Мастер Загадок (№2) - Наследница моря и огня

– Как раз это я и хотела сделать вот уже два года, с тех пор как он где-то здесь потерял свою корону и она угодила на морское дно. Но я бы не справилась одна. Я никогда в жизни не бывала дальше Кэйтнарда, а Обитаемый Мир кажется просто громадным. – Она умолкла, не сводя глаз с освещенной луной белой пены, то взлетавшей вихрями, то падавшей с гребней вниз. Затем просто и горестно добавила: – Жаль только, что это не вышло раньше.

Лира красивым и норовистым движением оттолкнулась от борта.

– А как кто-либо из нас мог узнать, что надо идти? Он был Звездоносцем, его вел его жребий. Тех, кому дан жребий, хранит особая сила. И он направлялся к Высшему, сопровождаемый арфистом Высшего. Откуда мы могли знать, что даже Высший не поможет ему? И не поможет даже своему арфисту?

Рэдерле взглянула на ее затененный профиль.

– Дет? Моргол думает, что он мертв?

– Она не знает… Она… Одна причина, по которой она явилась сюда, – узнать, нет ли у Мастеров каких-то сведений о том, что могло с ним случиться.

– Почему она не отправилась к горе Эрленстар?

– Я спрашивала ее. Она ответила: потому что последнего землеправителя, который ушел, чтобы встретиться с Высшим, никто с тех пор не видел и никто о нем больше не слышал.

Рэдерле хранила молчание. Что-то, но не ветер, вызвало у нее по всему телу холодную дрожь.

– Я всегда считала, что гора Эрленстар – это безопаснейшее и прекраснейшее место на свете.

– Я тоже. – И Лира обернулась, так как маленькая темноволосая девушка-страж окликнула ее по имени. – Что такое, Киа?

– Корабельщик отвел для нас королевскую каюту; он говорит, это единственная, которая достаточно велика для нас всех. Нужно выставить часовых на ночь?

Лира поглядела на Рэдерле. Было слишком темно, чтобы различить лицо Лиры, но Рэдерле чувствовала, что оно выражает вопрос. И Рэдерле медленно произнесла:

– Я доверяю ему. Но зачем вводить его в искушение повернуть назад? Вы можете сторожить всю ночь?

– Да. Посменно. – Лира опять оборотилась к Кие. – Один страж у руля, смена каждые два часа – и до зари. Я держу первую вахту.

– Я с тобой, – сказала Рэдерле.

Она провела большую часть двухчасовой смены, пытаясь обучить Лиру простым чарам, которые наложила на торговца. Они воспользовались куском бечевки, который дал им разбираемый любопытством кормчий.

Лира, мрачно поглядев на бечевку минуту-другую, бросила ее на пути матроса, который переступил ее и безмятежно двинулся дальше по своим делам.

Кормчий запротестовал:

– Ты нас всех спихнешь за борт.

Но Лира покачала головой:

– Я не могу. Я все глазею и глазею на нее, но ведь это же просто обрывок старой бечевки. В моей крови нет магии.

– Есть, – возразила Рэдерле. – Я чувствую. В Моргол.

Лира с любопытством уставилась на нее.

– А я никогда не чувствовала. Однажды я обрету ее силу взгляда. Но это чисто житейская способность, ничего общего не имеющая с волшебством. А вот этого я не понимаю.

– Гляди на нее, представляя, что это вовсе не бечевка, а тропа, петляющая, вьющаяся и запутавшаяся, которая любого, кто на нее ступит, заставит совершать все эти повороты… Увидь это. А затем помести туда свое имя.

– Как?

– Ты знаешь, что ты – это ты, а она – она; и связь между вами – это знание.

Лира снова склонилась над бечевкой. Она довольно долго молчала, Рэдерле и кормчий наблюдали за ней. Затем из рубки вышел Бри Корбетт, и Лира метнула бечевку под его сапог.

– Куда ты нас везешь, во имя Хела? – обратился он к кормчему. – Что ты уперся носом в Имрисский берег? – Он уверенно шагнул к рулю и выправил курс.

Лира со вздохом встала на ноги.

– Я – это я, а это старый моток бечевки. Только досюда я и могу добраться. А что ты еще умеешь?

– Всего лишь несколько мелочей. Сплести сеть из травы. Заставить стебель куманики казаться непроходимыми колючими зарослями, отыскать дорогу в лесах Мадир, где кажется, будто деревья передвигаются с места на место… Ерунду всякую. Я унаследовала силу от колдуньи Мадир и от одного… Его звали Илон. По какой-то причине ни один из моих братьев ничего такого не умеет. Свинарка говорила, что магия сама находит себе выход. Правда, это здорово расстраивало их, когда мы были маленькими, и я всегда могла найти дорогу из лесов Мадир, а они – нет.

– И что это за чудное королевство, ваш Ан! В Херуне совсем немного магии.

– А в Ане от нее колышется земля. Вот почему нас всех так обеспокоило, что мой отец покинул страну. Без него магия высвобождается и пробуждаются мертвецы со своими воспоминаниями.

– И что они делают? – Лира понизила голос до шепота.

– Вспоминают старые распри, былые счеты, древние битвы и стремятся их возобновить. Война между Тремя Уделами в прежние дни была жаркой; большинство древних королей и владетелей умирали в зависти и гневе.

– А Илон? Кто он был?

Рэдерле наклонилась, чтобы подобрать бечевку, и обвила се вокруг пальцев.

– Он загадка.

Тут явилась Имер сменить Лиру, и, поблагодарив ее, девушки отправились спать. Легкое покачивание корабля быстро усыпило Рэдерле. Она проснулась на рассвете, перед самым восходом солнца. Оделась и вышла на палубу. Море, ветер, долгая линия Имрисского побережья уныло серели под светлеющим небом. Туманы вдоль необозримого и пустынного восточного горизонта понемногу становились все белее под робкими солнечными лучами. Последний часовой, у которого уже затуманивались глаза, поглядел на небо и направился в каюту. Рэдерле подошла к борту, чувствуя себя сбитой с толку в бесцветном мире. Она увидела крохотную рыбачью деревушку, горсточку хибарок у костяного цвета скал, безымянное поселение на чужой земле; здешний крохотный лодочный флот тянулся от берега в открытое море. Стая чаек, серых с белым, крича, вилась над головой, затем они рассеялись и полетели на юг. Рэдерле подумала, не в Ан ли. Ее пронзили холод и ощущение бесцельности, и она задалась вопросом, а не оставила ли она свое имя вместе с тем, чем владела в Ануйне.

Кого-то рядом вырвало, и она обернулась на звук. Оторопело уставилась на незнакомое лицо, испугавшись на миг, не угнала ли она из Кэйтнарда корабль, полный оборотней. Но тут же решила, что ни один оборотень не принял бы добровольно вид такой несчастной юной девушки. Она ждала, пока девушка не вытрет рот и не сядет, скорчившись, на палубу, вся измученная и бледная. Глаза девушки закрылись. Вспомнив, как скверно приходилось на корабле Руду, Рэдерле пошла на поиски ведра с водой. Возвращаясь с черпаком, она ожидала, что видение исчезнет, но нет, оно было здесь, робкое и безобидное, похожее на узел старой одежды в углу.

Рэдерле встала на колени, и девушка подняла голову. Она приоткрыла глаза, поглядела несколько затравленно, словно подозревала, что море и корабль сговорились против нее. Ее рука дрожала, когда она принимала черпак; очень худая рука, сильная, загорелая и мозолистая, слишком крупная, пожалуй, для такого стройного тела.

– Спасибо, – прошептала девушка и закрыла глаза. – Никогда еще, ни разу в жизни мне не было так паршиво.

– Это пройдет. Кто ты? Как попала на корабль?

– Я пришла… Я пришла нынче ночью. Спряталась в одной из шлюпок под парусиной, но только… Только в конце концов пришлось оттуда вылезать. Корабль кренило в одну сторону, шлюпку – в другую. Я думала: вот-вот помру… – Она страдальчески сглотнула, открыла глаза и быстро закрыла снова. Немногочисленные веснушки резко выступали на ее скулах. Что-то в чертах этого лица, в изящной определенности лицевых костей вызвало в горле у Рэдерле внезапный спазм. Девушка, глотнув ртом ветер, продолжала: – Вчера вечером я искала, где бы переночевать, и вдруг услышала, как вы разговариваете у складов. Ну, и я просто… Просто пошла за вами следом на корабль, потому что вы отправляетесь как раз туда, куда мне надо.

– Кто ты? – прошептала Рэдерле.

– Тристан Хедская.

Рэдерле села на пятки. Краткое и мучительное воспоминание: лицо Моргона, видимое как никогда отчетливо, наложилось на лицо Тристан, и Рэдерле вновь ощутила спазм. Тристан поглядела на нее со странной задумчивостью, затем быстро отвернула лицо, поплотнее закутавшись в свой простой бесформенный плащ. Корабль накренился, она простонала и произнесла сквозь стиснутые зубы:

– Думаю, мне предстоит умереть. Я слышала, что говорила земленаследница Моргол. Ты угнала корабль; ты никому ничего не сказала. Я слышала, как ночью матросы беседовали о том, как стражи вынудили их идти на север и что… что лучше без проволочек сделать вид, будто им и самим туда хочется попасть, чем воспротивиться и стать посмешищем Обитаемого Мира. Затем они заговорили о Высшем, и голоса зазвучали тише; я не могла разобрать.

– Тристан…

– Если меня высадят на берег, я пойду пешком. Ты сама сказала, что готова идти пешком. Я слышала, как Элиард кричал во сне, когда ему снился Моргон; и я вынуждена была его будить. Однажды ночью он сказал… Однажды ночью он увидел во сне лицо Моргона и не мог… Не мог его узнать. Тогда он захотел отправиться к горе Эрленстар, но была страшная зима, самая скверная на Хеде за семьдесят лет, как сказал старый Окленд; и его убедили подождать.

– Он не смог бы одолеть перевал.

– Вот это и сказал ему Грим Окленд. Элиард все равно рвался в путь. Но Мастер Кеннон пообещал, что весной они пойдут вместе. И вот настала весна… – Ее голос умолк; с мгновение она сидела совершенно тихо, глядя на свои руки. – Настала весна, и Моргон умер. И я постоянно видела в глазах Элиарда, чем бы он ни занимался, один вопрос: «Почему?» Вот я и собралась к горе Эрленстар, чтобы выяснить это.

Рэдерле вздохнула. Солнце прорвалось наконец сквозь туманы и через перекрестье снастей обволокло палубу паутиной света. Тристан от его теплого прикосновения стала казаться не такой восковой, она даже немного выпрямилась и перестала дрожать. Она добавила:

– Ты не можешь сказать ничего, что заставило бы меня изменить решение.

– Не я, а Бри Корбетт.

– Тебя и Лиру он взял.

– Меня он знает, а спорить со стражами Моргол – дело трудное. Но он может упереться по поводу хедской земленаследницы, особенно если учесть, что ни одна душа не знает, где ты. Он может развернуть корабль и повести его прямехонько в Кэйтнард.

– Я написала Элиарду записку. Да и стражи не позволят корабельщику повернуть.

– Не в открытом море, где нам не найти никого другого, кто повел бы корабль.

Тристан со страданием поглядела на раскачивающуюся рядом шлюпку.

– Я могу опять спрятаться. Меня никто не видел.

– Нет. Подожди. – Рэдерле помолчала и подумала. – Моя каюта. Можешь посидеть там. Я принесу тебе поесть.

Тристан отвернулась.

– Вряд ли мне скоро захочется есть.

– Идти можешь?

Тристан с усилием кивнула. Рэдерле помогла ей подняться на ноги, быстро оглядев палубу, и повела ее по ступенькам в свою маленькую каюту. Она дала Тристан немного вина и, когда та упала на койку при внезапном толчке корабля, накрыла ее плащом. Гостья лежала вся обмякшая, и было почти незаметно, как она дышит, да и саму ее было почти не видно, но, закрывая дверь, Рэдерле услышала ее голос, гулкий, точно из могилы: «Спасибо…»

Лиру, закутанную в необъятный темный плащ, Рэдерле нашла на корме; Лира наблюдала, как всходит солнце, и, когда Рэдерле присоединилась к ней, приветствовала ее искренней лучезарной улыбкой.

Рэдерле сказала вполголоса, чтобы не услышал кормчий:

– У нас осложнение.

– Бри?

– Нет. Тристан Хедская.

Лира с недоверием воззрилась на собеседницу. Затем молча выслушала объяснения Рэдерле и нахмурила брови.

Бросив стремительный взгляд на каюту Рэдерле, как если бы она могла разглядеть сквозь стены неподвижный холмик на койке, Лира уверенно сказала:

– Мы не можем ее взять.

– Знаю.

– Народ Хеда уже достаточно настрадался за время отсутствия Моргона; она хедская земленаследница и должна быть… А сколько ей лет?

– Наверное, тринадцать. Она оставила дома записку. – Рэдерле потерла глаза пальцами.

– Если мы вернемся, – сказала Лира, – то, скорее всего, столкнемся нос к носу с кораблем Моргол. Но Тристан нужно доставить обратно на Хед. Ты ей это уже говорила?

– Нет. Я решила сперва подумать. Бри сказал, нам придется заходить за припасами. Можно будет поискать торговый корабль, который заберет ее.

– А она согласится?

– Сейчас она не в том состоянии, чтобы спорить. Она никогда в жизни не покидала Хед; сомневаюсь, имеет ли она понятие, где находится гора Эрленстар. Вероятно, она вообще никогда не видела гор. Но у нее… Упрямства у нее не меньше, чем у Моргона. Если нам удастся снять ее с одного корабля и перенести на другой, пока у нее морская болезнь, то она может ни о чем и не догадаться, пока не окажется у родного крыльца. Это выглядело бы бессердечным, но если она… Если что-нибудь случится с ней по пути к горе Эрленстар, не думаю, что кто-нибудь на Хеде или вне его перенесет такую новость. Торговцы нам помогут.

– Бри Корбетту скажем?

– Он повернет.

– Следовало бы повернуть, – беспристрастно заметила Лира, не сводя глаз с белых бурунов у Имрисского берега. Затем оглянулась на Рэдерле. – Мне будет непросто предстать перед Моргол.

– Я не собираюсь возвращаться в Ануйн, – тихо сказала Рэдерле. – Возможно, Тристан нас никогда не простит, но она получит ответ. Клянусь костями мертвецов Ана. Клянусь именем Звездоносца.

Лира коротко и умоляюще качнула головой.

– Не надо, – прошептала она. – Это звучит так страшно, словно тебе в жизни больше ничего не осталось.

Тристан проспала почти весь день. Вечером Рэдерле принесла ей немного горячего супу; гостья поднялась, поела немного, а затем, когда ночные ветры, явившиеся с запада и остро пахнущие перевернутой землей, основательно закачали корабль, снова исчезла под плащом. Гостья в отчаянии стонала, но Бри Корбетт в рубке был доволен.

– Мы придем в Кэруэддин утром, если ветер продержится, – сказал он Рэдерле, когда она явилась пожелать ему доброй ночи. – Превосходный ветер! Два часа потребуется на погрузку припасов, и при этом мы оторвемся от любого возможного преследователя.

– Подумать только, – сказала Рэдерле, когда зашла к Лире за пледом, поскольку под ее одеялом посапывала Тристан, – ведь это он первый и предложил.

Она приготовила себе не слишком удобную постель на полу, кое-как проспала ночь и проснулась одеревенелая и слегка нездоровая. Ковыляя, она выбралась на солнышко, глубоко и вволю надышалась благословенным воздухом и услышала, как Бри Корбетт на носу разговаривает сам с собой.

– Они не из Краала. И это не имрисские торговые суда, слишком лоснятся и глубоко сидят, – бормотал он, вытянувшись вперед.

Рэдерле, стараясь уберечь волосы от брызжущей по ветру морской пены и моргая, различила все-таки идущую им навстречу полудюжину кораблей. Корабли были низкие, длинные, одномачтовые; поднятые на них паруса – густо-синие с тонкой серебряной зубчатой каймой. Бри положил руку на поручень и громко воскликнул:

– Кости Мадир! Я не видел их десять лет, с тех пор как я служу твоему отцу. Но в Кэйтнарде я об этом ни слова не слышал!

– О чем?

– О войне. Это боевые корабли Имриса.

Рэдерле устремила взор на легкий проворный флот.

– Они только что закончили войну, – негромко заметила она, ни к кому не обращаясь. – И года не прошло.

– Вероятно, что-то пролетело мимо наших ушей. Это новая прибрежная война. И они выслеживают грузы оружия.

– Они нас остановят?

– А с чего бы? Разве наш корабль похож на торговый? – И умолк. Они уставились друг на друга, пораженные одной и той же догадкой.

– Нет, – заявила Рэдерле. – Сразу видно, что это – личный корабль короля Ана, и выглядит он здесь не менее подозрительно, чем свинья на дереве. А что если они дадут нам сопровождающих до Кэруэддина? И как ты намерен объяснить присутствие стражей Моргол на…

– Как я собираюсь объяснить? Разве я слышал какие-то жалобы на цвет моих парусов, когда вы налетели на мой корабль и потребовали, чтобы я вез вас на север?

– Откуда мне было знать, что Имрис затеет войну? Ты, а не кто-нибудь, чесал языком с торговцем. Он о войне не обмолвился? И это тебе не следовало держаться так близко к суше; будь расстояние между нами и берегами Имриса побольше, мы бы не наткнулись на флот имрисского короля. Или ты об этом знал? И надеялся, что нас остановят?

– Борода Хагиса! – в негодовании огрызнулся Бри. – Если бы я захотел повернуть, не нашлось бы стража, который мне бы помешал – при всей их выучке. Мы идем на север, потому что я этого хочу… А это еще кто, во имя Хела?

Его красное, в пурпурных прожилках лицо оборотилось на Тристан, которая, пошатываясь, выбралась на палубу, чтобы отрыгаться через поручень. Слова застряли в глотке у Бри, оттуда вылетали лишь короткие нечленораздельные звуки. Тристан, бледная, как облачко, и покрытая испариной, выпрямилась, и он снова обрел дар речи.

– Кто это?

– Это просто… просто заяц, – не надеясь его успокоить, сказала Рэдерле. – Бри, не нужно расстраиваться. Она сойдет в Кэруэддине…

– Ничего подобного, – медленно, но отчетливо сказала Тристан. – Я Тристан Хедская, и я не сойду, пока мы не доберемся до горы Эрленстар.

У Бри беззвучно шевельнулись губы. Казалось, его надуло воздухом, словно парус; Рэдерле, содрогаясь, ждала решающего удара, но, даже не взглянув на нее, Бри Корбетт через всю палубу заорал кормчему, который подскочил, как если бы рядом треснула мачта.

– Достаточно! Разворачивай судно. Пусть его нос будет в гавани Тола, едва оно оставит отражение в имрисских водах.

Корабль стал поворачивать. Тристан, стиснув губы, горестно приникла к поручню. Лира, проскользнув несколько остававшихся до Рэдерле шагов, увидела Тристан и обреченно спросила:

– Что случилось?

Рэдерле беспомощно покачала головой. И тут же между ними и солнцем возникла гордая синь имрисских парусов; Рэдерле прочистила горло.

– Бри! – Один из кораблей, обошедший их так близко, что она чувствовала на губах мелкие брызги из поднятой им пены, казалось, тут же превратился в точку на их пути. – Бри! – Он вопил на матросов, но она наконец все же привлекла его внимание. – Бри! Боевые корабли! Они думают, что мы от них удираем!

– Что? – Он дико сверкнул глазами в сторону корабля, который лавировал, чтобы перехватить их, и внезапно надтреснутым голосом отдал новый приказ. Корабль опять накренило. Он потерял скорость. Пошел еще медленней. Между тем имрисский корабль подошел так близко, что стали различимы кольца брони и рукояти мечей стоявших на нем воинов. Анский корабль завертелся на месте, словно волчок. Еще один военный корабль двинулся в наветренную сторону; третий встал за кормой. Бри уронил голову на руки. Над водой пролетел чей-то голос. Повернув голову, Рэдерле уловила лишь несколько отдельных слов из произнесенного беловолосым человеком.

Бри, прокричав в ответ, что подчиняется, коротко и тяжело сказал:

– Порядок. Правь опять на север. Нам дали королевский эскорт до Кэруэддина.

– Кто?

– Астрин Имрис.

4

Они вступили в Кэруэддинскую гавань, сопровождаемые военными кораблями: один шел справа, другой – слева. Устье самой реки охранялось; в него обычно входило лишь несколько торговых судов, их останавливали и обыскивали, прежде чем разрешить им подниматься дальше, к докам, по широкой медленной реке. Рэдерле, Тристан, Лира и стража стояли у поручня, окидывая взглядом скользивший мимо город. Дома, лавчонки и мощенные булыжником извилистые улицы выплеснулись далеко за пределы древних стен и башен. Жилище короля, расположенное на возвышенности в центре города, казалось крепким и могучим оплотом власти: стены, сложенные из массивных глыб, башни по углам; строители тщательно подбирали камни по цвету, и это придало замку неожиданную привлекательность. Рэдерле вспомнила королевскую резиденцию в Ануйне, выстроенную после того, как прекратились войны: ракушечно-белые стены, высокие стройные башни; Ануйнский замок показался бы хрупким перед лицом сил, которые бросили вызов королю Имриса. Тристан, воодушевившаяся при виде спокойных вод, стояла рядом с ней и глазела по сторонам, разинув рот, и Рэдерле тут же, как соринку, смахнула еще одно воспоминание о небольшом и тихом дубовом зале, за окнами которого простерлись мирные, омытые дождем поля.

Лира, хмуро покосившись на город, негромко сказала Рэдерле, в то время как Бри Корбетт позади них угрюмо отдавал приказ:

– Унизительно. Они не имеют права так поступать с нами.

– Они спросили Бри, не направляется ли он в Кэруэддин, и ему пришлось ответить «да». Он так отчаянно выкручивался, что это должно было показаться подозрительным. Вероятно, они подумали, – добавила она, – что Бри угнал корабль. Теперь они, наверное, готовы приветствовать моего отца в Кэруэддине. Они будут ошеломлены.

– Где мы? – спросила Тристан. То были первые слова, которые она произнесла в течение часа. – Где-нибудь близ горы Эрленстар?

Лира с недоверием посмотрела на нее:

– Ты когда-нибудь видела карту Обитаемого Мира?

– Нет. Как-то не было надобности.

– Мы так далеко от горы Эрленстар, как если бы находились в Кэйтнарде. А там мы в любом случае будем через два дня…

– Нет, – резко вмешалась Рэдерле. – Я назад не собираюсь.

– Я тоже, – подхватила Тристан.

Лира увидела, что Рэдерле смотрит поверх ее головы.

– Отлично. Но есть ли какие-нибудь предложения?

– Я думаю.

Корабль подошел к пристани с одним из военных судов; другое судно выждало – что означало одновременно учтивость и благоразумие, – пока Бри не бросил якорь, повернуло и опять направилось в открытое море. Всплеск от падения железного якоря, последующее долгое громыхание и глухой стук прозвучали, словно последний довод в споре. Когда трап соскользнул вниз, они увидели небольшую группу только что прибывших всадников, богато одетых и вооруженных. Бри Корбетт спустился им навстречу. Человек в голубой ливрее нес знамя – голубое с серебром. Рэдерле, поняв, что это значит, почувствовала, что кровь внезапно приливает к ее лицу.

– Один из них наверняка король, – прошептала она, и Тристан бросила на нее перепуганный взгляд.

– Я не буду сходить. Посмотри на мою юбку.

– Тристан, ты земленаследница Хеда; как только они это узнают, будь наша одежда хоть из листьев и ягод, они не придадут этому никакого значения.

– Копья надо брать? – озабоченно спросила Имер. – Если бы с нами была Моргол, мы бы их взяли.

Лира считала положение однозначным. Ее рот немного скривился:

– Я, в сущности, дезертировала. Копье в руке опозоренного стража – это не символ, а вызов. Однако, поскольку ответственность на мне, вы вправе принимать решение.

Имер вздохнула:

– Сама знаешь, мы могли бы запереть тебя в каюте и сказать Бри Корбетту, чтобы поворачивал. Мы обсуждали это в первую ночь, пока ты несла вахту. То была одна из ошибок, которые ты совершила. И тогда мы приняли решение.

– Имер, но для меня-то все иначе. Моргол придется в конце концов меня простить, но как вы-то все вернетесь домой?

– Если мы явимся домой и привезем тебя, – спокойно ответила Имер, – Моргол, вероятно, поведет себя куда разумней, чем ты. Думаю, она скорее предпочтет, чтобы мы явились с тобой. Король, – добавила она с некоторым беспокойством, глядя через плечо Лиры, – поднимается на борт.

Рэдерле, обернувшись в сторону трапа, почувствовала, как Тристан вцепилась в ее запястье. У короля на первый взгляд был весьма грозный вид: смуглый, могучий и мрачный, в броне, походившей на нежную серебряную рыбью чешую под голубой с черным накидкой, обильно расшитой серебряными узорами. Беловолосый человек с военного корабля взошел на борт с ним вместе, у него был лишь один глаз, тоже белый; другой глаз запечатало что-то увиденное им. Когда они стояли рядом, Рэдерле почувствовала между ними связь, подобную связи меж Дуаком и Мэтомом, и признала не без легкого изумления чудаковатого земленаследника короля Имриса. Его здоровый глаз внезапно вперился ей в лицо, как если бы одноглазый догадывался, что узнан. Король с минуту оглядывал их. Затем сказал, просто и с неожиданной доброжелательностью:

– Я Хьюриу Имрис. Это мой земленаследник и брат Астрин. Ваш корабельщик сказал мне, кто вы и что к вашему совместному путешествию привели особые обстоятельства. Он попросил дать вам охрану на весь ваш путь вдоль побережья Имриса, поскольку мы ведем войну, и он хочет, чтобы с такими уважаемыми путешественниками не приключилось беды. У меня есть семь боевых судов, готовых выступить на заре в Меремонт. Они сопроводят вас на юг. А пока добро пожаловать на мои земли и в мой дом.

Он умолк, выжидая. У Лиры слегка вспыхнуло лицо, и она внезапно спросила:

– А Бри Корбетт сказал вам, что мы захватили его корабль? Что мы… что я… Что никто из стражей Моргол не действует с ее ведома? Я хочу, чтобы ты понимал, кого готов приветствовать в своем доме.

В его глазах мелькнуло изумление, сменившееся вскоре выражением своего рода признательности. Он доброжелательно заметил:

– Не кажется ли вам, что вы пытаетесь совершить именно то, о чем многие из нас в минувшем году только подумывали? Для меня большая честь вас принимать.

Они последовали за королем и его земленаследником вниз по трапу. Пока на причал выводили лошадей, Хьюриу представил гостям Высоких Владетелей Марчера и Тора и рыжеволосого Высокого Владетеля Умбера. Затем они оседлали коней и утомленная и слегка потрепанная процессия выстроилась позади короля.

Лира, ехавшая рядом с Рэдерле и не спускавшая глаз со спины Хьюриу Имриса, прошептала: «Семь боевых судов. Он решил, что осторожность не помешает. А что, не бросишь ли ты перед ними в воду обрывок золотой нити?»

– Я подумаю, – пробормотала Рэдерле.

В королевском замке им отвели небольшие, светлые, богато обставленные покои, где они могли помыться и отдохнуть без помех. Рэдерле, тревожившаяся за Тристан в большом незнакомом доме, проследила за ней, пока та, отвергнув помощь слуг и любые роскошества, не заползла с благодарностью в постель, которую наконец-то не раскачивало. В собственном покое Рэдерле смыла с волос морские брызги и, почувствовав себя чистой впервые за эти дни, встала у открытого окна, расчесывая волосы, ожидая, пока они не высохнут, и оглядывая чужую землю. Ее глаза блуждали все дальше по оживленному лабиринту улиц, выхватывая из них старую городскую стену, разорванную здесь и там воротами и арками, вздымавшимися над улицами. Город, рассеиваясь, переходил постепенно в леса, крестьянские домики, поля и огороды, едва очерченные вдали мягкой голубой дымкой. Затем ее взор опять обратился на восток к морю, и она заметила нечто, заставившее ее отложить гребень и высунуться из открытого окна.

То была каменная стена, величественная и загадочная, на скале неподалеку от города. Она высилась, точно полузабытое воспоминание или обрывки ветхой страницы из разрозненного древнего сборника загадок. Рэдерле узнала эти камни: мощные, прекрасные, живые по цвету. Само сооружение, бывшее некогда грандиозным, оказалось однажды разрушенным, и, похоже, столь же легко, сколь она, Рэдерле, стряхнула бы с яблони спелые яблоки. Рэдерле проглотила комок, вспоминая сказания, которые задавал ей учить отец, и кое-что, бегло упомянутое Моргоном в одном из его писем, и особенно – вести, которые принес из Исига Элийу: о пробуждении в беззвучных глубинах горы детей Властелинов Земли. Затем нечто выше всякого понимания: жажда, тоска одиночества, чувство прозрения, взыгравшие в подсознании, поразили ее печалью и узнаваемостью, испугали своей мощью настолько, что она уже не в состоянии оказалась ни глядеть на безымянный город, ни отвести от него взгляд.

Раздался негромкий стук в дверь; она осознала, что стоит ничего не видя и слезы бегут по ее щекам. Мир с немалым физическим усилием, как если бы два огромных камня грозно и тяжело сдвинулись вплотную, опять возвратился к привычным очертаниям. Стук повторился. Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и пошла открывать.

Имрисский земленаследник, стоящий за дверью, с его странным лицом и единственным выцветшим глазом, едва ли не испугал ее. Затем она разглядела, что лицо его молодо и лишь изборождено болью и страданием. Он сказал быстро и учтиво:

– Что-нибудь неладно? Я пришел поговорить с тобой о… о Моргоне. Я могу уйти.

Она покачала головой.

– Нет. Пожалуйста, входи… Я просто… Я… – Она беспомощно умолкла, думая, сумеет ли он понять слова, которые ей придется использовать. Чутье побудило Рэдерле потянуться к нему, ухватиться за него, как если бы понадобилось восстановить равновесие; и она сказала, опять почти не видя: – Я слышала о том, что ты жил среди руин иного времени и знал неземное. Есть кое-что… кое-что, о чем мне надо тебя спросить.

Он вошел в комнату и затворил за собой дверь.

– Садись, – сказал он.

Она села на один из стульев у холодного очага. Он подал ей кубок вина, а затем расположился на стуле рядом. Так как он был все еще в кольчуге и темном воинском одеянии своего королевства, то и выглядел воинственно, но некоторое смущение на его лице свидетельствовало об уме, не столь уж грубом.

– Ты обладаешь могуществом, – внезапно сказал он. – Тебе это известно?

– Известно. Есть немного. Но думаю, во мне может обнаружиться и еще кое-что, о чем я никогда… никогда не знала… – Она отхлебнула вина. Ее голос зазвучал спокойнее. – Ты знаешь загадку Эна и Илона?

– Да. – Что-то мелькнуло в его зрячем глазу. Он снова негромко повторил: – Да. Илон был Меняющим Обличья.

Она слегка отстранилась, словно ей было больно.

– Его кровь течет в жилах рода королей Ана. В течение столетий это было едва ли больше, чем печальная повесть. Но теперь я хочу… Мне нужно знать. Он вышел из моря, подобно Меняющему Обличья, которого видела Лира и который чуть не убил Моргона, – он был того же цвета и столь же неистов. Любое… Все могущество, которым я обладаю, исходит от Мадир. И от Илона.