Выбор страсти

      Дождавшись, пока повар покончит с этим занятием, Блайт слегка откашлялась. Человек резко повернулся, и Блайт молниеносно бросилась вправо, на мешок с какими-то овощами. В то же мгновение что-то пролетело над ней и шумно ударилось о стену. Блайт лежала ни жива ни мертва, боясь пошевелиться… Может быть, она перепутала и нужно было падать влево? С замиранием сердца подняв голову, Блайт увидела перед собой маленького человечка, шумно изливавшего свое негодование.
      – Non! – вскричала она. – Je vous prie… arr?te! Поскольку Франко – а это, безусловно, был именно он – все еще не пустил в ход огромный кухонный нож, Блайт по-французски произнесла:
      – Если вы не возражаете, я лучше приму смерть стоя.
      Конечно, говорила она ужасно, но эффект оказался поистине потрясающим. Изумленный француз отступил на шаг и дал ей возможность подняться. Гнев все еще клокотал в нем, поэтому Франко обрушил на Блайт поток таких грязных ругательств, которые она едва могла перевести в силу своего порядочного воспитания. Блайт лишь поняла, что кок оскорблен вторжением в его царство. Немного остыв, он потребовал, чтобы она объяснила цель своего визита.
      Блайт оставалось одно из двух – либо бежать, либо сражаться, и она выбрала второе. Вскипев от негодования, Блайт горячо упрекнула Франко в том, что он швыряет ножи в леди, которая пришла похвалить его мастерство и попросить об одолжении. Он ведет себя как настоящий дикарь, добавила она, ничуть не лучше всех тех подонков, которых ему приходится кормить.
      Выражение лица Франко заставило Блайт прервать свою гневную тираду. Она поняла, что сама подписала себе смертный приговор. Удастся ли добраться до лестницы, прежде чем кок вонзит ей в спину нож?
      – Mam'selle! – Франко схватил Блайт за руку. – Бог мой! – На его полном лице отразилось умиление. – Где вы научились говорить на моем прелестном языке?
      Блайт удивленно заморгала. Оказывается, она разговаривала по-французски…
      – У меня… был учитель, – объяснила Блайт, с трудом ворочая языком. – И моя мама, она француженка.
      – Здесь никто не говорит на моем языке, никто, кроме Рейдера! Скажите что-нибудь еще, – попросил Франко неожиданно тоскливым голосом.
      Блайт поняла, что между ними установилось взаимопонимание. Она дипломатично начала с похвал, а затем плавно перешла к основной цели своего визита. Через несколько минут француз – кок ненавидел кличку Франко – растаял настолько, что готов был немедленно приступить к приготовлению похлебки из моллюсков.

* * *

      После полудня «Виндрейдер» бросил якорь в небольшой уютной бухточке. Часть команды тут же отправилась на берег, чтобы пополнить запасы продовольствия, а остальные принялись драить и без того сверкающую чистотой палубу.
      Блайт в это время стирала в каюте свою нижнюю юбку. Подняв голову, чтобы откинуть со лба непослушную прядь волос, она увидела в окне лицо с расплющенным о стекло носом. Вспыхнув, Блайт приказала нахалу немедленно исчезнуть и больше не появляться. Некоторое время в окне виднелась лишь веревка, но недолго. Вскоре на Блайт уже таращилось другое лицо, но с тем же плотоядным выражением. Решив выяснить, что же все-таки происходит, она подошла к окну. Оказывается, вооруженные скребками и щетками матросы очищали корпус корабля, держась за свисающие с палубы канаты. Разумеется, они не могли упустить столь великолепную возможность подсмотреть за своей пленницей. Крайне рассерженная этим, Блайт огляделась в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы завесить окно. Ее взгляд упал на сундук Рейдера. Правда, она поклялась больше не прикасаться к его вещам, разве что в крайнем случае, но, заметив в окне очередную любопытную физиономию, поняла, что такой момент настал.
      Блайт открыла сундук и на секунду замерла, восхищенная обилием всевозможных изысканных платьев и тканей. Она с наслаждением принялась перебирать приятные на ощупь вещи, сразу же вспомнив Рейдера Прескотта. Гладкий атлас напомнил ей его губы, бархат – язык, а переливающиеся всеми красками шелка – его кожу. Дотронувшись до парчи, она подумала о густых жестких волосах Рейдера. Блайт вздрогнула, отгоняя от себя видение. «Сейчас не время предаваться воспоминаниям о своем загадочном похитителе», – осадила она себя.
      Блайт выбрала отрез полупрозрачного шелка с великолепной нежной расцветкой, решив, что именно это ей и нужно: ткань будет пропускать свет, но закроет доступ любопытным взорам. Оставалось раздобыть гвозди и кусок веревки. В это время в дверь постучали. Это оказался Ричард, которого она и попросила принести необходимые ей вещи. Сначала юноша нахмурился, но, получив объяснение, быстро выполнил поручение.
      Ричард молча наблюдал за тем, как Блайт превращает великолепный шелк в обыкновенные занавески. Почувствовав его неодобрение, она выпроводила юношу за дверь, предварительно отобрав швабру и ведро, которые он принес, чтобы мыть в каюте пол.
      Поразмыслив, Блайт решила выстирать нижнюю батистовую сорочку. Теперь ее платье было надето прямо на голое тело. Еще никогда она не чувствовала себя такой обнаженной! Чтобы отвлечься от этого необычного ощущения, Блайт подоткнула подол шерстяного платья и принялась мыть пол.
      За этим занятием несколько минут спустя и застал ее Рейдер.
      – Что на этот раз? – проворчал он, заметив странный розовый свет и угадав его причину.
      Подойдя поближе, он заметил Блайт, стоящую на коленях в луже воды. Подобранная юбка позволяла видеть ее стройные икры и лодыжки, а лиф платья едва прикрывал грудь. Сквозь шнуровку белело голое тело. Рейдер вспыхнул, невольно залюбовавшись женскими прелестями, но вовремя опомнился и недовольно спросил:
      – Чем, черт возьми, ты занимаешься?
      Блайт тут же вскочила на ноги, сжав обеими руками швабру.
      – Я… я просто мою пол. Его нужно вымыть, и Ричард…
      – … должен это делать. Я сдеру с него шкуру!
      – Нет! – Блайт шагнула вперед. – Я сама попросила Ричарда отдать швабру. Он не отлынивал от своих обязанностей. Просто мне нужно было чем-нибудь заняться, пока сохнут мои вещи.
      Упоминание о выстиранном нижнем белье заставило ее вспыхнуть. Выронив швабру, Блайт одернула юбку и скрестила на груди руки.
      Только теперь Рейдер заметил висящее на веревке белье. Глаза его вспыхнули негодованием: один конец веревки был привязан к рогу носорога, а другой – к стулу из бивней слона. Это же трофеи! Как она посмела сушить на них свои тряпки! Черт знает что!
      Рейдер ткнул рукой в сторону окна.
      – А это?!
      – Мне понадобилось постирать свою одежду, – оправдывалась Блайт. – Мне больше нечего надевать! А что касается окна, то таким образом я решила оградить себя от любопытных взглядов твоей команды. Матросы висели на канате и заглядывали…
      – Не удивительно! Судя по тому, как ты одета, вернее полураздета, им есть на что посмотреть, – подходя поближе, с издевкой проговорил Рейдер. – Ты выставила себя напоказ, словно бесстыдная девка.
      Он схватил ее за плечи, охваченный внутренним жаром.
      – Нет, я вовсе не была раздета! – Блайт оттолкнула его от себя, зная, что если он поцелует ее, то она наверняка ответит на этот поцелуй. – Я не девка. Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Ты не имеешь права…
      Господи, его губы так близко, а ей так хочется, чтобы Рейдер ее поцеловал! Он имеет право желать ее. Блайт хотелось, чтобы Рейдер обнял, поцеловал ее, заставил забыть, что похитил для другого мужчины.
      «Не имеешь права. У тебя нет прав…» Как все это знакомо, как напоминает другую женщину из высшего света, когда-то близкую сердцу Рейдера! Она отдалась ему, проводила с ним жаркие ночи, а когда он пожелал дать ей свое имя и навсегда привязать к себе, вдруг заявила, что у него нет на это никакого права. Рейдер настаивал. Тогда эта женщина изменила ему с другим. Ее вероломство, жадность и жестокость навсегда отвратили Рейдера от дам из высшего общества. Даже сейчас, спустя десять лет, слова «не имеешь права» продолжали эхом отдаваться в его душе.
      Блайт почувствовала глубокое разочарование, когда Рейдер убрал руки и отошел в глубь каюты, унеся с собой запах кокоса, тепло своего тела. Боже, что это с ней? Неужели она считает себя обделенной?!
      Рейдер вдруг повернулся, и Блайт увидела в его глазах гнев, причину которого не могла понять.
      – С каких это пор леди ползают на коленях и скребут пол? Чего ты добиваешься?
      Он подскочил к ней и схватил ее покрасневшую от воды руку. Рейдера почему-то ужасно волновало, что руки Блайт не такие нежные, как все остальное, к чему он уже успел прикоснуться.
      – Ты собираешься пожаловаться на плохое обращение? Якобы тебя заставляли работать, да? Покажешь всем свои бедные натруженные ручки, чтобы вызывать сочувственные взгляды?
      – Нет, я… я просто хотела чем-нибудь заняться. Я не привыкла сидеть без дела, – выдавила Блайт, пораженная внезапной сменой его настроения. – Мне было необходимо постирать кое-что из вещей, и я захотела укрыться от посторонних глаз. – Она указала на окно. – А это не так-то просто на твоем корабле, Рейдер Прескотт.
      Имя, невольно сорвавшееся с ее губ, поразило их обоих. У Рейдера сладко заныло в груди, а Блайт вся сжалась, словно допустила непростительный промах. В том, что она назвала Рейдера по имени в его присутствии, заключалась какая-то интимность. У – Проклятье!
      Рейдер отступил на шаг, пожирая Блайт глазами. Что, черт возьми, происходит?! Вот она стоит перед ним, едва прикрытая каким-то нелепым платьем, и больше напоминает служанку, чем избалованную роскошью даму из высшего общества. Да ни одна знатная Леди не будет сама стирать свою одежду! Рейдер метнул быстрый взгляд на незамысловатое нижнее белье и. чулки Блайт. «Леди даже никогда сами не моются, – подумал он, потом обратил внимание на грубые руки девушки. – Ни одна дама из высшего общества не поднимет ничего тяжелее иглы. Господи, что же у Блайт за отец, если позволяет ей работать и заниматься делами в конторе?»
      – Мне нужно во что-то переодеться, – прервала Блайт его мысли, покраснев при этом до корней волос.
      Рейдеру вдруг захотелось во что бы то ни стало избавить ее от неловкости. Шагнув к сундуку, он откинул крышку и великодушно разрешил:
      – Вот, найди что-нибудь подходящее.
      – Я не могу это носить. Все такое необычное и… неудобное. Я даже не знаю, как это надевается. Кроме того, мне будет не по себе, что я надену вещи, которые… – она не договорила и опустила глаза, вспомнив его слова о сотнях, тысячах женщин.
      – Ах, какие мы чопорные! – воскликнул Рейдер, догадавшись, что Блайт имела в виду. – Тогда может твои пальчики умеют держать иголку?
      – Конечно, но…
      Рейдер полез на дно сундука и достал обтянутую шелком коробочку.
      – Ты найдешь здесь все необходимое. Сшей себе что-нибудь подходящее. Можешь брать любую ткань.
      Он поставил коробочку на стол, затем подошел к одной из полок, снял с нее небольшую, инкрустированную слоновой костью шкатулку и извлек оттуда синий флакончик с притертой крышкой.
      – Возьми. Смажь свои ужасные руки, а то они похожи на вареных раков.
      Потупившись, Блайт залилась краской.
      – Проклятье! – воскликнул Рейдер. – И больше никакого мытья полов! Я не хочу, чтобы меня считали мучителем. – Направляясь к двери, он едва не задел веревку с бельем. – И убери эти проклятые вещи с моего носорога!
      Когда за ним с шумом захлопнулась дверь, Блайт почувствовала подступающие к глазам слезы. У нее даже заныло в груди. Да, Рейдер прекрасно знает, как больнее унизить человека. А с каким отвращением он смотрел на ее руки! Судя по всему, Рейдер ненавидит так называемых респектабельных женщин за их жадность, вероломство, бессердечие. Но не ее вина в том, что она из порядочной семьи! Блайт взглянула на свои красные руки. Наверняка Рейдер ненавидит и ее. Как бы ей хотелось отплатить ему тем же! Но он такой интересный, такой сильный, такой красивый и загадочный, и ей так нравятся его поцелуи. Блайт никогда не думала, что ей так понравится целоваться.
      Она торопливо сняла с веревки белье и перевесила его на спинку плетеного стула. По крайней мере, теперь ей известно, что этот ужасный зверь – носорог.
      Блайт взяла флакончик и, открыв крышку, сразу же узнала этот запах – кокос, его кокос. Рейдер Прескотт всегда пахнет так, что его хочется съесть. Она налила на ладонь немного кокосового масла и принялась втирать его в огрубевшую кожу рук. Слезы градом катились по ее щекам.

* * *

      Бастиан не спеша прохаживался по опустевшей палубе, наслаждаясь теплым солнечным днем. Он видел, как на берегу идет заготовка лесоматериалов, слышал, как поют старую морскую песню матросы, которые остались на корабле и теперь драили его корпус. «Как хорошо, что все идет так гладко», – невольно подумалось ему. Удрученный вид Рейдера еще больше поднял настроение Бастиана. Он с трудом скрыл ликование, когда капитан потер руками лицо и устало произнес:
      – Она повесила занавески. Представляешь, она постирала свое проклятое белье и повесила занавески…
      Рейдер дождался, пока солнце начнет клониться к закату, и только тогда решился еще раз зайти в каюту. На этот раз он с облегчением обнаружил, что Блайт полностью одета и ее можно вывести на прогулку.
      Оставив Блайт на палубе, он подошел к длинной очереди стоящих за грогом моряков. Не удержавшись, Блайт поинтересовалась у проходившего мимо Ричарда о назначении этой очереди. Тот охотно объяснил, что Рейдер, придерживаясь старинной традиции военных моряков, выдает грог в порядке очереди.
      Блайт видела, как Рейдер что-то сказал распределявшему напиток седому матросу. Среди членов команды раздался восторженный крик:
      – Миндаль!
      – Здорово, разрази меня гром! – тоже воскликнул Ричард и, тут же забыв про Блайт, побежал пристраиваться в очередь.
      Заметив недоумение девушки, к ней подошел Бастиан.
      – Мы отобрали миндаль у английских купцов, несколько мешков. Парни его обожают. Кажется, Рейдер сегодня расщедрился. С чего бы это, а? Кто это на него так благотворно влияет? – Он царапнул Блайт недвусмысленным взглядом.
      – Уж конечно не вы, мистер Кейн. Из-за вас люди только попадают в беду, – вспыхнула она и ушла на другую сторону палубы.
      Вскоре на палубу, действительно, втащили мешок с орехам. Каждый член команды получил полную кружку орехов. Все принялись тут же щелкать их, выбрасывая скорлупу прямо в море. К несчастью, в очереди возникла давка, и двое парней сцепились из-за порции лакомств.
      Рейдер, словно нож, рассек толпу, моментально наведя порядок с помощью своего громового голоса. Лишь эти двое никак не могли успокоиться.
      – Он взял мои… лживый червяк, – сыпались взаимные обвинения.
      И вот уже высокий худой Стенли и вертлявый Клайв оказались лицом друг против друга с ножами наготове. Преимущество было явно на стороне Клайва, поскольку он считался самым искусным в обращении с холодным оружием. Рейдер что-то негромко сказал забиякам, но они словно не слышали его.
      – Разрази меня гром! – раздался над ухом Блайт голос Бастиана; повернувшись, она заметила его горящий возбужденные взгляд. – Он собирается разрешить спор ножом.
      – Как это? – нахмурилась Блайт.
      – Суд по-капитански, – объяснил Бастиан и, схватив ее за руку, потащил поближе к собравшимся. – Рейдер научился этому от меня!
      Между тем Рейдер уже вскочил на кабестан, приказав подать себе грог. Ему принесли полную кружку. Он осушил ее залпом и крикнул:
      – Руки!
      Бастиан подвел Блайт как можно ближе. Рейдер стоял к ним спиной, но она прекрасно видела, как те двое, Стенли и Клайв, безропотно положили руки на кабестан и растопырили пальцы. Выпив еще одну кружку грога, Рейдер взялся за рукоятку ножа и, к ужасу Блайт, принялся втыкать лезвие между пальцами парней, переходя от одной руки к другой, двигаясь взад-вперед.
      – Боже всемилостивый! – побледнела Блайт, хватая Бастиана за рукав. – Что он делает?
      Вокруг стоял невообразимый рев голосов, и она с трудом разбирала слова Бастиана.
      – Справедливый суд. Нож капитана будет «гулять» до тех пор, пока один из них не отдернет руку или пока у кого-нибудь не прольется кровь. – Бастиан протянул левую руку, показав отсутствующую фалангу на безымянном пальце. – Я узнал об этом от своего старого капитана и обучил Рейдера. Видишь, после каждого круга Рейдер прикладывается к грогу, чтобы затуманить себе мозги, то есть, чтобы быть более объективным и иметь твердую руку, – заметив ужас на лице Блайт, Бастиан нехорошо хохотнул. – Это пиратский суд, Вул-вич.
      – Нет, – выдохнула Блайт.
      В этот момент Рейдер взялся за третью кружку и, повернувшись вполоборота, заметил побледневшую Блайт. На какое-то мгновение их глаза встретились. Рейдер прочитал в ее взгляде одновременно ужас и удивление. Блайт смотрела на него так, словно видела впервые, и Рейдер тоже вдруг увидел себя как бы со стороны, глазами Блайт.
      Он взглянул на свою команду, прочитав на их лицах ожидание развязки. Ему нельзя было подводить их, нужно было закончить это проклятое дело. Рейдер осушил третью кружку и краем глаза увидел, как Блайт резко повернулась и, расталкивая толпу, бросилась прочь. Тогда он коротко приказал принести еще грогу и, пройдя два круга, слегка задел палец Стенли, не причинив ему при этом особого вреда. Парни, правда, были несколько разочарованы, но общее напряжение спало. Всех впереди ждала спокойная ночь, всех, кроме Рейдера: грог уже начал свое возбуждающее действие.
      Дружески похлопав его по плечу и похвалив за отличное представление, Бастиан отправился восвояси. Рейдер тоже решил немного прилечь и пошел в свою каюту. Но дверь, к его огромному удивлению, не поддавалась.
      – Вул-виш! Открой, Вул-вич! – надрывался Рейдер.
      Однако дверь оставалась закрытой, несмотря на все крики и стук. В конце концов Рейдер побрел в каюту Бастиана, забыв, что, собственно, он хотел сказать этой Вул-вич.
      Блайт сидела на койке и не сводила глаз с умывальника, предусмотрительно придвинутого ею к двери. С бешено бьющимся сердцем прислушивалась она к удаляющимся шагам Рейдера. Какой он, оказывается, жестокий! Сегодняшний поступок никак не вязался с его аристократической внешностью, образованностью и в особенности… с его нежными прикосновениями.
      Блайт почувствовала, насколько огромна пропасть между ними. Он такой же опасный и дикий, как и его злобная шайка. Блайт и Рейдер принадлежат к совершенно разным мирам.
      Блайт обхватила руками колени и с удивлением вдруг поняла, что это открытие повергло ее в настоящее уныние.

ГЛАВА 9

      Похлебка из моллюсков. Эти слова вызвали на «Виндрейдере» всеобщее оживление. Море, словно капризная любовница, дарило морякам много радости, но за это в любую минуту могло отнять у них жизнь. Все, что касалось моря, было сопряжено с риском, все, кроме добывания моллюсков.
      Моллюски – великолепное блюдо, сытное и питательное. Но такое удовольствие, как похлебка из моллюсков, команда могла себе позволить только на отдыхе, в полной безопасности. Поэтому блюдо это знаменовало собой не только восхитительный обед, но также мир и спокойствие на судне.
      Все члены команды принялись с энтузиазмом добывать моллюсков. Они сновали вдоль берега, подкапывая влажный песок и доставая из него все, что попадалось под руку. Пираты веселились как дети, от избытка чувств бросаясь друг в друга песком и плескаясь водой.
      Вскоре за бортом остались пустые раковины, а на корабле запахло маслом, чесноком и травами. Все ждали, глотая слюну, восхитительное блюдо, но первой отведать деликатес пригласили Блайт. Франко сам послал за ней Ричарда, и она вошла на камбуз, чтобы снять пробу с кушанья, на которое вдохновила вспыльчивого француза.
      Кок протянул ей деревянную ложку с золотистым густым варевом. Попробовав бульон, Блайт в преувеличенном экстазе на французский манер закатила глаза.
      – Потрясающе, Франко!
      Лицо кока озарилось довольной улыбкой, и Блайт попросила его налить первую миску Вилли, который отлеживался после перенесенных побоев. Франко задумчиво почесал затылок, но все-таки согласился.
      – Как я и обещала, – робко улыбнулась Блайт, поднося миску прямо к носу Вилли. – Похлебка из моллюсков. Если уж она не поставит тебя на ноги, то тебе уже ничто не поможет.
      Вилли приподнялся на локте, с изумлением уставившись на девушку. Господи, неужели она действительно это сделала: принесла ему похлебку, не побоявшись отправиться на камбуз и уговорить строптивого француза?! От удивления Вилли не мог есть, точнее, почти не мог есть. Он причмокивал и постанывал от удовольствия, но все же любопытство в конце концов пересилило его аппетит.
      – Как тебе удалось уломать Франко?
      – Я вспомнила, в какую сторону нужно падать.
      Опустив глаза, Блайт присела на пустой, перевернутый вверх дном бочонок. Ей не хотелось, чтобы Вилли догадался об истинной причине ее заботы.
      Старик понимающе кивнул. Эта женщина так не походила на всех, кого он встречал прежде. Сам того не ожидая, Вилли принялся рассказывать Блайт о прежних днях, проведенных с Рейдером и Бастианом: как они спасли его после кораблекрушения, когда он болтался в море на утлой лодчонке возле Азорских островов; как он научился всему и теперь умел одинаково хорошо заряжать пушку и чинить паруса. Поглощая похлебку, Вилли продолжал рассказывать Блайт о своей жизни и не знал, что доставляет ему большее удовольствие – еда или ее внимание. Наконец с похлебкой было покончено. Вилли блаженно завалился на бок, заявив, что давно не чувствовал себя таким удовлетворенным, разве что…
      – Что? – забеспокоилась Блайт.
      – Ну… – Признаться, Вилли не хотелось, чтобы ее забота о нем закончилась на миске похлебки. – Я привык к вечерней порции рома… помогает мне заснуть. – Он поморщился и поерзал на своей жесткой койке. – А из-за спины мне едва удается как следует выспаться. Вот если бы глотнуть грога…
      Что-то едва уловимое промелькнуло в его взгляде, и Блайт почему-то опять вспомнила Нану, почувствовав угрызения совести. Нана находилась за сотни, тысячи миль отсюда, а Вилли – вот он, здесь, рядом, и она вполне может о нем позаботиться.
      – Ладно, сегодня вечером я пришлю твою порцию грога.
      «Надо же, – удивилась Блайт, – никто и не подумал это сделать. Что за люди на этом корабле?» Она легонько коснулась руки Вилли и поспешила обратно в каюту, пока Рейдер Прескотт не заметил ее исчезновения.
      Заходящее солнце окрасило небо в нежно-розовый цвет и расчертило горизонт широкими золотыми полосами, когда Рейдер появился в каюте, чтобы отвести Блайт на палубу. Взяв девушку за локоть, он нахмурился, сразу почувствовав ее напряженность и отчужденность. Блайт даже не взглянула на него по пути к лестнице.
      – Тебе понравился обед? – наконец нашел Рейдер безопасную тему для разговора, ожидая, что она начнет восторгаться искусством повара и намереваясь поддержать ее в этом.
      – Было вкусно, – сдержанно ответила Блайт, и между ними опять воцарилось молчание.
      – Вижу, ты кое-что сшила.
      – Только одно платье. – Она искоса взглянула на Рейдера, полагая, что он наверняка уже жалеет о своей щедрости. – Можешь не волноваться. Я постараюсь использовать как можно меньше из предоставленного тобой.
      – Я разрешил пользоваться всем, что тебе нужно. – Рейдер взял руку Блайт. – Кокосовое масло, похоже, дает свои результаты. Этим секретом со мной поделились аборигенки на островах. Знаешь, солнце и соль очень сушат и портят кожу.
      Блайт выдернула руку и спрятала ее за спину. Теперь она знала, почему так волнующе вкусно пахнет этот грубый и жестокий морской капитан, и наверняка ей будет легче противиться его обаянию.
      Рейдер злился на самого себя. Ну почему он так остро реагирует на ее холодность? Разве не этого следовало ожидать от леди из высшего общества?!
      Блайт задумчиво уставилась вдаль, а Рейдер невольно залюбовался отблесками солнца на ее длинных густых волосах. Щеки девушки напоминали свежий персик: длинные ресницы скрывали необыкновенные глаза, в которые ему так хотелось заглянуть. Неожиданно Рейдера охватил гнев. Почему, черт возьми, ему хочется, чтобы Блайт смотрела на него с таким же интересом? Дьявольщина какая-то! Он ведет себя словно паршивый кавалер из высшего общества: держит ее за ручку, жаждет взгляда, кивка, просто улыбки… Повернувшись, Рейдер молча отправился на нижнюю палубу, искать успокоения.
      Блайт облегченно вздохнула. Она едва могла выдержать его присутствие, с трудом владея собой. Ей хотелось смотреть на Рейдера, слушать его голос, прикасаться к его телу…
      Погруженная в свои мысли, Блайт не сразу заметила, как началась дележка грога. Она разыскала Ричарда, который, судя по блаженной улыбке, уже глотнул спиртного. Оказывается, Рейдер распорядился выдать сегодня двойную порцию грога, так сказать, чтобы отпраздновать великолепный обед.
      Блайт сразу же подумала о Вилли и о том, как он обрадуется, услышав эту новость.
      – Как ты думаешь, команда не станет возражать, если я подойду и попрошу порцию для Вилли? Я ему обещала. – Блайт обратила на Ричарда ясные золотистые глаза.
      – Н-но вы не можете, мисс, – возразил юноша. – Грог – только для моряков и только для тех, кто исполняет свои обязанности на корабле. Каждый должен встать в очередь и получить свою порцию.
      – Но это же абсурдно и бесчеловечно. Вилли не может заснуть без грога. Он все еще плохо себя чувствует. И я обещала.
      С этими словами Блайт взяла из рук Ричарда пустую кружку и направилась к очереди. Но юноша остановил ее.
      – Вы не можете этого сделать, мисс. Вилли не прав, и парням это не понравится.
      – Если честно, то мне все равно, что им нравится, а что нет. Я дала слово и сдержу его. Даже если мне придется встать в хвост очереди, если тебя это утешит.
      Однако Ричард проявил настойчивость:
      – Нельзя, мисс. Будут неприятности.
      Блайт поняла, что он действительно беспокоится о ней.
      – Ничего они мне не сделают. Невиллу Карсону это не понравится.
      Но Ричард крепко держал ее за руку.
      – Ладно, – наконец решился он. – Раз вы так настаиваете, я пойду вместо вас.
      Взяв кружку, Ричард встал в самый конец очереди.
      Блайт наблюдала за ним, думая о том, какой он все-таки хороший, работящий молодой человек. Жаль только, что его юность проходит в таких условиях. Неожиданно она заметила, что на Ричарда косо смотрят те, кто уже получил свою порцию. Вероятно, они вспомнили, что он второй раз стоит в очереди.
      – Разрази меня гром! – вскричал Клайв. – Среди нас завелась крыса, которая хочет урвать еще одну порцию грога. Судя по всему, нашему молодому принцу недостаточно одной двойной! Он считает, что заслужил дополнительную кружку!
      – Совсем зазнался с тех пор, как водит компанию с женщиной! – послышались возгласы.
      Ричарда выпихнули из очереди и начали толкать от одного пирата к другому. Вскоре юношу окружило плотное кольцо разъяренных моряков; то тут, то там засверкали ножи.
      Господи! Они напали на Ричарда! Блайт в панике искала глазами Рейдера, но ни его, ни Бастиана на палубе не оказалось.
      – Это не для меня, – оправдывался Ричард. – Это для старины Вилли.
      – Рассказывай сказки! – прорычал Клайв, размахивая кинжалом. – Вилли отлеживается внизу, и ему не полагается грога. Он прекрасно об этом знает. А ты пользуешься тем, что прислуживаешь нашей пленнице. – Клайв повернулся к дружкам. – Ходит за ней, как бычок на привязи.
      – Мы этого не потерпим! Его нужно проучить! – снова раздались нестройные голоса.
      Ричард пытался протестовать, но его голос тонул в хоре возмущенных воплей, требующих сурового наказания. Не выдержав, Блайт порывисто бросилась вперед и стала протискиваться сквозь толпу.
      – Нет! Прекратите! – потребовала она. – Прекратите! Он не сделал ничего плохого! Это я обещала Вилли принести ему порцию грога. Я хотела сама встать в очередь. – Блайт обвела всех горящим взглядом. – Но Ричард не пустил меня и встал сам! Он лишь пытался помочь Вилли, а вовсе не нарушал ваши правила. Ричард сделал это, чтобы помочь мне сдержать слово, данное одному из вас!
      Руки Блайт были холодны как лед, она едва могла дышать, но все же нашла в себе силы схватить Ричарда за руку и потащить его за собой. Все так поразились ее натиску, что отпустили юношу.
      – Это меня вы все невзлюбили, хотя я не сделала вам ничего плохого, только сказала правду. Но я не позволю наказать невиновного человека!
      Блайт попыталась пройти к люку, но пираты не расступились. Наоборот, они все плотнее и плотнее смыкали круг, приближая к ней злобные, заросшие щетиной лица.
      – Ну-ну, – протянул Клайв, поигрывая ножом. Сузив глаза, он сверлил Блайт недобрым взглядом. – Красотка в наших руках, парни. Она думает, будто может нами командовать. Ее Высочество! Мы ведь не какие-нибудь зеленые юнцы, да, братцы?! Нам известно, как усмирять строптивых женщин.
      Раздался непристойный, гадкий смех, и Блайт с ужасом поняла, что они имеют в виду. Она оглянулась, ища глазами Рейдера. Но ведь он ее предупреждал не раз и наверняка пальцем не шевельнет в подобной ситуации. Да, Блайт сама во всем виновата. Судя по всему, настал час расплаты.
      Пираты подталкивали ее все ближе и ближе к поручням. Кто-то предложил дать ей пройтись по доске, у других возникли иные желания. Блайт слышала все это, но ни на секунду не забывала о Ричарде, опасаясь, как бы его просто-напросто не вышвырнули за борт.
      – Мне наплевать на то, что вы сделаете со мной, но клянусь, если этот юноша пострадает из-за меня… – она запнулась, понимая, что ей нечем их запугать.
      В глазах команды Блайт прочитала себе смертный приговор и решила во что бы то ни стало спасти Ричарда. Толкнув его вдоль перил, она крикнула:
      – Беги!
      Ричард ошалело бросился прочь, и Блайт неожиданно осталась совсем одна в окружении разъяренных пиратов.