– Не надо, – остановил Головин.
– Так вот, – продолжал полковник. – Пока он добирался, сверху поступило новое распоряжение: не трогать оппозицию.
– Я все понял, – сказал Головин. – Вы продали этого парня.
– Другого выхода не было, – стал оправдываться полковник. – У нас отсутствовал надежный канал связи.
– Что же он хочет теперь? – спросил Головин. – Убить этого душмана?
– Да.
– Подожди, подожди! – встал со своего кресла Головин. – Так ты говоришь, тот прибывает в Москву?
– Он уже в Москве, – сказал полковник.
– Да не этот, – отмахнулся Головин. – Я говорю о высоком таджикском госте.
– Да, завтра, – ответил полковник. У Головина полезли на лоб глаза.
– У вас есть двенадцать часов, чтобы разыскать этого супермена и засадить его в «Матросскую тишину», – процедил сквозь зубы Головин. – Вы меня поняли? Двенадцать часов!
Он перешел на крик, забыв о том, что еще час назад журил полковника за беспокойство.
– Засранец, герой хренов, – ходил по кабинету и ругался Головин. – Нет, я все-таки не понимаю, зачем ему нужно убивать политического деятеля? Мало ли заказов на убийство? Какие деньги получил бы и жил себе спокойно.
Он замолчал и подошел к окну. Начинала светлеть линия горизонта. Был четвертый час утра.
– Вы спрашиваете, зачем? – осмелился заговорить полковник.
Он обвел взглядом побледневшие от усталости лица коллег.
– Посмотрите, господин секретарь, на наши лица, – продолжил полковник. – Это наша первая бессонная ночь, но никак не последняя.
– Все будет зависеть от вас самих, – сказал Головин. – Чем быстрее поймаете своего соратника, тем быстрее отправитесь отдыхать. Вы согласны?
Он отвернулся от окна и посмотрел на полковника.
– Да, – ответил тот.
– Что вы намерены предпринять? – поинтересовался Головин. – Если этот, как его?..
– Виктор Тарасенко, господин секретарь, – услужливо напомнил полковник.
– Вот именно, – согласился тот. – Если он пошел против вас, зная о грозящей ему опасности, то где он сейчас может быть? Как его найти? По вашему рассказу я делаю заключение, что его будет не так-то просто арестовать?
– Я прекрасно все понял, Роман Олегович, – ответил полковник. – У меня есть выход на него.
Все уставились на полковника. Женя ощутила холодок внутри и замерла, ожидая, что полковник сейчас же обратится к ней.
– Какой же? – поинтересовался Головин.
– Пару часов назад я виделся с Тарасенко, – ответил полковник. – Он пробрался на мою дачу, у нас состоялся разговор, но парень не внял голосу разума. Более того, он притащил с собой иностранцев. Они журналисты. Пока мы вели разговор, они все записали на пленку.
– Черт побери! – просто взревел Головин. – Да вы хоть представляете, что может случиться, если эта пленка попадет в чужие руки?
– Догадываюсь, – ответил полковник.
– Так действуй же, полковник! – продолжал кричать Головин. – Оторви наконец свою задницу от стула, и вперед. Хватит разводить говорильню!
Попрощавшись с Майком и Стивом, которые подвезли меня до дома Терехина, я взял машину и отправился к Жене. Надежды застать ее дома у меня практически не было, но я думал, что смогу дождаться ее возвращения хотя бы к утру. Я ошибся: Женя домой так и не пришла. Ночь заканчивалась. Я сидел на кухне в Жениной квартире и старался представить, что могло сейчас происходить на экстренном совещании, которое обязательно созвал полковник. Женя не возвратилась домой, и я понял, что маховик, запущенный мной, набирал очень большие обороты. Теперь никакого времени на размышления не оставалось. Нужно было исключить всякие контакты с кем бы то ни было. Даже с Терехиным и Женей! Если по моей вине кто-то из них пострадает, я себе этого никогда не прошу. Я не хотел брать на себя такую ответственность.
Я прислушивался к своему сердцу, ощущал свое тело и понимал, что готов пойти в атаку.
«Я должен пойти навстречу опасностям, – думал я. – Бесконечных три года и пять месяцев я ждал того момента, когда сделаю этот шаг, а за ним и последующие, упреждая действия своих противников. Да, – противников. Теперь они все встали по ту сторону баррикады, а я, как и в девяносто первом, остался на этой стороне. Я измучаю их и сведу с ума, как это хотели сделать со мной они».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
(15 июня, весь день)
Так и не дождавшись Жени, я оставил ключи от квартиры на кухонном столе и вышел на улицу. Ярко светило солнце, утро было в разгаре. Я сел в машину, завел ее и проверил бензин. Нужно было заправиться, и я отправился к ближайшей автозаправке.
«Следовало бы предупредить Стива и Майка об опасности, которая теперь им грозит».
Залив полный бак горючего, я поехал к офису службы «Си-Эн-Эн». Майк и Стив были уже там. Я не хотел оставаться в здании, поэтому попросил их выйти со мной на улицу.
– Что-нибудь случилось? – беспокойно спросил Майк.
– Началась большая охота. Они переглянулись.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Стив. – У тебя надежный источник информации?
Я улыбнулся в ответ:
– Более чем надежный. Я это чувствую. Они ничего не сказали, продолжая слушать.
– Вам лучше всего спрятаться на время, – продолжал я.
– Зачем? – спросил Стив. – Нас никто не тронет. Только если допрос. Но мы о тебе – ни слова.
– Если будут спрашивать о записанной этой ночью кассете – а именно из-за нее вас и станут искать – скажите, что я взял ее с собой. На всякий случай постарайтесь сделать несколько копий.
– Хорошо, – согласился Майк. – Что еще?
– Мне надо было бы повидаться с тем чеченцем, с которым мы разговаривали вчера.
Они переглянулись.
– Вот его новый адрес, – выписал Стив из записной книжки адрес на отдельный листок.
– И еще одно…
Они уставились на меня, ожидая вопроса.
– Вы должны знать, куда и во сколько прибывает премьер-министр таджикской оппозиции.
– Да, – ответил Майк, – но пока мы не знаем. Нам не удалось это узнать. Сначала самолет должен был сесть в Быково, но затем планы в МИДе изменились.
– Я должен знать место и время, – настаивал я. Стив и Майк переглянулись. Я догадывался, о чем они сейчас думали. Они вспоминали мой вчерашний разговор с полковником и знали наверняка, для чего мне понадобилось знать время и место посадки самолета из Таджикистана.
– Только для тебя, Русич, мы постараемся узнать это, – дружески ответил Стив.
Я улыбнулся. Мне казалось, что они все равно не понимают всей серьезности происходящего. Им думается, что это какая-то детская игра в войну или в шпионов. Как иначе мог я объяснить для себя то, что Стив назвал меня кодовым именем?
– К сожалению, Стив, я больше не Русич, – сказал я. Это имя я потерял вместе с потерей службы, когда стал вне закона. Русича больше нет. Есть его тень.
– Как мы свяжемся с тобой, чтобы передать сведения? – спросил Майк. – Через Терехина?
– Нет. Я не хочу втягивать его в это дело. Когда вы сможете узнать это?
– Я думаю, во второй половине дня мы уже будем знать, – ответил Стив.
– Вы надеетесь столько времени свободно передвигаться по городу? – удивился я. – Вас затолкнут в машину, и вы даже не пикнете. Вспомните август девяносто первого.
– Да, – сказал Майк. – Но тогда было совсем другое. Теперь и ваша служба стала вести себя немножко демократичнее.
– А октябрь девяносто третьего? – напомнил я. – Служба ведь была уже эта. Они промолчали.
– Значит так, – придумал я. – У вас есть почтовая ячейка?
– Да, – ответил Майк. – На главпочтамте и при посольстве.
– При посольстве не надо, – сказал я. – Дайте мне ключ. У вас ведь он в двух экземплярах?
– Да, – ответил Майк.
– Вы положите туда листок, на котором напишете только цифры, – продолжал объяснять я. – Первая колонка будет означать время, а вторая – место. Цифры должны быть по латинскому алфавиту. Понимаете?
– Не совсем, – ответил Стив.
– Вы столбиком запишете порядковые номера букв английского алфавита, обозначающие место встречи премьер-министра, – растолковал я.
– Понятно, – кивнул Майк.
– Теперь назовите мне номер ячейки и уходите, нам нельзя находиться долго вместе.
– Он на брелке, – сказал Стив.
На брелке были четыре цифры: «2907».
– Хорошо, – произнес я, протягивая каждому поочередно руку для пожатия. – Будем надеяться, что наша встреча еще состоится.
Майк дружески похлопал меня по плечу:
– Во всяком случае, мы рады, что познакомились с тобой.
Я проводил журналистов взглядом и направился к машине. Мне нужно было еще повидать чеченцев и постараться раздобыть у них оружие.
Я несколько раз постучал в дверь, но никто не отозвался. Стоя перед закрытой дверью, я прислушивался и старался понять, есть ли кто-нибудь в квартире. В один момент мне даже послышались приглушенные голоса. Я еще раз постучался, но безрезультатно. Постояв еще с минуту, я начал спускаться по лестнице. И тут заметил, что навстречу мне идет чеченец, с которым я виделся вчера.
– А, друг! – радостно приветствовал он. – Привет.
– А я уже подумал, что не увижу тебя, – тоже обрадовался я. – Мне никто не ответил, и я решил, что никого нет дома.
– Это просто ребята не открыли тебе. Я приказал им никого не впускать. Мало ли что… Но тебя мы всегда рады видеть.
Он подтолкнул меня вперед. Мы поднялись в квартиру. Мой вчерашний собеседник быстро объяснил друзьям, кто я такой, и они обрушили на меня поток благодарностей.
– Тебе еще нужно то, о чем говорил вчера? – спросил чеченец, обращаясь ко мне.
– Да. Вчера вы от них ушли, а сегодня они придут за мной. Я хотел бы встретить своих неприятелей достойно и поговорить с ними по-мужски.
На меня посмотрели уважительно. Чеченец переговорил с приятелями на своем языке. Те понимающе закивали головами.
– Что тебе нужно и сколько? – поинтересовался чеченец. – Говори, не стесняйся, мы в долгу перед тобой.
– Хороший пистолет, парочку обойм к нему, что-нибудь автоматическое, если можно, то с оптикой, – не задумываясь, ответил я.
– Все можно, дорогой. Для тебя – можно. Но нам придется подъехать в одно место. Сам, наверное, понимаешь, что у нас здесь не оружейный склад? – чеченец обнажил зубы в улыбке. – Или ты хочешь подождать здесь?
Я посмотрел на часы:
– Увы, у меня нет лишнего времени.
Мой вчерашний чеченец снова переговорил со своими приятелями, а потом повернулся ко мне:
– Теперь все дела решены, и мы можем ехать.
Спустившись на улицу, мы сели в мою машину. Чеченец указывал путь. Скоро мы добрались до нужного места.
Я был поражен. Мой приятель не шутил, когда говорил, что я могу выбрать все, что только пожелаю. На подпольной квартире был настоящий оружейный склад.
Некоторое время я молча рассматривал выложенные передо мной пистолеты, автоматы, гранаты…
– Бери все, что пожелаешь, – чеченец обвел рукой арсенал.
Я выбрал «браунинг» и пять обойм к нему, а также американскую винтовку «М-lb» с оптическим прицелом.
– Хорошо, – похвалил мой выбор чеченец.
Я поблагодарил приятеля, сказав, что он мне очень помог.
– Какие могут быть разговоры? – засмеялся чеченец. – Ты выручил нас, а мы – тебя. Приходи, всегда тебе поможем.
Потом, переведя дыхание, продолжил:
– Может быть, тебе еще что-нибудь нужно?
– Нет, и за это спасибо.
– Прости, если я вмешиваюсь не в свои дела, но мне показалось, что наши враги – твои враги. Мы можем объединить свои усилия и разобраться с ними вместе.
Он внимательно смотрел мне в глаза.
– Нет, – покачал я головой. – Разберусь со своими врагами сам.
– Как хочешь, друг, – улыбнулся чеченец. – А теперь иди, я останусь здесь.
Мы попрощались, и я вышел из квартиры. Теперь у меня было оружие, и я не сомневался, что мне удастся победить противников, встретившись с ними лицом к лицу.
Я прибыл на главпочтамт и направился к длинному ряду ячеек, надеясь, что американские журналисты уже успели достать сведения о прибытии в Москву главы таджикской оппозиции. Но меня ждало разочарование – ячейка с номером «2907» была пуста.
Несколько минут я стоял и соображал, что делать дальше. У меня было мало времени, и нельзя было терять ни минуты. Я решил разыскать репортеров и выяснить все непосредственно у них.
Я остановился у офиса «СИ-ЭН-ЭН». Самому входить в здание было нежелательно. Противники уже знали о моей связи с американскими журналистами, и могли устроить засаду. Кроме того, не хотелось поступать несправедливо по отношению к репортерам и лишний раз навлекать на них опасность. Во дворе офиса я заметил мальчугана лет восьми. По-видимому, он занимался нехитрым бизнесом – мыл машины иностранцев.
– Эй, парень, – подозвал я мальчишку.
Он внимательно осмотрел мою машину и недоверчиво спросил:
– Это вы меня, дяденька?
– Да, иди сюда. Парень подошел.
– Хочешь немного заработать?
– А что мне нужно делать?
– Ничего особенного. Поднимешься на второй этаж, зайдешь в кабинет и позовешь сюда двоих парней.
– Хорошо, – кивнул мальчик.
– Тогда возьми вот это, – я протянул ему пятидолларовую купюру. – Только запомни: мне нужны двое парней, Майк и Стив. Никому другому обо мне не рассказывай.
Мальчик умчался, как только я закончил фразу. Через несколько минут он уже стоял возле моей машины.
– Ну, как? – поинтересовался я.
– Этих парней не было, – ответил тот. – Только какая-то тетенька.
– Хорошо, – сказал я. – Ты выполнил мое поручение, теперь ступай.
Я не знал, следовало ли мне заходить в здание самому, но желание поскорее получить информацию заставило меня это сделать.
В кабинете я нашел симпатичную девушку. Я спросил, где могу найти Майка Кенди или Стива Тойнби.
– А вы Виктор? – неожиданно для меня спросила та.
– Да.
– Тогда вам просили это передать, – она протянула мне запечатанный конверт, на котором значилось: «Для Виктора». – Ребятам нужно было срочно уехать по важному делу, – продолжала девушка. – Они сказали, что вы обязательно приедете за этим посланием.
– Они не ошиблись, – произнес я, улыбаясь ей. – Огромное спасибо.
– Пожалуйста, – пожала она плечами. – Мне это было совсем не трудно.
Очутившись в машине, я распечатал конверт. На небольшом листке бумаги были аккуратно выведены два столбика цифр.
– Молодцы, не подвели американцы, – похвалил я. Расшифровка текста не составила большого труда:
«15.00
Мытищи».
Теперь я обладал бесценной информацией, при помощи которой собирался весьма досадить своим врагам.
«Однако все-таки странно, почему самолет совершает посадку на военном аэродроме? Неужели не нашлось коридора, чтобы посадить его во Внуково или Быково? Это может быть вопросом, на который придется срочно искать ответ? И куда умчались журналисты?»
Я собирался уезжать, как вдруг к офису подъехала черная «Волга», и из нее вышли трое. Я безошибочно мог бы узнать этих людей среди тысячи других. Это были Москвин, Никицкий и Выхухолев, мои бывшие сослуживцы. Мне стало интересно, что они затевают, поэтому я заглушил машину и принялся наблюдать.
Они вошли в офис к американцам. Я посмотрел на часы, чтобы точно знать, сколько они там пробудут. Я ведь уже знал, что Стива и Майка нет, поэтому рассчитывал, что бравые ребята полковника Филатова быстро возвратятся к машине. Однако время шло, а они все не показывались.
«Неужели Москвин решился на обыск?»
И только я об этом подумал, как он появился на выходе и спустился по ступенькам к машине. В руках у него ничего не было. Значит, можно предположить, что Стив и Майк успели выполнить мою просьбу и припрятали кассету.
Но как я потом узнал, они ее как раз тогда и отдали для снятия копий.
Машина с Москвиным уехала, в офисе оставались двое – Никицкий и Выхухолев. Что они делали? Москвин оставил засаду? Я огляделся по сторонам. Кажется, кроме этих двоих в офисе, вокруг никого нет. Мне показалось странным такое невнимание к улице, тем более, что полковник в подобных делах всегда проявлял удивительную осторожность. Что ж, страховки нет, тем хуже для них. И я вышел из машины.
Дверь офиса была закрыта. Если бы я попытался открыть ее, то Никицкий и Выхухолев сразу же услышали бы это. Я стал вспоминать расположение комнат. И тут мне в голову пришла замечательная мысль. Офис находился на втором этаже. Когда я заходил к Стиву и Майку прежде, то смотрел в окно и обратил внимание на то, что с заднего двора в здании был черный ход, крыша которого помещалась прямо под окном. Я еще сказал тогда Стиву, что воры могли бы спокойно взобраться на этот козырек и проникнуть в офис, чтобы украсть импортную технику. Стив рассмеялся и показал мне, как устроен металлический каркас рамы. Его вряд ли смог бы разрушить даже мощный взрыв.
И я решил воспользоваться козырьком подъезда, чтобы узнать обстановку в офисе. Спустившись во двор, я увидел, что окно только прикрыто, но не закрыто наглухо. Я отошел чуть подальше и посмотрел в окно. В комнате никого не было. Значит, ребята Москвина находились в соседней комнате или ушли совсем. Я огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Тогда я подошел к крыльцу и быстро взобрался на козырек. Стоя на коленях перед приоткрытым окном, я слышал, что из соседней комнаты действительно раздаются какие-то звуки. Голосов я не услышал.
«Наверное, проводят обыск».
Привстав с колен, я заглянул в окно. Моим глазам открылся жуткий беспорядок, царивший в комнате Стива. На полу, подоконнике и столе были разбросаны бумаги. Ящики шкафов валялись тут же или наполовину торчали из своих лож. Я осторожно надавил на раму, и окно открылось. Соскочив бесшумно в комнату, я притворил окно и стал подкрадываться к двери в соседнюю комнату. Я уже протянул руку, чтобы взяться за ручку двери, как она сама внезапно распахнулась. Передо мной, лицом к лицу, возник Выхухолев. От такой неожиданности он буквально остолбенел, словно увидел настоящего призрака. И я не преминул воспользоваться его замешательством.
– Привет, Димок, – улыбнулся я, схватил его за грудки и втянул в комнату.
Он продолжал молча таращиться на меня.
– Как жизнь? Что ищем? – спросил я шепотом, прижав его к стенке. – Только не кричи, не надо.
Он согласно кивнул.
– Вот и хорошо. Вы вдвоем?
Выхухолев опять кивнул. Надо сказать, выглядел он глупо.
– Там Никицкий? – продолжал я мини-допрос.
– Да, – пролепетал он.
– Ну, что ты там застрял? – раздался вдруг голос Никицкого из соседней комнаты.
Я подумал, что если он войдет сюда, мне с ними двоими трудно будет справиться, поэтому, когда Выхухолев повернул голову в сторону двери, я резким ударом в висок отключил его. Он с грохотом упал на пол.
– Эй, что у тебя там? – раздался окрик Никицкого у самой двери.
Я переступил через Выхухолева и распахнул дверь, за которой стоял Никицкий, собиравшийся взяться за ручку.
– Привет, – встретил я его улыбкой.
Он оторопел, но тут же пришел в себя. Я на мгновение опередил его, нанеся удар ногой в грудь. Никицкий отскочил на шаг и встал в позицию, приготовившись отбиваться.
– О, сразу видно, что Москвин тебя чему-то научил, – поддел я его.
Никицкий с ненавистью в глазах бросился вперед, готовый одним ударом покончить со мной. Он точно рассчитал свой удар и разгадал мой маневр. Удар пришелся в челюсть. Я отшатнулся, споткнулся о Выхухолева и упал рядом с ним. Никицкий одним прыжком настиг меня и сел сверху. Его цепкие руки сдавили мне горло. Я старался откинуть его, но ничего не получалось, он крепко держал меня. В этот момент раздался стон Выхухолева. Парень начинал приходить в сознание. Никицкий бросил на него быстрый взгляд и крикнул: – Скорее помоги мне.
Я отпустил его руки, которые до сих пор пытался оторвать от себя, и со всей силы опустил кулак ему на голову. Никицкий пошатнулся, и я ощутил, что давление на горло ослабло. Я ухватился за его правую руку и стал крутить ее, стараясь скинуть его с моей груди. Мне это удалось, и я оказался наверху, а Никицкий снизу. Мы поменялись местами, и теперь он защищался, не давая мне нанести удар. К тому же ногами он старался захватить меня за плечи, чтобы опрокинуть на спину. Я скорее почувствовал, чем увидел, что сзади кто-то стоит. Оставив Никицкого, я вскочил на ноги. Выхухолев держал в руках металлическую трубку, напоминавшую черенок от лопаты. В любую секунду он готов был ударить меня по голове. Я вовремя уклонился. Удар пришелся в грудь Никицкого. Тот скорчился и застонал от боли. Выхухолев продолжал держаться за трубку, глядя на напарника. Долго не раздумывая, я в прыжке нанес ему удар ногой в челюсть. Выхухолев выпустил из рук свое оружие и отлетел к двери.
Оставив их, я отправился в соседнюю комнату, где сидела привязанная к стулу девушка. Во рту у нее торчал кляп. Я освободил ее.
– Простите, дорогая! Эти мужланы совершенно забыли, что такое быть джентльменами.
Она была так напугана, что не могла произнести ни слова.
– Что они от вас хотели? – спросил я.
– Они требовали кассеты, записанные Майком и Стивом за последние двое суток и дискеты, которые я записала за то же время, – проплакала она.
– Понятно. Вам лучше уйти отсюда.
– А как же офис? – удивленно спросила она. – Я не Могу оставить его открытым.
– Как знаете, – сказал я. – Только я на вашем месте покинул бы помещение. Хотя…
У меня созрел план.
– Вызовите милицию, – посоветовал я ей. – Скажите: нападение на офис.
– Хорошо, – она тут же сняла трубку телефона. Я возвратился в соседнюю комнату. Выхухолев был без сознания. Он сидел в прежней позе, прислонившись к двери. Никицкий же, увидев меня, быстро вскочил на ноги и выхватил пистолет.
– Ну, что, Русич? – ехидно улыбался он. – Слабо?
– Запомни, умник, против лома есть прием, если взять побольше лом, – ответил я ему и бросил взгляд на металлическую трубку, которой огрел его Выхухолев; я хотел отвлечь внимание.
Это подействовало. Никицкий проследил за моим взглядом. Я рванулся к нему, выбил из рук пистолет. Он растерялся, не зная, то ли броситься на меня, то ли бежать за пистолетом. Я сделал обманное движение в сторону, и он напал на меня, но я успел уйти вправо и ударил его коленом в грудь. Никицкий замер в полусогнутом положении; я тут же схватил его за волосы, рванул голову вверх и нанес скользящий удар кулаком под челюсть. Никицкий отлетел назад и упал спиной на письменный стол, стоявший у него сзади. Из рассеченной губы бежала кровь. Я уже не мог остановиться. В прыжке я выбросил прямую ногу вперед и внутренней стороной ступни нанес удар Никицкому в горло. Он перевалился под стол. Я обернулся и посмотрел на Выхухолева. Тот уже пришел в себя, но продолжал неподвижно сидеть на полу.
– Плохо вас учил Москвин, – сказал я ему. Выхухолев промолчал.
– Он ведь скоро должен приехать? – спросил я. Тот кивнул.
– Скажи, что я всегда буду рядом. Где-нибудь поблизости, а может быть, и за его спиной. Пусть будет осторожен, если ему жизнь дорога. А она ему ох как дорога, я-то уж знаю. Ладно, ребятки, желаю приятно провести время.
Я вышел точно так же, как и вошел – через окно. Обогнув здание, я попал на улицу, перешел дорогу и направился к машине. Уже когда я сел в нее, к офису подкатили два микроавтобусика с милицейской группой захвата. Я улыбнулся сам себе, представив рожу Москвина, объясняющегося с омоновским начальством. Теперь я для них недосягаем. Я решил заехать к Терехину, чтобы возвратить ключи от дачи и машину. Слишком опасно становилось пользоваться ими. Если они не побоялись взяться за журналистов, то с Терехиным могут разобраться и подавно.
Из предосторожности я припарковал машину не во дворе, а на улице, а сам отправился в дом.
– Где это ты запропастился? – встретил меня вопросом Терехин. – Я уже начал волноваться.
– Ты бы еще больше взволновался, если бы знал, какие события совершились за это время.
Терехин сразу обо всем догадался.
– Все-таки тебе понесло, и ты пошел на встречу с Филатовым, не так ли? – спросил он.
– Десятка, – улыбнулся я.
– Ничего смешного, – нахмурился Терехин. – Ты хоть понимаешь, что это конец?
– Перестань, Леша, – успокоил я его. – Вспомни, где наше не пропадало?
Я подошел к окну и посмотрел вниз. Он молчал.
– Игра приближается к завершению, – продолжал я. – Финал покажет, кто победитель.
– Финала не будет, – не согласился он. – Неужели ты совсем ничего не понял? Филатов подписал тебе «вышку» не вчера, а тогда, еще три года назад. И он не отступится, тем более теперь.
– А для того, чтобы он не успел осуществить свое гнусное намерение, я и решил первым пойти в атаку, – объяснил я. – Только что в офисе у Майка и Стива я столкнулся с Никицким и Выхухолевым.
– Они уже идут по твоим следам, – предупредил Терехин.
– Поэтому я возвращаю тебе ключи, – ответил я и положил на стол ключи от дачи и от машины.
– А ты как же? – спросил он.
– Справлюсь.
– Возьми хотя бы от машины, – предложил он.
– Не хочу впутывать тебя в это дело. По номеру они быстро вычислят тебя.
– Да пошли они! – матюкнулся Терехин. – Клал я на них. В случае чего скажу, что не мог отказать другу попользоваться машиной.
Я хотел уже отойти от окна, как вдруг прямо у подъезда остановилась черная «Волга». Из нее вышли трое в гражданской одежде, а водитель стал разворачиваться. Я прижался к стене у окна.
– Черт бы их побрал! – сказал я. – Как оперативно!
– Что там такое? – взволновался Терехин и поспешил к окну.
Увидев машину, он сказал:
– Тебе нужно уходить.
– Как? У тебя же шестой этаж!
– Давай через балкон в квартиру Лидки, – сказал он. – Ее, по-моему, нет дома. Как только я впущу их, ты выйдешь и спокойно спустишься. Зайди в кафе напротив, я подойду.
– Это план! – похвалил я Терехина за сообразительность.
Я прошел через зал и вышел на балкон, перелез перила и забрался на соседний балкон. В квартире действительно никого не оказалось. Я прошел к двери и стал наблюдать в глазок. Вскоре на площадке появились те трое, что вышли из машины. Звонок в дверь, Терехин открыл. Они вошли, дверь закрылась. Я тихонько открыл дверь Лидиной квартиры и стал быстро спускаться вниз. Приоткрыв дверь подъезда, я посмотрел на водителя, который читал какой-то журнал или газету. Я ждал, когда он отвернется. Но тут во двор въехала машина. Раздался сигнал. Водитель отложил газету и стал сдавать назад, чтобы пропустить автомобиль. Я воспользовался этим, выбежал из подъезда и, держась ближе к стене, вышел на улицу. Подойдя к машине, я вспомнил, что не взял ключи.
Между домом Терехина и кафе размещался огражденный сквер. Чтобы не привлекать внимания, я не стал перепрыгивать ограду, а обошел ее с левой стороны. Сидя в кафе, я украдкой бросал взгляды то на окна квартиры Терехина, то на его автомобиль. И тут я заметил, что у машины кто-то крутится. Сначала я подумал, что это воры, но потом догадался: машину исследовал один из людей Филатова.
Прошло более сорока минут, пока «Волга» не выехала из двора. А еще через десять минут появился Терехин. Я вышел из кафе и направился к нему, оглядываясь по сторонам. Терехин тоже увидел меня и помахал рукой.
– Давай сюда! – крикнул он мне и подошел к машине.
Я вспомнил, как возле нее крутился какой-то парень, а потом исчез. Мне стало смешно: что он хотел увидеть в салоне? И тут меня, словно током, пронизала ужасная догадка. Нас с Терехиным отделяла всего лишь ограда сквера.
– Нет! Леша, нет!! – заорал я, качая головой. Мой крик утонул в шуме проезжавшей машины.
Терехин повернулся ко мне и кивком головы спрашивал, что я хочу. Одновременно он повернул ключ зажигания Какую-то секунду я стоял в оцепенении, а затем поленом грохнулся на землю. В следующее мгновение улицу потряс оглушительный взрыв. Лежа на земле, я слышал, как задребезжали и посыпались стекла в соседнем доме.
Когда я решился поднять глаза, на месте машины была лишь груда металла, охваченная пламенем.
– Безжалостные скоты! – прокричал я.
Мою душу раздирали боль и безграничная ненависть к тем, кто был по ту сторону баррикады.
– Харкать кровью будете у меня, скоты! – процедил я, повернулся и пошел прочь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
(16 июня, три часа дня)
До Мытищ я добрался на электричке. Винтовка с оптикой, которую я достал у чеченцев, осталась в «Жигулях» Терехина. У меня был только «браунинг» с двумя обоймами патронов. Из такого оружия я мог разве что пугать воробьев, а чтобы выполнить миссию, нужно было приблизиться на двадцать-тридцать шагов к мишени.
Узнав, где находится военный аэродром, я взял такси и отправился туда. Была половина второго дня. Не доезжая до аэродрома, я расплатился с таксистом и направился к кустам, расположенным метрах в пятидесяти от взлетной полосы. Заняв укромное местечко, я стал запоминать расположение строений, ограждений и дорог. Это могло пригодиться мне.
«Через полчаса охрана будет прочесывать все вокруг, – подумал я. – Окрестности будут напичканы автоматчиками. Они могут обнаружить меня. Нужно найти более надежное укрытие».
Стараясь держаться вплотную к кустарникам, я пробрался к ангарам, размещавшимся у взлетной полосы. Если самолет приземлится, то он подрулит к зданию, которое я определил как командный пункт. Там, скорее всего, премьер-министра и будут ждать машины МИДа.
«Значит, цепь охраны возьмет под наблюдение и прилегающие ангары. Мне надо пробраться к зданию и найти там удобное место».
На аэродроме и вокруг него было пустынно. Но мне не хотелось светиться на открытом пространстве. Любой наблюдатель мог заметить постороннего и сообщить в службу безопасности. Я вдруг заметил солдата с автоматом на плече и быстро спрятался за угол.
