Братство Конца (№2) - Шут королевы Кины

Лена замолчала и посмотрела на Игоря, словно спра шивала у того, не упустила ли она чего.

Резепов кивнул и посмотрел на меня:

— Ну и как тебе история? Я потер подбородок:

— Очень интересно… Мне бы еще с мальчиком пого ворить…

— Он сейчас спит!.. — тут же вскинулась Лена. Я успокаивающе улыбнулся и ответил:

— Да я не тороплюсь. Вы же говорите, что он встает и чувствует себя достаточно хорошо, так что мы можем от ложить разговор на завтра.

Лена сразу успокоилась, зато встревожился Игорь:

— А что вы хотите у него узнать?

Я перевел глаза на отца мальчика. Он действительно был не на шутку встревожен.

— Вы с ним не разговаривали о том, что произошло?.. — осторожно поинтересовался я.

Игорь встревожился еще больше. Он даже встал из-за стола и, достав дрожащими пальцами сигарету, сунул ее в рот, но затем снова присел к столу и выдернул сига рету из губ.

— Я вас очень прошу не говорить с Толькой об Этом случае!..

— Почему?.. — еще осторожнее спросил я.

— Мне не хочется, чтобы он об этом вспоминал… — Игорь чуть помолчал и добавил: — Понимаете, у меня такое впечатление, что Тольку что-то очень сильно испугало, и он об этом постоянно думает. Если его начать расспрашивать, он может снова впасть в забытье — защитная реак ция организма. Пусть он об этом забудет.

— Как себя чувствует Ленька, о котором вы говорили? — перевел я разговор на другое.

Лена посмотрела на Игоря, потом перевела взгляд на меня и недоуменно пожала плечами. А Игорь скорчил гри масу и ответил:

— Этому маленькому негодяю тоже врача вызывали. У него оказалось сильное нервное расстройство… Хотя какое там расстройство? Просто распоясался мальчишка совер шенно! Один отец и может с ним справиться. В школе за неделю дважды подрался, оба раза до большой крови. При чем дерется так исступленно, что его даже старшеклассни ки начали побаиваться. Дома хулиганит. Если так дальше пойдет, он через полгода в колонии окажется…

— А вы говорили, что с Толиком еще два мальчика игра ли… Ну, кроме Леньки. С ними ничего не произошло? — не унимался я.

Теперь уже Игорь недоуменно пожал плечами:

— Да вроде все в порядке. Димку Морозова я вчера видел. Поздоровался, как обычно, мальчишка. Нет, все в порядке! — уверенно закончил Игорь.

— А почему ты нас так расспрашиваешь? — снова всту пила в разговор Лена, не замечая, что перешла на “ты”.

Я оглядел лица ребят и уловил в глазах Сашки знакомый блеск. Он, без сомнения, что-то знал. Однако я, не обращая внимания на своего всезнающего друга, коротко, но доста точно подробно рассказал все, что узнал о том необычном феномене, который они наблюдали, и о том эффекте, кото рый этот феномен производит на мальчишек от восьми до четырнадцати лет. Закончил я свой рассказ так:

— Теперь вы понимаете, что случай с вашим сыном абсолютно нетипичен. И мне крайне необходимо разо браться, в чем здесь дело. Может быть, ваш Толька под скажет, как бороться с этой напастью. Ну и сами понимаете, распространяться о том, что я вам рассказал, никому не стоит. Не надо людей понапрасну нервировать.

— Как же не надо? — неуверенно переспросила Лена. — Я считаю, родители должны знать, что угрожает их детям…

Если… если твой рассказ — правда и если все так и есть, как ты сам считаешь.

— А что мы можем людям сказать, если сами пока прак тически ничего не знаем… Ничего не можем сделать. Ну крикнем мы: “Берегитесь!..” А чего беречься?

Мы замолчали. Игорь наконец-то закурил. Резепов хмыкнул и шлепнул ладонью по столу:

— Ладно. Утро вечера мудренее. Уже поздно, так что пора, пожалуй, ложиться.

И он встал из-за стола.

Я поднялся следом и улыбнулся Лене и Игорю:

— Не волнуйтесь, теперь все будет нормально. Эти се ребристые блестки еще ни разу не замечали дважды в од ном месте.

Когда мы поднялись в свою спальню и улеглись, я как бы ненароком спросил у Сашки:

— А ты-то, друг конопатый, откуда узнал об этой маль чишечьей напасти?

— А я, мой бледнолицый брат, придерживаюсь прин ципа: друг моего друга — мой друг. Так что я достаточно часто общаюсь и с Машеусом, и с Эликом Абасовым. Имен но я, чтоб ты знал, помогал Элику собирать тот самый материал, с которым он тебя впоследствии познакомил.

Все это было сказано достаточно резко, даже, я бы ска зал, обиженно, и после этой тирады Сашка повернулся на бок, ко мне спиной, и демонстративно засопел.

Утром мы по субботней привычке встали достаточно поздно и после плотного завтрака направились в огород наших хозяев проводить подготовку к весенним посевным работам. Три лопаты в крепких мужских руках были на столько мощным сельскохозяйственным орудием, что уже до обеда нами был закончен подъем зяби на отведенном участке. Женщин в лице Ленки мы изгнали с места нашего трудового подвига, а вот Толька практически все время кру тился возле нас. А где еще крутиться десятилетнему маль чишке, если не возле отца и его друзей.

Я во время этой огородной копки все время погляды вал на мальчика и пришел к выводу, что тот вполне здоров и достаточно весел. Никаких последствий странного про исшествия, произошедшего с ним, заметно не было. Только однажды он поднял лицо к небу и застыл на несколько минут, закрыв глаза, причем у меня создалось впечатление, что он к чему-то прислушивается.

Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и весе ло. После обеда Толька потащил Резепова в свою комнату показывать какие-то новые игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки, смасте рили некую странную конструкцию из его набора “Лего”, посмотрели, что читает молодое поколение. Потом к нам присоединились Толькины родители, и в комнате стало до вольно тесно.

Я вопросительно взглянул на Лену, и она ответила мне коротким согласным кивком, после чего я положил ладонь Тольке на затылок и спросил:

— Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить…

— Давай, — сразу согласился он.

— Только, знаешь, дело такое… щепетильное, если тебе не, захочется или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и мы не будем возвращаться к этому вопросу.

— Ладно, — кивнул он.

Сашка и Игорь тихонько вышли из комнаты. Толька сидел на своей постели и переводил глаза с меня на свою мать и обратно. Я присел напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена села рядом с сыном на постели, и мы немного помолчали, словно сосредоточиваясь для серьез ного разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:

— Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того, как вы увидели те серебристые блестки?..

Мальчишка испуганно вскинул голову и посмотрел на мать широко открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за плечи, словно защищая от неведомой опас ности, и быстро проговорила:

— Дядя Сережа сказал, если не хочешь — не говори… Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул.

— Но понимаешь, в чем дело, — продолжил я фразу Лены. — Ты не первый, кто пострадал от этих блесток, но, кроме тебя, никто не сможет рассказать, что с ним проис ходило…

Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала и только покрепче прижала его к себе.

Толик опустил голову и еле слышно произнес:

— Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал… — Кто сказал?! — воскликнула Лена.

Видимо, это восклицание еще больше напугало маль чика. Он дернулся в руках матери, вскинул голову и не рвным, срывающимся голосом зачастил:

— Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказы вал, а то за мной снова придут и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда уходить, не хочу!..

Его крик начал переходить в самую настоящую исте рику, и тут, видимо, сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно Непроизвольно, не задумываясь о по следствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую фразу заклинания “Спокойствия духа”.

Боковым зрением я поймал изумленно распахнутые гла за Лены, наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но дело уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнуло вниз, а в голове вспых нула мысль: “Что ж это я делаю!” Но было поздно!

Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись о последние звуки, договорил все-таки нуж ную фразу…

Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокой ным, и он, моргнув пару раз, словно от сильного света, начал говорить легко и непринужденно:

— Знаете, это было так странно… Мы с мальчишками играли, и вдруг оказалось, что мы стоим на какой-то… пло щадке… прямо над самими собой.

Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попы тался объяснить:

— Ну понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на какой-то площадке, которая висела над землей. А мы… ну… мы сами были на земле… играли… только замерли… ну не шевелились…

— Я понял, продолжай, — кивнул я мальчику. Тот до вольно улыбнулся и продолжил свой рассказ:

— Как только мы оказались на этой площад ке, мы сразу услышали голос. Приятный такой, ласковый. Он нам сказал, что мы сейчас пойдем к нему в его прекрасный, замечательный мир, в котором станем знаменитыми, непобедимыми воинами. Там нас все будут бояться, а мы будем сильнее всех, но только если всегда будем его слушаться. А он нас научит быть самыми силь ными… И еще он сказал, что учиться быть сильными очень просто и очень быстро. Потом появилась высокая темная фигура без лица и вроде бы как-то… без головы и протяну ла нам руки…

Толик снова посмотрел на меня, проверяя, как я вос принимаю его довольно несвязный рассказ, и, увидев, что я само внимание, продолжил:

— И знаешь, рука протянулась к каждому из нас…

— Что же, у этой фигуры было четыре руки? — неволь но поинтересовался я.

— Тогда я на это не обратил внимания, — задумчиво протянул Толик. — Это сейчас я вспомнил, что у нее дей ствительно было четыре руки… А тогда я как будто остался один… Ну, ребята стояли рядом, а я как будто один… и эта рука одна…

Он недовольно поморщился, чувствуя, что не может связно передать свои ощущения. Я улыбнулся и постарал ся его успокоить:

— Ничего, ты рассказывай, я все пойму…

— Ленька первый ухватился за ту руку, которая тянулась к нему. Ребята тоже потянулись к этой фигуре, а я… — Он глубоко вздохнул. — А я испугался… Спрятал свою руку за спину и спрашиваю: “А как же моя мама?” А эта фигура гово рит: “А зачем тебе мама? Разве тебе не надоело, что тебя твоя мама все время наказывает?” Я тогда ей и говорю: “Никто меня не наказывает, и я от своей мамы никуда не пойду!”

Толик снова вздохнул и, посмотрев на свою мать, про должил:

— Смотрю, Димка с Мишкой тоже свои руки за спину попрятали. А эта фигура вдруг так страшно заколыхалась и стала меня пугать… Ну, что если я с ней не пойду, то она сделает так, что меня вообще никто любить и уважать не будет и никто из мальчишек играть со мной не станет… Только я уже знал, что никуда с ней не пойду. Вот тогда она и сказала, чтобы я никому о том, что сейчас вижу, не рассказывал, а иначе она вернется и тогда уже точно меня от мамы заберет…

Толька замолчал, но когда я уже решил, что его рас сказ закончен, совсем тихо добавил:

— А Ленька с ней ушел… Он думал, что я не видел, а я видел, как он уходил… Ребята со мной остались, а он ушел… Его больше нет.

— Спасибо тебе огромное, — бодро проговорил я, вста вая со своего пуфа. — Ты себе представить не можешь, как ты мне помог. А теперь спать!

Мальчишка кивнул и устало закрыл глаза. Видимо, пре одоление наложенного на его сознание запрета, даже с помо щью моего заклинания, отняло у него слишком много сил..

Мы с Леной вдвоем раздели мальчугана, уложили в по стель, и он тут же заснул.

Как только мы вышли за дверь, Ленка схватила меня за рукав и, здорово дернув, зашипела:

— Как ты это сделал?!

— Что сделал? — оторопел я от неожиданной атаки.

— Как ты Тальку успокоил? Я видела, как ты провел перед его лицом рукой, но что за тарабарщину ты бормотал?!

Только тут до меня наконец дошло, что мое заклина ние сработало абсолютно точно и с достаточно большой скоростью! Мне бы, конечно, надо было бы обдумать это обстоятельство, но передо мной стояла весьма рассержен ная мамаша, подозревавшая меня в нанесении вреда ее ре бенку. Потому я как только мог спокойнее улыбнулся и, несколько рисуясь, ответил:

— Ничего особенного. Просто у меня имеются неко торые способности к гипнозу. Я просто внушил мальчику, чтобы он успокоился и хорошенько вспомнил, что с ним произошло.

И вы знаете, Лена мне как-то сразу поверила. Она от пустила мой рукав и странно обрадованным голосом пере спросила:

— Правда?..

— Ну зачем мне врать?.. — пожал я плечами.

— Но теперь, наверное, надо снять это… внушение? — Особой тревоги в ее голосе не было, но мне понравилась ее предусмотрительность.

— Утром от него никакого следа не останется, — заве рил я ее.

Она пристально на меня взглянула и, чуть подумав, спросила:

— А может, ты… это… ну… поработаешь с Игорем?

— А что я должен с ним сделать? — удивился я.

— Понимаешь, мне так не нравится, что он курит, а бросить сам он не может…

— Вообще-то это не мой профиль, — неуверенно про бормотал я, лихорадочно припоминая, нет ли среди моих об рывочных знаний какого-нибудь наговора против курения.

— Ну попробуй. — В голосе Лены появились умоляю щие нотки. — Если не получится, и не надо, а вдруг!

— Хорошо, — сдался я, — только отдохну намного, а то сеанс гипноза отнимает много сил.

Я понимаю, что нехорошо дурить голову чужим же нам, а что мне оставалось делать?

Мы спустились на кухню и застали там Сашку с Иго рем за пивом и креветками. Игорь курил, и я заметил, что Лена сморщила свой веснушчатый носик, увидев сигарету в его пальцах.

— Ну что?.. — увидев нас, спросил Резепов. Его тон тре бовал немедленного и подробного отчета. Мы с Леной пере глянулись, и она поняла, что отчет придется делать ей — такой утомленный вид я на себя напустил. Она принялась расска зывать, что мы услышали от Толика, одновременно возясь у плиты. Я присел к столу и наблюдал за тем, как мужики поглощают пиво и лузгают креветок, внимательно слушая Ленкин рассказ. Честно говоря, я действительно устал. Конечно, не настолько, как хотел показать Леночке, но работа лопатой была для меня тяжелой экзотикой, и нетренированное тело ломило от непривычных усилий. Кроме того, на меня силь ное впечатление произвело и то, что рассказал Толька. Полу чалось, что у нашего далекого недруга не всегда все получалось!

Мальчишки могли противостоять его поползновениям, но для этого надо было, чтобы у них в этом Мире была какая-то сильная привязанность. Ну а какая при вязанность может быть у десятилетнего мальчика на свете, кроме его матери или отца. Или матери и отца. А вот если матери и отцы не смогли создать такой привязанности… Снова и как всегда выходило, что беды детей произрастали из поро ков взрослых.

Лена закончила свой рассказ, и прямолинейный Резе пов тут же задал вопрос:

— Ну и что мы из этой информации имеем? Я поднял голову:

— Во-первых, мы имеем подтверждение, что у твоей сестренки замечательная семья! Я им от всей души желаю сохранить ее.

— Ну ты скажешь, замечательная… — смущенно пробор мотал Игорь и сразу задавил дымящийся в пальцах бычок.

— Во-вторых, мы имеем, — продолжил я, игнорируя его бормотание, — очень простое и очень эффективное средство борьбы с обнаруженным нами явлением.

Ребята поставили стаканы на стол, Лена уронила вил ку, и все повернулись в мою сторону с надеждой и ожида нием в глазах. Я усмехнулся и продолжил:

— А вы что, не поняли? Чтобы мальчишка справился с этой непонятной и неожиданной атакой, достаточно, что бы он очень любил своих родителей! Но для этого необхо димо, чтобы родители очень любили своего сына. К сожалению, далеко не все родители умеют любить своих детей — это большое искусство и рождается оно исключи тельно в замечательных семьях.

Я повернулся к Лене:

— Теперь мы можем сказать взрослым: “Любите своих детей, и все будет в порядке”. Вот только многим ли помо жет наш совет?

— Слушай, — снова вступил в разговор Сашка, соби равшийся, судя по его исхитрившимся глазкам, сменить тему, — если ты такой умный, такой семейственный, та кой “падагог”, почему сам до сих пор не женат? Женился бы, показал бы миру пример строительства замечательной семьи! А то самому уже скоро “тридцатник”, и все в теоретиках ходишь.

— Вот потому и хожу в теоретиках, что практику надо осваивать вдвоем, а у меня все как-то с парой не получает ся… — довольно резко возразил я.

На кухне тут же завязался разговор о сложностях и ра достях семейной жизни, о нахождении взаимопонимания, о воспитании детей. Все это словоблудие сдабривалось при мерами из жизни знакомых и цитатами из педагогических авторитетов. В общем, начался самый обычный треп. Пивохлебы, занятые пивом, креветками и спором, от ужина отказались, а мне хозяйка предложила шикарной жарен ной на сале картошки с квашеной капусткой и солеными огурчиками. Налили мне, как самому усталому, и сто грамм, так что к концу вечера я был, как говорится, сыт, пьян и нос в табаке.

Впрочем, вспомнив о табаке, я обратил внимание на тот факт, что Игорь за весь вечер не выкурил больше ни одной сигареты. Но вернуться к этой поставленной Леной задаче я решил завтра.

Заявив спорщикам, что я устал, и, попросив у них из винения за отсутствие необходимого азарта, я покинул ком панию и отправился в нашу спальню, где с чувством выполненного долга и хорошо сделанной работы завалил ся в постель. Как и когда пришел Сашка, я уже не слышал.•

Утром, после завтрака, я один отправился к реке. По узкой, уже подсохшей тропинке я спустился к берегу и усел ся на старой перевернутой Лодке. Речка была неширокой, по-весеннему свинцово-серой, с нее задувал пронизываю щий порывистый ветер, но думалось мне на этом берегу хорошо. Главное, о чем я хотел поразмышлять в одиноче стве, был тот факт, что заклинание, которое я вчера, не раздумывая, впопыхах наложил на Толика, сработало ве ликолепно. Оно не только сняло с мальчика излишнее на пряжение, позволило ему успокоиться и сосредоточиться на рассказе, оно к утру исчезло. За завтраком сидел до вольный жизнью бойкий мальчишка из хорошей семьи.

Получалось, что волшебство действительно действова ло на Земле, но только не в городе… Может быть, там, в городах, все эти созданные человеком ненормальные поля — электромагнитные, гравитационные, лучевые, черт знает какие — настолько искажали нормаль ное состояние планеты, что тонкая энергетика заклина ний, волшебства, магии не выдерживала такого давления и ломалась, выбрасывая на выходе самые невероятные ре зультаты?! Может быть, именно поэтому мой знакомец Епископ, он же Седой Варвар из Брошенной Башни, мог уворовывать мальчишечьи души только далеко от городов? Может быть, в лесу, в поле, в какой-нибудь глухой тайге волшебство все еще действенно и могуче? Во всяком слу чае, для меня стало ясно, что, если я задумаю в самом деле попробовать устроить переход в Мир королевы Кины, де лать это я буду подальше от городов.

Я, наверное, очень долго сидел на берегу. Из задумчи вости меня вывел легкий шорох шагов по дорожке. Я огля нулся и увидел, что к моему насесту спускается Лена, а впереди нее торопится Толька. Он первым подбежал к лодке и, грохнув в ее бок ботинком, заявил:

— Отплавалась! Вот у Димкиного отца есть лодка, но вая! Приезжай к нам летом, поедем рыбу ловить.

В этот момент к нам подошла Лена. Присев рядом с сыном на корточки, она чмокнула его в щеку, а затем по просила:

— Иди, Толик, поиграй на берегу, мне с дядей Сере жей поговорить надо. — И уже вдогонку мальчишке крик нула: — Только в воду не лезь, а то ноги замочишь!

Затем она присела рядом со мной и спросила:

— Когда же это ты успел с Игорем-то…

— Что с Игорем? — переспросил я.

Лена слегка удивленно посмотрела на меня:

— А ты что, не проводил с ним свой гипноз?

— Нет, — удивился я в свою очередь.

— Хм. — Она посмотрела на рябую от ветра воду. — Он после завтрака подошел ко мне и сказал, что бросил курить… Окончательно и бесповоротно…

Я улыбнулся.

— Вот и доказательство моих вчерашних слов…

— Каких слов? — встрепенулась Лена.

— О том, что у вас замечательная семья. Что вы без всякого гипноза можете решить все свои про блемы.

После обеда мы с Сашкой отправились назад в Москву. По дороге я рассказал ему и про мое удавшееся в доме его сестры волшебство, и про свои рассуждения о местах воз можного применения своих магических возможностей. Рас сказал и о том, что собираюсь попробовать пробиться в тот Мир, к своей королеве, а потом посмотрел на него в упор и спросил.

— А ты не хочешь с нами попробовать прыгнуть туда…

— Не знаю куда, — насмешливо продолжил он нача тую мной фразу, — и вытащить то — не знаю что… Нет! Я слишком скептичен и могу навести на твое волшебство какой-нибудь возмущающий фактор. И забросишь ты нас всех неизвестно куда…

— Ну почему неизвестно куда?.. — попробовал я по спорить.

Но Сашка бросил на меня быстрый взгляд и перебил:

— У меня, видишь ли, по поводу твоих магических воз можностей есть своя теория. И заключается она в том, что тот, кто общается с магией, должен в нее верить, а кто в нее не верит, тот с ней и не встречается. Вот вы, — он странно усмехнулся, — Братство Конца, вы ведь сами ве рили в то, что вы чародей, эльф, хоббит и тролль, потому и попали в этот странный Мир. И там вам поверили только потому, что Вы сами считали себя этими… существами…

— Да нас туда перенес Епископ своим заклинанием… — попытался поспорить я.

— Никто вас не переносил! — отрезал Резепов. — Сами вы туда сунулись. И сейчас опять собираетесь сами сунуть ся… — Он опять быстро посмотрел на меня. — А я, сам знаешь, в магию не слишком верю. Да к тому же в мае я улетаю в Томск к геологам. Уже договор подписал.

На этом наш разговор и закончился. В понедельник я рассказал Элику и Машеусу о своей поездке, но долго мы эту тему не обсуждали. Они, да и я сам, считали попытку повторного переноса в Кинию де лом решенным и с надеждой смотрели на меня.

Передо мной встали две задачи. Во-первых, хоть как-то продвинуться вперед со своей диссертацией, которую я и впрямь здорово забросил, и во-вторых, попробовать составить заклинание переноса.

Первую задачу я решал настолько эффективно, что Илья Владимирович снова заговорил обо мне как о молодом, но подающем серьезные надежды ученом. А вот вторая…

В теории я понимал, что необходимо из нескольких простых заклинаний сплести достаточно сложное и могу чее, чтобы оно могло оторвать нас от нашего родного Мира и перебросить туда, куда мы стремились, а вот на практике у меня очень долго ничего не получалось. Только к концу июня в моей голове забрезжила некая идея. К тому време ни Элик успел защитить диплом, Машеус сдать очередную сессию, а Паша уволиться из очередного театра.

Мои друзья с нетерпением ждали, когда я скомандую поход.

Третьего июля я скомандовал.

Почти год назад я так же бродил по этому подмосков ному лесу между платформой “Столбовая” Курской желез ной дороги и населенным пунктом Кресты, оседлавшим сорок седьмой километр федеральной трассы номер три. Только тогда я был одет несколько по-другому и почти целый день проходил в одиночестве.

Сегодняшний поход был обставлен немного иначе. Наша четверка, ядро, так сказать, Братства Конца, встре тилась на платформе “Столбовая” с Игорем и Леной, взяв шимися нам помогать. Вшестером мы добрались до давно знакомой нам поляны и разбили маленький лагерь. Поста вив две палатки — для мальчиков и для девочек, десанти руемая часть нашей команды отправилась переодеваться, а Лена с Игорем принялись разжигать костер и вообще обу страивать лагерь. Когда мы выбрались из палаток полнос тью готовые к выходу, Игорь уронил топорик, которым до того орудовал, а Лена, разинув рот, смотрела на нас и при этом продолжала заправлять вычищенный чайник водой, пока та не кончилась в ведре.

Нет, я-то как раз был одет очень практично и в меру элегантно. На мне были нестандартные джинсы специаль ного пошива со множеством разнокалиберных карманов, наполненных множеством самых необходимых вещей, плот ная байковая рубашка, надетая поверх моей са мой любимой белой футболки, привезенной мне из Турции, сверх чего я натянул элегантную джинсовую куртку. На ногах у меня были надеты отличные, хорошо разношенные, но все еще очень крепкие кроссовки, а на голове отличная джинсовая панама.

А вот мои друзья…

Достаточно сказать, что они были разодеты в те же самые сказочные тряпки, в которых они осуществляли наш первый поход. Конечно, они их почистили, отстирали, за менили некоторые наиболее изношенные элементы, но в целом это были все те же три чучела зеленого, буровато-коричневого и мохнато-желто-зеленого колеров. При этом на поясе Машеуса красовалась ее уникальная шпага и не заменимый Рокамор, из-за плеча знакомо торчал оснащен ный колчан, Элик держал в своих немаленьких ладошках свою родную дубину, поименованную им герданом, а Паша, почему-то значительно уменьшившийся в росте и покруг левший в талии, носил на пупке широкий и длинный кин жал самого устрашающего вида. Кроме того, у всех троих имелись маленькие заплечные мешки.

Видимо, ребята сами здорово удивились, увидев себя в таких нарядах, поскольку непосредственно после их появ ления последовала довольно длительная немая сцена. На рушил молчание впечатлительный Игорь, громко прошептавший на выдохе: “Куда уехал цирк?..”

Реагируя на это очень точное замечание, трое моих со ратников повернулись в мою сторону и изобразили на своих личиках недоумение, обиду и возмущение, причем не по оче реди, а все три чувства сразу. После этого гримасничанья Машеус взяла слово и обратилась ко мне достаточно нервно:

— Ты что, собираешься переходить в Кинию в этом цирковом костюме?!

Видимо, вышеприведенную фразу Игоря они отнесли целиком на мой счет.

“Кто бы говорил?!” чуть не сорвалось с моего языка, но вместо завязывания никому не нужной пикировки я полным достоинства и не допускающим возражений тоном ответил:

— А вы думали, я снова приклею бороду, нацеплю идиотскую шляпу, серый балахончик и сапожищи?! Чтобы вы снова могли хихикать у меня за спиной?!

Наш практически заслуженный, но пока еще безра ботный актер сделал шаг вперед, встал в третью позицию и поставленным, пропито-прокуренным голосом, оснащен ным хрипотцой и попискиванием, заявил:

— Ты что, не видишь, что нарушаешь наш ансамбль и выпадаешь из образа? Где ты видел Гэндальфа Серого Конца без бороды, плаща и… шляпы?

— Нет, ребятки, никаких плащей, бород и шляп не будет! — отрезал я. — Либо я иду так, либо мы вообще никуда не идем! Мне надоело, что меня называют милым стариканом! А если вы будете на меня давить, я потребую инвентаризации ваших мешков на предмет протаскивания в средневековый мир запрещенных технологий!

— Каких технологий?! Каких технологий?! — начал за водиться Паша, но его перебили.

— Пусть идет как хочет, — раздалось неожиданно зна комое малоразборчивое ворчание. Мы вздрогнули и воз зрились на Элика, но тот уже полностью был в образе, а потому вместо Элика мы увидели столь дорогого нашим сердцам Душегуба. Правой рукой он поигрывал своей ду биной, одновременно обводя нас налитыми кровью кро шечными глазками. Увидев, что мы обратили на него внимание, он коротко добавил: — Не в бороде счастье…

Это веское мнение разом прекратило наше препира тельство. Мы двинулись прочь с поляны, провожаемые изумленными взглядами остающейся пары, под своды за мечательного лиственного леска.

Из лагеря мы вышли часа в четыре вечера, и я назвал этот выход пробным, прикидочным. Главную попытку я пла нировал на завтра — на воскресенье. Ребята молча шагали за мной. Молча, потому что я их заранее предупредил, что мне нужна полная сосредоточенность. А вот я шел не просто так, я искал место, годное для перехода, если, конечно, считать, что я знал, каким это место должно было быть!

Этот год выдался засушливым, так что прошлогодние болотца пересохли и Пашкины унты вполне годились для нашей прогулки. Видимо, поэтому наш неутомимый хоббит шустро перебегал от одних зарослей кустар ника к другим, постоянно теряя нас из виду и оглашая окрестности громкими воплями “ау”. Машеус в своем зеленом наряде тоже постоянно пропадала из поля моего зрения, нервируя и выводя меня из себя. Только тролль неутомимо шагал справа я чуть сзади от меня, слег ка посапывая и поколачивая своим герданом по встречав шимся пенькам. Фродо не замедлил обратить на эту стукотню тролля наше внимание:

— Гляньте, чего тролль делает… Ишь, постукивает… Готовится, руку набивает…

Мы пересекли полузаросшую дорожную колею, и я по думал, что в прошлом году эту дорогу не видел. Решив, что мы забрались слишком далеко к северу, в сторону Москвы, я бросил взгляд на солнце, затем на часы и повернул к югу.

А на часах между тем было уже половина седьмого ве чера.

Ребята к тому времени уже подустали и топали следом за мной, вполголоса о чем-то переговариваясь. Я сам уже ре шил держать путь в сторону лагеря. Но самое главное, за весь день ходьбы ничто не шевельнулось у меня в груди, ни наме ка на возможность применить сплетенное мною заклинание. Ну не пробовать же его в самом деле где попало!

Так что мы возвращались после шести часов блужда ний несолоно хлебавши. Я понимал, что мои друзья впол не подготовлены к длительным блужданиям и многочисленным попыткам, что они спокойно перенесут сегодняшнюю относительную неудачу, но у самого меня настроение было мерзопакостное. Такого глухого молча ния я все-таки не ожидал. Я все-таки надеялся, что в од ном, двух, трех местах почувствую хотя бы маленькую тягу того Мира. Но…

Лес еще проглядывался, но уже ощутимо стемнело. Ку сты и высокая трава постепенно чернели, превращаясь в ночные тени, и только верхушки высоких берез и осин со храняли еще свой зеленый цвет. Трава под ногами намокла от вечерней росы, и, наверное, поэтому Паша, шагавший слева, заворчал:

— Слушай, Сусанин, ты точно дорогу к лагерю по мнишь? А то скоро совсем стемнеет, и будем мы 52 всю ночь блукать…