Запретная страсть

— А как же те, к кому никто не приезжает? Уловив виноватые нотки в голосе Джексона, Фрэнко ласково похлопал его по руке.

— Большинство пациентов толком не понимают, кто чей родственник. Все они так радуются при виде новых лиц, что в каком-то смысле у нас тут возникает одна большая семья.

Они углубились в лабиринт коридоров и наконец оказались возле кабинета доктора Фрэнко. Джексон внушал себе, что все хорошо: ведь Молли все равно не может отличить родных от посторонних. Но при мысли, что сестра до такой степени не в себе, ему едва не стало дурно.

— — Садитесь, Джексон. Не хотите ли глотнуть чего-нибудь холодного? Угощайтесь — — у меня тут все сорта шипучки.

Он открыл дверцу небольшого холодильника, стоявшего на столике, подождал, пока Джексон выберет напиток, а потом и себе взял бутылочку.

— Наверное, жарко было добираться сюда из города? — заметил Фрэнко, внимательно наблюдая за напряженным лицом Джексона.

Тот замер у окна, выходящего на лужайку, стараясь высмотреть в толпе свою сестру. Доктор вздохнул, а Джексон, сделав большой глоток, отошел от окна.

— Может, поговорите со мной, док? Очень хотелось бы услышать добрые вести.

Фрэнко пожал плечами.

— Вот уже две недели я пытаюсь вызвать Молли на разговор о ее детстве. И она говорит… кое-что...

Джексон встрепенулся:

— Что же именно?

— Да не так уж много. Она охотно рассказывает о вашей матери, которая умерла, когда Молли не было еще одиннадцати лет, и о том, что ей нравится арахисовое масло и сандвичи с маринованными овощами. И это все.

Хотя Джексон и был разочарован, он все же рассмеялся:

— Господи, а я и забыл!

Доктор улыбнулся. Джексон Рул не числился его пациентом, но у Фрэнко создалось впечатление, что этот человек переживает какую-то драму и редко откровенничает… А если это будет получаться почаще, то, конечно же, пойдет только на пользу и самому Джексону, и Молли.

— А вы расскажите мне побольше о вашей сестре, — подбодрил его Фрэнко. — Может, с вашей помощью мне удалось бы по-иному строить наши лечебные сеансы.

Улыбка на лице Джексона тут же застыла, огонек в глазах погас.

— Нет. Ничего хорошего вы бы все равно не услышали, — ответил он, отвернувшись, потом допил бутылку одним глотком и швырнул ее в корзину для мусора.

— Послушайте, Джексон, я же не пытаюсь влезть к вам в душу, даю честное слово. И вовсе не стараюсь силком вытянуть то, о чем вам говорить неловко. Но если бы вы сочли возможным….

— Где она? — резко перебил его Джексон, не сводя глаз с беспорядочно суетившейся толпы на лужайке.

Фрэнко вздохнул, поставил свою бутылку на письменный стол и подошел к окну. Братец ничуть не разговорчивее сестры. Что ж, на это есть причины. Психиатр знал, что в детстве оба они подвергались физическим издевательствам. Несколько небольших шрамов осталось у Молли, да и досье Джексона Рула доктор читал. Мальчишке, попавшему в тюрьму за убийство, суждено по гроб жизни носить на своем теле отметины отца-садиста, кости которого давным-давно сгнили в земле. Фрэнко знал и другое: в семьях, где особенно жестоко обращаются с детьми, братья и сестры часто защищают друг друга и никогда словечка лишнего не скажут. И совершенно не важно, что Джексон и Молли уже выросли: у них ведь даже не было возможности эмоционально оправиться от кошмаров детства и ощутить себя взрослыми людьми.

— Дайте-ка мне взглянуть, — сказал Фрэнко. — Не знаю, замечу ли я Молли в этой суматохе, но отчего не попробовать? Может, и получится.

— А вы знаете, как она одета?

Майкл Фрэнко улыбнулся:

— Утром мы проводили сеанс. На ней была бело-розовая блузка в полоску… Впрочем, к пикнику Молли могла переодеться. Юбка такая… раздельная, вроде брюк, только короче.

— А волосы? Короткие они… длинные… зачесаны вверх или вниз? Фрэнко улыбнулся:

— У меня есть фотография в ее досье. Сейчас покажу.

Он повернулся и стал рыться в своих папках, мысленно чертыхаясь: секретарша постоянно переставляла все по-своему, нарушая его привычную систему. За этим занятием Фрэнко не заметил, как Джексон вдруг напрягся и подался вперед.

— Ага, вот и папка! — сказал врач. — Давайте-ка посмотрим, там ли…

Голос Джексона прозвучал так тихо, что Фрэнко едва расслышал его. Но, повернувшись, сразу понял: Джексон углядел-таки в толпе свою сестру. Бросив папку на стол, врач поспешил к окну. Впрочем, Джексон вполне мог и обознаться: пятнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы узнать Молли сразу, с первого взгляда.

— И где же вы…

— Вон там! — Джексон уверенно показал на Трех женщин, которые стояли у стола с закусками и раздавали ярко-красные ломти сочного арбуза. — Та, что ближе к нам.

— Черт бы меня побрал, — пробормотал Фрэнко, — Да, это она! Но каким же образом вы… ?

— Она похожа на Лауру.

— На Лауру?

— На нашу мать. — Джексон прижал к окну трясущиеся руки и коснулся лбом стекла, не сводя с сестры затуманенных слезами глаз. — Молли, дорогая моя, когда же ты успела стать такой хорошенькой?

Вопрос, конечно, был глупый, и оба мужчины понимали это. Многое может случиться за пятнадцать лет. Молоденькие девушки становятся женщинами. Мальчишки превращаются в мужчин. Кто-то умирает. Кто-то разочаровывается в жизни.

Доктор отошел в сторонку, внимательно изучая потрясенное лицо Джексона.

— Жаль, но сегодня я больше ничем не могу вас порадовать.

Джексон молчал очень долго. А когда он наконец отвернулся от окна и заговорил, его слова, полные безнадежной тоски и смирения, словно впечатались в сознание доктора.

— Что ж, док… на сегодня и этого достаточно.

Но позже, уже по дороге домой, Джексон понял, что лгал самому себе. Такой встречи ему было мало. К тому же разболелись старые раны, пробудились забытые воспоминания. И чувство одиночества, с которым Джексон вроде бы свыкся, давило еще сильнее. Неужели снова придется возвращаться в пустую квартиру? Нет, это немыслимо! В тап, ком состоянии ему не удастся победить призраков, прошлого.

Поэтому, въезжая в город, Джексон машинально свернул на улицу, ведущую к «Приюту Иисуса». Ему было просто необходимо услышать смех, увидеть улыбающиеся лица, обнять кого-то… и ощутить объятия чьих-то рук. О, он слишком хорошо знал, чьих именно рук… не только детских!

— Джексон! Джексон приехал! — раздался радостный визг.

И в мгновение ока детишки облепили высокого мрачного мужчину, появившегося на пороге. В одной руке у него был сверток, в другой — пакет. Но едва ребятишки сгрудились вокруг, он засмеялся.

Услышав шум и гам, Кларк выглянул из кабинета и тоже расплылся в улыбке.

— А что ты принес? Что ты принес? — наперебой кричали дети, требуя его внимания. Кларк отлично понимал, что им нужны от Джексона не только подарки, но нечто большее: его доброта — самое чудодейственное из всех лекарств. Кларк поражался, видя, какие перемены произошли с детьми с тех пор, как их начал навещать Джексон. Самые робкие и запуганные стали вести себя более открыто, а озлобленные научились сдерживаться и уже не считали всех вокруг виноватыми в том, что сделала с ними жизнь.

Краем глаза Кларк заметил сбоку какую-то тень — маленький коренастый мальчишка с приплюснутым носом и темными локонами стоял в сторонке, с мучительной завистью глядя на ребят, столпившихся вокруг Джексона.

Да, пожалуй, он поторопился с выводами. Чудесное преображение коснулось всех… кроме Тэйлора Монро. Кларку казалось, что пробиться к душе этого малыша — дело практически безнадежное. Хотя Тэйлору было всего восемь лет, он никогда не играл с другими детьми и очень редко разговаривал. Вместе с женщиной, назвавшейся его теткой, Тэйлор появился в приюте месяц назад, однако Кларк еще ни разу не видел его улыбки.

— Тэйлор, а ты разве не хочешь посмотреть, что принес Джексон? — спросил Кларк.

В ответ мальчишка втянул голову в плечи и тут же сбежал, словно испугался, что его застали за неположенным занятием.

Вздохнув, Кларк подумал, что надо бы не забыть потолковать с Джексоном об этом ребенке. Если, конечно, судьба не распорядится по-своему и они не познакомятся сами, без посторонней помощи.

После того как ребятишки расхватали сласти и принялись за другие подарки — новые игры-головоломки, — Джексон вышел на улицу и стал чинить своего верного «скакуна». Мотоцикл забарахлил как раз в тот момент, когда Джексон подъехал к приюту.

Поломка обнаружилась быстро: всего-навсего отошел один из проводов. Но подсоединить его без фонарика было непросто. Порядком вспотев, Джексон в раздражении сорвал с себя рубашку и опустился на колени, всматриваясь в темное отверстие под сиденьем мотоцикла. Он опять попытался подсоединить провод на ощупь, но тот выскользнул из рук уже в третий раз. Негромко чертыхнувшись, Джексон решил сходить в приют за фонариком.

Увидев его через стеклянную дверь, Кларк пошел навстречу.

— Поломка? — спросил он, подумав, что такой великолепный торс было бы не грех увековечить и мраморе.

Джексон кивнул.

— Оторвался провод, а подсоединить его никак не могу — ничего не видно. Вы не могли бы на время дать фонарик?

— Сейчас принесу, — ответил Кларк и поспешно направился в комнату уборщика.

Отерев пот со лба тыльной стороной ладони, Джексон посмотрел на детишек, резвившихся в дальнем конце помещения, и чуть заметно улыбнулся. Удивительно, они так много стали значить для него! Из приоткрытой двери долетало легкое дыхание" ветерка, и он повернулся ему навстречу, чтобы охладить разгоряченное тело.

Джексон не сразу заметил невысокого темноволосого мальчишку, тихонько стоявшего в неосвещенном углу. Наконец тот пошевелился, и Джексон с удивлением подумал, что совсем не знает этого малыша. Он хотел было заговорить с ребенком, но замер, увидев выражение животного ужаса в его глазах.

— Не бойся, я тебя не обижу, — сказал он и машинально присел на корточки. — Меня зовут Джексон.

— Я знаю, — ответил мальчишка и тут же быстро отвернулся. Но как ни хотелось ему удрать, любопытство оказалось сильнее: его взгляд упал на спину Джексона….

— Как тебя зовут?

Немного помолчав, ребенок ответил:

— Тэйлор Монро.

Джексон кивнул:

— Что ж, рад познакомиться с тобой, Тэйлор Монро.

Малыш почти улыбнулся, но сразу же отвернулся снова.

— Давно ты здесь? — спросил Джексон. Тэйлор молча пожал плечами. Вернулся Кларк с фонариком. Джексон не сводил глаз с мальчишки.. Заметив, что тот явно собирается улизнуть, поспешно спросил:

— Как, по-твоему, ты уже достаточно большой, чтобы держать вот этот фонарик? А то в темноте я не могу починить свой мотоцикл.

Услышав это, Кларк счел за лучшее остановиться в сторонке и подождать, пока эти одинокие души найдут общий язык.

Тэйлор, внимательно посмотрел на фонарик и снова перевел взгляд на Джексона.

— Ты можешь пригласить и свою маму, если тебе так будет спокойнее, — предложил Джексон.

Мальчишка выпрямился.

— Мамы у меня нет, — заявил он. — А Эдну я не обязан приглашать.

Джексон затаил дыхание. Что ж, по крайней мере это пока не явный отказ.

— Мистер Тэрмен тоже мог бы помогать нам… — если хочешь, — добавил Джексон. Тэйлор задумчиво посмотрел на директора и, пожав плечами, буркнул:

— Пожалуйста, я не возражаю.

Кларк не верил своим ушам. За три минуты Джексон Рул сумел добиться от этого мальчишки большего, чем они — за целых три недели!

— Вот, Тэйлор, держи-ка, — сказал Кларк, вручая малышу фонарик.

А Джексон, поднявшись с корточек, побрел к двери, предоставив мальчишке полную свободу действий. Он понимал, что излишней настойчивостью можно испортить дело, лучше пока не обращать на него особого внимания.

Тэйлор между тем включил фонарик и, сознавая всю важность своей миссии, гордо зашагал следом. Джексон уже опустился на колени у мотоцикла. И когда на сей раз взял отвертку и нащупал оторвавшийся провод, над его плечом надежно светил яркий луч, направленный прямо на мотор.

— Сдвинь фонарик чуточку влево, — велел Джексон, и луч тут же сместился.

Да, необычная это была троица. Мужчина, почему-то взявший на себя заботу о бездомных, малыш, который всех боялся, и бывший заключенный, тоже не отличавшийся большим доверием к людям.

Работа подходила к концу, Джексон до отказа закрутил болт и вдруг почувствовал, как что-то легкое, почти невесомое коснулось его спины.

Он тут же понял, в чем дело. Малыш молча водил пальчиком по шрамам, повторяя их причудливый рисунок. Догадываясь, что мальчуганом движет не только любопытство, Джексон замер и стал ждать, пока Тэйлор выскажется.

— Очень больно, да? — спросил малыш. У Джексона перехватило дыхание. Нет, совсем не праздный интерес слышал он в голосе Тэйлора, а понимание. Медленно, чтобы не спугнуть малыша, Джексон повернулся. И, не вставая с коленей, ответил:

— Да, мне было больно.

Двадцать с лишним лет он не признавался в этом ни единой душе.

Глазенки Тэйлора округлились, подбородок задрожал, но он не плакал.

— А меня дедушка лупит, — спокойно, словно речь шла о чем-то малозначительном, сообщил мальчик. — Потому что я — ублюдок. Так Эдна говорит.

Джексону пришлось дважды сглотнуть, прежде .чем он обрел дар речи. Эти несколько слов, произнесенные холодным, равнодушным тоном, поведали ему больше, чем долгий рассказ. Он живо вспомнил собственное детство… Чем больше издевался над ним Стэнтон Рул, тем меньше ему хотелось жаловаться кому-то. А теперь Тэйлор повторяет его собственную судьбу. Джексону очень хотелось приласкать малыша, но он понимал, что делать этого нельзя. Зато можно поделиться с Тэйлором тем, чему научился сам, хотя на это ушли долгие-долгие годы.

— Тэйлор, не все люди плохие. Хороших в мире тоже много. Просто нам с тобой… немного не повезло.

Тэйлор молчал. Ему казалось, что этот мужчина просто не понимает, о чем говорит. Он никогда не встречал людей, которые держали бы свое слово, не орали на него и не били.

— Я тебе клянусь, — сказал Джексон, словно прочитав его мысли, и кивнул на Кларка. — Разве мистер Тэрмен когда-нибудь обижал тебя? Или лгал?

Мальчуган покачал головой.

— А ты думаешь, я смогу так поступить? — .спросил Джексон.

— Нет, — ответил Тэйлор и с детской наивностью добавил: — Потому что ты. знаешь, как мне будет больно.

— О Боже! — прошептал Кларк и отвернулся: совсем ни к чему малышу видеть его слезы. Джексон поспешил поддержать его.

— Ну, вот и хорошо. Теперь ты знаешь двоих людей, которые тебя не обидят, верно? Стало быть, совершенно ясно, что такие люди есть. Как считаешь?

Малыш довольно долго не отвечал. А потом вдруг сунул в руку Джексона фонарик и помчался в приют: он был слишком взволнован всем происшедшим, чтобы продолжать разговор.

— Ах ты, постреленок! — пробормотал Джексон, поднимаясь в полный рост.

Он убрал инструменты в ящичек и натянул рубашку.

— То, что вы сделали, просто поразительно! — промолвил Кларк.

Перебросив ногу через сиденье мотоцикла, Джексон повернулся к директору. Лицо его вдруг исказилось от ярости и в позе появилось что-то . вызывающее.

— Ничего я не сделал! — огрызнулся он. — Но мне бы очень хотелось встретиться с его «дедулей» в каком-нибудь темном уголке.

Кларк положил руку ему на плечо.

— А разве всем нам не хочется? К сожалению, насилие не всегда решает проблему. Тэйлору это не поможет.

Тусклый отблеск фонаря над входом в приют бросал зловещие тени на лицо Джексона, придавая ему жутковатое выражение.

— Ошибаешься, приятель, порой насилие — это единственный выход, — негромко сказал он.

И прежде чем Кларк смог ответить, Джексон включил зажигание и с ревом унесся в ночь, изо всех сил стараясь забыть о маленьком Тэйлоре.

Глава 10

— Завтра меня переводят из реанимации в обычную палату, — сообщил Пит в следующую субботу. Потом потеребил иглу капельницы, торчавшую в руке, и добавил: — Ну и противная же это штука! Можно было бы придумать что-нибудь попроще.

Ребекка наклонилась, поцеловала Пита в лоб и прижала палец к его губам, останавливая поток необоснованных жалоб. Свет в отделении интенсивной терапии замигал, напоминая посетителям, что пятиминутный визит закончился.

— Ты бы лучше радовался, дружище, что можешь лежать тут и ворчать, — мягко упрекнула старика Ребекка и стала собирать свои вещи.

Пит так и расцвел, заметив ее взгляд, полны» нежности и беспокойства, но ничем не выдал своей радости.

— Да знаю я! — буркнул он. — Просто да смерти не люблю чувствовать себя беспомощным.

Ребекка оглянулась: в дверях уже .появилась медсестра, дожидавшаяся ее ухода.

— Ладно, пойду, пока меня не выгнали, — сказала Ребекка. — Слушайся их. Пит. Нам с Джексоном ты нужен живым и здоровым. Кто же еще будет учить нас уму-разуму?

Пит нахмурился. Конечно, он был очень благодарен Джексону за то, что тот спас ему жизнь, но беспокойство не унималось: ведь теперь Ребекка часто остается с этим парнем наедине. Старик не мог не предостеречь ее на прощание, хотя и понимал, чем это чревато:

— Ребекка, милая моя, что касается Джексона….

— О Пит, — застонала она, — и ты туда же. А я думала, мы уже покончили с этим.

— Погоди минутку, ты меня неверно поняла. Разумеется, я не думаю, что Джексон может тебя хоть чем-то обидеть. Я имел в виду совсем другое.

— Что же именно?

Пит вздохнул. Как потактичнее объяснить ей, что происходит? А может, вообще не надо лезть не в свое дело? Да и сестра уже близко… Решившись наконец, старик скороговоркой выпалил:

— Да он же не сводит с тебя глаз, стоит тебе отвернуться! Один раз я видел, как он улыбнулся по-настоящему, потому что ты его окликнула. Парню кажется, что он умеет скрывать свои чувства, наверное, и самому себе кое в чем не признается. Но сколько бы Джексон ни притворялся, я знаю: внутри у него все бурлит. И связано это, сама понимаешь, не с работой, а с разными дурацкими мыслями о…

— Мисс Хилл! Вам пора уходить, — твердо заявила медсестра и встала возле койки, выжидательно глядя на Ребекку.

А у той на миг перехватило дыхание. Но нет, нельзя, чтобы Пит видел, как она потрясена его словами!

— Не волнуйся, Пит, — с нарочитой беспечностью ответила Ребекка. — Я уже взрослая девочка, ты не забыл? Как-нибудь справлюсь сама… — Она быстро чмокнула старика в щеку, махнула на прощание рукой и, не оглядываясь, вышла.

Пит устало закрыл глаза и вздохнул. Что ж, он сделал все что мог. Дальнейшее зависит от Ребекки. Дай Бог, чтобы она опомнилась раньше, чем Джексон успеет испортить ей жизнь.

А Ребекка с трудом сдерживала закипавшее в груди волнение: «Значит, он смотрит на меня, стоит мне только отвернуться? И как же это понимать?»

Конечно, в глубине души она давно обо всем догадывалась. Слишком уж часто они с Джексоном были готовы переступить невидимую грань, разделяющую хозяйку и ее служащего, и дружба грозила перерасти в нечто большее.

«Но мы же этого не сделали, — успокаивала себя Ребекка, забираясь в пикап и выруливая с автостоянки. — И не будем делать».

Весьма легковесные доводы! Но Ребекке и этого было достаточно. Быстро убедив себя в том, что у них с Джексоном вполне невинные отношения, она включила кондиционер на полную мощность, убавила звук радиоприемника и стала в уме составлять список покупок, тихонько подпевая песенке, которую передавали по ее любимому местному каналу.

Ребекка решила заглянуть в продовольственный магазин, а потом уже ехать домой. Последнее время она ела от случая к случаю, прихватывая что-нибудь вкусненькое по пути. В результате на полках в кухне ничего съестного не осталось, и в холодильнике тоже было хоть шаром покати.

Свернув на автостоянку у супермаркета, Ребекка громко застонала: машины стояли впритирку друг к другу, значит, и магазин набит битком.

«Сама виновата, нечего было откладывать до последнего!» — пожурила она себя и направилась К стеклянным дверям.

Через час с лишним паренек из супермаркета помогал ей загружать покупки в пикап, и тут над их головами раздался глухой зловещий раскат грома. Ребекка испуганно посмотрела на небо.

— Ух ты! Похоже, сейчас начнется ливень.

— Да, мэм, — откликнулся паренек, заталкивая в пикап последнюю сумку. — По радио весь день предупреждают, что будет сильная гроза. — С этими словами он широко улыбнулся, а когда Ребекка дала ему на чай, подмигнул ей и помчался обратно в магазин.

На землю упали первые капли дождя. Ребекка прыгнула в пикап и поспешила оставить позади Новый Орлеан. Следя за дорогой, она то и дело поглядывала на тучи, надеясь успеть добраться домой до того, как гроза разыграется в полную силу.

Стремительная смена удушающего зноя на ливень не лучшим образом подействовала на настроение Джексона. Он изо всех сил старался удрать от грозы и мчался по шоссе, выжимая из «харлея» все, что можно, а темные тучи клубились у него за спиной. Он уже успел наведаться в приют «Азалия», в очередной раз поговорил с врачом Молли, а теперь решил отправиться домой. Глядя то на небо, то на дорогу, Джексон обгонял одну машину за другой.

Его не так уж сильно пугала перспектива промокнуть, да и ветер, свистевший в ушах, был куда приятнее тяжкой дневной жары. Но плотная стена облаков, нависших над головой, внушала опасения. Казалось, надвигается настоящий ураган. Зловещий темно-зеленоватый оттенок туч мог предвещать и град. Джексон сразу вспомнил о нежных цветах и кустиках — таких беззащитных перед разбушевавшейся стихией, о хрупких стенках теплиц. «Покроет ли страховка Ребекки сумму возможного ущерба?» — с тревогой подумал он.

Одной мысли о Ребекке было достаточно, чтобы его планы изменились. К тому же Джексону вовсе не улыбалось все выходные торчать в своей унылой квартирке. А Ребекка сейчас наверняка сидит в больнице с Питом. Вряд ли она успеет попасть в оранжерею вовремя, чтобы убрать или подвязать саженцы, которым явно грозит опасность, Надо наведаться туда самому, хоть ненадолго. Не такой уж большой получится крюк… Главное — добраться туда до того, как поднимется ураган.

Джексону повезло: он свернул с автострады чуть ли не в последние минуты перед грядущим стихийным бедствием. Дико воющий ветер уже вовсю трепал густые ветви деревьев, а их стволы униженно гнулись, словно моля о пощаде. Небольшие цветочные горшки катились по траве.

Джексон резко затормозил, спрыгнул с мотоцикла, подхватил на бегу побольше уцелевших горшков и помчался к сараю, борясь с порывами ветра. Легкие металлические стенки сарая дребезжали н хлопали под его мощными ударами, но все-таки давали хотя бы какую-то защиту. Быстро затолкав горшки под полку, Джексон подошел к дверям. С чего же начать?

Пару дней назад в дальней оранжерее разместили новую партию осенних саженцев. Даже отсюда, из сарая, было слышно, как там что-то стучит. Значит, надо проверить, что там творится! Иначе Ребекка может лишиться всех этих хрупких кустиков.

Набрав в легкие побольше воздуха, Джексон отважно бросился навстречу стихии, и как раз в этот момент хлынул ливень. Стремительно падавшие капли дождя, упругие и холодные, пронзали его тело, словно пули.

До оранжереи он добрался меньше чем за минуту, но успел промокнуть насквозь. Полыхнула молния, и небеса содрогнулись от страшного удара грома. Казалось, природа еще раз решила напомнить людям о своем могуществе. Джексон инстинктивно пригнулся и побежал вокруг здания, пытаясь обнаружить, откуда идет стук. Дождь слепил глаза, и двигаться порой приходилось на ощупь. Он проверил, закрыты ли окна, прошелся рукой по гладкой поверхности стен, но так ничего и не нашел.

— Да где же… где же это, черт подери? — бормотал Джексон, шепотом проклиная потоки воды, стекавшие с крыши прямо ему на спину.

Только завернув за угол, он наконец увидел то, что искал: задняя дверь оранжереи то распахивалась настежь, то с силой захлопывалась, чуть не срываясь с петель.

Джексон кинулся вперед, вцепился в распахнувшуюся дверь, но она тут же начала закрываться, с невероятной силой потащив его за собой. Он успел проскочить в оранжерею прежде, чем дверь с грохотом стукнулась о косяк, и пока ветер готовился к новой атаке, быстро задвинул щеколду.

С одежды Джексона ручьями стекала вода, он трясся от холода, и даже здесь, в помещении, его оглушал рев ветра и дождя. И все-таки самое страшное осталось позади, теперь у него была крыша над головой.

— Ну и ну!.. — пробормотал Джексон и присел на корточки, обхватив руками колени, чтобы немного восстановить дыхание.

Но тут же насторожился: с улицы доносился какой-то странный шум. Джексон взглянул в окно и нахмурился: по задворкам сада катились корзины. Должно быть, ураган разнес маленький сарайчик. Но сейчас уже ничего нельзя было сделать. Оставалось только переждать грозу в оранжерее, а потом спасать то, что уцелеет.

Внезапно вспомнив о новой партии осенних кустов, он двинулся к передней части оранжереи, по пути расставляя горшки с рассадой, которые ветер разметал в разные стороны.

Джексон почти закончил наводить порядок, когда до его слуха донесся звук, похожий на шум мотора. Он приник к окну. Из-за темных грозовых облаков казалось, что уже наступила ночь: плотная завеса дождя поглотила все краски и очертания предметов, и тем не менее Джексону удалось разглядеть фигуру человека, стремительно бегущего к конторе. Лица он не разглядел, но синий пикап узнал мгновенно.

«Господи, Ребекка, наверное, сошла с ума! Ведь в такой ужасный ураган и покалечиться недолго!»

Не колеблясь ни секунды, Джексон выскочил из оранжереи. Все равно промокнуть сильнее было невозможно. Плотно закрыв за собой дверь, он ринулся вперед, навстречу дождю и ветру.

Лужи к этому времени превратились в бурлящие потоки, заливая ноги чуть ли не до лодыжек. Перепрыгнув одним махом через ступеньки у входа в контору, Джексон ухватился за дверную ручку, повернул ее и влетел внутрь, подгоняемый порывом ветра.

Еще не успев свернуть к дому, Ребекка поняла, что мостик через ручей затопило. Вряд ли такой уровень воды продержится долго, но, пока не кончится гроза, путь на ту сторону будет отрезан. Ладно, купленные продукты могут и подождать, решила Ребекка. Но какой смысл торчать здесь одной в темноте и при свете фар любоваться наводнением? Лучше уж отправиться в оранжерею, там по крайней мере есть и крыша над головой, и ванна, и кушетка. Ну а если погода будет беситься и дальше, придется заночевать в конторе. Все равно тут её второй дом.

Ребекка развернула машину, внимательно всматриваясь в потоки воды, хлещущей по ветровому стеклу. Да, природа разбушевалась не на шутку. Ребекка вздохнула.

— Ну, посмотрим, что у нас получится.

От пикапа до дверей она добежала за считанные, секунды, и все-таки промокла до нитки. Дрожащими руками вставила ключ в замок, повернула его и надавила всей своей тяжестью на ручку. Но едва она переступила порог, как дверь с силой толкнула ее в спину, и Ребекка, не удержав равновесия, упала.

Перекатившись на спину, она захлопнула дверь каблуком. Дождь и ветер бешено колотили в стены, словно негодуя, что упустили свою жертву. Сердце у Ребекки стучало так, будто хотело выскочить из груди, но все-таки ей удалось удрать от грозы, и теперь она ощущала себя в относительной безопасности.

Видел бы ее сейчас кто-нибудь! Ребекка даже захихикала: валяется на полу, мокрая, как бродячая собака… и глупо смеется. Почувствовав в животе голодную ч резь, она развеселилась еще больше. Нет, такое нарочно не придумаешь: есть хочется до смерти, а все продукты остались в пикапе, под проливным дождем.

— Умница ты моя, Ребекка-Руфь, — шутливо пожурила она себя, со стоном встала на колени, а потом выпрямилась во весь рост.

Обычно в такое время дня было еще светло, однако сегодня гроза ускорила приближение сумерек, и в конторе стояла темень. Ребекка щелкнула выключателем, но электричество не работало.

— Тьфу ты! — испуганно прошептала она.

Впрочем, Ребекка не особенно боялась темноты, а эти комнаты знала как свои пять пальцев. Она направилась в ванную, чтобы найти там полотенце поприличнее и хорошенько вытереться. Переодеться было не во что, но надо хотя бы просушить волосы. Вода стекала с них по спине, и это было, мягко говоря, неприятное ощущение. Не отыскав в ванной ничего подходящего, Ребекка принялась бродить по конторе в надежде, что где-нибудь завалялась старая тенниска или тряпка.

Сверкнула молния, и удар грома потряс весь дом. Дверь за спиной Ребекки распахнулась настежь. Она резко обернулась: нет, это был не порыв ветра, в дом с разбега влетел какой-то мужчина.

Дико взвизгнув, она рванулась к черному входу. Джексон не ожидал, что его внезапное появление может так сильно напугать ее. Ребекка бежала со всех ног, и он кинулся следом, крича:

— Ребекка! Ребекка! Стой! Это же я!

Шум грозы и пронзительный женский визг заглушили его голос. К тому же Ребекка была слишком потрясена, чтобы прислушиваться и рассуждать логически. Не помня себя от ужаса, она думала только об одном: как бы поскорее выбраться на улицу а fспрятаться где-нибудь от незваного гостя — благо в такую погоду это сделать нетрудно.

«Господи, помоги мне!» — молила она. Но тут чья-то тяжелая рука легла ей на плечо. Не успела Ребекка закричать, как мужчина рывком развернул ее лицом к себе и прижал к своему мускулистому телу, облепленному мокрой одеждой.

— Дорогая… милая моя, это же я, Джексон, — бормотал он срывающимся шепотом. — Перестань кричать. И не вырывайся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Это я, я…

Джексон дрожал от напряжения, но его слова звучали ласково и успокоительно. Впрочем, Ребекка и так почувствовала, что это он. Джексон уже не раз держал ее в своих объятиях: когда ее едва не сбила машина на шоссе близ Нового Орлеана, и совсем недавно, когда случилась эта отвратительная история с Вэйли Смитом. Ребекка обмякла в сильных руках Джексона и разрыдалась.

— Джексон… Джексон… о Господи! — И она в ярости забарабанила кулачками по его груди. — Ты же меня до смерти перепугал!

Он обнял ее еще крепче и осторожно покачал из стороны в сторону, словно хотел убаюкать.