Играем в поэзию

      История четвертая (криминальная)
      Нервный мужчина, оглядываясь, шел по безлюдной аллее темного парка. Злорадные лучи подозрительно яркого солнца навязчиво просвечивали сквозь редкие деревья. Над изверившейся головой резко пролетела несъедобная птица. Словно бы в последний раз прошелестел равнодушный ветер. Мужеподобная женщина, неотвратимо идущая навстречу, неожиданно улыбнулась пронизывающей до костей улыбкой. Поравнявшись с ужасной женщиной, мужчина сказал: "Ну что, начальник, твоя взяла."
      История пятая (сонно-скучно-угрюмая)
      Сонный мужчина шел по сонной аллее сонного парка. Бледно-золотые лучи солнца просвечивали сквозь бледнозолотые деревья. Над головой невесело пролетела унылая птица. Угрюмо прошелестел угрюмый ветер Идущая навстречу скучная женщина улыбнулась скучной улыбкой. Поравнявшись со скучной женщиной, сонный мужчина угрюмо сказал: "Октябрь уж наступил уж."
      ИВАН БУНИН И ДРУГИЕ
      Обитатели Четыреста Сорок Восьмой комнаты почему-то очень любили поговорить про Александра Сергеевича Пушкина.
      Стихи его, проза, рисунки, и судьба его, одновременно счастливая и трагическая, - все было предметом обсуждения, поводом для сличения. И, в частности, знаменитая и таинственная глава из "Онегина", увы, сожженная, и сохранившаяся лишь в полутора десятках зашифрованных отрывков. Одним эта глава казалась утраченной безвозвратно, но другие были убеждены, что она обязательно отыщется в каких-нибудь архивных развалах.
      И вдруг оказалось, что один довольно молодой и весьма активный сочинитель взял и дописал эту главу. И напечатал ее в "Новом мире".
      Четыреста Сорок Восьмая просто ахнула от такого разворота событий. Впрочем, тут же вспомнили, что подобная история уже имела место и тоже касалась Пушкина - это когда Брюсов продолжил "Египетские ночи".
      А еще раньше граф А.К.Толстой занимался дописываньем стихов. И тоже брал у Пушкина...
      Все долго обсуждали эту странную практику: одних она возмущала как, мол, такое возможно: дублировать гения!; других - забавляла; и в конце концов все вдруг решили тоже попробовать себя в этом вроде бы и предосудительном, но таком завлекательном жанре.
      Пушкина на этот раз пощадили. Выбрали Ивана Алексеевича Бунина: взяли один его стих, неизвестный присутствующим, каждую строфу разделили пополам, вторые полустрофы спрятали, а первые дописывали. А результаты сличали с тем, что было у поэта...
      Итак, И.Бунин начинает каждую строфу, остальные (Анна Аврутина, Анна Бернадская, Анна Еськова, Леонид Певзнер, Денис Макеев и прочие) подхватывают, Бунин завершает, остальные сличают радостно.
      Бунин: Бушует полая вода,
      Шумит и глухо, и протяжно...
      Остальные:
      1... Летят скворцы туда-сюда
      И мудрый грач шагает важно.
      2... Стирает блеклые года,
      Все то, что ветхо и неважно.
      3... Освободившись ото льда,
      Летит вперед. Куда - не важно.
      4... Она ломает корку льда
      И от усилья плещет ажно.
      Бунин (завершая строфу):
      ...Грачей пролетные стада
      Кричат и весело, и важно.
      Он же (начинает следующую строфу):
      Дымятся черные бугры,
      И утром в воздухе нагретом...
      Остальные:
      1... Толпятся призрачно пары,
      Сливаясь с мартовским рассветом.
      2... Толкутся, вьются комары,
      Жару нам предвещая летом.
      3... Тумана белые пары
      Клубятся радостным приветом.
      4... Кружатся роем комары,
      Как пародисты над поэтом.
      Бунин (заключая строфу):
      ...Густые белые пары
      Напоены теплом и светом.
      И снова он (затевая третью строфу):
      А в полдень лужи под окном
      Так разливаются и блещут...
      Остальные (те же самые) подхватывают:
      1... Что жизнь мне мнится чудным сном,
      И в нем мечты мои трепещут.
      2... В них солнце плавает вверх дном,
      И блики радужные хлещут.
      3... Что впору двинуть за вином,
      Но вдруг родители обыщут?
      4... И пахнет солнечным теплом,
      И птицы, птицы в небе плещут.
      Бунин (благополучно финишируя):
      ...Что ярким солнечном теплом
      По залу зайчики трепещут.
      У ВЕРБЛЮДА ДВА ГОРБА
      Попалось на глаза поэтам из Четыреста Сорок Восьмой замечательное стихотворение:
      У верблюда два горба,
      Потому что жизнь - борьба.
      Поэты обрадовались и приделали к первой строчке еще несколько продолжений:
      1. И отвислая губа,
      2. И ложбинка вместо лба,
      3. Очень зла к нему судьба,
      4. Без горбов ему труба
      и т.д.
      Впрочем, горбы скоро надоели, а желание подрифмовать осталось. И тогда поэты решили взять "на растерзание" других животных.
      Взяли строчку "Все боятся кабана", попробовали продолжить, получилось следующее:
      1. Кроме мухи и слона,
      2. Потому что он - шпана,
      3. Кто найдет его - хана,
      4. Но страшнее сатана,
      и, наконец, неожиданная, но такая естественная строчка
      "А вокруг весна, весна",
      - которая и к верблюду подходит, и к кому угодно, только не так складно будет. Например:
      Кенгуру не повезло,
      А вокруг весна, весна.
      Трогательно и загадочно, а все же хочется в рифму. Попробовали:
      Кенгуру не повезло,
      Съела битое стекло.
      Еще вариант
      "От кефира развезло".
      Затем возник гидровариант
      "Напоролась на весло",
      - тоже довольно загадочный. И, наконец, вполне обиходный, такой понятный и такой несчастный случай:
      Кенгуру не повезло
      В сумке молнию заело.
      Обратились к лисе. Сразу же возникла строка "Говорят, лиса хитра", которая получила ряд разнохарактерных продолжений от рассудительного
      "Потому что жизнь - игра"
      (вспомним про верблюда) и описательного
      "От макушки до нутра"
      до вполне сюжетного
      "Сперла шубу у бобра"
      и даже
      "Словно наша медсестра".
      Следующая строчка "Целый день шипит гусак" тоже имела самые разнообразные завершения:
      1. Мол, страшнее нет кусак,
      2. Ох, найдет его тесак,
      3. Хоть бы к вечеру иссяк,
      4. Может, он попал впросак?
      Дальше было еще немало строк про всяческих зверей: "До чего пахуч козел", "У кита усы внутри", "Льва зовут царем зверей" и т.п., но больше всех повезло крабу, возникшему в строчке "Краб по пляжу ходит боком". Во-первых, оказалось, что он делает это
      "Истекая желчным соком",
      во- вторых,
      "Чтоб не сбили ненароком",
      в-третьих,
      "Наслаждаясь нефтестоком"
      (вы, конечно, узнали сестрорецкого или лахтинского краба-мутанта?). И, наконец, четвертый вариант, увы, опять нескладный, но такой симпатичный и такой по-человечески понятный:
      Краб по пляжу ходит боком,
      У него на плавках дырка.
      НА КОГО ПОХОЖ ЗУБНОЙ ВРАЧ
      - ...а теперь представьте себе как будто вы оказались в кабинете зубного врача.
      - А можно где-нибудь в другом месте?
      - Да. В цирке, например. Или в планетарии. Можно?
      - Нет. Только в кабинете.
      - А можно в кабинете логопеда?
      - Или ухогорлоноса?
      - Нет. Только зубного врача.
      - А можно не себя представить?
      - Можно Васю? Или Петю?
      - Хорошо, можно Петю. Но лучше все-таки себя.
      - Это ужасно. Боль, кровь, страх, унижение.
      - Но я же сказал - "ПРЕД-СТАВЬ-ТЕ". Я же сказал - "КАК БУД-ТО". Ну?
      - Хорошо, представили. Как будто.
      - А дальше что?
      - А дальше сравнивайте. Что вокруг вас на что похоже. В зависимости от того, что с вами происходит в данный момент. Понятно?
      - Не очень.
      - Очень не...
      - Объясняю. Когда вам скверно, мир вокруг окрашивается в темные тона, люди, предметы напоминают что-нибудь тяжелое, мрачное, убийственное, а когда вам весело и легко, окружающий мир...
      - Понятно.
      - Врач сперва похож на кого?
      - На мясника.
      - Допустим. А когда сверлит зуб?
      - Уж-ж-жас. На палача.
      - А когда вы прощаетесь с ним?
      - На дедушку Мазая.
      - Молодцы. Итак, вы в кабинете зубного врача. Действуйте.
      Марина Красильникова:
      Деревянная скрипучая лестница в кабинет. Три ступеньки на эшафот. Ступеньки на костер. Ух, какая жалкая, какая противная дрожь во всем теле. Не страшно - но противно.
      Вхожу. Кресла - маленькие гильотины. Блестящие инструменты орудия пыток. Врач - палач в белом халате. Мясистая рука с хищно сверкающим зеркалом и корявой иглой тянется к зубам. Все замерло. В ушах стынет тишина. Скрежет инструментов застрял, как в вате. Стерильные орудия пыток режут глаза. Сугробы покрывал и саваны халатов...
      Шварк! Еще шварк!
      - Можешь идти.
      - Ура!
      Орудия пыток - всего лишь маленькие никелированные помощники. Скрежет бормашины - Сороковая симфония Моцарта.
      Как легко на зубах!
      Сева Зельченко:
      Петя вошел в кабинет и начал сравнивать. Кресло похоже на плоского, складного удава с одним глазом. Бормашина - на белку в колесе. Корзина для бумаг - на шлем ископаемого рыцаря.
      Тоскливо.
      Его усадили в кресло, а он сравнивал. Вой сверла похож на зазубренное, тысячекратноповторенное длиннохвостое правило. Скучно. Ну что они тянут?
      Ага, началось.
      Сравнивает. Часы - немигающий глаз Всевышнего. Врач - нечто механическое, вечное, постылое. Все неподвижно.
      Вот оно самое гадкое! А-а-а!
      Утка окровавленная похожа на преступника, ставшего жертвой.
      Врач - на хромого Тимура, жадно зреющего твой позор.
      Мерзко!
      Марьяна Орлова:
      Мы с Мариной вошли в кабинет зубного врача. Вошли, сели в кресла - нас осматривают.
      - Ш-ш-ш, - шепчет Марина. - Кабинет похож на автобус, замечаешь?
      - Ш-ш-ш, - шепчу я в ответ. - Врач похож на белого медведя, правда?
      Включили машину, начали сверлить.
      - Ы-ы-ы, - ычет Марина. - Ыыыы ыыы ы ыыы (бормашина похожа на пулемет).
      - Ы-ы-ы, - ычу я в ответ. - Ы ыы ы ыы (врач похож на волка). (Но врач белый, а волк серый.) (А он надел овечью шкуру.)
      - Э-э-э, - экает Марина. - Лэмпэ пэхэжэ нэ пэсть дрэкэнэ.
      - Э-э-э, - отвечаю я. - нэт, энэ пэхэжэ нэ вэлкэн.
      Поставили пломбы, натолкали в рот ваты.
      - Бу-у, - бурлычет Марина. - Стол похож на длинноногого крокодила.
      - Бу-у, - бурлычу я в ответ. - Телефон похож на черную птицу Дзинь.
      Вынули вату, выпустили из кабинета.
      - Ты похожа на человека, у которого все зубы здоровы, - заявила мне Марина.
      - И ты, - сказала я.
      - Ура-а! - закричали мы и побежали, не сравнивая больше ничего ни с чем.
      "СТОЮ У ОКНА ЗАДУМЧИВЫЙ"
      Однажды население Четыреста Сорок Восьмой увлеклось вдруг восточной поэзией.
      Сначала все, как запрограммированные, писали трехстишия по образцу японских хокку. Десятками приносили на занятия и обчитывали ими друг друга так, что даже солидная наша газета не выдержала и напечатала целый столбец этих незамысловатых трехстиший. Вот, если угодно, некоторые:
      Льдины на Неве похожи
      На облака, которые
      Ветер сдунул с неба.
      (Катя Крусанова)
      Скоро проснется рассвет.
      Так тихо, что даже роса
      На листьях не дышит.
      (Катя Прохорова)
      Бежит собака.
      У нее оттопырено ухо.
      Ухо - пещера для комара.
      (Вероника Симонова)...
      А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность этих древних китайцев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длинные, повествовательные и почти всегда от первого лица; например, такие: "Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я направлялся из столицы в Сынсянь", или "Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины", или вот это - "Радуясь приезду моего друга, уговариваю его остаться ночевать"...
      Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде. Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древнекитайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятельным названием:
      Наконец-то заболевший, избавленный от
      необходимости делать уроки, один в огромной
      квартире стою у окна, смотрю на весеннюю улицу
      и думаю о школе
      1. И вот я один в квартире
      Пустой и огромной, как пропасть,
      Стою у окна большого,
      На небо смотрю, на лужи,
      На мокрую крышу трамвая,
      На мокрую спину собаки.
      Уроки делать не надо,
      И я свободен, как ветер:
      Могу почитать Майн Рида,
      Могу врубить телевизор,
      Могу раздвоиться, чтобы
      Себя обыграть в "Мыслитель".
      Но я стою и скучаю,
      Свободный, стою и скучаю,
      И мысли мои несутся
      Туда, где сейчас перемена,
      Где мальчишки пугают девчонок,
      А те визжат и дерутся...
      А я здесь больной, одинокий
      Свои доживаю годы.
      (Катя Крусанова, 12 лет)
      2. В огромной квартире, где тихо и пусто,
      Оставлен один я, больной и свободный.
      Не надо сидеть над учебником нудным,
      Не надо писать без конца и начала.
      Лежать неохота и вот у окна я
      Стою и смотрю на сырые сугробы,
      На мокрый асфальт, на весеннее солнце
      И мне почему-то становится грустно.
      А в школе, наверное, тихо, как в морге,
      А в классе, должно быть, задачку решают,
      И мел по доске, словно птица, порхает
      И вдруг осыпается, сильно прижатый.
      Звонок прозвенит, все очнутся и станут
      Гоняться, меняться, смеяться и спорить...
      А я здесь, как рыба в огромном сосуде,
      Молчу и почти погибаю от скуки.
      (Вова Торчинский, 10 лет)
      3. Наконец, заболел! Заболел, наконец!
      Но, увы, таковы человека стремленья:
      Заболеть ты старался, из кожи вон лез,
      Пил холодную воду из ржавого крана,
      В чайник градусник дряхлый макал,
      изощрялся, старался,
      Заболел, наконец. И кричать бы:
      "Ура! Заболел!"
      Но грызет тебе сердце унылая серая скука...
      Славка Рыбин, наверно, Наташке опять
      Пару кнопок на стул положил
      (так, змее, ей и надо),
      Без меня дальше всех будет Димка
      Бурнакин плевать,
      Ботаничку, должно быть, опять
      разозлят забастовкой,
      А Круншпицин мне марки уж месяц
      не может вернуть.
      Там, внизу, там весна, все сияет,
      играет, поет...
      Я в огромной квартире один идиотом сижу,
      Да вдобавок еще почему-то мне хочется
      в школу.
      (Сева Зельченко, 10 лет)
      4. Стою у окна задумчивый,
      Гляжу на узкую улицу.
      По ней грохочут троллейбусы,
      Не могут отгрохотать.
      И звон сосулек раскатистый
      Несется все дальше по воздуху,
      И школа видна за деревом
      Рукой до нее подать.
      Но я отделен от школы
      Стеною из одеяла,
      Стеной из микстур и таблеток,
      Нельзя ее перелезть.
      Так хочется все мне бросить
      И убежать отсюда
      Туда, где идут уроки
      И где перемены есть.
      (Марьяна Орлова, 12 лет).
      КНИГА ПОЭТА МИХАИЛА КУЗМИНА, КОТОРУЮ ОН НЕ НАПИСАЛ
      А написали за него другие.
      Другие увидели портрет Михаила Кузмина, нарисованный Константином Сомовым, и попробовали вообразить, какую книгу стихов мог бы сочинить поэт с таким лицом.
      С каким - "таким"?
      С пристально-надменным, страстно-холодным, непроницаемо-загадочным.
      С удивительным лицом.
      А поскольку времени для написания книги было не очень много минут сорок, - решили ограничиться оглавлением и хотя бы одним стихотворением.
      Марьяна Орлова, 13 лет
      Предполагаемое оглавление книги Кузмина:
      1. Сказать по правде, я расстроен...
      2. Не уходи, повремени немного...
      3. Осень тихо ступает...
      4. Смотри, звезда на горизонте...
      5. Ночью пустеют улицы...
      6. Ты, говорят, красива и стройна...
      7. В березовой роще весенняя свежесть...
      8. Когда тебя увидел в первый раз...
      9. Не могу я без рифмы...
      10. Свежая зелень июля...
      И стихотворение:
      Осень тихо ступает
      По золотистым листьям.
      Листья снуют под ногами.
      Осень, остановись.
      Осень, постой, не надо,
      Мы же не все успели
      В это короткое лето...
      Сжалься еще чуть-чуть.
      Дима Куприянов, 13 лет
      Оглавление:
      1. Романс печали многоликой...
      2. В дымке осенних раздумий...
      3. Под покровом осеннего свода...
      4. В молчании под старцем вековым...
      5. У пропасти неведомых миров...
      6. Нетленной думы бытие...
      7. В предчувствии победы громогласной...
      8. Под паутиной листьев пестрых...
      Стихи:
      Под паутиной листьев пестрых
      Природа жаждет упоенья,
      Надменно думая о лете.
      Деревья сбросили одежды,
      Глядят, нетленны и суровы,
      Как ветродуй листву тасует.
      Слабее солнечные чары.
      Последней живости дыханье
      Душой лишь только ощущаешь.
      Наташа Тюрина, 13 лет
      Оглавление предполагаемой книги:
      1. Молчание повисло в старой зале...
      2. Когда последний лист свой смертный путь проходит...
      3. Я не мечтал о рае на земле...
      4. Сквозь тучи рвется луч к простуженной свободе...
      5. В той комнате все было пусто, неуютно...
      6. Шум города пробился сквозь стекло...
      7. Улыбка просыпается в углах застывших губ...
      8. Зачем я помню этот летний вечер...
      9. Зима простудила озера, речушки...
      Одно из стихотворений:
      Зима простудила озера, речушки
      И кутает их в снеговые подушки.
      На лес, на поля, на овраги, луга
      Спустила с небес голубые снега.
      На голые крыши накинула шубы,
      Покрасила синим мальчишечьи губы
      И звездами блещет, и щеки румянит,
      И окна домов кружевами туманит.
      Вова Торчинский, 11 лет
      Оглавление такое:
      1. Мои стихи, как лебеди в пруду...
      2. Я видел однажды...
      3. Как зимний лес, я пуст...
      4. Погода мокрая свалилась...
      5. Сегодня я весел и глуп...
      6. Из окна глядит мой пес...
      7. Вот туча наползла опять...
      8. Флюгер, как будто с испугу...
      А стихотворение такое:
      Флюгер, как будто с испугу,
      Бежит по кругу.
      Бьет его ветер жестоко
      И в грудь и сбоку.
      Флюгер после раздумий
      Затих, как умер.
      Не перенес униженья
      И нет движенья.
      Если бы с флюгером ветер
      Шутил, был весел,
      Вечным бы было движенье,
      Легким круженье.
      "ДЕСЯТЬ НЕГРИТЯТ"
      Однажды нас было совсем немного.
      И стихов новых оказалось совсем мало и мы их очень быстро прочитали и выслушали.
      А что делать оставшиеся полтора часа?
      И тогда появилась идея сочинить всем вместе один большой стих. И чтобы он был веселый и ужасный.
      - Как это - веселый и ужасный?
      - Вроде, например, стишка про девочку, которая "в поле гранату нашла", а в результате "долго по воздуху бантик летал".
      - Или как куплеты про негритят, которые "пошли купаться в море".
      - А что там с этими негритятами произошло?
      - Они все утопли. И всем купили гроб.
      - Ну, это неинтересно. Надо, чтобы они по-разному какнибудь...
      - Кино такое было - "Десять негритят". Там они по-разному. Но там страшно.
      - А надо, чтобы все-таки весело...
      - И чтобы интересно...
      - Давайте про негритят. Первого оставим, который утоп, а про остальных все по-другому придумаем...
      - И началось. Одни предлагают варианты, другие придумывают рифмы, третьи к рифмам смысл привязывают, четвертые критикуют, и в конце концов все смешиваются в одну рифмующую, скандалящую, хохочущую толпу соавторов.
      Только успевай записывать и редактировать.
      Успели. Придумали, отредактировали, записали - все успели.
      И даже продекламировали несколько раз - последний раз уже хором.
      Тем более, что стих получился у нас не просто большой, он получился бесконечный.
      Десять негритят пошли купаться в море,
      Десять негритят резвились на просторе,
      Один из них утоп,
      Ему купили гроб,
      И вот вам результат - девять негритят.
      Девять негритят, вопя невероятно,
      На солнце целый день подсчитывали пятна,
      Один из них ослеп,
      Ему сложили склеп,
      И вот вам результат - восемь негритят.
      Восемь негритят, сбежавшие с урока,
      Попали на концерт классического рока,
      Один из них оглох,
      Он стал здоровьем плох,
      И вот вам результат - семь негритят.
      Семь негритят отправились в Европу
      И там перепились клубничного сиропу,
      Один из них опух,
      Им был испущен дух,
      И вот вам результат - шесть негритят.
      Шесть негритят ушли однажды в горы,
      Вокруг туда-сюда свои вперяли взоры,
      Один попал в обвал,
      Всю ночь на помощь звал,
      И вот вам результат - пять негритят.
      Пять негритят тайком ушли в пираты
      И стали добывать пиастры и караты,
      Один из них в бою
      Мишенью стал копью,
      И вот вам результат - четверка негритят.
      Четверка негритят пасла бизонье стадо.
      Один из них кнутом хлестнул бизонье чадо,
      Боднул его бизон
      И перекрыл озон,
      И вот вам результат - трое негритят.
      Трое негритят построили бунгало,
      Но что-то по ночам ужасно их пугало,
      Однажды с потолка
      Мохнатая рука,
      И вот вам результат - двое негритят.
      Двое негритят друг другу надоели
      И как-то вечерком стрелялись на дуэли,
      Один другого хлоп
      Свинцовой пулей в лоб,
      И вот вам результат - последний негритят.
      Последний негритят от скуки и печали
      Ужасно тосковал, особенно, вначале.
      Он взял себе жену
      Из племени Ну-Ну,
      И вот вам результат - десять негритят.
      Десять негритят пошли купаться в море...
      И так далее до бесконечности.
      ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С ПОЭТАМИ
      Ежели ты, любезный Читатель, обратившись к этой книге, не скакал нетерпеливо по главам из начала в конец, из конца в середину, из середины снова куда-нибудь в начало, а руководился порядком глав, заданных оглавлением, то именно здесь, именно в этом месте мы должны тебя поздравить: ты одолел половину книги.
      И, значит, пришло время отдохнуть, отвлечься, возможно даже, развлечься.
      А если что-то показалось тебе непонятным, можешь спрашивать.
      Надеемся, впрочем, что никаких особых недоумений и недоразумений у тебя не возникло; понятно - кто, понятно - где, и когда, и как - об этом, собственно, и написана книга.
      Пожалуй, лишь один вопрос мог бы тебя слегка смутить: откуда появлялись в Четыреста Сорок Восьмой эти одержимые Поэзией дети?
      Может, конкурсы какие происходили? Или экзамены приемные устраивались? Или же команда опытных селекционеров разъезжала по школам, отбирая самых талантливых?
      Нет, ничего этого не было. Были письма.
      Дело в том, что детская газета, за пазухой у которой пригрелась и, счастливо повизгивая, существовала по четвергам Четыреста Сорок Восьмая комната, вела обширную переписку со своими читателями. И немалую долю редакционной почты составляли письма со стихами.
      И почти все завсегдатаи этой поэтической комнаты оказались в ней после того, как очаровали своими стихами людей, читающих письма...
      Как вы, наверное, догадываетесь, писем с хорошими стихами было совсем немного. Большинство "почтовых вирш" производило самое унылое впечатление.
      Впрочем, некоторые строчки и даже целые стихи оказывались так нелепы и так забавны, что удержаться от смеха не было никаких сил.
      Нелепости эти почтовые тщательно переписывались в специальные тетради, хранились, пылились, постепенно старели, но ждали, терпеливо ждали своего "звездного часа". И, кажется, этот час настал.
      Именно сейчас, когда ты, дорогой Читатель, собрался отдохнуть и развлечься, мы и хотим предложить тебе в качестве развлечения некоторые "извлечения" из наших "потешных тетрадей"...
      "Извлечения" эти сразу же имеет смысл разделить на три группы. И первую группу составят стихи, посвященные природе.
      Природа, звонко пробуждаясь,
      Теплом и радостью полна.
      И громко солнцу улыбаясь,
      Повисли дети из окна,
      - пишет семиклассник Леня К. И если "громкую улыбку" представить себе довольно непросто, то дети, "повисшие из окна", поражают воображение мгновенно. И весьма сокрушительно.
      Тему весны продолжает десятилетний Андрей И.:
      Хорошо на дворе весной:
      Красно солнышко лопает почки.
      Хорошо, что хоть птичек не "лопает".
      Птички щебетают,
      Песен им не жаль,
      радостно свидетельствует Марина Н....
      А теперь отправимся в лес следом за пятиклассницей Леной Т.:
      Ветер так и бегает по лесу,
      Не дает покоя никому:
      Маленьким цветочкам незабудкам
      И большому дереву - дубу.
      И в самом деле, не все же ветру летать. Надо и побегать немного. Только больно уж он неспокойный, этот ветер. Даже "большого дерева дуба" не щадит.
      Следующее стихотворение называется "Осень". И сочинила его Света И., двенадцати лет:
      Пора дождей и листопада,
      Уборки хлеба, винограда,
      Отлета птиц и смех детей,
      Бегущих в школу сквозь дождей.
      Довольно вольному обращения Свете с язык делает этот стихи несколько необычный, не так ли?
      Еще одна "Осень", принадлежащая перу Игоря Ф.:
      Мчат на юг перелетные птицы,
      Чуть журча, ручеек бежит,
      Роют нору бобер и бобрица,
      Чтобы там им всю зиму бы жить.
      С "бобрицей" познакомились. Очаровательное, должно быть, существо. И с птицами отлично рифмуется.
      Кстати, о птичках:
      Птицы серые летят
      Над полями, над полями.
      Птичек тех зовет народ
      Журавлями, журавлями.
      Журавли летят на юг,
      В теплые края;
      Не забуду никогда
      Ихных взглядов на меня.
      Валя Р. (4 класс)
      Чтобы не забыть "ихных взглядов", надо было их как-то различить. Вале это удалось, с чем мы ее и поздравляем...
      Журавли улетели, - налетела зима.
      Таня З. (6 класс), объявляя о начале зимы, заводит традиционного для зимне-весенней поэзии Мишку в такие грамматические дебри, что не о каком сне для бедняги и речи быть не может:
      Зима-красавица пришла,
      И Мишке спать давно пора,
      Но бедному не с сосанною лапой
      Никак уснуть.
      А вот как простенько и со вкусом пишет о зиме третьеклассница Таня Д.:
      Зима идет и все мы рады
      В снежки играть и строить бабы.
      Если уж существует в русском языке выражение "строить куры", то отчего же нельзя "строить бабы"?
      Еще про "баб":
      Бабу снежную леплю,
      Страшную, с метлою:
      Нос морковью послужи,
      А глаза - углею.
      Света Т.(4 класс)
      Содрогнулись?
      Тогда все в порядке; тогда продолжим наш поэтический рассказ о зиме.
      Вот паренек в салазках едет,
      А рыжая девчонка
      Умело скачет на коньках.
      (Лена В., 3 класс)
      "Скачущие на коньках, пусть даже и "умело", все-таки выглядят несколько странно.
      То ли дело у шестиклассницы Ларисы З.:
      Вот коньки скользят по льду,
      Плавно едя на ходу.
      "Плавно едя" - а что, звучит недурно, не хуже, чем, например, "ехая", но более необычно...
      Продолжаем зимнюю тему.
      Пятиклассник Андрей Н.:
      Люблю зиму я в январе,
      Когда лежит ковром блестящим
      Снег зимних сохранений на дворе
      И поражает описанием изящным.
      Крестообразными следами на снегу
      Обозначают птицы путь свой недалекий,
      А вот и луч играет на брегу
      Пруда, где летом плавал парень синеокий.
      Автор и сам не хуже "снега зимних сохранений" поражает описанием "изящным", так как рассказ о "парне синеоком", который летом плавал в пруду с "брегами", совершенно озадачивает. Этот "синеокий" здесь скорее гуся напоминает. Или селезня...
      Где зима, там и Новый Год.
      Вот два поэтических поздравления с этим замечательным праздником.
      Первое, довольно оригинальное, принадлежит третьекласснице Наташе К.:
      Бом - один! Бом - два!
      Бом - три! Бом - четыре!
      Бом - пять! Бом - шесть!
      Бом - семь! Бом - восемь!
      Бом - девять! Бом - десять!
      Бом - одиннадцать!
      Бом - двенадцать!
      Колокол в часах устал,
      Вот и новый год настал.
      И еще одно, исполненное мрачного оптимизма:
      Поздравить с Новым Годом вас я рада,
      И всем я шлю привет из Ленинграда,
      Чтоб в полночь вы бокалы все держали,
      А не в могилах вы сырых лежали.
      Таня Р. (6 класс)
      И завершает зимний цикл стихотворение пятиклассницы Ирины Н., человека, повидимому, серьезного и убежденного:
      Много сулит это утро морозное:
      Песни, катанье на льду и с горы.
      Как много сделано нашим правительством
      Для детворы.
      От этой взволнованной строфы мы сможем довольно легко перейти к следующей группе наших "извлечений". Легко, потому что стихи про "правительство" отнюдь не случайны в нашем собрании. Революция, войны, праздники, пионерские и комсомольские ритуалы и традиции - вся эта барабанная дребедень, пропитавшая сознание мальчишек и девчонок тех, таких уже сейчас далеких, семидесятых годов, естественно проникла в их простодушные и, кстати, весьма искренние сочинения.
      Игорь Д. (7 класс):
      Комсомолец я, комсомолец!
      И как радостно думать мне:
      За такой вот билет комсомольский