Джейк Графтон (№3) - Операция «Минотавр»

Черной казенной ручкой из запасов Стронга он написал записку и положил ее на стол старшей секретарше. Как ее зовут? Кажется, миссис Пуллиам. В отделе всего две секретарши, обе вольнонаемные.

Записка извещала всех, что завтра он появится после обеда. Джейк засомневался. Столько ведь надо сделать. Но обходились же они два месяца без руководителя проекта – проживут еще день.

Глава 5

Бабун Таркингтон уселся в кресло у окна с левой стороны салона «Боинга-727». Три двигателя, с удовлетворением отметил он. Он не любил гражданских самолетов. Парней, которые ведут машину или следят за приборами, ему не видно, катапульты нет, так что никаких шансов на спасение в случае, если эти типы впереди чего-то напортачат, а судя по газетам, портачили они поразительно часто. К счастью, в этом рейсе на Сиэтл пассажиров было немного, так что в случае катастрофы огромная толпа не ринется к аварийным входам, выпучив глаза и обрывая на себе волосы.

Он взглянул через четыре пустых кресла и проход на Риту Моравиа, сидевшую у окна с правой стороны. Не женщина, а просто кусок льда. Она еще ни разу не улыбнулась в его присутствии, и не было никакой надежды на то, что она хоть когда-нибудь это сделает. Все обаяние старины Таркингтона, расточаемое в ее адрес, словно увяло, скукожилось и скисло, отдавая каким-то мерзким душком.

Самолет начал двигаться. Назад. Его буксируют. Бабун взглянул на часы.

Вылет задерживается на двадцать минут. Они вечно опаздывают. Он попытался сесть поудобнее. Неохотно достал газету «Вашингтон пост», купленную в киоске, и просмотрел заголовки. Все то же дерьмо – абсолютно непонятно, как можно верить в то, что политики могут сказать или сделать хоть что-нибудь толковое; даже маньяку-убийце Чарли Мэнсону такое предположение показалось бы чудовищным.

Он украдкой взглянул на Моравиа. Та читала книгу в мягкой обложке. Бабун пригляделся. Боже милостивый – роман Джекки Коллинс! Как вам это понравится?

Ледяная королева поглощена сексом глупых богачей. Может, гормоны у нее не в порядке?

Бабун откинулся в кресле и закрыл глаза. Надо выработать какой-то подход, линию поведения. Это потребует некоторого времени, но девушка, похоже, того стоит, да и Джейк Графтон намекал, что они будут проводить много времени вместе. Графтон, он не такой простак. Он в этом знает толк.

Бабун приоткрыл один глаз и взглянул на нее. Да, красивая штучка. Читает любовный роман. Кто бы мог подумать?

Когда самолет поднялся в воздух, он откинул кресло назад и с удовлетворенным видом задремал.

* * *

Джейк Графтон сумел пристроить свой «шевроле» прямо на Мейн-стрит, за квартал от перекрестка у здания суда, где был единственный в городке светофор.

Вообще-то там было три пустых стояночных места, и он занял последнее. Ромни, штат Западная Вирджиния, не был самым приятным местом в это холодное, ветреное мартовское утро.

Внутри здания было торжественно и тихо. Потолки высотой метров пять, не меньше. Даже внутренние стены мощные, основательные, поставленные на века. Он присмотрелся к табличкам на дверях и толкнул дверь окружного клерка. Там он спросил:

– Где мне найти прокурора?

– Через улицу за квартал налево. Его контора над винным магазином. Его фамилия Кукмен. – Дама приятно улыбнулась.

– А где участок полиции штата?

– Выйдете отсюда, повернете направо, пройдете три квартала, снова направо и с километр прямо. Красивое кирпичное здание. Вы его сразу узнаете.

Стоя перед зданием суда возле памятника солдатам первой мировой войны, Джейк решил сначала сходить в полицию. Первые три квартала он шел по главной улице, мимо лавок и пустых витрин. Общий упадок американской глубинки коснулся и этого поселка. Свернув направо, он оказался в тихом жилом районе. Проходя мимо скромных домиков с деревьями на лужайках и пикапами и мотоциклами возле гаражей, он слышал лай собак, а из открытых дверей изредка доносились обрывки телепередач.

Перед полицейским участком на длинных флагштоках развевались флаги США и Западной Вирджинии, огромная стоянка была увешана различными знаками и уставлена пластмассовыми препятствиями, которые служили пособиями при сдаче водительских экзаменов. Нигде не видно ни одного полицейского. Девушка за столом, похоже, едва закончила школу.

– Здравствуйте. Я хотел бы получить рапорт о катастрофе, которая произошла пару месяцев назад.

– В городе или в сельской местности?

– Не в городе.

– Вы пришли по адресу, – улыбнулась девушка. – Назовите фамилии пострадавших или хотя бы одного из них.

– Гарольд Стронг.

– Минуточку. – Она выдвинула ящичек из большого шкафа и начала искать. – У нас, конечно, только копии. Оригиналы отправляются в управление дорожной полиции в Чарлстоне. Нам копии в общем-то не нужны, но мы их храним, потому что адвокаты и страховщики часто требуют их. Вы юрист?

– Что вы, нет. Я дружил с капитаном Стронгом.

– Вот, пожалуйста. – Она наблюдала, как он подходит к барьеру – Он служил на флоте, так.

Это был не вопрос, а утверждение, но Джейк ответил:

– Да, служил.

Она положила рапорт на барьер перед ним.

– Это наш единственный экземпляр, а копировальная машина поломалась. У окружного клерка работает, там, где хранятся все архивы. – Он кивнул. – Но вам придется оставить мне в залог водительские права. – Она конфузливо улыбнулась. – Слишком многие забывают вернуть нам документы.

Он вынул бумажник и достал права. Она даже не взглянула на них.

– Спасибо. Я скоро вернусь.

Очень хорошо, думал он, возвращаясь в центр. Конечно, до отъезда из Ромни надо будет поговорить с полицейским, который вел расследование. Он посмотрел, кем подписан рапорт. Полицейский Кидл.

В коридоре возле кабинета окружного клерка была скамейка, и Джейк сел на нее. Рапорт был на трех страничках. Первая представляла собой заполненный бланк со схемой, на которой следователь нарисовал машины и стрелками обозначил предполагаемые направления их движения. На двух других страницах от руки были написаны его замечания. У Кидла был хороший почерк – несомненно, он не испортил его многими годами бездумного конспектирования.

Рапорт был составлен нормальным языком, без бюрократических вывертов.

Джейк внимательно перечитал его, анализируя каждое слово. Как утверждал адмирал Генри, к составлению рапорта приложил руку прокурор – так, чтобы «не исключить возможности возбуждения дела об убийстве». Значит, надо полагать, важнейшие факты не были опущены. Любой нормальный адвокат поднял бы шум, если бы прокурор просил полицейского засвидетельствовать факты, которые тот «забыл» упомянуть в официальном рапорте.

Что же говорилось в рапорте? Следы на дороге – здесь, видимо, прервалось сцепление шин с асфальтом и они закрутились вхолостую. Следов буксования на мокром асфальте не сохранилось. Глубокие колеи в придорожном гравии, некоторые из них до самого обрыва, вероятно, проделаны буксующими шинами. Следы на земле, там, где «королла» сорвалась с обрыва. Деревянное ограждение было спилено за несколько дней до того, вероятно, хулиганами или неизвестными лицами – смотри предыдущий рапорт помощника шерифа. Пожар в салоне «короллы» был чрезвычайно сильным, тело обгорело до неузнаваемости, опознать его удалось только с помощью лаборатории ФБР. Не указывается, уведомлено ли было ФБР и когда. На всем корпусе машины вмятины и царапины. Корпус остался цел, только салон внутри уничтожен огнем.

Ничего не сказано о бензобаке «короллы». Но полицейский мог, конечно, показать под присягой, что бак, как и кузов, остался цел.

Не делается предположений, с какой скоростью «королла» должна была взбираться на гору, чтобы потом скатиться на дно пропасти. Он упомянул вообще, что «королла» шла на подъем? Да, на странице один.

Никаких предположений ни о причине аварии машины, ни о возможном участии другого автомобиля.

Он отнес рапорт в контору клерка и снял копию. С него взяли тридцать центов. Джейку хотелось сесть в машину, чтобы отвезти обратно оригинал, но он решил, что полезно будет прогуляться. Подходя к участку, он заметил, что какой-то полицейский ставит машину на площадку.

– Спасибо, – сказал он девушке в приемной. Она вернула ему права, лежавшие на барьере рядом с полицейской рацией.

За спиной Джейка открылась дверь.

– Привет, Сьюзи.

Джейк обернулся. Стоявший перед ним полицейский был облачен в зеленый мундир и короткую нейлоновую куртку поверх него. На вид лет тридцать – тридцать пять, лицо обветренное, чисто выбритое, короткая армейская стрижка. Он был намного выше и сильнее Джейка. На груди у полицейского было вышито серебряными нитками: «Кидл».

– Здравствуйте, – обратился он к Джейку.

– Здравствуйте.

– Это мистер Джейкоб Л.Графтон из Арлингтона, штат Вирджиния, – представила Джейка девушка. – Он друг капитана Стронга.

– Да ну? – полицейский внимательнее присмотрелся к Джейку. – Зайдемте-ка на минутку ко мне в комнату. Сьюзи, пожалуйста, свари нам кофе. Черный или с молоком? – спросил он Джейка.

– Черный.

– Вари черный, – согласился он, проходя за барьер и открывая дверь в прилегающий к приемной кабинет. Огромный револьвер болтался под курткой в коричневой кобуре, доходившей до середины бедра.

– У капитана Стронга был маленький домик в нескольких километрах отсюда, где он бывал по выходным и так далее, – начал полицейский. – Я с ним часто разговаривал. Замечательный парень. Не повезло бедняге с этой аварией.

Джейк кивнул и присел на старый диван, в котором сквозь виниловую обивку проглядывали пружины.

– Вы тоже флотский? – спросил полицейский. Джейк вынул бумажник и достал свое зеленое удостоверение. Он показал карточку собеседнику. Тот осмотрел ее с обеих сторон и вернул.

– Зачем вы приехали сюда, капитан Графтон?

– Вы служили?

– Четыре года в морской пехоте. А что?

– Просто интересно.

Открылась дверь, и вошла Сьюзи, неся кофе в пластмассовых чашках. Мужчины поблагодарили ее, и она удалилась, прикрыв за собой дверь.

– Начнем сначала, зачем вы приехали сюда, капитан Графтон?

– Снять копию вот с этого рапорта.

Кидл немного подумал, затем продолжил:

– Вы его получили. Что вы об этом думаете?

– Очень странная авария.

– Почему странная?

– Машина, взбирающаяся по крутой, извилистой дороге в дождь и темень, вдруг соскальзывает с проезжей части и пролетает через пятнадцатиметровую гравийную отсыпку. Так, что оказывается прямо над обрывом. И сильнейший пожар в пассажирском салоне.

– Что же тут странного?

– Возможно, он в тот вечер плохо себя чувствовал. А скорее, кто-то столкнул его с обрыва. А пожар внутри – по-моему, так только в кино бывает. Машины при аварии редко взрываются или загораются.

– Не скажите. Если это не нечастный случай, кому нужно было убивать капитана Стронга?

– Не знаю. Я думал, может, вы знаете.

– Я всего лишь сельский полицейский, а не столичный детектив. В нашем округе серьезных преступлений почти не бывает. Похоже, почти все сволочи творят свои грязные делишки в Вашингтоне. Я не…

– Хватит трепа. Почему вы не расследуете очевидное убийство?

– Кто сказал, что не расследую? Вот же я сижу и разговариваю с вами, правда?

Джейк отхлебнул кофе. Потом спросил:

– У вас есть еще вопросы?

– Дайте ваш адрес и номер телефона. – Кидл достал блокнот и взял ручку со стола. – Если что-то придумаю, позвоню вам.

Джейк сообщил свой номер телефона.

– Сьюзи уже дала вам мой адрес – он в правах. – Он встал и допил чашку. – Спасибо за кофе. Надеюсь, вы его поймаете.

Кидл взглянул на него, плотно сжав губы. Джейк открыл дверь и вышел, кивнув на ходу Сьюзи. У счетчика на Мейн-срит уже виднелся красный флажок, но штрафной талон еще не был налеплен. Почти двенадцать. Может, стоит заглянуть к прокурору. Но какой в этом смысл?

Он никак не успеет вернуться в отдел прежде, чем все разойдутся. Может, перекусить. Он бросил очередной четвертак в счетчик и прошел по Мейн-стрит в кафе, которое заприметил рядом со зданием суда. Не успел он войти туда, как мимо пронесся полицейский Кидл в огромной патрульной машине.

Съев гамбургер, Джейк вышел из кафе, развернулся и поехал обратно в Вашингтон. Где-то здесь, на одном из этих проселков, между городком и местом аварии, находился домик Гарольда Стронга. Жаль: надо было поискать его до того, как ехать в город.

Кого ты обманываешь, Джейк? Что ты ищешь? Длинный золотистый волосок на простыне? Или серебряный портсигар с инициалами Мата Хари? Ты что, следователь?

Кидл, несомненно, давным-давно прочесал домик зубной щеткой. Если там был ключ к разгадке, то он у Кидла.

Крайне недовольный собой, Джейк вел машину со скоростью семьдесят километров в час по двухполосному шоссе в сторону Вирджинии. Он не хотел, заглянув в зеркало заднего вида, обнаружить там полицейский крейсер Кидла с включенной мигалкой. Хотя, конечно, это маловероятно. Скорее, Кидл сейчас наблюдает за подъездом к домику Стронга в надежде, что Джейк объявится там и откроет дверь без ключа.

Кидл, конечно, вовсе не тупой деревенский детектив, каким себя выставляет.

Ясное дело, он сразу распознал убийство, побывав на месте происшествия, тем более, когда на следующее утро явился человек – и не просто человек, а вице-адмирал флота США, – который потребовал прекратить следствие по делу о только что случившейся гибели капитана 1-го ранга того же самого флота. И Кидл с прокурором подчинились. Подчинились ли? И какова роль ФБР в этом деле?

Но если на самом деле все было не так, зачем Генри рассказывал ему эту сказку?

Джейк взглянул на карту, зажатую между ветровым стеклом и солнцезащитным щитком над пассажирским сиденьем. В рапорте говорилось, что авария произошла в шести километрах западнее Капон-Бриджа – деревушки, в которой он утром заправлялся. На станции «Шелл».

Въехав на гору западнее Капон-Бриджа, он притормозил и осмотрелся. Здесь.

Джейк поставил машину под деревьями и решил посмотреть, сохранились ли по прошествии двух месяцев хоть какие-нибудь следы. Пройдя по грязной щебенке, он понял бессмысленность своего намерения. После двух месяцев дождей, снегопадов, после того, как множество машин останавливалось здесь, что могло остаться от следов, которые Кидл наблюдал на следующее утро после катастрофы?

Он подошел к обрыву. Кусочек ограждения был явно новее других. Джейк заглянул в пропасть. Множество пивных банок, горы мусора, просто грязь, кое-где почти затертые следы от шин. Конечно, машину вполне могли втащить по этому склону. Земля мягкая, и следы еще не поросли травой. Незачем спускаться туда, чтобы вымазаться по колено в грязи.

Гарольд Стронг погиб здесь. Джейк солгал девушке в полиции – он никогда его не видел. Теперь он стоял в оцепенении, слушая, как какая-то машина преодолевает подъем от Капон-Бриджа. Шум двигателя, приглушенный деревьями, на которых уже распускались почки, эхом отражался от склона горы.

В одном Генри не солгал: Гарольда Стронга действительно убили. Даже гоночная машина не смогла бы ворваться на этот подъем и прокрутиться на повороте с такой скоростью, чтобы пропахать широченную отсыпку и сорваться с обрыва. Без посторонней помощи.

Джейк поднял голову, когда поднявшаяся в гору машина проезжала мимо него.

Она шла со скоростью около пятидесяти километров в час. Водитель сосредоточенно смотрел на дорогу. Это был не кто иной, как Чад Джуди.

* * *

Командир штурмовой эскадрильи VА-128 кивком приветствовал Риту Моравиа и Бабуна Таркингтона и поднял трубку. Мгновенно явившийся старшина забрал у них командировочные предписания, а за спиной у него уже стоял капитан-лейтенант.

Офицер отвел их в другой кабинет, выдал каждому по инструкции к самолету А-6Е и представил опекунам – двум лейтенантам.

– Эти джентльмены сделают из вас надежный экипаж А-6 за неделю, начиная с сегодняшнего дня. Ваши вещи доставят в общежитие, а ребята проводят вас туда вечером, после занятий.

Наставником Бабуна оказался рано полысевший весельчак из Новой Англии по фамилии Дженкс, который начал рассказывать об электронных системах А-6Е – радиолокаторах, компьютерах, инерциальной навигационной системе, инфракрасной системе переднего обзора и лазерном дальномере-целеуказателе – еще в машине, пока они ехали полкилометра до здания, в котором располагались тренажеры. Бабун молча слушал его с нарастающей тревогой.

Дженкс не умолкал по пути через автомобильную стоянку, продолжал лекцию в секретной части, пока Бабун заполнял анкету для получения временного пропуска, и не прервался ни на секунду, когда они поднимались по лестнице, шли через зал управления и по коридору вступили в огромное помещение, где находился тренажер – кабина самолета, установленная на гидравлических цилиндрах.

– Устраивайтесь тут поудобнее, – заключил Дженкс, – и приступим к изучению материальной части.

Бабун, оглядевшись в похожем на гигантскую пещеру зале, увидел еще три тренажера. Затем осмотрел кабину. Подобно кабине любой боевой машины в век электроники, она была уставлена экранами, клавиатурными панелями и табло, помимо обычных шкал, циферблатов, верньеров, переключателей и сигнальных ламп.

– Можно вопрос?

– Валяйте.

– Сколько времени готовят штурмана-бомбардира по нормальной программе?

– Восемь месяцев.

– И вы хотите впихнуть в меня всю эту информацию за одну неделю?

– Вы вроде неглупый парень. Этот капитан из Вашингтона сказал, что у вас есть стимулы стараться.

– Графтон?

– Я с ним не разговаривал. Говорил шкипер. Садитесь и давайте приступим.

Дженкс отвернулся и крикнул технику в зале управления:

– Давай, Арт, запускай.

* * *

В шестнадцать тридцать, когда пентагоновский народ уже валил толпой в сторону Джефферсон-плаза, Джейк вошел через главный подъезд в здание Кристал-Сити. Он по-прежнему был в штатском. Он с нетерпением ожидал расшатанный астматический лифт.

Секретарша и несколько офицеров еще были на месте. Как ее зовут?

– Добрый день. Что происходит?

– Здравствуйте, капитан. Я не думала, что вы сегодня придете.

– Да. Я и не собирался. Вы сегодня видели капитана Джуди?

– Да, он немного побыл с утра, а потом сказал, что у него назначена встреча. И что, скорее всего, не вернется.

Джейк задержался у стола секретарши.

– А где встреча, не сказал?

– Нет, сэр.

– Когда вы пришли утром, он был здесь?

Она попыталась вспомнить:

– Думаю, что да, сэр. Кстати, днем заходил наш компьютерный бог, чтобы обучить вас делопроизводству. Он сказал, что сегодня работает поздно, так что если вы еще не уходите, я позвоню ему и спрошу, может ли он заняться с вами сейчас.

– Конечно. Звоните.

Джейк поздоровался с офицерами и прошел в свой кабинетик. Двое его новых подчиненных заглянули обменяться парой слов, потом исчезли.

В папке лежала гора документов. Джейк нехотя просмотрел их. Здесь столько работы, что можно просидеть, не вставая, неделю, а то и месяц, поскольку содержание большинства писем и докладных для него было китайской грамотой. Надо заставить шевелиться подчиненных.

Секретарша заглянула в дверь:

– Компьютерщик скоро придет. Его зовут Клейнберг. До свидания, капитан.

– Вы все заперли?

– Нет, сэр. Может, вы захотите посмотреть кое-какие дела.

– Ладно. До свидания.

Джейк подождал, пока хлопнет дверь, затем вышел в общую комнату. Он нашел стол Джуди и сел рядом с ним.

Что сверху? Несколько бумажек – только фамилии и номера телефонов. Тонкий ежедневник в черной обложке. Он медленно перелистал его. Все листки, вплоть до сегодняшнего дня, густо исписаны. Сегодняшняя страница пуста. Он вытянул руку над столом, и ежедневник с грохотом выпал.

Черт побери! Джейку стало не по себе.

Что ж, по крайней мере, Генри в основном рассказал правду, хотя непонятно, что это дает Джейку. И он знал, что Джуди сегодня ездил в Западную Вирджинию.

Зачем? Повидаться с полицейским Кидлом или с прокурором? Обыскать домик Стронга? Джуди, конечно, удивится, если узнает, что Джейку известно о том, где он был. Или нет? Может, утром он сам расскажет начальнику об этом.

Джейк включил копировальную машину и, пока она разогревалась, внимательно читал записи в ежедневнике Джуди. Чад, похоже, часто упоминал некую Карен.

Какую? Карен 472-3656 – вот какую. Зачем он так часто записывал ее телефон?

Ага, у нее разные номера – не меньше четырех. И что это за Боб – ленч, теннис в субботу. Боб звонил, позвонить Бобу. Позвонить в МП. Звонили из ИО. Оставить машину в гараже. Починить унитаз. Похоже, Чад Джуди записывал буквально каждый свой шаг. Педант на службе, требующей педантичности.

Сняв копии, Джейк положил ежедневник на стол Джуди и вернулся к себе. Тут же послышался стук в дверь, и он снова прошел через большую комнату, чтобы впустить посетителя.

Вошел человек в штатском, немного ниже среднего роста, сложением напоминавший пожарный кран и столь же лысый.

– Здравствуйте. Я Клейнберг из компьютерной службы АНБ. – Голос вошедшего был подобен раскатам грома. Этот человек явно не способен разговаривать шепотом. В левой руке он держал кожаный чемоданчик.

– Я Графтон.

– Извините, – произнес тот, протягивая руку к личному значку Джейка. Некоторое время он вертел значок, потом снова посмотрел в лицо Джейку. – Да, вы Графтон, правильно. Бдительность, понимаете ли, не бывает излишней.

– М-да.

– Посмотрим больного.

Джейк подвел компьютерщика к своему столу.

– Я слабо разбираюсь в этих штуках.

– Вам и не надо. Я разберусь за нас обоих. Когда вы освоитесь, он у вас будет петь и танцевать. – Клейнберг включил компьютер. – Видите это приглашение? Он требует от вас предъявить пароль, и вы должны отпечатать ваше секретное кодовое слово. Этот код представляет вас машине, и она откроет вам доступ к определенным файлам – только к определенным. Безопасность, знаете ли. Вот ваш пароль. – Он написал карандашом на листке бумаги: «Реверберация».

– А почему я сам не могу выбрать слово, какое захочу?

– Когда-то мы это пробовали. Все почему-то выбирали какую-нибудь непристойность, кроме летчиков – те упорно пользовались своими прозвищами. Получилась какая-то ярмарка тщеславия. Поэтому… Давайте, печатайте свой пароль.

Джейк послушался. Подсказка переместилась слева направо, но буквы не появлялись.

– Теперь нажмите «Ввод». Видите, машина не принимает вас. Отпечатайте еще раз, без ошибок. – На этот раз компьютер мигнул, и изображение на экране сменилось. – Разрешаются только две попытки, – заметил Клейнберг. – Если оба раза ошибетесь, машина заблокирует вас, и тогда вам придется бежать искать меня, чтобы все начать снова.

– А как она может меня заблокировать, если я не сказал ей, кто я такой?

– Она блокирует любого, кто имеет доступ с мониторов внутри этой системы.

Клейнберг написал на бумажке другой пароль: «Софизм».

– Этот пароль дает вам доступ к файлам, имеющим отношение к программе УТИ, которой вы здесь занимаетесь, насколько я понимаю. Отпечатайте его и нажмите «Ввод». – Джейк сделал это. – Теперь, чтобы вызвать справочник файлов, к которым вы имеете доступ в силу вашего допуска и занимаемого служебного положения, надо отпечатать еще один пароль. – Он и этот записал: «Матриарх».

Когда Джейк ввел третий пароль, на экране появился длинный перечень документов.

– Разумеется, если вы уже знаете номер документа, вы можете сразу ввести его и не связываться со справочником через пароль «Матриарх». Усвоили?

– «Реверберация», «Софизм» и «Матриарх». А в самом начале какие были пароли?

Клейнберг рассмеялся:

– Поначалу пользовались генерированными компьютером случайными наборами букв. Не словами. Но никто их не мог запомнить, и их стали записывать в блокнотах, чековых книжках, где попало. О второй попытке я уже говорил. Сейчас у нас третий раунд.

Клейнберг достал зажигалку и поднес к клочку бумаги, на котором писал пароли. Листок вспыхнул. Когда пламя почти дошло до пальцев, Клейнберг бросил бумагу на пластиковый чехол, прикрывавший ковер, проследил, чтобы она догорела до конца, и растер пепел каблуком. Потом потер руки и усмехнулся:

– Теперь приступим.

Целый час он показывал Джейку, как формировать, редактировать и вызывать документы из перечня. Ответив на все вопросы Джейка, он выключил компьютер и дал капитану визитную карточку.

– Будут вопросы – звоните мне или спрашивайте ваших ребят.

– Угу.

– Добро пожаловать в Вашингтон. – Клейнберг пожал ему руку, схватил свой кожаный чемоданчик и ушел.

Джейк принялся убирать документы со своего стола. Пока он здесь, можно еще разок взглянуть на двухлетней давности записную книжку Гарольда Стронга.

Он открыл верхний левый ящик. Меню, резиновые ленты и прочая дребедень на месте, но не блокнот. Он обыскал все ящики. Ничего. Блокнот исчез.

* * *

Генри Дженкс доставил Бабуна в офицерское общежитие в одиннадцать вечера.

Заполнив бумаги у дежурного, Бабун поднялся в свою комнату и отключился.

Следующий день не отличался от предыдущего: час на тренажере, час у доски, потом снова на тренажере. К полудню он уже мог вести самолет от одной цели с большой эффективной площадью рассеивания до другой. В четыре часа произвел первую штурмовку.

Все время, что он находился в кабине тренажера, дверь оставалась открытой и Дженкс стоял рядом, не переставая говорить, подсказывать, отмечать ошибки.

Управлять системами на тренажере, пока тут был Дженкс, оказалось нетрудно.

Бабун не обманывался.

На высоте двух тысяч метров над вражеской территорией, в бурную ночь, когда мимо кабины пролетают трассирующие снаряды и мигают лампочки оповещения о ракетной атаке, штурману-бомбардиру приходится совсем не так легко. Пилот бросает машину из стороны в сторону, играя ручкой управления, словно рычагом, открывающим ворота рая. А штурман сидит на месте, уставившись на экраны радиолокатора и инфракрасной системы, управляя компьютером и лазером и при этом стараясь не вырвать прямо в кислородную маску. Это все Бабун знал. Он сидел на заднем сиденье F-14. Единственный способ усвоить все это – беспрерывное повторение. Каждая функция, каждая регулировка, действия по исправлению любой ошибки – все должно быть отработано до автоматизма. Если ты о чем-то задумываешься, значит, ты этого не знаешь и, конечно же, не вспомнишь в тот момент, когда твой взбесившийся мустанг несется прямо в пасть дьяволу.

В пять вечера Дженкс отвез его в общежитие.

– Вечером учите СМПЛС. Читайте инструкцию о поведении в аварийных ситуациях. Завтра вы с Моравиа будете работать на тренажере вместе. Проведем несколько штурмовок и потренируем аварии. Послезавтра полетите на настоящем самолете. Надо вкалывать.

– Спасибо, садист.

– Вы делаете успехи, Таркингтон, хотя вы и пижон-истребитель.

Бабун хлопнул дверцей машины и поспешил в общежитие. Он был вымотан донельзя. Может, побегать немножко, прочистить легкие. В комнате он переоделся в спортивный костюм. Ветер с залива Пьюджет-Саунд пронизывал до костей, а солнце уже садилось, поэтому он надел еще теплый свитер.

Он стоял, прислонившись к столбу, который служил опорой для крыши над переходом в офицерский клуб, когда перед общежитием остановился пикап и из него вышла Рита Моравиа. Она была в тускло-оливковом летном костюме и летных сапогах.

– Если собираешься бегать, – крикнула она, – подожди меня!

– Конечно. – Бабун массировал правую ногу, ту, в которую вставили спицу. Он попрыгал на месте. Вроде нога в порядке. Рядом на клумбе стоял бронзовый бюст: лейтенант Майк Маккормик, пилот А-6, погибший над Северным Вьетнамом.

Офицерское общежитие и клуб носили его имя.

Бабун стоял возле бюста, наблюдая, как с басовитым ревом заходят на посадку А-6, когда в дверях показалась Моравиа. Волосы она стянула на затылке в хвост.

– Куда хочешь бежать? – спросила она.

– Не знаю. Может, по пляжу к северу? – Они побежали. – Ты сегодня летала?

– Да. Два раза, – Она ускорила темп.

– Как тебе понравилось?

– Планер устаревший, скорость и маневренность хуже, чем у «Хорнета», но дальность и боевая нагрузка больше. И он гораздо сложнее. – Над головой промчался А-6, и она подождала, пока утихнет рев. – Хорош в управлении.

К западу от шоссе простирался пляж, усеянный плавником, а за ним поблескивала гладь залива. В последних лучах солнца едва различался остров, до которого было пять или шесть миль. На юго-западе вырисовывался, упираясь в небо, силуэт горы.

– Здесь хорошо, правда?

– О да. Подожди, скоро сможешь увидеть это сверху.

– Зачем ты вообще пошла в авиацию?

Она смерила его уничтожающим взглядом и побежала быстрее. Он не отставал.

Pазговаривать на такой скорости было невозможно. Асфальт кончился, и они бежали по гальке, когда она спросила:

– Шесть километров, может, хватит?

– Угу. – Кажется, он умудрился задеть самое больное место. Что могло привлечь такую красивую девушку в этой далеко не чистой, изматывающей работе, дорогуша? Ладно, Бабун, ты еще спроси ее, под каким знаком она родилась.

На обратном пути они за несколько кварталов до общежития перешли на шаг, чтобы остыть.

– Я пошла в авиацию, потому что считала, что это – настоящий вызов, – вдруг произнесла Рита, пристально глядя на него.

Бабун молча кивнул. В вестибюле она спросила:

– Давай переоденемся и пообедаем?

– Спасибо. Мне нужно учить инструкцию.

Стоя под душем, Бабун сообразил, что в какой-то момент бега он сам разрушил зародившийся было план завлечь в постель Риту Моравиа. У Господа милосердного нет никакого снисхождения к тебе, Бабун, бедняжка ты мой. Ни капельки!