Статьи, предположительно написанные Лесковым

      Читателям нашим известно, что к половине марта дело об уставных грамотах должно быть везде покончено решительно и что всевозможные затяжки, которых иные помещики добивались под разными предлогами и которые клонились к продлению срока представления уставных грамот, везде отклонены были губернскими присутствиями и отвергнуты ими единодушно. Несмотря, однако же, на то, что постановления такого рода оглашены были во всех периодических изданиях, один из богатейших наших землевладельцев, граф Д. Н. Шереметев, обратился к министру внутренних дел с ходатайством о дозволении ему, во внимание к многочисленности принадлежащих ему в 16-ти губерниях имений, заявить уставные грамоты 1-го октября 1862 г.! Нет никакого сомнения, что такой предлог не мог быть уважен: г. министр просил владельца многочисленных имений озаботиться окончанием уставных грамот и обещал оказать ему содействие в облегчении сношений с мировыми учреждениями.
      Из постановлений московского присутствия видно, что настоящие сборы с крестьян, принадлежавших графу Шереметеву, состоят: а) из казенных податей, б) из сборов на мирские потребности, в) из сборов на вотчинное управление и г) из чистого оброка в пользу землевладельца. По поводу всех этих сборов московское присутствие решило, что денежные сборы на жалованье вотчинным начальникам и на содержание помещичьих контор составляют часть оброка, следующего помощнику, и что крестьяне не имеют права требовать отчета в деньгах, собранных на мирские расходы до обнародования положений; но зато с этого времени сборы эти, хотя бы они и были установлены в прежнее время, должны уже идти согласно их назначению. Г. министр внутренних дел нашел это решение правильным и уведомил графа Шереметева, что определение положительными цифрами оброка следует предоставить мировым учреждениям.
      В разных губерниях продолжают еще возникать со стороны господ помещиков недоумения касательно приложения к делу некоторых неразъясняемых положениями вопросов. Так, например, господа помещики не знали наверно: в котором часу крестьяне должны выходить на работу в господские дни? Симбирское присутствие решило его тем, что до утверждения уставных грамот должно руководствоваться существующими обычаями, а именно: до 10-го февраля на работы выходить, когда рассветает, а расходиться, когда стемнеет; это составляет от семи до осьми часов в сутки; с 10-го же февраля работать надо с восхода до заката солнца. Второе недоумение касалось вопроса: могут ли помещики в зимнее время требовать с женщин, вместо барщины, оброк холстом? Сызранский съезд решил было его положительно, постановив, что баба, вместо зимней барщины, должна внести рубль серебром деньгами или выткать из господских материалов двадцать пять аршин посконного и двадцать аршин льняного холста. Но губернское присутствие постановило, что замен этот, пожалуй, и может быть допущен, но не иначе, как по добровольному соглашению землевладельцев с крестьянами. Третий вопрос состоял в том: в какой степени обязательна для крестьян выставка рабочих лошадей, сверх барщины, в тех имениях, где есть молотильные машины? Пензенское присутствие решило его так: работа лошадьми на молотильных машинах, как одна из самых обременительных для крестьян, должна быть отнесена к добавочным повинностям, подлежащим (на основании 5 ст<атьи> прав<ил> о поряд<ке> привед<ения> в действ<ие> полож<ения>) отмене, и не иначе может быть отправляема, как по добровольному соглашению с крестьянами.
      В конце минувшей осени во всех газетах было распубликовано высочайше утвержденное постановление главного комитета о том, чтобы деньги, поступающие с временнообязанных крестьян в казначейства, зачислялись в счет следующих с крестьян текущих с 1-го января 1861 года платежей. Несмотря на то, что смысл этого постановления совершенно ясен и требует лишь неуклонного исполнения, Мстиславский предводитель дворянства решился ходатайствовать пред могилевским присутствием, чтобы произведенные в 1861 г. помещиками (?) в оклад того года платежи были зачтены в число недоимок предшествовавших лет. Вместо безусловного отвержения такого странного ходатайства, могилевское присутствие постановило: «Означенный отзыв предводителя, как относящийся до предметов ведомства губернского правления, передать в оное для надлежащего распоряжения».
      Минувшею осенью министр внутренних дел уведомил начальника Могилевской губернии, что так как попечение о продовольствии крестьян оставлено на обязанности помещиков впредь до составления и утверждения уставных грамот, то до того времени едва ли не было бы удобнее отложить и передачу сельских магазинов в ведение волостных правлений; но что если эта передача может быть произведена и теперь, без вреда для дела, что совершенно зависит от усмотрения начальника губернии, то при этом необходимо наблюсти, «чтобы все принадлежащие крестьянам запасы были пополнены владельцами, где допущен был сими последними самовольный разбор хлеба, и что таковой передаче должны подлежать и хлебные магазины, которые хотя заведены были по частным распоряжениям владельцев, но составлены собственными средствами крестьян». Возникло было недоумение в иных местах: отдавать ли мужикам вместе с хлебом и сами строения, где этот хлеб хранился, потому что они возведены из барского леса и на барской земле? Недоразумение это разъяснено указанием на смысл статей Св<ода> закон<ов>, 140–143 уст. о народ. прод. и 1153-й уложения о наказаниях, и, вследствие того, определено, что «вполне справедливо вместе с запасным хлебом передать в ведение сельских обществ и строения, в коих хранится хлеб, тем более, что если на сии строения и отпускался помещичий лес, то сами строения, без сомнения, воздвигались трудом крестьян».
      Читателям нашим известно, что некоторые губернские присутствия, в том числе и могилевское, в видах того, что все постановления и главного комитета, и министерства внутренних дел, и мировых учреждений печатаются в местных органах гласности, полагали подписку на местные губернские ведомости сделать обязательною для сельских обществ. Один из оршанских посредников нашел, что это совершенно излишняя роскошь, что мужикам газеты вовсе не нужны, что мужики только напрасно станут на них тратиться. Могилевское губернское присутствие постановило: «Так как действительно не представляется существенной надобности сельским обществам в губернских ведомостях, то сообщить в редакцию „Могилевских губернских ведомостей“, чтобы губернские ведомости не высылались в сельские общества Могилевской губернии». Так как «Могилевские губернские ведомости» — греха тут таить нечего — издание действительно довольно сухое, да и печатаемые в нем распоряжении губернского присутствия, по чрезвычайной сжатости и отсутствию имеющих экономическое, жизненное значение подробностей, мало представляют живого интереса, то мы с удовольствием припоминаем теперь про последнее распоряжение воронежского губернского начальства, которое, для придания своей местной газете большего оживления, занимательности и насущного интереса, приняло меры к снабжению редакции, со стороны присутственных мест, статистическими, историческими и этнографическими материалами и, кроме того, назначило редактору 500 р<ублей> в год из типографских сумм на приобретение сотрудников.
      Что касается местной статистики и этнографии, то кому же не известно, что кое в каких уголках любезного нам отечества это есть одна из слабых сторон нашей губернской администрации. Читателям, полагаем мы, ведомы и переведомы сотни и тысячи анекдотов, как у нас, в губерниях, «делают статистику». Там одна уездная предержащая власть против запроса о количестве квадратных сажен в городе доносит, что в городе такой меры не делают! Там другая власть, в графе «о лучших видах на урожай», отвечает, что «лучшие виды на урожай у них с горы Афонькиной». Там третья такая же власть уверяет, что в уезде этнографии не оказалось. Четвертый господин в графу о количестве дичи, добываемой крестьянами, вносит 15 203 пары рябчиков и 72 053 судака. Да мало ли таких историй случалось на белом свете! Теперь же время годовых отчетов; все становые пустились в ученость и корпят над археологией, этнографией, статистикой и политической экономией, для представления своих умствований куда следует по восходящей лестнице нашей служебной иерархии.
      Начальник Рязанской губернии обратился по этому случаю ко всем земским и городским полициям с особым циркуляром, напоминая им, что в этом деле требуется добросовестность собирания данных, возможная точность цифр и отсутствие сочинительства и произвольных выдумок. В просвещенных государствах, говорит губернатор, между просвещенными гражданами статистическая деятельность правительства всегда находит себе самое искреннее сочувствие и деятельную помочь в обществе и самых добросовестных исполнителей между служащими лицами, обязанными по закону посвятить часть своей служебной деятельности на собирание и разработку статистических сведений. Желательно было бы встретить ту же исполнительность в настоящем случае и в городских и земских полициях Рязанской губернии и таким образом не иметь повода повторять всем уже известные упреки и угрозы для возбуждения и поощрения желаемой деятельности.
      Рязанское губернское начальство, в лице главных своих представителей, идет, как видно из оглашаемых им распоряжений, путем гласности во всем и в уровень с современными требованиями образованного общества. Вот, например, перед самыми праздниками в губернском правлении слушано было дело о преобразовании в городах Рязанской губернии пожарных и полицейских команд в общественные. Особенно дельные проекты по этому вопросу представили городские головы: скопинский Рыков и сапожковский Морозов, хотя нам и показалась забавною отговорка жителей Сапожка насчет высылки на пожары возможного числа лошадей с водою и огнегасительными орудиями, под тем предлогом, что «лошади купцов и мещан, занимающихся коммерциею, находятся в разъезде, а находящиеся у них лошади для городской езды — заводские, пугливые». Губернское правление, однако же, постановило: за заботливое исполнение предписания начальства, выраженное весьма удовлетворительно составлением проекта, сапожковскому городскому голове Морозову объявить благодарность губернского начальства, с опубликованием в губернских ведомостях. Полученный от него, Морозова, проект представить г. министру внутренних дел от лица начальника губернии. Проект скопинского градского головы Рыкова, по его желанию, предать гласности, напечатав в губернских ведомостях; кроме того, предоставив ему, Рыкову, если желает, войти в сношение с издателями журналов. А так как нужды общества и средства к их устранению, по убеждению губернского правления, всего лучше могут быть известны местным жителям, то, для привлечения к настоящему особенной важности предмету общего участия, оно решило: припечатать статью в губернских ведомостях, изъяснив в ней, что «губернское начальство примет с признательностью соображения и замечания, как прямо относящиеся к предполагаемому преобразованию, так и вообще к усилению городского хозяйства, составляющего главнейший и единственный источник для удовлетворения местных потребностей к лучшему благосостоянию городов».
      Пред праздниками появилась в свет брошюра «Обозрение деятельности министерства государственных имуществ, в период времени с 1857 по 1861 год». Как на предмет особенного интереса мы указываем и на заключительные строки этого «Обозрения».
      Пятого марта 1861 года последовала, как всем известно, высочайшая воля о применении к государственным крестьянам главных начал Положения о вышедших из крепостной зависимости крестьянах, о передаче управления ими в общие заведывающие сельскими обывателями учреждения и о преобразовании, согласно изменяющимся обстоятельствам и потребности, управления собственно вещественными государственными имуществами.
      Из «Обозрения» мы наконец узнаем, что предположения эти уже представлены в главный комитет об устройстве сельского состояния и заключают в себе (мы сохраняем подлинные выражения напечатанной статьи) следующее:
      1) Проект отделения заведывания государственными крестьянами от управления собственно вещественными государственными имуществами, с сокращением состава последнего сообразно уменьшению круга предстоящей ему деятельности.
      2) Проект применения к государственным крестьянам тех именно начал Положения 19-го февраля 1861 года, которые могут способствовать улучшению быта сельских обывателей посредством положительного определения условия постоянного пользования ими казенною землею; посредством облегчения им возможности приобретать эту землю в собственность; посредством ближайшего означения имеющих быть отбываемыми крестьянами, за предоставленную им в пользование землю, государственных повинностей и наконец посредством предоставления им некоторых новых прав в отношении передвижения и самоуправления.
      3) Подробный проект правил для выкупа государственными крестьянами предоставленных им в пользование земельных угодий и
      4) Проект самой передачи управления государственными крестьянами в общие инстанции.
      Прямым последствием имеющих совершиться, на основании вышеизложенных предположений, перемен в управлении государственными крестьянами должно быть преобразование самого министерства. Этот предмет обращал на себя особенное внимание бывшего министра, который признал с своей стороны необходимым, одновременно с сокращением средств административной части вверенных ему учреждений, развить сосредоточивающуюся в департаменте сельского хозяйства отрасль управления.
      К числу государственных крестьян, в общем употреблении, у нас обыкновенно относят и так называемых малороссийских казаков. Поэтому некоторые из бывших дворовых людей в малороссийских губерниях, следуя буквальному смыслу известных статей Положения 19-го февраля 1861 г., предоставляющих им право приписываться в общества крестьян, состоящих в ведомстве государственных имуществ, ходатайствовали о записке их в малороссийские казаки. Но недавно, в декабре месяце, черниговская казенная палата разъяснила, что «к обществам малороссийских казаков дворовые люди не могут быть причисляемы не только обязательно, но даже и тогда, если бы общества эти изъявили на то согласие, так как казаки имеют свои особые преимущества, которых крестьянам, выходящим из крепостной зависимости, не предоставлено».
      Черниговское губернское присутствие, встретив в отзывах одного из мировых посредников постоянные указания на постановленный Положениями двухлетний срок временной обязательности крестьян к землевладельцам, сочло долгом разъяснить значение и смысл закона. Разъяснение это состоит в таких выражениях: «Присутствие не может не обратить внимания на ошибочность взгляда посредников относительно двухлетнего будто бы обязательного для крестьян срока. Ложное понятие о значении этого срока могло возникнуть между крестьянами. По их малограмотности можно допустить, что они могли не понять, что этот срок постановлен в Положении как краткий предел для окончательного, посредством уставных грамот, определения отношений между помещиками и крестьянами. Ошибочность в этом случае убеждения крестьян, породившая уже столько затруднений, должна быть всеми мерами исправлена, и все усилия должны клониться к точному и верному разъяснению вопроса. Противное не может не быть признано вредным, так как оно может служить только к большему еще укоренению в уме крестьян ложного понимания двухлетнего срока, данного на повсеместное введение в действие уставных грамот».
      При этом случае председатель губернского присутствия заявил о своих распоряжениях по предмету введения в действие уставных грамот в некоторых имениях Суражского уезда, в коих крестьяне оказывают упорное такому введению сопротивление.
      Министерство внутренних дел недавно (№ 12 «Сев<ерной> пч<елы>») вполне правильно и основательно объяснило причину таких печальных недоразумений. Вот подлинные слова министерской газеты: «Крестьяне выражают иногда опасения, что согласие их на принятие грамоты не только может их лишить новых ожидаемых ими милостей, но и подвергнуть наказанию. В других местах причиною отказа крестьяне выставляют стеснительность определяемых грамотами поземельных отношений их к помещикам или вследствие уменьшения надела, или же, при желании их сохранить на пять лет весь прежний надел, по несоразмерному с ценностию земли увеличению повинностей. Вследствие принятых мер, в числе которых в некоторых случаях были введение военной команды и полицейские наказания более упорствовавших, крестьяне, по большей части, уже исполнили предъявленные им требования».
      С другой стороны, малоуспешность в составлении и введении уставных грамот министерство внутренних дел объясняет между прочим тем, что «в некоторых местах замечено уклонение самих владельцев от составления уставных грамот, частью из опасения уменьшения рабочих сил, частью вследствие недостаточного ознакомления с Положением или по беспечности».
      Стало быть, в недостаточном ознакомлении с Положением и в «беспечности» нельзя винить одно несчастное наше крестьянство, которое одно расплачивается и отвечает за производимое не им одним нарушение общественного порядка. Всему виной, как мы видим, малоразвитость нашего народа, и простого, и непростого. Пожелаем же ему больше света, света и света!

* * *

      С некоторого времени носились слухи, сначала темные, неясные, потом с течением времени более и более делавшиеся достоверными, о том, что русский бюджет (государственная роспись доходов и расходов) будет публикован для всенародного сведения. Во всех слоях общества с нетерпением ожидали осуществления этого великого земского дела.
      Наконец ожидания осуществились. 4-го января нынешнего года последовало высочайшее повеление о распубликовании нашего государственного бюджета. В непродолжительном времени он будет напечатан.
      Все друзья отечества, все истинные поборники прогресса радостно приветствуют этот важный шаг вперед. Со времени обнародования Положений 19-го февраля 1861 года, конечно, ни одна правительственная мера не была встречаема общественным мнением с большим сочувствием, с большей радостью, чем это новое распоряжение.
      Что финансовые дела наши находятся в неудовлетворительном положении — это ни для кого не тайна. Много составляемо было проектов, немало предпринимаемо было мер для выхода из этого затруднительного состояния, но все меры оказывались более или менее недействительными. Причина этому была понятна всем. Без доверия финансовых дел поправить невозможно, а можно ли снискать полное доверие, как внутри страны, так и за границей, если государственное хозяйство покрыто темною завесой тайны?
      Россия имеет материальные средства, и средства громадные. С такими средствами, какие имеет она, нельзя опасаться совершенного расстройства финансов, до какого бы состояния они ни были доведены. Но тайна все мертвит, к чему ни прикоснется ее парализующий перст, тогда как гласность все животворит. Эту истину доказывает история всех народов. При всякой тайне неизбежно общественное недоверие и недовольство действиями правительства, как бы чисты и бескорыстны они ни были; гласность же, напротив, доказывая чистоту намерений правительства, более, чем что-либо другое, содействует благосостоянию страны, утверждая в ней взаимную доверенность правительства и народа.
      Вот почему на опубликование государственного бюджета мы смотрим, как на великое земское дело.

<ОБ ОТНОШЕНИЯХ СОВРЕМЕННОЙ СВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ К ЛИТЕРАТУРЕ ДУХОВНОЙ>
С.-Петербург, четверток, 25-го января 1862 г

      Существенный вред, приносимый газетою слишком известного г. Аскоченского, по нашему мнению, заключается в его дерзости, с которою он доказывает неуклонное стремление нашей современной литературы к вольтерианству, способному удалить человека от Бога и от уважения к христианским обязанностям. Во многих кружках, между людьми, может быть, и честными, и добрыми, но запуганными и робкими, всякое нововведение, всякая новая мысль встречаются с каким-то болезненным недоверием, и зато всякое слово за «доброе старое время» находит полное сочувствие и принимается на веру без всякого анализа, без всякой критической оценки. Существованием таких кружков между потребителями русской печати объясняется успех такого издания, какова всем известная «Домашняя беседа». Более или менее обширные кружки с таким направлением есть не только у нас, но и в тех странах, где общее развитие масс нельзя сравнивать с нашим народным развитием. Иначе и быть не может, да и не должно быть. Полного и совершенного единомыслия никогда не встречается ни в одном человеческом обществе, особенно если члены этого общества шли в своем нравственном и умственном развитии не одним шагом и не по одной дороге. Наше русское общество, в настоящую эпоху, представляет едва ли не самый резкий пример разнородных ступеней развития, заметного не только в рассуждении отдельных лиц, но и в рассуждении целых отдельных классов. Мысль, более или менее доступная каждому из членов одного сословия, совершенно чужда и представляется дикостью и вздором для лиц другого сословия. Дворянство, служилые люди, войско, купечество, духовенство и крестьянство, стоявшие много лет в отличительных одно от другого условиях, усвоили себе очень много чисто сословных понятий и стремлений, рассматривая которые поневоле задумываешься: в самом ли деле все мы дети одной семьи, братья по вере, языку и интересам, связывающим людей в одно национальное целое? Задние не узнают передних, эти не понимают задних и облекают их такими добродетелями, над которыми улыбается человек знающий и бывалый, или же взводят на них обвинения, которых они так же мало заслужили, как малолетнее дитя, разболтавшее тайну своих родителей первому приласкавшему его человеку. Мы говорим это для того, чтобы указать основание, не допускающее нас сердиться на наших соотчичей, которым приходятся по вкусу весьма незамысловатые и вообще маловредные хитрословия г. Аскоченского. В пропаганде г. Аскоченского, собственно говоря, нет ничего нового, и все то, что слышат из его уст люди, склонные верить этому популярнейшему русскому писателю, они слышали с детства, и в листках, выпускаемых г. Аскоченским в виде оппозиционного русского журнала, встречают только услаждающие их вариации на темы, известные им из давно знакомых книжек. Упрекать их в слепом доверии этим книжкам или в буквальном понятии многого, написанного в них не в том духе, в каком многими принимается писанное, было бы величайшею несправедливостью. Тогда пришлось бы строго обвинить всех гибнувших на кольях и плахах за двуперстное сложение, хождение посолонь и сугубую аллилуйю: и тут, и там идет все одна и та же оппозиция старой закваски новым дрождям, которые поднимают опару. Пропагандисты отживающих положений могут возбуждать гораздо более негодования, если есть основание предполагать, что учение их неискренне, что они сами ему не сочувствуют и ведут его только потому, что оно дает им известное положение и известные блага мира сего. К несчастию, история наша сохранила несколько имен людей, пропагандировавших отщепенство именно в таких недостойных целях, о которых мы только что сказали, а наблюдения показывают, что и в наши дни не оскудела способность человека пользоваться близорукостию собратий. Таких людей, разумеется, уважать нельзя, и руку им подать стыдно; но терпеть их теперь можно скорее, чем прежде, потому что они уже не могут сделать поступательному движению человечества такого вреда, какой они принесли ему в дни всеобщих смут и полнейшего невежества.
      Все это как-то невольно пришло нам на мысль, когда мы взяли в руки январскую книгу духовно-литературного журнала «Дух христианина». Г. Аскоченский принес очень дурную услугу нашей духовной журналистике. Он устроился так, что нет никакой возможности, развертывая книгу духовного журнала, не вспомнить всех подвигов этого писателя на поселение вражды в русском обществе. «Православное обозрение», редактируемое профессором Московского университета свящ<енником> Сергиевским, однако, умело выступить так, что, при виде его книжки, в голове читателя не является неизбежное имя редактора «убогой газетки», и пример «Православного обозрения» не остается бесплодным. С самым приятным чувством мы просмотрели январскую книжку «Духа христианина» и закрыли ее с глубокою благодарностью лицам, редактирующим это новое издание. Содержание журнала остается верным своему названию: дух христианской любви, терпимости и веры в лучшее видимым образом лежит в его основе и заставляет нас желать журналу того успеха, который должно встретить честное издание с духовным направлением в нашем обществе. Такие издания особенно важны для весьма многочисленного класса, любящего духовную литературу, но неспособного к возвышению своего духа над животными страстями и наклонностями. Г. Аскоченский успел уверить многих людей этого класса, что светская литература враждебна церкви и Христову учению; но дай Бог, чтобы он сам встретил новый духовный журнал с тем сочувствием, с каким встретили его мы, увидав, что он имеет своею задачею не книжничество и фарисейство, а облагораживание массы духом того учения, которого эта масса крепко держится и от которого никогда не намерена была отклонять ее светская литература, знающая, что нужно народу. Говоря «литература», мы разумеем всю прессу, не касаясь никаких личностей, за которыми, в качестве литературного исправника, следит г. Аскоченский. Совесть должна быть свободна, так же, как и убеждения отдельного лица. Ответственны одни поступки, а поступки литературы не изобличают ни малейшего покушения противодействовать самому полному, самому сознательному усвоению народом истин Христова учения. Напротив, сознание этих истин есть, в наших глазах, первый шаг к тому счастливому положению, в котором мы желаем видеть наш омраченный невежеством народ, и люди, издающие журналы вроде «Православного обозрения» и «Духа христианина», наши, и мы их: мы слуги одного великого дела, у нас одна цель — народное счастие, и мы первые от всего сердца желаем, чтобы эти журналы сделались народным чтением прежде, нежели народ возьмет в руки листы наших изданий. Мы верим, что священные повествования и духовно-нравственные рассуждения — самое пригодное чтение для нашего младенствующего народа.
      «Дух христианина» прежде всего радует нас тем, что он не уносится исключительно в отвлеченные умосозерцания и, заботясь о возвышении человеческого духа, не проходит презрительным молчанием те земные условия, которые, угнетая тело, угнетают и тесно связанный с ним дух. Мы не станем говорить об ученых статьях этого журнала, имеющих, конечно, большой интерес для специалистов, и будем смотреть на его учено-литературный отдел и смесь. В этих отделах лежащей пред вами книжки «Духа христианина» мы встречаем: 1) Заметки о расколе, 2) Диакониссы древней церкви, 3) Черты из быта сельских священников Гродненской губернии, 4) Калужская воскресная школа и 5) Письмо литовского корреспондента. Все эти статьи очень хорошо знакомят нас с задушевными взглядами редакции на житейские явления и с ее способностию относиться к этим явлениям.
      Самый большой интерес в наших глазах имеет бытовая статья «О положении сельских священников». До сих пор быт этого сословия известен нам по тем личным наблюдениям, которые каждому привелось когда-нибудь сделать. Конечно, наблюдения эти, не проверенные посредством откровенного раздела своих взглядов, при помощи прессы, очень односторонни и, как замечает «Дух христианина», слагаются в обществе далеко не в пользу сословия, о котором идет наша речь. Это очень невыгодно для этого сословия и должно быть очень прискорбно для тех из его представителей, которые чувствуют, что мнения эти во многом погрешают против истины. Поборники безгласия и друзья какого-то старого quasi-порядка, стремящиеся доказать совершенное несуществование слишком очевидных недостатков в нравах, образе мыслей и образе жизни значительной части духовного сословия, повредили ему гораздо более всех указаний на его недостатки. Такую заслугу принес интересам духовного сословия г. Аскоченский, которому только стоит назвать что-нибудь белым, и все уже готовы верить, что белое, на его взгляд, непременно черно на самом деле. Такова, впрочем, судьба всякого крайнего учения и всякого слепого сторонничества. Сначала оно возбуждает негодование против видимого пристрастия, затем становится смешным и нисходит на ступень безвредного, но жалкого шутовства.
      «Дух христианина» хлопочет об интересах своего сословия совсем иначе. Он обратился именно к тем приемам, которые помогли светской литературе раскопать кое-какие стоячие болота нашей жизни и вывести из них все то, что еще не совсем пропиталось смрадной тиной и не потеряло способности мыслить и чувствовать. Бытовые статьи этого журнала, статьи, имеющие, бесспорно, огромный интерес для нашего времени, отличаются замечательным беспристрастием и писаны, конечно, людьми, имеющими желание помогать своим собратьям, а не исключительно самим себе. «Дух христианина» считает, что «вопрос о духовенстве — на очереди» и что «беспристрастное его решение рассеет те недоразумения, которые ходят о нем в обществе». Редакция полагает, что светская литература нередко погрешает во многих своих мнениях о духовенстве, и заметки ее поражают своею поверхностию. Почтенная редакция, конечно, упустила из виду, что поверхностность отнюдь не доказывает собственной вины литературы, что светской литературе известно очень много о некоторых условиях и «пружинах», но тем не менее она очень дорожит появлением такой статьи, какая напечатана в январской книжке «Духа христианина», и считает грехом пройти ее молчанием и не познакомить с нею большинства публики, обязанной знать и разуметь положение своего духовенства.
      Обыкновенно случается встречать два мнения о нашем сельском духовенстве: одни говорят, что лица этого сословия, по нерадению и другим непохвальным качествам, вовсе не блюдут интересов своих бедных прихожан, да и вовсе неспособны блюсти их; по мнению других, во главе которых стоят сподвижники и друзья г. Аскоченского, духовенство ведет себя в отношении ближнего совершенно безукоризненно, но ближние эти ни с того ни с сего отшатываются от своих пастырей и нимало о них не заботятся.
      В статье «Духа христианина», которой предпослано то положение, что «вопрос о духовенстве стоит на очереди», мы находим факты, гораздо яснее раскрывающие нам быт наших священников и причины тех или других отношений к ним их паствы.