Последний курорт

Галлюциногенные вещества, витавшие в воздухе, начали вызывать в ее воображении фантастические, размытые образы. Пенни посмотрела вниз, в расположенную рядом сточную канаву; там среди кучи грязного тряпья что-то шевелилось. И вдруг из этой кучи появилось мертвенно-бледное лицо ребенка, глаза его бессмысленно вращались в глазницах, с бледных, потрескавшихся губ стекала слюна. Пенни поняла, что ей надо поскорее встряхнуться и отогнать от себя мертвящее видение. И тут ее одновременно охватили жалость, ужас, отвращение и страх.

Предсказатель что-то говорил; его тонкие обвислые усы лениво шевелились, как трава при слабом ветре. Паучьи лапы ухватили Пенни за пальцы, и, когда он повернул ладонь к свету тусклой лампы, сердце Пенни замерло. Она повернулась к Лэй Линь, чтобы убедиться, что та рядом и готова переводить. Лэй Линь в этот момент склонила голову, отсчитывая долларовые банкноты, причитающиеся за пророчество.

Когда деньги перекочевали на столик, старик жестом предложил Пенни сесть. Она присела на стул, который заскрипел под ее тяжестью. Отдаленный вой сирен и легкие ритмы музыки заглушали слова предсказателя. Пенни начало поташнивать от неприятных запахов улицы Она вскинула голову и посмотрела на Лэй Линь, но лицо китаянки было скрыто тенью. Казалось, весь мир нырнул в полумрак бесконечности и иллюзий. И вдруг все внутри Пенни начало медленно леденеть, она почувствовала, как старик сложил ее пальцы и сжал их в кулак. Пенни подняла голову и посмотрела на нет о. Желтые глаза предсказателя смотрели куда-то мимо нее, взгляд был пустым и невидящим. Дрожащими пальцами он еще крепче сжал пальцы Пенни.

— Что? В чем дело? — взмолилась Пенни, поворачиваясь к Лэй Линь.

Взгляд Лэй Линь был устремлен на старика, она наклонилась к нему, пытаясь разобрать его бормотания. Затем, взглянув на Цэ Дуна, Лэй Линь положила ладонь на плечо Пенни.

— Пойдемте, — сказала она. — Нам пора.

Пенни поднялась со стула.

— Лэй Линь, что сказал этот старик? — повторила она дрожащим от страха голосом.

— Он говорит, что сегодня у него уже ничего не получится, — ответила Лэй Линь, отводя Пенни от столика предсказателя. — Иногда такое случается. Они не всегда могут увидеть будущее.

Пенни задумалась над внезапной потерей дара предсказания. Хотя она и не была убеждена в том, что верит во все эти неземные силы. Пенни сейчас нуждалась в чем-то, что дало бы ей надежду на окончание всего этого кошмара, убедило, что она сможет найти способ исправить ужасную ошибку, которую совершила. Сейчас она испытывала только парализующий страх оттого, что старик вообще не увидел ее будущего.

Слезы одиночества ослепили глаза Пенни. Лэй Линь, Цэ Дун, даже Кристиан — все показались ей незнакомцами, которые контролировали ее жизнь, незнакомцами, от которых она не могла убежать. Какой же глупостью был ее приезд сюда, отчаянный поступок женщины, потерявшей разум и теперь не знающей, как вернуть его.

Они прошли за угол, и в лицо резко ударил свет неоновых ламп. Перевернутые тележки и снующие между ними костлявые собаки указывали проход к оживленному ночному рынку, где торговали дешевыми игрушками, футболками с непристойными надписями, фальшивыми фирменными часами, а также экзотическими фруктами, кудахчущими курицами и визжащими поросятами. Когда они смешались с рыночной толпой, в нос ударил запах сандалового дерева, соседствовавший с запахами жареного лука и свежей рыбы. По всей улице стояли грязные столы, возле которых сидели на корточках голодные мужчины и пожирали медуз и осьминогов, запивая их пивом «Сан-Мигель». В этот момент толпа расступилась, и онемевшая от неожиданности Пенни увидела мужчину, который, держа за шею змею, вспорол ей брюхо и принялся высасывать внутренности. Вид крови и кишок на его подбородке вызвал у Пенни тошноту.

Шедшая рядом Лэй Линь успокаивающе положила ладонь на затылок Пенни. Пенни продолжало рвать, и вокруг них образовалось пустое пространство. В этот момент из толпы выскочил какой-то человек и выплеснул им под ноги ведро грязной, жирной воды. Раздался резкий смех, заглушивший даже привычный шум и крики. Потом в уши Пенни, словно пытаясь раздавить ее, ворвалась какая-то ужасающая, безумная какофония звуков: шелест бумажных сумок, гудки автомобильных клаксонов, вой сирен, жужжание электрических игрушек, скрип колес.

Внезапно наступила тишина.

Пролетела целая секунда полной тишины, и тут ночную темноту разорвали душераздирающие вопли.

Пенни с трудом догадывалась, что происходит. Цэ Дун сбил ее с ног на землю, а сам упал сверху. И только когда снова зазвучали выстрелы, Пенни поняла, что вызвало такую панику. Перед ее глазами замелькали топающие подошвы, люди переворачивали прилавки, врезались в них, перепрыгивали и падали друг на друга. Цэ Дун скатился с Пенни, и она, чувствуя, как кто-то теребит ее, повернулась и увидела Лэй Линь, которая умоляла скорее встать и бежать.

Поднявшись на ноги. Пенни вцепилась в руку Лэй Линь, и они смешались с вопящей толпой, разбегающейся в разные стороны Цэ Дун следовал за ними, крепко сжимая рукоятку пистолета и выкрикивая короткие указания. Свернув в боковую улочку, они вырвались из толпы и, заскочив в ресторан, побежали к заднему входу, сбивая по пути столики и скользя на остатках брошенной посетителями пищи. Пенни вскрикнула от боли, сильно стукнувшись обо что-то бедром, но из-за быстрого бега даже не заметила, что это было. В ночи снова раздались автоматные очереди. Пенни рванулась вперед, как будто кто-то подтолкнул ее в спину, но тут же упала на колени. Лэй Линь и Цэ Дун подняли ее на ноги и потащили к выходу.

Как только они выскочили из ресторана, перед ними, визжа тормозами, остановился лимузин. Цэ Дун втолкнул Пенни и Лэй Линь в машину и запрыгнул в нее сам.

Лимузин резко рванул с места. Лэй Линь накрывала своим телом Пенни, прижимая ее голову к сиденью, а Цэ Дун что-то кричал шоферу.

И только когда лимузин вырвался из Монгкока и помчался на сумасшедшей скорости через Восточный туннель в сторону центра, Лэй Линь поднялась и позволила Пенни сесть. К этому времени та уже едва шевелилась от страха и усталости. Глаза Пенни были широко раскрыты, слезы высохли, а сердце и сама душа, казалось, исчерпали все запасы жизненной энергии. Она словно металась в кошмаре Кафки, который у нее не было сил прекратить.

Пенни не была уверена, предназначались ли те выстрелы именно ей, но в данный момент это не имело значения. Ей даже было наплевать, ранена она или нет, как будто все ее будущее вырвали с корнем и перенесли в другой мир — мир беззакония и бесчеловечности. Рука у Пенни была испачкана в крови, и когда Лэй Линь взяла ее, чтобы осмотреть. Пенни повернула лицо к окну и тупо уставилась в него.

— Просто царапина, — объявила Лэй Линь, отпуская руку. — В отеле я промою и забинтую ее.

Пенни машинально подумала о том, что же могло ударить ее в бедро и в спину, но так как боли не чувствовалось и крови не было, она снова забыла об этом. Только спустя некоторое время до нее дошло, что Лэй Линь и Цэ Дун ожесточенно спорят. Догадываясь, о чем идет речь, Пенни протянула надтреснутым, монотонным голосом:

— Не беспокойтесь о том, что скажет Кристиан. Со мной все будет хорошо. И вообще ему не обязательно знать об этом. Ничего страшного не произошло.

Лэй Линь повернулась и посмотрела на нее. Лицо китаянки вытянулось от испуга.

— Цэ Дун говорит, что хозяин должен знать.

Пенни посмотрела на Цэ Дуна, затем отвернулась; она не хотела, чтобы он видел навернувшиеся на ее глаза слезы.

— Тогда я сама ему расскажу, — заявила Пенни.

Через несколько минут они прибыли в отель «Мандарин». Кристиана в номере не было. Появившаяся горничная разобрала постель и задернула шторы Пенни прошла в ванную и остановилась перед зеркалом. Оттуда на нее глядела совсем незнакомая женщина: лицо пепельного цвета, перепачканное в грязи, большие голубые глаза казались пустыми и бесцветными. Пенни закрыла их, опасаясь, что снова расплачется. Услышав, что в ванную вошла Лэй Линь, Пенни отвернулась.

— Вам принести что-нибудь, мадам? — предложила Лэй Линь. — Хотите бренди или виски?

— Нет, спасибо.

Лэй Линь замялась, потом сообщила:

— Цэ Дун послал шофера за хозяином. Он скоро будет здесь.

Пенни кивнула.

— Хотите, чтобы я осталась с вами, мадам?

— Нет, если только ты не хочешь рассказать мне, в чем дело, — постепенно приходя в себя, отозвалась Пенни, поворачиваясь лицом к китаянке.

Некоторое время Лэй Линь молчала, затем покачала головой и сказала:

— Мадам, я не знаю, в чем дело. Возможно, они стреляли не в нас. Может, стреляли в кого-то другого. Монгкок очень опасное место. Там полно бандитов.

— Но если все-таки стреляли в нас, то почему?

Лэй Линь склонила голову.

— Лэй Линь, прошу тебя, ответь мне, — настаивала Пенни. — Почему кто-то мог стрелять в нас?

— Я не знаю, мадам. — Лэй Линь пожала плечами и добавила:

— Хозяин очень богат, и, может быть, кто-то пытался похитить вас.

— Боже мой! — Пенни закрыла лицо ладонями. — А где сейчас Кристиан?

— Он забыл свой мобильный телефон. Цэ Дун послал за ним шофера.

Пенни ощутила слабость во всем теле. С таким же успехом она могла бы разговаривать с вырезанными из дерева статуями слуг-китайцев, которые были установлены с каждой стороны ванны-джакузи.

— Лэй Линь, я хочу немного побыть одна, — попросила Пенни. — Совершенно одна. Можешь ждать за дверью, но, пожалуйста, дай мне наконец побыть наедине с собой, пока не придет Кристиан.

Лэй Линь смиренно поклонилась и вышла.

Приняв душ и вымыв волосы, Пенни завернулась в просторный банный халат и медленно прошла в столовую. Притушенный свет отбрасывал мягкие, приглушенные блики на китайские антикварные изделия, выделявшиеся на фоне современных диванов и ковров. Поднимаясь по ступенькам в гостиную. Пенни погладила статую лошади эпохи Тан и тщательно отполированные перила из тика. В гостиной она уловила запах одеколона, которым пользовался Кристиан. Пенни подумала о том, что вот-вот он приедет, и взмолилась в душе, чтобы это произошло не слишком быстро. Впервые за неделю она осталась совершенно одна, и ей требовалось время, чтобы решить, что делать дальше.

Мгновенная боль пронзила сердце Пенни, когда она вспомнила, как предсказатель сжал ее пальцы в кулак. Действительно ли у него пропал дар провидения или же он просто не захотел говорить ей то, что увидел? А может, и видеть было нечего? Может, она никогда не уедет из этого проклятого места, где каждый день приносит новое безумие, а каждая ночь требует от нее притворства, которое она уже не знала, сможет ли переносить дальше.

Ясно было только одно — она не может больше закрывать глаза на все, что творится вокруг. Отдельные английские слова, которые ей приходилось слышать в течение последних дней, представляли собой номера, имена или какую-то полную бессмыслицу, но именно номера впервые вызвали ее подозрение в отношении людей, с которыми Кристиан вел дела. Они всегда состояли из трех цифр, обычно в пределах четырех сотен, и каждый номер делился на три. Сейчас Пенни уже не помнила, откуда узнала такие подробности, да это было и не столь важно. Возможно, кто-то рассказал ей, что всем членам триады присваивался номер, который делится на три, а номера в пределах четырех сотен принадлежали наиболее высокопоставленным членам. Пенни мало что знала о китайской мафии, и все же она слышала, что варварские методы убийства вкупе с проникновением в правительственные структуры, банки и мировые организации придавали ей такую силу и делали такой вездесущей, что ее сицилийская и колумбийская сестры по сравнению с ней были не более опасны, чем корь. А если учесть еще и то, что они находились так близко от Золотого треугольника, в городе, кишащем изготовителями героина и славящемся своей продажной таможней, то надо было быть невообразимой дурой, чтобы поверить, будто Кристиан сколотил свое огромное состояние исключительно на транспортировке марихуаны.

Пенни почувствовала себя очень несчастной, вспомнив, как Дэвид пытался предупредить ее. Было это в тот самый день, когда он сказал, что заботится о ней. Но заботиться еще не означало любить, и Пенни понимала это.

Какой бы нежной ни была эта забота, она не могла сравниться с теми чувствами, которые Пенни испытывала к Дэвиду.

Мысли о Дэвиде снова вызвали у нее слезы и болезненную тяжесть в сердце. Подозрения Пенни дополнились пугающими нюансами после звонка Габриеллы, и все же она до сих пор не могла заставить себя поверить в то, что Дэвид и его жена замешаны во всем этом. Не считая телефонного звонка, не было абсолютно никаких доказательств их связи с Кристианом, и если даже это был звонок от Габриеллы, а не от Габриеля, как утверждал Кристиан, то кто сказал, что это звонила именно Габриелла Виллерз?

У Пенни закружилась голова. Испытывая приступ клаустрофобии, вызванный пребыванием в этой роскошной тюрьме, она раздвинула шторы, сдвинула в сторону стеклянную дверь, вышла на балкон и посмотрела вниз — на сверкающие, находящиеся в постоянном движении огни гавани Виктория. Этот город был так же полон тайн, как ее голова — сомнений и подозрений. С улиц доносился шум транспорта, пробили часы на паромном вокзале. Скоро должен был вернуться Кристиан, а Пенни так и не решила, что же ей делать. Она резко помотала головой из стороны в сторону и прищурилась, пытаясь сосредоточиться. Однако в душе Пенни уже отчетливо понимала, что ничего не сможет сделать.

Кристиан не отпустит ее, да и она не сможет уйти, потому что, если уж быть честной по отношению к себе самой. Пенни, даже несмотря на весь пережитый ужас, до сих пор не была уверена, хочет ли она покинуть его.

Она и подумать боялась, что сможет огорчить Кристиана своим уходом, у нее не хватит мужества увидеть в его глазах боль, вызванную ее предательством. Мысль о творящихся здесь грязных делах не покидала Пенни, однако она все еще не могла представить себе Кристиана обыкновенным гангстером. Он всегда относился к ней с такой любовью и добротой, был столь неимоверно щедрым. Бояться его после всего, на что он был готов, защищая Пенни, — сама эта мысль представлялась ей абсурдной.

Вздохнув, Пенни вернулась в номер и закрыла балконную дверь. Ее воспоминания переключились на Самми.

Когда же она снова увидит сестру, и увидит ли вообще?

Кристиан заверял, что да. Но вдруг она нужна Самми именно сейчас? Боль и тоска сдавили грудь. Пенни и сама очень нуждалась в Самми. Чего бы только она не отдала, чтобы оказаться рядом с сестрой! Беспокоится ли Самми за нее, знает ли вообще, что ее уже нет во Франции?

Проходя мимо стола. Пенни задела что-то ногой и, посмотрев вниз, увидела свой компьютер. Она подняла его и уже хотела положить на стол, но внезапно из груди Пенни вырвались рыдания. Это казалось безумием: холодный, неодушевленный предмет заставил ее в конце концов расплакаться, выплескивая накопившуюся боль, чувство вины, стыд и отчаяние. Компьютер — вот все, что осталось у Пенни от прошлой жизни. Одежда, вещи были брошены на вилле, кому-то пришлось наводить там порядок, как, впрочем, и в кабинете, где перед ее отъездом тоже царил полный хаос. Боже мой, как же могла она так наплевательски поступить с людьми, которые по-дружески относились к ней? А ведь среди них Дэвид и Сильвия, которые почтили ее своим доверием, поддержкой, дружбой… И чем Пенни отплатила за все это? Да просто швырнула им в лицо все их хорошее отношение.

Что же она натворила И что теперь все эти люди думают о ней? Как ей хотелось снять трубку телефона, позвонить Сильвии и сказать, что она очень сожалеет о случившемся, отчаянно желает вернуть все назад и сделать вид, что ничего не было; что кучи денег, которые Пенни увидела в этом гостиничном номере за последнюю неделю, — это просто плод ее воображения; что связи Кристиана с одной из самых жестоких в мире преступных организаций — не более чем неверное умозаключение воспаленного мозга.

Пенни перевела дыхание, вытерла ладонью слезы и попыталась успокоиться. Поставив компьютер на стол и опустившись в кресло, она подумала: а стоит ли сейчас доверять своим чувствам? Следует ли ей верить в то, что Кристиан любит ее, или не только ради нее он не пошел на сделку с окружным прокурором? Пенни не хотелось думать об этом, и все же если это было так, то все сразу упрощалось. Тогда она сможет уйти от него, не испытывая такого же чувства вины, какое сейчас терзало ее по отношению к тем, оставшимся… скажем, к Дэвиду.

Пенни коротко, горько рассмеялась. Какая же она несчастная дура! Что произошло с ее решительным характером и храбростью именно сейчас, когда она больше всего нуждалась в них? И сможет ли она на самом деле положить всему этому конец? Если Кристиан и вправду связан с героином, то у нее перед ним нет никаких обязательств, абсолютно никаких! Но как это выяснить? Безумием было бы думать, что он сам скажет ей об этом, а если даже и скажет, то это будет означать, что он просто обманул ее, и, уж конечно, это не принесет ей желанной свободы.

В этот момент зазвонил телефон. Пенни, не двигаясь, смотрела на него, и в какую-то секунду у нее возникло желание снять трубку; но, подозревая, что это звонит Кристиан, чтобы сообщить, что он уже едет в отель, Пенни не сделала этого. Когда телефон перестал звонить, она поднялась с кресла и прошла в спальню Сейчас ей ни в коем случае нельзя было падать духом. Тем более глупо было постоянно думать о Дэвиде и гадать, что он может ей посоветовать, если она позвонит ему. Конечно, приятно представлять, как Дэвид решит за нее все проблемы, ведь Пенни никогда не видела, чтобы он пасовал перед чем бы то ни было. Но реальность была такова, что между ними теперь вырос барьер в виде закона, и Пенни сомневалась, что даже Дэвид сумеет преодолеть его. Нет, ей следует забыть о Дэвиде и смириться с тем, что она совсем одна, что ей придется лицом к лицу столкнуться с последствиями своих поступков и попытаться каким-то образом выяснить, во что же она на самом деле вляпалась. А когда она это выяснит, вот тогда и будет решать, что делать дальше Снова зазвонил телефон. Пенни запрокинула голову, крепко закусила губу, чтобы не заплакать, и вся сжалась.

Она ненавидела себя за откровенную слабость, которая постоянно возвращала ее мысли к Дэвиду, вселяя безнадежность и истощая силу духа. Пенни дала себе слово, что думает о Дэвиде в последний раз. Уже завтра она не будет терзать себя мыслями о том, что любит Дэвида и может рассчитывать на него. Ей придется признать, что он ничем не поможет ей, потому что если даже это и в его силах, то с какой стати Дэвиду думать о какой-то свихнувшейся журналистке? Она сама впуталась в эту историю, самой и надо будет выпутываться.

Но не успело это новое решение закрепиться в сознании, как оно тут же начало рассыпаться на куски, и Пенни, уже не сдерживаясь, упала на колени возле кровати, всхлипывая и шепча его имя.

Кристиан пулей промчался по ступенькам и, ворвавшись в заполненный людьми вестибюль отеля «Мандарин», стремительно направился к лифтам. Лэй Линь увидела, как он проскочит! мимо Пьерд, возвращавшегося от телефонной будки. Слава Богу, мужчины не заметили друг друга — слишком уж они были поглощены собственными мыслями.

— Что она сказала? — спросила Лэй Линь, когда Пьер подошел к ней.

— Она не отвечает, — сообщил он. На лице Пьера было написано разочарование, ведь Пенни находилась так близко, а он бессилен был встретиться с ней, поскольку двери номера охранял Цэ Дун.

Лэй Линь опустила взгляд.

— И что вы теперь будете делать?

— Не знаю, — признался Пьер. — Наверное, позвоню Дэвиду.

Лэй Линь кивнула, поднялась с кресла, прошла через вестибюль и исчезла в лифте.

Через несколько минут Пьер уже звонил Дэвиду во Францию. Дэвид снял трубку после первого же гудка.

— Я в отеле «Мандарин», — сообщил Пьер.

— Ты видел ее? — осторожно поинтересовался Дэвид. — Говорил с ней?

— Нет. Я не могу до нее добраться. — Пьер помолчал, понимая, как горько Дэвиду слышать все это. Но сейчас был не тот момент, чтобы оберегать патрона от плохих новостей — Дэвид и сам не поблагодарил бы его, если бы он пытался делать это. — Я даже хотел зайти в номер, но возле дверей стоит Цэ Дун, а мимо него не пройдешь.

— С Лэй Линь ты говорил?

— Да.

— И что?

Пьер вздохнул.

— Она считает, что Пенни довольна своим теперешним положением.

Наступила длительная и болезненная пауза, во время которой Пьер пытался представить себе, как Дэвид отреагирует на его следующие слова.

— Сегодня в Монгкоке была какая-то стрельба, — ровным тоном сообщил он. — Пенни в этот момент была там с Цэ Дуном и Лэй Линь. Никто не пострадал, но я перед этим говорил с типом по имени Бенни Лао, и, по его словам, Муро обидел некоторых людей. Невозможно узнать, кто стоял за перестрелкой и имеет ли она какое-то отношение к обидам, нанесенным Муро, но настораживает, что, по странному совпадению, в самый горячий момент там оказалась Пенни. Лэй Линь убеждена, что, если бы враги Муро захотели убить или похитить Пенни, они бы действовали именно так. А это значит, что если эта стрельба как-то связана с Муро, то ее следует расценивать как предупреждение.

Прошло некоторое время, прежде чем Дэвид ответил, а когда он заговорил, голос его звучал очень четко.

— Где сейчас Пенни?

— В номере. Муро только что поднялся туда.

Прошло еще несколько секунд, и только после этого Дэвид спросил:

— Так что мы теперь будем делать?

Пьер не ответил. Решения Дэвид всегда принимал сам.

Дэвид хрипло рассмеялся:

— Скажи мне, Пьер, как же, черт побери, спасти человека, который не хочет, чтобы его спасали, и который, возможно, даже не понимает, что нуждается в спасении?

— Я не знаю, — честно признался Пьер.

— И на моем месте ты бы не стал ее спасать, — добавил Дэвид с горечью в голосе.

Молчание Пьера вполне можно было понять как подтверждение его слов.

— Он любит ее? — спросил Дэвид.

— Лэй Линь в этом уверена.

— И она довольна своей жизнью?

— Да.

— Тогда мы больше ничего не можем сделать, не так ли? — После этих слов Дэвида связь оборвалась.

Швырнув трубку на рычаг, Дэвид пересек комнату, рывком распахнул высокие стеклянные двери и шагнул на балкон, где бушевал ветер. Шторм достиг апогея, волны разбивались о берег пляжа, грозно обрушиваясь на волнорезы; хлесткие струи дождя отскакивали от асфальта улицы. Была середина дня, но в квартире горели все люстры, а настольная лампа отбрасывала яркий круг света на кучу бумаг, разбросанных по столу.

Лицо Дэвида было бледным от усталости, настроение паршивое, как и погода, но если он собирался предпринять хоть какие-то рациональные шаги, то следовало взять себя в руки. Пока все его действия не принесли никаких результатов. Значит, теперь настала пора применить все свои силы и умение. Он был искренен, когда сказал Пьеру, что больше они ничего не могут, но сделал это сгоряча. В глубине души он понимал, что поможет Пенни независимо от того, хочет она того или нет.

Он уже зашел слишком далеко, и это понимал даже Пьер, который, несмотря на его слова, тоже был убежден, что Пенни не обойтись без его помощи. Дэвид не знал, что мешает Пенни самой обратиться к нему. Возможно, это была гордость или даже стыд, а может, она просто никогда не остается одна и не имеет возможности позвонить. Но в одном Дэвид был уверен наверняка: какой бы взбалмошной и импульсивной Пенни ни была, она отнюдь не дура и сейчас уже должна была понять, что Муро продолжает заниматься героином. Дэвид не сомневался: это вызовет у нее такое же отвращение, какое вызывало у него самого. Невозможно было выяснить, что знала Пенни о том, кто стоит за Муро. В душе Дэвид надеялся, что ничего. Если у Муро начались трения с китайской мафией, то Пенни может оказаться в еще большей опасности, чем прежде.

А если Пенни все же узнала и перепугалась? Мало кому понравится быть орудием, которое китайская мафия может использовать против одного из гангстеров. Ему остается только молиться о том, чтобы Муро сейчас всеми силами заботился о Пенни. Похоже, тот и вправду делал все, что мог, для защиты своей возлюбленной, во всяком случае, внешне это выглядело именно так. Пенни повсюду сопровождали Цэ Дун и Лэй Линь; оба они были опытными убийцами и так же беззаветно преданными Кристиану, как Пьер предан ему, Дэвиду.

Но самым разумным для Муро в этой ситуации, уже приведшей к стрельбе, было как можно быстрее увезти Пенни из Гонконга. Дэвид не пытался недооценить Пенни, но, учитывая ее сегодняшнее состояние, нельзя было ожидать, что она все разумно взвесит и использует свое влияние на Муро, чтобы заставить его уехать. Боже мой, только бы она не попыталась сбежать одна… А если попытается, то очень скоро поймет, что означает желать смерти как избавления. Дэвид быстро отогнал эту мысль, не видя смысла думать о самом худшем варианте развития событий. Если повезет, то Пенни будет оставаться рядом с Муро, пока Дэвид сам не приедет в Гонконг.

Вернувшись в комнату, Дэвид подошел к столу и уставился на разбросанные по нему бумаги. Капельки дождя стекали с его волос на воротник рубашки. Он теперь знал, что ему надо делать, а как — это уже был совершенно другой вопрос. Жестокий и злой рок преследовал его. Оставалось только надеяться, что Муро не удалось подчинить себе Пенни в такой степени, в какой он подчинил Габриеллу. А если все-таки удалось, то только один Бог знает, чем это все закончится. Однако сейчас следует забыть о такой возможности по одной простой причине — он намерен сделать это не ради мести или какой бы то ни было выгоды.

Дэвид мрачно улыбнулся, снял трубку телефона и набрал номер Стерлинга. Все это время он даже представить себе не мог, что в конце концов обратится за помощью к этому негодяю. И разумеется, не было никакой гарантии, что он получит эту помощь. Напротив, он был почти наверняка уверен, что Стерлинг откажет. Но это его последний шанс: действовать дальше без помощи Стерлинга уже невозможно, а чтобы получить ее, оставался единственный способ — дать Стерлингу то, что он хочет.

Глава 19

С самого того момента, как их самолет начал пролетать над залитыми водой рисовыми полями в окрестностях Манилы, Пенни пыталась подыскать слова, чтобы сообщить Кристиану о своем намерении уехать домой.

Временами ей даже казалось, что Кристиан чувствует ее настроение: он постоянно отвлекал Пенни посторонними разговорами, словно боялся того, что она собиралась сказать, или же крепко обнимал ее, как будто хотел задушить в порыве любви. Все это сильно смахивало на поступки человека напуганного, почти отчаявшегося.

Смех его звучал неискренне, когда Кристиан пытался увлечь Пенни разговорами об их будущем, рассказывая о том, что им предстоит увидеть в еще более отдаленных и уединенных местах, чем те, где они уже побывали. Он всеми силами старался развеселить ее и буквально лез из кожи вон, чтобы убедить Пенни в том, как они будут счастливы. У Пенни просто не хватало духу разом разрушить все его иллюзии.

Уговорить Кристиана уехать из Гонконга оказалось гораздо проще, чем она ожидала. Похоже, он, как и она, просто жаждал смыться оттуда. А вот попытка заставить его признаться, что он продолжает заниматься наркобизнесом, успехом не увенчалась. Кристиан искренне изумился, когда Пенни спросила его о трехзначных номерах и о том, не принадлежат ли они членам китайской мафии.

— Китайская мафия? — недоверчиво переспросил Кристиан.

Пенни кивнула.

— Так она обозначает своих членов, а все номера, которые мне пришлось услышать, как раз трехзначные и делятся на три.

Кристиан покачал головой; глаза его остановились, словно он пытался воскресить в памяти совещания, проходившие в отеле.

— Четыреста двадцать три, — напомнила Пенни, — четыреста пятьдесят шесть, четыреста сорок один.

Кристиан в задумчивости обхватил ладонями голову, а затем рассмеялся:

— Не знаю, какое отношение эти цифры имеют к гонконгской триаде, да и вообще я ничего не слышал о номерах, которые делятся на три. Возможно, ты и права, но в данном случае, дорогая, они обозначают вес партий марихуаны, которые мы отправили морем в Штаты.

Разумеется, такое было возможно, но слишком уж велико совпадение. Хотя Пенни и сделала вид, что поверила Кристиану, в душе она продолжала сомневаться. Больше к этой теме Пенни не возвращалась, поскольку интуиция подсказывала ей, что чем меньше она знает, тем в большей будет безопасности. У нее уже не оставалось иллюзий на этот счет: если люди, с которыми Кристиан ведет дела, пронюхают о том, что Пенни знает больше, чем ей положено знать, ее жизни будет угрожать серьезная опасность, и Кристиан уже не сможет ее защитить. Торопливость, с какой Кристиан увез ее из Гонконга после стрельбы в Монгкоке, только усилила страх Пенни и уверенность относительно того, что ее жизнь уже в опасности.

Они улетели из Гонконга на частном самолете сразу на следующее утро, поменяв предварительно фальшивые паспорта. На этот раз их звали Пол и Джилиан Андерсен. Цэ Дун и Лэй Линь остались в Гонконге, и в Маниле Кристиан и Пенни оказались одни. Однако телефонные звонки не прекратились, они даже стали еще более частыми. Кристиан по-прежнему говорил на кантонском диалекте, так что Пенни понятия не имела о содержании этих звонков.

Они остановились в первоклассном старинном, постройки начала века, отеле «Манила», но на этот раз не в «люксе», а в просторном двухкомнатном номере с прекрасным видом на гавань. Эта попытка не выпячиваться и смешаться с обычными постояльцами, а также явная озабоченность и встревоженность Кристиана подсказали Пенни, что возросла необходимость сохранять инкогнито. Она не знала, вызвано ли это тем, что Администрация по контролю за применением закона о наркотиках вплотную подобралась к Кристиану, или дело здесь в китайской мафии, но ей было очень больно видеть Кристиана таким незащищенным и одиноким.

Они вышли из отеля час назад, миновали оживленный перекресток Бонифасио-драйв и бульвара Айала, где яркие, красочные автобусы, забитые пассажирами, боролись за место в транспортном потоке с побитыми американскими автомобилями, и отправились гулять по старинному городу Интрамуросу, наблюдая за филиппинскими школьниками, одетыми в аккуратную клетчатую форму, которые осматривали руины старого испанского форта и дурачились возле Стены мучеников, изображая из себя жертвы кровавых казней.