Обрести себя

— Я тоже хочу тебя, — прошептала Кэсси в ответ.

Одежда была вмиг сброшена, и Федерико оказался рядом с женой и стал покрывать поцелуями ее лицо. В порыве страсти она изогнулась ему навстречу. Это призывное движение подстегнуло Федерико. С приглушенным стоном он сорвал с нее ночную рубашку.

— Ты не представляешь, дорогая, как меня возбуждает то, что ты носишь моего ребенка.

— Правда? — Глаза Кэсси засветились от счастья. — Но я хочу сказать, что вчера…

— Помолчи, — прервал он ее. — Представь, что мы только что приехали.

В следующую секунду Федерико прижал ее к себе. Его руки нежно скользили по ее шее, спине, груди. Кэсси раздвинула бедра и прильнула к нему теснее. Как в забытьи, она принимала его ласки, погружаясь в удовольствие, двигаясь в такт его движениям…

— Вот так, милая, — прошептал Федерико, когда они воспарили к вершинам блаженства. — Это дано не многим. Никто, кроме меня, не сможет понять, насколько ты совершенна.

— Неужели? — тихо ответила она, счастливая и немного смущенная.

— Мы очень подходим друг другу. Я чувствую это. Ни с одной женщиной я не испытывал такой восхитительной близости.

— Даже со своей невестой? — осторожно спросила Кэсси.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Даже с ней.

И Кэсси поняла, что больше он не скажет ничего.

Прошло две недели. Кэсси стояла перед зеркалом и с восторгом рассматривала бриллиантовые серьги и изумрудное колье, подаренные мужем. Она была счастлива. Мирно текли неторопливые, размеренные дни. Солнце, море, пляж. Долгие вечера вдвоем. Несколько раз они ездили в соседние деревни, обедали в местных тавернах, посещали деревенские праздники с накрытыми на улице столами и с танцами под открытым небом.

Их по-прежнему сильно влекло друг к другу. Такое единение с другим человеком казалось Кэсси невероятным. Но она чувствовала, что так и должно быть между любящими супругами, что это правильно. С Федерико все, что бы они ни делали, было правильно. Тем не менее Кэсси было непривычно, что рядом есть кто-то, понимающий то, что происходит с ней, читающий ее мысли, предугадывающий желания и живущий для нее. Такого не было никогда. Федерико заполнял все ее мысли и дарил счастье. Расстаться с ним… Она и подумать не могла об этом.

Кэсси забыла, что значит быть одной. Они предавались любви иногда с пылкой страстью, иногда с томительной нежностью. Федерико, неутомимый и умелый любовник, увлекал ее к таким высотам, о которых она не имела прежде представления. Кэсси не испытывала ни малейших угрызений совести из-за того, что полностью отдается физическому влечению. Утром, вечером, посреди дня достаточно было особого, только им двоим понятного взгляда или прикосновения, чтобы вызвать неутолимое желание.

Однако порой Кэсси приходило в голову, что именно сила их взаимного влечения придает смысл всему остальному. Но долго ли живет страсть? Ответа на этот вопрос она не знала, а говорить об этом с Федерико не решалась. Разве можно доверять словам мужчины о будущем? Пока же Кэсси не сомневалась лишь в чувствах, которые испытывали они оба. Пока…

Сначала ее беременность протекала довольно легко. О ней напоминали только налившиеся груди и чуть располневшая талия. Утренняя тошнота накатывала лишь временами. Однако ближе к отъезду Кэсси стала ощущать странную усталость и легкую ноющую боль в пояснице.

Доброта, терпение и забота мужа не имели себе равных, и Кэсси чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Она была приятно удивлена, когда Федерико сообщил ей, что хочет сократить свои заграничные поездки, чтобы больше времени проводить с ней.

— У тебя могут возникнуть сложности, — осторожно заметила Кэсси.

— Я так решил, — последовал ответ. — Мой отец никогда не уделял мне много внимания, и я не хочу, чтобы моего сына или дочь ждала подобная участь.

Кэсси обрадовала та ответственность, которую он чувствовал за их будущего ребенка. Ее счастье было бы полным, если бы не мысль: вдруг по возвращении муж исполнит ее нелепую просьбу и они станут жить отдельно…

Наступил последний вечер их медового месяца. Молодые супруги были приглашены на соседнюю виллу к старому знакомому Федерико — Диего Ланца, приехавшему на уик-энд из Мурсии.

Когда Кэсси сошла вниз, муж ожидал ее на террасе, сидя за столом и глядя на зубчатые силуэты гор.

— Все любуешься горами? Собираешься писать их? — спросила она.

Обернувшись, он мягко улыбнулся ей.

— Они чересчур красивы, чтобы изображать их на холсте. А ты просто ослепительна. И как быстро собралась! Большинство женщин прихорашиваются часами. Да ты просто сокровище!

— Возможно, я хочу, чтобы ужин побыстрее закончился и мы остались наедине, — засмеялась Кэсси, с удовольствием отметив восторженный взгляд, которым муж окинул ее.

Она действительно выглядела замечательно. Удивительно, до какой степени состояние души наполняет красоту, дарованную природой, жизненной силой и наоборот! На Кэсси было шелковое белое платье и одна-единственная нитка жемчуга, прекрасно подчеркивающая золотистый оттенок ее кожи.

Перемены, происходящие с ней, Федерико наблюдал собственными глазами и знал, что именно он ускорил появление на свет новой Кэсси. В ее взгляде, устремленном на него, было столько света и радости, что у него вдруг сжалось сердце. Неужели после их медового месяца она все-таки будет настаивать, чтобы остаться у отца? Неужели он потеряет ее и счастье возможно только здесь? Пока Кэсси не вошла в его жизнь, он не знал толком, чего хочет. Тепло и радость — вот что она принесла с собой. Ее обаяние, доброта, жизнерадостность скрасили его одинокое существование.

Выстроенная в псевдомавританском стиле, с высокими стрельчатыми арками галерей и с причудливым плетением железных кружев на окнах, вилла стояла на холме, с которого открывался прекрасный вид на оливковые рощи и зеленые поля, испещренные красными пятнами цветущего дикого мака. Кэсси никак не могла понять секрета здешнего освещения. Оно углубляло цвета и придавало всему волшебное ощущение мира и покоя.

Им навстречу поспешила темноволосая женщина лет сорока. Дружелюбно улыбаясь Федерико, она ненадолго остановила взгляд на Кэсси.

— Какая красавица! Почему ты скрывал от нас так долго свою жену, Федерико?

— Ты же знаешь, Лаура, какой я собственник, — усмехнулся он.

— Проходите. Все уже собрались у бассейна.

Дорожка, вымощенная каменными плитами, привела их к декоративному бассейну со скульптурой наяды посередине. А чуть поодаль, за листвой деревьев, сверкала морская гладь. Цикады трещали так громко, что заглушали порой человеческие голоса и смех.

По-прежнему держа жену под локоть, Федерико подвел ее к деревянному столику, за которым сидели гости во главе с хозяином дома.

— Рад видеть всех вас, — произнес Федерико. — А это моя жена Кэсси.

Диего, восхищенно глядя на молодую женщину, поднялся, ослепительно улыбнулся и спросил:

— Здравствуйте. Вам понравилась Испания, Кэсси?

— Я просто в восторге! — ответила она. С любопытством осмотревшись по сторонам, Кэсси сказала мужу:

— Здесь просто необыкновенно. Все так красиво, так продуманно, что можно кое-что позаимствовать. Федерико, думаю, что мне стоит пригласить хороших дизайнеров, а может быть, и архитектора. Я хочу кое-что переделать в доме. Когда мы вернемся, сразу же возьмусь за дело.

Он застыл как громом пораженный. Ярость, жгучая и ослепляющая, медленно закипала в его душе.

— Федерико? — позвала Кэсси, испуганная выражением его лица.

— Не говори… ничего, — процедил он сквозь зубы.

Итак, она по-прежнему желает жить отдельно. И как легко она говорит об этом! Федерико чувствовал, что ему нанесен удар расчетливый и жестокий. Какое обдуманное, преднамеренное убийство любви! Как она может говорить об этом после стольких чудных дней, проведенных вместе? Неужели в глубине души она так и не простила его и все было сплошным притворством? Нет и не будет ответов на эти вопросы.

— Поступай как хочешь. Это твое право. Я не стану вмешиваться. — Федерико отошел к группе мужчин, и они заговорили по-испански.

Не догадываясь о причине столь внезапной перемены в настроении мужа, Кэсси искоса взглянула на него. Было очевидно, что Федерико рассержен. Она подошла к нему и тронула за рукав, желая привлечь его внимание, но он резко отстранился. Кэсси растерялась. Успокаивало лишь одно: остальные гости были настолько поглощены беседой, что никто не заметил ее смятения.

В этот момент к ней подошел красивый, элегантный брюнет.

— Сначала я, признаться, был удивлен, когда мой друг так скоропалительно женился. Скажу вам по секрету, Кэсси, в душе он убежденный холостяк. Но, увидев вас, такую юную, очаровательную, я сразу все понял. Мы все бесконечно рады за вас и желаем вам огромного счастья.

При других обстоятельствах Кэсси польстил бы подобный комплимент, но сейчас она почти не слушала красивого брюнета, неотрывно следя за мужем. Улучив момент, когда он остался один, Кэсси тихо подошла к нему. У нее перехватило дыхание от его мрачного и раздраженного вида.

— Может быть, ты все-таки скажешь, что с тобой? — требовательно спросила она.

— Ничего.

— Я тебя таким никогда не видела…

— Ты хочешь выяснять отношения на людях. Ну что ж, изволь. Должен признаться, что за это время я пришел к выводу, что немного устал от тебя и хочу по возвращении в Майами немного пожить один. — Его голос звучал жестко, едва ли не зло.

Сначала Кэсси удивленно и недоверчиво смотрела на Федерико, словно не понимая смысла сказанных им слов. Еще прошлой ночью она лежала в его объятиях и чувствовала себя любимой и желанной. Почему же он так неожиданно отказался от нее?

В полнейшем смятении Кэсси пыталась хоть как-то объяснить себе случившееся, но все было тщетно. Она словно слышала, как бешено бьется его сердце, видела сжатые в кулаки руки. Она стояла молча, испытывая странное чувство потерянности, на смену которому пришла непереносимая боль. Открывшаяся ей истина оказалась ужасной: этот мужчина решил поиграть с ней в счастливую семью, а затем бросить…

— Можешь поверить, что не один ты хочешь этого. — Несмотря на внутреннюю дрожь, Кэсси пыталась говорить спокойно.

Видимо, ее первоначальный отказ выйти за него замуж сильно задел самолюбие Федерико, который не привык проигрывать. Неудивительно, что он так быстро женился на ней. Ее доверчивостью и любовью снова воспользовался мужчина, и снова она оказалась отвергнута…

Домой они возвращались в полном молчании. Федерико сразу прошел в дом, а Кэсси задержалась на террасе, чувствуя, что просто не в состоянии сейчас остаться наедине с мужем. Она ощущала, что что-то происходит, но не могла понять, что именно, и терялась в догадках.

Внезапно ее стал бить сильный озноб. Шум прибоя, легкий шелест ветра, голос мужа, отдающего приказания слугам, — эти звуки доносились откуда-то издалека и казались нереальными. Вдруг все закружилось в безумном вихре и поплыло перед ее глазами, и Кэсси, застонав, упала на пол.

Словно в тумане она почувствовала, как сильные руки Федерико подхватили ее. У него было белое, искаженное от страха лицо. Еще она смутно помнила, как он нес ее наверх, а дальше все потерялось во тьме. Потом к ней снова вернулось сознание, и она ощутила тупую боль во всем теле, а затем неосознанный страх заставил ее выкрикнуть имя мужа. Но вместо крика получился жалкий шепот.

Однако этот шепот вызвал мгновенный отклик. И откуда-то из темноты, окружающей кровать, выплыло лицо Федерико, и раздался его тихий взволнованный голос:

— Я здесь, дорогая. Я все время здесь. — Он нежно погладил ее по руке, с тревогой заглядывая в глаза. — Это только обморок. Ты слишком много времени провела на ногах. И вдобавок ничего не ела. Успокойся и постарайся заснуть. Завтра у нас тяжелый день.

В глубине души Федерико чувствовал отвращение к самому себе. Ему следовало бы смирить свою гордыню. Кэсси заслуживала большего — любви, понимания, заботы, мужской верности, а не… Он отогнал от себя эти мысли.

— Дорогая моя, прости. Я виноват перед тобой. Я не хочу расставаться с тобой. — Он прижал жену к груди, баюкая как ребенка.

Но для Кэсси все было ясно без слов. Ни на минуту не поверив в искренность мужа и считая, что им руководит лишь жалость, она мягко высвободилась из его объятий.

— Я для себя уже все решила. Давай больше не будем к этому возвращаться.

— Но я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Тогда оставь меня в покое, — последовал ответ.

— Кэсси, — мрачным тоном произнес Федерико.

Хотя он не сказал ничего, кроме имени, это прозвучало как приказ. Его лицо напряглось, брови сошлись на переносице, когда он увидел непреклонный взгляд жены.

— Но ты нужна мне. Останься со мной. Вспомни о нашем ребенке. Ты не можешь решать за меня. Я ведь тоже несу ответственность за него.

— Ты не заслуживаешь его больше, — тихо, но твердо произнесла Кэсси.

Когда дверь за мужем закрылась, Кэсси тяжело поднялась с кровати. Ее сердце сжалось при виде смятых простыней, которые еще хранили тепло его тела. Быстро сняв постельное белье и запихнув его в корзину, Кэсси разделась, прошла в ванную, встала под душ и стояла под колючими струями до тех пор, пока не почувствовала себя лучше.

Заново застелив кровать, она ощутила страшную усталость, но сон не шел к ней. Лежа с открытыми глазами, Кэсси печально думала о том, что это не единственная ночь, которую ей предстоит провести в своей холодной одинокой постели в ближайшем будущем.

11

Она с трудом пробуждалась после тягостных сновидений. Смутное беспокойство, словно плотным покрывалом, окутывало ее погруженное в сон сознание. По мере того как дремота развеивалась, обрывки сновидений мелькали перед мысленным взором, медленно теряя свои очертания. Но одно никак не хотело уходить в небытие. Она снова была в клубе и явственно видела Федерико под руку с Элизой. «Вот та, о которой я мечтал всю жизнь», — говорил он, хищно улыбаясь. На руке сестры сверкало ее обручальное кольцо…

Окончательно проснувшись, Кэсси резко села на кровати. Сквозь голубые занавески лился поток золотистых лучей. Солнечные блики играли на кремовых стенах, и Кэсси почувствовала, что ночные кошмары и ощущение тревоги понемногу начинают отступать. Но это длилось не долго.

Стоило ей встать, подойти к зеркалу и попытаться заставить себя улыбнуться своему отражению, чтобы переключить мысли на что-то более светлое и жизнерадостное, как пережитые страхи вновь овладели ею. Страсть Федерико, его душевная близость, способность внушить ей, будто она самая желанная для него женщина в мире, оказались ложью.

Слезы навернулись на глаза Кэсси. Опять обман… гнусный, чудовищный обман. Она попалась на элементарный дешевый трюк, старый как мир. Поверила мужчине только потому, что сама же и захотела ему поверить…

Однако, несмотря на захлестнувшие ее горечь и обиду на несправедливость судьбы, Кэсси вдруг явственно осознала, что ненавистный Федерико по-прежнему является для нее смыслом жизни. Что бы ни происходило с ней, мысленно она всегда видела себя только рядом с ним. Она пыталась забыть его, временами даже ненавидела, но это не меняло главного — чтобы жить, ей нужен был Федерико. И сейчас ситуация не изменилась. Кэсси прониклась сознанием неизбежного, и по ее щекам тихо заструились слезы…

Немного успокоившись, она надела строгий темно-синий костюм, вытащила из шкафа свои вещи и побросала их в саквояж, даже не удосужившись аккуратно сложить. Кэсси проделала это чисто механически, а затем спустилась в столовую.

К завтраку все было накрыто, но Федерико в столовой не оказалось. Кэсси заставила себя проглотить тост и выпить кофе со сливками.

Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, она увидела мужа. Он стоял в дверях, мрачный и бледный, глядя в упор на жену. Всю эту ночь Федерико провел у дверей спальни, не смея войти. Когда же наконец решился, Кэсси уже крепко спала. Некоторое время он стоял, вглядываясь в любимые черты, но потом, словно испугавшись, что она вдруг проснется, бесшумно покинул комнату.

Вид у него был утомленный, под глазами пролегли темные тени, свидетельствующие о бессонной ночи. У Кэсси сжалось сердце — ей слишком хорошо было знакомо это состояние… Но все равно ему нет оправдания, упрямо сказала она себе.

— Доброе утро. Хочешь кофе? — спросила Кэсси, стараясь говорить непринужденно, несмотря на внутреннее напряжение.

— Доброе утро. — Федерико посмотрел на часы, поморщился и, сев за стол, ответил: — Да. Черный и без сахара.

Она молча протянула ему чашку. Но он, поставив ее на стол, задержал руку жены в своей ладони.

— Кэсси, я хочу сказать…

— Разве мы не все сказали друг другу вчера?

— Я знаю, что виноват. Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно! Жду не дождусь, когда наконец вернусь домой!

Салон лайнера был погружен в полумрак, тишину нарушал лишь приглушенный гул двигателей. Кто-то откинул сиденье Кэсси, укрыл ноги легким пледом, подложил под голову подушку. Шторка на иллюминаторе была опущена.

Медленно повернув голову, она увидела лицо спящего Федерико. Кэсси не думала, что и он заснет. В последние несколько суток она видела его бодрым, энергичным, подтянутым, и сейчас ей почему-то стало не по себе.

Его сиденье тоже было откинуто. Темноволосая голова свесилась на плечо. Федерико был без пиджака и галстука, а засученные рукава рубашки открывали загорелые руки. На безымянном пальце поблескивало золотое кольцо, которое она надела на него во время венчания.

Кэсси невольно перевела взгляд на собственные руки. Печальная улыбка тронула ее губы, и она снова повернула голову, вглядываясь в лицо мужа. Что ждет их дальше? Из ее груди вырвался тоскливый вздох.

— Ты проснулась?

— Да, — отозвалась она. — Скоро мы прилетим?

Федерико поднес руку к лицу, всматриваясь в светящийся циферблат часов.

— Почти прилетели.

Он неожиданно ласково коснулся ее волос, но Кэсси тут же отпрянула, ощутив знакомый трепет во всем теле. Мягкое выражение сразу исчезло с лица Федерико. В следующую минуту он привел свое кресло в вертикальное положение и поднял шторку на иллюминаторе.

— Посмотри, как красиво, — спокойно произнес он. — Добро пожаловать домой!

Кэсси глубоко вздохнула, взяла себя в руки и взглянула в иллюминатор. Они летели над океаном, приближаясь к темной линии берега. Окрашенное угасающим солнцем небо приобрело кроваво-красный оттенок. А пока Кэсси вглядывалась в даль, начали сгущаться и другие тона — темно-оранжевый, пурпурный и, наконец, лиловый. Выглядевший так фальшиво на открытках, он и в живой природе тоже казался не вполне правдоподобным…

Приехав в свой особняк, Федерико, не вылезая из машины, обратился к жене:

— Мне нужно сейчас заехать в компанию по делам. Я прошу тебя дождаться меня. Поговорим позже.

О чем еще можно говорить? Он достаточно ясно выразил свои чувства, подумала Кэсси. Но, тем не менее, спорить не стала. Однако, едва войдя в дом, она поняла, что не может здесь находиться. То, что должно было восприниматься ею как родной очаг, теперь превратилось в самое враждебное место на земле.

В полной растерянности Кэсси стояла посреди холла, мыслями перенесясь на Средиземное море. Затем усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее. Сожаления и воспоминания для нее непозволительная роскошь. Ее дом не здесь, где она познала лишь иллюзию счастья, а там где истинные тепло и любовь. Кэсси поняла, что только в родительском доме она сможет утишить душевную боль.

Конечно, ей придется нарушить мир и покой, которые наконец воцарились там, отвечая на неизбежные расспросы отца. Но лучше уж находиться в привычной обстановке, чувствовать себя нужной и любимой, чем ощущать, как твое присутствие раздражает мужа. Это было бы для нее невыносимо!

Кэсси не отважилась войти в спальню, с которой для нее было связано столько поначалу радужных, а теперь несбывшихся надежд, а прошла в кабинет мужа. Написав записку и запечатав в конверт, она оставила ее на видном месте на столе. Записка была короткой и без подписи.

Извини, что не дождалась. Если захочешь встретиться, ты знаешь, где меня найти.

Рядом Кэсси положила бриллиантовые серьги и изумрудное колье, оставив у себя обручальное кольцо — все-таки официально она еще считалась женой Федерико.

Находясь в крайне подавленном состоянии, Кэсси не стала звонить домой. Отец и без того будет потрясен ее решением, поэтому приезд без предупреждения не ухудшит ситуации.

Закончив дела в компании, Федерико вернулся домой, но вместо Кэсси нашел записку. Прочитав, он яростно смял ее, бросил на пол и в волнении зашагал по кабинету взад-вперед, как леопард в клетке. Затем кинулся к телефону, но, передумав, положил трубку. Он знал, каковы выдержка и воля у этой хрупкой на вид женщины, его жены. Подойдя к столу, Федерико сел в кресло и уперся подбородком в скрещенные пальцы рук. Как тихо! Только тикают старинные часы, принадлежавшие еще его отцу, тикают, отмечая время, которое, как говорят, исцеляет все. Прямо перед Федерико стоял портрет отца — самая последняя фотография, запечатлевшая любимое лицо. Большой лоб, глубоко запавшие строгие глаза, впалые щеки, темные усы. Федерико долго смотрел на портрет. «Наметь себе цель и не отступай!» — вспомнил он слова, которые любил повторять отец.

Наметить цель… Вернуть Кэсси, причем любой ценой! Надо увидеться с ней сейчас же. Сейчас же! Федерико решительно поднялся и вышел из кабинета.

Вечер тянулся томительно долго. Каждая минута казалась часом, каждый час — вечностью. Кэсси панически боялась наступления ночи, зная, что не сомкнет глаз, а утра — еще больше.

Когда поздно вечером раздался звонок в дверь, она вздрогнула и сжалась, хотя была к этому готова. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы подняться с дивана, на котором она сидела, тупо глядя на экран телевизора, и выйти в холл.

За матовым стеклом виднелся силуэт высокой стройной фигуры.

Что же сейчас будет? Что она скажет мужу? Какие слова найдет он, чтобы ответить ей? Бессмысленно гадать. Все произойдет в считанные минуты. Федерико ведь здесь не для взаимных упреков и обвинений, а для того чтобы поставить точку в их отношениях.

Кэсси открыла дверь. На лице стоящего на пороге мужа застыло напряженное выражение. Серые глаза вопросительно и мрачно впились в ее бледное лицо. Она как-то уже видела его таким, но сейчас не могла вспомнить, где и когда.

— Можно войти? — спокойным тоном спросил Федерико.

Опустив ресницы, Кэсси молча отступила в сторону, давая ему дорогу. Войдя вслед за Федерико в гостиную, она, по-прежнему не поднимая глаз, остановилась перед ним.

— Кэсси, — попросил Федерико, — посмотри на меня. — А когда она послушалась, медленно произнес: — Поедем домой. Нам нужно поговорить.

Его голос звучал подчеркнуто вежливо, но она чувствовала скрытую за этими словами ярость — ярость безжалостную, как удар хлыста. На смуглых щеках Федерико проступили темные пятна румянца, глаза угрожающе сверкали.

— Не вижу смысла в бесконечных разговорах. — Кэсси с деланным равнодушием пожала плечами. — К тому же мы можем поговорить и здесь. У меня нет особого желания слушать тебя, но если ты считаешь нужным высказаться, то, пожалуйста.

Она не собиралась с ним никуда ехать, потому что прежде всего не доверяла себе. Опасность исходила не от Федерико. Ее пугало собственное непреодолимое желание прикоснуться к нему, обнять…

Внезапная вспышка боли и гнева, промелькнувшая в его глазах под угрюмо сведенными бровями, испугала Кэсси. Она была буквально парализована силой этих неожиданно выплеснувшихся наружу чувств. Пока она колебалась, не зная, на что решиться, он уже оказался рядом и крепко схватил ее за руку. Федерико долго и пристально смотрел на нее сверху вниз, так долго и так пристально, что Кэсси вынуждена была опустить глаза…

Неизвестно, как она оказалась в его объятиях. Прикосновение любимых рук было таким нежным, таким ласковым, что она не выдержала и разрыдалась. Федерико прижал ее к груди, и она услышала его шепот:

— Любимая моя, прости. Я виноват перед тобой. Те мои ужасные слова были продиктованы только разочарованием и обидой. — Он приподнял ее подбородок, с нежностью вглядываясь в заплаканное лицо. — Когда ты сказала, что собираешься перестраивать дом, я понял, что ты по-прежнему не желаешь жить со мной, и пришел в ярость. Знаешь, я готов был разнести все вокруг. — Федерико дотронулся пальцем до ее дрожащих губ. — Но сейчас я хочу, чтобы ты знала: я не позволю тебе остаться здесь. Я люблю тебя и твое место рядом со мной!

Кэсси потеряла способность соображать. Она была просто не в состоянии осознать услышанное. Кроме одного: Федерико любит ее!

— Но я говорила тогда о твоей вилле в Испании, а не об этом доме, — изумленно прошептала она.

Федерико замер. Его глаза были прикованы к лицу жены.

— Так ты говорила о нашей испанской вилле?

— Ну конечно! Ты просто меня неправильно понял.

— Тогда зачем ты приехала сюда? Почему не дождалась меня?

— Я не хотела мешать тебе. И потом, я действительно считала, что ты хочешь именно этого.

— Почему же я должен хотеть жить отдельно от моей жены? Глупышка!

Федерико нежно поцеловал ее в приоткрытые губы, и желание с новой силой захлестнуло Кэсси. Она приникла к нему всем телом, но муж легко отстранил ее. Его взгляд был добрый и сочувственный, как никогда до этого.

Потрясенная тем, что услышала, Кэсси смотрела на него широко открытыми глазами. Мир внезапно перевернулся, открыв перед ней ворота в рай, о существовании которого она почти забыла.

— Похоже, мы оба тогда не поняли друг друга, верно? Но сейчас это уже не имеет значения. Все, что от тебя требуется, дорогая, — это любить меня. Ты волнуешь меня как ни одна другая женщина на свете! — Федерико говорил торопливо, словно боялся, что его перебьют. — Я не могу жить, когда не вижу тебя рядом. Я хочу всегда быть с тобой. Хочу видеть тебя, когда просыпаюсь, когда засыпаю, даже когда сплю, я хочу ощущать твое присутствие. Хочу заботиться о тебе и о нашем ребенке. Ты уже у меня в крови. И я никогда не отпущу тебя. Никогда!..

Федерико вдруг осекся и всмотрелся в лицо Кэсси, ища ответной реакции на свои пылкие признания. Она молча нашла его губы и порывисто поцеловала. Тогда он подхватил ее на руки и понес к двери.

— Куда ты меня несешь? — пробормотала Кэсси, прижимаясь к нему.

— В дом, где началась наша любовь, если ты, конечно, не против… — Он вопросительно посмотрел на нее.

Кэсси легко вздохнула и уткнулась лицом в его шею.

— Я согласна, — прошептала она и подумала, что наконец-то обрела счастье и покой.

Эпилог

Три года спустя супруги Эрнандес принимали гостей. Поводом для торжества был день рождения их сына Маркоса, названного в честь покойного деда. Сегодня собрались все близкие друзья и родственники. Именинник, одетый в темный костюмчик выглядел, как маленький джентльмен. Кэсси с удовольствием наблюдала за сыном, с восторгом принимающим подарки. Потом ее взгляд переместился на мужа, о чем-то оживленно беседующего с ее отцом. Как хорошо, думала Кэсси, что они все-таки сумели преодолеть барьер непонимания и наладили отношения! Ведь довольно долгое время ее удручала мысль, что между ее самыми любимыми мужчинами нет теплоты и доверия.

Да, теперь она была по-настоящему счастлива. Однако предстоящий разговор с Федерико немного волновал ее. Какова будет его реакция, когда он узнает новость?

Вспоминая порой слова мужа, что детей можно любить лишь на расстоянии, Кэсси лишь улыбалась. С тех пор как у них родился сын, муж повел себя настолько неожиданно для всех, что полностью перевернул установившиеся о нем представления. Кто бы мог подумать, что именно он будет открыто хвастать своим отцовством?! Он действительно сократил свои деловые поездки, увеличил штат компании и почти все свободное время посвящал семье. Федерико помогал Кэсси заниматься с Маркосом, вскакивал по ночам к плачущему малышу. И никогда не стыдился своих слез, слез счастья, когда смотрел на любимую жену с крохотным сынишкой на руках.

Кэсси до сих пор трепетала от одной только мысли, что он принадлежит ей. Все недомолвки навсегда канули в прошлое. Сейчас она спокойно вспоминала о них. Кэсси вздохнула. До чего же удачно сложилась ее жизнь! Все дело в том, чтобы найти гармонические созвучия, из которых и складывается мелодия твоей единственной любви. Теперь она — жена, возлюбленная, подруга, мать. Кэсси полностью посвятила себя мужу и сыну, да и Федерико не хотел бы иного.

— Как ты, дорогая? — Муж неслышно подошел к ней и положил руки на плечи. Она с улыбкой повернулась к нему.

— Замечательно. Малыш так доволен!

— Я все искал момент, чтобы подарить тебе это. — Он вытащил из кармана коробочку, обтянутую золотистой кожей.

Кэсси открыла футляр, и в руки ей мягко скользнуло жемчужное ожерелье.

— Федерико, какая прелесть!

Он ласково провел пальцем по ее рту, а потом, взяв ожерелье, обвил его вокруг шеи жены.

— Так я и думал. Оно необыкновенно подходит к твоим волосам.

Кэсси взяла мужа за руку.

— Иди сюда, — прошептала она и отвела его подальше от оживленно беседующих друзей.

До них доносился их радостный смех, искрящийся, точно шампанское в хрустальных бокалах.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — сказала она внезапно охрипшим голосом, не спуская с него глаз. — Дело в том, что я… я беременна.

— Беременна? — радостно переспросил Федерико. — Милая моя! — Голос его слегка дрожал. Он крепко обнял жену и прижал к себе. — Это поистине самый замечательный подарок, какой ты могла мне сделать. Уверен, что на этот раз будет девочка.

Федерико нежно поцеловал жену, и эта нежность поначалу помогла ему сдержать страсть. Но потом, когда они остались наедине, между ними, как всегда, вспыхнул огонь и они приникли друг к другу.

Теперь Кэсси знала, что их любви не будет конца. По крайней мере, со своей стороны она сделает все возможное, чтобы навсегда остаться желанной для Федерико. Ведь они предназначены друг другу судьбой, и этого изменить не может никто.