Выбор рыцаря

      Она снова вздохнула:
      – Похоже, король на твоей стороне. Это может нам однажды пригодиться. Но я больше не хочу оставаться в неведении, так что расскажи мне о состоянии дел в замке Рейм.
      – Знаешь, я начинаю думать, что Уильям мог не знать, как там обстоят дела. Возможно, его обманывал управляющий.
      – Джон, не нужно меня щадить. Независимо оттого, знал он или нет, Уильям должен был навестить отцовское гнездо, чтобы увидеть все собственными глазами. А он этого не сделал.
      – Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, дорогая, – пробормотал Джон. – Рейм принадлежит и тебе, а я знаю, как ты заботишься о том, что тебе принадлежит.
      Элизабет поняла, что не она отдает свою собственность. Напротив, Джон предлагает поделиться своей собственностью.
      – Хорошо. Тогда давай поговорим по дороге в Хиллсли.
      Когда они вышли из замка, у Элизабет вдруг появилось ощущение, что она наконец-то рассталась с призраком Уильяма. Да, ей нравилось, как он относился к ней, но она совсем не замечала его недостатков. А сейчас она поняла, что он действительно мог привести в запустение все свои владения, а также и замок Олдерли, если бы она передала управление им в его руки.
      А вот Джон другой. Элизабет верила, что он понимает и одобряет ее заботу об интересах своего народа, ценит ее помощь и считается с ее мнением.
      А может, это и есть любовь? Эта мысль пришла к Элизабет неожиданно. Может, она наконец повзрослела и поняла, что важнее всего в жизни?
      В этот день Элизабет чувствовала себя гораздо увереннее. У нее все будет хорошо. Король пожелает услышать мнение Джона об этом деле. А ей если и нужно что то воспитывать в себе, то только терпение.

* * *

      В тот же вечер после ужина Адалия как-то нерешительно приблизилась к Элизабет, когда та пришла на кухню, чтобы взять поднос с едой для Анны.
      – Я могу поговорить с вами? – спросила Адалия.
      – Разумеется, – озадаченно ответила Элизабет. Кухарка выглядела непривычно сумрачной. Неужели стряслась какая-то неприятность?
      Как Элизабет и обещала, она взглянула в сторону Джона, чтобы убедиться, что он их видит. Он кивнул, а Элизабет сказала себе, что она вовсе не спрашивает у него разрешения, а оказывает ему любезность, чтобы он не беспокоился.
      Элизабет последовала за кухаркой в ее комнату. Адалия, закрыв за собой дверь, подошла к Элизабет и взяла ее за руку:
      – Этой ночью вы не спали на кухне.
      – Прости меня за то, что я не предупредила тебя об этом. Я и сама не знала, как развернутся события.
      – Баннастер… он снова приходил за вами?
      – Нет! – поспешила успокоить Адалию Элизабет. – Я была в полной безопасности.
      – Вы были с сэром Джоном?
      Элизабет осторожно кивнула:
      – Но вовсе не так, как ты могла предположить. Он не… Он просто защищает меня.
      Адалия с облегчением закрыла глаза.
      – Благодарение Богу за это! Он явно присматривается к вам. Вот бедняга, он-то думает, что вы простая горничная.
      Элизабет хотелось сказать Адалии правду, но могла ли она раскрывать то, что необходимо держать в тайне?
      – Он понимает, как у нас обстоят дела, – уклончиво сказала она.
      – И тем не менее он хочет вас защитить. Он хороший человек. Может, мне пофлиртовать с ним?
      Адалия беспечно засмеялась, а Элизабет с трудом удалось выдавить из себя улыбку.
      Уж не начинает ли она ревновать Джона? Ей не нравилось, что она в последнее время стала сомневаться в своих возможностях.
      А ведь еще совсем недавно она была совершенно уверена, что ей подвластно все.
 
      Джон провел напряженный вечер, все время наблюдая за Баннастером. Хотя Элизабет находилась неподалеку от него, как он ее и просил, Джон ожидал, что Баннастер не оставит девушку без своего внимания.
      Но виконт, похоже, не был настроен напиваться так, как накануне. Он казался даже… грустным; возможно, его настроение объяснялось тем, что после свидания с королем он понял – даже кузену не дано заставить монарха изменить свое мнение.
      А человек, который потерял уверенность в том, что способен решить дело одним способом, находит другой, более опасный способ. Джон предупредил четырех стражников Олдерли о необходимости проявлять особую осторожность, находясь на посту у подножия башни. Филипп должен был сказать то же самое солдатам Баннастера и присмотреться, кто из них склонен защищать госпожу.
      Наконец Джон получил подтверждение, что Баннастер отправился спать. Филипп, который играл в кости с солдатами, поймал взгляд Джона, сидевшего поодаль, и слегка наклонил голову в сторону коридора. Филиппу нужно встретиться с ним? Джон почувствовал, как в нем снова нарастает напряженность.
      Но прежде Джон проводил Элизабет до своей комнаты. Когда он не вошел вместе с ней, она вопросительно посмотрела на него.
      – Я должен поговорить с Филиппом, – объяснил он. – Я не задержусь долго и буду находиться поблизости в коридоре.
      Элизабет нахмурилась:
      – Ты не должен постоянно опекать меня. Баннастер сегодня не станет меня преследовать.
      – Тебе не следует надеяться, что он оставил тебя в покое. Отчаянные люди совершают отчаянные поступки. А мужчина, который долго был без женщины, опасен вдвойне.
      – Это намек? – спросила она подчеркнуто любезно. – Или угроза?
      Джону очень захотелось засмеяться, и он расценил это как хороший признак. Почему он так беспокоится по поводу своей жизни с Элизабет? У нее даже есть чувство юмора, что совсем неплохо.
      – У меня нет причин угрожать, – шепотом ответил он, отступая назад.
      – Я просто поддамся искушению?
      Джон растянул губы в улыбке:
      – Если захочешь.
      Он ушел, оставив ее в некотором замешательстве. Пройдя по коридору, Джон свернул за угол и увидел Филиппа, который ожидал его, прислонившись к стене.
      – Так что? – тихо спросил Джон.
      – Я еще раз убедился, что среди солдат Баннастера есть несколько настоящих мужчин, которым я мог бы доверить свою жизнь… конечно, если бы сражался на их стороне, – усмехнувшись, добавил Филипп.
      – И они согласны с тем, что Баннастера не следует одного пускать в башню?
      – Они-то согласны. Баннастер – их господин. Как они могут его остановить?
      – Они должны будут помочь солдату Олдерли, стоящему на страже, но что остановит Баннастера от убийства собственного солдата за неповиновение?
      – А потом, разгневавшись на то, что ему перечили, он может отыграться на истинной наследнице.
      Хотя Филипп говорил тихо, Джон поморщился:
      – Не говори такие вещи вслух.
      – За мной никто не шел.
      – Ты так доверяешь своей интуиции? – спросил Джон, приказывая себе расслабиться.
      – Ты учил меня этому.
      Внезапно голова Филиппа резко качнулась вперед, и он, теряя сознание, ткнулся в грудь Джона. Джон лишь на мгновение увидел булаву, которая должна была обрушиться на его голову. Он отпустил Филиппа, чтобы поднять костыль, но опоздал. Он ощутил резкую боль от удара в висок, и темнота накрыла его.
      Очнувшись, Джон не мог понять, открыты его глаза или закрыты. Не было ничего, кроме темноты да непривычного затхлого запаха и еле слышного звука падающих капель.
      И еще ощущения боли. Джон поморщился от гула в голове. Ему понадобилось некоторое время, чтобы его мысли прояснились. Он вспомнил свалившегося на него Филиппа, затем булаву, нацеленную ему в голову. Все произошло так быстро, что ему не удалось увидеть человека, который орудовал ею.
      Он лежал на чем-то жестком и неровном, местами влажном. Джон пошарил над собой рукой, собираясь сесть, поскольку не хотел еще раз ушибить голову.
      Пульсирующая боль в голове заставила его на некоторое время замереть. Когда боль слегка утихла, он ощупал лицо и определил, что на глазах у него нет никакой повязки. Он нащупал что-то мокрое на виске и понял, что это кровь. Джон провел рукой по одежде, мокрых следов не обнаружил и понял, что рана, похоже, была не слишком серьезная.
      Он потрогал рукой пол, на котором сидел, ощутил каменную прохладу и неровности.
      Кто-то рядом застонал. Джон замер.
      – Филипп? – Неужели ему так повезло, что он оказался в темнице вместе со своим оруженосцем?
      Некоторое время он слышал лишь неровное тяжелое дыхание.
      – Джон? – Голос у Филиппа был хриплый, надтреснутый.
      – Я здесь. Я только что очнулся.
      – Ты что-нибудь видишь?
      – Нет. Но нас по крайней мере не ослепили.
      – Если не считать того, что мы оба оказались слепцами.
      Джон хмыкнул:
      – Я лежу на каменном выступе.
      – Я тоже. Ты дальше не обследовал?
      – Я собирался, но тут услышал тебя.
      – Ты знаешь, что произошло? Я помню только, что разговаривал с тобой, – и ничего больше.
      – Тебя ударили сзади. Ты упал на меня, а затем меня огрели булавой по голове. Судя по звучанию голосов, мы вряд ли находимся в большой комнате. Я хочу исследовать ее стены. Ты можешь встать?
      – Думаю, да.
      – Тогда иди влево, а я пойду вправо. Будем надеяться, что мы встретимся.
      Это заняло немного времени. Они медленно передвигали ноги по неровному полу, наступая в мелкие лужи. Стена была грубо обработанной, покрытой влагой и мхом. Через пару минут они встретились, а затем отправились в обратную сторону и обнаружили еще «скамейки», вырезанные из камня.
      Прежде чем они встретились снова, Джон нащупал нечто сделанное из дерева. Когда он провел по дереву рукой, то занозил пальцы.
      – Я нашел дверь.
      Филипп оказался рядом сразу же.
      – Тогда это то, чего я боялся. Мы в темнице.
      – Разве в Олдерли есть темница? – удивился Филипп.
      – Я этого не знаю, но ведь я бейлиф. А солдаты о ней не упоминали?
      – Они здесь такие же чужаки, как и мы.
      В течение нескольких минут Джон и Филипп пытались взломать дверь, однако она не поддалась.
      – Тогда нам не остается ничего другого, как ждать, – сказал Джон, потирая ноющее плечо.
      – И думать, – мрачно добавил Филипп. – Как ты считаешь, может, нам стоит покричать?
      – Темница обычно находится очень глубоко, и звук из нее не долетает до жилых помещений, но можешь попробовать.
      Филипп попробовал и кричал до тех пор, пока окончательно не охрип. Беседовать было опасно, потому что существовал риск, что кто-то мог их подслушивать. Они попытались заснуть, но не особенно преуспели в этом. Лежа с открытыми глазами, в какой-то момент Джон заметил проблеск света.
      – Ты видишь это, Филипп?
      – Свет в щелях двери?
      – Да.
      Они помолчали, ожидая дальнейшего развития событий. Свет сделался ярче, обрисовав контуры крепкой двери. Джон и Филипп встали по обе стороны от нее, в надежде на то, что пришедший окажется настолько глупым, что решится войти один.
      – Сэр Джон, – послышался тихий голос из-за двери.
      – Ты кто? – спросил Джон. – Позволь нам увидеть того, кто по ошибке напал на нас.
      Мужчина за дверью засмеялся:
      – Никакой ошибки. Я подозревал вашего помощника уже несколько дней. Наш капитан слишком полагается на него.
      – Ты хочешь занять мое место? – спросил Филипп.
      Джон беззвучно, одними губами, спросил:
      – Ты знаешь его?
      Филипп поморщился и покачал головой.
      – Для писаря ты слишком талантлив на тренировочной арене, Саттерли, – продолжал мужчина. – Я начал следить за тобой вчера, и сегодня мое терпение было вознаграждено.
      – Чем? – спросил Филипп. – Я всего лишь разговаривал со своим первым хозяином.
      – Я слышал твои слова. Ты сказал, что лорд Баннастер может отыграться на истинной наследнице, если ему не позволят проникнуть в башню.
      Филипп поморщился, и при слабом свете Джон увидел, как его губы произнесли: «Я сожалею». Джон пожал плечами. Сейчас было не время для взаимных упреков.
      – Я дожидался удобного момента, чтобы доказать свою верность, – сказал солдат. – Когда я отведу вас к лорду Баннастеру, он узнает о моей изобретательности.
      – Неужели больше никто не знает, что мы здесь? – с сомнением спросил Джон.
      – Вы мои пленники. Утром, когда лорд Баннастер проснется, я доставлю ему вас в качестве подарка от меня. Скажите мне, кто истинная наследница, и я похлопочу, чтобы вы остались в живых.
      Как будто простой солдат может решить такие вопросы! Джон сказал:
      – Я не знаю, о чем ты говоришь. Я просто делился своими опасениями в отношении наследницы в башне, если вдруг лорд Баннастер решит причинить ей вред.
      – Нет, вы сказали не это, – возразил солдат.
      В голосе его послышалась некоторая неуверенность, и у Джона появилась надежда, что он откроет дверь. Однако все оставалось по-прежнему.
      – Вы имели в виду, что лорд Баннастер одурачен, – продолжал солдат. – А раз так, то вы тоже не тот, за кого себя выдаете. И мне доставит большое удовольствие выбить из вас правду.
      – Хотел бы я увидеть, как ты это сделаешь, – сказал Филипп. – Заходи сюда и проверь мои таланты.
      – Ну уж нет, я не дурак! – воскликнул солдат, – Ваше признание может подождать до утра. Спокойной ночи.
      – Кто ты? – крикнул ему вдогонку Джон. – Твоя сообразительность производит впечатление.
      Но свет за дверью поблек, а затем и вовсе исчез.
      – Его завтрашний приз, очевидно, стоит того, чтобы подождать, – сказал Филипп.
      – Нас будет двое против него одного, и мы сможем его одолеть, – сказал Джон. – А сейчас давай попытаемся заснуть.
      Однако тяжелые мысли не давали Джону покоя. Он привык к этому ощущению ожидания, когда мышцы готовятся к бою. Разве он не рвался в бой, стремясь отделаться от костыля, чтобы показать себя в деле? Но как Джон ни убеждал себя, что они с Филиппом окажутся утром победителями, он ощущал беспокойство и даже тревогу.
      И все из-за Элизабет.
      Впервые в его жизни кто-то по-настоящему зависел от него. Будучи самым младшим сыном, он привык не отвечать ни за кого, кроме себя. Каждый день готовил ему приключения. Сейчас же на нем лежала ответственность за титул, за два поместья, за прочую собственность, а также за одинокую, уязвимую, пусть и очень сильную женщину.
      Что будет с Элизабет, если он погибнет? Вероятно, ее приберет к рукам Баннастер. Правда, не исключено, что она станет настолько отчаянно бороться за право собственного выбора, что король найдет более приемлемого мужчину для ее опеки.
      Он был сейчас беспомощным и лишь теперь до конца понял, что чувствовала Элизабет в течение долгого времени, не имея возможности сказать свое слово. Хотя Джон полагал, что ее недоверие объяснялось пренебрежением к нему со стороны его семьи или ложными слухами о нем, он делал все от него зависящее, чтобы Элизабет вновь научилась кому-то доверять. Может быть, не приняв ее предложения разделить с ней ложе, он сделал шаг к тому, чтобы доказать, что он именно тот, кому она может доверять.

Глава 20

      Среди ночи Элизабет проснулась и почувствовала, что сна у нее нет ни в одном глазу, хотя и не могла понять почему. Обнаружив, что она в постели одна, Элизабет была разочарована. Конечно, она не могла ожидать, что Джон залезет к ней в кровать, после того как он отказался от ее приглашения. И все же…
      Тем не менее она его не винила. Он подарил ей удовольствие, которого она никогда прежде не испытывала. Приподнявшись на локтях, Элизабет огляделась. Огонь в камине догорел, и в темноте видно было очень плохо.
      Однако она разглядела, что тюфяк Филиппа был пуст и даже выглядел так, будто на нем вообще никто сегодня не спал.
      Элизабет сдвинула покрывало в сторону и ступила на холодный пол. Сколько часов прошло? Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор, но ничего там не обнаружила. Элизабет шепотом позвала Джона, но не услышала никакого ответа.
      Джон говорил, что он будет поблизости. Она не могла представить себе, чтобы он оставил ее без охраны.
      Элизабет спешно оделась и по освещенным факелами коридорам прошла к большому залу. Спрятавшись за аркой входа, она вгляделась и увидела несколько дюжин спящих на полу, завернувшись в одеяла, людей, но среди них не было никого, кто был бы похож на Джона или Филиппа.
      Она не могла обыскивать все помещения, поэтому, снова вернулась в комнату Джона. Он не мог бросить ее. Даже обвиняя его в корыстолюбии, Элизабет находила для него причину остаться – он не мог отказаться от Олдерли, власти и богатства.
      Но Джон был вовсе не таким. Возможно, он явился лишь для того, чтобы выполнить договор между семьями, но сейчас он испытывает искренние чувства к ней. Он порядочный, благородный человек, которому она постоянно отказывала в доверии. Уж не прогнала ли она его именно этим?
      Надо перестать пережевывать подобные мысли. Скорее бы наступал рассвет, ведь она не успокоится до тех пор, пока не выяснит, что случилось с Джоном.
      Но раньше чем Элизабет успела дойти до комнаты Джона, она обнаружила нечто такое, чего не заметила раньше, – его костыль, лежащий в коридоре возле стены. Элизабет подняла его и стала озираться вокруг, словно ощутив некую угрозу. Она вбежала в комнату, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, будто боясь, что кто-то может попытаться вломиться в комнату.
      Проходили минуты, но ничего не происходило. Элизабет сжимала костыль, словно это была последняя вещь, связывавшая ее с Джоном. Она вдруг подумала, каким тоскливым и пугающе одиноким будет ее будущее без него. Так где же он?

* * *

      Когда Джон проснулся, в темнице было по-прежнему беспросветно темно, хотя у него появилось инстинктивное ощущение того, что приближается рассвет, а стало быть, и его столкновение с Баннастером.
      Он не успел еще ничего сказать, когда его опередил Филипп:
      – Я вспомнил!
      – Что ты вспомнил?
      – Хорошо, что ты проснулся. Я полночи мучился, пытаясь понять, кто является нашим тюремщиком.
      – Время полночи. Ты захрапел почти сразу же.
      – Значит, я вскоре после этого проснулся. Во всяком случае, я теперь вспомнил его лицо. Не могу назвать его имя, но это рядовой солдат войска Баннастера. Я его узнаю, как только увижу. Он однажды бросил мне вызов, и я, видишь, сделал ошибку, слишком легко заставив его капитулировать.
      – Еще бы.
      – Да я и сам это понимаю и прошу меня простить.
      – Прощу, когда мы освободимся.
      – Ты по крайней мере уверен в себе.
      Наступило долгое молчание.
      – Тебе не кажется, что он забыл о нас? – спросил Филипп.
      – В это трудно поверить.
      Джон представил себе Элизабет, спящую без него в его кровати. От этого ему сделалось слегка не по себе.
      Он поправил одежду и сел. В голове еще ощущалась некоторая тяжесть, но в целом он чувствовал себя вполне сносно.
      Какой-то звук долетел до его слуха. Джон подошел к двери, чтобы прижаться к ней ухом, и обнаружил, что она открыта.
      – Филипп, дверь открыта, а ты не слышал, как это произошло. – Джон почувствовал, как Филипп оказался за его спиной, открыл дверь еще шире и высунулся наружу. – Я же говорю, что ты не мог бодрствовать всю ночь.
      Филиппу оставалось только фыркнуть. Джон ощупал руками стену и обнаружил, что они находятся в коридоре. Вначале пленники двинулись налево, но оказались в тупике, тогда, вернувшись, они избрали другой путь, который привел их к еще одной открытой двери, а через нее они вышли на лестницу, ведущую наверх.
      – Что ты об этом думаешь? – спросил Джон, потоптавшись у основания лестницы. – Не может ли это быть ловушкой?
      – Он нас запер весьма надежно. Так что же произошло?
      – Хотел бы я, чтобы у меня в руках была шпага, – с досадой проговорил Джон. – Но что делать, пошли.
      И пошел первым, медленно карабкаясь вверх, досадуя на шину, которую до сих пор носил на ноге. Одну руку он выставлял вперед, второй ощупывал стену. Через пару минут Джон пожалел, что не стал считать ступеньки, потому что подъем явно затягивался. Вплоть до того момента, когда он стукнулся головой обо что-то вверху.
      – Ох!
      – Что случилось?
      Джон поднял руку и провел рукой по дереву.
      – Похоже, что это дверь из нашей западни. Она слегка подалась при нажатии, но не слишком. Становись рядом и попробуем поднять ее.
      Вдвоем им удалось приподнять дверь настолько, что стала видна полутемная кладовка, в которой горел единственный прикрепленный к стене факел.
      – Это подвал под замком, – определил Джон, оглядывая сводчатые опоры, поддерживающие потолок. – Если кто-то тут и есть, он не обратит на нас внимания.
      – Но кто-то ведь зажег факел, чтобы осветить нам путь, – сказал Филипп.
      – Я подержу дверь, а ты вылезай, а потом поможешь мне подержать ее.
      Дверь была не столько тяжелой, сколько неудобной, и Джон поддерживал ее, расставив ноги и упершись локтями. Филипп выбрался наружу и некоторое время лежал на земле, пытаясь осмотреться.
      Затем кивнул Джону:
      – Все спокойно.
      Когда Джон оказался рядом с Филиппом и они опустили дверь на место, то обнаружился еще ряд ступенек, которые вели на первый этаж.
      – Кто-то сознательно позволил нам выбраться, – сказал Филипп.
      Джон внимательно посмотрел на него:
      – Или же это был способ сделать потеху из нашего пленения.
      – А может, это была Лига клинка, – торжественно заявил Филипп.
      – Но они сказали, что не будут помогать мне.
      – Ага! Значит, ты все-таки веришь в их существование!
      – Я этого не сказал. Но гость, который навестил нас у костра, не счел меня достойным помощи.
      – Тогда у него были сомнения. А потом, возможно, Лига решила вопрос в твою пользу.
      – Стало быть, незнакомцы проникли в замок, нашли темницу и молча оставили все двери открытыми, хотя могли бы предупредить нас об этом.
      – Они не любят работать рука об руку с людьми. Ты должен быть достаточно сообразительным, чтобы действовать самостоятельно, согласуясь с их планами.
      – Ты хочешь сказать, что мы должны были проснуться в нужное время? – спросил Джон.
      – А мы и проснулись, разве не так?
      – Гм… Независимо от того, кто позволил нам выбраться, мы должны проявлять осторожность, пока не найдем того солдата, который засадил нас в темницу. Возможно, он уже все рассказал Баннастеру.
      Филипп покачал головой:
      – Вряд ли. Он собирается сделать ставку на неожиданность и на подхалимство.
      – Стало быть, нам необходимо найти его, прежде чем он нас увидит.
      Филипп окинул Джона взглядом:
      – Ты здорово испачкался. Мы должны привести себя в порядок, прежде чем нас кто-либо увидит.
      – Да ты тоже грязный.
      Выбравшись по лестнице на первый этаж и открыв дверь, они обнаружили, что находятся в коридоре за кухней. Было довольно темно, так что их увидел лишь один случайно оказавшийся там слуга; он бросил на них любопытный взгляд.
      Джон открыл дверь в свою комнату, за ним последовал Филипп. Джон сразу же увидел Элизабет, на лице которой в первый момент отразился испуг, а затем глаза ее сверкнули и она облегченно вздохнула.
      – Я очень беспокоилась, когда ты не пришел, – обратилась она к Джону и широко раскрыла глаза, увидев, в каком они оба виде. – Что с вами произошло?
      Джону вдруг захотелось, чтобы она сейчас же заключила его в объятия, но Элизабет хорошо владела собой. Джон объяснил ей, что произошло, и хотя внешне она сохраняла спокойствие, он почувствовал, что в ней поднимается паника.
      – Филипп узнал голос солдата, – добавил Джон. – Мы найдем его.
      – И что сделаете? – спросила Элизабет. – Не может быть, чтобы вы хотели убить его.
      Джон покачал головой:
      – Нам придется заключить его в темницу, как это сделал с нами он, и надеюсь, никто не найдет его до тех пор, пока мы не разрешим нынешнюю ситуацию.
      – А она становится все более и более запутанной, – прошептала Элизабет. – Я боюсь, не избежать неприятностей. Вы оба сейчас в еще большей опасности. Когда же наконец все кончится?
      Джон попытался дотронуться до ее руки, но, почувствовав, как она напряглась, убрал руку.
      – Элизабет…
      – Ты считаешь, что Лига и в самом деле помогла вам? – вдруг с надеждой спросила она.
      Джон посмотрел на Филиппа, который лишь выразительно поднял обе руки.
      – Я не знаю; – ответил Джон. – Если они действительно оказывают нам невидимую помощь, я попытаюсь связаться с ними, чтобы объединить наши усилия. Но я еще раз прошу: позволь мне увезти тебя отсюда. Мы оставим Баннастеру послание, из которого он узнает, что Анна не является истинной наследницей.
      Элизабет энергично покачала головой:
      – Он не поверит этому. Сочтет за трюк, предпринятый для того, чтобы вынудить его покинуть замок. Он же уже доказал, что готов затащить Анну в постель. Я не могу так рисковать.
      – Ты ужасно упрямая, – в сердцах сказал Джон. – И слишком мало заботишься о себе.
      – Есть другие люди, которые нуждаются в моей заботе, – настойчиво повторила она.
      Джон вынужден был признать, что, хотя он и уговаривал ее уехать, ее верность долгу и мужество его очень в ней привлекали.
      – Хорошо. Но прежде всего мы должны позаботиться о том, чтобы обезвредить солдата, который засадил нас в темницу.
      Элизабет с тревогой посмотрела на него:
      – Будьте осторожны.
      Джон улыбнулся:
      – Непременно. А теперь отвернись, пока мы будем мыться и переодеваться.
      Она взглянула на дверь.
      – Ты должна все время быть в поле моего зрения, – напомнил ей Джон.
      Строптиво фыркнув, она взяла стул и села спиной к ним.
      – Поторопитесь!
      Спустя двадцать минут, когда они собрались уходить, Филипп сказал:
      – Солдаты сейчас должны находиться на тренировочной арене. Разрешите мне одному пойти на поиски нашего тюремщика.
      – Ну уж нет, – возразил Джон, у которого чесались руки что-то совершить. – Я столько дней сидел на заднице, наблюдая, как ты получал удовольствие от тренировок.
      – Удовольствие? – переспросила Элизабет.
      Джон взглянул на нее:
      – Нет ничего более приятного, чем помериться силами с противником и взять над ним верх, используя собственное мастерство и разум.
      – И шпагу, – добавил Филипп.
      – А на следующий день быть в состоянии проделать все это снова, – продолжил Джон с явной гордостью.
      Ничего этого он бы не познал, если бы его отец не позволил ему покинуть дом в шестнадцать лет. Может, тем самым отец и помог ему?
      – Но, Джон, нет никакого резона выходить нам всем троим, – сказал Филипп. – Риск того, что нас схватят, лишь увеличится.
      – А если вас схватят? – спросила Элизабет.
      Джон нахмурился:
      – Давайте подумаем, что делать, если это случится.
      – А этого не случится, – беспечным тоном заявил Филипп. – Ждите меня здесь. Я выйду из замка через сад госпожи, минуя большой зал, и вернусь очень быстро.
      Когда Филипп ушел, Джон и Элизабет посмотрели друг на друга, и оба почувствовали растущее между ними напряжение.
      Элизабет все еще не могла забыть, какое облегчение она испытала, когда увидела, что с Джоном все в порядке. Она едва не бросилась ему в объятия, когда он, такой перепачканный, вошел в комнату. Она могла бы запросто разрыдаться, если бы не боялась обнаружить свою слабость.
      Хотя разве можно назвать слабостью беспокойство о человеке, который скоро станет ее мужем? Он доставил ей удовольствие, но она еще многого не знала и могла лишь догадываться, что ждет ее в браке. И сейчас ей больше хотелось думать о чем-то другом, а вовсе не об уязвимости Филиппа.
      – Джон, когда мы поженимся…
      Он поднял голову и улыбнулся.
      – Да, я оптимистка, – сказала Элизабет.
      – Ты просто заявила, что всегда идешь своим путем.
      – А ты будешь возражать, если я останусь такой же, когда мы поженимся?
      Джон театрально сложил руки на груди и нахмурился, как бы размышляя.
      – А ты сделаешь мою жизнь несчастной, если я не соглашусь с тобой?
      – Нет, если у тебя будет на то уважительная причина. – Элизабет приложила немалые усилия, чтобы не улыбнуться.
      Джон повернулся, чтобы сесть на свою кровать, и Элизабет нашла это чрезвычайно волнующим, поскольку вспомнила, что случилось на этой самой кровати. А затем и последующую сцену, когда она увидела его нагим.
      Взгляд Джона неторопливо скользнул по ее фигуре, и Элизабет вдруг захотелось, чтобы она была одета в собственное платье, которое бы выгодно обрисовало ее фигуру.
      – Так как насчет нашей женитьбы? – спросил Джон с полуулыбкой.
      На те секунды, пока Джон смотрел на нее изучающим взглядом, мозг Элизабет напрочь отключился.
      – Просто не могу поверить, что мы скоро поженимся, – пробормотала она. – Но сейчас я должна думать о той опасности, которая может грозить Филиппу. Нужно решить, как поступить с мужчиной, который заточил вас в тюрьму…
      Джон медленно подошел к ней и положил руки на ее талию.
      – Об этом я позабочусь сам.
      – Значит, именно так ты будешь обращаться со мной, когда мы поженимся? Ты хочешь оградить меня от всего?
      – Если бы я был настроен все от тебя скрывать, наверное, я не стал бы тебе говорить, в каком состоянии находится замок Рейм.
      – Насколько я помню, ты далеко не сразу сказал мне об этом.
      Джон усмехнулся:
      – Это потому, что я думал, будто имею дело с Анной.
      Элизабет нахмурилась, понимая, что ей нечего возразить.
      – А когда мы поженимся, ты обещаешь, что будешь мне все рассказывать?
      – Обещаю.
      – Даже если что-то случится в то время, когда ты будешь в парламенте?
      – Ты будешь знать все, о чем узнаю я. Я пришлю тебе столько посланий, что мой гонец устанет их возить.
      – Ты считаешь меня слишком властной, да? – Элизабет почувствовала, что сердится на себя.
      – Ты можешь контролировать меня во всем, – тихо сказал Джон. – Только скажи, где ты хочешь почувствовать мою руку.
      Элизабет ощутила волну дрожи, пробежавшей по телу, и тут же смутилась. Конечно, ни один мужчина не захочет, чтобы им слишком командовала женщина. Джон будет уезжать в Лондон, она оставаться здесь, в Олдерли, со всем, что для нее важно. Она же всегда мечтала, что будет именно так. У него были свои мечты, он хотел использовать свое умение во славу Англии. Но, будучи герцогом, он не сможет уделять время прежним приключениям.