Благородные Подонки (№1) - Обманы Локки Ламоры

Жеан тщательно пристроил шар так, чтобы тот светил ему прямо под ноги. Теперь он сам оставался практически невидимым со стороны – просто движущийся темный силуэт. Но даже в таких условиях Жеан не собирался задерживаться тут надолго. Быстро все осмотреть – и наружу.

Осторожно продвигаясь в северном направлении, Жеан почувствовал еще один запах, от которого желудок у него болезненно сжался. Здесь что-то разлагалось… какая-то плоть… К несчастью, Жеану хорошо был знаком этот тошнотворно-сладковатый привкус. Он почти не сомневался, что именно обнаружит через несколько шагов.

Так и есть: в северо-западном углу склада под куском брезента лежало четыре трупа – три мужчины и женщина. Все были одеты лишь в бриджи и нижние рубахи, но при этом в тяжелых башмаках и кожаных перчатках. Это удивило Жеана, и он принялся внимательнее исследовать тела. Вскоре на руках у погибших обнаружились характерные татуировки. Это была давняя традиция каморрских ремесленников – делать на видимой части тела наколки, обозначающие принадлежность к той или иной гильдии. Задерживая дыхание и прикрывая нос рукой, Жеан провел возле трупов еще несколько минут, желая выяснить, кем были эти люди.

Двое их них оказались мастерами зеркал, еще двое – ювелирами. У троих мужчин обнаружились колотые раны, а у женщины… у нее через мертвенно-бледную щеку тянулись знакомые припухшие багровые рубцы.

Со вздохом Жеан снова опустил на тела край брезента, И в этот момент его взгляд уловил под ногами искорки отраженного света. Опустившись на колени, он обследовал землю и обнаружил крошечный осколок зеркала. Точнее, это походило на расплавленную каплю амальгамы, которая упала на пол и застыла уже там. Приглядевшись, Жеан увидел в грязи еще с дюжину таких капелек.

– Аза Гуилла, я действительно обокрал священников в твоем храме, – сказал он шепотом. – Но эти люди перед тобой не виноваты, а кроме меня, больше некому помолиться за их упокой. Поэтому прими мою молитву и не суди их строго за то, что они похоронены таким образом и в таком месте. И ты, Бог-Ловкач… если можешь, поддержи Всемилостивейшую Госпожу. Я буду тебе очень благодарен.

Тут раздался противный скрип, и двери в северной стене распахнулись. Первым побуждением Жеана было отскочить в сторону, но он передумал. Все равно его фонарь уже заметили. Лучше попытаться отыграть роль опечаленного служителя Азы Гуиллы, а топорики пусть до поры останутся в правом рукаве.

Однако меньше всего он ожидал увидеть в этом уединенном месте сестер Беранджиас!

На Черине и Раизе были непромокаемые плащи, но откинутые капюшоны позволяли разглядеть их лица и сетки для волос с акульими зубами, ярко блестевшими в свете шара. Каждая из сестер держала в руках свой алхимический фонарь – через секунду они вспыхнули красноватым светом.

– Добрый вечер, отец, – произнесла одна из Беранджиас. – Чрезвычайно любознательный священник…

– И места для прогулок выбирает странные, – поддержала ее другая. – Обычно сюда не приходят без приглашения.

– Мы приходим туда, куда пришла смерть, невзирая на время и место, – отозвался Жеан, кивнув в сторону брезента. – Насколько я вижу, здесь совершено подлое злодеяние. Мой долг – прочитать заупокойную молитву. Каждый умерший имеет право на это перед встречей с Госпожой Долгого Молчания.

– О да, подлое злодеяние! Может, оставим священника в покое? Что скажешь, Черина?

– Нет, – ответила та. – Уж больно часто он появляется в тех же местах, что и мы.

– И то правда, сестрица. Если бы мы столкнулись с ним лишь разок-другой, это можно было бы объяснить. Но святой отец чрезвычайно назойлив.

– Я бы сказала, неоправданно назойлив, – обе сестры медленно, со зловещими улыбками приближались к Жеану – так кошки наступают на загнанную в угол мышь. – Прямо-таки удручающе! Мы уже встречаем его не только на пристани, но и на своем собственном складе.

– Надеюсь, вы не собираетесь чинить препятствий посланцу Азы Гуиллы, Госпожи Долгого Молчания, самой Смерти? – ответил Жеан с величавым спокойствием, хотя сердце его припустило вскачь.

– Чинить препятствия – это наша профессия, отец, – возразила одна из Беранджиас. – Мы оставили дверь незапертой как раз для того, чтобы ты мог сунуть сюда свой нос.

– Мы надеялись, что ты не удержишься от соблазна.

– К тому же мы и сами неплохо знакомы с Госпожой Долгого Молчания…

– …и служим ей на свой собственный лад.

В красноватом свете блеснула обнаженная сталь: обе сестры держали в руках изогнутые кинжалы в фут длиной – «воровские зубы», с которыми Жеан познакомился много лет назад на уроках мастера Маранцаллы. Беранджиас продолжали неуклонно приближаться. Похоже, на то, чтобы разойтись миром, рассчитывать не приходилось.

– Ладно, – бросил Жеан. – Раз с любезностями покончено, долой этот маскарад.

Отбросив в сторону алхимический шар, он сорвал с себя черную рясу и серебряную маску.

– Таннен! – ахнула та из сестер, что стояла справа. – Вот дерьмо! Так ты не ушел через Врата Висконте?

На какой-то миг Беранджиас замерли, затем снова возобновили движение, заходя слева, двигаясь с синхронной грацией – так, чтобы оставить друг другу пространство для боя.

– И ты имеешь наглость представляться жрецом Азы Гуиллы?!

– Кто бы говорил! – парировал Жеан. – Вы только что сами собирались убить служителя Азы Гуиллы.

– Благодарение богам, ты избавил нас от подобного святотатства.

– Какая удача! – поддержала ее сестра. – Я даже не мечтала, что все так легко сложится.

– Не знаю, как все сложится, – огрызнулся Жеан, – но что легко не будет, это я вам обещаю.

– А как тебе наша работа в том стеклянном подвале? – заговорила левая Беранджиас. – Я имею в виду твоих друзей, близнецов Санца. Разве не забавно? Одни близнецы разделались с другими, одинаковые раны, одинаковые позы на полу…

– Подобающе?! – прорычал Жеан, чувствуя, как его с головой захлестывает знакомая волна гнева. – Запомни мои слова, сука: я долго ждал встречи с теми, кто их убил, и все гадал, что же при этом почувствую. Сейчас этот миг настал – и я чувствую себя охренительно хорошо!

Обе контрареквиллы одинаковыми движениями сбросили плащи и, отшвырнув в сторону светящиеся шары, выхватили кинжалы. Две сестры – четыре ножа. Они крались, не сводя взгляда с противника. Сотни раз Беранджиас проделывали это перед беснующимися толпами на Речных Игрищах – и сотни раз таким же образом подбирались к напуганным жертвам капы Барсави.

– Ну что, сестрички? – процедил Жеан, выхватывая топорики. – Настало вам время познакомиться с МОИМИ Злобными Сестричками. Это будет в высшей степени подобающе!

3

– Не расстраивайтесь так, Лукас, – проговорила дона София, отставляя свою вазочку на полку. – Все не столь убийственно.

– Речь идет всего-навсего о задержке в несколько дней, – пояснил Лоренцо. – В конце концов, я могу попытаться получить деньги из других источников. У меня есть друзья среди высшей знати, которые с удовольствием одолжат мне пару тысяч крон. В свое время я тоже оказывал им подобные услуги.

– О, вы меня успокоили, уважаемые дон и донья Сальвара. Рад слышать, что ваши, если можно так выразиться, временные сложности не похоронят наш совместный план. И ничего постыдного в этом нет – у всех время от времени возникают финансовые трудности. Кому-кому, а дому бел Аустеров это хорошо известно.

– Я поговорю со своими возможными кредиторами в ближайший День Бездельника… – задумчиво произнес дон Сальвара. – Да, кстати, это как раз будет День Перемен. Вы бывали когда-нибудь на официальном празднестве по этому поводу, мастер Фервит?

– Боюсь, что нет, дон Лоренцо. Мне никогда не доводилось посещать Каморр в это время года.

– В самом деле? – донья София живо повернулась к мужу. – Лоренцо, а почему бы нам не привести Лукаса на праздник к герцогу?

– Блестящая мысль! – просиял дон Сальвара. – Лукас, раз у нас все равно возникла непредвиденная задержка, почему бы вам не стать нашим почетным гостем? Поверьте, там будет весь цвет Каморра. Каждый мужчина или женщина, кто хоть что-то значит…

– По крайней мере, те, кто пользуются благосклонностью герцога, – договорила за мужа донья София.

– Право, Лукас, вы просто обязаны пойти с нами, – настаивал Лоренцо. – Праздник проводится в Вороновом Насесте, когда еще вы на него посмотрите? Герцог открывает свой дворец для публики лишь раз в году.

– Благодарю вас, дон и донья Сальвара. Для меня это большая честь. Но боюсь, я не смогу воспользоваться вашим гостеприимством. Это может… может помешать моей подготовке к плаванию.

– Да будет вам, Лукас, – отмахнулся Лоренцо. – До праздника осталось всего пять дней. А вы же сами сказали, что будете заняты погрузкой товаров на второй галеон лишь в начале следующей недели. Вот и воспользуйтесь передышкой. Грех упускать такую прекрасную возможность. Пока я буду беседовать со своими друзьями, София вам все покажет. А выбив деньги, мы сразу же сможем уладить вопрос с несговорчивым капитаном и отправиться в путешествие. Надеюсь, других проблем не существует?

– Нет, господин Сальвара, это единственное осложнение, с которым мы столкнулись. Так и быть, раз груз все равно не поступит до следующей недели, положимся на благосклонность судьбы и Сущностей.

– Значит, решено? – обрадовалась дона София. – Вы согласны пойти с нами в Воронов Насест?

– Герцог будет очень благодарен нам за то, что мы привели такого интересного гостя, – добавил ее супруг. – Так что, как видите, мы получим еще и дополнительную выгоду от вашего прихода.

– Что ж, если это доставит вам удовольствие, почему бы и нет? – промолвил Локки. – У меня, правда, не слишком подходящее настроение, но ради вас я готов отложить в сторону все свои заботы и печали.

– Вы не пожалеете, Лукас, – улыбнулась донья София. – Уверена, мы еще не раз будем вспоминать этот праздник во время предстоящего плавания.

4

Ближний бой с двумя противниками в некотором смысле даже хуже, чем с целой толпой. Здесь не удастся спровоцировать свалку, когда все мешают друг другу. Тем более если твои враги – слаженный дуэт, привыкший работать вдвоем. А если в Каморре и существовала идеально сработанная пара бойцов, то это были сестры Беранджиас.

Вращая в руках топорики и внимательно наблюдая за перемещением близнецов, Жеан трезво оценивал свои шансы. По большому счету, у него было лишь одно преимущество – он неоднократно видел сестер за работой на Речных Игрищах и в Плавучей Могиле. Неизвестно, поможет ли это Жеану – сам-то он не акула, – однако нечто всегда лучше, чем ничего.

– Мы слышали, будто ты крут, как стены Пяти башен, – подала голос та Беранджиас, что слева.

Пока она говорила, ее сестра ринулась в атаку: одна рука с ножом приподнята для защиты, вторая изготовилась нанести удар снизу. Жеан отскочил в сторону, блокировав ее выпад левым топориком, одновременно пытаясь ударить по глазам противницы другой Сестричкой. Но ее второй кинжал был наготове – топорик отскочил, ударившись о его кованую гарду. Черт, женщина оказалась еще проворнее, чем он опасался… Ладно, сама напросилась! Жеан что было силы лягнул ее в левое колено – простой трюк, с помощью которого он за годы драк сломал не одну коленную чашечку.

И снова осечка. Непонятным образом контрареквилла заранее предощутила его движение и согнула ногу – удар попал ей в бедро. Он лишил Беранджиас равновесия, но существенного вреда не причинил. Жеан приготовился обрушить свои топорики на то место, куда, по его расчетам, должна была упасть противница, но та каким-то непонятным образом превратила свое падение в головокружительный перекат. Все произошло так быстро, что Жеан не успел даже разглядеть. Зато очень хорошо отследил то, что случилось потом: правая нога Беранджиас описала в воздухе смазанную дугу и обрушилась на его лоб – аккурат промеж глаз. О черт! Весь мир закружился в бешеной карусели.

Ну конечно, чассон. Девочки так любят доставлять неудобства именно этим способом!

Жеан отшатнулся назад. Его спас инстинкт, выработавшийся за долгие годы тренировки, иначе не миновать бы ему смертельного удара в солнечное сплетение. Жеан резко дернул обоими топориками – вниз, наперекрест друг другу. Дон Маранцалла называл этот прием «клешнями краба». Фокус удался: одна из Злобных Сестричек захватила вражеский кинжал и отбросила его в сторону. Беранджиас явно не ожидала этого и на какую-то долю секунды изумленно замерла. Жеан воспользовался ее промедлением, чтобы ткнуть набалдашником второго топора в основание ее шеи. К сожалению, вышел не смертельный удар, а простой толчок, но и от него была польза. Закашлявшись, контрареквилла попятилась, что обеспечило Жеану несколько футов свободного пространства. Он отступил на ярд. Где-то неподалеку за его спиной уже маячила стена. Плохо, очень плохо… В такой тесноте, где не размахнуться, его Злобные Сестрички сильно проигрывали кинжалам Беранджиас. Требовалось поменять диспозицию.

Едва правая контрареквилла отступила, как начала действовать ее сестра. Она метнулась вперед, и Жеан тихо выругался себе под нос. Такая стойка – спиной к стене – конечно, затрудняла им нападение с двух сторон, но одновременно лишала Жеана возможности для маневра. Сестры Беранджиас могли атаковать его попеременно – одна работает, другая отдыхает. Рано или поздно он вымотается и совершит ошибку.

Жеана снова охватил гнев. Взревев, как разъяренный бык, он метнул в противницу оба своих топорика. Та вроде бы удивилась, что, впрочем, не помешало ей отскочить в сторону с проворством, в котором она не уступала сестре. В результате оба топора пролетели мимо, лишь мимоходом задев ее по волосам. С вытянутыми руками Жеан бросился на контрареквиллу. Это выглядело безумием лишь со стороны – на таком близком расстоянии и пустые руки могли оказаться эффективными против «воровских зубов». Беранджиас приготовила свои кинжалы, уверенная в скорой победе, однако она недооценила скорость Жеана. Впрочем, люди, не видевшие его в действии, часто совершали подобную ошибку. В мгновение ока его пальцы сомкнулись на запястьях контрареквиллы. Жеан использовал всю свою силу и массу, чтобы развести ее руки с кинжалами как можно дальше. Далее произошло то, чего он ожидал: женщина подняла одну ногу, изготовясь его лягнуть. Отлично! Продолжая удерживать ее запястья, Жеан резко отклонился назад. По инерции Беранджиас дернулась вперед. Удар – и ее нос со всего размаху встретился со лбом Жеана. Во все стороны брызнула горячая кровь, несколько ее капель попало на черную рясу. Ничего, Аза Гуилла простит ему эту маленькую неаккуратность. Не давая противнице опомниться, Жеан одной рукой сгреб ее лицо и затем сильно, от бедра, пихнул назад, словно толкатель ядра на Древне-Теринских игpax. Контрареквилла отлетела назад, на свою сестру, которая едва успела убрать кинжалы. Вместе, обнявшись, обе рухнули на кучу трупов под брезентом.

Жеан отбежал на середину склада, где на земле валялись его топорики. Ему хватило времени не только подобрать их, но и, расстегнув застежку на рясе, скинуть ее ко всем чертям.

Сестры Беранджиас уже оправились от падения и снова наступали на противника. Апломба у них явно поубавилось: двигались они осторожно, сохраняя между собой расстояние примерно в десять футов. «О боги, – пронеслось в голове у Жеана, – для большинства мужчин сломанный нос послужил бы поводом к отступлению!» Но только не для сестер Беранджиас. Они продолжали двигаться, и в их черных глазах горела лютая злоба. Отброшенные фонари валялись у них за спиной, четкими и зловещими контурами обрисовывая фигуры воительниц. Вот они снова взмахнули кинжалами. Новая атака.

Но, по крайней мере, теперь у Жеана было место для маневров.

Ни слова не говоря, обе сестры одновременно бросились на врага. Забавно, но на сей раз жизнь Жеану спасла именно их сработанность. Он заранее знал, как будут развиваться события: одна из сестер попытается отвлечь его внимание обманным финтом, а другая тем временем будет бить наверняка. Так и вышло. Левая Беранджиас – та, что со сломанным носом – опередила сестру на долю секунды. Вскинув для защиты левый топорик, Жеан шагнул ей навстречу. Вторая контрареквилла, похоже, не ожидала подобного маневра и не сумела сдержать заготовленного движения, рванувшись на то место, где он только что стоял. Топорик Жеана взлетел по стремительной дуге и обрушился на череп правой Беранджиас. Раздался влажный треск, и женщина упала лицом вниз. Бесполезные кинжалы выпали из ее враз замерших рук.

Оставшаяся в живых контрареквилла отчаянно вскрикнула. Этот крик отвлек Жеана, и он совершил ошибку, за которую едва не поплатился жизнью. Уже поднимая привычным жестом топорик, Жеан понял, что опоздал. Один кинжал ему удалось блокировать, но второй прошелся по его телу как раз под правым соском, вспорол кожу и мышцы, и Жеан задохнулся от боли. Беранджиас пнула его ногой в живот, повалив на спину.

В следующее мгновение она очутилась над ним. Кровь из разбитого носа заливала ей лицо, глаза горели ненавистью. Сейчас… Согнутые ноги Жеана распрямились, угодив женщине в грудь. Воздух с шумом вылетел из ее легких, контрареквилла опрокинулась назад и отлетела на метр. Отлично… только что это за острая боль в правом бицепсе? И почему левое бедро жжет как огнем? Вот черт, она успела вонзить свои кинжалы! Оттолкнув противницу, Жеан невольно помог ей вспороть собственное тело. Он застонал в бессильной ярости. Так, схватку надо заканчивать как можно быстрее, иначе он попросту умрет от потери крови.

Беранджиас уже снова была на ногах. О боги, какая же она быстрая! Жеан заставил себя подняться на колени, задыхаясь от обжигающей боли в правом подреберье. Он чувствовал, как теплая влага струится по его животу и ногам. С этой влагой истекало и время его жизни. Контрареквилла снова нападала, и Жеан собрал последние силы.

Его правая рука стремительно слабела, вряд ли она позволила бы нанести хороший удар. Поэтому Жеан попросту метнул правый топорик в лицо противнице. Броску не хватило силы, чтобы оказаться смертельным, но он заставил женщину отклониться и тем самым задержал ее на целую секунду. Этого Жеану хватило – левым топориком он рубанул ее по правому колену. Раздался громкий хруст, приятнее которого он не слышал ничего в своей жизни. Беранджиас зашаталась. Еще один взмах, и Злобная Сестричка обрушилась на ее левое колено. В то же мгновение в Жеана полетели два кинжала. Он метнулся в сторону и успел – успел! Стальные лезвия пролетели над самым его ухом. Раздался новый крик, и контрареквилла рухнула вперед, не в силах больше удерживать свой вес на раненых ногах.

Жеан несколько раз перекатился вправо – подсознательное движение, оказавшееся весьма мудрым. Вскочив на ноги, он увидел, что противница ползет в его сторону, занося кинжал для нового удара.

– Ты все равно сдохнешь, Таннен, – прошипела она. – Даже до утра не дотянешь, проклятый подонок!

– Благородный Подонок, с твоего позволения, – поправил ее Жеан. – Но ты не о том беспокоишься, сейчас речь не о моей жизни. И знаешь, что я тебе скажу, сука? Кало и Гальдо Санца смеются над тобой!

Левой рукой он метнул оставшийся топорик, вложив в этот бросок всю силу и всю ненависть, какие остались в его истекающем кровью теле. На сей раз все вышло, как надо – лезвие топора просвистело в воздухе и вонзилось между глаз контрареквиллы. На ее лице появилось выражение безмерного удивления, и женщина рухнула ничком, нелепо скорчившись, будто разодранная тряпичная кукла.

Не тратя времени на размышления, Жеан подошел к первой сестре проверить, жива ли она. Она лежала без движения. Темная кровь, струившаяся из носа и ушей жертвы, свидетельствовала о том, что тут все кончено. Подобрав топорики, Жеан накинул на плечи кожаный плащ одной из Беранджиас, поднял капюшон и окинул склад последним взглядом. Перед глазами у него все плыло, в ушах стоял звон. Налицо были все признаки быстрой кровопотери – в своем боевом прошлом Жеан уже имел несчастье сталкиваться с этим.

Следовало выбираться отсюда, и как можно скорее. Оставив тела сестер валяться на истоптанном полу, Жеан побрел прочь по ночному Каморру. Главное – держаться подальше от Чертова Котла, где его могла поджидать уйма опасностей. Надо попытаться обойти Деревяшки с севера и двигаться в сторону Пепелища. Если только он сумеет добраться до их укрытия, и если Ибелиус будет на месте… уж он-то сумеет помочь.

Но если этот «собачий доктор» попробует обмазать его своей червячьей гадостью, то он, Жеан, ему все пальцы переломает!

5

Время близилось к полуночи. Донья Ворченца сидела в своем любимом кресле на самом верху Янтарного Кубка, в кабинете-солярии, и разбирала текущую корреспонденцию. Ей поступили доклады о кровопролитных разборках, последовавших за захватом власти новым капой. В заброшенных зданиях, в укромных углах находили все новые и новые тела каморрских воров с перерезанными глотками. Ворченца досадливо покачала головой: меньше всего подобные беспорядки нужны были ей сейчас, когда операция по поимке Бича Каморра выходила на финишную прямую. Но и без нее ей более чем хватало забот. Разо безошибочно выявил и изгнал из города с десяток ее агентов, и это глубоко уязвило дону Ворченцу. Либо все ее лазутчики ничего не стоят как профессионалы… либо Разо обладает невероятной проницательностью… либо в конце концов придется предположить утечку информации в собственных рядах, и на достаточно серьезном уровне – куда выше уличных «топтунов».

Проклятье! К тому же непонятно, почему этот безжалостный убийца предпочел изгнать разоблаченных шпионов, а не просто прирезать их. Может быть, не хотел с ней ссориться? Если это так, то капа Разо сильно просчитался. Дона Ворченца весьма озабочена и недовольна. Пожалуй, пора выйти с ним на связь… устроить ему встречу со Стефаном и кучей «черных курток». Пора объяснить этому капе Разо, кто истинный хозяин в городе.

Лязгнул язычок сложного вераррского замка, дверь отворилась, и дона Ворченца нетерпеливо оглянулась. Она не ждала Стефана сегодня вечером. Но раз уж он вернулся, тем лучше. Сейчас они все и обсудят.

Однако человек, вошедший в солярий, никак не был ее помощником Стефаном.

Худощавый темноглазый мужчина с впалыми щеками непринужденной походкой шел ей навстречу через самые уединенные и недоступные покои в ее башне. Его черные волосы, особенно виски, обильно тронула седина. Незнакомец был с ног до головы одет в один и тот же цвет: серый камзол, серые бриджи, серые чулки и туфли, серые тонкие перчатки. Единственной яркой деталью в его наряде был кроваво-красный шейный платок.

Донья Ворченца поднесла руку к груди, пытаясь унять сердцебиение и задыхаясь от возмущения. Этот наглец не только ухитрился пройти сквозь ее стражу и открыть потайной замок, но еще и привел с собой сообщника – молодого человека с залысинами и пронзительным взглядом светлых глаз, тоже одетого в серое, но с ярко-красными отворотами на камзоле.

– Какого черта! Кто вы такие? – Ворченца вскочила из кресла со стиснутыми кулаками. На мгновение ее надтреснутый голос обрел прежнюю силу, поднявшись до самых высоких нот. – Как вы сюда попали?

– Мы ваши покорные слуги, донья Ворченца, и пришли сюда выразить свое почтение. Конечно, следовало явиться раньше, но, надеюсь, вы простите нам эту досадную задержку. Дела, знаете ли… Любое королевство, даже самое маленькое, требует заботы.

– Вы говорите так, будто мы знакомы. Назовите свое имя, господин!

– О, у меня их несколько, – улыбнулся мужчина постарше. – В настоящий момент я предпочитаю называться капой Разо. А это мой компаньон по имени Сокольничий. Что же до того, как мы попали в ваш чудный солярий… – он сделал светский жест в сторону своего более молодого товарища. Тот вскинул руку с открытой ладонью, и дона Ворченца увидела татуировку на его запястье – три жирные черные линии.

– О боги! – задохнулась она. – Контрмаг!

– Именно так, – кивнул капа Разо. – Простите, мадам, но только искусство контрмага позволило нам попасть к вам на прием. Ваши многочисленные слуги просто не оставили нам другого выхода. Очень не хотелось беспокоить вас преждевременно…

– Вы меня уже побеспокоили, – нахмурилась Ворченца. – Теперь осталось узнать, по какому поводу.

– Просто мы посчитали, что настало время встретиться с легендарным Пауком.

– О чем вы говорите, любезный? Здесь нет никакого Паука. Это моя башня, и кроме меня и моих слуг…

– Бросьте, госпожа. Перед нами незачем разыгрывать этот спектакль.

– Боюсь, что вас ввели в заблуждение, – отчеканила донья Ворченца.

– Вот как? А эти бесконечные папки на полках? Что в них – кулинарные рецепты? И бумаги у вас на коленях… Должно быть, Стефан Рейнарт регулярно снабжает вас сведениями о последних новинках моды – расцветки, покрой… Будет вам, мадам. Я ведь совсем не дурак, и у меня свои, весьма своеобразные источники информации. Если вы будете продолжать упорствовать, я расценю это как намеренное неуважение.

– Лично я расцениваю подобным образом ваше присутствие здесь, – произнесла Ворченца после секундного размышления.

– Похоже, мы расстроили вас, госпожа? Приношу свои извинения. Но давайте смотреть на вещи реально: что вы можете с этим сделать? Ваши слуги, все до единого, спят праведным сном. Ваш Рейнарт во главе своих Полуночников отсутствует, в настоящий момент он страшно занят – сует свой нос в мои дела. Мы с вами одни здесь, донья Ворченца, так почему бы нам не побеседовать, как воспитанным людям? За этим я и пришел – вежливо поговорить по душам.

Несколько мгновений дона Ворченца разглядывала незваного гостя, затем слабо махнула рукой в сторону стоящего поблизости кресла.

– Что ж… присаживайтесь, мастер Мститель. Боюсь, не смогу предложить того же самого вашему приятелю…

– Не стоит беспокоиться, мадам, – откликнулся Сокольничий. – Я обожаю старые конторки, – он направился к алькову возле двери, в то время как Разо уверенным шагом пересек комнату и расположился в кресле напротив доньи Ворченцы.

– И каково это – быть мстителем? – первой нарушила молчание она. – Не поделитесь ли ощущениями?

– На мой взгляд, это вещь, ради которой стоит жить, – весело ответил капа Разо.

– Кажется, Барсави доставил вам в прошлом некоторые неприятности?

– Неприятности? Что ж, можно назвать это и так. Именно по этой причине я убил двоих сыновей Барсави у него на глазах, а затем пустил его на корм тем самым акулам, которых он так любил.

– Какие-то старые дела?

– Знаете, я больше двадцати лет предавался мечтам о мести. Грезил, как приду и сокрушу империю Джанкано Барсави. И теперь этот момент настал – я занял место своего врага. Мне жаль, если неизбежные нарушения сложившихся раскладов доставили вам беспокойство… но это единственное, о чем я жалею.

– Никто не назвал бы Барсави добрым человеком, – задумчиво произнесла донья Ворченца. – Он был жестким, безжалостным преступником… Но весьма проницательным. Барсави понимал некоторые вещи, которые личности помельче никак не могли взять в толк. Должна сказать, что сотрудничество с Барсави приносило взаимовыгодные плоды.

– Было бы обидно разрушить подобную гармонию, госпожа, – Разо позволил себе тонкую улыбку. – Но никто и не собирается этого делать. Лично я уважаю Тайный Договор, и, поверьте, моя ненависть к Барсави не послужит помехой. Я счел нужным оставить в силе все прежние договоренности и объявил об этом в ту самую ночь, когда пришел к власти.

– Да, я получила сообщения от своих агентов. Но должна сознаться, что предпочла бы услышать это из ваших собственных уст… и гораздо раньше.

– Простите мою нерасторопность, госпожа Ворченца. Не буду спорить, я проявил неучтивость. Но позвольте мне загладить свою вину.

– И каким же это образом?

– Я был бы счастлив посетить праздник герцога в День Перемен, – признался Разо. – Уверен, что мои манеры и костюм вполне будут соответствовать уровню остальной публики. Представить меня можно как состоятельного господина из провинции – думаю, никто в Вороновом Насесте не знает в лицо капу Разо. Знаете ли, я с детства восхищался Пятью башнями Каморра, и мне хочется лично засвидетельствовать почтение нашей знати. К тому же я приду не с пустыми руками. У меня уже есть идея великолепного подарка.

– Боюсь, вы просите слишком много, – медленно проговорила Ворченца. – Каждый из нас живет в своем мире, и они не пересекаются. Я же не прихожу на ваши воровские сходки!

– За вас это делают ваши агенты, – со смехом возразил Разо.

– Уже нет. Кстати, объясните, почему в качестве наказания для них вы избрали изгнание. Обычно в ваших кругах за такие дела полагается смерть. Чего уж проще – ножом по горлу…

– А вы предпочли бы видеть их мертвыми, донья Ворченца?

– Вряд ли. Но меня интересуют ваши мотивы.

– Хорошо, поясню. Слишком много хлопот – их многие знали. Я не мог оставить ваших агентов валяться под ногами, как это случилось с людьми Барсави. Мне не хотелось без нужды обижать вас. Поэтому я и решился на маленький дружеский жест.

– Хм-м.

– Послушайте, донья Ворченца, – веско произнес Разо. – Я отдаю себе отчет в том, что вы немедленно начнете работу по внедрению новых людей в мою организацию. Милости просим! Может, более умным повезет больше. Но мы отклонились от основной темы нашей беседы.

– Капа Разо, – осторожно начала Ворченца, – вы не выглядите нежным и ранимым человеком, поэтому я буду говорить с вами напрямик. Мы оба чтим Тайный Договор и заинтересованы в сотрудничестве ради сохранения спокойствия в Каморре. Я также была бы счастлива видеть вас у себя при условии, что приглашение исходит от меня самой. Однако привести вас пред светлые очи герцога просто не в моих силах. Извините, но людей вашего положения туда не приглашают.