– Тот человек сказал, что тебя изолировали!
– Так теперь твое имя – Анна?
Элизабет удалось наконец освободиться от объятий.
– Со мной все в порядке. Да, они думают, что я пленница, но я поменялась с Анной местами.
– Но тогда почему ты не убежишь? – спросила Сара. Она была более практичной, чем ее сестра.
– Потому что тогда лорд Баннастер накажет наших друзей и слуг. Я не могу этого допустить. Я найду способ, как все исправить.
– Значит, ты выполняешь работы горничной?! – в ужасе воскликнула Кэтрин. – Но ведь ты старшая дочь герцога!
– Я делаю то, что необходимо. И не могу сказать, что у меня много работы, поскольку управляющий позволяет мне подниматься в башню только во время еды.
– Анна заточена там? И сколько времени она там находится? – спросила Сара.
– Сегодня пятый день.
– Ой, Лиз, – прошептала Кэтрин, называя ее детским именем, – я так боюсь за тебя!
Элизабет обняла младшую сестру. Кэтрин была достаточно взрослой, чтобы выйти замуж, но пока она жила в окружении любящей семьи, как это было и с Элизабет до смерти родителей.
– Это только кажется страшным, – сказала Элизабет, нежно целуя Кэтрин, – ведь лорд Баннастер не собирается чинить мне зла. Он хочет лишь опекунства и, возможно, женитьбы. Это противозаконно, потому что я обручена.
Сара обняла обеих сестер:
– Ты должна пообещать, что если не сможешь освободиться, то сообщишь нам об этом. Наш приемный отец с радостью придет тебе на помощь.
– Обещаю, – сказала Элизабет, хотя она не хотела втягивать в эту непростую ситуацию другую семью, у которой так мало богатства и власти.
Дверь внезапно распахнулась, и три девушки испуганно вздрогнули. Мгновенно повернувшись, Элизабет испытала чувство ужаса, поняв, что случилось самое худшее.
На пороге стоял Джон. И выглядел он туча тучей. Должно быть, он стоял за дверью и подслушивал их разговор. Плотно закрыв за собой дверь, он прошел на середину комнаты, держа в руке бесполезный костыль.
– Леди, не бойтесь за свою сестру, – сказал он. Его низкий голос был столь же приятным, сколь и пугающим.
– Она не сказала вам всей правды. Я лорд Рассел, ее нареченный, и сумею позаботиться о ней.
А вот взгляд его трудно было назвать приятным. Он так посмотрел на Элизабет, словно она была Евой, которую он застал во время разговора со змием в саду Эдема.
Словно она предала его.
Элизабет вскинула подбородок и одарила его ледяным взглядом, хотя под ложечкой у нее почему-то заныло. «Он лгал мне, – напомнила она себе. – Он использовал меня».
И в то же время Элизабет жалела, что до этого момента Джон не знал правды о ней.
Она ожидала, что сейчас Джон станет укорять ее за обман, но он повернулся к ее сестрам, которые смотрели на него с таким облегчением, словно он уже сумел спасти их всех.
Элизабет с досадой подумала, что могла бы спасти себя и без его помощи.
– Леди, – обратился Джон к девушкам, – я пришел сюда под чужим именем, чтобы спасти вашу сестру. И хотя работа предстоит деликатная, я обещаю вызволить ее из этой ситуации.
Раздражение Элизабет возросло. Джон рассуждал так, словно они были партнерами. Но на самом деле он скорее всего просто хотел их всех успокоить. А ведь он даже не посвятил ее в свой план!
Однако Сара и Кэтрин смотрели на Джона так, словно он был рыцарем-спасителем, стоящим во главе войска. Могла ли она сказать им, что у нее не было даже возможности приобрести доспехи?
– Но если нам придется беспокоиться также и о вашей безопасности, – продолжал Джон, – это только создаст дополнительные трудности. – Поэтому я прошу вас возвратиться домой и ждать от нас сообщений.
– Мы это сделаем, – улыбнувшись, пообещала Сара. – Мы так рады, что наконец-то познакомились с вами.
– И мы сожалеем о смерти ваших братьев, – выразила сочувствие Кэтрин.
Джон кивнул:
– Благодарю вас, леди. А сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы переговорить с леди Элизабет.
Элизабет заметила, что он сделал ударение на ее имени, и поморщилась.
– Если вы увидите меня утром перед вашим отъездом, – добавил Джон, – я не стану с вами разговаривать, а вы должны сделать вид, что вообще меня не знаете. А со своей сестрой вы можете разговаривать разве что как с горничной.
– Как если бы мы разговаривали с Анной, – понимающе кивнула Кэтрин.
– Не стоит рисковать, – вступила в разговор Элизабет. – Возможно, мы вообще не увидимся утром. – Она по очереди обняла сестер. – Берегите себя. Спасибо за то, что приехали. А приемный отец знает, куда вы направились?
– Мы сказали ему, что едем с визитом к леди Луизе, – сконфуженно призналась Сара.
– В таком случае вы должны поторопиться, пока он не узнал, какой опасности вы можете подвергнуться.
Кэтрин посмотрела на Джона и Элизабет:
– Вы хотите поговорить здесь? Мы можем выйти.
– Нет, в этом нет необходимости, – возразил Джон. – Спокойной ночи, юные леди!
В коридоре он снова сунул костыль под мышку и пошел прихрамывая. Он крепко ухватился за руку Элизабет. Камердинер, который обычно обслуживал большой зал, проводил их любопытным взглядом.
Когда они отошли от камердинера на достаточное расстояние, Элизабет шепотом сказала:
– Вы не должны с такой силой цепляться за меня.
Джон лишь молча взглянул на нее.
– Куда вы меня ведете?
– В мою комнату, – холодно ответил он. – Вы вряд ли можете возражать против этого – весь замок считает, что вы принадлежите мне. Господи, – добавил он со смешком, – когда они узнают, кто я такой, они будут благодарить меня за то, что я взял вас в свои руки и сохранил в целости и сохранности:
Элизабет прикусила губу и ничего не сказала, понимая, что ей неизбежно придется пережить ураган его гнева. Джон преодолел пролет лестницы слишком быстро для человека со сломанной ногой, но на сей раз он утратил свойственную ему осторожность.
Оказавшись в комнате, они обнаружили там зажженную свечу, словно Филипп заходил, а затем вышел. Элизабет дождалась, когда захлопнулась дверь, и обернулась, чтобы выслушать нападки Джона.
Однако Джон отбросил костыль, схватил ее обеими руками, прижал спиной к двери и крепко поцеловал.
Это не был такой же деликатный, романтический поцелуй, который произошел между ними раньше. Нет, это был атакующий, жаркий и мощный поцелуй. Голова Элизабет запрокинулась, тело вдавилось в дверь. Язык Джона проник в ее рот, утверждая свое право оказаться там именно сейчас.
Одной своей большой ладонью он придерживал ей голову, словно опасаясь ее бунта. Другая его рука легла ей на шею, а затем передвинулась на грудь – интимность, которая и поразила, и рассердила. Эта его отчаянная жажда позволила ей понять, каких усилий ему стоило сдерживать себя с того момента, как он узнал, кто она на самом деле.
И какой гнев это у него вызвало.
В этот краткий миг Элизабет пережила бурю эмоций – от страсти до ярости – и в конечном итоге ответила неистовым поцелуем, проникнув своим языком в рот Джона и затеяв там борьбу за превосходство. Их рты раскрылись еще шире, головы соединились, словно они искали способ еще глубже погрузиться друг в друга.
Элизабет обвила руками шею Джона и притянула его к себе: неистовая страсть сделала ее безрассудной.
Ее гнев и ее страсть слились воедино, она не узнавала себя: инстинкты, владевшие ею, были скорее животными, чем человеческими.
Глава 15
Целуя Элизабет, Джон чувствовал, как исчезает его гнев, уступая место страсти, которую он испытывал к ней с самого первого момента, как они встретились.
Он никак не мог насладиться вкусом ее губ, нежной полнотой ее груди, которую ощущала его ладонь. И она нисколько не сопротивлялась, а была такой же агрессивной, как и он сам, и, вцепившись в его рубашку, пыталась притянуть его ближе к себе.
Лишь с помощью обеих рук Джону удалось снять с Элизабет чепец, не прерывая при этом поцелуя. Он вынул шпильки из ее прически, и светло-рыжие волосы рассыпались по плечам. Он спрятал в них лицо, с удовлетворением понимая, что она принадлежит ему.
Однако Элизабет до сих пор заставляла его испытывать чувство вины за то, что он желал якобы Анну, хотя на самом деле он желал ту женщину, на которой должен был жениться.
Джон поднял голову и посмотрел на Элизабет.
Она стояла при свете свечи, прислонившись к двери, локоны спускались ей на плечи, грудь вздымалась и опадала при каждом вдохе и выдохе, устремленные на него глаза сверкали.
Теперь это была красивая взрослая девушка, хотя нетрудно было понять, почему он не узнал ее, когда ее волосы были скрыты чепцом.
– Вы не слишком изменились с детских лет, – сказал Джон, понизив голос. – Вы и сейчас норовите все сделать по-своему.
Элизабет прищурилась:
– Вы не можете винить меня за то, что я пыталась защитить себя и замок Олдерли.
– Это я здесь для того, чтобы защитить вас и ваш замок! Я должен вывезти вас отсюда немедленно…
– И таким образом доказать, что вы ничем не лучше Баннастера.
– А вы именно такого мнения обо мне, не правда ли? – парировал Джон.
– Я нужна вам из-за моей собственности и титула? Разве это не так? Почему я должна думать иначе?
Джон немного отошел от нее.
– Я хочу, чтобы вы вспомнили о контракте, заключенном нашими родителями, о клятве, которую они дали, стремясь объединить наши семьи. Мои родители хотели, чтобы я сделал именно это.
– Нет, они хотели, чтобы ваш брат Уильям женился на мне. А вы вываляли вашего брата в грязи, хотя он всего несколько месяцев как умер.
Джон закрыл глаза, пытаясь сдержать себя и с горечью признавая, что она до сих пор любит Уильяма.
– То, что я сказал о замке Рейм, правда.
– А я считаю, что, возможно, вы и сами не знаете всей правды. И то, что вы солгали, кто вы на самом деле…
– Как и вы, – вставил Джон.
– Да, мы оба скрывали истину, поскольку считали это необходимым.
– Но вы продолжали лгать даже тогда, когда я рассказал вам правду и попросил вас о помощи.
Элизабет проигнорировала сказанное им.
– А вы пытались соблазнить меня…
– Я не делал ничего подобного! – возмущенно воскликнул Джон и, подойдя к ней, взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Если бы я хотел вас соблазнить, я бы это сделал.
Элизабет оттолкнула его руку и отошла на середину комнаты.
– Я так до сих пор и не знаю, могу ли я вам доверять.
Они стояли, скрестив взгляды, оба тяжело дышали, оба были полны недоверия друг к другу.
– Говорите все, что хотите, – не выдержал первым Джон, – но вы станете моей женой. Вы можете говорить, будто предпочитаете моего брата, но ваше тело и ваши губы говорят иное.
– Вы грубы.
– Когда-нибудь вы признаете, что вам это нравится. Вы хотите нарушить планы лорда Баннастера, но это означает, что тогда вам придется подчиниться мне.
Джон увидел, как при этих его словах у нее сверкнули глаза. Элизабет вскинула подбородок:
– Наше обручение обязывает. Я не обесчещу моих родителей попыткой отказа.
Это было похоже на то, что она давала согласие. Джон вдруг почувствовал страшную усталость.
– В таком случае я должен получить послание, написанное вашей рукой.
Элизабет прищурилась.
– Пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду.
– Мои люди – те двое, что передали вам вчера для меня свиток, – отыскали ваше войско.
Элизабет глубоко вздохнула, и Джон понял, что она почувствовала облегчение.
– Но капитан вашей охраны вряд ли поверит словам двух простых солдат, что я ваш нареченный. Ему необходимо ваше подтверждение, что он может мне доверять.
Элизабет отвернулась, и Джон понял, что она все еще ведет спор сама с собой. Конечно, она не доверяла ему – иначе почему бы она стала так долго скрывать от него правду.
– Вас необходимо спасти, – решительно сказал Джон.
– Но не путем военных действий.
– Я рыцарь. Даю вам слово, что атаковать буду лишь в случае крайней необходимости. Но мне нужны солдаты, Элизабет.
– И что вы будете с ними делать?
– Тренировать их. Мои люди – эксперты по ведению военных действий, они знакомы с военной техникой Европы.
– Военных действий! – воскликнула она.
В одно мгновение Джон оказался рядом с ней и зажал ей ладонью рот.
– Тихо! – пробормотал он ей в ухо. – Или вы хотите, чтобы об этом нашем разговоре знал кто-то еще?
Элизабет стала вырываться, и Джон тут же ее отпустил. Прикосновения к ней лишь приводили его в смятение, заставляя забывать обо всем, кроме одного – что она ждет его на брачном ложе.
На мгновение у Джона мелькнула мысль: а что, если он возьмет, ее прямо сейчас, скрепит их союз, навсегда отодвинет Баннастера. Однако и Элизабет, и он были слишком злы сейчас, а Джон не хотел так начинать их отношения. И к тому же если Баннастера интересует лишь титул, ему будет безразлично, была ли невеста целомудренной.
Анна сидела в спальне башни и пощипывала струны лютни, пытаясь отыскать какую-нибудь бодрую мелодию, но на память приходили одни лишь печальные баллады. Почему-то сегодня одиночество давило особенно тяжелым грузом. Каждую ночь она боролась с этим чувством, не любила гасить свечу и оставаться в темноте, в которой ее страхи разрастались еще больше. С каждым разом она засыпала все позже и позже и чувствовала себя все более усталой, когда ее будил восход солнца.
Внезапно она услышала неясный звук за окном. Ее пальцы застыли на струнах, она настороженно прислушалась. Наверное, это какая-то птица устраивалась на ночлег, как это часто случалось в последние дни. Надо будет попробовать завлечь их в комнату и подружиться с этими дикими созданиями.
Звук повторился: теперь Анне показалось, будто какой-то великан потерся о ставню.
Может, кто-то спускает еще одну корзину?
Анна поднялась, отложила лютню и раскрыла ставни. Поначалу она не могла ничего различить в темноте. Но затем ясно увидела канат и отпрянула в глубь комнаты. На канате виднелись узлы, и он вибрировал.
Несколькими мгновениями позже на подоконник опустилась нога в ботинке, за ней появилась другая. Согнувшись, мужчина заглянул в окно:
– Леди Элизабет?
Анна понимала, что ей следовало бы испугаться – кто мог знать, что именно лорд Баннастер решит предпринять, чтобы завоевать сердце Элизабет и сделать ее своей женой? Однако лицо незнакомца показалось ей настолько дружелюбным, что она просто кивнула.
– Простите за вторжение, – сказал мужчина, зависнув снаружи и держась рукой за подоконник. – Могу я войти?
Анна понимала, что нельзя исключать того, что он пришел с недобрыми намерениями.
Однако она страшно соскучилась по компании.
– Войти вы можете, сэр, – сказала она, – но у меня есть кинжал, и я умею им пользоваться.
Незнакомец подтянулся и сел на подоконник, затем ловко спрыгнул в комнату. Это был высокий, крепкий и мускулистый мужчина. У него были темные с красноватым оттенком волосы и удивительные зеленые, широко открытые глаза.
Он изысканно поклонился:
– Леди Элизабет, я сэр Филипп Клиффорд.
Это имя показалось ей знакомым, но она не могла припомнить откуда.
– Вы член Лиги клинка, сэр Филипп? Мне недавно рассказали об этой секретной организации. Это вы прислали мне корзину с едой?
– Отвечаю «нет» на все ваши вопросы, миледи, – сказал Филипп с явным сожалением. – Но я слышал об этих легендарных людях, а также о вашей корзине с едой. Я решил проверить мою теорию о том, как они добрались до вас, вот почему я здесь.
– Вы слышали о корзине? – удивилась Анна. – Но я сказала об этом только своей горничной.
– А Анна рассказала моему господину.
– Лорду Расселу? – Анна наконец все поняла. – Вы тот человек, который ему служит.
– А вы та женщина, с которой он обручен, – промолвил сэр Филипп, восхищенно разглядывая Анну. – Я скажу Джону, что он самый везучий мужчина в королевстве. Ваша красота ни с чем не сравнима.
Анна почувствовала, что краснеет, поскольку еще ни один мужчина не воздавал ей хвалу столь романтическим образом. Во время ее нескольких поездок домой комментарии со стороны соседей ее отца сводились лишь к тому, что у нее бедра настолько широки, что она способна произвести на свет не одного ребенка.
Если бы Анна не проявила осторожность, она могла бы потерять голову от изумительно красивых зеленых глаз сэра Филиппа. Но она старалась держать себя в руках.
– Сэр Филипп, вы верите в то, что это действительно Лига клинка хочет мне помочь? Как я понимаю, лорд Рассел в это не верит.
– Лорд Рассел – человек, который привык руководить людьми и принимать взвешенные решения на основе имеющихся фактов. – Он лукаво подмигнул. – Так что он все еще ожидает фактов.
– А вам не требуются факты? – с улыбкой спросила Анна.
– Я провел обширные исследования. У меня уже есть факты. К тому же с нами вступил в контакт один из членов Лиги, который обещал нам помощь. Для меня фактов достаточно.
Он бросил взгляд на окно.
– Теперь я знаю, что могу спуститься к вам таким вот образом.
Анна прошла мимо Филиппа, чтобы выглянуть в окно, и всмотрелась в темноту. Факелы вдоль зубчатой стены внутреннего двора казались светящимися точками.
– По-моему, это опасно.
Он усмехнулся:
– Это было потрясающе. В безлунные ночи я на удивление хорошо вижу. Если когда-либо понадобится выкрасть вас из башни таким способом, думаю, я сумею это сделать.
Девушка отступила в глубину комнаты и покачала головой:
– Нет, я не уйду отсюда и не стану подвергать риску…
– …ваших людей, которые будут наказаны, – закончил за нее Филипп и тяжело вздохнул. – Я это знаю. – Внезапно его лицо просветлело. – Я знаю, как надо поступить. Джон должен спуститься сюда и встретиться с вами.
– Нет-нет, только не это. Что, если он погибнет при падении? Я не смогу себе этого простить.
– И тогда вы станете доступны для лорда Баннастера, – заметил сэр Филипп.
Анна вздохнула.
Оглядевшись вокруг, Филипп увидел лютню.
– Я слышал, как вы играли. Очень хорошо играли. Я и раньше слышал звуки лютни, только не знал, откуда идут эти звуки.
– Я должна что-то делать, чтобы отвлечься.
– И еще вы читаете, – восхитился Филипп, увидев на столе несколько книг. – Знаете, я подумываю о создании хроник Лиги для будущих поколений.
– Определенно вы их почитатель, – сказала Анна. – Но мне непонятно, почему они так засекретились, почему не хотят, чтобы знали об их подвигах.
Филипп нахмурился:
– Время покажет.
Она пожалела, что своим замечанием остудила пыл сэра Филиппа, тем более что вскоре после этого он решил уходить.
– А вы не собираетесь нанести мне повторный визит? – пожалуй, несколько опрометчиво спросила она.
Филипп с любопытством посмотрел на нее:
– Вы хотите, чтобы вас навестил я, а не ваш нареченный?
Анна почувствовала, что у нее заполыхало лицо. Похоже, она допустила ужасную ошибку. Филипп сочувственно улыбнулся:
– Ну да, конечно, вы чувствуете себя очень одинокой.
– Простите меня за мою импульсивную просьбу, – смешавшись, пробормотала Анна. – Мне не угрожает непосредственная опасность, и я могу провести несколько дней одна. Но это… угнетает.
– Я вас понимаю. Вы любите общаться с людьми.
– Вы правы, – пробормотала она, стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать взглядом своего состояния.
– Вы скучаете по тем вечерам, которые проводили внизу.
Слезы навернулись ей на глаза и стали душить ее, так что она смогла лишь кивнуть. К счастью, сэр Филипп этого, кажется, не заметил.
– Скоро вашему заточению придет конец, – сказал он, высунувшись из окна и дергая за канат, как бы проверяя его надежность. – Оставайтесь мужественной и впредь, леди Элизабет. Обещаю вам, что Джон сделает все возможное, чтобы изменить ситуацию. Всего хорошего!
– Будьте осторожны! – воскликнула она, когда Филипп встал на подоконник и схватился за канат. Поставив обе ноги на узлы, он подтянулся вверх и исчез из виду.
Джон гневно взирал на Элизабет, когда дверь открылась и в комнату вошел Филипп. Увидев их, он резко остановился и уставился на лежавший на полу чепец.
– Мне уйти? – неуверенно проговорил он.
– Оставайся и закрой за собой дверь.
Джон понимал, что голос его прозвучал слишком резко, тем не менее Филипп беспрекословно подчинился.
– Филипп, познакомься – это леди Элизабет.
Рот у Филиппа открылся, и он так и остался стоять, не пытаясь скрыть свое изумление.
Элизабет сложила на груди руки и молча кивнула.
– Миледи, я… – Странное выражение появилось на лице Филиппа. – Стало быть, вы поменялись ролями. Умно.
Джон бросил на него суровый взгляд.
– И вводит в заблуждение, – с улыбкой добавил Филипп.
Элизабет сделала глубокий вдох.
– Я вынуждена была…
– Не надо возвращаться к этому, – перебил ее Джон. – Достаточно сказать, что она не доверяет мне и хочет, чтобы был жив мой брат, – объяснил он Филиппу.
Элизабет нахмурилась, отвернулась и ничего не сказала.
– Знаете, ваша горничная очень хорошо исполняет свою роль, – сказал Филипп. – Я только что покинул вашу спальню.
Теперь уже Джон и Элизабет уставились на него. Филипп продолжил:
– Я решил проверить, трудно ли спуститься с вершины башни, как это сделал член Лиги.
– И поскольку шея у тебя цела, – саркастически заметил Джон, – я понимаю, что затея твоя удалась.
– Это было изумительно! Бедная девушка так истосковалась по компании! Однако она ничем не выдала, что она не леди Элизабет. – Филипп потер подбородок. – Горничная, говорите? – Похоже, у нас с ней много общего: мы оба многое делаем для наших друзей. Я позволил, чтобы меня жестоко избили, а она согласилась оказаться в заточении.
– И вы оба получите от нас благодарность, когда мы выберемся из этой неприятности, – сказал Джон.
– Эта неприятность – моя жизнь, – гневно отреагировала Элизабет. Она схватила чепец, снова водрузила его на голову, упрятав волосы, и направилась к двери. – А теперь прошу меня извинить, мне нужно найти место для ночлега.
Джон загородил ей дорогу:
– Не забудьте о послании. Оно понадобится мне завтра.
Джон видел, что Элизабет колеблется. Понимая ее беспокойство, он постарался смягчить свой тон, когда сказал:
– Ваше войско готово защищать вас, чтобы выполнить клятву, данную вашему отцу. Не будьте столь неразумны, не отговаривайте их.
Элизабет втянула в себя воздух, закрыла глаза и сказала шепотом:
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
– Я сделаю все, чтобы этого не случилось.
Наконец Элизабет кивнула:
– Вы получите послание, запечатанное моим перстнем. А теперь позвольте мне уйти.
Испытанное Джоном облегчение растопило его гнев.
– А где вы будете спать?
– На кухне.
– Это не самое безопасное место для дочери герцога. Вам следует остаться здесь. Все равно все уже считают, что вы у меня в постели.
– Но не мои люди, – тихо сказала она. – Они верят в меня.
– Неудивительно, что они едва разговаривали с вами, боясь ненароком выдать вас. Они вам преданы.
– И я не могу обмануть их доверие. Позвольте мне уйти.
Видя, что Джон не спешит отойти в сторону, она подняла на него глаза и умоляющим тоном попросила:
– Пожалуйста.
Он смотрел на нее сверху вниз и видел молодую женщину, которая оказалась в труднейшей для нее ситуации. Она была в ответе за замок, полный людей, в то время как двое мужчин вели борьбу за нее.
Джон впервые испытал сочувствие к ней.
Он сделал шаг в сторону, и Элизабет вышла из комнаты, величественная, как и подобает герцогине.
Филипп закрыл дверь, прислонился к ней спиной и расплылся в улыбке:
– Должен сказать, что ситуация работает на тебя. Теперь тебе не надо беспокоиться о том, что ты желаешь не ту.
– Да, это один из немногих светлых моментов во всей нынешней передряге. Однако и он омрачен. Что хорошего в этом браке, если в течение долгих лет жена будет сожалеть, что она вышла замуж не за того мужчину?
Филипп положил ему на плечо руку:
– Прошло всего несколько дней. Дай ей время. Ты хороший человек, Джон. И очень скоро она это оценит.
Джон кивнул, хотя уверенности в этом у него не было. Он снова чувствовал себя тем маленьким мальчишкой, от которого никто не ожидал слишком многого и меньше всего – он сам. Он вырос и стал уверенным в себе, одаренным талантами мужчиной – так почему Элизабет так легко сумела заставить его испытать те, прежние, чувства?
Он завоюет ее доверие и уважение, заставит понять, что он беспокоится о чести семьи, а не о титуле. Он станет защитником ее народа, а не любителем приключений. Джон говорил себе, что он уже достаточно попутешествовал за свою жизнь.
И все же это все отходило на второй план по сравнению с тем, что он нуждался в деньгах Элизабет. Желание того, чтобы это было не так, не могло избавить Джона от чувства вины.
Глава 16
На следующее утро, когда Сара и Кэтрин усаживались на лошадей, чтобы ехать к своему приемному отцу, Элизабет тайком наблюдала за ними, спрятавшись за кустом в саду. Девушки были такими юными, и впереди у них была целая жизнь. Согретые вниманием другой семьи, они обучались всему, что должна знать леди замка. Ни одна из них не была обручена, но Элизабет знала, что обязанность определить их судьбу ложится на ее мужа.
На Джона. И вероятно, он как глава семейства с гордостью примет на себя эту обязанность. Элизабет хотела бы, чтобы она могла оказать ему помощь в столь важном деле.
Как ни странно, она не заметила, когда ее сестры и сопровождавшие их солдаты выехали из ворот. Ей так хотелось, чтобы девочки подольше оставались столь наивными и верили, что все образуется. Для самой же Элизабет будущее оставалось неясным и туманным.
Элизабет отнесла поднос с завтраком Анне и не прерывала ее, когда та возбужденно и в подробностях рассказывала о мужчине, который посетил ее через окно.
Наконец Анна обратила внимание на то, что Элизабет необычно тиха и молчалива.
– Что случилось? – спросила она. – Вы не остановили меня, когда я так разболталась…
– Ты заслуживаешь того, чтобы дать тебе поболтать. Тебе ведь не с кем здесь поговорить.
– Да, но что я за подруга, если не способ! Я заметить, что вы чем-то встревожены. В чем дело?
Элизабет тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась похожей скорее на гримасу.
– Джону стало известно, кто я на самом деле.
– Каким образом? – ахнула Анна.
– Он подслушал, когда я убеждала своих сестер уехать.
– Так они здесь? – воскликнула Анна.
Элизабет подробно рассказала, что случилось и как Джон вел себя с сестрами. Она вынуждена была признать, что Джон не стал обвинять ее в присутствии сестер.
– Он захотел поговорить с вами наедине?
– Разумеется. Он был очень рассержен.
– Но, должно быть, он испытал облегчение.
– Облегчение? – в смятении переспросила Элизабет.
– Ведь он… влюблен в вас, разве не так?
Элизабет надеялась, что ей удалось не покраснеть.
– Он просто играл роль.
Однако, вспомнив его страстный поцелуй, она спросила себя, не означал ли он, что Джон действительно испытал облегчение.
Хотя, возможно, он просто был рад, что его поведение теперь не вызовет осуждения у жителей замка.
Но было нечто беспокоящее в том, как она реагировала на его внимание к ней – ведь она продолжала любить его брата.
Без сомнения, если бы у нее была возможность быть в более интимных отношениях с Уильямом, сейчас ей проще было бы разобраться в себе. Знала Элизабет только одно: когда Уильям улыбался, солнце светило ярче и она грелась в его теплых лучах; когда же ее настигал пронзительный взгляд Джона, ее мозг словно застилала мгла и лишала возможности думать. Она теряла контроль над собой, теряла себя.
Джон плохо спал в эту ночь. Его мысли то и дело возвращались к их отношениям с Элизабет.
После мессы, позавтракав, он сидел наедине со своими мыслями. Джон все еще не мог окончательно поверить в то, что девушка, которую он знал как Анну, была его нареченной. Она определенно не доверяла ему, но по крайней мере не требовала расторжения брачного контракта. Это могло означать лишь, что у него перспективы лучше, чем у Баннастера, но, возможно, Элизабет просто уважала волю родителей.
Джон понимал, что сейчас его главная задача – убедить Элизабет, что ее брак с ним – не столь уж ужасная вещь. А значит, он должен забыть о собственном раздражении в надежде на то, что и она поступит так же.
Но вряд ли Элизабет захочет принимать его ухаживания. Во всяком случае, сейчас. Джон не сомневался, что она желала его, однако это не помогало, а мешало делу – ведь Элизабет явно боялась себе в этом признаться.
Она была воспитана в традициях романтического ухаживания: мужчина должен находиться на расстоянии, выражать свое восхищение и любовь с утонченной вежливостью и с помощью поэтических средств, а не страсти.
Джон все понимал, но это его раздражало. Однако он предпочитал иметь невесту благодарную, а не разгневанную. Ему придется научиться жить по чужим правилам. А если брак окажется неудачным, он будет довольствоваться воспоминаниями о тех, кому помогал.
Когда Элизабет вошла в большой зал, чтобы возвратить поднос с едой для Анны на кухню, она увидела, что Джон разговаривает с Милберном. Оба повернулись к ней, Милберн кивнул, а Джон заковылял в ее сторону, опираясь на костыль.
– Анна, – сообщил он ей, – мастер Милберн желает, чтобы мы отправились в Хиллсли. Он хочет, чтобы мы осмотрели фруктовый сад и оценили предстоящий урожай, чтобы определить, хватит ли его для нужд Олдерли. – Джон усмехнулся: – Так что нам придется ехать.
