Эльфийские нации (№1) - Перворожденный

Пророк вздохнул и, набрав пригоршню дымящейся воды, смочил веки.

– Ты знаешь свою мать, – вымолвил он. – Какое-то время она будет страдать, затем найдет, чем занять себя, что-нибудь, что поможет ей смягчить боль.

– Герматия разозлится, – на этот счет у Ситаса не было сомнений.

– Не позволяй ей помыкать собой, – посоветовал Ситэл, вытирая руками лицо.

Ситас покраснел.

– Я твой сын. Мной никто не может помыкать.

– Рад слышать это. – И, помолчав, Ситэл добавил: – Мне вот пришла в голову еще одна причина, по которой тебе не следует прямо сейчас становиться Пророком. Я муж, отец и монарх. Ты пока еще только муж. – Губы его искривились в усмешке. – Заведи детей. Это сделает тебя взрослым и принесет тебе мудрость.

Глава 10

Четыре дня в погоне

Кит-Канан и Анайя на время прекратили преследование шайки Вольторно. Враг и его подручные направлялись почти прямиком на юг, к морскому побережью. Кит-Канан удивился, когда Анайя предложила ненадолго остановиться. Он был готов ко всему, от тайного нападения до открытого, решительного сражения. Правда, ноги его болели, руки покрылись царапинами, но мысль о том, что этот Вольторно захватил не только Макели, но и грифона, гнала принца вперед.

Когда Кит-Канан спросил, ощущает ли Анайя присутствие Макели, та ответила;

– Нет. Я чувствую, что поблизости есть животные. Пора поохотиться. Ты оставайся здесь и не двигайся с места. Я скоро вернусь.

Кит-Канан устроился, привалившись спиной к дереву, и вскоре погрузился в сон. Следующим, что он увидел, была Анайя, швырнувшая ему на колени связку убитых кроликов.

– Ты храпишь, – раздраженно заметила женщина. – Я бы добыла нам оленины, но лань испугалась твоего рычания и убежала. Эти кролики – все, что я смогла раздобыть.

Она хмуро взглянула на маленьких, худосочных зверюшек:

– Должно быть, они глухие.

Анайя быстро выпотрошила и освежевала кроликов и насадила их на вертел. Кит-Канан был поражен ее сверхъестественной ловкостью. Она двумя взмахами ножа сняла шкуру с кролика и добыла огонь одним ударом кремня о голубой камень. Кит-Канан усомнился, сможет ли он сам высечь хотя бы искру из такой хрупкой породы.

Анайя наклонилась, наблюдая за огнем. Кит-Канан некоторое время смотрел ей в спину, затем отложил недоеденного кролика, бесшумно поднялся, снял перевязь и тихо опустил ее на траву, положив туда же кинжал. Затем, ступая, как учил его Макели, подкрался к Анайе.

Она выпрямилась, все еще стоя спиной к нему. Когда принц очутился от нее в двух футах, она обернулась, направив острие кинжала ему в лицо.

– Без железок ты пахнешь слабее, но по-прежнему слишком шумно дышишь, – сказала она.

Кит-Канан отстранил нож и шагнул к ней, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Может быть, ты слышишь не мое дыхание, а стук моего сердца. Я тоже слышу твое сердце, – сказал он с легкой насмешкой.

Брови ее сомкнулись.

– Лжешь.

Кит-Канан дотронулся пальцем до ее щеки и начал легонько постукивать по ней.

– Верно? – спросил он.

Он был прав, и выражение ужаса на лице Анайи доставило ему удовольствие. Она оттолкнула его руку.

– У нас нет времени для развлечений, – сказала женщина. – Бери свое оружие. Мы можем есть на ходу.

Она двинулась вперед, сквозь чащу. Кит-Канан с любопытством наблюдал за нею, повязывая пояс. Смешная Анайя, с раскрашенным лицом и стрижеными волосами. Он обнаружил, что ему нравится смотреть, с какой легкостью она шествует по своему лесному царству. В ней чувствовалось какое-то благородство.

Вокруг не переставая кружили вороны, принося эльфам новости о людях. Кит-Канан и Анайя торопливо преследовали их весь день, а люди двигались гораздо медленнее. Принц падал с ног от измождения, но не мог показать свою слабость – Анайя по-прежнему оставалась все такой же бодрой и живой. Вся беда была в том, что она не выказывала ни малейших признаков усталости.

День клонился к вечеру, и уже в четвертый раз Анайя, подняв руку, приказала Кит-Канану оставаться на месте, а сама отправилась вперед, на разведку, Вздохнув, он уселся на покрытый лишайником валун. Анайя исчезла в зарослях бледно-зеленых молодых деревьев, а Кит-Канан вытащил кинжал и принялся рассеянно чистить ногти.

Секунды складывались в минуты, и принцу начинало казаться, что Анайя ходит слишком долго. Ее вылазки обычно занимали одну-две минуты, иногда всего несколько секунд. Он засунул кинжал Э сапог и настороженно прислушался. Ни звука.

У его ног уселся ворон. Принц пристально взглянул на черную птицу, которая также молча разглядывала его; казалось, в глазах-бусинках светится ум. Кит-Канан поднялся, и ворон, хлопая крыльями, взмыл в воздух, покружил над ним и уселся ему на плечо. Принц нервно взглянул на острый клюв ворона, оказавшийся в непосредственной близости от его лица.

– Ты мне что-то хочешь сказать? – прошептал он.

Ворон наклонил голову влево, затем вправо.

– Анайя? Макели?

Ворон яростно закивал.

Кит-Канан отправился вперед по той тропе, где всего лишь несколько минут назад скрылась Анайя. Ворон направлял его, тыча клювом. Отойдя на сотню шагов от своего валуна, Кит-Канан услышал звон металла о металл. Еще десять шагов, и он почуял слабый запах дыма. Ворон ухватил его за ухо. Клюв больно вонзился в тело, и Кит-Канан с трудом подавил желание спихнуть птицу с плеча. И тут он увидел то, о чем предупреждал его ворон.

Впереди на земле была натянута сеть, замаскированная листьями. Принцу были знакомы подобные ловушки; он часто устраивал их сам, охотясь на кабанов. Кит-Канан сел на корточки у края сети и стал искать веревки, протянутые, чтобы идущий споткнулся, или петли-ловушки, но ничего не заметил. Повернувшись вправо, он исследовал края сети, пока не достиг высохшего русла ручья. Там запах дыма чувствовался сильнее. Кит-Канан осторожно скользнул на несколько футов вниз, на берег, и пополз, пригнув голову к земле. Время от времени он отрывал взгляд от земли и смотрел, куда движется. Подняв голову в третий раз, Кит-Канан окаменел от ужаса. Прямо на него уставился человек – мертвый человек, он лежал на спине с широко раскрытыми глазами, неподвижно глядя в небо. Горло его перерезали зазубренным ножом.

На мертвеце была одежда из грубой шерсти, в швах засохла соль. Еще один моряк. На тыльной стороне ладони принц заметил татуировку – морского коня.

Из-за деревьев послышался грубый хохот. Тогда Кит-Канан выбрался из оврага и направился в сторону, откуда доносились звуки, а ворон, расправив крылья, улетел прочь.

Снова отвратительный, жестокий смех. Кит-Канан отступил вправо, так что между ним и источником звука оказалась толстая сосна, опустился на землю и выглянул из-за ствола.

На поляне он увидел шестерых людей. Справа от них дымил небольшой костерок. Слева стояла Анайя, обмотанная грубой веревочной сетью. Она глядела вызывающе и, судя по всему, была невредима.

– А ты уверен, что это женщина? – допытывался один из людей, державший в руках самострел.

– Вроде бы да. Эй, говори, ты кто? – крикнул другой и ткнул Анайю острием сабли. Она, сжавшись, отстранилась от лезвия.

– Ну и что с ней будем делать, Парч? – спросил третий.

– Да продадим ее, как остальных. Такая уродина сгодится только в рабыни, – заметил лучник.

Мужчины разразились мерзким смехом. Глаза Анайи, видневшиеся сквозь петли сети, горели ненавистью. Взгляд ее скользнул мимо мучителей, и, мельком посмотрев на деревья, она заметила Кит-Канана. Он приложил палец к губам. Спокойно, пытался внушить ей он. Оставайся спокойной.

– От нее воняет, а? – глумливо произнес лучник по имени Парч, долговязый малый с висячими желтыми усами. Он положил оружие и, подняв тяжелое ведро, полное воды, вылил его на Анайю.

Кит-Канан быстро соображал. Главаря, Вольторно, с ними, похоже, не было; при нем эти люди не стали бы вести себя так шумно и распущенно; подобным образом развлекались все солдаты в отсутствие командира. Отступив на несколько шагов, принц начал обходить поляну, но, не пройдя и полдюжины шагов, споткнулся о протянутую веревку. Кит-Канану удалось увернуться от утыканного острыми сучьями бревна, падавшего на него, но шум встревожил людей. Обнажив оружие, они двинулись в лес, оставив одного человека охранять Анайю.

Прислонившись спиной к липкому стволу сосны, Кит-Канан вытащил меч. Человек с ужасным шумом продирался сквозь чащу, шурша опавшими листьями. Запах соли и рыбы, исходивший от его матросской одежды, ощущался издалека. Кит-Канан, рассчитав, когда враг приблизится, выпрыгнул из-за ствола.

– Клянусь бородой дракона! – воскликнул человек и с опаской выставил вперед меч.

Без лишних слов Кит-Канан напал. Клинки со звоном скрестились, и бандит заорал:

– Сюда, сюда!

Из леса отозвались другие голоса. Еще немного и Кит-Канан пропал.

У сабли моряка было слишком хрупкое острие, чтобы колоть; эльф вонзил меч прямо ему в грудь, и враг тяжело осел на землю. Он был моряком, а не воином, и, когда, отступая, он споткнулся о камень, Кит-Канан проткнул его насквозь. Это было его первое убийство, но предаваться размышлениям было некогда. Стараясь производить как можно меньше шума, принц побежал к поляне. Остальные люди столпились у тела своего товарища, а это значило, что между ним и Анайей стоял всего один разбойник.

Кит-Канан с поднятым мечом выскочил на прогалину. Сторож – тот, кого звали Парч, – издал звенящий крик ужаса и потянулся за своим самострелом. Кит-Канан со скоростью молнии предупредил его. Он вышиб лук из рук Парча одним взмахом меча. Человек отшатнулся, нащупывая у пояса кинжал. Кит-Канан наступал. Парч вытащил нож, но эльф легко выбил маленькое оружие, оставив часового истекать кровью на земле.

– С тобой все в порядке? – крикнул он Анайе, рубя сеть.

Путы упали, и Анайя легко выпрыгнула из кучи веревок.

– Грязные человечишки! Я хочу их смерти! – прорычала она.

– Их слишком много. Сейчас нам лучше спрятаться, – возразил Кит-Канан.

Словно не слыша его, Анайя подошла к костру, где на земле лежал ее кремневый нож. Прежде чем Кит-Канан смог помешать ей, она надрезала острием руку. Закапала алая кровь.

– Они умрут! – С этими словами она бросилась в чащу.

– Анайя, подожди! – Кит-Канан с неистовым криком последовал за ней.

Слева от него раздались грубый вопль и топот множества ног. Человек с искаженным ужасом лицом кинулся на принца с саблей. Кит-Канан преградил ему дорогу. Они обменялись несколькими ударами, затем нападавший бросился прочь, спасая свою жизнь. В смятении эльф побежал в сторону, откуда появился бородач, и споткнулся о тело человека, тыкавшего Анайю саблей. Неудивительно, что бородач был в таком ужасе. Его товарищу перерезали горло от уха до уха. Кит-Канан, скрежеща зубами, продолжил путь и обнаружил еще одного убитого – убитого точно таким же образом.

В лесу наступила тишина, и эльфийский принц ступал осторожно, опасаясь засады. Вместо этого он увидел такое, от чего кровь застыла у него в жилах. Анайя поймала третьего человека и убила его, но прежде враг успел пронзить стрелой ее бок. Ей удалось отползти на несколько ярдов и уцепиться обеими руками за ствол молодого дуба.

Сунув меч в ножны, Кит-Канан опустился на колени рядом с Анайей и осторожно снял с нее пропитанную кровью тунику из оленьей кожи. Благодарение Эли, наконечник стрелы не воткнулся в кость, а пронзил мягкие ткани между ребрами. Рана плохая, но не смертельная.

– Я должен извлечь стрелу, – предупредил Кит-Канан. – Но я не могу тащить ее на себя. Нужно будет проткнуть насквозь.

– Делай что нужно, – сквозь зубы прошипела женщина, крепко зажмурив глаза.

Руки его тряслись. Хотя до этого ему приходилось видеть раненых охотников и солдат, сам он никогда не врачевал ран. Он оторвал от стрелы оперение, взялся за нее руками и, собравшись с духом, нажал. Анайя напряглась и, сжав челюсти, втянула в себя воздух. Кит-Канан давил, пока не нащупал железный наконечник стрелы с другой стороны ее тела.

Анайя не издала ни звука, и Кит-Канан поражался ее мужеству. Вытащив стрелу, он отбросил ее в сторону, затем достал мех с водой и осторожно промыл рану. Нужно было чем-то перевязать. Под зеленой кожаной туникой, что сшил для него Макели, Кит-Канан все еще носил льняную рубашку. В конце концов, принц стянул одежду и разорвал тонкое полотно из Сильваноста на полосы.

Самые длинные полосы он связал, и получился бинт, затем начал обертывать его вокруг талии Анайи. Концы бинта он разорвал и связал между собой, затем осторожно взял женщину на руки. Она была очень легкой, и Кит-Канан без труда отнес ее обратно на поляну, положил на подстилку из мягких папоротников и оттащил убитых под деревья.

Анайя попросила воды. Кит-Канан поднес к ее губам мех, и она отпила немного. После нескольких глотков она произнесла:

– Я слышала, как они говорили, что Макели и твое крылатое животное забрали на корабль. Они знают, что мы гонимся за ними. Их главарь, Вольторно, наполовину человек, а наполовину эльф, и при помощи колдовства он узнал, что мы его преследуем.

– Полуэльф? – повторил Кит-Канан. Ходили слухи о таких существах, но ему никогда не приходилось видеть их.

– Вольторно и его люди где-то здесь, они хотят устроить нам ловушку.

Кит-Канан снова поднес к ее губам мех. Утолив жажду, Анайя добавила:

– Ты должен оставить меня здесь и идти спасать Макели.

Он знал, что Анайя права.

– Ты уверена, что с тобой ничего не случится?

– Лес не причинит мне вреда. Только враги могут сделать мне что-то плохое, но они ушли, увели Макели. Ты должен спешить.

Замешкавшись немного, эльфийский принц оставил женщине мех с водой и завернул ее в плащ одного из убитых.

– Я скоро вернусь, – пообещал он. – С Макели и Аркубаллисом.

Солнце быстро клонилось к западу, и Кит-Канан нырнул в заросли. Он спешил изо всех сил и в считанные минуты преодолел больше мили. В воздухе чувствовался запах соли. Море было рядом.

Впереди него лунный свет сверкнул на металле. Кит-Канан заметил спины двух людей, которые тащили через кустарник кого-то пониже ростом. Макели! На нем был ошейник, и он, спотыкаясь, едва успевал за своими длинноногими хозяевами. Принц вскинул на плечо самострел и пронзил стрелой спину одного из людей. Второй, увидев, как падает его спутник, не останавливаясь, крепче схватил веревку и побежал, толкая Макели перед собой.

Кит-Канан последовал за ним. Перепрыгнув через тело убитого им человека, он издал леденящий душу вопль – так кричали эльфийские охотники, преследуя добычу. Жуткий клич окончательно добил врага, и, бросив веревку, он сломя голову бросился прочь, Кит-Канан послал ему вслед стрелу, но человек скрылся среди деревьев, и принц промахнулся.

Он подбежал к Макели и разрезал веревку, стягивавшую его шею.

– Кит! – вскричал мальчик. – А Най с тобой?

– Да, она здесь недалеко, – ответил Кит-Канан. – А где мой грифон?

– Вольторно схватил его. Он заколдовал твоего зверя, чтобы тот подчинился ему.

Кит-Канан отдал Макели кинжал.

– Жди меня здесь. Я скоро за тобой вернусь.

– Давай я пойду с тобой! Я могу помочь! – взмолился мальчик.

– Нет!

Макели упрямо смотрел на него, и Кит-Канан добавил:

– Ты должен сторожить здесь, на случай если я упущу Вольторно и он вернется по этой тропе.

Воинственность Макели как рукой сняло, и он, кивнув, устроился на своем посту с кинжалом наготове, а Кит-Канан продолжил погоню.

Рокот прибоя перекрывал шум ветра. Лес внезапно кончился, перед Кит-Кананом оказался крутой обрыв, и ему пришлось изо всех сил упереться в песок пятками, чтобы не свалиться вниз. Ночь была светлой. На небе сияли Солинари и Лунитари; свет лун и звезд серебрил волны. Зрение у принца было острым, и он разглядел трехмачтовый корабль, качавшийся на волнах вдали от берега, паруса были убраны и привязаны к реям.

Тропа вела с холма вниз, на пляж. Первым, кого увидел Кит-Канан, оказался Аркубаллис, осторожно продвигавшийся по узкой дорожке. Тень грифона заслоняла крошечные тени врагов. Один из них, в красной шапке, очевидно полуэльф Вольторно, вел грифона на поводу. Следом спешил другой человек. Кит-Канан поднялся и выстрелил из лука ему в спину. Стрела пронзила рукав его туники, и он закричал. Тут же на пляже появилась толпа людей. Выйдя из тени обрыва, они направили на Кит-Канана луки.

– Эй, ты! – крикнули ему снизу.

Кит-Канан осторожно поднял голову. Человек в красной шапке оставил грифона и теперь был ясно виден в лунном свете.

– Эй, ты там! Слышишь меня?

– Слышу! – прокричал Кит-Канан в ответ. – Верни мне грифона!

– Не могу. Он моя единственная добыча в этом походе. Ты отнял мальчишку, так оставь мне зверя и убирайся.

– Нет! Отдай Аркубаллиса! Ты у меня на прицеле! – предупредил Кит-Канан.

– Не сомневаюсь, но, если ты меня застрелишь, мои люди убьют грифона. Я умирать не хочу и уверен, что мертвый грифон тебе не нужен. А что ты скажешь насчет честного поединка на мечах? Победителю достанется грифон.

– Откуда мне знать, что ты не замыслил какое-то предательство?

Полуэльф бросил на землю шапку:

– Я сомневаюсь, что это понадобится.

Кит-Канан не доверял врагу, но, прежде чем он смог что-либо ответить, полуэльф выхватил у одного из своих моряков фонарь и начал взбираться вверх по склону, таща за собой грифона. Аркубаллис, всегда такой живой, шел повесив голову. Мощные крылья были стянуты кожаными веревками, на крючковатый клюв надели намордник, сделанный из кольчуги.

– Ты околдовал мое животное! – в ярости закричал Кит-Канан.

Вольторно привязал поводья к дереву и поставил фонарь на валун, доходивший ему до талии.

– Это было необходимо.

Когда полуэльф оказался перед Кит-Кананом, тот стал пристально разглядывать врага. Вольторно был довольно высок, волосы его отливали золотом в свете фонаря. Щеки и подбородок украшала ухоженная, пышная борода, выдававшая человеческую кровь, но слегка заостренные уши говорили, что среди его предков были эльфы. Одеждой и внешностью он выделялся среди своих воинов.

– Ты уверен, что здесь достаточно света? – издевательским тоном заметил Кит-Канан, указывая на фонарь.

Лицо Вольторно озарила улыбка.

– О, это не для меня. Свет для моих людей – они ни за что не захотят упустить подобное зрелище.

Когда Кит-Канан вытащил меч, Вольторно похвалил оружие.

– Немного старомодно, но очень неплохо. Приятно будет забрать его после твоей смерти, – глупо ухмыльнулся он.

Моряки выстроились внизу, на берегу, собираясь наблюдать за поединком. Они подбадривали криками Вольторно и осыпали Кит-Канана насмешками; враги осторожно начали кружить друг вокруг друга. Клинок Вольторно сверкнул у сердца Кит-Канана. Принц парировал удар, узкое лезвие из Эргота согнулось под натиском его мощного эльфийского клинка.

Вольторно рассмеялся и отвел выпад Кит-Канана. Он попытался наступить на меч принца, раздавить его, но Кит-Канан отступил, спасаясь от тяжелых башмаков моряка.

– Хорошо дерешься, – похвалил его Вольторно. – Кто ты такой? Хоть ты и одет в лохмотья, но ты не дикий эльф.

– Я принадлежу к народу Сильванести. Это все, что тебе нужно знать, – отрезал Кит-Канан.

Вольторно довольно ухмыльнулся:

– Какие мы гордые. Ты меня считаешь каким-то отступником.

– Ясно, какой расе ты служишь, – парировал Кит-Канан.

– Люди, при всей своей грубости, умеют ценить талант. Среди твоего народа я стал бы отверженным, низшим из низших. В стране людей я весьма выдающаяся личность. Я мог бы найти в своем отряде место и для тебя, это шанс возвыситься подобно мне. Мы с тобой далеко пойдем, эльф.

Речи Вольторно звучали словно какой-то напев. Голос его то возвышался, то понижался, и Кит-Канану это показалось странным. Полуэльф оказался всего в нескольких футах от Кит-Канана, и эльфийский принц разглядел, что враг свободной рукой незаметно делает какие-то жесты.

– Я никогда не изменю своему слову, – твердо произнес Кит-Канан. Внезапно меч показался ему страшно тяжелым.

– А жаль.

Вольторно напал с удвоенной энергией. Кит-Канан неуклюже отбивался; казалось, воздух сгустился вокруг, препятствуя движениям. Клинки скрестились, и Кит-Канан отступил; меч Вольторно скользнул по его эфесу и вонзился в плечо. Полуэльф отступил назад, по-прежнему благостно улыбаясь, словно жрец.

Оружие выпало из онемевшей руки Кит-Канана. Он взглянул на нее с растущим страхом. Пальцы ничего не чувствовали, словно восковые или деревянные. Кит-Канан хотел что-то сказать, но язык не шевелился. Его охватила пугающая слабость. Хотя мысленно он кричал, боролся, язык и тело не повиновались ему. Магия… Это магия. Вольторно заколдовал Аркубаллиса, а теперь и его.

Вольторно вложил свой меч в ножны и подобрал оружие Кит-Канана.

– Какая ирония – тебя убьют твоим собственным оружием, – заметил он и поднял меч.

И клинок выпал у него из рук! Вольторно взглянул вниз, на стрелу, что торчала у него в груди, ноги его подкосились, и он упал.

Из тени деревьев выступил Макели с самострелом в руках. Кит-Канан отполз подальше от врага. Силы возвращались к нему, несмотря на рану в руке. Подобно реке, сокрушившей плотину, ощущения хлынули обратно в тело. Он подобрал свой меч и услышал с берега крики. Люди спешили на помощь раненому главарю.

– Что ж, – произнес полуэльф, и кровь показалась у него на губах, – ты все-таки победил.

С исказившимся лицом он дотронулся до стрелы, торчавшей в груди:

– Давай покончи с этим.

По обрыву уже взбирались люди.

– У меня нет на тебя времени, – презрительно обронил принц. Ему хотелось, чтобы слова звучали грозно, но голос дрожал от напряжения и от мысли, что он чудом избежал смерти.

Он взял Макели за руку и поспешил к Аркубаллису. Мальчик держался в стороне, пока Кит-Канан снимал намордник с клюва грифона и разрубал кожаные ремни, связывавшие крылья. Жизнь возвращалась к грифону. Он заскрежетал когтями по земле.

Кит-Канан коснулся покрытого перьями лба животного и произнес:

– Рад тебя видеть, старина.

Послышались шум и возня – люди с воплями карабкались на холм. Взобравшись на спину грифона, Кит-Канан скользнул в седло и позвал Макели. Эльфийский мальчик колебался.

– Быстрее! Заклятие снято, но люди Вольторно сейчас будут здесь!

После секундного размышления Макели ухватился за руку Кит-Канана и вспрыгнул в седло рядом с ним. У обрыва появились вооруженные моряки, они поспешили к Вольторно. Следом за ними показался высокий человек с густой рыжей бородой. Он указал на эльфов с криком:

– Хватайте их!

– Держись! – скомандовал Кит-Канан. Он натянул поводья, и Аркубаллис прыгнул на врагов. Они разбежались в разные стороны, как листья под порывом ветра. Еще прыжок – и на обрыве никого не осталось. Макели издал короткий, резкий крик ужаса, но Кит-Канан завопил от радости. Некоторые люди вскочили на ноги и выпустили им вслед стрелы, но до них было слишком далеко. Кит-Канан направил Аркубаллиса в сторону моря, они пролетели над бушующей полосой прибоя, развернулись и набрали высоту. Пролетая над местом поединка, Кит-Канан увидел, что рыжебородый поднимает Вольторно на ноги. Такие легко не умирают, подумал принц.

– Рад видеть тебя! – крикнул Кит-Канан через плечо. – Знаешь, ты спас мне жизнь.

Ответа не последовало, и Кит-Канан забеспокоился:

– С тобой все в порядке?

– На земле мне было лучше, – с тревогой произнес Макели, покрепче ухватился за талию спутника и поинтересовался: – Куда мы теперь?

– Забрать Анайю. Держись крепче!

Грифон торжествующе закричал. Вопль пронесся над лесом, возвещая Анайе об их приближении.

Глава 11

Ранняя осень, год Ястреба

Чтобы переправиться через реку и попасть в Сильваност, обычно пользовались паромом. Широкие плоскодонные баржи при помощи гигантских черепах перетаскивали с одного берега Тон-Таласа на другой. Когда-то, в далеком прошлом, жрецы Голубого Феникса, покровителя всех животных, пользуясь колдовством, создали первых огромных черепах.

Взяв пару обычных речных черепашек, размером с ладонь взрослого эльфа, жрецы наложили на животных заклятие, сделавшее их величиной с дом. Затем жрецы вырастили целое стадо таких гигантов. Могучие зеленые панцири животных, подобные куполам, сделались обычной частью пейзажа Сильваноста, и мирные существа верно служили эльфам на протяжении столетий.

Госпожа Ниракина стояла на берегу реки, наблюдая за тем, как с западного берега приближается баржа с беженцами, влекомая одной из черепах. Ее сопровождал Таманьер Амбродель, по-прежнему с перевязанной рукой. Со времени Дней Правосудия прошел месяц, и с тех пор все больше и больше поселенцев с западных равнин устремлялось в Сильваност в поисках укрытия.

– Сколько их там? – спросила Ниракина, прикрывая глаза от солнца и глядя на переполненную лодку.

Таманьер сверился со своими записями.

– Четыреста девятнадцать, моя госпожа, – ответил он. – И все время прибывают новые.

Основная часть поселенцев принадлежала к беднейшим слоям Сильванести; они отправились на запад, чтобы разведать дикие земли и начать новую жизнь. Хотя лишь немногие из них были ранены, но все стерли ноги, смертельно устали и отчаялись. Истории несчастных походили одна на другую: шайки людей и эльфов Каганести сожгли их дома и велели им убираться. Эльфам Сильванести, неорганизованным, безоружным, не оставалось ничего иного, как собрать остатки своего имущества и переселяться обратно в Сильваност.

Ниракина получила разрешение мужа устроить жизнь бездомных пришельцев. Им отвели поле к югу от города, и за несколько недель здесь вырос палаточный городок. Ниракина уговорила многие городские гильдии и храмы пожертвовать в пользу несчастных деньги, еду и необходимые вещи.

Ситэл тоже делал для беженцев все, что мог, но его деятельность осложнялась необходимостью заботиться о нуждах государства. Каждый день Звездная Башня наполнялась эльфами, уговаривавшими Пророка вооружить армию и очистить равнины от врагов. Ситэл понимал, что это не выход. Огромная, неповоротливая армия не сможет обезвредить небольшие, подвижные бандитские отряды.

– Наши западные соседи, Торбардин и Эргот, будут очень обеспокоены появлением эльфийской армии у своих границ, – объяснял Ситэл наиболее воинственным аристократам. – Это может послужить поводом к войне, а я никогда не дам такого повода.

И беженцы продолжали возвращаться, ручеек их превратился в сплошной поток. Госпожа Ниракина выбрала себе в помощники Таманьера Амброделя, который был знаком с их нуждами и знал, какие проблемы следует решить в первую очередь. Он оказался неустанным тружеником, но, несмотря на его усилия, лагерь на берегу становился все более грязным и шумным, по мере того как эльфы переполняли его. Над палатками висело облако дыма и страха. Прошло немного времени, и жители Сильваноста забыли о сочувствии к несчастным и смотрели на них с отвращением.

Сегодня Ниракина спустилась вниз, к воде, чтобы поговорить с эльфами, выходившими на берег. Усталые, мрачные путники изумленно разглядывали жену правителя, ожидавшую их на грязном берегу: ее богатые одежды волочились по лужам, и с ней был лишь Таманьер Амбродель.

– Они такие усталые, такие печальные, – шептала Ниракина.

Таманьер стоял рядом, делая заметки на восковой дощечке.

– Невесело это – лишиться родного дома и тех, кто тебе дороже всего. – Таманьер пропустил двадцать прибывших и преградил оставшимся дорогу.

– Итак, в одной барже было двести двадцать, включая шестьдесят шесть людей и полуэльфов. – Он неуверенно взглянул на Ниракину. – Пророк будет недоволен тем, что в город проникли инородцы.

– Мне знакомо сердце Пророка, – чуть резко ответила Ниракина. От ее хрупкой фигуры веяло негодованием. – Но при дворе полно тех, кто хочет зла этим несчастным.

Из маленькой лодчонки на берег выкарабкалась эльфийская женщина с ребенком на руках. По пути она поскользнулась и упала на колени в мутную воду. Остальные устало брели мимо. Ниракина, не медля ни секунды, втиснулась в молчаливую толпу и помогла упавшей подняться. Глаза женщин встретились, и одетая в лохмотья нищенка произнесла:

– Благодарю тебя, моя госпожа.

И не сказав больше ни слова, она посадила ребенка на плечо и побрела к берегу. Ниракина осталась стоять, восхищенная упрямым мужеством женщины, когда чья-то рука коснулась ее локтя.

– Лучше бы тебе быть осторожнее, госпожа, – предупредил Таманьер.

Не обращая внимания на его слова, Ниракина промолвила:

– Жрецы и знать поднимут шум из-за этого, особенно из-за полукровок. – Ее невозмутимое лицо помрачнело. – Их нужно привести сюда, пусть взглянут на несчастных, которым они отказывают в крыше над головой!

Таманьер мягко увлек ее обратно, на берег. На другом конце города, в Звездной Башне, гремели обвинения в адрес беженцев.

– Когда боги сотворили мир, первым они создали наш народ, призванный хранить истину и справедливость, – утверждал Фиринкалос, жрец Эли. – Наш священный долг – сберечь нашу расу такой же чистой, как в день творения, по-прежнему оставаться Сильванести!

– Отлично сказано! Истинная правда! – зашумели голоса знатных эльфов и жрецов.

Ситас взглянул на отца. Пророк невозмутимо выслушивал все это, но выглядел недовольным. Дело было не только в том, что отцу не нравились слова ученого Фиринкалоса; Ситасу уже приходилось слышать подобные речи. Однако ему было известно, что Пророк терпеть не может поучений, от кого бы они ни исходили.

С тех пор как закончились Дни Правосудия, Ситас неотлучно пребывал рядом с отцом, участвуя в управлении страной и решении каждодневных дел. Его уважение по отношению к Ситэлу возрастало при виде того, как отцу удавалось находить золотую середину среди мнений жрецов, идей знати, нужд гильдий и собственных мыслей о благе Сильванести.