Трофей моей любви

— Я не ожидал, что для тебя эта ночь окажется первой. Для женщины это значительное событие, а ты ведь не была подростком, тебе двадцать три года, значит, ты до сих пор сознательно не желала вступать в близкие отношения. Я подумал, что утром ты вряд ли будешь чувствовать себя такой же отчаянной девчонкой, как накануне ночью.

— Ты был прав. — Кремовая кожа ее щек порозовела. Если бы она по-прежнему не стеснялась обсуждать их первую ночь, она сказала бы, что он и правда сделал это событие весьма значительным. Даже охваченная гневом и раскаянием, Эва понимала тогда, что Зак вел себя с ней по-особенному. Но,

Собственно, почему бы и нет. Ведь Зак такой многоопытный любовник. В девятнадцатилетнем возрасте, когда она еще только впервые робко поцеловалась на крыльце, он уже жил с женщиной много старше его. Интересно, кто из них кого обольстил? Но Эва тут же подавила эту праздную мысль и отругала себя за пошлое любопытство.

Зак заметил, что ее взгляд стал задумчивым. Блеснув глазами, он решительно высвободил свое плечо, рассеянно отодвинул ее на прохладную половину широкой кровати и встал.

— Я проголодался, дорогая. У нас еще достаточно времени, чтобы успеть поужинать.

Эва расстроилась. Она проводила его взглядом, испуганно заметив на гладкой бронзовой спине свежие царапины, и снова опустила голову на подушку. Ощущение чудесной внутренней радости быстро угасало. В голове вертелась беспокойная мысль-неужели она и впредь сможет чувствовать себя нужной Заку только в постели? Но зачем ей большее? Разве она не согласилась с ним, когда он назвал их союз браком по расчету? Вот и нечего искать доказательств горячей привязанности. Зак-мужчина, который дарит цветы из чувства вины. Роскошные корзины вовсе не были романтическим жестом, как она по наивности предположила тогда. Там, где на первом месте физиология, глупо помышлять о чувствах. Здесь Зак был предельно честен. В личных отношениях он более всего ценил независимость. Может, именно поэтому он и предпочел женщину, любившую, по его мнению, другого. Но неужели ему не пришло в голову, что женщина эта, оскорбленная и униженная, к которой вдруг проявил интерес другой, фантастически привлекательный, обольстительный мужчина, способна отдать свое сердце новому избраннику.

Эва с удивлением призналась себе, что случилось именно это. Появление Троя на свадьбе было ей только в тягость. Она не почувствовала ни горечи, ни сожаления, ни ревности к Абигайль. Ее мысли были поглощены только Заком. Именно Зак показал ей, что такое страсть. И настолько затмил Троя, что спустя всего один день бывший жених вызывал у Эвы только одно желание-никогда больше с ним не встречаться.

Однако та небрежность, с какой Зак только что буквально оттолкнул ее от себя, не могла не обидеть.

Эва решительно откинула с пылающего лица спутанные волосы. Ничего себе идеальный герой! Одного рода голод утолил, теперь заботился о другом.

— Первая любовь? — Эва слегка поморщилась. — Ты станешь смеяться.

— Ни за что.

— Ну ладно. Мне только исполнилось пятнадцать. Это была пылкая мечтательная влюбленность на расстоянии… Обычная детская чепуха, — как можно небрежнее начала Эва. — Я видела его каждый день в течение месяца, когда возвращалась домой из школы. Он был одним из бригады дорожных рабочих, которые строили подземный переход. Ты же сказал, что не будешь смеяться, — покраснев, она бросила в Зака виноградинкой, которую он поймал одной рукой и медленно раздавил белыми зубами, пытаясь сохранить серьезное лицо. — Когда он снимал рубашку, он выглядел просто потрясающе.

Зак откинул растрепанную темноволосую голову, и на его чувственных губах задрожала улыбка.

— Оказывается, тебя привлекают красавчики с грудой мышц. Ты меня удивляешь.

— В самом деле? — Эва медленно окинула дерзким взглядом его широкие бронзовые плечи, классический торс, узкую талию и, наконец, мускулистые ноги, полузакрытые смятыми простынями, — Странно. Я бы как раз сказала, что в этом отношении мои вкусы ничуть не изменились.

Зак нагнулся к ней, запустил карающую длань в водопад ее темных волос и притянул к себе.

— Негодница, — упрекнул он шутливо, щекоча губами ее шею. Сердце Эвы пропустило удар, и знакомый трепет желания мгновенно охватил ее, лишая сил. Неважно, как часто они были близки с Заком, он умел зажечь в ней желание когда угодно, и Эва уже перестала бороться с собой. Предвкушение чувственных радостей заставляло ее кровь ликующе звенеть в жилах, а щеки — заливаться стыдливым румянцем. Стоило ей ощутить рядом его горячее, полное желания тело, как ее с ног до головы охватывала сладостная дрожь. Он целовал ее долгими страстными поцелуями, так что она едва успевала переводить дыхание, потом сжимал в объятиях ее податливое тело, и они снова и снова погружались в пучину наслаждений.

— Уже поздно! — Зак выпрыгнул из постели, резко выдернул простыню из-под ее теплого сонного тела. — Мы сегодня обедаем в городе, — напомнил он.

Через несколько минут Эва стояла под прохладным душем, пытаясь сбросить с себя дремоту и завидуя бурлящей энергии мужа. Она изумленно оглядывалась на вереницу дней, пролетевших в постоянном движении. Зак стремился заполнить каждую минуту их бодрствования.

Почему это ей приходило в голову, что она совершила ошибку, выйдя за него замуж, удивленно думала Эва. Зак заставил ее почувствовать себя совсем особенной. Он окунул ее в шикарную жизнь, где исполнялся любой ее каприз, малейшая прихоть. Один день был головокружительнее другого, и Эва купалась в лучах постоянной заботы и внимания со стороны Зака.

Прежде всего он повел ее по магазинам, и теперь ее шкаф был полон роскошных платьев, настоящих шедевров, на которые она даже не осмелилась бы взглянуть, если бы не настоял Зак. Впервые она почувствовала, что гордится своей внешностью.

— Какая жалость, что Эвочка так некрасива, — как-то сказала при ней бабушка, любуясь другой своей голубоглазой и белокурой внучкой.

Эва никогда не чувствовала себя даже хорошенькой, до тех пор пока Зак не сказал ей, что она красавица.

С его помощью Эва преодолела многолетнюю убежденность, что она заурядная скучная личность, и перестала испытывать смущение и желание постоянно извиняться за свою неловкость. Он внимательно выслушивал любую пришедшую ей в голову чепуху, старался выяснить ее мнение по любому поводу.

Но неужели он всегда вел себя так с представительницами ее пола? Умный, потрясающе обаятельный мужчина, он великолепно разбирался в женской психологии, прекрасно понимая: чтобы расцвести, женщине надо почувствовать себя не только желанной, но и очаровательной. А что, если заботливое внимание, накал чувств бывали свойственны Заку лишь в начале очередного романа, пока в отношения не вкрадывалась скука?

— Надень золотое платье. — Это предложение Зака вывело Эву из задумчивости.

— А оно не слишком… экстравагантное?

— Пускай. Я люблю, когда ты одеваешься экстравагантно. Кроме того, ты мне должна, — заметил он лукаво.

— Это за что же?

— За целый год, что ты терзала во мне чувство прекрасного своими темненькими уродливыми костюмчиками мрачно-синего и уныло-коричневого цвета.

Эва рассмеялась, бросая взгляд на свое отражение в зеркале. Ее глаза сияли как звезды. И это сияние было отблеском того сумасшедшего неукротимого ощущения счастья, которое с каждым днем становилось ей все более знакомым и привычным. Она быстро отвела взгляд. То, что происходило в глубине ее души, было неоспоримо, но ее рассудок не имел к этому ни малейшего отношения. Никакой здравый смысл, никакая рассудительность не могли удержать сердце, которое подскакивало и трепетало каждый раз, стоило Заку приблизиться к ней на расстояние десять футов. И если она с каждым днем все сильнее влюблялась в собственного мужа, то в этом «виноват» был только он. Когда мужчина заставляет женщину почувствовать себя королевой, чего он может ждать в ответ? Холодной вежливой отчужденности?

Несомненно, Заку хотелось загладить неудачное начало их совместной жизни, но Эве казалось все чаще, что она действительно нужна ему, что его чувства подлинные. Ясно как день, что не мог он не чувствовать совсем ничего, раз так стремительно сделал ей предложение. Эва в замешательстве сознавала, что его уловки, которые в день свадьбы показались ей такими нечистоплотными, теперь представлялись ей доказательствами глубины его страсти.

— Ты выглядишь дьявольски соблазнительной…

Эва обернулась. Облегающее с узкими бретельками платье из золотистой ткани подчеркивало совершенство ее гибкой фигуры. При малейшем движении оно заманчиво переливалось.

— …но скорее раздетой, чем одетой.

Зак снова развернул ее к зеркалу и, откинув в сторону ее волосы, надел на шею изящное бриллиантовое колье и ловко защелкнул застежку, щекоча ей шею сзади холодными пальцами.

— Я заодно купил к нему и серьги, — тихо пробормотал он, — но, увы… некстати. У тебя уши не проколоты. Я оказался не слишком-то наблюдательным.

Эва застенчиво погладила сверкающие камни, и глаза у нее внезапно защипало.

— Оно великолепно, Зак… спасибо.

— Это были две фантастические недели, моя красавица. Но думаю, что такими они показались только мне.

Он легко коснулся губами ее обнаженного плеча, но тут же отступил назад и набросил на нее бархатный вечерний жакет.

Крепко сжимая его руку, Эва неуверенно шагнула на палубу катера. Она все никак не могла привыкнуть к высоким каблукам изящных плетеных босоножек. Сегодня вечером они собрались пообедать в очаровательном ресторанчике на одном из островов в заливе Термаикос.

Пока катер несся по темной водной глади, оставляя за собой пенистый след, Эва украдкой поглядывала на Зака. Иногда ей страстно хотелось проникнуть внутрь этой тщательно причесанной темноволосой головы и найти ответы на мучившие ее вопросы.

Почему именно я? — внезапно захотелось ей спросить. Что во мне такого особенного? Ведь в конце концов она самая обыкновенная девушка, самого заурядного происхождения, а Зак чрезвычайно богат, с предками голубых кровей, родословная которых уходит в глубь веков. Перед ним был неограниченный выбор, но он предпочел ее. Почему?

Неужели с ее стороны было безумием или непомерным тщеславием надеяться, что Зак может быть в нее хоть чуточку влюблен? Наверное, его забота, предупредительность и фантастическая щедрость вскружили ей голову, раз она осмеливается лелеять такую сумасшедшую мечту. С упорством мазохиста она напоминала себе, что все донжуаны очаровательно любезны, что Зак прекрасно знает женщин и ему ничего не стоит пустить пыль в глаза любой дочери прародительницы Евы, чтобы только потешить себя. А месяцев через шесть он скорее всего будет смотреть на нее, как на предмет обстановки, их общение лишится новизны, и трепет, который она сейчас испытывает в его присутствии, заменит привычка… Так радуйся, пока с тобой обращаются, как с особой королевской крови!

— Что это с тобой? — спросил Зак, помогая ей сойти с катера на набережную.

Эва неловко повела плечами.

— Ничего…

— Ты какая-то задумчивая. — Он бросил взгляд на ее напряженный профиль. — Наверное, с моей стороны было слишком смело надеяться, что ты сможешь забыть…

— Что забыть? — забеспокоилась Эва, встревоженная быстротой, с которой Зак из беззаботного и веселого сделался угрюмым.

— Не стоит играть в прятки, дорогая. Сегодня тот самый день, когда ты готовилась упасть в объятия Воглера у церковного алтаря.

Это неожиданное напоминание застало молодую женщину врасплох, она побледнела. Стоило Заку заговорить о Трое, как в лицо ей словно пахнуло ледяным ветром.

— Не думаю, чтобы ты об этом не вспомнила, — сухо процедил Зак. — Сегодня ты с утра разыгрываешь спектакль, но тебя видно насквозь.

— В самом деле? — нервно улыбнувшись, она с тревогой вгляделась в окаменевшие черты его поразительно красивого лица. — Зак, поверь, я абсолютно забыла, что сегодня тот самый день.

Выражение его глаз стало жестче. Он пробормотал что-то по-гречески, но Эва прекрасно поняла, что он не верит ей ни на грош.

Зак резким толчком распахнул дверь модного ресторанчика, и неприятный разговор прервался: им навстречу уже спешил-метрдотель. Он подвел их к свободному столику, когда седой мужчина средних лет, сидевший поблизости, вдруг с шумом отодвинул стул и поднялся, воскликнув:

— Сфаэлос! — Он оживленно заговорил по-гречески.

— Эва. — Зак легонько подтолкнул ее вперед. — Ален Рондирис, друг нашей семьи.

— Вы должны присоединиться к нам.

Ален повелительно щелкнул пальцами, официанты принесли еще два стула. Эву он галантно усадил на свое место, представив сидящих за столиком:

— Моя жена, Нели. — Он погладил плечико эффектной платиновой блондинки, сидевшей теперь рядом с Эвой, с тщеславной гордостью владельца.

— Георгос Перрис и его жена Голди.

Перрис уже поднялся и энергично тряс им руки. Ален заказал напитки. Его жена, которая была лет на двадцать его моложе, усиленно пыталась завладеть вниманием Зака и даже не посмотрела на Эву.

Голди скептически улыбнулась.

— У вас, кажется, медовый месяц? Лучше было бы вам не встречаться с нами. Мужчины наверняка примутся сейчас обсуждать деловые проблемы.

Нели окинула Эву придирчивым взглядом.

— Уверена, что Эва прекрасно это знает. Она работала у Зака, а для него дело-прежде всего. Я хорошо помню это по себе.

— Вы тоже работали у Зака? — улыбнулась Эва. Нели широко раскрыла глаза и резко рассмеялась.

— Дорогуша, неужели, глядя на меня, можно подумать, что я когда-нибудь трудилась в поте лица с девяти до пяти в какой-нибудь конторе? Не слишком-то лестно!

При этих словах представительницы высших слоев местного общества щеки Эвы слегка порозовели.

— Извините. Я вас не правильно поняла.

— Ничего удивительного. — Голубые глаза Нели смотрели на нее неприязненно. — Вам, должно быть, не по себе в такой компании.

В этот момент Ален провозгласил тост за молодоженов. Его неподдельное дружелюбие резко контрастировало с подчеркнутой надменностью жены.

— Удивляюсь, что вы не отправились в путешествие на яхте, — заметил он.

— Эва страдает морской болезнью, — небрежно ответил Зак, на что Эва удивленно вскинула голову.

— Кто тебе сказал?

— Твоя тетя. — Он посмотрел на нее через стол. На дне его светлых прозрачных глаз вспыхнуло веселье. — На приеме. И эта новость заставила меня в последнюю минуту поменять планы.

— А сам-то ты этого не знал? — Плотное тело Алена задрожало от беззвучного смеха.

Эва тоже этого не знала. Если бы сейчас тетя подвернулась ей под руку, она бы придушила ее не раздумывая. Как-то, когда Эва была еще школьницей, они плыли на пароходе по Миссисипи и ее немного укачало, но вряд ли это было достаточным основанием для подобного вывода.

— Какая досада, — процедила сквозь зубы Нели. — Значит, «Жемчужину» придется теперь продать?

— Только не из-за меня. Моя тетя любит преувеличивать, — поспешно вставила Эва.

— Греция-самая романтическая страна мира, — мечтательно произнесла Голди Перрис. — Я не могу придумать более подходящего места для медового месяца.

— Да, но вы не провели здесь все детство и юность, как Зак… — сладко улыбнулась жена Алена.

Эвы появилось непреодолимое желание опрокинуть свой бокал с шампанским на голову Нели.

Тем временем обед шел своим чередом. Принесли первое блюдо. Зак завел разговор с Аленом, а Эва наконец-то справилась со своим румянцем. Она догадалась, что хозяйка стола — одна из бывших любовниц ее мужа, получившая в свое время отставку с неизменными розами и бриллиантами, до сих пор злится, уязвленная ударом по самолюбию. Ей придется выработать иммунитет к такого рода встречам.

— А знаете, сходство в самом деле поразительное, — промурлыкала Нели над чашкой с кофе, когда Голди отлучилась в дамскую комнату.

Эва подняла голову.

— Простите?

— Отец Зака и Ален-старые друзья. На прошлой неделе мы обедали с ними в Афинах. Андреас рассказывал нам, что был просто потрясен, когда увидел вас впервые, — продолжала Нели вкрадчиво.

— Боюсь, я не вполне понимаю…

— Вы точная копия первой и последней… короче, единственной любви Зака Сфаэлоса. — Глаза Нели пылали злорадным блеском. — Андреас испытал настоящий шок, увидев, как вы подходите к алтарю. На секунду он принял вас за Кетрин, но это было глупо, конечно… она лет на двадцать старше вас… Но ведь не зря говорят, что у каждого человека есть где-то двойник.

Словно ледяное облако подползло и медленно окутало Эву.

— Сама я ни разу ее не встречала, — призналась Нели. — Но когда мы с мужем вернулись домой, я из любопытства откопала старый альбом с семейными фотографиями.

— Альбом с фотографиями? — нахмурившись, переспросила Эва.

— Кетрин была замужем за двоюродным братом Алена в то время, когда увлеклась Заком… Вы этого не знали?

Эва машинально облизнула пересохшие губы.

— Его двоюродный брат? — еле слышно переспросила она, невольно вглядываясь в трех мужчин, которые сидели на другом конце стола и увлеченно о чем-то беседовали.

Кетрин была замужем, когда Зак встретил ее…

— Вы, видимо, многого не знаете. Все, конечно, осуждали ее. Даже Ален. Зак был еще мальчиком, а она весьма темпераментной роковой леди. Миниатюрная, точеная фигурка, длинные черные волосы — в точности как у вас. Зак так и не смог забыть ее. Это она сделала его таким бесчувственным циником. Но с вами он не такой, как с другими. — Нели насмешливо коснулась своим бокалом бокала Эвы. — Только с вами он может оживить свои воспоминания-даже свет гасить не надо!

8

— Я хочу принять ванну, — бросила Эва, устремляясь в смежную со спальней комнату, как ручной голубь, ища укрытие, устремляется к своей голубятне.

— Эва, Нели сказала что-то такое, что тебя расстроило?

Она напряженно замерла, затем медленно обернулась.

— А что она могла такого сказать мне? — Eй удалось изобразить вполне искреннее удивление.

Зак развязывал галстук. Он не сводил с жены пронзительного взгляда, словно хотел угадать ее мысли.

— Лет пять назад я случайно встретил ее и пригласил на вечеринку. Она развлекалась тем, что перемывала косточки каждой из присутствовавших дам. Очень ядовитая особа. Больше я ее не видел, и уж конечно между нами ничего не было.

Бледность Эвы сменилась ярким румянцем.

— Тебе вовсе не обязательно оправдываться, — неловко произнесла она.

— Потому что тебе на самом деле все равно — было между нами что-то или нет, да, дорогая? — Мышцы вокруг его плотно сжатого рта напряглись, глаза, которые он не отводил от Эвы, превратились в узкие щелки.

— Нет, не потому. Я ведь не дурочка, — пробормотала Эва. В голове у нее так шумело, что она чувствовала себя совсем разбитой. — Я знаю, что у тебя есть прошлое… это очевидно.

— И жена, которая начисто лишена ревности. Мне крупно повезло, — негромко проговорил он сквозь зубы.

Эва удивленно взглянула на него, с трудом понимая смысл его слов.

— Зак… я не очень хорошо себя чувствую, — прошептала она. Напряжение заставило ее желудок мучительно сжаться.

— Тебе не нужно извиняться и не нужно прятаться в ванной, — резко проговорил он.

Он вышел из комнаты, оставив Эву в замешательстве. Ее несчастный желудок свело спазмом, она бросилась в ванную и несколько минут не

Отходила от раковины… Наконец она прислонилась покрытым испариной лбом к прохладной кафельной стене, постепенно приходя в себя. Потом принялась медленно раздеваться. Нели Рондирис была ядовитой и мстительной, об этом сказал Зак, это видела она сама. Раньше не обратила бы внимания на слова такой женщины. Но сейчас… Если принять во внимание скоропалительность их свадьбы, откровения Нели грозили заронить в ее душу ужасное подозрение.

Неужели Зак женился на ней только потому, что она напоминала ему Кетрин? Понимал ли сам Зак, что именно привлекло его в ней?

Всех поразило то, что Зак выбрал именно ее. Да и она сама была потрясена, когда он сделал ей предложение.

Но если она напоминала Заку женщину, которую он любил, а потом потерял и которую не мог забыть, то тогда становилась понятной, причина такого непреодолимого влечения. Неужели всем, что дал ей Зак и что возникло между ними с начала их совместной жизни, она обязана памяти о другой женщине? Его интересом к ее личности, необыкновенной заботливостью, пылкой страстью…

Эва сжалась в комочек на большой кровати, которая казалась сейчас особенно огромной, холодной и пустой. Все мышцы ее были напряжены до боли, казалось, все клеточки ее тела мучительно страдают…

Она полюбила Зака… но сейчас внезапно возненавидела за то, что он способен причинить ей такие страдания. В ее воображении замелькали картины мести… И в каждой совершенно уничтоженный Зак стоял и растерянно смотрел, как она с высокомерным достоинством и ледяным презрением собирает чемодан и решительно уходит-бросает его через две недели после свадьбы, и все узнают об этом.

Дверь спальни отворилась. Эва стремительно села и включила лампу. Зак уже успел подойти к кровати. На нем совсем ничего не было, но, как обычно, это его нисколько не смущало.

— Что тебе надо?! — воскликнула она гневно.

— Тебя, — коротко ответил он. Мрачный блеск его серебристых глаз не предвещал ничего хорошего. Все ее увлекательные планы отмщения съежились как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Зак был ой как далек от полного уничтожения! Он быстро лег на кровать и крепко сжал ее сильными руками, так что и думать нечего было высвободиться. Одним движением он повернул ее на спину, сковывая ее сопротивление весом своего тела.

Эва испуганно и недоверчиво смотрела на него.

— Если ты меня не отпустишь, я тебя ударю! — дрогнувшим голосом выговорила она.

Зак выставил подбородок, его глаза вызывающе сверкнули.

— Пожалуйста, не стесняйся.

Она сжала пальцы в кулаки, а он наклонился и впился в ее губы обжигающим поцелуем. Ответный порыв страсти пронзил Эву, заглушая все остальные чувства. Он жадно терзал ее губы, и женские кулачки сами собой разжались, а руки незаметно обвили его шею. Овладевшее ею стихийное желание было намного сильнее, мучительнее, чем когда-либо прежде, я Эва ничего не могла с ним поделать.

Когда он наконец оторвался от ее губ, ее сердце колотилось так бешено, что она едва дышала, желание трепетало и пульсировало в каждой клеточке, каждой жилке тела.

Эва с трудом сфокусировала взгляд на его мрачном лице. Он сжал сильными пальцами ворот ее тонкой шелковой рубашки и, резко дернув, разорвал надвое. Треск рвущейся ткани неестественно громко прозвучал в напряженной тишине. Эва замерла от страха. Его горячие руки сжали обнажившиеся груди. Эва почувствовала, как ее тело становится податливым, мягким, словно бескостным.

Когда же он припал губами к ее груди, с ее уст сорвался сдавленный стон и она в безудержном порыве всем телом потянулась к нему.

Он снова поднял голову и окинул ее взглядом. Затем, сдернув остатки шелковой рубашки, закрывающие ее живот и ноги, уверенным движением провел снизу вверх по стройному бедру, коснулся влажного горячего живота; и нарастающее с каждой секундой возбуждение властно завладело Эвой.

— Нет, не думаю, что ты сможешь меня ударить, — негромко, но отчетливо выговорил он.

Эва с усилием напряглась, стараясь сосредоточиться на его словах, вынырнуть из жаркого потока наслаждения.

— Что?.. — пробормотала она, заставляя свой голос не дрожать.

— Когда я дотрагиваюсь до тебя, ты обо всем забываешь. Стоит мне прикоснуться к тебе в любое время дня или ночи, и ты мгновенно подчиняешься моим желаниям. Двух недель мне было недостаточно, чтобы в этом убедиться. Я получаю от тебя все, что хочу и когда только захочу.

— 3-зак, что ты…

— …Что говорю? — Пылающие глаза смотрели холодно и надменно. — Боже, я вовсе не жалуюсь, моя красавица. Вот только целый год потерян впустую. Я совершенно напрасно осторожничал, даже самому теперь неловко вспомнить. А было бы весьма забавно вгонять тебя в краску между шкафами с документами. Ты даже в разгар ссоры не можешь не обнимать меня! Так что, если ты и сохнешь по твоему смазливому блондинчику, почему я должен быть в претензии? В постели ты все равно готова всегда утолить мои естественные потребности… и свои тоже.

Эва потрясение уставилась на него. Впервые до нее дошло, что Зак может испытывать ревность, и эта мысль даже отодвинула на задний план обидное содержание его слов.

— Я и не думала о Трое, — как можно спокойнее и мягче произнесла она, стараясь заставить его поверить ей, и, если бы он хоть немного подбодрил ее, она сказала бы гораздо больше…

Но напрасно. В ответ Зак с оскорбительным равнодушием обвел глазами ее обнаженное тело, потом снова посмотрел ей в лицо.

— Да, именно сейчас ты не думала, — произнес он с таким явным презрением, что Эве показалось, будто он дал ей пощечину, — Но видишь ли, я не только в постели жду от тебя полного подчинения… Ты можешь страдать сколько тебе угодно, оплакивая разлуку с Воглером, но я советую тебе с этой минуты предаваться своим настроениям наедине с собой. Когда ты целый день представляешь из себя оскорбленную королеву, это действует мне на нервы.

Эва внутренне сжалась, иллюзорная догадка, что муж мог ревновать ее к прежнему возлюбленному, развеялась как дым. Люби его сколько душе угодно, вот каков был смысл его слов. Но только не раздражай меня своими глупыми переживаниями.

Эва чувствовала себя бесконечно униженной. Она поняла и другое — ее способность вести себя в постели как самая отъявленная развратница-вот единственное, что ценит в ней Зак!

Охваченная стыдом, она дрожащей рукой схватила простыню, неловко натянула на себя и отодвинулась как можно дальше. Ее кожа покрылась

Липкой испариной. Зак использует ее тело как оружие против нее же самой. Он заставил ее выглядеть в собственных глазах дешевой и жалкой. Когда-то Брэд назвал его холодным, лишенным эмоций человеком…

Эва оцепенело смотрела в поразительно красивые, но пугающе непроницаемые глаза, и ее охватило ощущение, словно она заглядывала в пасть удава, скованная своей слабостью.

Зак нахмурился, пробормотал что-то по-гречески и решительно привлек ее к себе. И Эва с горечью ощутила знакомое волнение… она знала, что Заку ничего не стоит вызвать в ней желание, что бы он ни сказал, что бы ни сделал перед этим. И эта мысль глубоко ранила ее, но заодно и отрезвила. Она протестующе подняла плечи.

— Не трогай меня!

Он сильнее сжал ее мускулистыми руками,

— Эва… я не смогу продолжать оставаться утешительным призом. Если хочешь сохранить наш брак, ты должна забыть о своей великой любви, — отчеканил он.

Упоминание о браке заставило Эву побледнеть.

— Так же, как ты забыл Кетрин? — взволнованно прошептала она.

Его угольно-черные брови сошлись на переносице.

— Господи, о чем ты?

— Ты ведь не можешь сказать, что забыл ее, правда? — с жаром выкрикнула Эва.

— Кетрин здесь абсолютно ни при чем, — резко и язвительно промолвил Зак.

Эва отвернулась. Ее бедное сердце так и норовило выскочить из груди.

— Я слышала, как кто-то сказал… на нашей свадьбе… что я ее точная копия….

Слова были произнесены. Наступило томительное молчание, которое, казалось, будет длиться вечно. Эва ждала, затаив дыхание.

— Что ты молчишь? — наконец пробормотала она.

Зак шевельнулся, и лампа на столике погасла.

— Мне нечего сказать, — произнес он без всякого выражения.

Ответ ошеломил Эву. Замерев, она лежала, напряженно вглядываясь в темноту. Но Зак, по-видимому, больше не собирался ничего предпринимать. В его вздохе, который долетел до Эвы, не послышалось ни досады, ни разочарования, скорее ленивое удовлетворение. Он вытянулся на простынях из тонкого льна, и скоро она услышала, как он задышал глубже и ровнее. Он спал, и Эва поняла, что медовый месяц кончился.

Оторвавшись от окна автомобиля, за которым мелькали городские улицы, Зак окинул Эву внимательным взглядом.

— У тебя усталый вид. Лучше тебе сейчас прилечь,

— Я чувствую себя прекрасно. Мне нужно распаковать вещи…

— Этим займутся слуги. А ты можешь отдыхать. Я сегодня поздно вернусь, — сказал он.

Эва выпрямилась.

— Тогда я съезжу в Хевелинг, посмотрю, как продвигается ремонт.

— Думаю, мне стоит самому сначала наведаться туда и посмотреть, что за рабочие там трудятся, — с усмешкой пробормотал он. — Если какой-нибудь загорелый штукатур вздумает снять у тебя на виду рубашку, я могу превратиться для тебя в далекое воспоминание, прежде чем узнаю об этом.

— Очень смешно, Зак. — Ее бледное лицо вспыхнуло.

— А я так и не рассказал тебе о своей любви.

Зак улыбнулся. Казалось, ничто не могло испортить его жизнерадостного настроения,

— Ей было тринадцать, а мне двенадцать, но я соврал, что мне больше. Каждый раз, глядя на меня, она краснела. У нее была персиковая кожа, черные кудри и пластины на зубах. Целую неделю я был околдован.

— Удивительно долгий для тебя срок! Он добродушно засмеялся.

— Когда она узнала, что я младше, я перестал для нее существовать.

Поджатые губы молодой женщины невольно дрогнули: зачем она всю ночь лежала без сна, предаваясь тягостным раздумьям? Разве Зак обещал любить ее? Он сказал, что постарается сделать ее счастливой, и он сделал. Но глупо, очень глупо воображать, что раз она полюбила Зака, то и он тоже сможет полюбить ее…

Итак, она действительно напоминает ему Кетрин… Но хорошо известен факт, что людей часто привлекает один и тот же физический тип. И почему она усмотрела в этом что-то зазорное?

Кетрин исчезла из жизни Зака тринадцать лет назад, разлюбила его, бросила! Она скорее должна быть для него дурным, а вовсе не приятным воспоминанием.

Час спустя Эва стояла в той самой спальне, где почти два месяца назад проснулась в окружении цветочных корзин. Она вспомнила, какой ужас охватил ее тем утром. Теперь же ей казалось, что это произошло не с ней, а с кем-то другим… Да, она изменилась. В высоком зеркале Эва увидела женщину в элегантном платье — богатую, неприступную, с гордо поднятой головой. Но все же перемена больше коснулась ее внешнего облика и манеры держаться. Когда она оставалась наедине с мужем, то снова становилась сама собой.