Она думала, что любила! Столь предательские мысли шокировали Кэсси.
Растущая тяга к Коулту вынуждала ее переоценить истинность своего первого чувства. К Теду ее привязывала не любовь, а преданность. Если все были правы насчет причины его длительного отсутствия, как долго еще она могла хранить верность умершему?
Здравый смысл подсказывал ей, что если она даже поддастся обольстительным речам Коулта, все равно это не удержит его здесь и он уедет при первой же возможности. Он ни разу не намекнул на вероятность иного исхода. Готова ли она довольствоваться только этим?
Это стало бы большой ошибкой, но, Боже правый, ей казалось, что это и будет правильным.
Она почувствовал себя одинокой и слабой, когда Коулт отпустил ее. Его руки скользнули по плечам и развернули Кэсси лицом к нему.
– Ступай домой, милая. Прими горячую ванну и ложись спать.
Он нагнулся и слегка поцеловал ее, его теплые и мягкие губы словно источали сладость и покой, и она пила не отрываясь.
Поцелуй оказался мучительно коротким, она огорчилась, когда Коулт отстранился от нее. Глупая девчонка!
Кэсси устало улыбнулась.
– Я запру. Как только напою лошадей.
– Я помогу тебе.
Вместе они наполнили водой поилки для лошадей и постлали немного соломы в стойла. Когда с этим было покончено, Кэсси заперла конюшню.
– Спасибо за помощь, – сказала она.
– Я провожу тебя до дома.
Смеркалось, посвежело, на смену жаркому дню пришел приятный вечер. Они молча и медленно шли, наслаждаясь прохладой. Вскоре они подошли к ее дому.
Кэсси повернулась к нему:
– Ну что ж, пришла пора прощаться.
– Но не окончательно. Просто пожелаем друг другу спокойной ночи.
– Я полагала, что ты уезжаешь завтра утром.
– Я не могу уехать, оставив Джетро беспомощным и без всякого помощника.
– Это же не твоя проблема, Коулт. Обещание, данное тобой отцу, ты выполнил.
– Какого же ты мнения обо мне? Сейчас я не могу бросить его.
Обрадованная тем, что он остается, Кэсси вдруг почувствовала, как в ней заговорила раненая гордость.
– Однако ты бы уехал, оставив меня.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Вчера утром на ранчо мы почти… если бы не прискакал Харри, то между нами произошло бы… – Она сделала такой глубокий вдох, что у нее заболело в груди. – Завтра утром ты без всяких сожалений сел бы в дилижанс.
– Ты не права, Кэсси. Это стало бы одним из самых больших огорчений в моей жизни. Но мы с тобой по-разному смотрим на будущее, и я не думаю, что ты или я готовы отказаться от своих взглядов. У меня было бы предостаточно сожалений, если бы завтра утром я сел в дилижанс, и самым большим из них было бы то, что я никогда больше не увижу тебя снова. – Он нежно провел ладонью по ее щеке. – Я всегда бы сожалел, что больше никогда не загляну в прекрасную синеву твоих глаз, светящихся от юмора или темнеющих от переживаний, никогда не услышу твоего заразительного смеха, когда ты счастлива, не увижу твоей улыбки, не почувствую на своих губах вкуса твоих губ, теплоты твоих рук. За прошедшую неделю ты взрастила во мне так много чувств. Я и не ожидал, что настолько увлекусь. Я уверен, то же самое происходит и с тобой. Мне жалко, что мы не занимались любовью, Кэсси. Да и тебе тоже. – Он обхватил ее лицо обеими руками. – Да, Кэсси, – нежно проговорил он, – заниматься любовью совсем не стыдно и не преступно. Если бы мы прошли сквозь это, я никогда бы не оглядывался назад с сожалением. Более того, это стало бы одним из самых драгоценных моих воспоминаний. – Он, не отрываясь, смотрел на нее. – Взгляни, что творится в твоем сердце, Кэсси. Если Тед Макбрайд никогда не вернется, будешь ли ты сожалеть о том, что он ни разу не занимался с тобой любовью до того, как покинул тебя? – Коулт нагнул голову и поцеловал ее в лоб. – Теперь иди домой спать. Спокойной ночи.
Ночью Кэсси еще долго лежала, не смыкая глаз, смущенная и взволнованная словами Коулта, в ее груди теснились самые противоречивые чувства, которых ее душа раньше не знала.
Глава 14
Рано утром на следующий день Коулт проводил взглядом дилижанс, уезжающий из Арена-Роха в Санта-Фе.
Когда дилижанс скрылся вдалеке за клубами пыли, Коулт повернулся и со смиренным видом пошел прочь, но сразу наткнулся на трех сорванцов, следивших за ним.
– Думали, что вы уедете сегодня, – сказала Сэм.
– И вы пришли сказать мне «до свидания»? Я крайне тронут.
– Кое-кто тоже растроган, – сказала Сэм. – Вы же знаете, сколь многим мы вам обязаны.
– Ну, Красотка, вряд ли ты огорчена больше меня. Увы, ваш город сейчас остро нуждается в шерифе.
– Да разве вы сами не хотели быть шерифом? Теперь у вас появился шанс.
Коулт задумчиво покачал головой:
– Может быть, ты и права.
Кстати, это была одна из причин, почему он согласился взяться за эту работу. Поскольку он остался без поддержки шерифа, эта работа стала для него настоящим испытанием. Он словно проверял себя – годится ли он для этой профессии.
– Похоже на то, что мне придется задержаться у вас еще некоторое время. Мне как-то не по нутру уезжать отсюда, когда ваш шериф лежит совершенно беспомощный.
– Почему не по нутру? – спросил Боуи.
– Да, почему? – эхом отозвался маленький Пити.
– Потому что все выглядит так, будто ты уклоняешься от ответственности.
– Но ведь вы не несете ответственности за город, – заметила Сэм.
– Ну что ж, тогда давай назовем это совестью, Красотка. Ну-ка, сорванцы, вы окажете мне любезность, если сегодня не вляпаетесь ни в какую неприятную историю.
– Сэм, а что такое совесть? – спросил Боуи, как только Коулт ушел, направляясь в сторону дома Брейдена.
– Точно не знаю. Давай сходим в школу и посмотрим в словарь.
– Как мы сможем посмотреть в словарь, если не знаем, как пишется это слово? – спросил Боуи.
Сэм насупилась:
– Ладно, я что-нибудь придумаю.
Неразлучная троица рысцой побежала вдоль улицы. Когда дети вошли в школу, Кэсси сидела за учительским столом. Она вопросительно посмотрела на них.
– Доброе утро, дорогие мои. Школьные занятия начнутся не меньше чем через два часа.
– Да, мы знаем, Кэсси, – ответила Сэм. – Мы пришли посмотреть в словаре одно слово.
– Как это приятно, что вы с такой охотой стремитесь повышать свои познания. Что ж тут удивительного, если здесь есть такой сообразительный малый! – Кэсси легко взъерошила волосы Пити, который весело засмеялся в ответ.
Боуи, вечный пессимист, хмуро заметил:
– Но как мы найдем слово, если не знаем, как оно пишется?
Кэсси, не удержавшись, улыбнулась:
– Ну что за беда! Может быть, я смогу вам помочь. Итак, какое это слово?
– Совесть, – произнесла Сэм.
Кэсси несказанно удивилась, потому что ее собственная совесть боролась с чувствами, которые она испытывала к Коулту.
– Совесть? Господи, откуда вы узнали это слово?
– А что оно означает? – спросила Сэм.
– Ну, совесть – это моральное качество, черта человеческой личности. – Заметив недоумение на лицах детей, она добавила: – Можно сказать, что совесть – это некое нравственное чувство, которому повинуется человек, чтобы поступать хорошо или правильно.
Сэм нахмурилась, явно о чем-то задумавшись.
– Как ты думаешь, у Коулта Фрейзера есть совесть?
– Почему ты спрашиваешь, Сэм?
– Коулт сказал нам, что его будет мучить совесть, если он уедет, пока шериф лежит больной и не встает.
– Но это же не его вина, что шериф ранен, – заметил Боуи. – Коулт обещал быть помощником шерифа всего одну неделю.
– Да, он обещал. Но как человек с совестью, он понимает, что ему нельзя покидать свой пост, когда город более всего нуждается в нем.
Пити улыбнулся и крикнул:
– Ура! Я рад, что у него есть совесть.
Невозможно было устоять перед такой непосредственной детской радостью. Кэсси привлекла его к себе и обняла. Прислонившись щекой к его светлым волосам, она прошептала:
– Мы все этому рады, мое золотко. Да, все.
Она не могла не признать, что Коулт служил детям хорошим примером для подражания. Вот почему сама она так отчаянно боролась со смущающими ее мыслями о нем. Целостность характера была его неотъемлемой чертой, как теплая улыбка или чувство юмора. Пусть даже Коулт знал, что она, помолвлена, он не колеблясь удовлетворил бы свое сексуальное желание, если бы она позволила ему сделать это. Этот мужчина представлял собой загадку!
Едва дети ушли, Кэсси снова открыла книгу, которую читала или пыталась читать. С тех пор как в городе появился Коулт, стало очень трудно сосредоточиться на чем-нибудь ином, кроме него самого.
Она еще минут пять безуспешно боролась с книгой, пытаясь прочесть несколько параграфов, но ей в голову не лезло даже то, что она прочитывала на предыдущей странице. Кэсси захлопнула книгу. Как долго еще она будет грезить о Коулте Фрейзере, словно какая-то влюбленная школьница?
Она ничего не могла делать, попросту бездельничала. Надо было заняться каким-то физическим трудом, чтобы отвлечься от своих проблем, главной из которых был Коулт Фрейзер. Если бы он покинул, как и собирался, их городок сегодня утром, то она благополучно забыла бы о нем недели через две.
Тут Кэсси с усмешкой покачала головой: неужели она на самом деле верит в это?
Она подошла к окну и выглянула на улицу. Может быть, когда ее отец поправится, она с Кэти съездит в Санта-Фе и сделает там кое-какие покупки в магазинах. Магазины! О чем только она думает? Она терпеть не могла магазины!
На их ранчо целая куча работы – вот чем бы ей следовало заняться, вместо того чтобы слоняться по городу. Но вся беда была в том, что ее отец был прикован к постели. Она вынуждена была оставаться в городке, чтобы помогать в доме.
Решив вернуться, домой, она немного замешкалась на пороге школы, как вдруг увидела вдалеке Коулта, идущего по улице. Он повернул в сторону ее дома. Он всегда так гордо вышагивал, дьявол бы побрал его! Никогда прежде, она не встречала мужчину, который бы так ее раздражал и одновременно так нравился.
«Итак, что теперь? Раз Коулт у меня в доме, то спешить туда мне вовсе незачем».
Тяжко вздохнув, она направилась к колодцу и вытащила ведро воды. Она решила вымыть окна в школе.
– Приятно видеть, что тебе уже лучше, раз ты сидишь в постели, Джетро, – заметил Коулт, когда Кэти оставила их вдвоем.
– Я признателен тебе, что ты остался, пока я как следует не поправлюсь, – поблагодарил его Джетро.
– Неделей больше, неделей меньше – не вижу большой разницы. Главное, чтобы ты не переживал и не волновался. Я не собираюсь отказываться от своих обязанностей, Джетро.
– Ну что ж, я сильно надеялся на это, – признался шериф. – Мужчина с таким твердым характером заслуживает того, чтобы ходить с высоко поднятой головой.
Шериф несколько пренебрежительно посмотрел на Джеффа, который сидел, сгорбившись, в углу на стуле, опустив руки между колен.
– Нет поручений, которые не терпят отлагательства? – спросил Коулт.
– Нет, – промолвил Джетро. – Только держи свои глаза открытыми, сынок. Я полагаю, что Пайк скоро даст о себе знать. Он ведь говорил, что поквитается с тобой за смерть своего брата, а теперь он отплатит вдвойне – за неудавшееся ограбление дилижанса и банка. Он не успокоится, пока не получит того, что ему хочется получить.
– Или ему не терпится умереть, – заметил Коулт, вставая. – Ладно, я приступаю к своим обязанностям, а ты пока отдыхай.
Выходя из спальни, Коулт мотнул головой, делая знак Джеффу следовать за собой.
– Чего тебе надо? – спросил Джефф, когда они вышли на улицу.
Глаза у него блестели от злости. Вся его враждебность снова заявляла о себе. А ведь Коулт надеялся, что события прошедших дней изгладили чувство неприязни Джеффа к нему.
– Давай оседлай двух лошадей. Немного прокатимся верхом.
– Это же пустая трата времени – пытаться напасть на след бандитов.
– Мы поскачем в Лейзи-Би.
– С какой стати?
– Есть дело, надо кое-что посмотреть.
– Если что-то насчет ранчо, то лучше всего поговорить с Кэсси. В семье за ранчо отвечает она.
– Мне лучше знать, что делать, – ответил Коулт.
Трое пострелят слонялись снаружи конюшни, наблюдая за тем, как Коулт и Джефф вывели лошадей и вскочили в седла.
– Куда вы направляетесь? – спросила Сэм.
– Не твоего ума дело, егоза, – огрызнулся Джефф.
– Вы уезжаете и оставляете нас без защиты?
– Мы будем отсутствовать не больше часа. Так что, Красотка, позаботься сама о городке, пока мы не возвратимся.
– А что, если преступники вернутся назад?
– Прежде они хорошенько подумают, стоит ли им снова связываться с вашей троицей.
Двое всадников поскакали прочь, оставив детей гадать, куда они поехали.
– Ради какого дьявола мы скачем на ранчо? – проворчал Джефф.
Коулт лукаво улыбнулся:
– Там есть большой красивый сарай.
– Коулт, ты еще настырнее, чем мой отец. Я ведь тебе не ребенок.
– Ты прав. Прости меня. Однажды ты признался, что не можешь попасть в длинную стену сарая.
– Ты намерен стрелять в стенку сарая?
– Может быть. – Коулт пришпорил лошадь и поскакал галопом.
Джефф снял шляпу и почесал затылок. Святой Иерусалим! Кэсси наверняка снимет с них голову, если они сделают хотя бы одну дырку в конюшне или сарае. Он ухмыльнулся, затем ударил поводьями по шее лошади и поскакал вслед за Коултом.
Ранчо Лейзи-Би без Кэсси выглядело опустевшим. Джефф не без любопытства следил за тем, как Коулт высматривал какое-то дерево, пока не остановил свое внимание на одном из них.
– Все в порядке. Вот это дерево нам подойдет, – сказал он, указывая на мертвый дуб с сухими сучьями. Затем он отмерил шагами расстояние от дуба и провел на земле черту. – Вот отсюда ты и начнешь.
– Что начну? – спросил Джефф.
– Стрелять по мишени.
– Это пустая трата времени. Ты думаешь, что я прежде не пробовал? – ответил Джефф. – Я же тебе говорил, я не умею попадать в цель.
– Ну что ж, тогда придется научиться. Давай иди сюда, встань за линию.
Ворча под нос, что это бесполезное занятие, Джефф тем не менее, выполнил то, что велел ему Коулт.
– Тут, наверное, даже не будет пятидесяти футов.
– Ничего, в большинстве случаев, когда тебе надо будет воспользоваться оружием, ты будешь находиться еще на меньшем расстоянии от мишени, будь это грабитель банка или простая змея. Помни лишь одно: раз ты направил револьвер против кого-то, будь готов выстрелить. Ты заблуждаешься, если думаешь, что тот, другой, не попытается тебя убить. Итак, для успешного выстрела требуются три вещи: точный глаз, твердая рука и надежный револьвер. Теперь поглядим, на что ты способен. Попади в ствол этого мертвого дуба.
Джефф выхватил револьвер и выстрелил. Пуля просвистела мимо дерева. Он с недовольным видом повернулся к Коулту:
– Ну что, я ведь говорил тебе.
– Никуда не годится. Если ты собираешься достать револьвер, чтобы выстрелить, ты должен взвести курок, а затем направить револьвер. Пока не пытайся делать все одновременно. Забудь о быстроте. Взведи курок и не спеша, целься в дерево. Рука должна быть неподвижной. Не дергай за курок, тяни его плавно.
Джефф выстрелил три раза подряд, но так и не попал в дерево.
– Дай-ка твой револьвер. – Коулт тщательно прицелился и выстрелил. И не попал в мишень. – У тебя только этот револьвер, другого нет? – спросил Коулт, когда вторым выстрелом все-таки попал в цель.
– Только этот, – ответил Джефф. – Отец разрешил мне носить оружие лишь в прошлом году.
– Я знаю, в чем тут дело. Револьвер забирает сильно вправо. При стрельбе это надо учитывать. Когда целишься, то бери дюйма на два влево от цели.
Джефф перезарядил револьвер и снова выстрелил несколько раз.
– Твоя рука дергается при стрельбе. Держи ее жестче.
Через полчаса возбужденный Джефф наконец-то стал иногда попадать в мишень. А немного погодя Коулт положил конец этим занятиям.
– Завтра утром продолжим.
Коулт время от времени смотрел на юношу, пока они ехали назад в город. Джефф сидел, сгорбившись в седле, его прежняя веселость куда-то исчезла.
– Тебя что-то тревожит, Джефф?
– Я понимаю, что не совсем удобно просить об одолжении, когда между нами пролегла затаенная неприязнь почти с момента твоего появления в нашем городе.
– Что ты там бурчишь себе под нос?
– Насчет сегодняшнего… Я хотел попросить не говорить никому, что ты меня учил стрелять.
– Джефф, я никому не собирался говорить об этом.
Джефф просиял. Улыбка была точь-в-точь как у Кэсси, и снова Коулт подумал, насколько сильнее походила Кэсси на своего брата, чем на свою сестру-двойняшку.
– Даю тебе мое слово, парень. Взамен я хочу, чтобы ты дал слово бросить пить. Оружие и алкоголь, словно масло и вода, несоединимы.
– Ладно, – бросил Джефф.
– Тебе нравится твой револьвер, Джефф?
– Как может он мне нравиться? Это же один из тех револьверов, из которого Пайк стрелял в моего отца.
– Тогда купи себе новый, но перед тем как брать, проверь, точно ли он бьет в цель.
Когда вечером того же дня Коулт появился у дверей дома Брейдена, чтобы сообщить шерифу обо всех происшествиях за день, – Кэти настояла на том, чтобы он пообедал вместе с ними. Джефф пребывал в радужном настроении, Кэти, как и обычно, вела себя доброжелательно, тогда как Кэсси еле говорила. Она не была враждебно настроена к нему, нет, скорее ей было не по себе в его обществе.
Это смущало Коулта. Кэсси выглядела явно грустной, однако ее грусть не имела ничего общего с тревогой о своем отце. Как только обед закончился, Коулт зашел попрощаться с Джетро, пока обе девушки убирались на кухне. Но к тому времени, когда Коулт вышел из комнаты шерифа, Кэсси уже ушла в свою спальню.
На протяжении нескольких следующих дней Коулт редко виделся с Кэсси. Было очевидно, что она избегала его, в свою очередь, он, уважая ее чувства, не искал встреч с ней. Коулт четко понимал, что задержался в Арена-Роха надолго, поэтому его все сильнее, все неотвязчивее преследовала одна поглотившая его целиком мысль – заняться с ней любовью.
Ему надо было убедить ее, что их взаимное влечение друг к другу лишь возрастает. Но как было это сделать? Кэсси Брейден была незаурядной девушкой с непреклонной волей. Если бы только она применила свою волю к тому, чтобы стремиться к любви, вместо того чтобы избегать ее, тогда бы не было…
– Вот именно! – воскликнул он. – Надо сделать так, чтобы она сама добивалась меня.
До сих пор он безуспешно пытался сломить ее сопротивление. А что, если ему применить иной подход? Не клюнет ли она на его приманку? От отчаяния он готов был на все. Но хватит ли у него самого терпения, чтобы довести задуманное до конца?
На следующий день Коулт и Джефф занялись тем же, что и вчера. Выехав из города рано утром, они поупражнялись в стрельбе около часа, а потом вернулись назад. Джефф делал очень заметные успехи. Сейчас он попадал в мишень на расстоянии в пятьдесят футов. Юноша во всем следовал советам Коулта.
«Странно, почему Джетро не уделял своему сыну больше внимания и времени, чтобы научить его стрелять?»
Еще дня два занятий, размышлял Коулт, и Джефф наконец-то научится владеть оружием.
Каждый день неразлучная троица внимательно следила за их отъездом и последующим возвращением. Коулт не знал, сообщали ли они об этих отлучках Кэсси.
Впрочем, он не собирался ни о чем спрашивать.
Боуи взглянул на Сэм, когда они сидели, устроившись на ступеньках городской тюрьмы.
– Довольно-таки скучное занятие – следить за порядком в городке, – пожаловался он.
– Да, скучное, – согласился Пити.
– О чем ты думаешь, Сэм? – спросил Боуи.
– О помощнике шерифа. Думаю, надо сделать ему что-нибудь приятное, потому что он человек с совестью и точно делает что-то нужное для города.
– А разве мы не делаем нужное дело, наблюдая за городом вместо него все эти дни?
– Это не тяжело, ведь ничего не происходит.
– Ладно, давайте подарим ему что-нибудь, – предложил Боуи.
– В последний раз, когда мы преподнесли ему подарок, он рассердился.
– Ему не понравился сам подарок, – объяснил Боуи.
– Слинки, – заикнулся Пити.
– Откуда мне было знать, что он не любит змей, – проворчала Сэм.
Боуи подумал минуту, вдруг на его лице заиграла улыбка.
– Давайте купим ему что-нибудь.
– У нас нет денег, Боуи. – Сэм встала и принялась в раздумье ходить взад и вперед.
После долгого молчания Боуи подпрыгнул и подскочил к Сэм.
– Знаю, знаю. Давай, как он и просил нас, держаться подальше от всяческих неприятностей.
– Боуи, в этом нет никакого смысла, – ответила Сэм. – Мы ведь не причиняем никому никаких неприятностей.
Они оба снова уселись.
– Надо хорошенько подумать и сделать ему что-то приятное, – произнесла Сэм.
– Да, что-то приятное, – отозвался Пити.
Глава 15
– Никаких не было происшествий, пока мы отсутствовали? – спросил Коулт детей, приехав вместе с Джеффом и спрыгивая с лошади.
– Нет, никаких, – ответила Сэм.
– Никто из посторонних не появлялся в городке?
Сэм окинула его пренебрежительным взглядом:
– Нет, но если вы рассчитываете, что мы будем выполнять за вас вашу работу, тогда платите нам.
– Причем деньгами, а не леденцами, – вставил Боуи.
– А мне нравятся леденцы, – заметил Пити.
– Если вы втроем почистите конюшню, то я дам вам четвертак, – предложил Джефф.
Протестующе вскинув руки, Сэм объявила:
– Ну, как же, пока мы будем делать за тебя всю грязную работу, ты направишься в «Альгамбру», будешь там выпивать, и ухаживать за Люси Длинные Ресницы. – Сэм поморгала, показывая ресницы и явно кому-то подражая.
– Может быть – да, а может быть – нет, но поскольку ты не моя жена, Конопатая, это тебя вовсе не касается.
На вспыхнувших румянцем щеках Сэм явственно проступили веснушки.
– Твоей женой! Когда я подрасту, чтобы выйти замуж, будь спокоен, я никогда не выйду за такого отвратительного урода, как ты, Джефф Брейден.
Боуи так и покатился со смеху.
– Сэм выйдет за тебя замуж?
– Ну, просто умора, – подхватил Пити и тоже засмеялся.
Коулт также не мог сдержать улыбки.
– И еще одна вещь, Джефф Брейден, – продолжала Сэм. – Твой беспутный дружок, Боб Каллум, пьет все утро. Тебе бы лучше пойти в «Альгамбру» и забрать его оттуда.
Их перепалку прервало прибытие дилижанса.
– Чем занимается Боб Каллум, тебя не касается, мисс Длинный Нос, – сказал Джефф и вместе с Коултом направился в контору дилижансов.
Кучер спрыгнул с козел и открыл дверцы дилижанса.
– Остановка полчаса.
В этот момент на крыльце «Альгамбры» возник Боб Каллум. Увидев своего приятеля, который только что приехал, Каллум издал приветственный окрик и выстрелил в воздух два раза.
Испуганные лошади рванулись и понесли дилижанс, оставшийся без кучера. Открытая дверца хлопала на ходу, пассажиры кричали и взывали о помощи. Перед неуправляемым дилижансом люди разбегались во все стороны. Коулт вскочил в седло Пули и погнался следом за дилижансом. Как только он поравнялся с передними лошадьми, он перепрыгнул со своей лошади на спину одной из головных лошадей, схватил вожжи и, натянув их, остановил упряжку. Кучер подбежал к нему, когда Коулт уже спрыгнул с лошади.
Собравшиеся вокруг очевидцы одобрительно кричали и хлопали в ладоши. Как только радостная суматоха улеглась, Коулт снова пошел в сторону тюрьмы. Трое сорванцов следовали за ним.
Едва он вошел внутрь, как изумленно огляделся по сторонам.
– Что за…
Пол был вымыт начисто, медная пепельница Джетро сверкала, окна блестели. Коулт осмотрел камеры и увидел, что они также чисто вымыты и убраны. Дети сбились в кучу, посмеиваясь от удовольствия.
– Как вам это нравится? – спросила Сэм.
– Великолепно. Кто так чисто все убрал, Кэти или Кэсси?
– Это мы, – ответила Сэм.
– Я чистил пепельницу, – не без гордости сказал Пити.
– Ты проделал большую работу, приятель. – И Коулт ласково взъерошил волосы на голове мальчика. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Я никак не ожидал, что вы способны на такое. Итак, что это будет мне стоить?
– Ровным счетом ничего, – сказала Сэм. – Мы просто хотели сделать вам что-нибудь приятное…
– И держаться подальше от всяческих неприятностей, как вы нас просили, – добавил Боуи.
Коулт почувствовал себя ужасно неловко. Настал момент, когда следовало поговорить начистоту.
– Итак, ребята, не оставите ли вы нас с Сэм наедине на одну минутку?
Пити, надув губы, недовольно сказал:
– Вы собираетесь ругать ее.
– Ничего подобного, клянусь.
– Ладно. Сэм, если мы тебе понадобимся, мы тут рядом, на улице, – сказал Боуи.
Коулт пересек комнату и уселся за стол.
– Подойди поближе, Сэм.
– Вы собираетесь наказать меня?
– Конечно, нет.
Сэм с опаской, но все-таки подошла к столу. Коулт нагнулся вперед и взял ее за руку. Забавно, ее ладошка казалась такой маленькой в его руке.
– Сэм, ты понимаешь, что скрывает за собой поддразнивание? Часто говорят противоположное тому, что думают. Так вот, я приобрел привычку подшучивать над тобой и мальчишками, точно так же, как и над Кэсси. Но порой мои шутки выглядят не столь веселыми, как мне бы этого хотелось, особенно тогда, когда я дразню людей, которые мне нравятся. Понимаешь?
– Нет.
– Вот что я пытаюсь тебе объяснить. Я совсем не считаю ни тебя, ни мальчишек сущим наказанием. Наоборот, вы мне нравитесь, вот почему я и шучу с вами. С теми, кого я терпеть не могу, я так не разговариваю. Тебе это понятно?
– Думаю, да. – Сэм виновато повесила голову. – Думаю, что я еще больше дразнюсь, чем вы, потому что я совсем не соображаю, что говорю вам. Но я не знаю, что заставляет меня говорить такие неприятные вещи.
– Может быть, ты боишься выказать свои настоящие чувства перед людьми, вот почему ты поступаешь так, как будто их вовсе не любишь.
– Но почему я так делаю?
– Возможно, ты боишься, что тебя снова обидят. Я понимаю, ты перенесла большое горе, когда тебе исполнилось шесть лет. Милая, потерять отца, трех старших сестер и двух младших братьев для такой маленькой девочки, как ты, – это тяжелое испытание.
На глазах у Сэм заблестели слезы.
– Я думаю, что Бог не захотел взять меня.
Своенравная озорная девчонка начала тихо всхлипывать, бередя сердце Коулту. Он нагнулся к ней и ласково обнял. Сэм, зарыдав, уткнулась головой прямо ему в грудь.
– Сэм, откуда у тебя такие мысли?
– Бог взял их всех – папу, Джесси, Кэрри, Эсси, Мэтта и Харри. Но не меня. Он не захотел меня брать.
– Сэм, милая Сэм, а ты не думаешь, что он пощадил тебя, потому что знал, как ты нужна своей маме?
Сэм отодвинулась и уставилась на него заплаканными глазами:
– А почему он не взял также к себе маму и меня?
– Не знаю. Очень трудно понять намерения Господа, его промысел, но я верю, что он любящий Бог и во всем, что он делает, есть глубокий смысл.
Когда рыдания Сэм постепенно превратились в хлюпанье носом, Коулт сказал:
– Но у тебя есть Кэсси. Она тебе словно сестра, разве нет? Она любит тебя не меньше, чем Кэти.
Сэм кивнула:
– А Боуи и Пити для меня словно братья.
– Вот, может быть, поэтому он и пощадил тебя. Бог знал, что ты сможешь стать младшей сестренкой для Кэсси и старшей сестрой для Боуи и Пити. Возможно, он знал, что только ты одна сможешь это сделать. И перестань думать, что Бог пощадил тебя, потому что не захотел взять к себе. Он заботится о каждом из людей.
Сэм улыбнулась сквозь слезы. Заглянув ей прямо в глаза, Коулт увидел еще маленькую девочку, которая пыталась изо всех сил скрыть свои чувства за фасадом напускной грубости.
– Милая, раньше, чем ты думаешь, ты вырастешь и станешь прекрасной молодой женщиной. И тот, кто полюбит тебя, будет восхищаться каждой веснушкой на твоем таком прелестном носике.
– Мне этого не надо. Я собираюсь быть похожей на Кэсси.
– А что я тебе только что говорил – ты хочешь быть такой же красивой.
Глаза у Сэм засияли.
– Вы думаете, что Кэсси прекрасна?
Коулт склонил голову и прошептал:
– Ты можешь хранить тайну?
Сэм кивнула:
– Клянусь, или не быть мне в живых.
– Я считаю, что она самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни.
– Но ведь другие так не считают, а все потому, что она носит брюки и ездит верхом на лошади. Она не ведет себя как чванливые прихожанки нашей церкви или как тупые девушки, которые работают в «Альгамбре» и надевают такие причудливые платья.
– Разве в брюках она становится менее похожей на женщину? Ничего подобного.
Сэм улыбнулась:
– Вы действительно считаете ее красивой…
– Сэм, в ней все прекрасно.
– Значит, когда вы спорите с ней…
– Я только поддразниваю ее, потому что мне нравится, как блестят ее глаза, когда она сердится.
– А когда Джефф говорит мне, что я уродина…
– Он тоже только дразнит тебя, потому что ему нравится бесить тебя.
Девочка отодвинулась от Коулта, шмыгнула носом и громко сказала:
– Хорошо. Теперь мне пора идти в школу. Приятно было побеседовать с вами, помощник.
Она выбежала на улицу, где ее поджидали оба мальчугана, которые уже начинали волноваться за нее. Ведь под всей ее притворной бравадой и дерзостью скрывалась не только душевная стойкость, но и ранимость. Сэм очень нуждалась в друзьях.
Как только занятия в школе закончились, и все учащиеся разошлись, Сэм, и братья Джеймс подошли к столу Кэсси. Нагнувшись над столом, Сэм прошептала:
