

— Я не знала! — заплакала Джон. — Не знала, Кел. Думала… ох, какая дура.

Бедный Мокери! Бедный, добрый, верный, храбрый, глухой Мокери! Что она с ним сделала! И что стало бы с братом? Слезы полились по щекам девушки.

— Я тебе верю, братец Чирей, — сказал Келвин. — Не надо плакать.

— Это он! Говорил мне такие слова! Сказал, что я хорошенькая. Я… я всему верила.

— Ну что ж, в этом он не лгал, — утешил Келвин. — Ты могла быть такой же красивой, как Хелн, если бы постаралась.

— Но он х-хотел обмануть меня, и заставить принести яд! О, Кел, как мне стыдно.

— Не стоит, Джон. Всякого можно обмануть. Мы найдем его и… Кстати, а кто это?

— Эпплтон. Ненавижу, ненавижу его.

Келвин затрубил в рог, и каждый находившийся поблизости Рыцарь немедленно бросил все дела и прибежал на зов.

Но Эпплтон, конечно, был уже далеко.

18. КРУГЛОУХИЙ

— Я должна сделать это, Кел, — сказала Хелн. — Ты сам знаешь. После того, что случилось…

Келвин кивнул.

— Да, после того, как меня пытались отравить. Значит, Эпплтон был шпионом королевы. Нужно узнать, нет ли здесь и других шпионов.

— Я посмотрю, нельзя ли найти Эпплтона, но прежде всего, полечу к Затанасу и попытаюсь узнать, что он замышляет.

— Лучше подожди, — вмешался Мор. — У них здесь рыщут разведчики. Позволим им добраться до королевы; пусть узнает новости и тогда посмотрим, что они предпримут. Самое главное, успеть вовремя.

Келвин не мог не согласиться с ним. Не стоит Хелн попусту рисковать. Придется ей подождать день или два, прежде чем вновь съест ягоду. Он по-прежнему не мог вынести вида лежавшей без дыхания Хелн.

Затанас, мрачный как туча, изо всех сил пытался выглядеть могущественным чародеем, но на дочь его вид почему-то не произвел ни малейшего впечатления.

— Хочу, чтобы ты выпустил у него кровь! — велела она.

— Зачем?! Его кровь бесполезна. Нужен невинный человек, девственник, или девственница, иначе волшебство не будет иметь смысла.

— Неважно. Я жажду мести. Он должен был уничтожить выскочку, солгал, что исполнил приказ, а вышло так, что послал вместо себя девчонку! Неудивительно, что все пошло прахом. Путь теперь сам займет ее место!

— Лучше я сотворю зелье, делающее людей непобедимыми. Твой план — он провалился, и все потому, что круглоухий находится под защитой волшебства.

— Ты так думаешь?

— Знаю! Так же точно, как и то, что твой агент ничего не стоит. Может, бросить его моим ящерицам? Поверь, эта смерть не так уж легка.

— Значит, не возьмешь его кровь?

— Нет. Хочешь крови — отдай его палачу. Эта свинья любит терзать людскую плоть.

— Но он боится тебя. Эпплтон знает, что палач искромсает тело, а ты…

— Говорю в последний раз, дочь, не стану тратить время на бессмысленные затеи.

— Старый упрямец! — прошипела Зоанна, но при этом, очевидно, не обозлилась.

— Надоедливая ведьма!

Может, отец и дочь не стали бы беседовать подобным образом, знай они, что кто-то может послушать.

***

Прибыл посланец, покрытый пылью и грязью, пропахший кровью и конским потом. Его тут же провели к королеве.

— О, Ваше Величество! — воскликнул он, падая на колени перед троном. — Рыцари Круглоухого около Скэгмора, это всего в две езды от дворца.

Королева грозно нахмурилась, презрительно взглянула на посланца, потом на Питера Флика, своего последнего и самого ничтожного фаворита.

— Что ты думаешь об этом, Питер? Волшебство старика не действует!

— Думаю, — пропищал Питер, — настало время. Магия круглоухих против твоего круглоухого врага. Сделайте это, Ваше Величество, пока еще не поздно.

Он говорил именно то, что желала слышать королева. Такие черты ей и нравились в мужчинах. Если бы только ее отец не был таким упрямым ослом.

Однако, нужно было все хорошенько обдумать.

— Пророчество. Как могут смертные или бессмертные бороться с ним? Пророчества всегда сбываются.

— Но не всегда, как ожидается, — вставил Питер. — Может, это вовсе не тот Круглоухий? Нет, конечно, нет! У тебя ведь тоже есть круглоухие, Королева.

— Хорошо, что напомнил.

Королева небрежно потрепала острое ухо Питера:

— Тогда почему же я колеблюсь?

Питер взглянул на нее с жадным похотливым желанием в глазах, что и было его главным привлекательным качеством — он существовал только чтобы боготворить ее ум и тело. Взгляд был таким настойчивым, что королева почувствовала ответное желание увести его в спальню и сделать все, что пожелает душа.

— Посмею ли я напомнить, о королева? Посмею ли я сказать о том, что между нами существует э-э…

Он многозначительно приблизил губы.

— Да, да, конечно, — рассеянно согласилась она. — Но если Пророчество сбудется, мы проиграем.

— Наверное, — нерешительно кивнул Питер.

— Если мои отборные войска и волшебство отца не остановят врага, я применю магию круглоухих в…

— Королева, вы должны заставить Круглоухого сражаться на нашей стороне. В следующем же бою. Тогда Пророчество сбудется… только в вашу пользу.

— Да, возможно ты прав, Питер. Круглоухий будет сражаться в моих войсках. В следующей же битве. И он, дорогой Питер, будет вооружен сильнейшим древним волшебством.

Питер снова облизнул губы, сжигаемый непреодолимым желанием.

— Каким волшебством?

— Материнской любовью.

— Хм. Возможно, — промямлил Питер.

Решив, что пора кончать разговоры о дела, королева погладила самое чувствительное местечко фаворита.

— Пойдем! — велела она, отворачиваясь.

— Да, Выше Величество, — подобострастно поклонился Питер.

***

— Они знают, что мы у Скэгмора, — доложила Хелн, придя в себя.

Она все еще была очень слабой, как всегда после астрального путешествия, но знала: медлить нельзя.

— Конечно, — согласился Морвин, — Мы же пропустили шпиона во дворец. Что они собираются делать?

— Использовать магию круглоухих.

— Но ведь я и есть тот самый Круглоухий из Пророчества! — возразил Келвин.

— Королева сказала, что в бите при Скэгморе будет драться какой-то круглоухий, вооруженный самым сильным волшебством — материнской любовью.

— Что это означает?! — взвился Келвин.

— Не знаю, королева больше ничего не говорила. При ней был этот придворный, который… э… чуть не лижет ей ноги и они… ну да неважно. Главное, у них есть еще один круглоухий.

— Я ничего об этом не знаю, — проворчал Морвин. — Зато знаю об этом ничтожестве. Королева пускает их к себе в постель, а когда устает, просто выбрасывает вон. Таким, как он — одно название…

— И для подобных женщин тоже, — вставил Лес.

— Больше ничего не удалось узнать, — вздохнула Хелн. — Но королева явно не шутит.

— А Затанас? — спросил Мор. — Он опаснее всех.

— Он против. Боится магии круглоухих и даже пытается отговорить Королеву. Но если его волшебство не подействует — королева настоит на своем. Жаль, что я не сумела узнать больше.

— Ты сделала, что смогла, девочка, — утешал Морвин. — Мы предупреждены и будем настороже. Теперь отдыхай!

Хелн, устало улыбнувшись, откинулась на подушку и мгновенно уснула.

У Келвина все горело внутри. Завтра Скэгмор и битва, в которой решится — смогут ли они добраться до Скептора и дворца. Хелн потребовала, чтобы он утвердил себя, Келвин так и сделал и спас Рыцарей от сражения, но по-прежнему ненавидел войну. Быть солдатом не для него.

— Фортуна позвала меня, а я сбежал и со мной дьяволы…

Келвин подпрыгнул. Морвин пел! Фальшиво, немелодично, но пел! Заметив удивление Келвина, здоровяк расхохотался.

— Это я просто так. Видно, тебе не очень все это нравится, Хэклберри!

Келвин кивнул.

— Пойдем в мою палатку. Нам нужно потолковать.

Келвин, чувствуя странную неловкость, последовал за Морвином, ожидая увидеть в палатке Леса или кого-нибудь из офицеров, но там никого не было.

На столе стояла большая бутылка с янтарной жидкостью. Мор поднял ее, взмахнул в сторону Келвина.

— Выпьем, парень?

— Нет, — неловко пробормотал Келвин.

Он как-то попробовал спиртное и возненавидел его, а узнав, что Хелн тоже не пьет, решил, что, возможно, на круглоухих крепкие напитки действуют по-другому, чем на местное население.

— Я никогда не рассказывал тебе о старых временах? — спросил Морвин. — Мы сражались с войсками королевы и побеждали. Дошли до Скэгмора, а потом…

Холодный озноб прошел по спине Келвина. Завтра предстоит битва при Скэгморе. Очевидно, Мор неспроста завел этот разговор.

— Волшебство? — прошептал он, боясь ответа.

— Магия круглоухих, сынок. Застала нас врасплох. Круглоухие… Боги не так судили, Хэклберри. Не так.

— Расскажи, — попросил Хэклберри с внезапным интересом.

Если Мор знает о круглоухих…

— Это было давным-давно, но я помню все, как будто это было вчера. Я убивал круглоухих мечом, знаешь это?

— Предполагал, — признался Келвин, усаживаясь на табурет.

— Их трудно победить. Великие воины. Но хуже всего у них волшебное оружие. Не стрелы и меч, нет. Чародейство. Гром, который, взрываясь, разносит на куски всадников коней. Молнии, поражающие людей и проникающие даже сквозь латы. О, Хэклберри, это было ужасно. А некоторые даже летали, летали над головами, но не как птицы. Я видел, как двоих сшибли стрелой из арбалета и они упали на землю. Но третий взлетел высоко и управлял молниями. Люди, лошади, деревья — все превращается в пылающие дыры. Мы бежали, бежали, спасая свою жизнь.

— Понимаю, — кивнул Келвин.

— Разве?

Морвин схватил его за руку, пьяно глядя в лицо.

— Мы были словно трава под стальным серпом. Представляешь, что значит оказаться лицом к лицу с таким созданием!

— Вы говорили, я один из них, — напомнил Келвин.

Это был самый резкий упрек, который он осмелился бросить Крамбу.

Морвин пронзительно взглянув на него, покачал головой.

— Может, ты один из них сынок, но не владеешь их волшебством.

— Нет, — признался Келвин.

Почему он ощущал, что Морвин видит его насквозь? Видит страх и боязнь, как глубоко бы Келвин ни пытался спрятать их.

Он судорожно сглотнул:

— Нет… Конечно нет, разве только немного могу заклинать растения, а это совсем не то. Но…

— Но овладеешь этой магией, так?

— Я… не знаю.

Вскочив, Келвин вылетел из палатки, глотнул чистого холодного воздуха. И только равнодушные глаза далеких звезд глядели на него.

19. СКЭГМОР

— Как думаешь, плохо придется? — спросила Джон.

— Меня всего трясет, — призналась Хелн. — Они знают, когда мы придем и откуда, так что успеют приготовиться. Драконов на этот раз не будет, потому что мы можем их обращать против королевских войск, но солдат очень много. Хотела бы…

— Я тоже, — перебила Джон. — Но Морвин полон решимости сражаться и победить и убедил в этом Келвина, так что ничего изменить нельзя. Люди так глупы!

— Наконец-то ты поняла, — сухо кивнула Джон. — Вот она, участь мужчин! Идти на верную смерть!

— Ты права. Поэтому доля женщины — женить на себе мужчину, заставить его осесть на земле и вести спокойную жизнь.

— Тебе нравится жить на земле? По-моему, ужасно скучно!

— Все ж лучше, чем быть выставленной на аукционе.

Джон кивнула:

— Все же…

— Просто нужно, чтобы это был твой мужчина.

— Как же это узнать?

— Ты слишком молода, Джон. И я тоже. У нас еще есть время!

— Особенно если все мужчины погибнут! — заметила Джон.

— Будем надеяться, что Рыцари победят, королева отречется и войны не будет. Тогда я очарую твоего брата, а ты… сможешь выбирать кого угодно.

— Думаешь, я в самом деле…

— Конечно! Ты такая хорошенькая, если только немного позаботишься о своей внешности!

— Уже пыталась однажды — и чуть не убила брата, — с горечью пробормотала Джон.

— Он был плохим человеком. Использовал тебя. Но если ты поищешь хорошенько, обязательно найдешь.

— Если хорошие выживут в бою.

Хелн улыбнулась.

— Давай договоримся… если мы победим, все хорошие люди останутся в живых. Тогда я помогу тебе стать настоящей девушкой, а ты попытаешься изо всех сил.

— Не знаю…

— Хочешь, чтобы победила королева?

Джон в ужасе встрепенулась.

— Ни за что! Конечно, я согласна.

— Ну вот, даже малое волшебство помогает, — кивнула Хелн.

Они пожали друг другу руки.

***

Скэгмор был невероятно уродлив. Выцветшие на солнце армейские бараки, висевшая клочьями краска, поломанные заборы, разбросанные кучи мусора. Повсюду стояла вонь, типичная для военных городков — пахло лошадиным навозом, отхожими местами, гниющими отбросами. Достаточно неприятно…

Стояла такая тишина, что был слышен шелест птичьих крыльев.

Келвин оглядел Рыцарей и недоумевающе покачал головой. Странно, почему здесь так пусто? Враг ожидал нападения. Но королеве не было известно, что Хелн сумела все подслушать. Значит, Рыцарям приготовили западню. Неужели они добровольно шагнут в западню? Да, но только чтобы расставить свою — вызвать королевские войска на открытый бой, так, чтобы они почувствовали себя в выгодной позиции, атаковали уверенно и потеряли осторожность. Потом…

Келвин почувствовал, как внутренности сжало огромной рукой. Они так тщательно все продумали, но какой риск! А вдруг их сюрприз не сработает! Тогда что?

Был только один ответ — убедиться, что все идет по плану. Итак они спокойно двинулись через город, громко удивляясь царившей повсюду пустоте.

— Испугались, трусы! Знают, что не победят! Вдруг какой-нибудь храбрец сидит на складе?

Рыцари добрались до городской площади. И тут ловушка врага сработала. Отовсюду появились всадники, с мечами наготове и копьями наперевес. Они явно превосходили Рыцарей численностью и готовились прикончить их быстро и без большого шума.

Келвин затрубил в горн, призывая к образованию фаланг. Страх сменился возбуждением. План должен сработать!

Рыцари образовали живую ограду, соединив щиты, подняв копья. Их нельзя было разделить и пробиться через это стену. В центре стояли лошади. Лучники и арбалетчики стояли между лошадьми и копьеносцами. Заграждение, видимо, казалось непроницаемым.

Рыцари собрали множество добровольцев за последние несколько недель. Многие из них не имели лошадей, и даже оружия. Но наемники хорошо обучили новичков, и сознание того, что они борются за свою землю, придавало мужество неопытным людям. Королева, очевидно, пренебрежительно отнеслась к фермерам, ставшим солдатами, и теперь войска готовились уничтожить наглецов.

Полетели тучи стрел: королевские лучники выступили из укрытий и целились поверх голов авангарда. Но Рыцари укрылись за щитами, которые стали похожи на гигантских ежей. Атака захлебнулась. Фаланга стояла непоколебимо.

Издавая боевые кличи, солдаты в голубых с золотом мундирах бросились на стену из щитов, но встретили гораздо более яростное сопротивление, чем ожидали. Раздались крики умирающих, пронзенных копьями. Нападающие вновь откатились, как ударившаяся о скалу волна. В воздухе стояли звон мечей, стук копий, свист стрел. То тут, то там падали Рыцари, одетые в коричневое с зеленым, умирая так же храбро, как жили.