Неистовые сердца

— Тебе придется сказать мне, что ты любишь меня. Тебе придется прокричать об этом с крыши дома, Оливер. Я хочу слышать эти слова громко и ясно. А затем ты будешь умолять, чтобы я вернулась к тебе.

— Энни, это глупо.

— Не могу не согласиться. До свидания, Оливер. — Она открыла дверь и вышла в коридор. — Между прочим, на этот раз я не иду к Болту. Я еду в квартиру моего брата.

— Спасибо за сообщение, — процедил он сквозь зубы.

— Я тебя информирую только для того, чтобы ты не будил Болта, пытаясь узнать, где я. Он заслужил свой отдых. У него был очень трудный день. — Энни уже начала захлопывать дверь, но остановилась на секунду. — Да, кстати, спасибо, что вчера вечером ты спас мне жизнь.

Двадцать минут спустя Энни въехала в подземный гараж рядом с домом Дэниэла. Она подождала в машине, пока за ней не закрылись ворота.

Мимо медленно проехал знакомый черный «мерседес». Энни не удивилась. Она видела свет фар в боковом зеркале с той минуты, как покинула здание Оливера.

Ее поразило, что за рулем был не Болт. Когда «мерседес» проехал мимо фонаря, Энни заметила, что с водительского места за ней наблюдает Оливер.

Убедившись, что она находится в целости и сохранности за железными воротами, он бесшумно отъехал. Припарковывая машину, Энни вздохнула: этот человек любит ее. «Почему же ему так тяжело сломать последний барьер и признать это?»

Через несколько минут Энни вышла из лифта на этаже своего брата. Она нажала кнопку его звонка, прождав достаточно долго, пока появится Дэниэл. Наконец он открыл дверь, стоя перед Энни в джинсах, явно поспешно натянутых. Раздражение в его глазах сменилось беспокойством, когда он увидел лицо Энни, залитое слезами.

— Энни, что случилось? Что, черт возьми, ты делаешь здесь в такой час?

— Я ушла от Оливера.

Позади Дэниэла появилась Джоанна, затягивая пояс белого махрового халата.

— Энни? Ты в порядке?

— Нет, — откровенно призналась Энни. — Я не в порядке. — И зарыдала.

Глава 21

Впервые за все время знакомства с Сибил Оливер чувствовал к ней такую жалость, которую от себя не ожидал. Сибил сидела напротив него в его кабинете, пока он тихо рассказывал ей правду про Джонатана Граца. Это был тяжелый момент в его жизни. Но Рейн вынужден был отметить, что мачеха приняла удар с подлинно рейновской стойкостью.

— Я поверила ему, — устало сказала Сибил. — Наверное, в этом мне тяжелее всего признаться. Я верила каждому слову этого Джонатана, или Джона, или как там его зовут. Боже, как я могла быть такой глупой и довериться ему?

Опустив глаза на свои сцепленные пальцы, Оливер снова взглянул на Сибил.

— Если тебе станет от этого легче, то могу сказать, что пять лет назад Уолкер Гришэм тоже обвел меня вокруг пальца. И чуть не убил нас с Дэниэлом Линкрофтом. Эти братья Гришэмы — превосходные артисты.

Сибил горько улыбнулась.

— Трудно поверить, что кому-то удалось тебя провести. А как же все эти подробные досье, которые ты заводил на людей?

— Они мне не особенно помогли. Я не знал, что Уолкер Гришэм использует мою компанию в качестве прикрытия для торговли оружием, пока это не обнаружил Линкрофт. Я также не подозревал, что у Гришэма есть брат, который сидит в тюрьме и в один прекрасный день может явиться, чтобы отомстить.

— Полагаю, даже у преступников есть родственные узы.

— Похоже на то. — Оливер помолчал некоторое время. — Мне очень жаль, что так получилось, Сибил.

— Знаешь что? Я тебе верю. Тебе действительно жаль.

— Вся эта чертова ситуация случилась по моей вине. Следовало более тщательно провести расследование по поводу Уолкера Гришэма пять лет назад. Следовало принять меры предосторожности.

— Ты знаешь, в чем твоя проблема, Оливер?

— Энни говорит, это связано с навыками общения с людьми.

— Нет, помимо твоей коммуникабельности, — со значением произнесла Сибил.

Оливер поднял брови.

— У меня есть еще проблемы?

— Да, конечно. Одна из них заключается в том, что ты за все и всех должен быть в ответе. — Сибил встала, поправляя ремешок висящей на плече сумочки. — Пойми, ты не отвечаешь за то, что Джонатан, или, скорее, Джон Гришэм, захотел отомстить. Не вини себя. Это могло случиться с кем угодно.

— Я буду иметь это в виду.

— Будь добр. — Сибил направилась к двери кабинета. — А пока, я слышала, у тебя появилась еще одна серьезная проблема. Вот за нее именно ты несешь полную ответственность.

Оливер осторожно взглянул на нее.

— Какая проблема?

— От тебя ушла Энни.

— В этой семье новости распространяются молниеносно, — мрачно констатировал Оливер.

— Особенно плохие новости, — криво улыбнулась Сибил. — И я должна сказать тебе, Оливер, что мы все рассматриваем тот факт, что Энни ушла от тебя, как очень плохие новости. Если у тебя есть хотя бы половина ума, который мы тебе всегда приписывали, ты бы сделал все возможное, чтобы вернуть ее.

— Я твой должник, Оливер.

— Не будем об этом.

— Нет, будем. — Дэниэл сидел за своим столом и смотрел, как Оливер расхаживает по офису. — Я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты сделал.

— Благодари Энни, — пробормотал Оливер. — Это ей пришла в голову мысль выйти за меня замуж, чтобы спасти «Линкрофт».

Дэниэл улыбнулся.

— Мне кажется, она вышла за тебя замуж не только с целью спасения «Линкрофт».

— Черта с два. Она ушла от меня всего несколько часов спустя после того, как ты объявился. Это тебе что-нибудь говорит?

— Только то, что тебе удалось ее разозлить.

Оливер выругался про себя.

— Вовсе нет. Энни кажется, что я ей больше не нужен. Теперь мне совершенно очевидно, что она вышла за меня замуж, только чтобы сохранить «Линкрофт». Она меня использовала. Вот что она сделала. Использовала меня.

— Ты намеренно тонешь в море жалости к самому себе, не так ли? Я удивлен — это не похоже на тебя, Оливер. Обычно ты холоден как лед, ты разве забыл?

— Я никогда прежде не оказывался в таком положении.

— Ты имеешь в виду, что тебе встречались в основном такие люди, которые радостно подпрыгивают, когда ты устанавливаешь очередное правило. Энни не из таких.

— Она точно не из таких.

— Послушай, я знаю Энни гораздо лучше тебя, — сказал Дэниэл. — Возможно, она пошла на этот брак из чисто деловых соображений, хотя я сильно сомневаюсь. Но она, черт возьми, не стала бы из-за этого спать с тобой. — Дэниэл поднял бровь. — Она ведь спит с тобой, не так ли?

Оливер нахмурился.

— Больше не спит. Она ушла.

— Хватит, Оливер. Ты же знаешь, Энни никогда не легла бы с тобой в постель, если бы не любила тебя. Просто ты сейчас слишком взбешен, чтобы это признать.

Он был прав, но Оливер отказывался согласиться с правотой Дэниэла. Это было бы первым шагом вниз по очень скользкому склону, у подножия которого ждало его поражение.

— Твоя сестра использовала меня.

— Ты продолжаешь это утверждать.

— Это правда.

— А ты, конечно, не использовал ее, — с подозрительной прямотой заметил Дэниэл.

— Господи, конечно, нет. Ты знаешь, мне не так уж нужна была «Линкрофт», чтобы ради этого жениться на Энни.

— Это не значит, что ты ее не использовал.

— Для чего я мог ее использовать? — грубо поинтересовался Оливер.

— В день нашей с Джоанной помолвки ты сказал мне, что тебе тоже пришло время жениться. Помнишь?

— Помню, — угрюмо буркнул Оливер.

— Ты сказал, что ликвидировал большую часть своих приобретений и расчистил место, чтобы спокойно сосредоточиться на браке и семье. Следующее, о чем я узнаю, это то, что ты женился на моей сестре. Разве я не должен предположить, что она — именно та женщина, которая тебе нужна?

— Я тебе уже сказал, она первая сделала мне предложение.

— Черт возьми, Рейн, не пытайся меня провести. Я слишком хорошо тебя знаю. Мы оба понимаем, что ты никогда бы не женился на Энни только ради оказания ей услуги. Ты положил на нее глаз еще до того, как она пришла к тебе со своим предложением, разве нет?

Оливер пожал плечами, отказываясь давать волю своему раздражению.

— Как обычно, тебе повезло, и она упала прямо в твои объятия. Черт возьми, тебе даже не пришлось потрясти дерево, на ветке которого она сидела, не пришлось испытать эту мороку с ухаживанием, не правда ли? Вот и говори после этого о расчете.

Оливер флегматично смотрел в окно.

— Вот что я тебе скажу, Линкрофт. Твоя сестра — самая трудная женщина, которую я когда-либо встречал. Все, что я видел от Энни, это одни неприятности.

— Я думал, ты видел гораздо больше, — невозмутимо произнес Дэниэл.

— Ну и что? Я женат на ней. Черт возьми, я женился на ней прежде, чем лечь с ней в постель. Чего большего можно ждать от мужчины?

— Скажи мне вот что. Если Энни такая тяжелая женщина, почему ты хочешь, чтобы она вернулась?

— Это мое дело.

Некоторое время Дэниэл размышлял. Он взял ручку и рассеянно постукивал ею по поверхности стола.

— Оливер, ты должен взглянуть на ситуацию глазами Энни, Она отдала тебе свое сердце, а что ты ей дал?

Оливер напрягся.

— Я дал ей все, что у меня есть. Я ей об этом сказал. Если этого недостаточно, тем хуже.

— Другими словами, ты не можешь или не хочешь сказать ей, что любишь ее?

Оливер развернулся.

— Энни пытается заставить меня сказать это, но черт меня побери, если я позволю ей и дальше управлять мной. Она и так в этом преуспела. Ты не знаешь, что я уже сделал ради твоей сестры. Ты не знаешь, как много перемен произошло в моей жизни из-за нее. Ты не знаешь, как она вмешивалась в дела семьи, которые не имеют к ней ни малейшего отношения.

— Я знаю Энни. Если она вмешалась, она просто пыталась помочь. У нее такие вещи хорошо получаются.

— И к слову сказать, — прорычал Оливер, — я не желаю относиться к разряду ее израненных мужчин. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали, черт побери.

— Ах вот в чем дело, — понимающе произнес Дэниэл. — Ты слышал об Артуре Куигли и Мелвине Финче?

— Да.

— Есть еще парочка таких же в нашем районе.

— Черт!

— Но они совершенно не похожи на тебя, Оливер. Энни спасала их, но ни один не отплатил ей тем же.

Оливер нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Твое преимущество, Рейн, в том, что ты являешься единственным мужчиной, который спас Энни. Ты сохранил «Линкрофт» для нее, а три ночи назад ты спас ее жизнь в оранжерее. В ее глазах ты герой, а не очередная раненая птичка, как Куигли или Финч.

— Она не особенно хорошо играет роль благодарной женщины.

— Что я могу тебе сказать? Энни уникальна. И у нее тоже есть гордость. Ты лучше, чем кто-либо другой, должен понимать, что такое гордость, Рейн.

— Мы просто теряем время. — Оливер направился к двери. — Не могу понять, зачем я говорю здесь о твоей сестре. — Оливер?

— Что? — Оливер распахнул дверь.

Дэниэл посмотрел ему прямо в глаза.

— Еще раз спасибо. За все.

— Не будем об этом. — На пороге Оливер остановился и обернулся. — Кстати, твои файлы по сотрудникам, конкурентам и инвесторам практически бесполезны. Я не смог найти в них никаких сведений, которые были мне нужны.

Дэниэл усмехнулся.

— Я храню файлы, Оливер, а не досье по безопасности.

Оливер не потрудился на это ответить.

Уже около часа Оливер бесцельно шатался по улицам Сиэтла. Он выпил чашечку кофе-экспрессо у стойки на тротуаре, посмотрел, как от доков отходят паромы, побродил по площади Первооткрывателей Запада.

Отсутствие определенной цели оставляло странное ощущение. Оливер не мог припомнить, когда в последний раз делал что-нибудь без четко сформулированной задачи. У него всегда была цель, и он полностью сосредоточивался на ней.

Остановившись наконец, Оливер увидел, что находится перед «Безумными мечтами».

Какая-то часть его мозга, очевидно, знала все это время, куда он направляется.

Стоя на тротуаре перед магазином, он ощущал себя идиотом. Чувство нерешительности страшно злило его: он никогда не был нерешительным.

В дверях худощавый, жилистый мужчина в темно-синем свитере и вельветовых брюках чуть не столкнулся с Оливером. Остановившись, он посмотрел на Оливера сквозь очки в роговой оправе.

— Извините, — сказал мужчина. Оливер пожал плечами, не сводя глаз с витрины магазина.

— Ничего страшного.

— Я вас знаю. — Мужчина распрямил плечи и стал казаться выше ростом. — Вы Рейн, не так ли? Муж Энни.

Оливер взглянул на него.

— Ну и что?

— Я Артур Куигли.

Оливер снова посмотрел на витрину.

— Вот как?

— Да. Это я дал Энни книгу, которая, как она сказала, была нужна вам, — объяснил Артур. — Жаль, что она не помогла.

Оливеру с огромным трудом удалось сдержать себя.

— Энни рассказала вам, что книга не помогла?

— Не так прямо, конечно, но я с ней разговаривал, и она сказала, что ушла от вас. Поэтому я и предположил: видимо, что-то не сложилось. — Артур соболезнующе замолк. — Послушайте, может быть, вам попробовать прочитать другую книгу? У меня хороший выбор.

— Нет, спасибо.

— Знаете, здесь нечего стесняться, — доверительным тоном продолжал Артур. — Мы, мужчины, не рождаемся хорошими любовниками. Это приходит с опытом, так же как и все остальное.

— Я буду иметь это в виду, — пробурчал Оливер.

— Конечно. Дайте мне знать, если вам понадобится еще одна книга. — Артур улыбнулся. — Полагаю, вы пришли, чтобы увидеться с Энни, да?

— Возможно.

Артур кивнул, явно удовлетворенный.

— Самое время. Она уже все слезы выплакала. Я рад, что вы образумились.

Оливер подчеркнуто вежливо обошел Куигли и вошел внутрь магазина. Элла подняла голову из-за прилавка. При виде его она нахмурилась.

— Что вам нужно?

— Я пришел увидеть свою жену, — сказал Оливер, делая сильное ударение на последнем слове.

— У нее посетители.

— Тем хуже. — Он прошел мимо нее и открыл дверь в офис Энни.

Действительно, Энни была не одна. На Оливера взглянули пять пар обвиняющих глаз. Сибил, Хедер, Вэлери, Ричард и Натан — все они теснились вокруг письменного стола Энни. Та сидела на стуле, промокая бумажным платком свои покрасневшие от слез глаза.

— Что ты здесь делаешь, Оливер? — Первой поднялась Сибил. Ее лицо все еще сохраняло следы переживаний, вызванных информацией по поводу Джонатана Граца.

— Я пришел увидеться со своей женой. Есть возражения? — Оливер оглядел лица своих родственников.

— Если ты пришел, чтобы терроризировать Энни, то знай, мы этого не потерпим, — сказала Вэлери.

— Ей и так уже немало досталось, — поддержала ее Хедер.

— Хедер права. — Ричард взглянул на Оливера. — Мы не хотим, чтобы ты ее запугивал.

— Ты уже заставил ее плакать, — прорычал Натан.

— Со мной все будет в порядке. — Энни засопела в платок. — Оливер не будет меня запугивать.

— Не будь в этом слишком уверена, — строго вымолвила Сибил. — Ты его не так хорошо знаешь, как мы. Оливер сделает все, чтобы добиться своего, не так ли, Оливер?

— Если вы не возражаете, — ровно ответил Оливер, — я хотел бы поговорить с Энни наедине.

Вэлери нахмурилась.

— Мне кажется, это не такая уж хорошая мысль.

Натан отошел от стены.

— Да. Мне эта идея тоже не особенно нравится.

Оливер внимательно посмотрел на каждого из них в отдельности.

— Что, по вашему мнению, я собираюсь с ней сделать?

— Вероятно, не то, что следовало бы, — парировала Сибил.

Оливер поднял брови.

— А что же, по-твоему, мне следовало бы сделать, Сибил?

— Умолять, — выпалила Сибил. Потом она слегка улыбнулась ему. — Хотя бы раз в жизни, Оливер Рейн, ты мог бы хорошенько попросить о том, чего хочешь. Тебе пора узнать достоинства унижения.

— Я не знал, что в унижении имеются достоинства, — сказал Оливер.

— Сибил права, — продолжила Вэлери. — Тебе пора узнать, что ты не можешь иметь все, что хочешь. Пока не научишься вежливо об этом просить.

— Перестаньте. — Энни неистово замахала платком. — Перестаньте, пожалуйста, все перестаньте. Мне приятно то, что вы пытаетесь сделать, но нет необходимости нападать на Оливера.

— Не защищай его. Он недостоин, — обвинительным тоном сказала Вэлери. — Оливер привык получать то, что хочет. Он всегда добивается, чтобы все было по его.

— Это не правда. — Энни взяла еще один бумажный платок и яростно высморкалась в него. — Господи, Вэлери, ты совершенно зря думаешь, что твой брат имел в жизни все, что он хотел. Совсем наоборот.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросила Хедер.

— Неужели вы не понимаете? — Энни подавила всхлипывание. — У Оливера никогда не было того, чего он действительно желал. Ему даже не удалось сделать карьеру в той области, о которой он мечтал.

— Энни, ты слишком добра к нему, — с какой-то неловкостью возразил Натан.

— О, ради Бога, — пробормотала Энни в промокший платок. — Разве вы не понимаете? Оливеру всегда приходилось жертвовать самым важным для него самого ради вашего благополучия. Он всем пожертвовал ради семьи.

Вэлери и все остальные переглянулись. Затем они посмотрели на Оливера.

Неожиданно Оливеру пришла мысль, что ему сейчас крупно повезло. Нападки родственников вынудили Энни встать на его защиту. Соотношение сил немного изменилось в его пользу. Если он правильно разыграет карты, ему не придется выставлять напоказ свои чувства. Энни и другие никогда не узнают, насколько он слаб. Ему не придется просить.

— Я вижу, что я здесь не нужен, — тихо сказал Оливер. Он посмотрел на Энни. — До свидания, Энни. Может быть, мы сможем поговорить в другой раз.

В ужасе она широко раскрыла свои покрасневшие глаза.

— Оливер, подожди.

Оливер не стал ждать.

— Энни, не смей бежать за ним! — взвизгнула Сибил.

Оливер не обернулся и не увидел, действительно ли Энни собиралась последовать за ним. Он быстро прошел по магазину и вышел через парадную дверь.

Очутившись на улице, он сделал глубокий вдох. Победа была близка. Он чувствовал ее. Все, что ему было нужно, это продолжать сохранять самообладание.

Вскоре после шести часов вечера Энни с чемоданом в руках вышла из лифта на этаже пентхауса. Она прошла по коридору и нажала кнопку звонка Оливера.

Болт сразу же открыл дверь.

— Добрый вечер, миссис Рейн.

— Привет, Болт. Оливер дома?

— Да. — Его взгляд упал на ее чемодан. — Конечно, это не мое дело, но я не уверен, что это очень хорошая мысль.

— Я знаю. Все считают, будто я не должна так легко к нему возвращаться. Но беда в том, что все вы не понимаете Оливера.

— Как вам будет угодно. — Болт наклонился и взял ее чемодан.

Энни вошла в прихожую из эбенового дерева с золотой отделкой и начала отряхивать свой плащ.

— Где он?

— В кабинете.

— Спасибо. — Энни передала свой плащ Болту и целенаправленно пошла по коридору к закрытой двери кабинета.

Постучав один раз, она открыла дверь.

Оливер сидел за своим столом. Выражение его лица, как обычно, было абсолютно непроницаемым, но в свете галогенной лампы отражалось напряжение на его лице. Энни не смогла определить, был ли у него победный или просто невозмутимо удовлетворенный вид. Она криво улыбнулась.

— Привет, Оливер. Я вернулась.

— Ты как раз успела к ужину, — тихо ответил Оливер. Он встал и обошел вокруг стола.

— Оливер, ты порой бываешь таким идиотом. Я знаю, что ты любишь меня, но не можешь позволить себе даже на минуту выпустить из своих рук контроль за ситуацией, правда? — Энни усмехнулась. — Ты время от времени будешь меня злить, но ничего страшного. Я все равно тебя люблю.

— Я рад, — прошептал Оливер. И раскрыл объятия.

Энни упала в эти объятия.

Ночью Оливер долго лежал без сна. Энни крепко спала рядом с ним. Ее мягкое и теплое тело доверчиво прильнуло к нему. Она вернулась туда, где было ее место, вернулась в его постель. Он выиграл. Порядок вещей был восстановлен.

Рейн смотрел перед собой в темную глубину спальни и не мог понять, почему то, что он снова полностью овладел ситуацией, уже не дает ему прежнего удовлетворения.

Прошло четыре дня. Вернувшись с ленча, Энни увидела, как от тротуара рядом с «Безумными Мечтами» отъезжает микроавтобус из службы доставки. Она нетерпеливо, бросилась вперед, надеясь, что торшеры стиля деко прибыли раньше расписания. Один торшер предназначался Стэнфорду Дж. Литтлвуду.

Она открыла дверь в магазин и от неожиданности замерла на месте. Магазин был полон папоротников. «Безумные мечты» превратились в джунгли.

Папоротники были везде. Они заполнили собой всю комнату так, что с трудом можно было найти место, чтобы двигаться. Волосы девственницы и Оленьи рога свисали с каждого крючка. На прилавке и на всех витринах стояли горшки с роскошными зелеными растениями всех мыслимых и немыслимых форм и размеров. Папоротники-мечи ограждали узенькую дорожку к ее кабинету.

— Боже мой! — Энни поискала глазами Эллу. — Что здесь происходит?

— Я в шоке. — Элла высунула голову из-за великолепных, вздымавшихся волнами Волос девственницы. — Они начали прибывать вскоре после того, как ты ушла на ленч. За последний час этих растений становится все больше и больше. — Она усмехнулась. — В твоем кабинете тоже есть.

Ошеломленная, Энни начала медленно пробираться сквозь миниатюрный тропический лес. Воздух наполняли теплые ароматы влажной почвы и экзотической зелени.

«Это сделал Оливер», — с изумлением поняла Энни. Ее охватила радость. В конце концов он нашел способ сказать ей о своей любви.

И какой способ!

Некоторые мужчины послали бы дюжину красных роз. Оливер послал ей массу прекрасных папоротников.

Из ее кабинета блеснул необычный зеленый свет. Как зачарованная Энни пошла на этот свет. Распахнув дверь, она увидела, что ее кабинет полон зелени.

Мерцающий неоновый свет исходил от конструкции, стоящей на ее столе. Яркие трубочки кричащего пурпурного цвета представляли собой три простых слова.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

— Что ты об этом думаешь? — тихо спросил из угла кабинета Оливер. — Искусство ли это? Или просто китч?

Энни посмотрела на него. Она и не мечтала о том, что будет так счастлива.

— Кого это волнует? Это замечательно!

Оливер улыбнулся. Улыбка переросла в смех, который отразился в его глазах цвета дождя, и в них читалась любовь.

— О, Оливер, — прошептала Энни. — Кто сказал, что у тебя проблемы с общением?

— Я хочу тебя больше всего, что я когда-нибудь хотел в жизни, Энни. Никогда, даже в самых безумных мечтах, я не представлял, что мне так повезет и я найду тебя. Я люблю тебя. — Он произнес эти слова легко и естественно, нисколько не колеблясь.

Энни упала в его объятия, зная, что будет слышать от него эти слова каждый день до конца своей жизни.

1

Дзен (японск.: созерцание, самопогружение) — течение буддизма, которое приобрело в середине XX века популярность на Западе. Видимо, Оливер Рейн увлекался буддийской философией.

2

Мексиканское блюдо: кукурузные лепешки с разнообразной мясной или овощной острой начинкой.

3

Персефона — в греческой мифологии богиня плодородия и подземного царства, супруга Аида.

4

Эвфемизм — мягкое выражение, выбранное для замены более грубого или неприличного.

5

Никко Макиавелли (1469 — 1527) — итальянский государственный деятель, историк, писатель. Автор книга «Государь», в которой прославил сильную личность властителя, достигающего своей цели путем установления единоличной диктатуры, невзирая на законы морали.

6

Кускус — французское кушанье из пшена, подается с овощами, иногда с мясом.