Жестокие звезды

Огромная по силе гравитационная волна сотрясла «Спектр», я еле удержался в своем кресле. Но кораблю повезло – стреляли не по нам. Сразу четыре соседних космолета оказались сплющенными и попросту взорвались. В ушах потом еще долго висели предсмертные крики…

– Быстрее! – раздался голос Калабина, в нем промелькнули панические нотки. – Быстрее, вашу мать! Расходимся!

– Это «Геркулес-11», экспериментальный гравистрел! – в ужасе крикнул Бергер. – Я думал, такие еще только испытывают…

– Вот они на нас его и испытывают! – огрызнулся Суслов.

Теперь-то я осознал, чем опасно находиться в группе. Видимо, у Калабина уже были такие прецеденты во время сражений на орбите Зари. Так что рассредоточение ошибкой не являлось.

А что если вычислить, с какого корабля вели огонь? Уничтожив этот космолет, можно было бы снова собраться в отряд и дожидаться подкрепления.

Я принялся за работу. Сначала вывел на матрицу запись того момента, когда был произведен выстрел, затем наложил сверху момент взрыва четырех наших кораблей и провел линию, соединяющую их. Продлив прямую дальше, я понял, какой космолет стрелял. Наша система присвоила ему номер четыре.

– Стрелял космолет четыре! – закричал я и помахал рукой, привлекая внимание. – Этот ваш «Геркулес» установлен на четвертом космолете!

– Ты уверен? – быстро спросил Суслов.

– Да! Я уверен! – раздраженно прокричал я. Детский расчет. Могли б и сами вычислить.

– Капитан Калабин! Капитан Калабин! – принялся звать командира Суслов.

– Да?! – практически мгновенно отозвался Калабин.

– Надо сосредоточить огонь на космолете четыре. Выстрел был с него!

– Да. Я только что это сам вычислил. Будем надеяться, что новый «Геркулес» у них только один.

Обрадованный, что командир эскорта подтвердил правильность моей идеи, я вернул на матрицу картину происходящего.

Калабин спешно раздавал приказы всем кораблям, и наши космолеты по мере возможности сужали сферу вокруг противника, помеченного цифрой четыре. Огонь по этому кораблю становился все плотнее. Остальные враги тоже никуда не делись, они снова разделились на двойки и вели по нам огонь, но сейчас им почти не уделяли внимания. Хотелось надеяться, что риск оправдан.

Взорвался еще один наш товарищ. Из тринадцати кораблей в отряде осталось всего лишь семь. Половина. А рыночников-то все еще тринадцать!

«Спектр» вновь затрясло, погас один из контуров освещения, и из-за этого я не сразу понял, почему по связи раздаются радостные возгласы. Оказалось, что треклятый номер четыре все-таки удалось поразить.

Мы снова сползались в группу. Маневр этот удался, к сожалению, не всем – еще один наш корабль не выдержал обстрела и взорвался прямо у нас на глазах. Если так будет продолжаться дальше, то скоро собирать группу будет не из кого…

Но как только мы соединились в отряд, дела пошли чуть лучше. Снова разделив зоны ведения огня, прикрывая друг друга и слегка маневрируя, мы держались более уверенно. Все-таки эскорт состоял из кораблей среднего класса, которые создавались для ведения боевых действий при движении строем. Суслов переключил управление кораблем на «Квазар», и все сосредоточились на уничтожении врага.

Нам удалось подбить три корабля противника. Остальные теперь действовали осторожнее – держались за границей радиуса действия оружия и, несмотря на численный перевес, нападать не спешили.

Я уменьшил масштаб проекции на терминале и нашел рой зеленых точек, идущих к нам на соединение от Туманной. Подкрепление из десяти космолетов должно подойти через каких-то десять минут.

Шансы пережить этот день возрастали.

Вытер пот со лба Суслов, высморкался в платок Бергер, откинулся на кресле Артамов. Но я был уверен, что бой еще не закончен. Чутье не давало мне расслабиться, оно все твердило об опасности, о чем-то страшном, что произойдет совсем скоро. И за эти годы я своему внутреннему голосу привык доверять.

Артамов поправил наушник, прислушался, а затем громко сказал:

– Нас снова вызывают рыночники. Предлагают не трогать нас в обмен на Краснова. Говорят, что правительство ЗЕФ укрывает овров и глупо сопротивляться освободителям. Да вы сами послушайте!

Артамов включил громкую связь.

– …ожить оружие! Передать нам Сергей Краснов! Мы не будем уничтожить вас, если вы будете делать это. Ваш президент обманывает! Он спрятал овры!..

– Выруби этот бред! – приказал Суслов. Связист прервал поток ломаного русского из динамиков. – Какие, к космическим чертям, овры?

– Интересно, зачем им Сергей? – задумчиво произнес Смирнов.

Все это время майор вместе с лейтенантом Андреевым находились у дверей рубки. Их несколько раз бросало на пол, когда корабль сильно встряхивало, но они мужественно переносили падения. Сесть-то все равно было негде…

– А нам он зачем? – хмыкнул капитан и повернулся ко мне: – Доложите обстановку, Краснов! Как функционируют системы нашего космолета?

– Я… я не знаю, – удивленно промямлил я.

– Так какого вы черта вообще делаете в рубке? – зло бросил Суслов. – Идите в каюту и отдыхайте! Уступите место майору Смирнову! Он будет полезнее вас!

Я не успел ни возразить, ни покориться воле капитана, как раздался голос Калабина:

– Я только что связался с приближающимися космолетами. Они уже в зоне досягаемости оружия врага. Нам нужно будет перестроиться и слиться в единый отряд.

А потом произошло то, чего никто из нас не предполагал. Даже я. То подкрепление, которого мы так ждали, открыло огонь. Огонь по нам.

Одновременно с этим ринулись в атаку и оставшиеся корабли рыночников.

Двадцать космолетов против шести.

– Предательство! – успел прокричать Калабин, прежде чем его корабль «Квазар» вспыхнул и разорвался на сотни осколков.

Затем последовал очень сильный толчок.

Я слетел с кресла и со всего маха ударился головой о чей-то терминал. Смирнов с Андреевым тоже попадали, по инерции откатившись в угол помещения.

– Всю энергию на компенсаторы! – не растерялся Суслов. – Готовьтесь к прыжку!

– Может, пора?! – крикнул вдруг Артамов.

– Ты сдурел? Нет! Шансы еще есть!

Я не понял, о чем они говорили. Голова раскалывалась, рука, которую я прислонил ко лбу, стала влажной и липкой – похоже, я рассек себе кожу. Кое-как я вернулся в свое кресло.

Капитан по-прежнему отдавал распоряжения по внутренней связи. Бергер принялся вводить в компьютер данные для подпространственного перехода. Сейчас никто уже не перепроверял показания оборудования. Мысль у всей команды была лишь одна – спастись.

Вокруг один за другим взрывались космолеты эскорта. «Спектр» нещадно трясло, но мы держались. Корабли противника можно уже было различить на главном экране и без обводящих их красных кружков. Я следил за показаниями приборов и старался все-таки оценить правильность расчета прыжка. Глаза заливала кровь, зрение плохо фокусировалось, но все равно боковым зрением я смог увидеть, как на матрице одно из крохотных суденышек взорвалось маленьким огненным шаром.

– Все-таки достали! – радостно воскликнул Суслов, затем уже другим тоном продолжил раздавать указания: – Переведите огонь на космолет с пометкой восемь! И смените наконец обозначения с зеленых на красные!

Он что-то говорил еще, но в моей голове каждый звук отдавался гулким эхом, и я все никак не мог сосредоточиться. Потом, когда корабль снова сильно тряхнуло и отрубился весь свет, я вообще утратил контроль над ситуацией. Я все еще что-то проверял на терминале, но нить происходящего ускользала от меня, сознание начинало путаться.

В какой-то момент в рубке появился корабельный врач Пак. Он что-то сделал с моей головой.

Потом были снова звезды, матрица с ползающими точками вражеских космолетов, клавиши терминала, цифры, цифры…

В какой-то момент сознание прояснилось. Наверное, подействовало лекарство. Я услышал орущую сирену, шипение воздуха, а затем в рубке на мгновение воцарилась полная тишина. И в этой тишине было произнесено только одно слово.

– Давай! – негромко скомандовал капитан.

Я не понял, кому адресована эта команда, но ощутил вдруг рядом с собой огромную, титаническую силу, упругими струями изливающуюся через стены куда-то в пространство. Я удивленно оторвался от цифр и клавиш, стал обшаривать глазами рубку.

Источником энергии был Артамов. Связист лежал щекой на стойке терминала, глаза его были стеклянными, волосы нелепо разметались по спине. И из этого мертвого тела бил невидимый обычному человеку могучий фонтан. Я сразу же понял, что будет дальше.

Энергия проникла в космолеты рыночников, и те полопались один за другим, страшно и беззвучно выплескивая внутренности в ледяной космос.

– Твою мать, – только и смог сказать я.

Мир вокруг будто замер. Люди в рубке смотрели на то, как взрываются на экранах космолеты врага. Потом все, как по команде, повернулись к Суслову, молчаливо прося объяснений произошедшему, но капитан показательно отвернулся и уставился в главную матрицу.

У меня все не укладывалось в голове, как возможно такое. Один человек против девятнадцати громадных кораблей. Одно слабое существо против девятнадцати титановых монстров!

Но в этой схватке победу одержала жизнь. Точно так же, как одуванчик, пробивающийся через трещины в асфальте, как растущая на крыше дома березка, как стая чаек, сбивающая самолет. Техника никогда не могла взять верх в этой древней борьбе…

Образы поплыли передо мной. Я увидел мать и веселого Пашку. Увидел Ирку, глядящую на меня из-под густо накрашенных ресниц. Различил в этом танце теней бледную Полину и хмурого Стаса, почувствовал, как Андрюша дергает меня за рукав.

А затем проступил еще один далекий образ. Длинные волосы, смуглая кожа. Но я отринул от себя этот знакомый силуэт. И сразу же стало чуть-чуть легче.

Потом были какие-то ненужные расчеты, дела, действия. В рубке вновь появился корабельный врач. Тело Артамова унесли в медотсек.

Наш корабль был все еще жив, а значит, жертва оказалась не напрасной. Только вот надолго ли? Пока экраны радаров пусты, вокруг на сотни тысяч километров нет ни души, но на орбите Зари нас все равно ждут космолеты противника. Как мы пролетим мимо них, я просто не представлял.

– Что нам теперь-то делать? – озвучил мои мысли Бергер. – Как мы сможем в одиночку сесть на Зарю?

– Не знаю, – тяжело вздохнул Суслов, обводя взглядом разбитую рубку с искрящими проводами и мигающим светом в углу. – Я уже ничего не знаю…

– Но если мы не доставим Краснова в этот ад, нас расстреляют! – всплеснул руками штурман. – А если попытаемся доставить, то тоже умрем! Выхода нет?

– Не трусь, – жестко сказал капитан Суслов, его взгляд стал более осмысленным. – Никто нас не расстреляет. Это только у вас на Марсе так делают. Только мы и не собираемся дезертировать, иначе жертва Артамова будет напрасна.

– Кто он такой? – вклинился в разговор я.

– Какая тебе разница? – огрызнулся капитан. – Главное, что он спас нас. Спас ценой своей жизни! Разве этого тебе мало?

– Нет, но…

– Без «но»! Мы идем к Заре!

– Всецело поддерживаю вас, капитан, – сказал Смирнов.

– Обойдусь и без ваших советов, – зло бросил Суслов и защелкал клавишами управления. – Как же дорого обходится мне этот чертов пассажир…

– Нам нужен какой-то план, товарищ капитан, – обратился штурман к Суслову. – На орбите Зари сотни космолетов врага, а мы одни!

Суслов оторвался от пульта и стал растирать себе виски.

– Плевать! Я скажу, какой у нас план!

– Ну? – спокойно спросил Смирнов.

– Я скажу, как только придумаю! – взревел Суслов. – Я, овровы кишки, кто вам – генератор идей? У нас еще восемь часов в запасе, это с учетом того, что враг снимется с орбиты и пойдет на сближение. Дайте мне подумать!

– Сергей, он прав, – обратился ко мне майор. – Иди, поспи! У тебя голова вся в крови, тебе нужен отдых!

Я хотел возразить, но лейтенант Андреев не дал ничего сказать, просто положил мне руку на плечо и вывел из рубки.

29.10.2222

Переплетения листьев, я бегу насквозь, расчищаю себе дорогу через эту зеленую изгородь. Ветки хлещут по телу, царапают кожу.

Но наконец кусты расступаются передо мной, открывая взору поляну. Совсем как тогда – в далеком и теперь уже нереальном детстве. Трава, высокие стебли почти по пояс. Я знаю, что где-то там лежит флаер. И я знаю, что Пашки со мной уже нет.

Я подхожу к тому месту, где притаился в траве серебристый механизм. Но флаера нет. Смутное беспокойство одолевает меня.

– Сюрприз! – говорит вдруг голос из-за спины. – Вот мы и встретились опять!

Я резко оборачиваюсь, но сзади только опушка леса, беспокойно подрагивающая под порывами теплого ветра, да вверху пронзительно-синее небо без единого облачка.

– Кто ты? – спрашиваю и знаю, что мне снова не ответят.

– Все начинается сначала, – устало говорит голос сзади. Я вновь оборачиваюсь, но опять никого не вижу. Лишь травы, кусты и крыши домов у самого горизонта…

– Хорошо, – беру себя в руки. – Давай продолжим с того места, где мы закончили. Ты, кажется, хотел у меня что-то спросить?

– Да, – соглашается голос. На сей раз он звучит откуда-то сверху, но я уже не верчусь – понимаю, что это бесполезно.

– Ну так спрашивай! И оставь меня наконец в покое!

– Я хотел спросить тебя, кого бы ты уничтожил, если бы мог?

– Дурацкий вопрос, – говорю кисло. – Я мирный человек и никого не хочу уничтожать!

– Но ведь сейчас идет война! – удивляется голос. – Неужели ты не желал бы смерти своему врагу?

Идиотские вопросы. Я ведь сплю – так почему мне не дают спокойно поспать? Я напрягаюсь и вспоминаю, что мы действительно воюем с рыночниками. Это знание ставит меня в тупик.

– Озадачен? – подначивает голос.

Мысленно рычу в ответ. Мне совсем не нравится этот разговор.

– Я бы уничтожил врагов!

– А смог бы ты из двух врагов выбрать того, кто опаснее?

– Зачем?

– Чтобы потом уничтожить!

– Мне надоедает эта беседа! – говорю уже вслух, а на языке вертятся более хлесткие обороты, которые я узнал в Забвении.

Почему нужно все время ходить вокруг да около? Почему не назваться и прямо не сказать, чего тебе надо?

– И все же? – продолжает наседать голос.

– Не надо считать меня идиотом! – громко отвечаю я. – Если я не знаю, кто ты, если не вижу тебя, это еще не значит, что я дурак!

– Некоторые люди заболевают и видят странные вещи, – с издевкой говорит голос. – Ты уверен, что не принадлежишь к их числу?

– Прекрати издеваться! Поверь, я смогу отличить, кто из врагов опаснее. И смогу понять, болею я или нет!

– Это хорошо, – замечает голос. – Это совпадает с тем, что мне говорили.

– Что тебе вообще говорили и к чему весь этот фарс?

– Мне говорили, что когда придет время сделать выбор, ты совершишь его правильно. Я всего лишь пытаюсь удостовериться, так это или нет. Я не верю в предсказания.

Так, значит, ему что-то говорили прорицатели. Наверное, это все-таки кто-то из разведки рыночников. Только как он смог попасть ко мне в голову? И вдруг до меня доходит.

– Ты знаешь, что ждет меня в конце этого задания?

– Да.

– Мне придется уничтожать?

– А ты сомневался в этом?

– Хочешь сказать, что меня делали только для того, чтобы уничтожать? – Почему-то становится обидно.

Незнакомец молчит. Я понимаю, что сболтнул лишнего.

– Я никого не стану убивать. И никого выбирать не буду. Оставь меня!

– А ты мнишь себя всесильным, да? – вдруг рассмеялся голос. – Ты думаешь, что можешь решать за весь мир? Думаешь, он вокруг тебя вертится?

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что ты никто! – хихикнул голос. – Никто-о!

– Но у меня есть способности! – Мне становится еще более обидно. – Я могу видеть правду, могу летать! Я дерусь как зверь, я почти бессмертен!

– Какую правду? О чем ты говоришь? Ты слышишь ночами голоса в своей голове. Ты правду видишь раз в полгода, да и то непонятными тебе кусками. Летаешь ты тоже скверно, а в драках тебе просто везет. Про бессмертие я не говорю – это заслуга не твоя, и лично тебе проблем оно принесло гораздо больше, чем преимуществ.

– Хорошо! – возмутился я, уже окончательно теряя контроль. – Ты все знаешь обо мне, а я ничего не знаю о тебе! Чего ж ты, такой крутой, не выйдешь да не поможешь мне? Кормишь меня советами да загадками!

– Я еще покажусь, не волнуйся, – отвечает мне голос. – Только знай, не все враги – действительно враги. Не ошибись!

– Я снова не понимаю тебя! Скажи по-человечески!

Только голос в голове уже исчез и говорить стало некому.

Когда я проснулся, на часах было десять, значит, поспать мне довелось каких-то четыре часа. Тупые сновидения. Кого мне уничтожать? Зачем выбирать? Лучше бы отдохнул, чем беседовать во сне непонятно с кем.

Голова побаливала, отражение в маленьком зеркале на стене каюты явило мне хмурого молодого человека с забинтованным лбом и темными кругами вокруг глаз.

– Ну и черт с ним! – сказал я своему брату-близнецу в Зазеркалье. – Все равно скоро вылечусь!

Я пригладил волосы, торчащие в разные стороны из-под повязки, размял затекшую после сна шею и побрел в рубку.

В коридоре ко мне присоединился молчаливый Андреев.

– Что нового? – попытался растормошить я его, но в ответ лейтенант лишь пожал плечами.

Повсюду кипела работа. Варили листы металла на полу коридора, меняли сгоревшие микросхемы, тестировали разные системы корабля с помощью портативных приборов. «Спектр» действительно здорово потрепало в бою.

– Что с Артамовым? – спросил я.

– Погиб, – пожал плечами Андреев. – Ты же видел.

Я мысленно выругался и решил больше ничего не спрашивать. Что зря напрягать язык – все равно лейтенант молчит как рыба.

Наконец мы добрались до рубки. Здесь уже успели побывать ремонтники. Мусор был вынесен, свисавшие со стен провода заправлены внутрь, а сломавшиеся стойки и матрицы по большей части заменены на новые.

– Заходи! – подозвал меня капитан.

Я подошел, попутно рассматривая главную матрицу и пытаясь понять, что поменялось за время моего отсутствия. Заря была уже близко. Корабли противника на ее орбите выстроились в полусферу, готовясь к встрече. Зеленых точек видно не было. Значит, за время нашего полета рыночники заняли все орбитальное пространство. И это, в свою очередь, означало, что АС также контролирует целиком и поверхность планеты.

– Мы получили новое сообщение от рыночников, – чуть понизив голос, сказал Суслов. – Я решил поставить им ультиматум, пригрозил секретным оружием.

– Каким секретным оружием?

– Тем, что подорвало их корабли. Тем, которым являлся Артамов.

– Капитан, и все-таки кем был наш связист?

Суслов поморщился, помялся секунду, подбирая слова, затем ответил:

– Раньше он работал на СВ. У него с детства были способности уничтожать разные вещи на расстоянии. Не спрашивай меня, как он это делал, я не знаю.

– Понятно, – кивнул я, хотя, конечно же, мне было ничего не понятно.

– Все ведь останется между нами? Путь нашего связиста из СВ был долог и не всегда законен, я не хочу распространяться об этом. И закроем эту тему.

– Хорошо.

С каждым днем я обнаруживал вокруг себя все новых людей со сверхспособностями. Большинство из них так или иначе имело отношение к Секретному Ведомству. Откуда же берутся такие, как я? Такие способности не могут появиться из-за мутаций или изменений генома. Это что-то сверхъестественное. Кто, черт возьми, мой отец? Настоящий отец?

– Что вам ответили на ультиматум? – сменил я тему.

– Они не поверили в то, что у нас есть секретное оружие. Сказали, что это было оружие одного выстрела, иначе мы применили бы его раньше. Овровы кишки! Рыночники хотят, чтобы мы отдали им тебя, Сергей, – капитан положил руку мне на плечо. – Они обещают отпустить нас живыми, если мы выдадим тебя.

– Мы не отдадим Краснова, – устало произнес майор Смирнов. Похоже, он говорил это уже не в первый раз.

– Не отдадим, не переживай! – отмахнулся Суслов. – У меня другой план. Можно сыграть на этом. Можно в момент передачи устроить внезапную атаку и захватить их корабль изнутри…

Я с горечью подумал, что это не план, а агония.

– Что-то мне в это не особо верится, – подтвердил мои сомнения Бергер. – У нас мало людей.

– Хотите правду, да? – всплеснул руками капитан, он тоже все прекрасно понимал. – Мы все равно сдохнем! Вопрос только в том, какой урон сумеем нанести.

Не думал я по пути в рубку, что все складывается настолько плохо. Хотя чего еще можно было ждать? Какого-то чуда?

– Может, не захват, а таран? – предложил я. – Результат один, а сил потратим меньше. Есть шансы на то, что удастся еще и другой корабль расстрелять.

– Ты так легко рассуждаешь о смерти? – мрачно хмыкнул Суслов. – Наверное, не веришь?

Стало страшно. На самом деле страшно. Я представил себе, что скоро меня ждет удар, затем боль и тьма, из которой уже нет выхода. Хотелось думать, что за гранью жизни меня будет ждать кто-то большой и справедливый. Только вот верить в это не всегда получалось…

И вдруг меня пронзила какая-то непонятная волна. Страх превратился в панику. Нельзя рисковать! Нельзя умирать! Мне надо на планету! В Аннтейр!

– Не знаю, – ответил я. – Иногда хочется поверить. Но поверить не в смерть, а тем прорицателям, которые пели, что я обязательно окажусь на Заре. Значит, вероятность велика…

Внутри словно оборвалась невидимая струна. Я испытал облегчение оттого, что буду жить дальше. Что-то внутри удовлетворилось таким прогнозом, хотя сам я еще сомневался. Черт возьми, что со мной творится?

– Везет, – протянул Бергер. – А про меня прорицатели ничего не говорили?

– Нет, – просто ответил я, и штурман заметно погрустнел.

– Все! – твердо заявил Суслов. – Беру командование целиком в свои руки, никаких больше обсуждений. Время до начала нового боя осталось мало…

– Полтора часа, – сверился с показаниями приборов Бергер.

– Внимание всему экипажу корабля «Спектр-8», – включив внутреннюю связь, начал говорить капитан. – Говорит капитан Суслов! Мы через час принимаем бой против превосходящих сил противника. Шансов на победу мало, не буду врать. Все мы надеемся только на поддержку с Зари. Помните, когда Сергей Краснов только ступил к нам на борт и мы посчитали его обузой? Довеском к полному грузовому отсеку посылок? Мы ошиблись, товарищи. Сергей – важная персона, и нам довелось в этом убедиться. Мы делаем сейчас очень нужное для нашей Родины дело. Так давайте поможем нашей стране в этот тяжелый час! Давайте будем достойно драться в этом бою! Ведь у нас есть все, чтобы показать себя. Прекрасный экипаж, новое современное вооружение! Давайте будем сражаться так, как мы умеем. Покажем, как делают это на почтовом корабле! Ни богу, ни черту не дано нас остановить!

Слова капитана были искренними. Может, в них оказалось слишком много пафоса, но иначе было нельзя. Как еще сказать экипажу своего корабля, что вот-вот примешь последний бой?

Переключив канал, капитан стал говорить в совершенно другом тоне:

– Говорит капитан Суслов, космолет «Спектр-8». Мы приняли ваши условия. Сергей Краснов обезврежен. Как нам доставить его на ваш корабль?

– Я не думал, что ви решал так быстро! – радостный голос из репродуктора. – Ви должен доставить Краснов на лодке! Ви должен доставить Краснов на наш корабль. Координаты и код вам передавать в пять минут…

– Хорошо, мы ждем.

Капитан отключил связь и повернулся ко мне:

– Ну что же, дальше поступим так – Сергей полетит в шлюпке, якобы обезвреженный. Они подойдут максимально близко, чтобы поймать его, и тогда мы даем залп из всех орудий по одному из кораблей, например по этому вот, обозначенному тройкой, а потом тараним ближайший космолет. У Сергея даже будет шанс вырваться из окружения и попасть на планету.

Я не верил своим ушам. Это говорил немного трусливый, вспыльчивый, но на самом деле очень мягкий человек. Я бы никогда не поверил, что он сможет вот так спокойно рассуждать о своей скорой смерти. А все ради кого? Ради меня. Черт возьми, ради меня!

Но через мгновение я вспомнил то, что говорил мне незнакомец из сна, и осознал, что все это, конечно же, делается не ради меня. Я не пуп Земли, не центр Вселенной. Я всего лишь инструмент, созданный для уничтожения врага. Как гравистрел в руках солдата Федерации.

Капитан выполняет сейчас приказ командования, веря в то, что оно хочет нашей победы. И если бы Суслову приказали убить меня – он бы, не раздумывая, убил. Суслов – бывший военный, хоть и не кажется таким с первого взгляда. Он отлично знает, что такое приказ и чувство долга. Жаль, что такие люди погибают в этой нелепой бойне непонятно за что.

– Я полечу с Сергеем, – сказал майор Смирнов. – У меня совершенно четкие инструкции на этот счет.

– Рыночники сказали, что он должен прибыть один и обезвреженный! – возразил Суслов. – Вы понадобитесь здесь, для последнего боя!

– Не думайте, что я трус, – спокойно ответил на это Смирнов. – Мне очень четко разъяснили, что я должен следовать за Сергеем, куда бы он ни направился, и обеспечивать его безопасность. Я очень признателен вам за то, что решили дать ему шанс совершить посадку на Заре, пока вы будете отвлекать корабли противника. Но я должен сопровождать его. Поймите, это приказ!

– Ладно, – поднял руки Суслов. – Я только что сказал, что мои решения больше не обсуждаются, но, так и быть, сделаю исключение. Это ваша миссия, и мы понимаем это.

Я почувствовал, каких сил ему стоит так спокойно рассуждать. В глубине его глаз уже собирались предательские слезы, но видеть их мог лишь я со своим обостренным чутьем. И еще я чувствовал, что лейтенант Андреев, напротив, переносит мысль о предстоящей гибели на удивление легко. Наверное, в Секретном Ведомстве готовили кадры по специальным методикам.

Серп планеты Заря занимал уже весь экран. Мы подходили с ночной стороны, и деталей поверхности практически не было видно. Все скрывала своим пологом ненасытная тьма. Узкая полоска освещенной солнцем части планеты не давала представления о том, как на самом деле выглядят суша и океаны этого мира. Видно было лишь белесую дымку атмосферы, серебрящуюся в лучах светила, да бирюзовый край океанического шельфа.

Планета была так близко. Между «Спектром» и Зарей находилось лишь одно препятствие – рой кораблей противника. И это препятствие, к сожалению, было непреодолимым.

Меня и Смирнова довольно быстро снарядили в путь. Выдали рацион на два дня, ручное оружие, средства связи. Также нас облачили в легкие скафандры и вогнали в плечо по два кубика адаптационной вакцины, призванной сберечь организм во время первой встречи с чуждой биосферой. По словам Председателя, как раз эту сыворотку готовили из псилина.

Вдвоем мы более-менее удачно разместились в шлюпке, которая, по документам, рассчитывалась на четверых. Оглядывая небольшую кабину, я с трудом мог представить себе, как сюда впихнутся четыре человека. Видимо, строители космолетов этого класса не заботились о комфорте для экипажа во время эвакуации.

– Если они станут сканировать вас, – давал последние напутствия капитан, – не двигайтесь. Вы, Краснов, в наручниках и обездвижены, а вы, Юрий Николаевич, сопровождаете его. Такой легенды и будем придерживаться! Ну а потом, держась поближе к корпусу вражеского корабля, обходите его и на полной скорости рвите к планете. Давайте, ребята, не подведите!

На последних словах голос Суслова дрогнул. Майор ответил, как всегда, сухо и чуть устало:

– Во имя победы! Мы тоже верим в вас, капитан.

На этом закончилось наше прощание с гостеприимным космолетом. С глухим звуком закрылся люк шлюзовой камеры, скользнули в сторону створки внешних ворот, и я впервые за все время путешествия увидел открытый космос вживую, а не спроецированным на матрицу.

Он был прямо передо мной – седой и молодой одновременно, такой ощутимо объемный и непомерно глубокий, чужой и вместе с тем будто бы даже родной. С едва слышным шелестом наша шлюпка вышла из ворот. Теперь мы оказались целиком во власти пустоты.

На фоне угольных провалов пространства «Спектр-8» казался игрушечным. Он все уменьшался в размерах и в конце концов почти исчез из виду.

Скоро корабль, приютивший меня на эти дни, вообще перестанет существовать. Наверное, так же как и я сам. Все внутри меня протестовало против такого исхода. Не могло быть правильным то, что мы убиваем на Краю Экспансии не каких-то там злобных монстров, а своих же собратьев. Все это какая-то нелепая ошибка!

Впереди медленно росли космолеты противника. Они тоже выглядели игрушечными. Но не пройдет и пяти минут, как эти две игрушечные силы сойдутся в совершенно настоящем бою. И кто-то из них совершенно по-настоящему умрет.

– Почему они не сканируют нас? Не вызывают? – спросил я у майора.

– Не знаю, – задумчиво сказал он. – Может, их сканер не обнаруживается нашими системами? Но странно, вообще-то.

Еще несколько минут мы летели в молчании. Чуть слышно шумел антиграв, да перемигивались приборы на пульте.

Космолет, координаты которого передали рыночники, был теперь совсем близко. Автоматика начала пересылку нужных для стыковки сведений. Я отменил передачу и отключил автоматику.

– Не трогай рули! Я сам возьму управление, – укоризненно сказал мне Смирнов. – У тебя же почти нет опыта!

Я не стал говорить, что у меня вообще нет опыта. Не тот момент был, чтобы болтать друг с другом.

Смирнов, тесно прижимая шлюпку к обшивке вражеского корабля, все набирал и набирал скорость. Я грешным делом думал, что автопилот при перелете к кораблю рыночников шел на максимуме. Как оказалось, я значительно ошибался. Шлюпка все разгонялась, корабль, серой стеной маячивший справа, внезапно кончился. Я обернулся и увидел, что он стремительно уменьшается.