Неизвестный Китай

В Выставочном зале Олимпийской деревни в Пекине, где по традиции проходят выставки лаковых картин, я познакомился с молодым пекинским художником Чжао, который создал галерею портретов великого актера пекинской оперы Мэй Ланьфана и его сценических героев. Фон, на котором изображались эти персонажи был пронизан тончайшими бликами, исходившими как, бы изнутри лакового покрытия и создававшими эффект голограммы. Художник сказал, что такой эффект достигается добавлением в лаковые составы измельченной яичной скорлупы и некоторых других компонентов, найденных им в ходе многочисленных экспериментов. Живописное мастерство автора, выпускника Пекинской Академии Художеств, было на высоте. И это сочетание высокого мастерства с необычной техникой создавало потрясающий эффект. Красота лакового изделия не подвластна ни времени, ни стихиям и по-прежнему пленяет нас. Год от года растет число членов обществ и ассоциаций профессионалов и любителей лаковой живописи. В выставочном зале Музея истории революции на площади Тянъаньмынь состоялась выставка произведений 72 деревенских художников, работающих в лаковой живописи. Но это была лишь верхушка айсберга. До этого проходил Всекитайский конкурс художников этого направления, который и выявил 72 победителя.

ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

В той же мере, как и лаковые изделия, предметы из перегородчатой эмали, или как ее называют в Европе «клуазонне», родились в Пекине. Эти промыслы сближает сложность технологии, большой художественный эффект, долговечность этих изделий.

Изделия из перегородчатой эмали – это сложный технологический процесс. Я убедился в этом, побывав на Пекинской фабрике художественных изделий из перегородчатой эмали. В цехе ничто не напоминало о том, что здесь рождаются художественные произведения, которым суждено блистать своей красотой на международных выставках, в самых престижных домах Старого и Нового света.

Рулоны красной меди, грохот работающих прессов, стук молотков, снующие по цеху автокары с грудой каких-то заготовок. Постепенно из этого хаоса звуков, запахов и чада от работающих тут же печей, совершенно неожиданно появляются пока еще грубые заготовки будущего изделия: вазы, скульптуры и еще что-то пока неопределенное.

На эти формы будущего изделия иногда очень сложной конфигурации припаиваются ребром тонкие медные пластинки – «перегородки», которые создают рисунок или орнамент. После многократной шлифовки этот «негатив» отправляется в следующий цех. Здесь работают мастера, заполняющие эмалью образовавшиеся хитросплетения рисунка.

Перед мастером на столе, как на палитре у художника, разнообразные эмалевые краски, которыми он, как и полагается художнику, разрисовывает будущую вазу или шкатулку. С той только разницей, что ошибиться тут нельзя: эмаль должна быть определенного цвета и не должна переливаться через медные перегородки в соседние углубления. Это, конечно же, требует особого мастерства, глазомера, опыта. Затем изделие подвергается обжигу, многократно шлифуется особыми пастами под струями воды и покрывается «золотым» лаком.

Сочетание блеска меди с яркими эмалевыми красками производит эффект чего-то необычного, почти божественного… И, наверное, не случайно, побывавшие тут представители производственных мастерских Московской Епархии, где тоже работают с эмалями, решили разместить именно здесь часть заказов на изготовление предметов церковной утвари… Их заинтересовали две вещи, которые являются секретами производства: состав необычайно ярких эмалевых красок и паст, придающих им тот самый «божественный» блеск.

Секретами с ними, естественно, не поделились, а вот заказ с удовольствием приняли. Ведь почти в 100 стран мира отправляет фабрика свои изделия.

Что же касается самого Китая, то в любом крупном магазине непременно есть отдел, где продают изделия из перегородчатой эмали. Здесь можно купить все: от украшений – колец, бус, ювелирных наборов – до предметов сервировки стола. Можно увидеть огромные каминные часы, выполненные из перегородчатой эмали, подставки для ламп, многочисленные фигурки зверей, птиц и прочей живности, которая бегает, летает, плавает на просторах Китая.

Как-то друзья подарили мне небольшую сову, сделанную из перегородчатой эмали. Потом появилась еще одна, потом еще… Так незаметно для себя я втянулся в коллекционирование.

Сейчас у меня в коллекции несколько сот сов из перегородчатой эмали, и ни одна не повторяет другую – по дизайну, раскраске, размерам. А ведь сова далеко не самая популярная птица в Китае. Более того, в отличие от нашей страны, где сову чтут за мудрость и прозорливость, для китайца сова – птица сомнительная: оживляется лишь по ночам и, вообще, похожа на кошку. Ее, кстати, по-китайски так и называют «маотоуин» – орел с кошачьей головой… Есть в Китае поговорка, хорошо отражающая отношение к совам: «Если в доме появится сова – жди беды».

ВЕЕР ДРАГОЦЕННЫЙ

Он прошел через века, почти не изменившись. И в наши дни остался для китайца такой же необходимостью, как был для его деда, прадеда и более далеких предков.

В наш век кондиционеров, вентиляторов и прочих создающих прохладу достижений науки и техники веер, может быть, и потерял свое прикладное значение, но осталось нечто большее – он как бы посланец из прошлого в нашу цивилизацию.

А появились веера в Китае в далекой древности. На старинных картинах, на страницах древних книг, на античной посуде изображены правители непременно с веерами в руках. Они в руках и у утонченных дам, и у чопорных придворных чиновников. Веером обмахивается в минуту отдыха артист пекинской оперы, он же спасает от зноя крестьянина. У одних веера из шелка, резной кости, у других из бумаги, бамбука или пальмового листа.

Всегда с веером из голубиных перьев в руках изображали легендарного полководца периода «Воюющих царств» Чжу Гэляна. Сейчас не каждый знает его подвиги, но любой китайский школьник помнит, что в руках у древнего героя неизменно был такой веер.

В городе Юнян на Янцзы есть небольшой исторический музей, посвященный героям «Троецарствия». В одной из витрин я увидел знаменитый веер яко бы тот самый, который не выпускал из рук Чжу Гэлян. Тут же, у стен монастыря «Белого императора», где любил сидеть в беседке и наблюдать за звездным небом великий полководец, монахи бойко торгуют веерами из перьев голубя, почти такими же, как у Чжу Гэляна…

Веер был неизменным спутником китайского ученого, философа, поэта, художника. И от жары спасает, и удобно записать на нем какую-то мысль, образ, удачно найденную рифму.

В музеях Китая хранится множество вееров, исписанных такими вот иероглифами на старом литературном языке «вэньянь». Сегодня не каждый может расшифровать эти, как правило, нравственные поучения, которые очень любили наносить на веера древние философы и поэты.

Иногда с веерами происходили, вообще, странные истории. Сохранились веера, испещренные таинственными знаками «Нушу». Очень давно, может быть тысячу лет тому назад, эти таинственные письмена придумали женщины высшего императорского общества для обмена тайной информацией. Мужчинам эти знаки ни о чем не говорили. Поэтому можно было, не опасаясь мужа, поведать матери о своем житье или предупредить сестру или подругу о подстерегающих опасностях, сообщить о дворцовых интригах, которыми так была богата жизнь в Запретном городе. Стоило лишь нанести несколько таинственных знаков на веер и отправить его в качестве подарка адресату…

Женский секрет хранили так свято, что до последнего времени ученые так и не могли расшифровать язык «Нушу». Только недавно 83-летняя Ян Хуни согласилась дать ключ к шифру, полученный от прабабушки. Сделала она это с чистой душой, ведь за давностью лет секреты утратили свой смысл. И поправить старую госпожу Ян некому. Она, пожалуй, последняя женщина в Китае из тех, кто когда-то знал эту таинственную азбуку.

Есть и другой язык вееров – безмолвный. Им когда-то широко пользовались, чтобы быть не услышанными даже в толпе, среди посторонних людей. Теперь о нем можно судить по спектаклям старинной пекинской оперы, когда манипуляции веером в руках героя становились эффектным способом донести до публики самые разнообразные чувства: гнев, радость, смущение, страх.

И сегодня пожилые люди не расстаются с веерами в летний зной. Они предпочитают большие, сделанные из бумаги веера с классическими пейзажами, высказываниями древних философов, стихами, цитатами из романов. Такие веера можно увидеть в любой чайной, где, как правило, собираются пожилые люди или в переулке, где они коротают время у порога своего дома за чашкой чая или партией в китайские шашки…

Ну а когда спадет дневная жара, в парках, в оживленных местах города появляются мужчины и женщины в национальных костюмах с веерами. Веера в руках женщин разрисованы цветами и птицами, как правило, на красном фоне. Это так называемые «ян-гэдуй» – исполнители очень популярного национального танца «янгэ». Под оглушительный грохот барабанов и духовых инструментов они часами могут исполнять танец, выделывая все новые «па», не переставая при этом манипулировать веерами… Это зрелище неизменно собирает толпу зрителей.

Веер, как и традиционный китайский фонарь – часть образа жизни китайца. В лавчонках и шикарных универмагах вам предложат сотни различных вееров. Украшенные кружевами, тесьмой, кистями, вышивкой, ароматные из сандалового дерева, из слоновой кости, инкрустированные перламутром и серебром, они могут стоить от нескольких копеек до нескольких месячных зарплат.

Веера украшают и жилище китайца. Есть целое направление живописи, когда изображение имеет форму раскрытого веера. Да и сам веер, если он расписан известным художником, занимает почетное место в интерьере дома.

Устраивают в Пекине и выставки художественно расписанных вееров, где демонстрируют работы старинных художников и произведения современных мастеров, работающих в этом жанре. Известные китайские художники, корифеи китайской живописи – Ци Байши и Сюй Бэйхун – также работали в этом жанре.

ТАЙНЫ КИТАЙСКОГО ЖЕМЧУГА

«Не счесть алмазов в каменных пещерах,

Не счесть жемчужин в море полуденном…»

Не только в «далекой Индии чудес», но и во многих странах мира жемчуг долго был символом богатства, критерием красоты, олицетворением нежности.

Пожалуй, это первое в истории человечества драгоценное украшение, родившееся еще в те времена, когда люди не умели обрабатывать драгоценные камни и превращать алмазы в бриллианты. Документальное свидетельство этого – шумерская глиняная табличка, датированная 2300 годом до н. э., где возносится хвала жемчугу, который называется в ней «рыбьим глазом».

На Цейлоне, в Саудовской Аравии, в разных странах Персидского залива (кстати, древние греки называли этот залив «жемчужным») в Японии, Мексике, Панаме и других государствах, имеющих выход к морям, жемчуг был не только самым дорогим украшением, но и сам по себе имел большую ценность. За хорошую жемчужину можно было купить прекрасное быстроходное судно, обменять ее на дворец.

С давних пор известен был жемчуг и в России. Еще 300 лет назад осваивавшие Сибирь русские казаки обнаружили раковины с жемчужинами в сибирских озерах и реках. Добывали жемчуг и в северных реках России. Жемчужный промысел был обыденным занятием сибиряков, как охота за пушным зверем или сбор дикого меда. А великий реформатор Петр Первый в свое время даже издал Указ, регулирующий охоту за жемчугом.

В средние века три драгоценности соперничали между собой: рубин, изумруд и жемчуг. В эпоху Возрождения авторитет жемчуга еще более возрос. Светские дамы украшали себя жемчугом, он присутствовал на всех парадных портретах коронованных особ, мужчин и женщин. Есть жемчужины, которые имеют свои имена, свою судьбу. В 1579 году испанскому королю Филиппу Второму привезли из Панамы жемчужину величиной с голубиное яйцо. Одной из ценнейших жемчужин в мире считается «Регент», хранящийся в Государственном алмазном фонде Московского Кремля. Но абсолютный рекорд принадлежит выловленной в филиппинских водах жемчужине, которая весит около 6 килограмм.

Многие знаменитые женщины прошлого и настоящего включали жемчуг в число своих любимых драгоценностей: Клеопатра и Екатерина и принцесса Диана и Мэрилин Монро, Жаклин Кеннеди и Элизабет Тэйлор.

Рождение жемчуга начинается с мельчайшей песчинки, которая случайно попадает в раковину моллюска. Там она обволакивается перламутром, который он вырабатывает, постепенно превращаясь в жемчужину. На это уходит несколько лет.

На первых порах этот процесс развивался стихийно. За жемчугом охотились ныряльщики, добывая его из морских глубин. Это был тяжелый и опасный труд. Чтобы найти одну жемчужину, приходилось поднимать на поверхность и вскрывать сотни раковин, которые после этой операции погибали. Раковин становилось все меньше, и цены на жемчужины росли, доходя до сотен тысяч долларов за особо крупные. И сегодня природный жемчуг, выловленный со дна океана где-нибудь на Гаити – большая редкость, которая сохраняется в коллекциях.

О том, что жемчуг можно культивировать, искусственно выращивая его в море, было известно давно. Еще в 1894 году проводились такие опыты в Китае и Японии. Но лишь в 30 годах XX века появился культивированный жемчуг, который принял производственные масштабы и к 50-м годам изменил ситуацию на рынке. Пальма первенства в этом открытии принадлежала Японии.

Принцип искусственного формирования жемчужин тот же, что и в природе. Только вместо случайной песчинки в аккуратно приоткрытую раковину помещают небольшой перламутровой шарик, который и служит основой для образования жемчужины. А дальше все идет, как в природе. Размер будущей жемчужины зависит от многих причин: величины раковины моллюска, величины инородного тела, помещаемого в раковину, чистоты воды, где вынашивает свою жемчужину моллюск. При самых благоприятных обстоятельствах толщина перламутрового слоя может составить несколько миллиметров.

По среде своего обитания жемчуг может быть морским или пресноводным, то есть речным. Первый – крупнее и ценится дороже. Различны и цвета жемчужин – от белого до черного, включая розовый цвет, желтый, коричневой, голубой, зеленоватый. Иногда жемчужинам в ходе последующей обработки придают любой цвет, окрашивая их специальными красителями.

Неодинаковыми бывают жемчужины и по форме – круглые, грушевидные, овальные, произвольной формы.

Жемчужина чем-то напоминает человека. Нет жемчужин похожих друг на друга, каждая жемчужина – неповторимое творение природы. И как у человека, срок ее жизни ограничен. И как человек, она болеет, особенно если болен ее владелец. Жемчужина тогда теряет свой блеск и тихо умирает. Век ее не более 200 лет. Чтобы продлить жизнь жемчужного ожерелья, супруга русского императора хранила его на шее одной из своих фрейлин. Считалось, что вне тепла человеческого тела жемчужина старится быстрее.

Китайцы давно любят жемчуг. В жизни этой страны он с древних времен играл особую роль. И как украшение знатных людей, начиная с императора, и как большая материальная и художественная ценность. В древнем Китае створки перламутровых раковин заменяли деньги. Жемчугом награждали за храбрость, расплачивались за поражение в войне. Как знак отличия чиновников императорского дворца высшего ранга он украшал их головные уборы. Он вошел в символику Китая. Как известно, одним из символов этой страны является дракон, который часто изображается играющим с жемчужиной. Символом китайского оружия, начиная с эпохи Хань (III в до н. э. – III в. н. э.), были два дракона, борющиеся за обладание жемчужиной.

Художники сделали жемчужину символом женской красоты и непорочности. Поэты сравнивали жемчужину с луной, а ребенка пожилых родителей – с жемчужиной, выросшей в старом моллюске.

Первое, что я увидел, въехав в южный китайский город Бей-хай, была установленная на пьедестале из нержавеющей стали огромная металлическая «жемчужина» – символ этого города. В Китае принято присваивать некоторым городам высокое звание «столицы». Город фарфоровых дел мастеров Цзиндэчжень называют столицей фарфора, Вэйфан, где проводятся соревнования по запуску воздушных змеев – столицей воздушных змеев, есть еще немало других «столиц»: шелка и арбузов, сверчков и винограда, всех не перечислишь. Бэйхай – столица китайского жемчуга.

Получил это высокое звание город потому, что расположен в самом центре района, где протекает река Жемчужная, где морское побережье усеяно моллюсками. Здесь, на морском побережье, и в реках добывают, выращивают и обрабатывают жемчужины, производя из них не только ювелирные изделия, но и различные лекарства на основе жемчуга.

Все это делается на работающей здесь уже много лет фабрике, которая поставляет на внутренний рынок и за рубеж тонны отборных жемчужин разной величины. Ее светлые помещения, где несколько сот молодых женщин склонились над столами с жемчужинами, чем-то напоминают цеха по сборке электроники. Сначала жемчуг проходит первичную обработку. Его сортируют по размеру, цвету, форме, направляя в различные цеха: ювелирные, медицинские, экспортные.

В ювелирном цехе работают опытные мастера. Здесь делают штучные изделия, оправляя жемчуг в платину, золото, серебро.

В некоторых южных провинциях Китая: Гуанси, Чжэцзян, Юн-нань, Гуандун жемчужная индустрия является основой экономики, а последние годы китайские крестьяне посчитали, что добывать жемчужины выгоднее, чем, к примеру, сажать рис. И рисовые поля постепенно превращаются в плантации по выращиванию жемчужин. Как утверждает мировая статистика, Китай ежегодно предлагает на мировом рынке пресноводного жемчуга почти на 200 миллионов долларов, обогнав по этому показателю Японию, родину массового изготовления искусственного жемчуга.

Но только одну треть добытых жемчужин берут придирчивые ювелиры. Остальные используются в фармакологии и косметике. Китайские ученые разработали рецепты изготовления лосьонов, кремов, мыла, шампуней с драгоценной добавкой. Об этом с увлечением поведал мне профессор Ван Дапин – крупнейший в Китае специалист в этом деле.

Он автор оригинального метода измельчения жемчужин. Дело в том, что традиционные методы измельчения жемчуга, которые применялись до последнего времени, не позволяли полностью растворять его ни в воде, ни в спирте, ни в других известных науке растворах. И как теперь выяснили, жемчужина отдавала человеку не более трети полезных элементов, данных ей природой. Метод профессора Вана и его коллег открывает невиданные прежде возможности добавления жемчуга в еду, чай, минеральную воду, вино, пиво, которые будут отличаться сильными тонизирующими и общеукрепляющими свойствами. Большим спросом в Китае и за рубежом пользуются таблетки из жемчуга, приготовленные по новой технологии. Они считаются прекрасным омолаживающим средством.

Профессор Ван гордится открытиями, но не преувеличивает свою роль в этом: «Мы просто берем древнее на службу современности, усовершенствуем то, что знали и о чем догадывались наши предки. Уже в древние времена они знали тонизирующее действие жемчуга. Описание его целительных свойств встречается в 19 важнейших медицинских трактатах древности. Они подробно рассказывают, как помогает истолченный жемчуг при отравлении, при лечении глаз, старческих недугах. Еще одно чудодейственное свойство жемчуга – продление молодости хранили в глубоком секрете. Императрица Цы Си (1835—1908 гг.), зная эту тайну, сама изготовляла мази и притирания, которыми ежедневно покрывала лицо. И никто из придворных так и не понял, как она в свои 70 лет сохраняла свежесть и обаяние молодости и смогла избавиться от морщин».

Сегодня благодаря жемчугу это могут сделать многие и у нас в России. Китайский жемчуг продают во многих городах. Китайцы щедро делятся своими достижениями с Россией. Ведь даже слово «жемчуг» мы употребляем китайское, на китайском языке он звучит «чжэньчжоу»…

БЕГ НА КОЛЕСАХ

Рикши – люди, бегущие по улицам города, впрягшись в повозку, появились давно. Как утверждают филологи, само слово «Рикша» родилось в Японии и происходит от японского слова «ликися» (лики – сила, ся – повозка). Называют даже автора этого средневекового аттракциона, британского священника Гобла из японского города Иокогамы, который в сентябре 1862 года использовал местного жителя в качестве тягловой силы, запряг его вместо лошади в повозку.

Однако, строго говоря, корни этой затеи следует искать не в средневековой Японии, а в древнем Китае. Именно паланкин, который несли на своих плечах несколько человек, перенося богатых людей, чиновников, знаменитых наложниц и самого императора – явился прообразом колясок, которые используют рикши.

Впервые я узнал о рикшах еще в студенческие годы, прочитав роман известного китайского писателя Лао Шэ «Рикша». Описывая судьбу забитого и бесправного человека, стоящего на самой нижней социальной ступени общества, – рикши Сянцзы по кличке «Верблюд», китайский писатель-реалист показал, что вся жизнь рикши – это сущий ад, и сам он походил на выходца с того света. «Не случайно, – писал Лао Шэ, когда рикша умирал где-нибудь в подворотне, замученный бесконечной тяжелой работой и проблемами, на его лице застывала блаженная улыбка избавления от его собачьей жизни…»

Рикши, перевозившие людей и грузы, играли заметную роль в хозяйственной жизни Китая. Достаточно сказать, что в конце века 60% всех грузоперевозок внутри страны осуществлял тягловый скот и рикши, которые к этому скоту приравнивались.

Редко какой рикша имел собственную повозку. Чаще всего ему приходилось брать ее в аренду у хозяина, которому он отдавал большую часть заработка. Таких прокатных контор и мастерских по изготовлению колясок были в Пекине десятки, и их хозяева были состоятельные люди. Лишь некоторые, наиболее удачливые рикши, накопив деньги, покупали собственную коляску. Она стоила дорого, более ста долларов. По тем временам – это цена нескольких верблюдов или хорошей лошади. Владельцы собственных колясок были «аристократами» этой профессии. Их коляски блестели лаком и бронзовой отделкой, сами они были одеты в белые куртки с длинными рукавами, черные свободные штаны, стянутые тесемками у щиколоток, прочные тапочки из синей материи. Некоторые из них могли объясняться на английском языке и работали на иностранцев, отвозя их в пригороды к местам отдыха богатых людей или на храмовые праздники.

Были еще рикши, которых нанимали богатые хозяева для постоянной работы по дому. Это считалось для рикши большим везением. Не нужно было колесить по городу в поисках пассажира, была крыша над головой и постоянный заработок. Но зато работал рикша с утра до вечера без перерыва: отвозил хозяина на службу, развозил детей по школам, хозяйку по рынкам и магазинам…

После освобождения Китая в 1949 году рикши, бегущие в упряжке, постепенно стали исчезать с улиц китайских городов. Но профессия не утратилась. Они просто пересели на другой вид транспорта – велоповозки. Теперь он сам восседал впереди на велосипеде, позади для пассажиров размещалась двухместная кабинка с откидывающимся верхом. Этот вид транспорта получил название «саньлунчэ» – повозка на трех колесах. И сегодня еще много таких «саньлунчэ» лихо несутся по пекинским улицам и переулкам, объезжая бесконечные автомобильные пробки и проникая в переулки, где не только два автомобиля, два велосипедиста не всегда разъедутся.

Почему эта не престижная профессия оказалась столь живучей, как и чем живет современный рикша?

Об этом я беседую с сыном писателя Лао Шэ, открывшего мне в свое время мир китайских рикш. Шу И, так зовут моего собеседника. Он удивительно похож на своего отца, трагически погибшего во время «культурной революции». Те же мягкие черты округлого лица, застенчивая улыбка, неспешная речь. Шу И – литератор, автор многих литературоведческих работ, директор Музея современной китайской литературы и такой же великолепный знаток Пекина, как и его отец.

Мы сидим в уютной чайной, которая носит имя Лао Шэ. Это в самом центре Пекина – из окон можно увидеть площадь Тянь-аньмынь и башни старой городской стены.

«Чайная Лао Шэ» – это детище Шу И. Ее интерьеры созданы по описаниям, которые оставил Лао Шэ в своем знаменитом романе «Чайная». И не только интерьеры, но и сам дух старого Пекина царит здесь. Старая посуда на столах, типичные пекинские закуски: засахаренные арбузные семечки, кунжутные лепешки, соленья… Официанты в старинных одеяниях прямо у вас из-за спины наливают ароматный чай из чайников с очень длинными носиками. С небольшой эстрады звучат мелодии пекинской оперы, выступают фокусники, чревовещатели, комики. Репертуар тоже оттуда, из книги Лао Шэ «Чайная». Чайные в старом Китае были своего рода клубами, где встречались деловые люди, отдыхали старики, набиралась ума-разума молодежь. Потом их стало меньше.

Шу И открыл первую в Пекине подобную Чайную и она сразу стала популярным местом. Сюда приходят пожилые люди, чтобы на какое-то время окунуться в атмосферу своей молодости, и молодежь, чтобы посмотреть, каким был мир старого Пекина. Приходят сюда и иностранцы, в том числе, очень известные люди. Вот столик, украшенный медной табличкой. За ним пил чай Евгений Максимович Примаков, а вот любимое место Генри Киссенджера. Автор «челночной дипломатии любил здесь бывать, подъезжал к чайной обязательно на рикше…

«Отец был величайшим знатоком Пекина, – говорит Шу И, – его романы – это энциклопедия пекинской жизни. Он хорошо понимал психологию маленького человека, его настроения, ему близки были его проблемы. Вы обратите внимание на язык его героев в романе «Рикша». Он сочный, образный. Отец не случайно сделал рикшу героем романа. Да, у них была тяжелая жизнь, адский труд, но они оставались людьми в самом высоком смысле этого слова. Эти люди знали город, как свои пять пальцев. Они были отличными психологами, если хотите, блестящими актерами. Без таких качеств они просто остались бы без клиентов. Нашим современным таксистам есть чему у них поучиться, Так что пока живы старые традиции, будут и рикши на наших улицах.»

Более полутора тысяч экипажей: голубых для горожан и желтых для иностранцев ежедневно появляются на улицах Пекина. Желтые более престижны и дороже. Так было не всегда. Во время «культурной революции» левые экстремисты – «хунвейбины» запретили их деятельность под тем предлогом, что человек, везущий человека, не достоин уважения. Выглядело это очень по-пролетарски. Но ревнители пролетарской морали словно не замечали, что, потеряв работу, эти люди обречены на голодную смерть. Нечто подобное произошло и в 1972 году во время визита Никсона в Китай. Чтобы не портить впечатление, городские власти поспешили убрать рикш с улиц города, и вновь сотни людей на какое-то время лишились работы.

Эти времена позади. Рикшии имеют свой профсоюз, таксы за проезд, номера на колясках, они неотъемлемая часть города, как старики, прогуливающие своих пернатых питомцев в пекинских парках или продавцы засахаренных фруктов на перекрестках. И вместе с тем – это вполне современные люди, делающие успешно свой бизнес. Тридцатилетний рикша Бао Юаньцзянь, о котором недавно писали китайские газеты, накопив денег, купил мини-автобус и сел за руль. Теперь он владелец небольшой транспортной конторы.

Начальник группы рикш района Чунвэнь господин Чжу Лян гордится своими подчиненными. Они приветливы, хорошо знают Пекин, могут дать совет приезжему, какие достопримечательности есть неподалеку и где можно вкусно и недорого пообедать. А вообще-то нужно иметь талант, чтобы гость города предпочел рикшу автомобилю. Тем более, что плата за проезд не дешевле, чем по счетчику такси.

Но не все рикши такие удачливые. Я познакомился с рикшей Чжу Юси. Он с неохотой говорит о своей профессии. Ему 36 лет. Он ездит по городу с 9 утра до 11 вечера в поисках пассажиров. «Я не знаю, нравится ли мне эта работа, – говорит он. – Несколько раз хотел ее бросить, но у жены нет работы. У нас еще годовалая дочка. Нужно как-то содержать семью».

Занимающийся индивидуально-трудовой деятельностью Чжу не имеет права на льготы при лечении. Много средств идет на питание, особенно зимой. На улице холодно, замерзаешь, пока дождешься пассажира.

У еще одного моего знакомого Лю Шуанси другая судьба. Ему около 60. Он стал работать рикшей, когда вышел из тюрьмы. В условиях безработицы найти какое-то место после его тюремного прошлого было невозможно. Вообще, среди рикш много бывших безработных, много крестьян, перебравшихся в город на заработки.

Рикши, которые работают в туристическом бизнесе, более устроенные. Местные турфирмы организовали экскурсии по различным районам Пекина. В них включены поездки по пекинским переулкам, «хутунам», посещение семей в этих переулках, знакомство с работой маленьких кустарных мастерских. Здесь рикша не только средство передвижения, но и гостеприимный хозяин, гид, собеседник…

На главной торговой улице Пекина Ванфуцзине установлены три бронзовые композиции, как бы переносящие нас в старый Китай. Уличный парикмахер, бродячие музыканты и рикша со своей повозкой. Три символа старого Пекина.

ЛЕС НА ТАРЕЛКЕ

Каждый год, ближе к осени, в Пекине открываются выставки цветов. Из 33 провинций и больших городов доставляют в столицу розы, крокусы, гвоздики, пионы, гладиолусы, хризантемы, расцветающие обычно в разное время года, но собранные вместе, словно в известной сказке «12 месяцев».

На таких смотрах красоты, которые регулярно проходят во многих парках китайской столицы, нередки и заморские гости – тюльпаны из Голландии, индонезийские орхидеи, азалии из Малайзии и еще что-то невероятно яркое, свисающее со стен, потолков, колонн, и придающих выставке вид райского сада… Степные скромные цветы из Внутренней Монголии, высаженные на фоне русских березок и каким-то чудом занесенные сюда русские ромашки и васильки лишь оттеняют это буйство красок и запахов.