Морские волки (№2) - Пират моей мечты

Хауэрс пребывал во власти того же заблуждения, что и Морган: он не сомневался, что автор статьи знает Морского Волка в лицо. И что ему, возможно, известно также подлинное имя капера. Единственное, о чем пока не ведал доносчик, — что за подписью «С.С. Джеймс» скрывается женщина.

Джейк уповал на то, что Морган успеет покинуть Саванну, прежде чем хитрая лиса Хауэрс нападет на его след.

Самому же Джейку предстояло, отложив все дела, помешать встрече Хауэрса с мисс Серенити Джеймс. Ведь Хауэрс ни за что не поверит в ее неосведомленность. А чтобы вытянуть из нее нужные сведения, он ни перед чем не остановится.

Сумма, которую британское правительство выплатит ему в случае поимки Морского Волка, настолько велика, что ради этих денег он подвергнет ее любым пыткам и унижениям. При мысли об этом по телу Джейка пробежал озноб. Уж сам-то он просто не способен сидеть сложа руки, зная, какая беда угрожает этой несчастной. Он ее спасет, чего бы ему это ни стоило.

Свет в комнате погас.

Сунув пакет под мышку, Джейк вскочил на ноги. Еще несколько минут, и он сможет вздохнуть с облегчением: Серенити и Морган окажутся в безопасности, там, где Хауэрс их нипочем не отыщет.

Он крадучись пересек двор.

Ему стоило немалых трудов узнать, сколько женщин обитает под этой крышей. Оказалось, всего три: сама мисс Серенити, ее .белокурая сестра и экономка.

Джейк усмехнулся. Немало воды утекло с тех пор, как он вот так же караулил у чужих дверей, пока в одном из окон погаснет свет. Но прежняя сноровка наверняка не изменит ему и на сей раз. Он умел двигаться бесшумно, как призрак, и без труда проникал в спальни добродетельных матрон буквально под носом у их мужей и слуг.

Предаваясь столь приятным воспоминаниям, он подобрался к крыльцу. Входная дверь отворилась с тихим скрипом, и Джейк замер не дыша.

Прежде чем он успел собраться с мыслями, тонкая фигурка неслышно миновала ступени и бросилась к калитке.

И угодила прямехонько в его объятия.

Послышался сдавленный крик, молодая леди, перепугавшись до смерти, отпрянула назад, споткнулась о камешек и рухнула на землю.

Джейк склонился над ней, и губы его растянулись в широкой ухмылке. Птичка сама влетела в клетку.

Бедняжка решила выдать себя за мужчину. В тусклом свете луны Джейк разглядел панталоны, мужскую рубашку, жилет и камзол. Но разве скроешь под этим мешковатым платьем женственные изгибы фигуры? Во всяком случае, такой великий знаток сего предмета, как Джейкоб Дадли, вмиг раскусил ее наивную уловку. Из-под мужской шляпы выбилась прядь каштановых волос. Это окончательно убедило Джейка, что перед ним как раз та, кого он замыслил похитить из отчего дома.

Он поднял голову, взглянул на небо, густо усеянное звездами, и с чувством произнес:

— Боже, благодарю Тебя от всей души. В неизреченной щедрости своей Ты снова мне помог.

Разумеется, случившееся невозможно было назвать иначе, как промыслом Божьим: ведь девица от ужаса или от удара о землю лишилась чувств. И Джейку не придется ее утихомиривать. Он поспешно убедился, что кости ее черепа целы, и ощупал довольно внушительную шишку на затылке. Ничего страшного. Разве что, когда очнется, у нее немного поболит голова. Пустяки.

Теперь ему только и оставалось снестись с Морганом и убедиться, что корабль его уходит в море, так и не опознанный негодяем Хауэрсом.

Сияя от счастья, он перекинул бесчувственную Серенити через плечо, подхватил с земли пакет и направился в заросли, где еще прежде спрятал лошадь.

Серенити пришла в себя, и первое, что она почувствовала, была отчаянная головная боль, которая распространялась от затылка к вискам и макушке. Она хотела ощупать голову, но обнаружила, что руки ей не повинуются. Кто-то привязал их к стулу, на котором она сидела. Простой, грубо сработанный деревянный стул помещался в тесной корабельной каюте…

Она вспомнила, как, выбежав из дома, натолкнулась на дерево. И тотчас же поправила себя: нет, не на дерево. Это был какой-то высокий плотный мужчина. Внутри у нее все похолодело.

— Слушай, старик, некогда мне с тобой препираться!

— Но, Джейк, капитан меня на рее повесит, коли она останется на борту. Ты ж знаешь, какой он делается, когда его рассердят.

Серенити поежилась и открыла глаза. Зрение прояснилось. Теперь она отчетливо видела того из мужчин, чье имя было Джейк. Высокий, ростом никак не менее шести футов и пяти дюймов, одет он был в скромное платье фермера, а его светлые волосы, забранные сзади в косицу, слегка вились у висков.

Серенити пытливо вгляделась в его красивое лицо с удивительно гармоничными, правильными чертами. Оно хранило совершенно бесстрастное выражение. Серые глаза холодно и как-то отстраненно смотрели на мир из-под полуопущенных век. У Серенити душа ушла в пятки.

— Барни, клянусь, я сам тебя повешу, если ты сей же час не дашь команду к отплытию.

— К отплытию? — испуганно воскликнула Серенити, и в голове у нее снова с неистовой силой запульсировала боль. — Куда вы меня хотите везти?!

Старик, собеседник красавца Джейка, посмотрел из-за его плеча на пленницу.

— Видишь, она уже очнулась. Так вот и взял бы ее с собой.

— Барни! — грозно прорычал в ответ великан.

— Ну, так и быть. Скажу о ней капитану, а там…

Джейк цепко ухватил его за руку и развернул лицом к себе.

— Слушай, если только ты не желаешь, чтобы Уэйворд Хауэрс повесил Моргана, тебе следует как можно скорее вывести корабль в открытое море. А с девицей и с Морганом я сам разберусь.

— Вот это другой разговор, — повеселел старик. — Пускай он с твоего зада шкуру спустит, мне-то что за дело! — Бросив на нее сочувственный взгляд, Барни поспешно покинул каюту.

— Простите, — с дрожью в голосе произнесла Сере-нити, — но я сомневаюсь, что вам удастся отплыть, увозя меня с собой в качестве пленницы.

Джейк ухмыльнулся:

— А каким, интересно, образом вы сможете этому помешать?

— Я буду кричать!

Он презрительно расхохотался. «Если глаза действительно являются зеркалом души, то этот человек ее лишен», — пронеслось в голове у Серенити. И, словно в подтверждение этой мысли, он окинул ее с ног до головы ничего не выражавшим взором и резким движением вытащил из-за пояса кинжал с длинным изогнутым лезвием.

— Попробуйте только. И вмиг останетесь без языка. — Он выразительно провел по лезвию подушечкой большого пальца.

— Вы не посмеете, — едва слышно пробормотала Серенити, цепенея от ужаса.

— Мне случалось проделывать вещи и похуже.

Серенити ни на секунду не усомнилась в правдивости этого заявления. Достаточно было снова встретить ледяной взгляд серых глаз, чтобы безоговорочно поверить в способность их обладателя совершить любое злодеяние. Милостивый Боже, неужели в сердце этого красивого молодого человека нет ни капли жалости и сострадания?

Ведь она очень дорожила своим языком, который всегда служил ей верой и правдой.

— Почему вы меня похитили?

Он воткнул кинжал в ножны и с усмешкой ответил:

— Хотите верьте, хотите нет, но это для вашего же блага.

— Для моего блага?! Не откажитесь в таком случае объяснить, что вы имеете в виду.

— При данных обстоятельствах, боюсь, мне недосуг вам это растолковывать. Надо проследить, чтобы Барни в точности выполнил мое приказание. Ведь у старины не все дома, знаете ли. Так что прошу меня извинить… — И он сделал шаг к двери.

— Погодите!

Остановившись, он с недовольной миной оглянулся на нее.

— Я никому не расскажу, что вы меня похитили, — с мольбой произнесла она. — Только отпустите меня.

— К сожалению, это невозможно. — Он склонил голову набок и оценивающе взглянул на нее. Точь-в-точь как коршун, который собрался камнем броситься на перепелку. — Скажите честно, следует ли мне заткнуть вам рот кляпом?

Серенити помотала головой. Нет, кричать она не решится. Слишком дорог ей собственный язык. Она не станет раздражать своих мучителей, а, напротив, будет вести себя кротко и покорно. Это усыпит их бдительность, и рано или поздно она сбежит от них, удерет прочь с корабля, даже если ей придется прыгнуть за борт, рискуя стать обедом для акулы.

Двумя часами позже Серенити все также сидела в маленькой тесной каюте, которую Джейк именовал апартаментами Барни. С тоской она подумала, что некоторые из ее шляпных коробок в сравнении с этой конурой показались бы просторными помещениями.

Случай улизнуть отсюда ей так и не представился. Корабль покинул гавань и полным ходом шел в открытое море.

Что же теперь делать? Как быть?

«Тебе следовало закричать», — с негодованием сказала она себе.

«Да, но тогда этот великан отрезал бы мне язык!» — возразил ее внутренний голос.

«Пусть бы лучше он это сделал! А теперь тебе придется объясняться с отцом».

Она представила себе выражение лица Бенджамина, вернись она домой и расскажи ему все.

Боже, что теперь с ней станет?! Разве о таком приключении она мечтала, выбегая нынешней ночью на крыльцо? Даже в кошмарном сне ей не могло пригрезиться, что спустя всего полчаса она окажется в корабельном трюме, в тесной каюте, лишенная возможности двигаться, кричать, звать на помощь.

О небеса, мысль об интервью с Морским Волком вытеснила из ее головы остатки здравого смысла, лишила ее разума и осторожности. В какой недобрый час эта вздорная идея посетила ее!

Снаружи послышались шаги, и сердце ее замерло от страха.

Дверь распахнулась.

— Барни, мне надо… — Знакомый голос смолк на полуслове. Пират ее мечты отвел взгляд от карманных часов и оцепенел от неожиданности. Однако замешательство его длилось лишь мгновение. Вперив в нее испепеляющий взгляд, раздувая ноздри, он гневно выкрикнул: — Барни!

Серенити заложило уши. А когда слух к ней вернулся, она со всей невозмутимостью, на какую была способна, приветствовала его:

— Добрый вечер, капитан. — В этот миг, глядя на себя словно откуда-то со стороны, она чрезвычайно гордилась собственной выдержкой. Легко ли говорить столь беспечным тоном при подобных неординарных обстоятельствах?

— Какого дьявола вы тут делаете? — процедил он сквозь зубы.

Она кивком указала ему на свои связанные руки:

— Сижу, как вы сами изволите видеть, на жестком и неудобном стуле.

— Это и без слов ясно, — хмуро бросил он, входя в «шляпную коробку». — Как вы сюда попали?

Но она при всем желании не могла ничего ему ответить: взгляд ее расширившихся от ужаса глаз был прикован к длинному кинжалу, который внезапно очутился у него в руке. Ей живо представилось, как тонкое лезвие пробивает ее грудь. Угроза Джейка эхом прозвенела у нее в ушах.

Снаружи послышались чьи-то шаги.

— Я объясню, капитан! — Барни остановился у входа в собственные апартаменты.

— Нет, пусть леди все расскажет, — грозно отчеканил Морган и, даже не оглянувшись в сторону рулевого, ловким движением рассек веревки, которые стягивали щиколотки и запястья Серенити.

И снова звук шагов. К двери подошел Джейк и остановился позади старика Барни. Оба они глаз не спускали с капитана.

— Я как раз собирался сказать тебе о ней, — произнес Джейк.

— Что ж ты медлил? Надеялся, что она умрет от голода и это избавит тебя от объяснений? — Морской Волк медленно выпрямился и обратил сердитый взгляд на Джейка и Барни. — Черт побери, Джейк, ты хоть понимаешь, что натворил? А я-то надеялся, прежний урок пошел тебе на пользу и ты тогда еще зарекся похищать женщин!

Суровый тон капитана не возымел на Джейка никакого действия. Он широко осклабился и возразил:

— Не говори со мной как с нашкодившим мальчишкой. Я этого не заслужил, Дрейк. И кому, как не тебе, знать, что я не спускаю обиды. Значит, по-твоему, мне надо было предоставить Хауэрсу захватить эту леди?

Морской Волк резким жестом вложил кинжал в ножны.

— Брось. Были ведь и другие возможности.

— Например? — живо отозвался Джейк.

— Ты мог ее предупредить. И ее отец принял бы все меры предосторожности.

Джейк презрительно засопел.

— Ты сам-то веришь в это? Папаша, говоришь, сумел бы защитить ее от Хауэрса? Полноте, Дрейк, вот насмешил!

Морской Волк озабоченно нахмурился. Он явно обдумывал слова приятеля и не находил, что ему возразить.

Джейк встретился глазами с Серенити, и улыбка на его губах тотчас же погасла.

— Давай же решим вместе, как с ней быть. Сдается мне, ее надо где-то укрыть на пару недель, пока чертов Хауэрс не нападет на след кого-нибудь другого и не уберется из Саванны.

— Две недели? — Серенити не верила своим ушам. Морской Волк, видя, что она собирается вскочить на ноги, положил ладонь ей на плечо.

— Но этим мы погубим ее репутацию.

— Потеря велика, что и говорить, но она не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал бы с ней Хауэрс, попадись она ему в руки.

— Кто он, этот Хауэрс? — с боязливым любопытством спросила Серенити и тотчас же получила исчерпывающий ответ.

Она с ужасом слушала бесстрастный рассказ Дрейка. Нет, ей не было жаль пиратов, которых неутомимо преследовал этот человек. Они получали заслуженное возмездие за преступления. Но разве можно ставить на одну доску с этими злодеями самоотверженных героев, подобных Морскому Волку? И добывать сведения о них, не стесняясь в средствах?

— Вы зря за меня опасаетесь, — холодно произнесла она, скользнув взглядом по невозмутимой физиономии Джейка. — Отвезите меня домой. Я завтра же уеду к родственникам в Мартасвилл.

— Верно, — кивнул Морской Волк. — Именно так мы и поступим. Сомневаюсь, что он сможет…

— Мне не составило большого труда разыскать мисс и выведать все, что меня интересовало, о ее семействе, — перебил его Джейк. — Неужто ты полагаешь, что Хауэрс не сумеет найти ее в Мартасвилле? Да для него это пара пустяков. Тем более на кону такая добыча, как ты, любезный.

Морган задумчиво провел ладонями по волосам.

— Джейк, но какой смысл укрывать ее здесь? Ведь она даже не знает, кто я и почему этот негодяй за мной охотится.

— Это не совсем так, — возразила Серенити. Ей отчего-то нравилось ему противоречить. Возможно, причиной тому была его несколько высокомерная манера держаться, то чувство превосходства над окружающими, которое он во все время пребывания в каюте даже не пытался скрыть.

Глаза Морского Волка округлились.

— О чем это вы?

Она с наслаждением потерла рубцы от веревок на запястьях. Кожа вспухла и нестерпимо зудела.

— Я понятия не имела, кто вы такой, вплоть до нашей встречи на балу. Только там я наконец догадалась, что вы и есть Морской Волк, которого я так мечтала проинтервьюировать. — И в подтверждение этих слов она вытащила из кармана камзола очки, которые тотчас же водрузила на нос, а также блокнот и карандаш. Раскрыв блокнот на нужной странице, она обратила взгляд на Моргана. — Итак, вот мой первый вопрос, сэр: скажите, что заставляет вас проявлять такое участие к американским матросам, насильно завербованным в британский флот? Почему вы их освобождаете, рискуя собственной свободой и жизнью?

— А-а-а, черти бы меня взяли! — выпалил он. Джейк сложил руки на груди и несколько раз выразительно кивнул.

— И что ты теперь скажешь?

— Что доброе имя девушки погибло, а нам с тобой гореть за это в аду.

Джейк расхохотался.

— Учитывая тяжесть наших прошлых прегрешений, случай с ней, эту малую песчинку, вряд ли стоит принимать в расчет.

Морской Волк не поддержал его шутку. Вздохнув, он подытожил:

— Выходит, изменить что-либо мы не в силах. Придется покориться обстоятельствам. Мисс Серенити будет нашей гостьей. Барни, вели Киту приготовить для нее мою каюту. — Устало взглянув на Джейка, он все же не удержался от упрека: — Ты обязан был дать мне знать о своих планах, а не ставить меня перед свершившимся фактом.

Джейк пожал плечами.

— Можно подумать, у нас с тобой был хоть какой-то выбор. — И, не желая больше обсуждать эту тему, он дружески хлопнул Барни по спине: — Пошли, старик, разыщем Кита и передадим ему приказание капитана.

Едва они остались одни, как Морской Волк с полупоклоном произнес:

— Что ж, мисс Джеймс, боюсь, скрывать от вас свое имя долее не имеет смысла. Оно так или иначе станет вам известно. Позвольте представиться: Морган Дрейк. К вашим услугам, мисс.

Морган Дрейк. Это имя очень ему подходило.

— О, как я желала бы ответить, что рада с вами познакомиться, — вздохнула Серенити. — Но при данных обстоятельствах это прозвучало бы фальшиво. Надеюсь, вы со мной согласитесь.

— Я вас вполне понимаю, мисс Серенити. Полагаю, нынешней ночью в ваши планы не входило морское путешествие.

Слова Дрейка заставили ее задуматься. Грудь Серенити стала медленно вздыматься от волнения. Ведь план ее, можно сказать, удался! Пусть совсем иначе, чем ей представлялось, но она, как и задумала, отыскала Морского Волка и попыталась взять у него интервью. Другое дело, что триумфальному ее возвращению под родной кров помешали обстоятельства: она оказалась похищена и силой доставлена на каперский корабль, и одному Богу известно, что ждет ее в ближайшем будущем. Этого даже ей самой не вообразить, при всем богатстве ее фантазии.

В памяти ее возник образ неустрашимой, несгибаемой леди Мэри. «Интересно, — подумала Серенити, — ощущала ли она хоть однажды то, что я сейчас чувствую, — одиночество, подавленность, полную беззащитность?»

Морган вытащил из жилетного кармана маленькую плоскую серебряную фляжку и протянул ей.

— Вам не помешал бы глоток рома. Машинально взяв в руки фляжку, она отказалась:

— Нет, спасибо. Я не пью спиртного.

Но он коснулся дна фляжки изящным длинным указательным пальцем и приподнял ее так, что горлышко очутилось у губ Серенити.

— А также не сбегаете из дому глухой ночью, чтобы в конечном счете оказаться на борту фрегата в компании матросов и их капитана. И без сопровождения!

Рука ее так сильно задрожала, что жидкость начала плескаться в маленьком сосудике. Он прав. Жизнь ее никогда уже не будет прежней. Путь назад отрезан раз и навсегда.

Вздохнув, она отсалютовала ему фляжкой.

— В таком случае я пью за приключения. Глотнув из фляжки, она тотчас же прижала ладонь к горлу. Ром обжег ей рот и огненной струйкой скользнул в желудок. Дышать она не могла. Из глаз хлынули слезы.

Но вот ценой невероятных усилий ей удалось протолкнуть в себя маленькую порцию воздуха. Дальше дело пошло лучше — выдох, за ним снова короткий вдох. Сквозь слезы, застилавшие глаза, она видела сочувственную улыбку, с какой смотрел на нее Морской Волк. Боже, до чего же он хорош собой! Особенно когда улыбается так благожелательно.

— Бойкая вы особа, мисс Джеймс, — сказал он, беря у нее из рук фляжку.

Она не могла не залюбоваться его грациозными движениями. Вот он поднес горлышко ко рту и приник к нему губами. Мгновение тому назад оно находилось у ее губ…

— А вам не откажешь в смелости, капитан Дрейк. Он, смеясь, произнес ответный тост:

— За приключение, какого ни вам, ни мне еще не доводилось пережить.

— И за судьбу, — прошептала она, — что бросила нас в этот водоворот.

Глава 4

«За судьбу, что бросила нас в этот водоворот». Почему слова эти звонким эхом отдались в душе Моргана?

Не потому ли, что эта девушка за недолгое время их знакомства ухитрилась поставить весь его привычный мир вверх тормашками?

Что может сравниться со столь утонченной пыткой — провести ближайшие несколько недель в искусительной близости от нее, не смея, однако, даже прикоснуться к ее нежной коже, провести ладонью по волосам, обнять за талию?..

Боже, с какой удивительной легкостью ей удалось смутить покой его души!

Даже теперь, сидя на неудобном стуле с несчастным видом, словно щенок, который едва не захлебнулся в корыте с водой, перепачканная сажей, она вызывает у него острое, настойчивое желание. Тело его немедленно отозвалось на это совершенно недвусмысленным образом. Тысяча чертей, ну почему это случилось именно теперь, когда у него столько других забот и куда более серьезных поводов для беспокойства? Когда предстоит обдумать многое и принять важные решения?

Морган внимательно посмотрел на нее. Опустив глаза, она потирала озябшие ладони. Вид у нее при этом был такой трогательно беззащитный, что у него сердце оборвалось от жалости.

Он стиснул зубы, подавляя вздох. Наверное, это не что иное, как расплата за какой-то его тяжкий грех, совершенный в далеком прошлом.

«Полно тебе сокрушаться о былых проступках, — подсказал ему внутренний голос. — Постарайся лучше впредь воздержаться от необдуманных действий». Мысленно обращаясь к себе с такими разумными речами, он подсознательно отметил, сколь безупречна линия ее полных алых губ. Да, если смыть с ее лица всю эту сажу, она будет чудо как хороша…

Но мисс Серенити была девушкой из порядочной семьи, а не какой-нибудь беспутной вертихвосткой. И пусть ее репутация после этого совместного с ним путешествия претерпит значительный урон, сама она должна вернуться под отцовский кров такой же невинной, нетронутой, какой его покинула.

— Мне кажется немного странным, мисс Серенити, что вы больше не требуете, чтобы я вернул вас домой, — сказал он, пытливо вглядываясь в ее лицо.

— О, есть ли смысл требовать от вас невозможного? — печально отозвалась она. — Ведь вы и Джейк недвусмысленно дали мне понять, что я лишена права голоса в решении собственной участи.

— И часто вы с такой готовностью уступаете доводам разума? — с едва уловимой иронией спросил он, вспомнив, как минувшим днем она прохаживалась вокруг него, болтая о Дугласе и его розыгрыше.

— Редко.

— Честный, прямой ответ.

Он произнес это с усмешкой, но лицо его тотчас же сделалось серьезным: он должен был не откладывая посвятить несчастную в то, каким будет ее положение на «Тритоне».

— Прошу прощения, мисс Джеймс, но я вынужден вам напомнить, что вы находитесь на корабле среди множества мужчин. Простых и грубых, которые по нескольку недель кряду проводят в море. Мужчин, которые на берегу привыкли иметь дело с женщинами известного толка и совершенно не умеют держать себя с леди. Серенити вздохнула.

— Боюсь, это одна из тех ситуаций, о каких покойная мама говорила: «Жди беды».

— Вне всякого сомнения.

Она кивнула. Но при этом во взгляде ее не было страха. Единственным внешним проявлением ее внутренней тревоги, подмеченным Дрейком, стало то, что она, сдвинув брови, закусила нижнюю губу.

— Из чего следует, мисс Джеймс, что, сколь надежной ни была бы моя команда, каким бы доверием с моей стороны ни пользовались все эти сорвиголовы, за вашу жизнь и безопасность я не поручусь. Несколько моих ребят — бывшие карибские пираты. До сей поры они вели себя образцово, но я сомневаюсь, что их поведение в вашем присутствии останется безупречным.

— Предупрежден — значит…

— О, эти присказки оставьте старым матронам. Здесь они никому не помогут и ничего не решат.

Серенити поджала губы, словно стараясь удержать в себе все те поговорки, которые пришли ей на ум и подходили бы для данного случая. «Похоже, ей нравится меня поддразнивать», — подумал Морган.

Но возможно, он просто принял желаемое за действительное. Она утомлена и напугана. И то, что кажется ему кокетством, вероятнее всего, лишь следствие ее вполне объяснимой нервозности. Но как бы то ни было, у него сложилось впечатление, что мисс Джеймс далеко не с каждым мужчиной стала бы держаться так просто и непосредственно. Потому что он отличался от остальных, от всех, кого она знала прежде, кто был принят в доме ее отца. При мысли об этом он воспрянул духом.

Серенити поднялась на ноги и, подавляя зевоту, прикрыла рот ладонью. Лишь теперь он заметил большие синие круги у нее под глазами. Ничего удивительного, ведь было уже три часа ночи. Мисс Джеймс в это время суток привыкла мирно почивать в постели, в отцовском доме…

Она собралась что-то сказать, но тут корабль качнуло, и ее резко бросило прямо в его объятия.

Морган пребольно ударился спиной о переборку каюты, но что такое эта боль в сравнении с непередаваемым ощущением, которое он испытал от прикосновения ее нежной щеки к своему подбородку, от столь волнующей близости с ней?

Ее тонкий стан на миг приник к его телу, и он почувствовал сквозь грубую ткань одежды тепло ее кожи, ощутил аромат розы, который источали ее волосы.

От неожиданности и испуга она слегка приоткрыла полные губы. Глаза, полные страха и надежды, сияли, как голубая гладь лесного озера в жаркий полдень. Моргану стало трудно дышать. Плоть его буквально взбунтовалась. Свежесть ее дыхания пьянила его, кружила ему голову.

Чего бы только он не отдал за возможность обладать ею!

— Следует ли мне опасаться также и ваших домогательств, капитан? — спросила она. Голос ее показался ему неожиданно громким, просто оглушительным. В тесном помещении звук его усилился и стал подобен урагану.

— Помилуйте, уж со мной-то вы в полной безопасности, — поспешно ответил он, прибавив про себя: «Совсем как ягненок в волчьем логове».

Серенити сглотнула. Тело ее напряглось.

— Кажется, я уже смогу держаться на ногах без посторонней помощи. Простите. У меня от этой качки просто почва ушла из-под ног.

«У меня тоже», — подумал Морган, с большой неохотой разжимая объятия. И еще в голове у него пронеслось, что мисс Джеймс здорово повезло: будь он менее щепетилен в вопросах чести, и неизбежное свершилось бы. Он теперь же овладел бы ею. Ведь здесь, на «Тритоне», она всецело в его власти.

Он тряхнул головой, отгоняя недостойные мысли, и сухо бросил:

— Следуйте за мной. — Уж коли ему не суждено дать волю чувствам, надо держаться с ней подчеркнуто холодно. Это единственная возможность избежать осложнений…

Серенити поднялась следом за ним по узкой лесенке, которая вывела их на главную палубу. Небо было пугающе черным. За бортом плескались волны, гребни которых то и дело поблескивали в свете луны, изредка проглядывавшей сквозь тяжелые тучи. Ветер надувал паруса и заставлял старые снасти тихонько поскрипывать. Унылая симфония этих звуков лишь усилила тоску, охватившую Серенити.

Она глубоко вдохнула соленый морской воздух. Боже, долго ли ей придется пробыть на этом корабле, в открытом море? Сколько пройдет дней и ночей, прежде чем она снова обретет почву под ногами?

Что скажет отец, когда она возвратится? И захочется ли ей это выслушать?

Но вот уж чего ей сейчас точно хотелось, чего она жаждала больше всего на свете, так это очутиться у себя дома. И чтобы наутро это невообразимое приключение оказалось сном.

Простит ли ее отец? Что, если он от нее отвернется, как в свое время от Чатти? Отдаст на растерзание кумушкам, из-за пересудов которых сестра вынуждена была навсегда покинуть родной дом.

«Не думай об этом. Тебе остается только одно — идти вперед, не оборачиваясь, ни о чем не вспоминая и не жалея. Сама судьба уготовила тебе это испытание. Ты оказалась в нужное время в нужном месте. Всему своя пора».

Но что же это за пора? Время плакать или время смеяться?

Она поклялась себе, что, какие бы удары ни обрушила на нее судьбина, она не согнется под ними. Она выдержит их с честью. А если городские сплетницы станут перемывать ей косточки, злословить о ней на каждом углу, она сумеет заткнуть им рты. О, уж она-то за словом в карман не полезет. Эта «девчонка бедняги Джеймса» так их отбреет, что они надолго утратят дар речи.

Ни на шаг не отставая от Моргана, она спустилась под палубу и прошла узким коридором к низенькой двери. Морган отворил ее и отступил в сторону, пропуская Серенити вперед.

Серенити была готова к любым неожиданностям. Она повидала немало кораблей, но ни разу еще не поднималась на борт и потому плохо себе представляла их внутреннее устройство.

Убранство каюты, в которой она очутилась, сильно ее разочаровало. Не в меру развитое воображение рисовало ей картины небывалой роскоши и великолепия: стены, затканные шелками и атласом, как в покоях восточного султана, бесчисленные сундуки, наполненные сокровищами, богатая утварь…

Но взору ее представилось скромное, чисто убранное помещение с низким потолком. И даже беглого взгляда по сторонам оказалось довольно, чтобы определить: здесь жил мужчина.

Узкая длинная койка справа от входа была помещена в укромной нише и аккуратно застлана стеганым покрывалом с желто-голубым рисунком. Позади койки виднелся умывальный столик, на котором стояли вместительная фаянсовая чаша и кувшин.

Слева у стены находился огромный сундук, а середину каюты занимал дубовый стол. Сквозь огромное, до самого пола, застекленное окно было видно море, объятое ночной мглой. Картина эта была столь чарующей, что Серенити замерла на месте, любуясь таинственным мерцанием волн.

— До чего же красиво, — пробормотала она.

— Я тоже часто любуюсь этим видом, — донесся сзади голос Моргана.

— И он никогда вам не надоедает?

— Никогда.

Оглянувшись через плечо, она убедилась, что он с мечтательной полуулыбкой смотрит на ночное море. Свет фонаря, падавший на его лицо, выхватил из мрака прямой нос, темную бровь и зачесанные назад волосы. В этот миг он почему-то показался ей удивительно похожим на отважного лесного хищника — волка. Возможно, именно благодаря этому сходству он получил свое прозвище. Это ее взволновало. И заставило задуматься.

Казалось, время для них обоих остановилось. Он смотрел на нее, и в его взгляде явно читался призыв. Моргана снедал голод, утолить который могла лишь она одна. Тело его напряглось. Но он оставался недвижим. Как и она.

«Поцелуй же меня». При этой мысли кровь прилила к щекам Серенити. О Боже, как он красив! Сколько раз за минувшие годы его образ возникал перед ее мысленным взором, и вот наконец он обрел плоть и имя. И она осталась с ним наедине в его каюте с видом на ночное море.

Сколько раз, когда они с сестрами мечтали вслух о будущих избранниках, она перечисляла им его черты, будто видела их наяву!

Но, Господи, что за глупые мысли лезут ей в голову!

Он всецело предан делу. Он морская душа, его стихия — погони и битвы, благородное каперство. Жизнь его — почти непрерывное плавание, и смерть он наверняка готов встретить на борту корабля. Она же непривлекательная старая дева, дочь издателя из Саванны.