Флетч (№1) - Первое дело Флетча

— Ты сможешь добыть все это завтра? — спросил Флетч Синди.

— Я постараюсь.

— Пицца! — воскликнула Барбара. — Очень хочется пиццы.

Синди взглянула Флетчу в глаза.

— А как насчет полного списка наших клиентов.

Флетч не отвел взгляда.

— Почему нет? Проституция не может существовать без тех, кто жаждет платить за ласки.

— Ты опубликуешь их фамилии?

— Не знаю. Честное слово, не знаю. Я представлю их для публикации.

— Понятно, — вздохнула Синди. — Как ни крути, в этом мире правят мужчины.

— Ты привезешь нам пиццу, Флетч? — гнула свое Барбара. — Мне с перчиками. Анчоусов что-то не хочется.

Глава 33

— Мы вам звонили, — улыбнулся Флетч продавцу. — Три пиццы, заказывала Ролтон.

Ответной улыбки продавца он не дождался.

— Будут готовы через несколько минут, — пробурчал тот.

Продавец взял с прилавка телефонный аппарат, набрал номер, отвернулся.

Еще шесть человек ожидали пиццу. Четверо мужчин, двое в шортах, один в рабочем комбинезоне, один в деловом костюме. Юноша в смокинге. И девушка в шортах, топике и лиловых туфлях на высоком каблуке. С помадой на губах и накрашенными ресницами.

— Вы не боитесь испачкать пиццей ваш смокинг? — спросил один из мужчин в шортах юношу. Тот что-то затараторил по-французски.

— О, — только и сказал мужчина. Флетч открыл холодильник и достал упаковку с шестью банками «7-Up»[28]. Поставил ее на прилавок.

— Шварц! — позвал продавец. Юноша в смокинге заплатил за пиццу и ушел. Затем получил пиццу мужчина в рабочем комбинезоне. После него мужчина в шортах. Вошла женщина в белоснежной теннисной юбочке и попросила заказ на фамилию Рамирес. Из дверей выпорхнула девушка на высоких каблуках, унося с собой пиццу.

— Мы же позвонили полчаса тому назад, — сказал Флетч продавцу. — Заказ на фамилию Ролтон. Вновь продавец хмуро глянул на него.

— Через несколько минут все будет готово. Получил пиццу мужчина в деловом костюме. Вошли двое полицейских. Патрульная машина застыла напротив двери. Фамилия, на которую они заказывали пиццу, названа не была. Они посмотрели на продавца. Тот кивнул на Флетча.

Копы бросились на него, схватили, развернули. Мгновение спустя он лежал на прилавке, уткнувшись в него лицом. Один из копов держал его за шею, второй обыскивал.

— Что он сделал? — спросил мужчина в шортах.

Глаза женщины в теннисной юбочке широко раскрылись. Она отступила на шаг.

— Он грабил магазин, — ответил полицейский.

— Ничего он не грабил! — воскликнул мужчина. — Он стоял здесь четверть часа.

— Он собирался ограбить магазин.

— Он назвал фамилию! И ждал, пока ему приготовят пиццу!

Флетчу завернули руки за спину. На запястьях защелкнулись наручники.

— Он ограбил много магазинов, — пояснил полицейский. — Винных магазинов, закусочных. Получив пиццу, он бы ограбил этот магазин.

— Понятно, — протянул мужчина.

— Даже грабитель должен есть, знаете ли, — добавил второй коп.

— А на меня он производит хорошее впечатление, — гнул свое мужчина в шортах. — Быстрый, подвижный. Если б он успел выбежать, вы бы его не поймали.

— Однако поймали, — усмехнулся коп.

— Ваша фамилия Ролтон? — спросил мужчина Флетча.

— Нет.

— Тогда мне все ясно, — кивнул мужчина. — Он назвался Ролтоном. Вымышленная фамилия.

— Его фамилия Лиддикоут, — прояснил ситуацию коп. — Александер Лиддикоут.

— Тоже, небось, вымышленная фамилия, — предположил мужчина.

— Рамирес! — позвал продавец.

Женщина в теннисной юбочке заплатила за пиццу.

— Пошли, — копы подтолкнули Флетча к двери. Подождали, пропуская женщину с пиццей.

— А нельзя ли нам взять с собой мою пиццу? — спросил Флетч. — Я поделюсь с вами.

— Незачем, — ответил коп. — Мы только что перекусили в китайском ресторанчике.

Флетча усадили за заднее сиденье, дверца захлопнулась.

Сами копы уселись впереди. Тот, что сидел рядом с водителем, посмотрел на часы.

— Одиннадцать сорок. Если мы повезем его в центр, то до двенадцати нам никак не смениться. — А что в нем такого особенного?

— Приказано доставить его в центральный участок.

— Ну вот, — вздохнул коп-водитель, поворачивая ключ зажигания. — Мы уже заменяем такси.

— Вы могли бы и не ехать так далеко, — подал голос с заднего сиденья Флетч. — Я не Лидди как его там. Удостоверение личности у меня в бумажнике.

— Где ж ему еще быть, — пробасил коп с сиденья пассажира. — Поехали, Олф.

— Вы поймали не того парня.

— Двенадцать лет я в полиции, — ответил коп, — и не было случая, чтобы мы ловили, кого надо. Если, конечно, послушать пойманных.

Патрульная машина тронулась с места.

— Мы не прочитали ему его права, — заметил водитель.

Второй коп обернулся.

— Ты знаешь свои права?

— Конечно.

— Это хорошо. Он знает свои права, Олф.

— Вы и так жестоко наказали меня, — воскликнул Флетч. — Заставили пятнадцать минут нюхать пиццу, но не дали съесть ни кусочка.

— Скажи это своему адвокату.

Патрульная машина набрала скорость.

— Следующая остановка — гильотина, — пробормотал Флетч.

Глава 34

— Флетчер!

Флетч, лежащий на койке в провонявшей антисептиком камере, облегченно вздохнул. Охранник открыл дверь и выкрикнул его фамилию. Теперь-то с недоразумением будет покончено. Он сможет вернуться в свою квартиру и выспаться.

Он встал. По его расчетам, часы должны были показывать около четырех утра.

Примерно три часа он пролежал на своей койке, слушая, как двое мужчин попеременно блевали, старик что-то верещал, а еще один мужчина распевал похабные песни… В соседней с ним камере двое проститутов жарко спорили о мастерстве каких-то парикмахеров. Один даже спросил Флетча, как получить работу в «Дружеских услугах Бена Франклина». Флетч ответил, что не знает, потому что он там всего лишь вышибала. В камере компанию Флетчу составлял мужчина средних лет, с округлым животиком, в белых брюках и сандалиях, представившийся учителем. Предыдущим днем он, по его же словам, зарезал студента. На его брюках темнели пятна крови. Поведав Флетчу о совершенном преступлении, он свернулся калачиком на койке и заснул.

— Выходи, — приказал охранник. — Быстро.

— Я свободен?

Вслед за охранником, по коридору между камерами он направился к стальной двери.

В камеру его посадили, как Александера Лиддикоута, обвиняемого более чем в двадцати вооруженных ограблениях. Фотографии Лиддикоута смотрели на него с плакатов с надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Флетч не мог не отметить отдаленного сходства между собой и преступником. При заполнении протокола Флетч обратил внимание дежурного на удостоверение личности, лежащее в бумажнике, на водительское удостоверение, на карточку представителя прессы. Дежурный даже не взглянул на фотографии, но добавил в протокол обвинение в краже бумажника с документами Ирвина Мориса Флетчера.

По другую сторону стальной двери Флетч повернул направо, к ступеням в дежурную часть и на улицу.

Охранник схватил его за локоть.

— Сюда, пожалуйста.

Они пошли налево, мимо многочисленных кабинетов. В большинстве двери были открыты. В кабинетах работали люди.

В конце коридора они остановились перед закрытой дверью. Охранник открыл ее своим ключом. Включил свет.

Вся обстановка состояла из длинного стола и шести стульев. В дальней стене темнело забранное решеткой окно.

— Подождите здесь, — распорядился охранник.

— Почему вы не освобождаете меня?

Дверь за охранником захлопнулась.

Флетч выключил свет, улегся на стол и заснул.

Вспыхнул свет. Первым делом Флетч увидел открытую дверь.

Лейтенант Гомес стоял у стола.

— Везде устраиваешься, как дома, не так ли?

Флетч сел.

— Который час?

Его знобило.

— Половина шестого утра. Тюремный бассейн откроется только через полчаса. Сейчас его чистят для тебя мэр со своими заместителями. Они знают, что поутру ты любишь поплавать голышом.

— Рад вас видеть, — Флетч остался сидеть на столе. — Рано вы приходите на работу.

— Расследую серьезное преступление. Убийство Дональда Эдвина Хайбека. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Да. Что-то читал в газете, — Флетч зевнул и потер глаза. — Пистолет вам передали?

— Какой пистолет?

— Который я оставлял для вас вчера вечером. У дежурного, с запиской.

— Какой пистолет? — повторил Гомес.

— Я думаю, это пистолет, из которого застрелили Хайбека. Я нашел…

Гомес смотрел на дверь.

На пороге возник Бифф Уилсон, чисто выбритый, но, как обычно, в мятом костюме.

— О, привет, Бифф, — воскликнул Гомес. — Принес кофе?

Бифф хмыкнул.

— Полагаю, когда-то я тоже был шустриком. Был ли я шустриком, Гомес?

— Никогда, — покачал головой лейтенант. — Ты всегда вел себя, как херувим.

— Скорее всего, ты прав, — Уилсон вошел, притворил за собой дверь. — Я даже не помню, а как поступают с шустриками?

— В полиции мы обычно лишаем их яиц, — подсказал Гомес. — У всех репортеров есть яйца?

Бифф приблизился к столу.

— Привет, парень. Слышал, тебя упекли за решетку?

— Досадная ошибка, — пожал плечами Флетч. — Меня приняли за грабителя, Лиддикоута. Вероятно, плакаты с его физиономией висят во всех винных магазинах, пиццериях…

Бифф повернулся к Гомесу.

— Мы можем еще какое-то время держать его здесь по этому обвинению?

— Какое-то, да.

— Не можете, — возразил Флетч. — Дежурный уже проверил документы, что лежали в моем бумажнике. Потому-то вы и узнали, что я арестован, не так ли?

— Бумажнике? — переспросил Бифф Гомеса.

— Бумажника при нем не было, — ответил лейтенант. — Лишь украденные часы. Бифф кивнул Флетчу.

— Мы говорили о пистолете, — напомнил Флетч. Бифф посмотрел на Гомеса.

— Каком пистолете?

— Пистолете, который я нашел, — ответил Флетч. — Около редакции «Ньюс трибюн». Вчера вечером я оставил его у сержанта Вильгельма Рома с просьбой передать пистолет лейтенанту Гомесу.

— Хороший мальчик, — Бифф погладил ногу Флетча. — Очень хороший мальчик.

Флетч убрал ногу.

— Мышцы. — Пальцы Биффа впились в голень Флетча. — Посмотри, какие мышцы, Гомес.

Флетч спрыгнул со стола и отступил на пару шагов.

— А что написано у него на шортах? — Бифф прищурился. — Я так далеко не вижу. Название какой-то команды?

— Дружеские услуги Бена Франклина, — ответил Гомес.

— Футбол, — покивал Бифф. — Я думаю, речь идет о футбольной команде.

— Это совсем другая история, — покачал головой Флетч.

— Мне бы хотелось знать, что ты выяснил, — усмехнулся Бифф.

— Много чего. Вы пишете отвратительные некрологи, Бифф.

— А почему ты так решил, Лиддикоут?

— Во-первых, Жасмин и Дональд Хайбек неженаты. Он не разводился со своей первой женой.

— Да? Что еще?

Флетч перевел взгляд с Гомеса на Уилсона, вновь покачал головой.

— Что еще? — повторил Бифф.

— Вы уже поговорили с Габо?

— С кем?

— С Феликсом Габо. Растлителем малолетних. Бывшим клиентом Хайбека. Выпущенным из тюрьмы на прошлой неделе.

— А ты с ним поговорил?

— Еще нет.

— Ты всю неделю путаешься у меня под ногами, парень. Пообщался со всеми членами семьи Хайбека. Даже с сыном-монахом. Ты воруешь мой хлеб. Зачем тебе это нужно, Лиддикоут?

В какой уж раз Флетч покачал головой.

— Это не гангстерское убийство, Бифф. Вы взяли не тот след.

— А ты разбираешься в этом лучше меня, так? Газета поручила тебе это расследование?

— Только ту его часть, что касается музея.

— Ага, музея. Ты что-нибудь понимаешь, Гомес?

— По-моему, он несет чушь.

— Я думаю, его стоит потерять. — Бифф повернулся к Гомесу.

— Мы его потеряем, — заверил его лейтенант.

— Такое случается, парень. — Теперь Бифф смотрел на Флетча. — Дежурный, бывает, ошибается, заполняя ворох необходимых бумаг.

— Конечно, — улыбнулся Гомес. — Сегодня же отправим его в дурдом. А дней через десять все и прояснится, если о нем кто-то да вспомнит.

— А что вы выгадаете? — удивился Флетч. — Несколько дней. Или вы думаете, что я буду молчать?

— Да кто будет винить нас за бюрократическую ошибку? — удивился Бифф. — Я вообще не появлялся в это утро в участке. Да и ты еще не приходил, не так ли, Гомес?

— Я никогда не прихожу так рано.

— А шустрик-то наш хорош. Его не испугало наше предложение отдохнуть несколько дней в дурдоме. А может, подвесим ему что-нибудь посерьезнее? Чтобы отделаться от него навсегда. Так что у вас делают с шустриками? Я забыл.

— Обычно, Бифф, если уж бьешь человека, надо ударить его так, чтобы он не смог дать сдачи.

— Ясно, — Уилсон не повышал голоса, но Флетч видел, как на его висках пульсируют вены. Да и глаза недобро блестели. — Где-то я уже это слышал. Давай порадуем его таким обвинением, чтобы он не смог дать сдачи. Значит, так. Его арестовали, как Александера Лиддикоута. При обыске в дежурной части у него в кармане нашли кокаин. Ты поделишься своим, Гомес?

— Ради такого дела, конечно, — кивнул лейтенант.

Флетча прошиб пот.

— И все потому, что я покусился на ваше расследование, Бифф?

— Потому что ты шустрик. В журналистике шустрикам не место. Так, Гомес?

— Ты вот всегда был паинькой, — ответил лейтенант.

— Мы играем по правилам, парень, — продолжил Бифф Уилсон. — Ты получишь срок за владение, а может, и за распространение наркотиков, Флетчер, и я сомневаюсь, что Джон Уинтерс или Френк Джефф поручат тебе подметать пол в редакции «Ньюс трибюн». Да и едва ли тебя возьмут в какую-то другую газету.

— Что я должен сказать? — спросил Флетч. — Извиниться и пообещать, что теперь буду хорошим мальчиком?

— Слишком поздно, — отрезал Бифф. — Я решил, что ты шустрик. От тебя надо отделаться.

— А если я пообещаю уйти добровольно?

— Ты и так уйдешь. За казенный счет. Мы об этом позаботимся.

Флетч рассмеялся.

— Неужели вы думаете, что я не вернусь, Бифф?

Бифф посмотрел на Гомеса.

— Может вернешься. Может — нет. Кого это волнует?

— Вас-то должно волновать.

— С чего ты так решил? В тюрьме ты проведешь несколько лет, и я не уверен, что тебе удастся выйти из нее на своих двоих. Это не пустая угроза. Обыденный факт, — Бифф повернулся к Гомесу. — Выясни, о каком он говорил пистолете. Где у тебя кокаин?

— В шкафчике раздевалки спортзала.

— Принеси. Потом поднимемся в твой кабинет и перепишем протокол задержания этого парня.

— У меня есть хороший кофе. Выпьем по чашечке.

— Не откажусь.

— О Боже! — воскликнул Флетч. — Бифф, вы это серьезно?

— А ты решил, что я шучу?

— Энн Макгаррахэн предупреждала, что вы — дерьмо.

— Уж она-то знает. Она допустила большую ошибку, выйдя за меня замуж. Все так говорят.

Гомес рассмеялся.

— Благодаря тебе у нее так и не было детей, Бифф?

— Пришлось приложить руку. Дамочка не любила, когда ее трахали, пропустив перед этим рюмку виски. Запах ей, видите ли, не нравился.

— Господи! — простонал Флетч.

— Полагаю, парень, больше я тебя не увижу. — Бифф направился к двери. — И сожалеть об этом, пожалуй, не буду.

— Бифф…

— В камеру тебя отведут, — добавил Гомес, следуя за криминальным репортером. — Понаслаждайся одиночеством. Когда еще тебе доведется побыть одному.

— Мы напишем такой протокол, что комар носа не подточит. — Бифф держал дверь открытой, пропуская лейтенанта. — Мы с Гомесом в этом деле доки.

Флетч остался один в залитой светом комнате. Хлопнула закрывшаяся дверь. Шаги Биффа и Гомеса затихли в коридоре. Из камер доносились крики.

Ему вспомнилась Луиза Хайбек.

Флетч посмотрел на грязное, забранное решеткой окно. Несмотря на прутья, к стеклу крепился датчик охранной сигнализации.

Голые стены покрывала светлая краска.

Зеленые теннисные туфли, седые волосы и цветастое платье…

Безумный мир. Флетч подошел к двери и повернул ручку. Толкнул дверь.

Она открылась.

Флетч выглянул в коридор. Пусто.

С гулко бьющимся сердцем он миновал коридор, поднялся по лестнице.

У перегородки, разделяющей дежурную часть надвое, никого не было.

Негритянка, плакавшая прошлым вечером, теперь спокойно сидела на скамье. Сержант за столиком читал спортивный раздел «Ньюс трибюн».

В конце концов он оторвался от газеты и посмотрел на Флетча.

— Лейтенант Гомес и Бифф Уилсон пьют кофе в кабинете лейтенанта, — отчеканил Флетч. — Они хотят, чтобы вы послали кого-нибудь за пончиками с сахарной пудрой.

— Понятно, — сержант снял трубку и трижды повернул диск. — Лейтенант хочет пончиков, — сказал он в трубку. — Нет, кофе у него есть. Ты же знаешь Гомеса. Если в чашке жидкость, это не кофе.

— Пончики в сахарной пудре, — напомнил Флетч.

— Посыпь пончики сахарной пудрой, — добавил сержант.

Глава 35

— Информационная служба «Ньюс трибюн». Назовите, пожалуйста, ваш регистрационный номер и фамилию.

— Привет, Пилар. Как поживаешь?

— Доброе утро. Это Мэри.

— Доброе утро, Мэри.

— Регистрационный номер и фамилию, пожалуйста.

С урчащим от голода желудком, прижав к уху трубку радиотелефона, Флетч мчался в своей машине к своему дому.

— Семнадцать девяносто дробь девять. Флетчер. Держа путь к автобусной остановке, Флетч оглядывался по сторонам в надежде найти открытый кафетерий или закусочную, где бы он мог позавтракать. И тут он вспомнил, что у него нет ни цента. Полиция облегчила его карманы, забрав бумажник и ключи. Тут же в голову пришла забавная мысль: ограбь он закусочную, содеянное приписали бы Лиддикоуту.

Его машина осталась на стоянке у пиццерии. Пришлось добираться туда на попутках. Сначала его подвез мужчина средних лет, продающий музыкальные инструменты. Он пытался уговорить Флетча приобрести саксофон. Потом он оказался в микроавтобусе, набитом подростками. Несмотря на ранний час, они передавали друг другу самокрутку с марихуаной и почти докончили бутылку белого вина. Направлялись они на пляж. До своей машины Флетч добрался в начале десятого. Завел мотор, напрямую соединив проводки, ведущие к аккумулятору и стартеру, и поехал домой.

— Вам несколько посланий, — сообщила ему Мэри. — Звонила некая Барбара. Очень взволнованная. Похоже, по личному делу.

— Правда?

— Нас это, кстати, не удивляет.

— Говорите, Мэри, я слушаю. — От голода у него болела голова, от яркого солнечного света — глаза.

— Она просила передать следующее: «Ты съел всю пиццу сам? Считай, ты прощен. Позвони».

При упоминании пиццы его желудок завязался узлом.

— Ну? — спросила Мэри.

— Что, ну?

— Вы съели всю пиццу?

— Мэри, это глубоко личный вопрос. Пожалуйста, не задавайте таких вопросов.

— Значит, съели. Я думаю, вы расправились с пиццей в одиночку. Как это ужасно, кто-то ждет, что ему принесут пиццу, а ее лопают совсем в другом месте.

— Мэри, вы сегодня завтракали?

— Да.

— А я нет.

— Зачем вам завтрак, если вы ночью съели целую пиццу?

— Есть еще что-нибудь для меня?

— Я бы вас не простила. Да. Энн Макгаррахэн хочет, чтобы вы с ней связались. Вам ведено передать следующее: «Флетч, я понимаю, что вы очень заняты, но, пожалуйста, позвоните мне. Остерегайтесь Би-у и других социальных болезней».

— Ясно.

— Что такое Би-у?

— Мэри, это еще один личный вопрос.

— Я никогда не слышала о Би-у.

— Вам повезло.

— Я думала, что знаю все о социальных болезнях. То есть, знаю их все.

— Отлично. Мне нужен адрес Феликса Габо. — Он продиктовал имя и фамилию по буквам. — Он живет в районе Сан-Игнатиас.

— Вы не собираетесь просветить меня насчет Би-у?

— Мэри! Держитесь подальше от Би-у.

— Но я должна знать, как уберечься от этой социальной болезни.

— Не суйте нос в чужие дела, и все будет в порядке.

— О, вот этого мы себе никогда не позволяем. В районе Сан-Игнатиас живет только один человек с фамилией Габо. Звать его Тереза.

— Этот адрес мне и нужен. Феликс живет у сестры.

— 45447, Туиг-стрит. Дом в полуквартале на запад от автомобильного салона, расположенного на углу.

— Благодарю. И еще, мне нужен адрес Стюарта Чайлдерса. — Вновь он продиктовал имя и фамилию по буквам.

— Это отвратительно. Тот, кого интересуют такие сведения, заслуживает Би-у.

— Мэри…

— 120, Китинг-роуд. Район Хэрдон-Эпартмент.

— Отлично.

— Я не должна этого говорить, но недавно звонил мистер Уилсон. Он тоже хотел знать этот адрес.

— Какой адрес?

— В районе Сан-Игнатиас. Терезы Габо.

— Мэри, вы уже подцепили Би-у.

— О, не говорите этого.

— Будьте осторожны, Мэри. Би-у может затаиться надолго и проявиться, когда его не ждешь.

— Вы говорите с автоответчиком. — Флетч снял трубку после третьего звонка. — В данный момент я не могу подойти к телефону, так что…

— Флетч! — прокричала Барбара. — У тебя нет автоответчика!

— Ты, разумеется, права, — вздохнул Флетч. Помимо автоответчика у Флетча не было и многого другого. С кушетки, купленной у старьевщика, он мог лицезреть красочные плакаты, какие обычно висят в туристических агентствах: Канья, жемчужина итальянской Ривьеры, Косумель, в восточной Мексике, Белиз, Найроби, Рио-де-Жанейро. Флетч надеялся, что со временем он заменит плакаты приличными фотографиями. А в глубине души мечтал о том дне, когда переедет в квартиру куда больших размеров и сможет украсить стены копиями картин Эдгара Артура Тарпа-младшего, воспевшего в своих полотнах Дикий Запад.

— С тобой все в порядке?

— Конечно. — На треснувшей тарелке, стоящей на обшарпанном кофейном столике, осталось лишь несколько крошек от плотного завтрака: яичница с ветчиной на четыре яйца плюс пачка вафель. — А почему ты спрашиваешь?

— Ты уехал за пиццей в одиннадцать вечера! И так и не вернулся!

— О, Господи. Не вернулся! Ты уверена?

— Ты даже не позвонил!

— Я не съел пиццу! Ни единого кусочка!

— Ты попал в аварию или случилось что-то еще?

— Что-то еще. А как тебе удалось мне позвонить? Или Сесилия распродала-таки галифе?

— Она послала меня в аптеку. Мы едва не умерли с голоду.

— Ты потеряла лишние восемь фунтов?

— Думаю, что да.

— А что вы с Синди делали?

— Легли спать. Что еще мы могли делать? Мы ждали тебя до часа ночи.

— Синди осталась на ночь?

— Естественно. Мы же пили виски. Она не могла сесть за руль.

— Это точно.

— Я не ожидала от тебя такой безответственности. Ты мог бы и позвонить.

— Думаешь, что мог?

Подвешенная к потолку, поперек комнаты висела его гордость — доска для серфинга.

— Мы переволновались. Я позвонила в пиццерию. Мужской голос ответил, что никакой Флетчер у них не появлялся.

— Мы же заказывали пиццу на фамилию Ролтон.

— О, да. Я забыла. Где ты провел ночь?

— Длинная история. Ты не будешь возражать, если я расскажу ее тебе при встрече?

— Она связана с Хайбеком?

— Полагаю, что да. — Флетч посмотрел на пустую тарелку. Головная боль исчезла.

— Ты прочитал статью Биффа Уилсона в утреннем выпуске?

— Да. — Экземпляр «Ньюс трибюн» лежал на кушетке. В статье не было ни слова о пистолете, из которого, возможно, стреляли в Хайбека и который передали в полицию прошлым вечером.

— Уилсон напирает на то, что Хайбека убила мафия, так как он слишком много знал.

Флетч вздохнул.

— Может, он прав.

— Скажи мне, Флетч, сколько лет он ведет в «Ньюс трибюн» криминальный раздел?

— Много.

— У него, наверное, везде свои люди.

— Наверняка.

— Я хочу сказать, люди, которые делятся с ним информацией: полицейские, бандиты, стукачи. Вероятно, его выводы небезосновательны.

— Возможно.

— Так что напрасно ты бодрствовал всю ночь. Толку от этого чуть. А вот из редакции ты вполне можешь вылететь.

— Слушай, Барбара, мне надо побриться, принять душ и ехать на работу.

— Съешь всю пиццу и хорошенько выспись. И я выйду за тебя замуж.

Флетч скинул газету на пол.

— А я бы на твоем месте крепко подумал.

— Слишком поздно. Решение принято. Ты помнишь, что сегодня мы обедаем с моей мамой?

— Как я мог об этом забыть?

— В шесть вечера в коттедже. Если ты опять подведешь меня, она очень обидится, это я тебе гарантирую.

— Я все понял.

— Ты приедешь?

— Обязательно.

— Отлично. Между прочим, Синди попросила позвонить ей ровно в половине первого по номеру 5552900. Ей есть что тебе сказать.

— Хорошо.

— Флетч, сегодня среда.

— Уже?

— Мы женимся в субботу. Ты обязательно должен приехать к обеду.

— Можешь не волноваться.

— Мне пора на работу.

— Мне тоже.

Глава 36

— Я из «Ньюс трибюн», — представился Флетч женщине, открывшей дверь квартиры на первом этаже дома 45447 по Туиг-стрит. Женщина сидела в инвалидном кресле-коляске. — Вы Тереза Габо?

Черные глаза, серая кожа, немытые, нечесаные волосы.

— Мы не можем позволить себе газету. Да и не люблю я их.

— До меня из «Ньюс трибюн» к вам никто не приезжал?

Тереза покачала головой.

В автосалоне по сниженным ценам продавались шестиместные «седаны». Флетч оставил машину у самого угла и прошагал полквартала, шурша валяющимися на тротуаре газетами и отбрасывая пустые банки из-под пива. Входя в подъезд, он едва не упал, споткнувшись о ноги спящей на полу женщины.

Пока он завтракал, говорил по телефону с Барбарой, брился и принимал душ, дверной звонок молчал. Если б он зазвонил, Флетч намеревался удрать по пожарной лестнице. Поначалу его арестовали, приняв за Александера Лиддикоута, ограбившего более двадцати пиццерий и закусочных. Эта ошибка полиции могла вызвать разве что улыбку. А вот намерения Уилсона и Гомеса обвинить И.М.Флетчера в хранении и распространении наркотиков вселяли нешуточную тревогу. Но полиция не появилась в квартире Флетча. И по пути в Сан-Игнатиас его «датсан» не привлек внимание патрульных машин.

Но Уилсон и Гомес могли предположить, что Флетч заглянет к Габо.

— А кто-нибудь у вас был? Полиция?

Вновь женщина покачала головой. Откатилась в сторону. Флетч подумал, что сейчас она захлопнет дверь, а потому придержал ее рукой.

— Я ищу Феликса Габо.

В ее взгляде мелькнуло удивление.

— Ему тоже не нужна газета.

Флетч переступил порог.

— Мне надо с ним поговорить.

В комнате он увидел кровать, матрац и несколько одеял, сложенных на ящике. Женщина уже не обращала на него ни малейшего внимания, не сводя глаз с телевизора, стоящего на массивной тумбе.

Флетч прошел в другую комнату, вернее, кухню. Холодильник, плита, раковина. Все грязное, на полу мусор. Раковина завалена пустыми консервными банками. Воняло гнилью и мочой. Матрац у стены, без подушек и одеяла. Кресло между матрацем и холодильником. А в кресле человек-гора.

Мужчина пристально разглядывал стену над плитой. В руке он держал недопитую бутылку пива. Рубашку и черный, выданный при выходе из тюрьмы костюм покрывали пятна. Похоже, за столом мистер Габо не пользовался салфеткой.

Флетч присел на краешек матраца.

— Что вы делали, выйдя из тюрьмы?

— Купил это кресло. — Свободная рука Габо поднялась и опустилась на подлокотник. — Купил этот матрац. — Взгляд упал на матрац. — Купил пива. — В углу у холодильника валялось не меньше двадцати пустых пивных бутылок. — Теперь меня насыщает только пиво. — Над воротником рубашки нависали складки жира. — У меня все нормально. Первая неделя на воле.

— Похоже, в тюрьме вас неплохо кормили.

— Да. Но она страдала, — Феликс указал бутылкой на другую комнату. — Никто не заботился о моей сестре одиннадцать, двенадцать лет. Она выклянчивала талоны на питание. Посылала детей купить ей кошачьей еды. Ела кошачью еду, купленную на выклянченные талоны. Владелец дома отнял у нее гостиную и вторую спальню. Только потому, что не мог вышвырнуть ее на улицу. Видите стену, которую он поставил? — Судя по слою наросшей на стену грязи, воздвигли ее одиннадцать лет тому назад. — И вы называете это законом? — Флетч воздержался от комментариев. — Что вы на это скажете? Она не сделала ничего плохого. Почему она страдала?

— А вы сделали что-то плохое?

На глазах Феликса Габо мгновенно навернулись слезы.

— Не следовало сажать меня в тюрьму. Я больной человек. Как вы назовете человека, который пристает к маленьким детям?

— Больной.

— Совершенно верно. Они должны были отправить меня на лечение. Меня же бросили в камеру. Раздавили меня. Разве можно так обращаться с больными?

— На суде вы не просили признать вас невменяемым.

— На суде я не произнес ни слова! — Феликс и не пытался сдержать катящиеся по щекам слезы. — Вы знаете, как чувствует себя обвиняемый в зале суда? — Флетч покачал головой. — Он цепенеет. Потрясен тем, что такое могло случиться с ним. Он в ужасе от того, что говорят о нем, о содеянном им. Все эти люди говорят, говорят, говорят о нем и о том, что он сделал. Все, о чем они говорят, ни в малейшей степени не похоже на то, каким он кажется себе. Его мутит от их слов. Он лишается дара речи.

— Вашим адвокатом был Дональд Хайбек, не так ли?

— Мистер Хайбек. Да. Я мог бы кое-что сказать, если бы он не говорил так много. Видите ли, у меня были резоны. Я все видел в ином свете. Я мог бы объяснить.

— Вы могли бы объяснить растление детей?

— Мне было что сказать. Я хотел, чтобы им было хорошо.

— Как вы расплатились с Хайбеком? Как вы смогли нанять такого дорогого адвоката?

— Я не платил мистеру Хайбеку. Ни цента.

— Непонятно. Почему же он взялся защищать вас?