Братство Конца (№2) - Шут королевы Кины

— Ну и что вы на меня уставились? — спросил я, кри во улыбаясь.

— А на кого нам еще уставляться? — передразнил меня Паша. — Ты ж у нас крутой колдун, нам больше не на кого надеяться!..

— Нет, ну вы на них посмотрите. — Моя ирония дол жна была быть совершенно убийственной. — Нашли себе крутого колдуна! Да где вы видели на Земле колдунов?! Это там, в том Мире, я мог что-то наворожить… наколдовать… Да и то моя слава была о-о-очень преувеличена! А здесь… Да здесь ни одно заклинание не сработает!

— А ты пробовал?! — прервал мой убийственно иро ничный монолог Элик.

Я посмотрел на его суровое сосредоточенное лицо, по том на Машеуса и Пашу, взиравших на меня с не меньшим осуждением, и неожиданно для самого себя выдохнул:

— Нет…

— А говоришь не сработает!.. — обиженно покачала головой Машеус.

— Вы что, серьезно, что ли, думаете, что я смогу здесь заниматься магией?..

Признаться, я здорово растерялся. Мне с са мого нашего возвращения было абсолютно ясно, что все мои магические способности остались в том неве домом краю, куда мы попали против своей воли и откуда были выброшены чужим старанием. Мне и в голову не могло прийти, что хоть какой-то из известных мне наговоров может сработать здесь, в Москве. А вот ребята, похоже, думали совсем по-другому!

— А ты попробуй!.. — предложил Пашенька совершен но трезвым голосом.

— Что, прямо сейчас?.. — Я с некоторым разочарова нием посмотрел на свой бокал.

— Можно немного погодя… — разрешил добрый Паша.

— Подождите, ребята, — вмешался умный, осторожный и прагматичный тролль, — не надо давить на человека.

Элик повернулся ко мне и заговорил очень проникно венно:

— Думать и решать тебе. Но если ты не сможешь пере нести нас туда, этого не сможет никто. А если никто туда не сможет попасть, как остановить то, что вытворяют с нашими земными ребятишками?

Я хотел кое-что ему сказать, но он поднял руку, оста навливая мою реплику:

— Те двадцать два случая, о которых я рассказывал, не выдумка, ты представляешь, что будет, если они не пре кратятся?! Ты представляешь, что будет, когда кто-то дога дается о систематическом уродовании наших детей, когда кто-то поймет, что все это происходит совсем не случайно! Поэтому я считаю, что нам необходимо это остановить, а значит, нам необходимо попасть в Кинию!

— Но, понимаешь… — неуверенно начал я. — Я даже не знаю с чего начать… Я не представляю себе, как это можно сделать… Я…

Больше слов у меня не было. А Элик смотрел на меня исподлобья и ждал, что я еще выдавлю из себя. Поняв, что больше мне сказать нечего, он вздохнул и ответил на мою маловразумительную фразу:

— Ты не переживай, мы понимаем, что сегодня вече ром ты нас перебросить не сможешь. Нам надо, чтобы ты задумался над этим вопросом и попробовал свои колдовс кие штучки, а вдруг что-то сработает. Ну а дальше все будет зависеть от твоего таланта…

— И от твоего желания… — добавила Машеус.

— И твоего везения… — улыбнулся Паша какой-то кри вой, жалкой улыбкой.

Элик разлил остатки коньяка по бокалам, причем Ма шеусу досталось всего несколько капель, но та не возража ла. Тролль поднял свой бокал и, посмотрев на меня, глухо сказал:

— За тебя, твой талант и твою удачу… И мы выпили.

После этого ребята очень быстро засобирались по до мам. Когда они, уже одетые, трясли мою руку в прихожей, мне пришло в голову, что Пашеньке, возможно, негде в Москве переночевать.

— Может, останешься?.. — повернулся я к нему. — Я тебе брошу матрасик на кухне.

— Нет… — покачал он головой. — Мы тебя отвлекать не будем.

— Мы тебя отвлекать не будем… — поддержал хоббита тролль. — А за мохнонога ты не беспокойся, мы его не бросим.

Ребята ушли. За окном еще было светло, но уже чув ствовалось приближение вечера. Я принялся наводить по рядок в комнате. Отнес на кухню табуреты, пустые бутылки и бокалы. Помыл посуду, вытер ее и убрал в шкаф. Делая все не торопясь, обстоятельно, но автоматически, не заду мываясь. В голове вертелись обрывки нашего разговора.

Закончив с кухонными делами, я взял тряпку и напра вился в комнату вытереть стол. На темной столешнице оди ноко белел сложенный вдвое листок бумаги. Я взял его и развернул. Весь листок был исписан мелким четким по черком, каждый абзац пронумерован. Всего на листке было тридцать четыре пункта, каждый из которых содержал на звание газеты, дату ее выпуска, название статьи и очень краткое ее изложение. Полный перечень находок Элика.

Несколько минут я стоял и медленно перечитывал на писанное. Потом сунул листок в карман, протер столик и отнес тряпку на кухню. Вернувшись в комнату, я сел за письменный стол, отодвинул папку с диссертаци ей и положил перед собой троллев листок.

В комнате быстро темнело, но мне это было на руку. Я не отрываясь смотрел на смутно белевший клочок бумаги, а перед моим внутренним взором ярко и динамично про ходило все наше прошлолетнее приключение. И как нас, четверых участников ролевой игры, потерявшихся в лесу, перенесло в совершенно иной Мир, и как ребята перепи лись пива и действительно превратились в эльфа, хоббита и тролля. И как мы попали в Замок Качея, как в моих руках оказалась небольшая говорящая книга заклинаний, ставшая моей главной учительницей. Как я… как мы все увидели призрак прекрасной королевы Кины Золотой и что он нам рассказал о своей судьбе. Как мы с Шалаем и его гвардейцами отправились за телом моей Кины в самое ло гово ее страшного врага. С какими невероятными трудно стями, продираясь сквозь колдовство, кровавые схватки, предательства, мы все-таки смогли выкрасть это страшно не мертвое тело из Храма и доставить его в Замок. И как мне в последний момент с помощью Отшельника Тама все-таки удалось соединить тело и душу моей королевы… И как меня… нас наградили…

Я выдвинул нижний ящик стола и достал из-под старых бумаг свой почетный знак “Опора трона”. Большая золотая брошь легла рядом с исписанным листом бумаги, посверки вая в вечернем свете чуткими бриллиантовыми брызгами.

Я смотрел на этот знак королевской милости, и мне было горько и тоскливо. Сразу вспомнилось, как Епископ уговаривал меня продать ему свою душу, как он расписы вал преимущества бездушного существования. И еще я вспомнил рыцарей Храма — страшных тряпичных кукол в сверкающих серебром доспехах, оживленных отнятыми, выкраденными, купленными душами!

Мой взгляд снова упал на исписанный листок. Теперь души крадут у наших мальчишек… Похоже, Епископ дей ствительно смог довести свое экспериментальное заклина ние и теперь способен приходить за душами на Землю. Он не случайно выбрал именно детские души — они наиболее мо лоды, а значит, долговечны, они податливы, и их можно на учить всему чему угодно… И о телах заботиться не надо, они ведь остаются здесь, на Земле. Тела, лишенные души, не знающие, что такое жалость, сострадание, совесть, грех. Тела, готовые на все ради удовлетворения сво их желаний, своих капризов. Именно тела, поскольку людь ми этих мальчиков назвать уже нельзя! Я живо представил, на что готов такой “кадавар” ради достижения своих личных целей и что он может натворить, если ему удастся скрыть свое существо и вырасти во взрослую особь!

Мне стало жутко!

Епископа действительно необходимо было остановить и сделать это как можно скорее. Элик прав! Тысячу раз прав! Нам необходимо вернуться в… хм… Кинию…

Весь вопрос — как?!

В комнате стемнело. Я убрал знак “Опора трона” в ящик стола. Потом встал и направился в прихожую. Одевшись, я вышел из квартиры и спустился на улицу.

В воздухе пахло весной. Фонари еще не зажигались, но было достаточно светло, чтобы наслаждаться прогул кой, не боясь замочить ног в весенних лужах. Я медленно шагал по тротуару, вдыхая свежий весенний воздух и с интересом оглядываясь по сторонам. Во дворе соседнего дома на огороженной сеткой площадке два десятка маль чишек гоняли мяч. Я, сам футболист со стажем, остано вился посмотреть за игрой. Борьба на площадке шла нешуточная, злая, но в то же время корректная, без подля нок. И вдруг, в какой-то момент, я представил себе, что сейчас наступит мертвая тишина, такая тишина, что исчез нет даже скрип ботинок на подтаявшем снегу, затем разда стся звук лопнувшей басовой струны и в воздухе замелькают серебристые блестки. А через пару часов после того как они исчезнут, эти мальчики бросят свой мяч и отправятся кого-нибудь калечить и убивать… Ведь восемьдесят четыре таких мальчишек уже есть. Скоро их станет восемьсот со рок, потом — восемь тысяч четыреста, потом…

Мне стало жутко! Все сегодняшние олигархи, крест ные отцы, организованные преступники, серийные убий цы и прочие отморозки показались мне безобидными щенками. Вот когда на просторы нашей планеты выползет двуногое чудище, по-настоящему лишенное души, вот тогда мы узнаем, что такое беспредел!

Я вернулся домой, поужинал и улегся в постель. Смот реть телевизор мне сегодня совершенно не хотелось. Прав да, заснул я тоже далеко не сразу. Я смотрел в темный потолок и перебирал в голове так хорошо известные мне заклинания, проборматывал наговоры, перекатывал на язы ке их, порой совершенно невозможные звукосочетания, вспоминал чудовищную, непроизносимую фонетику, во ображал сопровождающие их пассы. Но попробовать вос произвести хотя бы одно из них, хотя бы самое простенькое и безобидное, так и не решился. Я элементарно трусил.

Наконец мне удалось заснуть, и в первый раз с момента моего возвращения из того невероятного путешествия мне приснилась не Кина, а Епископ. Мне снилось, что он снова догоняет меня на своем жутком, чудовищном звере и, улыба ясь, говорит, что с нетерпением ожидает моего возвращения, хотя помогать мне вернуться в его Мир он и не думает.

— Ты вполне справишься сам, — щерит он свои зубы в знакомой ухмылке. — А не справишься, я всех ваших маль чишек перетаскаю к себе. Мне молодые души очень даже пригодятся!

Во сне мне было очень тоскливо, безысходно. Однако, когда я проснулся, в окно светило яркое весеннее солнце. Вода в душе показалась мне прекрасной. Вчерашний конь як не оставил никаких следов на моем самочувствии. Так что я с удовольствием позавтракал и отправился в бывшую Ленинку, нынешнюю Государственную библиотеку.

Выйдя из метро, я вдруг почувствовал, что во мне пробу дилась какая-то живая энергия, словно плотина моей тоски наконец-то рухнула и ее остатки размывает живое желание жить и действовать. Я понял, что у меня появилась цель!

В библиотеке я заказал газеты, указанные в оставлен ном Эликом листочке, и ознакомился с собранными им данными по, так сказать, первоисточникам. Все заметки, за исключением двух, были короткими и крайне скупыми на факты. Кроме того, они, как правило, размещались от нюдь не в криминальной хронике, а в рубриках, которые освещали непроверенные факты, курьезы, слухи, короче, все то, чему большинство читателей не придает серьезного значения. Только если не обращать на это внимание, картина получалась такой, какой ее обрисо вал Элик, и даже, пожалуй, еще более удручающей, потому что тот, щадя, видимо, чувства Машеуса, опустил особо кровавые и жестокие подробности.

Закончив свой обзор, я перекусил в кафе рядом с биб лиотекой, а потом долго гулял по центру Москвы. Мысли в моей голове бродили самые разные, одна из них состояла в вопросе: почему ни один из случаев похищения душ не произошел в крупном городе планеты? Почему вообще в городах, в маленьких городах, произошло всего пять таких случаев? Почему нападения этого, хорошо знакомого мне, душелюба происходили, как правило, в сельской местнос ти на обособленные группы детей?

Понедельник у меня, как обычно, был очень загружен, так что я не заметил, как он проскочил. Часов в шесть вечера я оказался в административном корпусе нашей академии, в приемной проректора по научной работе. Сдав секретарю на оформление кое-какие документы, я вышел в коридор и на правился в главный учебный корпус, но уже через пару ша гов вспомнил, что столовую, через которую лежал мой путь, скорее всего уже закрыли, да и крытый переход из лабора торного корпуса в этот час уже не функционировал.

Я остановился в раздумье, какой путь мне выбрать — уж больно мне не хотелось шагать к себе по улице. И тут мне в голову пришла хулиганская мысль — а что, если я попробую известное мне простенькое заклинаньице, кото рое в моей книжечке называлось “Заклинание спрямлен ной тропы”. В том, другом Мире я использовал его несколько раз и оно прекрасно срабатывало.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что коридор абсолютно пуст, я негромко пробормотал требуемую абра кадабру, сопроводив ее необходимыми жестами, и с удив лением убедился, что заклинание сработало! От моих ног по линолеуму пола пролегла тоненькая, слабо светящаяся зеленая ниточка.

Я зашагал по проложенному заклинанием проводнич ку и через два десятка шагов уперся в стену коридора. Зе леная ниточка в этом месте делала резкий поворот и уходила прямо под стену. Я остановился, с секунду смотрел на предложенную мне “спрямленную тро пу”, пожал плечами и… шагнул прямо в стену. Для меня стены не было! Я прошел ее насквозь!

Правда, в момент прохода сквозь эту железобетонную преграду у меня возникло такое ощущение, словно я всем телом прорвал туго натянутый лист бумаги. Но самое по разительное заключалось в том, что из стены я вышел… на заплеванный асфальт тротуара рядом с входом на станцию метро “Рязанский проспект”!

Естественно, я замер на месте. А как бы вы поступили, неожиданно оказавшись в двух с лишним километрах от коридора, по которому только что шли?!

Время было пиковое, и у входа в метро топталась це лая толпа народа. Конечно, в меня тут же врезалась какая-то тетка с двумя тяжеленными сумками в руках. Пробормотав что-то очень нелестное о мужиках, появляю щихся неизвестно откуда перед самым ее носом, тетка по дозрительно на меня посмотрела и возобновила свое стремительное движение к входу в метро, а я отскочил в сторону и поежился. Моя легкая водолазочка, прикрытая сверху не менее легким пиджачком, слабо защищала меня от ранневесенней уличной прохлады. Кожаное пальто, в котором я франтил последние дни, осталось на кафедре, но возвращаться в институт мне почему-то не хотелось, да, впрочем, было и незачем.

Позвякав в кармане монетками, я направился было вслед за теткой с сумками, но меня остановила новая мысль — а почему бы не попробовать еще одно заклинание, раз хоть что-то получается. Вдохновленного меня уже не останавли вало то соображение, что сработало мое заклинание не со всем так, как должно было бы.

Я обошел стеклянную коробку входа в метро и вышел на узкую улочку, забитую автобусами и машинами, но прак тически свободную от пешеходов. Остановившись на пус том тротуаре, я прикрыл глаза, сосредоточился, детально представил себе собственную прихожую и принялся чи тать “Заклинание возвращения домой”. Это заклинание было довольно сложным и требовало очень напряженной работы рук, к тому же, когда я уже заканчивал этот короткий наговор, за моей спиной раздал ся сердитый крик маленького начальника:

— Эй, ты!.. Ты, в свитере!.. Немедленно прекрати раз махивать руками и подойди ко мне!..

Я было оглянулся полюбопытствовать, кому это поме шали мои размахивания, но в этот момент произнесенное заклинание начало действовать. Все мое тело задрожало мелкой дрожью, а затем послышался странный тоненький визг. Боковым зрением я видел, как к тому месту, где я стоял, быстрым шагом подходил милиционер. При этом он как-то странно, с совершенно ошарашенным выраже нием лица смотрел на меня. Остановившись совсем рядом, он повернулся чуть в сторону и спросил:

— А где мужик?!

— Не знаю… — растерянно ответил ему женский го лос, но я не мог повернуть голову, чтобы посмотреть, кто отвечает стражу порядка. Меня же они оба, похоже, уже не видели.

— Вот же он, только что тут стоял!.. — заорал этот самый страж порядка, тряся перед своим животом раскры тыми ладонями.

— Стоял… — согласился женский голос. — Еще бор мотал что-то и руками махал как сумасшедший…

— Ну, — облегченно воскликнул милиционер, поняв, что я ему не пригрезился. — А теперь он где?!

— Не знаю, — повторил женский голос.

— Как это “не знаю”! — заорал милиционер. — Он же стоял прямо перед твоим носом!"

— На свой нос смотри! — заорала в ответ женщина, видимо, обиженная за свой нос, но дослушать до конца это занимательное разбирательство мне не удалось. Настой чиво звучавший визг исчез, уйдя за пределы слышимости, а вместо него раздалось гулкое басовое “а-а-ам-м-м”… И я оказался в песочнице, во дворе собственного дома.

Вы никогда не сидели в детской песочнице в начале апреля? Так, чтобы при этом на вас были только брюки и легкая водолазка? Вот и я тоже до этого не сидел. И больше постараюсь не сидеть, хотя зарекать ся, как вы сами понимаете, ни от чего не следует. Толь ко уж в больно мерзопакостное состояние впадаешь, выбравшись из такой песочницы. И чего дети находят в ней хорошего?..

Добравшись до своей квартиры, благо добираться было недалеко, я тут же скинул мокрые грязные брюки, здорово повлажневшую водолазку, все остальное и тут же залез в ванну. Согревшись, помывшись и немного придя в себя, я выбрался из этого личного храма чистоты и отправился в храм желудка, то бишь на кухню. Там я соорудил себе слож носочиненный бутерброд из половины батона, разрезан ного вдоль и накрытого всем, чем только можно накрыть батон, заварил свежего чаю, не пожалев для исстрадавше гося тела сахару, и принялся размышлять над результатами своих магических экспериментов.

По всему получалось, что мои заклинания срабатыва ли. Вот только срабатывали они таким странным образом, что пользоваться часто ими не стоило. Пожалуй, ими во обще не стоило пользоваться во избежание порчи одежды, а также возможных травм — как телесных, так и душев ных. Похоже, силы, приводившиеся в действие моими зак линаниями, срабатывали с искажениями. То ли я произносил заклинания с акцентом, то ли магнитное поле Земли было иного напряжения, чем на родине этих закли наний. И тут мне пришло в голову: а что, если попробовать поколдовать где-нибудь в сельской местности?

В этот момент случилось два происшествия, прервав ших мои размышления. Во-первых, кончился мой бутерб род, а во-вторых, зазвенел телефон.

Торопливо глотнув уже остывшего чаю, я направился в комнату. Едва я успел произнести свое “слушаю”, как в трубке зарокотал давно мною не слышанный хрипловатый баритон Резепова:

— Слушай, ты не можешь проехать со мной в недале кое Подмосковье?

— Когда и куда? — тут же переспросил я.

— За Серпуховом на берегу речки Протвы имеется маленький городишко Протвино. На его окраине, в собственном коттедже обитает моя двоюродная сестра со своим семейством. Так вот, у нее внезапно забо лел сынишка…

— Ну ты даешь, Санек, — перебил я Резепова. — Это недалекое Подмосковье располагается как раз на границе с Калужской областью. Ну и кроме того, я же не врач.

— А ты дослушай… — невозмутимо проговорил мой конопатый друг. — Моя сестренка утверждает, что маль чишка заболел после того, как они увидели такое интерес ное сияние. Ну словно блестки серебристые в воздухе порхали…

— Когда едем?.. — снова перебил я его, на этот раз гораздо более взволнованно.

— Так и знал, что тебя этот случай заинтересует, — удовлетворенно констатировал Сашка. — Я думаю выехать в пятницу. Туда от Москвы километров восемьдесят, доро ги оттаяли, так что за пару часов доедем. А вернемся в воскресенье…

Мы договорились о месте и времени встречи и поже лали друг другу всего хорошего.

Всю неделю, несмотря на очевидный риск вляпаться в какую-нибудь неприятность, я пробовал “на вкус” различ ные заклинания и наговоры. Результаты были очевидны и неутешительны — заклинания срабатывали самым неожи данным образом. Мои магические эксперименты закончи лись поздно вечером в четверг после того, как, наговорив заклинание “Всевидящего ока”, я, вместо того чтобы обре сти Истинное Зрение, увидел на своем столе глаз размером с глубокую тарелку. Не знаю, у какого зверя мое заклина ние изъяло этот орган зрения, но когда этот глазище осуж дающе мигнул остатком полуоторванного века, мне стало очень нехорошо. Я быстро сбегал на кухню за половой щет кой и ведром, смахнул моргающий сувенир в емкость и, спустив его в мусоропровод, с облегчением подумал: “Хо рошо, что я не дошел до заклинания “Полной правды”, а то получил бы в подарок слоновий язык. Представляю, что бы он мне высказал по поводу моих магических способностей”.

Глава 2

Первый шаг после произнесения заклинания необходимо выполнять перпендикулярно вектору его направленности, в противном случае вы можете оказаться под прямым воздействием обратной петли. Проще говоря — смотри, куда прешь!

В пятницу ранним вечером Сашка подобрал меня у станции метро “Тульская” и мы на его старенькой “восьмер ке” отправились на самый юг Московской области в сто рону города Серпухова. Симферопольское шоссе за кольцевой дорогой было достаточно свободным, посколь ку дачный сезон у москвичей еще не начался, так что дое хали мы до городка Протвино, как и планировали, за два с небольшим часа.

Коттедж на окраине городка, к которому мы подъеха ли, был погружен во тьму. Освещенными были лишь два окна на втором этаже, да еще лампочка над входом в дом бросала желтый круг света на дверь и крылечко в две сту пени перед нею.

Сашка подрулил к воротам, вышел из машины и по-хозяйски принялся бренчать ключами над воротным зам ком. Распахнув металлические створки, он завел свой лимузин на стояночную площадку и отправился запирать ворота, а я вылез со своей небольшой сумкой из машины и с интересом огляделся вокруг. Было уже достаточно тем но, но я все-таки разглядел, что коттедж расположился не далеко от берега реки, так что ее серебристую ленту вполне можно было разглядеть. За рекой расстилалось довольно большое открытое пространство, а за ним, судя по всему, начинался лес.

В этот момент входная дверь отворилась и из-за нее выглянул парень моих лет в легких джинсах, фланелевой рубашке и тапках на босу ногу. Посмотрев на меня с оценивающим прищуром, он поинтересовался: — А ты к кому?..

Однако я ничего не успел ему ответить — за моей спи ной раздался Сашкин голос:

— А мы к вам, Игорек… Лена мне звонила, вот мы и приехали… А это Серега, я вам о нем рассказывал.

Взгляд Игорька переместился за мою спину, и его при щур мгновенно исчез в довольной, широкой улыбке:

— Сашок, как хорошо, что вы смогли к нам выбраться! Проходите, а то холоду в дом напустим. — Игорь отступил в дом, пропуская нас.

Мы вошли внутрь, и Игорь сразу повел нас по неши рокой деревянной лестнице наверх, на второй этаж, по пути приговаривая:

— Мы вас в одной комнате поместим — меньше то пить и теплее будет. Хотя у нас днем уже припекает, но ночью еще холодновато. Сейчас вы разместитесь, а я Лен ке скажу, чтобы она ужин собрала…

— Как Толька?.. — перебил Игоря Резепов.

— Сейчас практически все в порядке, — несколько то ропливо ответил Игорь. — А пять дней назад он нас здоро во напугал. Да вот ужинать сядем, мы вам все расскажем.

Он толкнул простую деревянную дверь и пропустил нас в небольшую комнату, в которой стояло две узкие кровати и одна тумбочка. За дверью, прямо на дощатой стене была прибита вешалка, под которой сиротливо притулились две пары больших, изрядно поношенных тапок. Кровати были застелены чистым бельем, имели подушки и толстые шер стяные одеяла. Под окном жарко тлела спираль электриче ского камина.

— Раздевайтесь и спускайтесь на кухню, а я пойду за Ленкой, — скороговоркой проговорил Игорь и прикрыл дверь.

— Выбирай, — кивнул Сашка на кровати и начал стас кивать с себя свой старый пуховик.

Я поставил свою сумку у дальней от окна кровати, снял свое франтоватое кожаное пальто и аккуратно повесил его на вешалку. Затем, сбросив ботинки, я сунул ноги в тапки и повернулся к Резепову:

— А ручки перед едой помыть где в этом доме можно? 33

Сашка только молча кивнул, приглашая меня за собой.

Мы спустились на первый этаж. Под лестницей нахо дилась узкая дверь, которая вела в просторный санузел. Умывшись, мы направились на кухню, где уже сидел за столом Игорь, а возле плиты суетилась невысокая светло волосая круглолицая и веснушчатая девчонка, про кото рую можно было сразу сказать, что она из породы Резеповых.

Как только мы оказались за столом, перед нами были поставлены большие тарелки, наполненные яичницей с са лом. Игорь свинтил крышечку с бутылки “Столичной” и наполнил маленькие хрустальные стопочки.

Выпив холодной водки, мы набросились на яичницу, а Леночка присела к столу и с удовольствием наблюдала за уничтожением своего гастрономического шедевра.

Когда первый голод был утолен, Игорь снова напол нил стопки, но Сашка отрицательно покачал головой и по вернулся к сестре.

— Рассказывай… — негромко проговорил он и, поло жив подбородок на подставленные кулаки, уставился на Лену внимательным взглядом.

Я тоже отложил вилку и приготовился внимательно слу шать.

Лена посмотрела на Сашку, потом перевела взгляд на меня, и в ее глазах появился испуг:

— А рассказывать-то особенно нечего…

— Что есть — то и рассказывай… — несколько мягче попросил Сашка.

Лена вздохнула и, как послушная школьница, начала:

— В прошлую субботу мы начали перекапывать ого род. Апрель кончается, скоро уже посадки начнутся.

Резепов кивнул, словно приглашая свою сестру пере ходить к существу вопроса, и та заспешила:

— Ну, мы почти целый день на улице провозились. Устали, конечно, да и темновато становилось, так что уже собирались заканчивать работу. А Толик и еще трое ребят на улице играли, мяч они гоняли, ну и кричали здорово. И вдруг как оборвало, или, вернее, словно нас колпаком каким накрыло — тихо стало, я такой тишины и не слышала никогда. С минуту эта тишина стояла, а потом звонко так — бом-м-м, как будто лопнуло что-то. И сразу в воздухе вокруг нас замелькало, замелькало… Я даже сначала подумала, что у меня это просто в глазах от усталости зарябило, а потом рассмотрела. Знаешь, такое впечатление, словно серебристые снежинки величиной с пол-ладони в воздухе кружатся, но на землю не падают, а прямо так в воздухе постепенно тают. Очень красиво. Но через минуту, может быть, чуть больше, все это исчезло. Постепенно так растаяло.

Мы с соседями, они тоже в огородах копались, собра лись на улице и рассказываем друг другу, кто что слышал и видел. Потом начали придумывать, что бы это такое могло быть, в общем, целый диспут провели. Ты же знаешь, у нас здесь всяких умных контор много понапихано, да и Обнинск недалеко, так что сошлись на том, что опять какой-нибудь эксперимент из-под контроля вышел. Морозов Витька, сосед наш, через два дома живет, даже счетчик притащил радиа цию мерить, только не было никакой радиации.

Долго мы так-то стояли, рассуждали да спорили — ра ботать-то уже никто не хотел. И тут подбегает Димка Мо розов, Витькин сын, и говорит мне: “Теть Лена, а ваш Толька в обморок упал”.

Я подбежала к ним и, ты знаешь, страшно испугалась. Даже не того, что Толик лежал прямо на земле, странно так вытянувшись, а того, что Ленька, дружок его закадыч ный, “не разлей вода”, стоял рядом с ним, поддавал ему ногой под ребра и приговаривал: “Ну что развалился, вста вай давай, козел ленивый!”

Я набросилась на него, оттолкнула, Тольку на руки подхватила и кричу: “Ты что делаешь, поганец?!” — а он ощерился страшно так и как зашипит на меня: “Я, — гово рит, — тебе, старая корова, рога пообломаю, будешь знать, как меня толкать!”

Я от таких его слов чуть сына из рук не выронила, Ленька в жизни никогда таким… не был. Ну в этот момент как раз Наталья подбежала, Ленькина мать. Схватила его за шиворот и ну трясти: “Ты как, поганец, со стар шими разговариваешь!..” — а тот извернулся, и я думала, что он сейчас мать свою ногой в живот ударит. Только в последний момент остановился он. Смотрю, Бо рис подходит, отец Ленькин. Тот ругаться не стал, взял его за руку и молча домой повел.

Ну а мой-то сыночек лежит у меня на руках, голова запрокинулась, сам бледный, под глазами круги черные, и показалось мне, что не дышит он. Тут Игорь подошел, за брал у меня Толика и в дом отнес. Раздели мы его, в по стель уложили, а он все без сознания. Видно, что дышит, а глаз не открывает и не говорит ничего. Вызвали мы “ско рую”. Приехали они часа через два. Пацан — фельдшер, наверное, и медсестра с ним. Послушали, постукали, по мяли, давление померили. Потом пацан этот и говорит: “Ничего понять не могу — организм работает вроде бы нор мально, сердце в порядке, живот в порядке, давление нор мальное. Может, он головой сильно стукнулся?”

“Да, нет, — отвечаю. — Ребята говорят, что все нор мально было, и вдруг он на землю повалился…”

Фельдшер это что-то сестре сказал, смотрю, она шприц готовит. Я их спрашиваю: “Вы что хотите сыну вколоть?”, а фельдшер мне отвечает: “Да ничего особенного. Сделаем инъекцию витаминов для поддержки организма, А так у вашего сына я ничего не обнаруживаю”.

“Но он же без сознания!” — говорю.

А он мне: “Ну хотите, мы его в больницу заберем?..”

Игорь до этого стоял, молчал, а тут говорит: “В какую вы его больницу повезете, когда сами говорите, что у него ничего нет. Дома сын останется…”

Фельдшер сразу согласился и спорить не стал. Только сказал, чтобы мы ампулу его не выбрасывали, и посовето вал, если за воскресенье ничего не произойдет, в поне дельник врача участкового вызвать.

Ну, в воскресенье весь день Толик лежал в постели и в себя не приходил. Я думала, что умру, на него глядя. Хоро шо, Игорь рядом был. А ближе к вечеру Толя говорить начал. Лежит, глаза закрыты, дышит так спокойно, и вдруг тихо-тихо: “Нет, мне домой надо…”

Еще немного полежит, и опять: “Нет, я домой хочу, к маме…”

Знаешь, словно кто-то его уговаривает уйти куда-то, а он не соглашается…

В понедельник я утром на работу позвонила, отпроси лась на два дня. А буквально тут же Толик в себя пришел. Глаза открыл и говорит: “Мама, я кушать хочу”.

Врача я вызывать не стала, у него и не болело ничего. Полежал он два дня, а лотом вставать начал. Правда, в школу я его всю неделю не пускала, слабость у него силь ная была.