Эми цеплялась за эти ежедневные подтверждения своего счастья. И предпочитает игнорировать необъясненные опоздания мужа домой, как, например, вчера вечером, когда он знал, что Сэнди в отъезде, а Эми одна, ждет его возвращения. Когда Лу наконец-то пришел домой, его раскаяние успокоило расстроенные нервы Эми, а его пыл компенсировал состояние опьянения.
Лу допивал вторую чашку кофе, когда раздался телефонный звонок.
– Сэнди!
Они бросились к телефону, Лу выиграл.
– Сэнди? Ты хорошо ведешь себя, солнышко?
Эми услышала голос Моны..
– Лу, это Мона. Черт побери, как ты там?
– Скучаю по моей маленькой девочке. Дай ей трубку.
– Я… не хочу будить ее. Дети не спали полночи. Они не так давно улеглись.
– Ты уверена? Не будет и крошечного привета любимому папочке?
– Ты же не хочешь прервать сон Спящей Красавицы, не правда ли?
– Дело в том, что я ухожу через пару минут, – Лу вдруг понял, что это новость для Эми. – Ни секунды отдыха. Суббота или не суббота, как только глава департамента назначает встречу, надо спешить! В любом случае, передай моей маленькой девочке огромный поцелуй, когда она проснется. Вот Эми.
Казалось, Лу обрадовался возможности не объясняться с женой по поводу конференции утром в субботу. И Эми была рада звонку Моны. Подруга гораздо более опытна, чем она сама. Может быть, Мона даст совет. Больше спросить некого. Ее матери, кажется, хочется слышать только, что вое прекрасно. Элеонора интересуется лишь тем, как Эми распоряжается деньгами.
– Мона? – она увидела, как Лу подхватил свой портфель и вышел за дверь: отличный момент для конфиденциальной беседы.
– Лу может подслушать нас?
– Может ли Лу…?
Зачем, ради всего святого, она спрашивает об этом?
– Отвечай, черт побери! Лу все еще там?
– Ну, нет. Он только что вышел, – сигнал тревоги, наконец-то включился. Где ее мозги? – Что случилось? Это Сэнди? Скажи мне, Мона! С Сэнди все в порядке?
О чем она не хотела сообщать Лу?
– Я не знаю! – никогда раньше Эми не слышала плач Моны. – Я не знаю, что делать!
Среди ночи Сэнди тайком удрала из квартиры Моны.
– Куда она пошла?
– Если бы я знала, я бы помчалась и вернула ее! – Мона огрызнулась и тут же извинилась. – Я сожалею, Эми, это не твоя вина.
– Так считаешь ты. Подожди, пока Лу узнает.
– Нет, он не должен знать. Я просто думала, у тебя могут возникнуть предположения. Какой-нибудь друг. Ей кто-нибудь пишет? Звонит?
Прошло два года, как они переехали в Вашингтон. Сэнди никогда не упоминала кого-то конкретно.
– Думаю, я прямо сейчас лучше вылечу к вам.
– Нет, Эми, дай мне несколько часов. Я чувствую, что должна отвечать за это.
– Это не твоя вина.
– Она была на моем попечении.
– Я отправляюсь следующим рейсом.
– Нет, Эми, я должна была сказать тебе обо всем.
– Ты имеешь ввиду, что должна была рассказать о пластической операции, и как ты едва не умерла? – это вырвалось нечаянно, она не собиралась затрагивать эту тему. Эми узнала об этом, когда дети Моны неумышленно проболтались. Они, очевидно, думали, что Эми все известно, включая факт предстоящей операции, которая состоится приблизительно через шесть месяцев.
К счастью, Эми была наедине с Мелиссой и Грегом после их спасения из мотеля. Она всплакнула, вспомнив, что они с Моной не виделись почти два года. Время летит так быстро! Именно тогда Мелисса сказала, что мама собирается продать свою двухэтажную квартиру из-за необходимости оплачивать счета врача. Мелисса также поклялась никогда снова не видеться и не говорить с отцом, не потому, что он оставил их с Грегом в мотеле одних, а потому, что он задолжал Моне алиментов на тысячи долларов.
– Мы должны урезать расходы, – мрачно сообщила она Эми.
– Ваша мама необыкновенно талантлива, по-настоящему талантлива. Вот увидите, в один прекрасный день она станет знаменитой кинозвездой.
– Когда сделает новый нос, – торжественно изрек Грег.
Теперь тяжелый вздох послышался на том конце провода.
– Я знаю, надо было сказать тебе.
– Извини, Мона. Я сожалею, что упомянула об этом. Я уважаю твое право на личную жизнь. Послушай, мы обсудим все, когда я приеду.
– Нет, Эми, пожалуйста!
В трубке послышался шум голосов, стук падающего на пол телефона. Мона снова прижала трубку к уху.
– Успокойся, Эми, Сэнди вернулась!
– Дай мне поговорить с ней.
– Она побежала в ванную. Я думаю, ей плохо.
– Я ей покажу, что такое плохо! – настал черед Эми плакать.
– Не бери в голову. Послушай, я перезвоню тебе, о'кей?
– Может, мне приехать и забрать ее? Наверное, мы не должны доверять ей и позволить возвращаться одной.
– Расслабься. Ты же не хочешь, чтобы Лу знал об этом, так ведь? Пусть это будет нашим маленьким секретом. И поверь мне, когда она выйдет из ванной, я прочту ей грандиозную нотацию, выскажу ей пару-тройку вещей, которых не может позволить себе мать.
Опасность миновала, Эми стала снова защищать свое дитя.
– Что ты имеешь ввиду? Тот факт, что у тебя двое детей, а у меня один ребенок, не означает твоего превосходства в вопросах воспитания.
– О ребенке по имени Меллисанд Хамфриз я знаю больше, чем ее мать.
– Что это значит?
– О'кей, ты спросила сама. Я случайно услышала беседу, которую твоя дочь проводила с моей. Они вдвоем были в моей гардеробной и примеряли драгоценности. И знаешь, что твоя очаровательная дочурка рассказывала моей?
Эми попыталась свести все к шутке.
– О, ты имеешь ввиду, как я застукала ее с мальчиком?
– Не-ет, она, наверное, оставила эту историю на другой раз. У тебя сейчас волосы встанут дыбом. Я слышала, как Сэнди говорила моей дочери об оральном сексе.
– Что?!
– Мне надо объяснить, что это такое?
– Конечно, нет. Послушай, об этом пишут во всех журналах. Сэнди просто рисуется.
– Да-а? Ладно, она даже рассказывала моей маленькой девочке о калорийности спермы!
– Она что?
Вдруг комичность этого заявления заставила обеих женщин истерично расхохотаться.
– Правда, Эми! Клянусь! Я не могла поверить собственным ушам!
– Я должна поговорить с ней после возвращения.
– Ты должна кое-чему научиться.
– И ч т о, ты предполагаешь, это должно быть?
– Посмотри на вещи реально, Эми!
– Я знаю, ты думаешь, что я спала только с одним мужчиной. Так вот, позволь мне сообщить кое-какие новости. Я гораздо опытнее, чем тебе кажется. У меня было несколько любовников.
Это ложь, но возможно, и не совсем. Она испытала неутоленное желание. После шестнадцати лет брака с мужчиной, который думает обмануть ее субботними конференциями, и с пятнадцатилетней дочерью, знающей об оральном сексе больше, чем она сама, неутолимая жажда звучит слишком мягко. Страстное желание единственного мужчины, которого она хотела, очень особенного мужчины в ее жизни.
– Только не рискуй своим браком, малышка! – с начала их дружбы в Лондоне Мона всегда принимала роль старшей мудрой сестры.
Долго сдерживаемое негодование Эми поведением Л у прорвалось наружу.
– Если ты можешь развестись, я тоже могу!
– Послушай, Эми, твоя дочка только что вышла из ванной. Я лучше соображу завтрак. Только не предпринимай ничего в спешке, по крайней мере, пока я не позвоню тебе позже, о'кей? Развод – не забава. Тебе тридцать шесть. Ты ведь никогда по-настоящему не считала, верно? Ты будешь тратить все свое время и энергию на выколачивание алиментов для ребенка.
– У меня есть деньги. Мне не понадобятся алименты. Ты в разводе, Джорджина никогда не была замужем, у вас обеих прекрасные карьеры. Почему у меня не может быть собственной карьеры?
Мона сменила тему.
– В последнее время ты что-нибудь слышала о Джорджине?
Уже годы Эми ничего не слышала о Джорджине и чувствовала себя отвергнутой.
– Нет, а ты?
– Ни слова. Может, она влюбилась.
Каждая высказала горячую надежду, что Джорджина, наконец-то, нашла достойного мужчину.
И даже не упомянули имени незабываемого воспоминания, мужчины, которого обе любили и потеряли в то далекое лето в Челси.
ГЛАВА 19
ДЖОРДЖИНА
– К вам женщина, Джорджина, – обычно невозмутимая Дебора, выглядела, словно подавилась невидимой костью.
Джорджину пронзила мысль, что Дебора заходит в ее кабинет объявить посетителя весьма редко, если не сказать иногда, она связывается по внутреннему переговорному устройству. В эти дни, конечно же, может что-нибудь случиться. Вломится смелый налетчик? Здесь ее драгоценности, те, что на ней, не больше. Они не хранят много наличных денег. Компьютер и другое оборудование настолько громоздки, что займут целый вагон. По словам парней из охраны, особняк, имеющий один единственный вход и выход, является сам по себе защитой, ловушкой, которая захлопнется при первом же сигнале тревоги.
Или, может, это похитители? Ирландская революционная армия возьмет ее в заложники? После недавней волны статей о ее растущей империи Джорджину забросали злобными письмами. Как ей рассказывали, подобную корреспонденцию постоянно получают рок-звезды, политики и члены королевской семьи. Некоторые, большей частью женщины, писали о разрекламированном газетами их романе с Саймоном Лонгом. Одна обвинила ее в использовании премьер-министра в качестве ступени к успеху.
В другом письме, написанном карандашом на разлинованной бумаге, вдова преклонного возраста, получающая пенсию по старости, высказалась, что Джорджина виновата в падении правительства. Ее аргументы? Дело женщины – поддерживать своего мужчину. Когда слухи о предстоящей помолвке были официально и очаровательно опровергнуты ими обоими, низкопробная пресса получила почву для обвинения Джорджины в разрушении чувств и сердца Саймона Лонга, и, в конечном счете, леди Крейн уничтожила его желание управлять страной. Письмо заканчивалось страшным пророчеством, что Британия катится в пропасть. Коммунисты и евреи возьмут верх, и все это – вина Джорджины.
Она лениво раздумывала, нужно ли усилить персональную охрану, нанять телохранителя. Любой знает, как найти ее. Здесь, в Челси Мьюз, Джорджина является настоящей приманкой.
– Дебора, вы знаете, я не принимаю по утрам. Так я никогда не управлюсь с делами. Попросите ее условиться о встрече.
Обычно собранная и четко выражающая свои мысли Дебора замялась.
– Я с-сказала ей, что наши правила запрещают курить и попросила п-потушить сигарету и… – она запнулась.
– И?..
– Ну, на самом деле это не сигарета, а настоящая маленькая сигара…
– И?..
Интуиция подсказала Джорджине, что это может быть только один человек. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Ник Элбет появился на ее пороге. Интересно, что задержало Лягушку так надолго?
– Она погасила ее о мой стол и опрокинула чашку с кофе прямо на новый ковер.
Никто не знал о Нике. Джорджина решила, что это будет лучше для них обоих.
– Возможно, неудовлетворенная клиентка? Дверь кабинета распахнулась.
– Я пришла забрать своего мужа.
Лягушка. Это было неизбежно, она догадывалась.
– Мне упаковать его в подарочную обертку, или желаете съесть его здесь?
Ошибка, глупая шутка и ужасная ошибка. Если бы Джорджина глянула повнимательней, то поняла бы, что Роксана полубольна. Нельзя игнорировать пистолет, выхваченный из стеганой сумочки от Шанель.
– Где он?
– Уберите пистолет, Роксана, Ника здесь нет. Понятия не имею, где он.
– Лгунья! Чертова лгунья! Он мой! Я убью тебя прежде, чем позволю завладеть им! – пистолет опустился дулом вниз, словно ее запястье ослабело.
Позади нежданной гостьи Дебора бесшумно двигалась к двери с очевидным намерением позвать на помощь, чего Джорджина хотела меньше всего. Полиция, репортеры, сумасшедшая, размахивающая оружием и обвиняющая ее в краже мужа? Не совсем подходящий образ, благодарю покорно.
– Дебора, все в порядке, ситуация под контролем. Не нужно беспокоиться.
– Но, Джорджина…
– Думаю, что сейчас необходимо, так это чашечка хорошего чая.
Роксана презрительно выругалась.
– Чай? Милая чашечка чая? Поросячья моча! Вот, в чем беда англичан! Принесите мне коньяку!
– Отличная идея. Налейте два бокала, Дебора, дорогая, если вас не затруднит. И помните…
Дебора замерла на пороге.
– …ни слова, Дебора. Никому. Понятно?
– Понятно.
Роксана уселась на стул для посетителей, держа перед собой пистолет обеими руками. Серебристое дуло было направлено в грудь Джорджины.
– Даю тебе пять секунд сказать, где он.
Обычно в этот час Ник заканчивал утренний заплыв в бассейн и присоединялся к остальным для групповой терапии. Маленькая частная клиника на южном побережье рядом с Брайтоном была миниатюрной копией центра Бетти Форд в Калифорнии. По заключению команды врачей, обследовавших Ника, невероятное чудо, что он был все еще жив. Его печень сморщилась и почернела, как испорченный грецкий орех, почки почти отказали. Функционирование легких не поддавалось логическому объяснению.
Слишком ослабевший и больной, чтобы сопротивляться, он боролся за последние крохи самоуважения, снова и снова повторяя шутку, что вернется в Челси Мьюз «прежним Ником». До того, как кто-нибудь заметил, что в ее доме гость, Джорджина тихо организовала его прием под вымышленным именем в санаторий на побережье и успевала навещать возлюбленного еженедельно. В начале прогресса не наблюдалось. Врачи не понимали, почему, пока Ник не впал в коллапс от отказа почек. Тогда выяснилось, что выпивку и наркотики ему передавал крошечный, как мышь, человечек, представлявшийся его кузеном.
Комбинация из почти полного отказа жизненно важных органов и угрозы Джорджины бросить его, стала достаточной причиной для основательной встряски. После шести месяцев врачи и психотерапевты согласились, что его здоровье восстановлено, и вскоре Ник будет в приемлемой форме, чтобы покинуть клинику. Приехав к нему в предыдущий уик-энд, Джорджина была счастлива. Ее сердце запело, когда он появился перед ней, выглядевший, как прежде. Высокий и снова элегантно самоуверенный, Ник был по-мальчишески худощав. Отеки спали, тонкие черты лица подчеркивали поэтичность голубых глаз и волнистую непокорность волос.
Когда-то дедушка учил Джорджину, что лучший способ остановить змею от нападения – это сохранять спокойствие и неотрывно смотреть ей в глаза. Сейчас, находясь лицом к лицу с Роксаной, она видела, что сходство француженки с Ником действительно потрясающе, как в тех дурных снах, когда люди перевоплощаются в других людей. Почему-то пистолет не испугал Джорджину так, как это сходство. Вероятнее всего, он не заряжен, хотя никогда нельзя сказать наверняка.
Зачем она рискует верить, что в пистолете нет патронов? Что привлекательного в наблюдении за дулом пистолета в руках умственно ненормальной женщины? Возможно, опасность. Контроль. Мона Девидсон прислала ей статью из журнала о преуспевающих женщинах. Суть исследования состояла в том, что удачливые в делах женщины стремятся не столько к деньгам, сколько к контролю. Они жаждут контролировать собственные жизни и жизни других людей, включая своих любовников.
– Предупреждаю, Джорджи на. Я даю тебе пять секунд сказать, где Ник.
Именно в этот момент вернулась Дебора с двумя бокалами лучшего бренди Джорджины.
– Спасибо, Дебора. Можете идти.
Роксана взяла бокал одной рукой, а другой продолжала держать пистолет, нацеленный на хозяйку кабинета. Не отрывая от нее взгляда, француженка одним глотком выпила бренди.
– Неплохо. Не хорошо, но и не плохо.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Хватит болтать. Я сказала, пять секунд. Один… два… три…
Звонок личного телефона Джорджины прервал отсчет. Очень немногие люди знали этот номер, Ник Элбет один из них. Испугавшись, что звонит Ник, что он выбрал абсолютно неподходящий момент для разговора, Джорджина не подняла трубку.
– Почему ты не отвечаешь на звонок? Ты что, туга на ухо?
– Я не хотела казаться грубой, Роксана. Дебора снимет трубку.
Дебора, конечно же, не может подключиться к частной линии Джорджины. Боже, сделай так, чтобы он перестал звонить!
Джорджина молила, совершенно забыв, что после шести сигналов включится автоответчик.
– Дорогая? – безошибочно узнаваемая медлительная речь Ника Элбета. Его голос разносился через громкоговоритель. – Какого черта тебя нет на месте, когда я звоню? Ах ты, непослушная моя. Но неважно. Хорошие новости, любимая. Я только что вышел на свободу. Успеваю на поезд из Брайтона. Увидимся за ланчем. Прими к сведению, я чертовски изголодался!
При звуках голоса Ника обе женщины привстали и замерли, как парализованные, как замороженные существа в Музее Ледникового периода, пока Роксана не прицелилась в игрушечного медведя в натуральную величину, которого Джорджина нарядила в тренировочный костюм из своего магазина. Она выстрелила ему прямо между глаз и взглянула на часы.
– Время ланча, Джорджина?
Роксана опустилась на свой стул, откинулась на спинку и закинула ногу за ногу, словно устраиваясь для милой светской беседы.
– Садись, Джорджина, дорогая. Ты тоже можешь посидеть удобно, пока мы ждем. О чем поболтаем? Об одежде? Ты была на показах коллекций этого года?
Одежда? Чертова баба держит ее под прицелом, а любые сомнения по поводу наличия пуль или умения Роксаны метко стрелять совершенно рассеяны дырой в голове медведя. Но все зашло слишком далеко, чтобы вызывать полицию. Да это и невозможно, так как она сама отослала Дебору и приказала той молчать.
Подсчитывая время, необходимое Нику, чтобы добраться до брайтонского вокзала, около часа в поезде и минут двадцать на такси от лондонской станции до Челси, Джорджина приготовилась к добрым двум часам ожидания. Одежда? Это такая же хорошая тема, как и любая другая. Она подумала, так, должно быть, чувствовали себя заложники в течение первых минут плена. Юмор террористки с оружием. Ну ладно, побеседуем.
– Нет, я не выбралась в Париж в этом году. Роксана бросила критический взгляд на свою пленницу.
– Оно и заметно.
Джорджина предпочла не обижаться. То, что она называла своей рабочей униформой, состояло из шелковой рубашки, брюк и замшевых ботиночек. Дюжины таких ансамблей всех цветов с подобранными в тон жилетами и кашемировыми кардиганами хранились в ее шкафах. Комфортность – определяющий фактор. Если она обедала не дома или шла на важную встречу, единственное, что приходилось сделать, это пройти в ее личные апартаменты и переодеться во что-нибудь более впечатляющее.
Джорджина решила воспользоваться лестью.
– Я завидую вам, Роксана. Вы выглядите божественно. Неоспоримо французское качество в искусстве моды. Но, понимаете ли, у меня другая проблема. Сейчас, входя в правление Британской торговой ассоциации, я вынуждена носить английские вещи. От Белинды Бельвиль, Джаспера Конрана, Джин Мьюир, – она слегка пожала плечами. – Не совсем посредственно, конечно, но и не роскошь.
Это именно то, что надо – заставить ее чувствовать превосходство.
– Pauvre petite!
– посочувствовала Роксана.
– Вы знаете, – Джорджина бесстыдно подлизывалась. – Я всегда завидовала вашему чувству стиля. Естественный, натуральный шик. Это врожденное, я думаю. У вас, наверное, были подгузники от лучших модельеров.
Победная улыбка Джорджины была встречена явным непониманием, Лягушка, возможно, и говорила по-английски отлично, но ирония и остроумные шутки были за пределами ее знания языка.
– Подгузники и пеленки являлись заботой няни Паттерсон. У меня была няня шотландка, конечно.
– Безусловно.
Обе не знали, что сказать, разговор зашел в тупик. Прошло лишь четверть часа. Каким образом Джорджина может поддерживать спокойствие этой женщины, или даже, усыпить ее бдительность и сдать охране? Главное, придумать что-нибудь, пока не приехал Ник и не попался в ловушку.
– Роксана!
– Джорджина! – француженка намеренно издевательски передразнила ее.
Очередной раз Джорджина предпочла не реагировать на провокацию.
– Сейчас едва ли время и место, но…
– Но, что?
Годы и опыт научили Джорджину одной простой истине – никогда невозможно переборщить с восхищением или бесстыдными комплиментами. Чем больше «это» соперницы, тем жаднее та к похвалам и одобрению.
– Но, дело в том, что я подумала, раз уж, все равно, мы сидим здесь и ждем… – она отступила. Это не сработает. Никто не может быть таким тупым.
– Глупая сучка! Говори, что ты имеешь ввиду!
– Ладно. Я подумала, не могли бы вы дать мне несколько советов. О волосах, например. Я ненавижу делать тугой узел на затылке. Он старит меня лет на сто.
Теперь пришла очередь Роксаны уверять, что Джорджина выглядит просто чудесно.
– Да такая прическа ужасно старит тебя. Спасибо, Роксана. Как любезно. Попробуем другое направление. Коньяк?
Джорджина подняла свой пустой бокал и перевернула его кверху дном.
– Quel domage!
– Боже милосердный! Ты что, демонстрируешь свой школьный французский? Твое произношение отвратительно. Людей вешали и за меньшие провинности.
– Я только подумала, что нам надо налить себе еще по стаканчику.
Роксана явно попалась.
– Где ты прячешь бутылку? Что за очаровашка!
– Бар с напитками в приемной. Попросить Дебору принести графин?
Очко выиграно. Сейчас вопрос, позволит ли Роксана своей жажде спиртного затмить риск подобной ситуации. Джорджина – ее пленница. Ник Элбет в пути. Ей нужно только сторожить Джорджину, пока не появится ее ветреный муженек. И что потом? Пристрелить их обоих? Это новая и ужасающая мысль. «Жена убивает мужа и любовницу». До скуки знакомо. Она была идиоткой, не позволив Деборе вызвать полицию. «Защищая чью-то репутацию». Такая надпись будет божественно смотреться на ее надгробном камне.
– Мне позвонить? Я действительно пропустила бы рюмочку.
Роксана вскочила на ноги, размахивая пистолетом.
– Дотронешься до звонка сигнализации, я прострелю тебе башку.
– Можно попросить принести коньяк к двери. Вы откроете ее сами и возьмете графин.
– Она вызовет полицию!
– Почему ты так думаешь?
– Ты подашь ей сигнал. Она увидит пистолет. Ты украла моего мужа, черт тебя побери! Во Франции я убила бы тебя, и любой суд вынес бы оправдательный приговор.
– Дебора не видела пистолет. У нее нет причин вызывать полицию.
– Она же не идиотка! Понимает, что происходит разборка!
– Это еще не причина для вызова легавых. Роксана волновалась.
– Мне нужно выпить, прежде, чем встречусь с этим подонком. Alors, cherie,
только без глупостей. Скажи ей принести графин. Ты подойдешь к двери. Я буду за дверью, она не сможет увидеть меня. С пистолетом, нацеленным в твою голову.
Дебора ответила мгновенно, она, видимо, замерла над селектором.
– Графин бренди?
– Графин бренди, – повторила Джорджина, мечтая придумать какой-нибудь способ сообщить Деборе, чтобы та отослала Ника в дом на другой стороне улицы, куда угодно, лишь бы подальше от Лягушки.
– Все в порядке? – спросила Дебора несколько минут спустя, пытаясь заглянуть через плечо Джорджины в кабинет. Она передала хозяйке серебряный поднос с графином.
К затылку Джорджины было прижато дуло пистолета.
– Конечно.
Мало радости в подобных упражнениях. Но, по крайней мере, обреченная жертва выпьет бренди. Последняя надежда состояла в том, что Роксана не сможет выдержать предложенный темп выпивки. По прихоти судьбы Джорджина почти не пьянела. Талант, полезный в бизнесе. Она могла перепить любого за столом во время идиотских мероприятий братания с партнерами. Это ужасно впечатляло владельцев фабрик, производящих для нее товары, управляющего банком, ссудившего ей ту первую тысячу фунтов, несметное число представителей страховых компаний и просто богатеев. Смешно, но правда, если бы она не умела так пить, то не смогла бы так хорошо вести дела, свой бизнес.
– Налить?
– Что ты пытаешься сделать, напоить меня?
– Я могу отлить назад.
– Глупая сучка! Твой английский такой литературный.
Бренди пошло хорошо.
Роксана старалась пить маленькими глотками, но это был не ее стиль – слишком медленно. Она жадно осушила бокал одним глотком. Воцарилась угрожающая тишина. Джорджина налила по второму бокалу. В фильмах всегда под рукой оказываются ядовитые пилюли, чтобы вовремя подмешать их в напитки. Ей нужно не забыть запасти несколько в маленькой позолоченной коробочке, которая обычно стоит рядом с фотографией Ника. К счастью, кожаная рамка потрескалась, и она отдала ее в ремонт. Сам снимок лежал сейчас в ящике комода, судьбоносный факт, который, возможно, спас ей жизнь. Фотография Ника на письменном столе могла заставить Роксану переступить черту. Дырка появилась бы не в голове игрушечного медведя, а во лбу Джорджины.
Ожидание начинало тяготить. Она и так всегда гипер-активна, а бренди еще усилило ее потребность в действии. Джорджина чувствовала себя лучше, когда занималась сразу несколькими делами. Часто ей было трудно сидеть спокойно. Разговаривая по телефону, диктуя деловые письма, она расхаживала по кабинету, делала приседания или крутила велотренажер в соседней комнате.
Когда она сидела тихо и неподвижно, беспокойство становилось непереносимым. Ей показалось, или, действительно, веки Роксаны начали тяжелеть, а пистолет медленно опускаться? Двух женщин разделяет письменный стол. Она могла бы соскользнуть под него и выбить снизу оружие из руки Роксаны. Или встать невзначай и потянуться всем телом. Если это не возбудит подозрений, можно зевнуть и обойти вокруг стола, будто бы разминая ноги. Если все еще не последует враждебная реакция, она украдкой подберется к своей добыче и внезапно обрушится на нее.
– Джорджина! – голос Ника донесся откуда-то издалека. Возможно ли это? Поезд не мог прибыть так быстро!
– Ник? Это Ник! – лицо Роксаны исказилось от вновь вспыхнувшей ярости. Она сконцентрировала всю злость на пистолете, заняв свою прежнюю позицию за дверью. Тело сжалось для нападения.
– Джорджина!
Были слышны попытки Деборы остановить его.
– Джорджина, дорогая! – дверь распахнулась. – Я не мог ждать этот чертов поезд и нанял машину. Нежданный гость, – он ввалился в кабинет, раскинув руки. – Дорогая, я…
Роксана вышла из-за двери и преградили ему дорогу.
– Да, мой милый. Твоя дорогая именно здесь дожидается тебя.
На мгновение Ник Элбет лишился дара речи. Слезы потекли по лицу Роксаны. Пистолет дрожал в ее руке.
– Я люблю тебя! Я не позволю тебе уйти! Мы принадлежим друг другу! С детства! Помнишь? Близнецы. Все говорили, что мы похожи, как близнецы. Мы и есть одно целое, – она направила пистолет на Джорджину. – Я не позволю этой английской шлюхе увести тебя! Я убью вас обоих!
– Рокси! Cherie! – Лицо Ника излучало любовь и заботу.
Недоверие смешалось с надеждой. Роксана колебалась и, как говорится, сдалась на милость победителя. Ник схватил ее за запястья, заставив бросить оружие.
Джорджина отбросила пистолет в сторону и попыталась помочь Нику усмирить брыкающуюся, извивающуюся, вопящую женщину.
– Ник, заставь ее замолчать! Нам только полиции здесь не хватало!
– Роксана, пожалуйста! Ты заводишь сама себя! – попытка урезонить Лягушку привела лишь к тому, что она заорала еще громче и истеричнее.
Дебора постучала в дверь.
– Джорджина!
– Ради Бога, Ник! Сделай что-нибудь!
– Извини, cherie.
Точный удар в челюсть, и крики прекратились. Роксана навалилась на Ника.
– Помоги мне, дорогая.
Вместе они уложили ее на кушетку. «Почему эта мерзавка должна была все испортить?» – подумала Джорджина.
Она достала пистолет из-под стола, куда забросила его несколько минут тому назад.
– Может, нам сфабриковать самоубийство? Мы могли бы выстрелить ей в голову и вложить пистолет в ее же руку! Выкинуть ее из нашей жизни раз и навсегда!
Стоя так близко к Нику, Джорджина почувствовала опять то, что ощущала все эти годы, начиная с их первой встречи на Бонд Стрит – потрясающее головокружение и отчаянную потребность в этом мужчине.
Ник взял пистолет.
– Почему бы и нет? – он поднес дуло к левому виску своей жены. – Ошибка. Она не левша.
Возможно ли, чтобы Ник говорил это серьезно?
– Ты свихнулся? – запротестовала Джорджина. Ник позволил ей забрать пистолет и запереть его в ящике стола.
– Свихнулся из-за тебя, мой ангел! Не могу ждать другого момента! – говоря это, он распахнул дверь кабинета и крикнул Деборе: – Леди Джорджина просит не беспокоить!
Поворот ключа, и они повисли друг на друге, раздирая завязки, застежки, и, в конце концов, упали на пол. Их страсть подогревалась долгой разлукой и присутствием общего врага.
– Тебе лучше уйти, – неохотно сказала Джорджина.
– А что с ней? – прошло полчаса. Роксана все еще была без сознания.
– Я позабочусь об этом. Ты знаешь, куда позвонить ее отцу?
Ник дал ей парижский номер.
Будь осторожна. Он ненавидит меня. Говорит, что я разрушил жизнь его милой невинной дочурки. Он может оказаться чудовищем.
Страсти улеглись и Джорджина снова начала мыслить логично. Собрав волосы в узел на затылке, она, казалось, восстановила свою сообразительность и решительность.
– Я скажу ему, что она ворвалась в мой кабинет, размахивая пистолетом, потом выстрелила, но промахнулась.
– Она отличный стрелок, ее папочка не купится на это.
– В своем, ужасно возбужденном состоянии, она промазала, и пуля пробила моего медведя, это доказательство ее нападения. Я скажу, что боролась с ней за пистолет и случайно ударила в челюсть.
