Заговоры, обереги, ритуалы

Она книгу Евангелие читает, сама слезно плачет, отговаривает: от колдуна, от колдуницы, от виритника, от виритницы, от завистника, от ненавистника, от завистницы, от ненавистницы, от худого часу, от худого сглазу – от девичьего, от молодичьего, от ночного, полуночного, от денного, полуденного, от часового, получасового, от серого глазу, от желтого глазу, от черного глазу, который этого человека шутит и сушит. Он тебе лиха не лестил, зла не творил, вынь свои недуги из всего тела белого и из буйной головы. А если ты не перестанешь этого человека шутить и сушить, я пойду, Богу помолюся, Христу поклонюся, к Илье-пророку, к Иоанну Предтече, они нашлют на вас тучи грозные, громом вас побьют, молнией вас пожгут, сквозь пепел, сквозь мать-сыру землю пробьют. О, Матушка, Пресвятая Богородица, могла Ты Бога-Спаса народить, помоги Ты нам от всякого нечистого духа и от лихого глаза, и от худого часа отговорить.

От порчи

Встану я, раба Божья (имя и отчество) утром, рано, благословясь и перекрестясь, свежей водой умоюсь, камкой утрусь. Господу Богу помолюсь, пойду я, раба Божья, из избы в двери, со двора в ворота, от улицы в завори. Помолюсь и покорюсь я в восточную сторону, в восточной стороне стоит Сионская крутая гора, на той Сионской горе ездит батюшка Илья-пророк, на огненной колеснице, палит и опаливает в лесу зеленую хвою, с трав лазоревые цветы, с гор желтые пески. Свет ты, Илья-пророк, надежда, солнце праведное, не пали и не опаливай в лесу зеленой хвои, с трав лазоревого цвета, с каменьев злаченого верха, с гор желтого песку, а пали, опаливай с черных бровей и с ясных очей, из семидесяти жил, из семидесяти суставов, и пали, опаливай все уроки, все прироки, злые, лихие озычества и переполохи, от ветру и от крику. Аминь.

* * *

Всякому рожоному человеку: соли в глаз, песку горячего, огня палящаго – злому и лихому, порченику и урочнику. Всякому рожоному человеку Божии твари не узнать; облака не открыть, не отпереть; частых звезд не оббивать и не ощипати; утряны зари топором не пересекчи; млада месяца не ототкнуть, не отпереть – так и меня, раба Божия (имя), никому не испортить, не изурочить век по веку отныне и довеку. Которые слова забытущия, обыдущия – будьте вы, мои слова, все сполна переговорены век по веку, отныне и до веку. Небо – ключ, земля – замок.

* * *

Будь наша хоромина пресвятая, благословенная, каждая дырочка, каждая щелочка, со дверьми, с окошечками, с окладными бревенчиками. Вокруг нашей хоромины каменная ограда с зеленым тыном. Кто эту ограду городил? – Ангелы Господние. Заговорят они раба Божьего (имя) от порчи, от большой беды, от гробовой доски, от могильной земли. Не испортит его ни первый человек, ни последний, ни на церкви, ни на ее ограде, ни на иконе, ни на свече, ни на игле, ни возле кладбища, ни при отпевании, ни при обмывании, ни с едой, ни с водой, ни с печной золой. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Читают над просвирою, которую принесли из церкви.

От порчи молодых на свадьбе

Ишел Христос через тридевяти небес, на том Христос опирался, на четыре стороны крещался. Окрести мои телеса и словеса, неси мои телеса и словеса от зори на небо. Под булатный камень, под булатным камнем там колдуны и колдуницы, виритники и виритницы. Кто Гаврилу или Домну испортит, тот синее море выпьет, желты пески пожрет. По Иисусовой молитве, в угольном жаре.

Заговор произносится над водой. Заговоренной водой мочат голову, обтирают тело и поят жениха и невесту.

От лихого глаза

Сохрани и помилуй от черного глаза, от серого глаза, от голубого глаза, от радостного глаза, от завистного глаза, от лихого глаза, сохрани и помилуй, Михайла Архангел.

* * *

Царь Давид, царь Константин, царица Елена – сокращали они небо и землю, сократите наши дела от встречного и поперечного. И размывала белые коренья, и раскачала белые каменья водица-царица, красная девица. Святой архистратиг Михаил, сохрани и помилуй, Царица Небесная, Божья Матерь, сохрани и помилуй.

* * *

Шла бабушка из-за моря. Несла кузовок здоровья, тому, сему немножко. А тебе – весь кузовок.

* * *

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Царь земной, царь морской, царь небесный, спаси и помилуй раба (имя), от дурного глаза и от лихого человека.

* * *

Чур, моя дума, чур, мои мысли, чур, мои мненья души и тела, левого подколенья. Кто будет думать, тому в глазати соли да песку, на язык – с молоком, а в сердце острый нож. Это для тех, кто сглазить может. Когда с человеком встречаешься, про себя читай.

* * *

А чтобы сглаза не было, надо не думать о том, что скажут. А сглаз, говорят, со своих дум больше всего и получается.

* * *

Молодушки, чтобы их не изурочили (то муж не любил, то им жилось плохо), поясок из рыболовной сети, узенький такой, подпоясывали. На голо тело, чтоб никто не знал. И носить надо, не снимать.

* * *

Из сетей делали поясок: «Кто этот узелок развяжет, тот меня доведет».

* * *

Раньше, говорят, иголку носили, поясок с узелками носили, чтоб не сглазили, не околдовали. И сказать надо: «Как к иголкам ничего не пристает, так чтобы и ко мне ничто не приставало».

* * *

Как, когда злой человек, колдун, еретик в уши пролезет, так и мне ничего не сделается.

* * *

Как сквозь ушей не пролезти колдуну, так и колдуну не исколдовать.

* * *

Иголки без ушей втыкают, сетки вяжут клетчаты и повязываются.

* * *

Как колдуны эти узелки не смогут развязать, и меня не смогут исколдовать. Все до трех раз, наверное.

* * *

От рябины сучок отламливали. Говорили: «Святая рябина, святая деревина – молодке». И себе положат, и с собой возьмут, чтобы ничего не портили.

* * *

Пойдешь ли куда, заколи булавку в одежду: «Сама заколю, сама отколю. Сама изурочу, сама отговорю». Тогда никакой дурной глаз не страшен.

* * *

Кто этот поясок развяжет, тот только меня доведет.

* * *

Раньше портили, уроки напускали, В бане окатишься, станешь рубашку надевать и скажи: «Я, раба Божья (имя), накидаю Божьей Матери ризу ото всех колдунов и шептунов. Они тогда изурочат, когда я буду свое мясо есть и свою кровь пить – колдун, колдунья, шептун, шептунья. Аминь».

* * *

Перед крынкой молока: «Как бело молоко это, будь же чисто и бело тело рабы Божьей (имя). Береги его, Господь, от дурна глаза. Аминь».

* * *

Еще Воскресну молитву читают перед солью или перед хлебом. Завязывают в тряпочку эту соль и носят при себе. Хлеб тоже зашивают в замшу.

* * *

Шелков веник, тело бумажно, хвощись на здоровье, раба Божья (имя). Аминь. Когда хвощешься да приговаривай.

* * *

Насыпать соль на голову и на грудь. Как соль не урочится, так бы и я, раба Божья, не урочилась. Отныне и довеку. Аминь, аминь, аминь.

* * *

Михаил Архангел, Гавриил Архангел! Сам Господь Бог Иисус исполнил небо, исполнил землю. Исполни здоровья рабу (имя), спаси, Господи, от глаза: денного, полуденного, ночного. Спаси, Господи, от глаза от вдовы-еретицы, от девки-блудницы, от мужика-колдуна. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Читали на воду, в воду сольки кинут. Спрыснут – и проходит.

* * *

Бывает, соль берешь. Пойдешь куда на вечер, соли возьмешь на темечко и скажи три раза: «Как соль не притчится, не урочится, так и ты, раб Божий, не притчься, не урочься». А когда водой пользоваться, а когда солью? Водой – если уже обурочена, а солью – до.

* * *

И у мужиков в голунец иголку протыкать: «Как в эти уши никому не пролезти, так и надо мной никому ничего не сделать». Три раза сказать.

* * *

Встану, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, на широкую улицу, на Божий свет. Божьим светом осветюся, облаком оботкнуся, мелкими частыми звездами обтычуся. Как месяц а не постановить, алых звезд не сосчитать, так рабы Божьей (имя) не исправить, не испортить – ни русому, ни тяревому, ни одноженому, ни двоеженому, ни одноглазому, ни двоеглазому, ни женке-простоволоске, ни девке-гладковолоске, ни отроку, ни отроковице-лисице. Кто на рабу Божью (имя) зло помыслит, тому соли – в глаза, смолы – на язык, дрясвы – на зубы. Будьте, мои слова, крепки-лепки. Век по веку. Аминь.

* * *

Иголку без ушка втыкают в пальто. Колдуну ничего не сделать. Как нитка не пройдет через эту иголку, так и колдовство не прильнет к ним.

* * *

Куда придешь, пальцы сложи, а то заложи. Руки сложи и, чтоб не сглазили, говори про себя: «От меня отойдет, к тому перейдет, другого возьмет». Три раза сказать.

* * *

Когда подозрительный человек придет, надо руки сложить, а когда он будет уходить, сказать: «С чем пришел, с тем уходи, что принес, то уноси».

* * *

От черного глаза, от синего глаза, от белого глаза, от желтого глаза. Лихому глазу – соль в глазу, перешагнуть нечистого духа. Вы, глаза неокаянные, глаза некрещеные. По бокам не ходи, боков не коли, явства не прети, в дыханье не тесни. Ты, причина вихревая, ветровая, животливая, шутливая, глазливая, по костям не ходи, костей не ломи, явства не прети, дыханье не тесни. Ты, причина вихревая, ветровая, я тебя, причина вихревая, рассею, я тебя вырубаю. Там не оставляю, по костям не ходи, костей не ломи, явства не прети, дыханье не тесни. Вот тебе, глазу, соль на глаз.

* * *

Брызну водичкой, вымою ложечки, соли положу крестно. Как к ложкам ничего не пристает, к соли, так и к (имя) не пристало. На ветер выливают через левое плечо.

* * *

Стол обмывают, уздечки (уголки), ложку моют через черен (ручку). Пять ложек обмыть с приговором: «Как эти ложки не урочатся, не раз, не два, не три, не четыре, не пять, так бы и (имя) не урочился не раз, не два, не три, не четыре, не пять».

* * *

С углов со стола, с четырех углов с ложечек воду сливают. Как к воде ничего не пристает, так чтоб не пристало к (имя).

* * *

Жак пойдешь на гулянку, перекрестись и водицей умойсь. Как вода стечет, так и дурной глаз сбежит.

Заговор от ураза

Что есть ли, пить ли будешь, возьми острый ножик, чтобы острый конец был, им в кружке толкаешь и говоришь. Как на ножике на острие вода не шипит, не кипит, и так же у раба Божьего (имя) не шипело, не болело, костья не ломило, суставов не воротило, по жилам не ходило, кожи не щекотало и живота не бурлило. Как на ножике на острие ни щипоты, ни ломоты, ни опухоли, как ни на землю, ни на воду ничего не льнет, ничего не пристает, так же на раба Божьего (имя) ничего не льнуло, не пристало и на раба Божьего (имя) век ничего не упало. Земля чиста, вода светла и так же раб Божий (имя) был здоров и весел. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Потом закрываешь кружку, чтобы дух не выходил, и пьешь.

Заговор от пищалей и стрел

За дальними горами есть Окиян-море железное, на том море есть столб медный, на том столбе медном есть пастух чугунный, а стоит столб от земли до неба, от востока до запада, завещает и заповедывает тот пастух своим детям: железу, укладу, булату красному и синему, стали, меди, проволоке, свинцу, олову, сребру, золоту, каменьям, пищалям и стрелам, борцам и кулачным бойцам, большой завет:

– Подите вы: железо, каменья и свинец, в свою мать-землю от раба такого-то, а дерево к берегу, а перья в птицу, а птица в небо, а клей в рыбу, а рыба в море, сокройтесь от раба такого-то. А велит он: ножу, топору, рогатине, кинжалу, пищалям, стрелам, борцам, кулачным бойцам быть тихими и смирными. А велит он: не давать выстреливать на меня всякому ратоборцу из пищали, а велит схватить у луков тетивы и бросить стрелы в землю. А будет мое тело крепче камня, тверже булату, платье и колпак крепче панциря и кольчуги. Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень Алатырь. А как у замков смычи крепки, так мои словеса метки.

Заговор от ратных орудий

Летел орел из-за Хвалынского моря, разбросал кремни и кремницы по крутым берегам, кинул Громову стрелу во сыру землю. И как отродилась от кремня и кремницы искра, от громовой стрелы полымя, и как выходила грозная туча, и как проливал сильный дождь, что им покорилась и поклонилась селитра-порох смирным-смирнехонько. Как дождь воды не пробил, так бы меня, такого-то, и моего коня искры и пули не пробивали, тело мое было бы крепче белого камня. И как от воды камни отпрядывают, и пузыри вскакивают, так бы от ратных орудий прядали мимо меня стрелы и порох-селитра. Слово мое крепко!

Против стрелка и его ружья

Идущему стрелку нужно сказать в спину про себя:

То идет не стрелец с ружьем,

А батюшка с требником;

Он спешит не стрелять,

А молитву давать;

Я его не страшусь,

С ним давно я дружусь!

От пуль

На острове на Буяне, на море-Окияне стоит красна девица, ухмыляется, перед всеми людьми похваляется, что она ратных дел царица, на все потехи мастерица – бить и убивать, страшные боли причинять, кровь пускать, другу и недругу спуску не давать. В правой руке она держит колчан со стрелами, в левой – пули свинцовые, в ногах рассыпана дробь, аки бисер, на голове ее медная шапка, на груди чугунные латы. О вы, пули и ядра, и мелкая всякая дробь, стрелы острые, луки меткие, попадайте вы в грудь сырой земли, в волны морские кипучие, в облака плывучие, а меня, раба Божьего (имя), не касайтесь, я закален, заговорен, стенами крепкими окружен, не взять меня, не достать вам меня, грудь моя в панцире, сам я в латах и бронях заповедных, а кругом меня тьма орудий победных. Заговор мой тем кончаю, что его я крепко-накрепко невидимым замком запираю и ключ от замка в Окиян-море бросаю, там будет лежать под горючим камнем Алатырем отныне и довеку. Аминь.

От пуль свинцовых, медных, каменных

В высоком терему, в понизовском, за рекою Волгою, стоит красная девица, стоит, покрашается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется. Во правой руке держит пули свинцовые, во левой медные, а в ногах каменные. Ты, красная девица, отбери ружья: турецкие, татарские, немецкие, черкесские, русские, мордовские, всяких языков и супостатов: заколоти ты своею невидимою силою ружья вражьи. Будут ли стрелять из ружья, и их пули были бы не пули; а пошли бы эти пули во сыру землю, во чисто поле. А был бы я на войне цел и невредим, и мой конь был бы цел и невредим; а была бы моя одежда крепче панциря. Замыкаю свои приюворные словеса замком и ключ кидаю в Окиян-море, под горюч камень Алатырь. И как морю не высыхать, камня не видать, ключей не доставать, так меня пулям не убивать, до моего живота, по конец века.

От оружия

Да воскреснет Бог, и разудутся врази Его, и да бежать от лица Его ненавидящи, яко исчезает дым, да исчезнут беси от лица любящих Бога: буди путь их тьма и ползок, ангел Господен прогоняя их, видящий мя вон бежища от мене, раба Божьего (имя), падут из них углие огненно, низложищи их во вратах, благословение Господне, и на главе моей, все зубы супостатом сокрушил еси. Господи, и на мне благословени. Аз успух и спах, яко Господь заступит мя. Суди, Господи, обидящи мя, возстани на борющия мя, возстани, сокруши, Господи, под ноги наша, да покорены были бы нам и падший под ноги нашими. Сокруши, Господи, лук их и стрелы, и пищали, и пушки, и пули, свинец и олово, и всякое железо, и древо их. Крестом ограждаются, супостатам своим сопротивляемся, не боящееся его коварства и их обаятельства, яко гордость их упразднися и попран бысть на древе крестнем. Силою распятого Христа спаси, Господи, люди Своя и благослови достояние Свое. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

* * *

Бога, Господа нашего Иисуса Христа, заговариваю я, раб Божий (имя), тело свое грешное от стрелы и от сабли, и от рогатины, и от секиры доспешные. Буди тело мое грешное крепче камени и булата, и всякие вещи, и железа простого, и паче меди. Помилуй, Господи, раба Божьего (имя) от пули и ядер, стрел… Крест Господень, мир Господа, Бога и Спаса нашего, и Иисуса Христа. Стой, стрела, чрез Деву Марию и чрез пророка Иоанна, Крестителя Господня, и чрез ангелы и архангелы, и чрезо вся святые жены, и чрез вся праведные християне, который поживши в заповедях и в законе Господни! Стой, стрела, не ходи до меня, раба Божьего (имя), поведением Бога и праведнаго, чрез Благовещение Пресвятые Богородицы! Стой, стрела, не ходи до меня, раба Божьего (имя), чрез обещание милосердия Божьего! Стой, стрела, не ходи чрез тернов венец, который был на главе Господа нашего, Иисуса Христа! Стой, стрела, не ходи до меня, раба Божьего (имя), чрез копия и гвоздие Господа нашего и Спаса, Иисуса Христа, Всемогущего Бога, иже никто же не может сокрушити служебника своего, раба Божьего (имя), и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

* * *

Есть озеро железное, есть царь железный. И тот царь имеет власть, и защищает от всякого железа меня, раба Божьего (имя), от сабли и копия, и от меди, и от рогатины, и от топора, и ножов, и от всякия детели приплодныя. Помилуй, Господи, наш истинный Христос, Царь Славы небесной, мене, раба Божьего (имя), роса буди о всякое железо. Поведи, Царь, стрелы прочь от меня, раба Божьего (имя), во всякое древо и железо, клей – в рыбу, а рыба – в море, а перья – во птицу, а птица – в небо; полети от меня, раба Божьего (имя), всякое железо и всякие стрелы, и рогатины, и копия, и сабли, и кинжалы, и топоры – прочь от меня, раба Божьего (имя), ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

* * *

Бога, Господа нашего, Иисуса Христа, словом заговариваюсь и своим златым щитом прикрой меня, раба Божьего (имя), стрелять стрелою железною и ударить саблею, и ткнуть копием и рогатиною, и всяким каленым железом. И пойдет стрела-железница от меня, раба Божьего (имя), во всякое железо секучее и каленое, и простое. И пойдет из столца в дуб, из дуба пойдет во всякое дерево, из древа пойдет за море Хвалынское. Похвала отца от стрелы-железницы, от сабли и рогатины, и секиры доспешныя, от булата красного и синяго, от стали и ножа, и от кинжала, и от свинца, и от меди, и от проволоки медныя и железныя, от всякого приправу железного. Лежит ли бел камень Алатырь в море-Окияне, круг того камня тридесять замков железных. И сколь те замки крепки – моего супостата стрела втуне бывает и секира за поясом, и рогатина в руках у всякого лихого человека. Стоит ли Пречистая Богородица, Мати Христа Бога нашего, своею розою защищает меня, раба Божьего (имя), от стрелы-железницы и от булата, и от сабли, и от секиры доспешныя, рогатины и свинцу, и меди, и от проволоки и всякого приправу железного.

Стоит великий Николае Чудотворец и отгоняет от меня, раба Божьего (имя), всякого лихого человека, немирнаго, немлющего за руку и за волосы, и за все суставы, не пущают моего супостата, лихого человека, и стрелы из рук его. Сколь крепки в Окияне-море тридесять замков столбы и на меня, раба Божьего (имя), были крепки. Столь крепка на белом камне кора, столь бы крепко было мое тело, раба Божьего (имя). На горах каменных стою я, раб Божий (имя), поклоняюся на все четыре стороны Иисусу Христу, Вышнему Творцу и Храброму Георгию, и архистратигу Михаилу, и всем небесным силам, Гавриилу и Козме и Домияну, и архидиакону Стевану, и святым апостолам Петру и Павлу, и всем святым апостолам. И ставлюся я, раб Божий (имя), в горшок и котел железный, и покрываюся церковию железною, отыкаюся круг себя, раба Божьего (имя), втридесять тынов железных, и замыкаюсь в тридесять замков железных от своих супостатов и от всех воинов, и немирного плеча, и от ведуна и от ведуницы, от отрока и от кровницы, от всякого лихаго человека. Тогда меня, раба Божьего (имя), испортят, когда на небеси пересчитают звезды частые и коли Окиян-море высохнет, и тогда те ключи из моря-Окияна восстанут, и коли ту змею из того камня выгонят. И коли те ключи восстанут и коли та змея-коропивка восстанет, тогда меня, раба Божьего (имя), сыщут ведуны и ведуницы, и всякой лихой человек. И тех им в небеси звезд не пересчитать, и моря не выпивать, змея-скоропивка не выгнать, раба Божьего (имя) не парчивать, а моим супостатам и всяким людям, и воинским людям, везунам и везуницам, и взрослым, и малым детям. Аминь.

Заговор на железо, уклад, сталь, медь

Мать-сыра земля, ты мать всякому железу, а ты, железо, поди во свою матерь-землю, а ты, древо, поди во свою матерь-древо, а вы, перья, подите во свою матерь-птицу, а птица полети в небо, а клей побеги в рыбу, а ты, рыба, поплыви в море, а мне бы, рабу (имя), было бы просторно по всей земле. Железо, уклад, сталь, медь, на меня не ходите, воротитеся ушми и боками. Как метелица не может прямо лететь и ко всякому древу близко приставать, так бы всем вам ни мочно, ни прямо, ни тяжело падать на меня и моего коня, и приставать ко мне и моему коню. Как у мельницы жернова вертятся, так железо, уклад, сталь и медь вертелись бы кругом меня, а в меня не попадали. А тело бы мое было от вас не окровавлено, душа не осквернена. А будет мой приговор крепок и долог!

От смерти на войне

Летит не птица, а смерть мчится. Встанет святой Георгий, встанет Победоносец. Спобедит то, что летит, чем замахнутся, чем посхотят ударить. Огонь мимо пройдет, дымом не заденет. Встанут вокруг меня, раба (имя), все сорок святых, будут верней щита, сильней врага-супостата. И буду я всякий час защищен, в отчий дом возвращен. Ангелы-хранители, спасители, спасите и сохраните. Аминь.

Читают, как провожают на войну, у отчего порога либо мать, либо отец. Если нет никого кровного, воин читает сам, стоя у порога, лицом на вход в дом, держа в руке платок. Читают трижды и всякий раз обтирают лицо. Платок оставляют за иконой.

Заговоры ратного человека, идущего на войну

Еду на гору высокую, далекую, по облакам, по водам, а на горе высокой стоит терем боярской, а во тереме боярском сидит зазноба, красная девица. Ты девица, зазноба молодеческая, иду за тебя во рать на супостатов моих, врагов-злодеев. Вынь ты, девица, отеческий меч-кладенец; достань ты, девица, панцирь дедовский; отомкни ты, девица, шлем богатырский; отопри ты, девица, коня ворона. Мне, меч-кладенец, будь другом, мне, панцирь дедовский, будь родным братом, мне, шлем богатырский, будь венцом обручальным, мне, конь вороной, будь удалым молодцем. Выди ты, девица, во чисто поле, а во чистом поле стоит рать могучая, а в рати оружий нет сметы. Закрой ты, девица, меня своей фатой: от силы вражей, от пищали, от стрел, от борца, от кулачного бойца, от ратоборца, от дерева русского и заморского: от дубу, от вязу, от клену, от ясени, от ели, от рябины, от полена длинного, не длинного, четвертинного, от липы, от жимолости, от ивы, от сосны, от яблони, от курослепу, от орешины, от можжевельнику, от сена, от соломы, от кости, от железа, от уклада, от стали, от меди красной, зеленой, проволоки, от серебра, от золота, от птичьего пера, от неверных людей: нагайских, немецких, мордвы, татар, башкирцев, калмыков, гулянцев, бухарцев, кобытей, вовулов, бумирцев, турченинов, якутов, лунасов, черемисов, вотяков, либанов, китайских людей.

Вы, дерева, от меня раба (имя), воротитесь; вы, железо и медь, и сталь, и злато, отлетайте; вы, люди неверные, отбегайте. А буде я ворочусь по-живу и по-здорову, ино буду, красна девица, тобою похвалятися, своею молодеческою поступью выказыватися. Твоя фата крепка, как камень горюч Алатырь; моя молодеческая поступь сильна, как вода мельничная. Дух духом, всех пинком, нет никого, я один, поживу, поздорову.

* * *

Выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынского, восходил месяц из-под синя неба, собирались облака издалека, собирались сизы птицы во град каменный, а в том граде каменном породила меня мать родная, раба такого-то, а рожая, приговаривала: будь ты, мое дитятко, цел-невредим: от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов; бойцам тебя не требовать, ратным оружием не побивать, рогатиною и копием не колоть, топором и бердышом не сечь, обухом тебя бить не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить; а быть тебе перед ними соколом, а им дроздами, а будь твое тело крепче камня, рубаха крепче железа, грудь крепче камня Алатыря, а будь ты в доме добрым отцом, во поле молодцом, во рати удальцом, в миру на любованье, во девичьем терему на покрашенье, на брачном пиру без малого ухищренья, с отцом с матерью во миру, с женою во ладу, с детьми во согласии.

Заговариваю я свой заговор матерним заповеданием; а быть ему во всем, как там указано, во веки ненарушимо. Рать могуча, мое сердце ретиво, мой заговор всему превозмог!

* * *

Выхожу я во чисто поле, сажусь на зеленый луг, во зеленом лугу есть зелия могучие, а в них сила видима-невидима. Срываю три былинки белые, черные, красные. Красную былинку метать буду за море-Окиян, на остров на Буян, под меч-кладенец, черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка браная, с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом завит, зашит колчан с каленой стрелой, с дедовской, татарской. Красная былинка притащит мне меч-кладенец, черная былинка достанет уздечку браную, белая былинка откроет колчан с каленой стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкою обратаю коня ярого, с тем колчаном со каленой стрелой разобью врага-су постата.

Заговариваю я ратного человека (имя) на войну сим заговором. Мой заговор крепок, как камень Алатырь.

* * *

Под морем под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема, Володимерова, а во княжем тереме, Володимеровом, сокрыта сбруя богатырская, богатырей новгородских, соратников молодеческих.

По Волге широкой, по крутым берегам плывет лебедь княжая, со двора княжева. Поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю. Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый, что ключ от княжева терема Володимерова. Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить ключ семипудовый. Есть на море на Окияне, на острове на Буяне ворон всем воронам старший брат; он долетит до моря Хвалынского, заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовый; а ворон посажен злою ведьмою киевскою.

Во лесу стоячем, во сыром бору стоит избушка, ни шитая, ни крытая, а в избушке живет злая ведьма киевская. Пойду ль я во лес стоячий, во бор дремучий, взойду ль я в избушку к злой ведьме киевской. Ты, злая ведьма киевская, вели своему ворону слетать под море Хвалынское, в медный дом, заклевать змея огненного, достагь семипудовый ключ. Заупрямилась, закорачилась злая ведьма киевская о своем вороне. Не моей старости бродить до моря-Окияна, до острова до Буяна, до черного ворона. Прикажи ты моим словом заповедным достать ворону тот семипудовый ключ. Разбил ворон медный дом, заклевал змея огненного, достал семипудовый ключ.

Отпираю я тем ключом княжий терем Володимеров, достаю сбрую богатырскую, богатырей новгородских, соратников молодеческих. Во той сбруе не убьет меня ни пищаль, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни татарская, ни казанская рать.

Заговариваю я раба (имя), ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором. Чур слову конец, моему делу венец!

* * *

На море на Окияне, на острове на Буяне, сидит добрый молодец, во неволе заточен. К тебе я прихожу, добрый молодец, с покорищем. Выдают меня родные братья во княжую рать, одинокого, неженатого, а во княжей рати мне подобру не жити. Заговори меня своим молодеческим словом. Рад бы стоять во поле за тебя, горького сиротину, да крепка моя неволя, да горька моя истома. Заговариваю я тебя, раба (имя), идти на войну во всем по тому, как заповедовал мне родной отец. А будешь ты ратным человеком, ино будь сбережен: от топора, от бердыша, от пищали, от татарския пики, от красного булата, от борца, единоборца, от бойца врага-супостата, от всей поганой татарской силы, от казанской рати, от литовских богатырей, от черных Божиих людей, от бабьих зазор, от хитрой немочи, от всех недугов. И будет тебе: топор не в топор, бердыш не в бердыш, пищаль не в пищаль, татарская пика не в пику, поганая татарская сила не в силу, казанская рать не в рать, черные Божии люди не в люди, бабьи зазоры не в зазоры, хитрая немочь не в немочь, литовские богатыри не в богатыри, недуги не в недуги. Кручусь, верчусь от топоров, бердышей, пищалей, пик, бойцов, борцов, татарской силы, казанской рати, черных Божьих людей. Отмахнусь по сей век, по сей час, по сей день.