Лью Арчер. Рассказы - Коррумпированный город

- Что?

Я повторил сообщение.

- Вы все поняли? Надо это немедленно передать Аллистеру.

- Да. Да. Я все поняла. - Ее голос утратил последние следы сонливости. - Как сказать ему, кто сообщил?

- Джон, - ответил я. - Он знает. Вы сейчас же передадите ему?

- Положите трубку и дайте мне возможность это сделать.

Я повесил трубку.

- Ну что, все выяснилось? - спросил худощавый служитель бензоколонки, когда я садился в машину.

- Да, большое спасибо.

- На здоровье. Знаете, с этими междугородными разговорами...

- Да. - Я нажал до отказа на акселератор, когда выехал на шоссе.

Я нашел то же углубление и опять запарковал там машину, не выключая мотора. Вместо того чтобы идти по дороге из гравия, я срезал путь напрямик через лес. Голубоватый купол небес начинал светлеть по бокам, излучая достаточно света, чтобы видеть все вокруг. Когда я добрался до "Уайльдвуда", небо приобрело холодную алюминевую окраску рассвета.

Фасад гостиницы, выложенный из грубо отесанных бревен, отличался какой-то деревенской красотой, особенно ночью. Кухня выглядела в утреннем свете весьма неприглядно. Желтая краска, вздувавшаяся летом и трескавшаяся зимой, отваливалась от стен, деформированных непогодой, как кожа от лица прокаженного. Разбитые ступеньки, ведущие к задней двери, заставлены мусорными ящиками, половина которых перевернута. В конце ряда - шестифутовая куча пустых банок и бутылок, напоминающая шуточную пирамиду в честь баночно-жестяного фараона.

Пока я все это разглядывал из-за дерева, стоявшего рядом с тропинкой, задняя дверь открылась, и вышел Расти, неся на плече лопату. Он поставил ее около стены, снял пальто, свернул его и положил на крыльцо. Затем попробовал лопатой землю в нескольких местах. Наконец нашел достаточно мягкий участок около кучи банок и начал копать.

Он рыл быстро, громко дыша носом, и скоро то, что он хотел выкопать, обрело очертания. Яма в шесть футов длиной и три фута шириной. Когда он углубил ее немного больше фута, то перестал копать, оперся на мгновение на лопату, снял пиджак и положил его на пальто. Но когда он снова принялся за работу, ему стал мешать наплечный ремень с кобурой. Расти отстегнул эту сбрую, снял ее и аккуратно положил туда же, на крыльцо.

Затем снова принялся за работу, копая с большим усердием, чем раньше; темное пятно пота проступило на его рубашке и постепенно расплылось по всей спине. Казалось, мне представился великолепный случай вывести его из строя.

Я вышел на тропинку и направился в его сторону. Когда дуло моего пистолета было в четырех футах от его согнутой спины, я сказал:

- Руки вверх. Молчать. Не двигаться.

Его руки взметнулись над головой, лопата осталась на месте, стоймя воткнутая в землю. Я ухватил пистолет, как дубинку, сделал большой шаг вперед и дулом нанес удар по его затылку. Раздался резкий звук, похожий на треск, когда топор врубается в дерево. Он тихо свалился в неглубокую могилу, которую сам же и выкопал.

Я крутанул пистолет на пальце и направил его на закрытую дверь кухни. Оттуда не раздавалось ни звука, не было слышно ни единого движения, как будто от моего единственного удара остановилась вся жизнь. Я сделал шаг в направлении двери, потом еще один и еще. Потускневшая бронзовая ручка повернулась, и дверь резко распахнулась. Я выстрелил два раза в открывшийся проем и тогда увидел, что там никого не было. Три широких прыжка перенесли меня к окну, под которым я пригнулся у стены, не спуская глаз с двери. Над моей головой с треском распахнулось окно. Я зря выпустил еще две пули в открытый проем. У меня оставалось всего два патрона. Или, может быть, три? Я не мог рисковать и перезаряжать пистолет. Во мне нарастал страх, и это заставляло быстрее нажимать на спуск.

Из-за двери появился рукав серого пальто. Я разрядил в него оставшуюся обойму и увидел три черные дырки на материи. Затем пальто исчезло за порогом. Всеми семью патронами я продырявил воздух.

Слабая надежда таилась для меня в пистолете Расти, лежавшем в кобуре на крыльце. Я рванулся к нему и схватился за конец дула. Пистолет был закручен ремнями. Я пытался порвать их, взбешенный суеверным чувством, что окна, оружие - все предметы сговорились с Керчем выступить против меня.

- Брось это, - произнес Гарланд из проема двери. - Ты мне основательно надоел.

Мгновение я колебался, держа в руке бесполезное оружие. Он выстрелил и выбил пистолет из моей руки, которая онемела. Я взглянул на него и понял: он стрелял от пояса, не прицеливаясь. Я почувствовал, как душа уходит в пятки.

- Теперь тебе понятно, что я не щучу. - Он легко сбежал со ступенек и обошел меня. - Иди в дом. Медленно. Малейший неверный шаг и я пристрелю тебя.

Я поднялся по ступенькам нетвердыми шагами и вошел в кухню. Нога поскользнулась на полу, и я чуть не упал.

- Полегче, - сказал Гарланд. - На этот раз ты чуть не напросился. Я могу вдоль твоего хребта продырявить пунктирную строчку, как это делает дырокол на бумаге.

- Знаю, что ты мастак. Не надо постоянно напоминать об этом.

- Хватит шуточек, парень, - отрезал он за моей спиной. - Я не убил тебя потому, что ты можешь понадобиться Керчу живьем. Но в любой момент могу передумать. Или просто продырявить тебе задницу.

Он не получил за это хамство заслуженного отпора. Я поперхнулся от сильного приступа тошноты, которая перехватила мой желудок и наполнила слюной рот. Может быть, ее вызвала запекшаяся на полу кровь, на которой поскользнулась моя нога. Может быть, вид полуголого мужчины в углу с бледной шеей и мертвым, распухшим лицом. А может быть, вид женщины, которая лежала на столе, а ее безжизненные ноги свисали с него. Керосиновую лампу переставили на плиту, и она хорошо освещала окровавленное полотенце, которым было закрыто лицо женщины. Ритмичный булькающий звук ее дыхания показывал, что она еще жива.

- Ничего себе картина, правда? - заметил Гарланд. - Видишь, что случается с мальчиками и девочками, которые противятся нашей организации.

Мне удалось преодолеть тошноту, но это усилие ослабило меня. Я сел спиной к окну. Я подвинул ноги, подошвы моих ботинок оказались клейкими. Гарланд сел лицом ко мне на стул, на котором умер Солт. На колене он осторожно придерживал пистолет, как чашку чая. Я начал прикидывать в уме, сколько времени потребуется Аллистеру, чтобы прийти на помощь. Мне показалось, если все сложится удачно, он может появиться с минуты на минуту.

- Ты глупо поступил, парень, что вернулся сюда, - процедил Гарланд. - Керчу это не понравится.

Я посмотрел на него и не ответил. Его тонкие пальцы, изящные черты, девичий ротик - и странное удовольствие, которое он получал от убийства. Его серые глаза были непроницаемы. Я не мог представить, чтобы у него было детство, семья, честолюбие или какая-то надежда. Он выглядел так, как будто всегда был таким, как Teriepb$, как будто он появился из чрева матери бесполым убийцей с дешевыми псевдоэлегантными манерами.

- Пока мы здесь ждем, - оказал он спустя некоторое время, - ты вполне можешь принести сюда Расти. Там он может простудиться.

- Бедняга!

- Пошевеливайся! - гаркнул он. - Иди первым. Помни, я могу срезать человека из этого пистолета с пятидесяти ярдов.

Расти лежал там, где упал на сырую землю. Руки откинуты, а голова неловко повернута набок. Колени слегка подогнулись, глаза полузакрыты.

Не спуская с меня глаз и не отводя пистолета, Гарланд присел на корточки и ощупал большую шишку под рыжими волосами.

- Ты сильно его долбанул. - В его голосе сквозило безразличие. - Хорошо, что приедет Саламандер.

- Саламандер? - Я припомнил засушенного мужичка с радиостанции, который утверждал, что он - седьмой сын от седьмого сына.

- Он когда-то работал доктором, - продолжал откровенничать Гарланд. - Его врачебный патент утратил силу, когда его посадили. Теперь поднимай Расти, да поосторожней, не урони. - Он хихикнул. - Не то я уложу тебя туда, приятель.

Справиться с Расти было нелегко, потому что его спина застыла, а согнутые ноги не распрямлялись, но наконец я взвалил его на плечо, внес по ступенькам в кухню и опустил на пол рядом с мертвецом.

- Неплохая парочка, правда? - заметил Гарланд. - А теперь садись на прежнее место и радуйся, что ты не третий на полу.

- Неужели вы ничем не поможете этой женщине?

- Мы сделали все, что смогли. Не я ее порезал. Если хочешь знать, допущена большая ошибка. Она еще дышит, правда?

- Да, но истекает кровью.

- Скоро сюда приедет Саламандер. Я не доктор.

После некоторой паузы, во время которой я сидел и продолжал рассматривать его пистолет, он добавил:

- Может, будет лучше, если ты закончишь эту яму, которую начал копать Расти? Керчу не понравится, если он обнаружит, что Солт все еще не в земле.

- Керчу вообще не нравится, если хоть кто-нибудь еще не в земле.

- Может быть, ты и прав, парень. - Он криво и мрачно улыбнулся и снова встал. - Шагай впереди меня. Можешь копать поглубже, на двоих.

Я вспотел и стер руки, углубив могилу до уровня плеч, когда с дороги донесся шум подъезжающей машины. Она остановилась перед гостиницей. Сначала у меня мелькнула мысль, что прибыл Аллистер. Я перестал копать и выпрямился.

- Копай! - рявкнул надо мной Гарланд. - Ты ведь хочешь произвести на Керча хорошее впечатление, не так ли?

Керч вышел из-за угла здания в сопровождении человека, который называл себя профессором Саламандером. На лице Керча красовалась большая марлевая повязка, прикрепленная полосками пластыря. Его обычно флегматичное лицо выглядело чрезвычайно озабоченным и взволнованным.

- Что это значит, Гарланд? - спросил он, увидев меня.

- Этот приятель появился здесь и ушиб Расти, а посему я заставил его потрудиться. И приказал ему копать поглубже, на двоих, правда, приятель?

- Вы очень дерзкий человек, - обратился ко мне Керч. - За свою дерзость будете наказаны смертью.

- Вы сами умрете на электрическом стуле. Думаю, вам всем недолго осталось ждать этого момента.

- Следи, чтобы он продолжал копать, - приказал Керч Гарланду. - Не убивай его без крайней необходимости. Он может мне сгодиться для другого.

- Где находится пострадавшая мадам? - спросил Саламандер своим сочным голосом.

- На кухне.

Они вошли внутрь и закрыли дверь.

Я продолжал копать, но делал это все более лениво. Я очень устал. Кровь стучала в ушах. Волдыри лопнули, покрыв мои руки ссадинами. Когда я выпрямился, яма уже была мне до подбородка.

- Думаю, хватит, - сказал Гарланд. - Возможно, она послужит недолго.

- Так что, мне вылезать или оставаться здесь?

- Войди в дом, забери Солта и закопай его.

Я настолько устал, что не сразу сообразил, что значили его слова. Они означали, что мне пока не придется лечь в одну могилу с Солтом.

На кухне бывший доктор трудился над тем, что было когда-то лицом Флорейн Уэзер. Я взглянул на нее и отвернулся. Тщеславие Керча получило полнейшее удовлетворение. Единственное, что осталось человеческого в этой женщине, заключалось в негромком булькающем звуке, все еще производимом ее дыханием.

- Я не могу ее спасти, - произнес Саламандер. - Она потеряла слишком много крови.

- В ней надо поддерживать жизнь, - отозвался Керч со своего места у окна. - Если вы ее не спасете, то вам придется распроститься с абортами в этом городе. Я могу упрятать вас в каталажку до конца ваших дней, профессор.

В желтых глазах старичка, взглянувшего на Керча, отразился панический страх.

- Я говорю вам, что не смогу ее спасти. Единственное, что ее может спасти, - это переливание крови. Она находится в глубоком шоке.

- Тогда сделайте ей переливание крови. - Керч взглянул на меня. - Вот вам здоровый молодой источник получения крови.

- Я не могу этого сделать! У меня нет приборов. Я не знаю, какая у нее группа крови. Если вы хотите спасти ее, то надо отвезти ее в больницу. Возможно, даже тогда будет уже слишком поздно...

- Нет, этого сделать мы не можем, - медленно протянул Керч. - Сколько пройдет времени, пока она умрет?

- Она может прожить еще пару часов. Не могу определить точно. Кровотечение остановлено.

- Тогда снимите швы. Если она все равно умрет, то пусть умирает поскорее. Я не могу ждать пару часов.

Саламандер смотрел на него с ужасом:

- Снять швы?

- Да, именно это я и сказал. А потом можете заняться Расти. Что вы хотите, Гарланд?

- Глубина ямы уже равняется примерно пяти футам. Достаточно этого?

- Думаю, да, - ответил Керч. - Обо всем остальном мы позаботимся позже, когда время не будет так поджимать.

- Поднимай его, парень, - обратился ко мне Гарланд. - Поднимай его и выноси.

Тело Солта еще не закостенело, но тащить его было неудобно. Может быть, потому, что мне раньше не приходилось хоронить человека, и это занятие ослабило меня. Я нес его осторожно, но когда наконец бросил в яму, то из его легких с неприятным шипеньем вырвался воздух. Сначала я закидал землей его туловище, потом начал засыпать лицо. Было приятно кидать лопатой землю, которая постепенно скрывала его мертвое лицо.

Гарланд продекламировал насмешливую прибаутку:

Пепел к пеплу,

Пыль к пыли,

Если Господь не примет тебя,

То дьявол обязательно.

- Я думал, вы были друзьями.

- У меня нет друзей, - серьезно произнес он. - За кого ты меня принимаешь?

Я еще не закончил закапывать могилу, когда Керч открыл дверь и крикнул Гарланду:

- Приведи его сюда!

- Иди, да поживей, - бросил мне тот.

Они завернули женщину в ковер всю целиком, с головой. Керч приказал мне вынести ее на улицу и положить на заднее сиденье машины. Я так и сделал. Я уже начинал чувствовать себя гробовщиком, для которого мертвецы больше не люди, а просто неуклюжие кули, от которых надо отделаться. Живой женщине было бы неудобно сидеть с засунутой в угол сиденья головой, вывернутыми замотанными ногами, опущенными на пол. Но для нее удобства теперь не имели значения.

Когда Гарланд и я вернулись на кухню, Керч оторвал от моего пальто пуговицу, а из шевелюры выдернул несколько волос. Пистолет Гарланда, приставленного к моей пояснице, заставил меня воздержаться от того, чтобы схватить его за горло.

- Так, надо подумать, - сказал Керч. - Было бы неплохо, если бы у него оказался нож.

Гарланд запустил свою свободную руку в мой карман и вынул оттуда пружинный нож.

- Но это нож Солта, - заметил он.

- Тем лучше, - отозвался Керч. - Чем больше путаницы, тем лучше.

Он опустил нож в свой карман и положил мою пуговицу и волосы в конверт.

- Оставайся здесь, Гарланд, и сторожи Уэзера. Профессор говорит, что Расти придет в себя, если просто оставить его в покое. Я возвращусь через два-три часа. Если кто-нибудь будет приставать к вам с вопросами, то я, скорее всего, буду в доме Алонсо Сэнфорда.

- Могу я его пристрелить, если он начнет очень умничать? - спросил Гарланд.

- Было бы удобнее этого не делать. Во всяком случае, сейчас. Но оставляю это на твое усмотрение. Пошли, профессор.

Коротышка припустил за ним бегом, как испуганная ящерица. Взревел мотор машины, затем шум утих и совсем пропал в отдалении. Я потерял надежду на Аллистера, который либо не получил мою весточку, либо не принял ее во внимание, но вдруг в уставшем мозгу родилась новая идея и овладела всем моим существом. Гарланд потрясающе точно стрелял, но в остальном он ничего особенного собой не представлял, и я остался с ним один на один. Если бы мне удалось подойти к нему достаточно близко, чтобы коснуться его, до возвращения Керча, до того как очухается Расти и до того как пуля настигнет меня! Я закрыл глаза, чтобы он их не видел, и начал размышлять в темноте.

- Заруби себе на носу, - обратился он ко мне, как будто прочитав мои мысли, - я ни на секунду не спускаю тебя с прицела.

Я не открыл глаз и не ответил ему. Через некоторое время я услышал щелчок его зажигалки и слабое потрескивание прикуренной сигареты, а еще через несколько минут на пол шлепнулся окурок и каблук загасил его. Керосиновая лампа постоянно издавала шипящий звук, как кипящий чайник на плите.

Значительно позже я услышал скрип стула, он встал. Моя голова была запрокинута, и мне надо было лишь слегка приподнять веки, чтобы увидеть его. Он боком двигался к раковине, наблюдая за мной краешком глаза. Переложив пистолет в левую руку, открыл кран, ополоснул давно не мытый стакан, который взял с полки над раковиной, и налил в него воды. Когда нижний край наклоненного стакана коснулся его рта, а верхний приближался к переносице, я сделал рывок.

Он выстрелил дважды перед тем, как я его накрыл, но пули просвистели над моей полусогнутой спиной. Тут мое плечо врезалось в его живот и откинуло его назад, на раковину. Правой рукой я схватился за пистолет и вырвал его. Я схватил пальцами его светлые, вьющиеся волосы и бил его головой о край раковины до тех пор, пока он не обмяк. Затем взял по очереди тонкие кисти обеих его рук и сломал о свое колено. Гарланд мне чертовски надоел.

Глава 15

"Паккард" дожидался меня там, где я его оставил, мотор продолжал работать. Бензина оставалось меньше половины бака, но этого должно было хватить, чтобы добраться до нужного места. Я выехал опять на бетонированное шоссе, но на следующем повороте съехал с него, чтобы избежать встречи с любознательным приятелем на заправочной станции, и въехал в город по другой дороге. В такой ранний час жители северной части города еще не отправились на работу, но даже там я заметил признаки пробуждения. Во многих домах загорелся свет, и на улицах появилось кое-какое движение. Я встретился с мусорным грузовиком и с молоковозом, мужчина в комбинезоне подстригал косилкой траву по бокам тротуара, несколько цветных девушек вышли из негритянского гетто, расположенного на той стороне улицы Лилиан, и отправились мыть посуду после вчерашних вечеринок и подавать белым хозяйкам завтрак в постель.

Меня нагнала патрульная полицейская машина и плавно проплыла мимо. Инстинкт чуть было не заставил меня остановить машину и нырнуть вниз, на сиденье, но патрульная машина проехала дальше, не обратив на меня внимания. Внезапно участившееся биение сердца и побелевшие от напряжения пальцы рук на руле лишний раз говорили о том, как сильно я рискую, но у меня не было другого выхода. Если только я не собирался покинуть город и бросить все это дело как раз в тот момент, когда казалось, что он начинает раскрываться. Но так я не мог поступить. Нет, я хотел уехать и все бросить, но не мог себе позволить это сделать.

Я объехал квартал, где одиноко высился дом Сэнфорда. Никаких следов черного автомобиля Керча, но в доме горел свет - на верхнем этаже и внизу. Я припарковал машину на боковой улице, возле теннисных кортов, и пошел по задней въездной дороге к черному ходу.

Чернокожая служанка, которая впустила меня накануне ночью, мыла посуду у открытого окна, рядом с дверью. Ее профиль был обращен ко мне, и я увидел ее шевелящиеся губы и услышал, как она без умолку разговаривала сама с собой:

- Держит меня на ногах всю ночь, а затем поднимает в полночь, заставляет готовить завтрак в шесть утра. Они думают, что я им заводная кукла, которую показывают в окне в пять и десять часов? Пойди принеси, подай вина, приготовь мне только желтки от трех яиц. Мне нельзя есть белок. Что с вами, барышня, этот поджаренный хлеб напоминает старую подошву. Да, господин Сэнфорд, нет, господин Сэнфорд... Господин Сэнфорд, поцеловали бы вы мою задницу!

Она бросила последнюю ложку и утопила кастрюлю в воде, которая заполнила раковину. Вздернув голову жизнерадостным движением, которое контрастировало с ее ворчанием, она стала напевать первые куплеты "Хочу выйти замуж". Ее глаза посмотрели вокруг и увидели у двери меня. Она прервала пение посередине фразы. Я тактично постучал, делая вид, что только сейчас подошел, и она открыла дверь со словами:

- Сегодня для вас нет никакой работы, и господин Сэнфорд приказал повару никого не кормить около двери. Хотя если вы подождете тут где-нибудь, пока встанет Сим, то, может быть, он разрешит вам отполировать одну из машин. Вчера он говорил, что "линкольн" надо помыть.

- Мне не нужна работа. - Я вынул из кошелька долларовую бумажку и обернул ее вокруг указательного пальца.

- Скажите, не тот ли вы мужчина, который приходил сюда вчера ночью? Почему вы теперь пришли с черного хода? Вы хотите опять увидеть господина Сэнфорда?

- Он уже встал?

- Да, но я не думаю, что он пожелает видеть кого-то в такую рань. Подождите минутку, я пойду узнаю. Вы можете войти, если вам не хочется обходить дом к парадному. Послушайте, ваша одежда в ужасном состоянии. Что с вами случилось, мистер?

Она открыла дверь, и я сунул ей доллар.

- Попал в аварию.

- Вы подождите здесь, а я пойду спрошу...

- Не надо, не беспокойте господина Сэнфорда. Я разыскиваю человека, которого зовут Керч. Вы знаете его?

- Как же мне его не знать? Сегодня утром он завтракал с господином Сэнфордом. - Она опять завела свою шарманку: - Вставать в шесть и готовить завтрак для двоих, потому что повара еще нет. Меня не нанимали стряпать.

- Послушайте, Керч все еще здесь?

- Нет, он ушел. Мне пришлось зажарить ему четыре яйца. Он съел шесть кусков поджаренного хлеба. Выпил сок из пяти апельсинов. У него не хватило такта оставить мне хоть немного сока. - Она спохватилась и посмотрела на меня с беспокойством; - Господин Керч - ваш друг?

- А у господина Керча вообще есть друзья?

Она позволила своим губам растянуться в широкой, веселой улыбке.

- Не похоже. Может быть, господин Сэнфорд?

- Если вы подавали им завтрак, то, возможно, слышали, о чем они говорили?

Ее лицо стало жестким, и она метнула на меня острый взгляд.

- Я не болтаю на улице о том, что здесь происходит. Господин Сэнфорд строг с нами в этом отношении. Вам не следует забывать: он может сделать так, что я не смогу найти другую работу в этом городе.

Я вынул из кошелька десятку, аккуратно ее сложил и заткнул в гофрированный кармашек ее фартука. Она сделала показной жест, словно отмахиваясь от дурного поступка, но оставила деньги в кармашке.

- Я не прошу вас выдавать секреты. Думаю, что я знаю, о чем они говорили. Мне надо лишь подтвердить свои догадки.

Она опять заулыбалась.

- Вы мне дали десять долларов, чтобы рассказать мне, о чем господин Сэнфорд разговаривал за завтраком?

- Я буду вам об этом рассказывать, а вы скажете, прав ли я.

- Хорошо, мистер. Я слушаю.

- Они говорили о собственности женщины по фамилии Уэзер.

- Они не слова не сказали о госпоже Уэзер...

- Тогда о Флорейн. Упоминали они имя Флорейн?

- Продолжайте, мистер. Я слушаю.

- Керч торопился продать собственность Флорейн господину Сэнфорду. Как моя догадка - тепло?

- Горячо, мистер. Вы попали в точку. Как это вы все узнали?

- Я очень догадливый. Но об одной вещи я никак не могу догадаться. Согласился ли господин Сэнфорд на покупку? Была ли заключена сделка?

- Не знаю, - ответила служанка. - Господин Сэнфорд велел мне унести подносы и больше не заходить. Но не думаю, что он хотел сделать эту покупку. У него, знаете, было такое окаменевшее выражение лица...

- Да, - отозвался я. - Мне приходилось видеть это выражение. Где сейчас господин Сэнфорд?

- Думаю, он все еще в своей комнате. Он много читает по утрам, перед уходом на работу. Я никогда не видела человека, который бы так много читал.

- Пойдите и спросите его, не примет ли он меня, хорошо?

- Да, сэр. Я спрошу его. - Но она медлила, оставаясь на кухне, и наконец спросила: - Вы ведь не скажете ему, что я разговаривала с вами о Керче? Тогда я точно лишусь работы.

- Я не скажу ему об этом и благодарю за помощь.

- Я благодарна вам за одиннадцать долларов. - Ее лицо снова осветилось улыбкой. - Вам лучше пройти в переднюю и подождать там. С минуты на минуту должен прийти повар, он не любит, когда на кухню заходят посторонние.

Я стал ждать в переднем холле, а она протанцевала вверх по парадной лестнице и через минуту вернулась:

- Господин Сэнфорд сказал, что вы можете сразу же к нему подняться. Возле лестницы увидите открытую дверь.

Он сидел возле высокого окна в кожаном кресле, которое своими большими размерами подчеркивало худобу его высохшего тела. Шелковый халат усиливал это впечатление, которое подкреплялось также неизменной бледностью и неусыпной настороженностью его голодных глаз, что свидетельствовало о том, что он провел бессонную ночь. Но широкая кровать в стиле королевы Елизаветы стояла неубранной.

Он перевернул книгу, положил ее на колени - "Прогресс и нищета", выпущено издательством "Эвримэн", - и посмотрел на меня:

- Извини, что принимаю тебя сидя.

Я сел в кресло напротив него.

- Извините, что сел без спросу. Я носился всю ночь, пытаясь навести порядок в этом мерзком городе. Очень устал.

- Ты неважно выглядишь, - сухо сказал он. - Кажется также, что тебя довольно основательно потрепали во время твоей ночной кампании.

Я резко оборвал его разглагольствования:

- Я пришел предупредить вас, господин Сэнфорд. Керч уехал оттуда, где мы были вместе, час или два назад. Слышал, что по пути он собирался заехать к вам. Нет ли у него случайно доверенности от госпожи Флорейн Уэзер?

Он снял очки для чтения и посмотрел на меня. Что-то похожее на улыбку сморщило кожу у его глаз и проложило несколько крупных складок почти до ушей.

- Это что-то вроде предупреждения с допросом, так?

- Сейчас вы услышите и предупреждение. Но вам следовало бы ответить на вопрос. Я ведь могу и сам легко это выяснить.

Какое-то время он молчал. Сложил очки и постукивал ими по суставам пальцев левой руки.

- Это факт, у него есть такая доверенность. Знаешь ли, он ведь поверенный в делах госпожи Уэзер.

- И он вступил с вами в переговоры о продаже гостиницы?

- Это верно. Так пожелала госпожа Уэзер, он действовал от ее имени. С твоей стороны было бы глупо предположить, что это было незаконное предложение.

- Конечно, Керч не сделает вам предложения, которое не было бы совершенно законным. И естественно, если бы он все же сделал такое предложение, то вы не захотели бы им воспользоваться. Именно поэтому я вас и предупреждаю.

- Но о чем ты меня предупреждаешь? Твои предупреждения чересчур завуалированы, не находишь?

- Пытался ли Керч продать вам остальную часть имущества моего отца? Клуб "Катей" и радиостанцию?

- Если и пытался, то тебя это не касается. Я повторяю: если бы и пытался.

- Кто управлял состоянием моего отца?

- Национальный банк нашего графства. Но почему ты выбрал меня, чтобы навести справки о своих семейных делах?..

- Я оказываю вам услугу. Стараюсь не связывать порядочную фамилию Сэнфорд с очень неприятным уголовным делом. Национальный банк графства принадлежит вам, правда?

Старый человек вздохнул.

- Только люди, которые ничего не знают о запутанности финансовых структур, люди, подобные тебе, могут сказать, что он принадлежит мне. Я - председатель правления.

- Вчера вечером вы мне сказали, что я являюсь наследником госпожи Уэзер. Это не утка?

- Я не уверен, что понимаю твой жаргон...

- Вы не можете унизить меня, - сказал я не очень любезно. - Вы добрались до положения, которое теперь занимаете, не с помощью распрекрасных слов, произносимых на благопристойных чаепитиях. Вы говорили мне правду?

Он устало махнул рукой.

- Зачем мне лгать тебе? Завещание официально утверждено уже давно.

- Тогда вопрос о продаже имущества моего отца прямо касается меня. Оно принадлежит мне.

- Боюсь, что ты несколько предвосхищаешь события. Владелицей является госпожа Уэзер. Она дала господину Керчу юридическое право действовать от ее имени во всех случаях. Надеюсь, это понятно.

- Это понятно, но это больше не соответствует действительному положению дел. Флорейн Уэзер умерла пару часов назад.

Проницательный взгляд его бледных глаз остановился на моем лице, затем устремился опять в сторону.

- Не знаю, можно ли тебе верить. Почему же она умерла, если действительно умерла?

- Об этом вы узнаете из газет. Я приехал лишь для того, чтобы предупредить. Не пытайтесь что-либо приобрести из принадлежавшего моему отцу, иначе попадете в беду. Может быть, ваши неприятности уже начались.

- Я в этом сомневаюсь. - Он говорил спокойно, но поза его выдавала напряжение. - Заодно могу сказать тебе, что не собираюсь даже рассматривать предложение Керча. Дело в том, что я собирался обговорить этот вопрос с госпожой Уэзер. Меня удивила его поспешность. - Он приподнял левую руку на несколько дюймов, затем бессильно опустил опять на подлокотник. - Теперь ты говоришь, что она умерла.

- Но вы купили гостиницу.

- А почему бы мне ее и не купить?

- Возможно, ни Флорейн Уэзер, ни ее представитель не имеют права продавать имущество моего отца. Убийца не может унаследовать имущество своей жертвы, так ведь говорит закон?

- Не думаю, что какой-то конкретный закон регулирует эти вопросы. - Он слегка улыбнулся. - Но обычно этого не делают. Принцип в данном случае имеет силу неписаного закона в наших судах. Не хочешь ли ты сказать, что твоя мачеха убила твоего отца? Ты знаешь, что у нее абсолютное алиби?

- Не сомневаюсь, что у нее есть такое алиби. Оно не помещало бы ей вступить в сговор с целью убить моего отца.

- Вступить в сговор с кем?