Неизвестная история человечества

Некоторые ученые заявляли, что стоянка Сен-Прэ отно­сится к эпохе позднего плиоцена. Если вывод Денуайе о том, что отметины на многих костях были оставлены каменными инструментами, верен, то это будет означать, что на террито­рии современной Франции в ту эпоху обитали человеческие существа. Могут спросить: «Ну а в чем, собственно, пробле­ма?» А проблема при такой постановке вопроса как раз суще­ствует. Она заключается в том, как на это смотрит современ­ная палеонтологическая наука. Ее представители не могут даже предположить, что в те далекие времена на территории Европы могли искусно использовать каменные орудия труда. Считается, что в конце плиоцена, или около двух миллионов лет тому назад, людей современного типа просто еще не было. Утверждается, что только в Африке тогда можно было бы встретить примитивных человекоподобных, круг которых ограничивался двумя видами гоминидов – Australopithecus и Homo habilis. Homo habilis официальная наука считает пер­вым, кто начал изготовлять орудия труда. Некоторые ученые придерживаются мнения, что стоянка Сен-Прэ менее древ­няя, чем плиоцен. Они полагают, что ей приблизительно 1, 2 – 1, 6 миллиона лет. Тем не менее и при таком раскладе ископа­емые кости со странными отметинами не перестают быть научной аномалией.

Открытия Жюля Денуайе вызвали бурную дискуссию даже в девятнадцатом веке. Оппоненты его точки зрения за­являли, что отметины скорее всего были оставлены инстру­ментами рабочих, которые принимали участие в раскопках. Но Денуайе заявил, что следы на костях были покрыты таким же толстым слоем минеральных отложений, что и остальная поверхность ископаемых. Выдающийся британский геолог сэр Чарльз Лайелл (sir Charles Lyell) предположил, что следы бы­ли оставлены зубами грызунов. Однако французский архео­лог Габриэль де Мортийе (Gabriel de Mortillet) заявил, что эти следы не могли быть оставлены животными. В свою очередь он выдвинул гипотезу, что это есть результат трения ископаемого материала об острые камни под давлением геологичес­ких пород. Это предположение Жюль Денуайе прокомменти­ровал следующим образом: «Многие отметины могли являться следствием трения костей в результате их движе­ния в толще песка и гравия. Но эти естественные царапины существенно отличаются по своему характеру от первона­чальных насечек и линий».

Так кто же прав, Жюль Денуайе или Габриэль де Мортийе? Многие научные авторитеты придерживались мнения, что вопрос мог быть разрешен, если бы в гравиях Сен-Прэ бы­ли обнаружены кремневые орудия, о которых можно было бы определенно сказать, что их изготовил человек. Священник Луи Буржуа (Louis Bourgeois), также известный как выдаю­щийся палеонтолог, в поисках доказательств провел внима­тельное обследование геологических слоев Сен-Прэ. В ре­зультате скрупулезной работы ему удалось найти несколько кремневых образцов, которые он принял за настоящие ору­дия, о чем и сообщил в январе 1867 года в своем докладе в Академию наук. Знаменитый французский антрополог Арман де Кятрефаж (Armand de Quatrefages) заявил, что ископаемыми кремневыми орудиями были скребки, буры и наконечники ко­пий.

Но даже такое объяснение не удовлетворило Габриэля де Мортийе, который заявил, что найденные отцом Буржуа в Сен-Прэ кремни заострились в результате давления геологи­ческих пород. Выходит, что наша попытка разрешить один во­прос (по поводу природы отметин и бороздок на костях) при­водит к возникновению другого. А именно: каким образом можно добиться признания того, что кремни и предметы из камня были сделаны человеком? Более подробно на этой про­блеме мы остановимся в следующей главе нашей книги. Пока же мы просто отметим, что методы определения каменных орудий труда и по сей день являются предметом острой дис­куссии. Следовательно, можно найти множество причин, что­бы усомниться в справедливости непризнания Габриэлем де Мортийе открытий отца Буржуа. В 1910 году известный аме­риканский палеонтолог Генри Фэрфилд Осборн (Henry Fairfield Osborn) сделал интересные комментарии по поводу присутствия каменных орудий в Сен-Прэ: «Самыми ранними следами присутствия человека в горизонтах этого возраста были ископаемые кости с насечками, которые в 1863 году бы­ли обнаружены Жюлем Денуайе в Сен-Прэ, поблизости от Шартрэ. Сомнение по поводу искусственного происхождения этих отметин было снято благодаря последним работам Лавиля (Laville) и Рюто (Rutot), которые привели к открытию эоли­тов. Это полностью подтвердило научную значимость откры­тий аббата Буржуа, проводившего в этих местах научные изыскания в 1867 году».

Итак, что касается открытий в Сен-Прэ, нужно иметь в виду, что мы имеем дело с палеонтологическими проблемами, которые не поддаются быстрому и простому решению. Конеч­но, нет достаточно веских причин, чтобы категорично утверж­дать, что эти кости не являются доказательством присутствия человека в эпоху плиоцена. Если это так, то может возникнуть вопрос: почему ископаемые образцы из Сен-Прэ и другие по­добные находки почти никогда не упоминаются в учебниках по эволюции человека, а если и упоминаются, то в редких слу­чаях и с негативными комментариями? Может, это происхо­дит в силу того, что таковые свидетельства неприемлемы? Или, возможно, замалчивание или огульное отрицание объяс­няются тем, что потенциальная древность (поздний плиоцен) найденных предметов резко контрастирует с существующим подходом к происхождению человека?

В своей книге «Hommes Fossueset Hommes Sauvages» («Ископаемые люди и дикие люди»), вышедшей в 1884 году, Арман де Кятрефаж, член Французской академии наук и про­фессор Парижского музея естественной истории, по этому по­воду написал следующее: «Возражения по поводу возможно­сти присутствия людей в периоды плиоцена и миоцена скорее всего связаны с теоретическими умозаключениями, нежели с непосредственным наблюдением».

Прежде чем рассматривать примеры других научных открытий девятнадцатого века, бросающих вызов современным представлениям о происхождении человека, давайте остановимся на более недавнем исследовании искусственно измененных костей. Одним из вопросов, вызываю­щих наибольшую полемику в палеоантропологии Нового Све­та, является вопрос о том, когда человек впервые очутился на территории Северной Америки. По общепринятой точке зре­ния, около 12 тысяч лет тому назад занимавшиеся охотой и со­бирательством аборигены Азии попали в Америку через пе­решеек, находившийся в те далекие времена на месте нынешнего Берингова пролива. Однако некоторые ученые по­лагают, что первый человек ступил на землю Америки приблизительно тридцать тысяч лет назад. И наконец меньшая, но постоянно растущая часть ученых, отодвигает начало по­корения человеком Америки в гораздо более древние эпохи плейстоцена. Однако детально этот вопрос мы рассмотрим в следующих главах нашей книги. Сейчас же мы хотели бы по­говорить о костных останках, обнаруженных на реке Оулд Кроу, на самом севере Америки – в районе Юкона, как о современных свидетельствах, которым посвящена данная глава.

В 1970-х годах Ричард Морлан (Richard E. Morlan), сотрудник Археологической инспекции Канады и Канадского национального музея человека, проводил исследования видо­измененных костей, обнаруженных в районе реки Оулд Кроу. Ученый пришел к выводу, что многие кости и оленьи рога бы­ли обработаны человеком еще до того, как произошла их ми­нерализация. Кости, подвергшиеся воздействию воды, были извлечены из Висконсинской ледниковой поймы, возраст ко­торой оценивается в 80 тысяч лет. Это открытие явилось сильным аргументом, поставившим под вопрос справедливость ныне бытующих представлений о появлении первых людей в Новом Свете.

Но в 1984 году Р. М. Торсон (R. M. Thorson) и Р. Д. Гасри (R. D. Guthrie) опубликовали исследование, показывающее, что динамическое воздействие речного льда могло вызвать изменения, которые Ричард Морлан принял за работу рук че­ловека. Спустя некоторое время Морлан уже не утверждал, что все собранные им кости несли на себе следы человеческо­го вмешательства. Он признал, что 30 из 34 образцов имели следы, которые вполне могли быть вызваны трением речного льда или другими естественными причинами.

И все же в отношении четырех образцов он был уверен, что без человека здесь не обошлось. В опубликованном им до­кладе подчеркивалось: «Зарубки и царапины… неотличимы от тех, которые обычно остаются при разделке и обработке туш животных с помощью различных инструментов».

Ричард Морлан отослал два образца на экспертизу д-ру Пэт Шипман (dr. Pat Shipman) из Университета Хопкинса. Шипман провела исследование отметин с помощью электрон­ного микроскопа и сравнила полученные результаты с банком данных костных отметин, содержащим информацию более чем о 1000 отметин на костях. Ее заключение гласило, что имеющиеся на одной из костей отметины не позволяют сделать какой-либо определенный вывод, тогда как другая кость име­ла несомненные признаки обработки инструментом. Морлан отметил, что в районе реки Оулд Кроу и на близлежащей тер­ритории были обнаружены некоторые каменные орудия. Но найдены они были на некотором расстоянии от ископаемых костей, что делало невозможной прямую ассоциацию между ними.

Все это означает, что от костей из Сен-Прэ и других подобных находок так просто отмахнуться нельзя. Фактический материал такого рода и сегодня считается чрезвычайно важ­ным. К тому же и методы научного анализа не очень отлича­ются от тех, которые применялись в девятнадцатом веке. Уче­ные того времени не располагали электронными микроскопами, но оптические, которыми они пользовались, были и остаются достаточно хорошими инструментами для этого вида исследований.

Другим недавним примером обнаружения надрезанных костей, аналогичных найденным в Сен-Прэ, является открытие, сделанное Джорджем Миллером (George Miller), хранителем Музея колледжа Imperial Valley в Эль-Сентро, Калифорния. Джордж Миллер (он умер в 1989 году) сообщал, что шесть костей мамонта, раскопанных в пустыне Анса-Боррего (Anza-Borrego), несут на себе явные следы об­работки каменными орудиями. Проведенный Геологическим управлением США анализ образцов на содержание изотопов урана показал, что кости имеют возраст около 300 тысяч лет, в то время как палеомагнитный метод и исследование образ­цов вулканического пепла дали приблизительно 750 тысяч лет.

Один авторитетный ученый сказал, что утверждение Миллера «реально настолько, насколько реально чудовище озера Лох-Несс и живой мамонт из Сибири». На что Джордж Миллер, в свою очередь, заявил, что «эти люди не желают признавать присутствие здесь человека из карьерных сообра­жений». Проблема надрезанных костей мамонта была затро­нута в нашем разговоре с Томасом Демере (Thomas Demere), палеонтологом Музея естественной истории Сан-Диего, кото­рый состоялся 31 мая 1990 года. Тогда Демере сказал, что все­гда скептически подходит к заявлениям, подобным тому, которое сделал Миллер. Он поставил под сомнение профессионализм людей, которые извлекали кости из земли, и отметил, что рядом не были обнаружены каменные орудия. Более того, Демере отметил, что считает маловероятным, что­бы какой-либо научный журнал опубликовал информацию об этих находках, так как этого, скорее всего, не допустили бы редактора. Позже мы узнали от Жюли Парке (Julie Parks), хранительницы научного наследия Джорджа Миллера, что Демере никогда кости не осматривал и на месте их обнаруже­ния не бывал, хотя его туда и приглашали.

Парке сказала, что один надрез начинался, очевидно, на одной ископаемой кости и переходил на другую, которая должна была располагаться рядом, когда скелет мамонта был еще целым. Эта отметина походит на след, оставленный инст­рументом при разделке туши. Маловероятно, чтобы случай­ные отметины, вызванные движением костей в толще земных пород после того, как скелет мамонта уже перестал быть еди­ным целым, могли начинаться на одной кости и переходить на другую.

Образцы с какими же отметинами, что и на костях из Сен-Прэ, Жюль Денуайе обнаружил, осматривая коллекцию костей из долины реки Арно (Val d'Arno), Италия. Там находились надрезанные кости тех же видов жи­вотных, что и найденные в Сен-Прэ, в том числе Elephas MeridionaUs и Rhinocerosetruscus. Образцы относились к астианскому периоду эпохи плиоцена и насчитывали 3 – 4 миллио­на лет. Но вполне возможно, что возраст костей составляет около 1, 3 миллиона лет. Именно столько лет назад с террито­рии Европы исчез Elephas MeridionaUs.

Надрезанные кости были найдены и в других частях Италии. 20 сентября 1865 года на состоявшемся в Специи со­брании Итальянского общества естественных наук профессор Раморино (Ramorino) представил собравшимся кости вымер­ших животных, а именно красной лани и носорога, которые несли на себе следы применения инструментов. Эти образцы были найдены поблизости от Сан-Джованни, в районе Сиены, и так же, как и кости из долины реки Арно, отнесены к астианской стадии эпохи плиоцена. Габриэль де Мортийе, тради­ционно оставаясь на позиции скептицизма, утверждал, что, по его мнению, отметины скорее всего были оставлены инстру­ментами рабочих, которые эти кости извлекали.

1 апреля 1868 года А. Лосседа (A. Laussedat) информировал Французскую Академию наук, что П. Бертран (Р. Bertrand) прислал ему два фраг­мента нижней челюсти носорога, которые были найдены в карьере поблизости от Бийи, Франция. На одном фрагменте были видны четыре очень глубокие и короткие бороздки. Они находились в нижней части кости и располагались практически параллельно по отношению друг к другу. Со­гласно А. Лосседа, рубленые отметины на кости были похо­жи на те, что остаются при ударе топором о твердое дерево. И он счел, что эти следы были оставлены примерно таким же образом, то есть с помощью ручного рубящего инстру­мента из камня, когда кость была еще свежая. Это привело Лосседа к мысли, что люди жили в одно и то же время с ис­копаемыми носорогами. Насколько давно это было, говорит тот факт, что челюстная кость происходила из формации среднего миоцена, возраст которой составляет примерно 15 миллионов лет.

Действительно ли царапины на костях были оставлены человеком? Габриэль де Мортийе полагает, что нет. По­сле того как был исключен вариант, что их оставили клыки плотоядных животных, он отмечал, что «следы имеют гео­логическую природу». Может быть, Габриэль де Мортийе и прав, но в поддержку своей точки зрения он не представил достаточно убедительных доказательств.

Одним из наиболее уважаемых и признанных специалистов по надрезанным костям является антрополог Лью­ис Р. Бинфорд (Lewis R. Binford) из Университета Нью-Мексико, в г. Альбукерке. В своей книге «Bones: Ancient Men and Modem Miths» («Кости: древние люди и современные мифы») Бинфорд утверждает: «Следы от каменных орудий обычно короткие, в форме располагающихся параллельно по отношению друг к другу отметин». Отметины, которые описал Лосседа, полностью соответствуют описанию Бинфорда.

В докладе по результатам работы за апрель 1868 года, представленном Ф. Гарригу (F. Garrigou) и А. Фильелем (Н. Filhol) Французской академии наук, говорится: «Теперь мы располагаем достаточным количеством данных, что­бы утверждать, что человеческие существа и млекопитающие миоцена жили в одно и то же время». Таким доказательством явилась коллекция костей млекопитающих из Сансана (Sansan), которые имеют явные признаки преднамеренного слома. В этом отношении особенно следует выделить сломан­ные кости небольшого оленя Dicrocerus elegans. Современные ученые полагают, что костесодержащие геологические гори­зонты Сансана относятся к эпохе среднего миоцена. Можно себе представить, насколько ошеломляющей была гипотеза о присутствии человеческих существ около 15 миллионов лет назад и какое влияние она оказала на эволюционные теории сегодняшнего дня.

Габриэль де Мортийе в своей обычной манере заявил, что одна часть сансанских костей разрушилась в процессе ми­нерализации, возможно при высушивании, тогда как осталь­ные были сломаны в результате движения геологических по­род.

Однако Ф. Гарригу продолжал утверждать, что сансанские кости были сломаны людьми, когда из них вытаскивали костный мозг. По этому поводу он привел свои аргументы на Международном конгрессе по доисторической антропологии и археологии, состоявшемся в 1871 году в итальянском городе Болонья. Вначале Ф. Гарригу представил собравшимся не­сколько свежих костей с несомненными следами обработки на скотобойне. Для сравнения он затем показал кости маленько­го оленя (Dicrocerus elegans), обнаруженные в Сансане. Следы на последних соответствовали характеру отметин на первых.

Ф. Гарригу показал также, что многие из фрагментов ко­стей имеют четкие следы скребка, которые, в частности, были обнаружены на мозговых костях позднего плейстоцена. Согласно Льюису Р. Бинфорду, первым шагом в обработке мозго­вой кости является снятие слоя ткани с поверхности кости при помощи каменного скребка.

В греческом местечке под названием Пикерми (Pikermi), что поблизости от Марафонской равнины, есть богатый ископаемыми останками геологический слой периода позднего миоцена (тортониана), который исследовал и описал выдающийся французский ученый Альбер Годри (Albert Gaudry). На сессии Международного конгресса по доистори­ческой антропологии и археологии, состоявшейся в Брюсселе в 1872 году, барон фон Дюкер (von Duker) сообщил, что сло­манные кости из Пикерми доказывают существование чело­века в эпоху миоцена. Современные ученые по-прежнему от­носят стоянку Пикерми к позднему миоцену. Это означает, что возраст костей может составлять по меньшей мере пять миллионов лет.

Барон фон Дюкер вначале обследовал многочисленные кости из Пикерми, хранящиеся в Афинском музее. Там он об­наружил тридцать четыре челюстных осколка вымершей «трехпалой» лошади (Нiрраriоn) и антилопы, а также девят­надцать фрагментов большеберцовой кости и двадцать два фрагмента других костей крупных млекопитающих, включая носорога. Все кости имели следы преднамеренного раздробле­ния с целью извлечения костного мозга. Фон Дюкер утверж­дает, что «в той или иной степени кости несли на себе следы обработки тяжелыми орудиями». Он также отметил многие сотни костей, сломанных таким же образом.

Кроме того, фон Дюкер осмотрел не один десяток черепов Нiрраriоn и антилопы, которые имели характерные при­знаки удаления верхней челюсти с целью извлечения мозга. Края переломов были очень острые, что говорит больше о че­ловеческом вмешательстве, чем об изменениях, вызванных давлением геологических пород или хищниками.

Вскоре после этого барон фон Дюкер сам отправился на стоянку Пикерми, чтобы продолжить свои исследования уже на месте. Во время своих первых раскопок он нашел десятки костных фрагментов Нiрраriоn и антилопы и объявил, что около четверти ископаемых остатков имеют признаки пред­намеренного слома. В этом отношении показательно замеча­ние Бинфорда, что в коллекциях костей, сломанных в результате извлечения из них человеком костного мозга, от 14 до 17 процентов образцов имеют зарубки от ударов тяжелыми предметами. «На месте раскопок, – утверждает фон Дю­кер, – мне удалось обнаружить камень, который по своему размеру подходил для того, чтобы его можно было держать в руке. С одной стороны он был заострен и идеальным образом приспособлен для нанесения такого рода ударов».

На заседании Королевского антропологического институ­та Великобритании и Северной Ирландии, состоявшем­ся 8 апреля 1872 года, член Геологического общества Эдвард Чарльзуорс (Edward Charlesworth) представил много­численные образцы зубов акулы (Carcharodon), причем каж­дый зуб имел располагавшуюся прямо по центру дырочку. Это напоминало работу аборигенов южных морей, которые проделывают подобное с акульими зубами, когда изготавли­вают оружие и ожерелья. Зубы были обнаружены в восточной части Англии, в формации Red Crag (Красная скала), возраст которой составляет 2, 0 – 2, 5 миллиона лет.

Эдвард Чарльзуорс привел убедительные аргументы в пользу того, что такие морские животные, как сверлящие моллюски, не могли сделать эти отверстия. Один участник дискуссии предположил, что причиной могло быть гниение зубов. Но общеизвестно, что у акул такого не бывает. Другие говорили, что, возможно, это результат воздействия паразитирующих организмов. Но до сих пор не известно ни одного паразита, который бы селился на рыбьих зубах.

Тогда слово взял д-р Коллиер (dr. Collyer) и поддержал точку зрения, что отверстия в акульих зубах – дело челове­ческих рук. В протоколе заседания говорится: «Он провел тщательное обследование просверленных акульих зубов с по­мощью мощной лупы. …На его взгляд, акульи зубы просверлил человек». В поддержку своей позиции д-р. Коллиер приводил такие доводы, как «характерный угол наклона стенок отвер­стий», «расположение отверстий строго по центру зубов», а также «следы применения инструментов для проделывания отверстий».

В 1874 году Фрэнк Калверт (Frank Calvert) нашел в фор­мации миоцена, в Турции (в районе Дарданелл), кость дейнотериума (Deinotherium) с вырезанными на ней фигурками животных. Калверт отметил: «В различных час­тях того же утеса, неподалеку от места, где была найдена вы­гравированная кость, я обнаружил заостренные куски камней и кости животных. Эти кости имели характерные продольные разломы, сделанные, по всей вероятности, рукой человека с целью извлечения костного мозга. Именно так обычно посту­пают первобытные племена».

Современные ученые утверждают, что похожий на слона Deinotherium обитал на территории Европы с периода по­зднего плиоцена по ранний миоцен. Таким образом, представ­ляется верным возраст, который Фрэнк Калверт дает стоянке при Дарданеллах, – миоцен. Сейчас утверждают, что эпоха миоцена простиралась от 25 до 5 миллионов лет назад. Соглас­но преобладающей ныне точке зрения, в то время могли суще­ствовать лишь гоминиды с ярко выраженными обезьянопо­добными чертами. Возраст формации в районе Дарданелл даже в 2 – 3 миллиона лет (что соответствует эпохе позднего плиоцена) был бы слишком ранним для того, чтобы можно бы­ло надеяться встретить там найденные артефакты. Считает­ся, что техника резьбы, запечатленной на кости Deinotherium, свойственна современным, с анатомической точки зрения, лю­дям последних сорока тысяч лет.

В своей работе «Le Prehistorique» Габриэль де Мортийе не оспаривал возраста формации Дарданелл. Он просто заме­тил, что одновременное присутствие выгравированной кости, преднамеренно сломанных костей и инструмента из камня – это уж слишком идеальное совпадение, чтобы не вызвать оп­ределенные сомнения по поводу достоверности этих находок. Комментарий довольно занятный. Ведь в случае с надрезан­ными костями из Сен-Прэ Габриэль де Мортийе утверждал, что рядом должны были находиться каменные орудия или иные следы человеческого присутствия. Но теперь, когда на­ряду с надрезанными костями были найдены и все «недостаю­щие реквизиты», де Мортийе говорит, что это «уж слишком», намекая на вероятное мошенничество со стороны Фрэнка Калверта.

Однако Дэвид А. Трэйл (David A. Traill), профессор клас­сики Калифорнийского университета, в Дэвисе, дает Калверту весьма положительную характеристику. «Выходец из Ве­ликобритании, Фрэнк Калверт проявил себя с наилучшей стороны во время раскопок при Дарданеллах… он обладал хо­рошими познаниями в области геологии и палеонтологии». Калверт руководил рядом важных археологических работ в районе Дарданелл. Ему также принадлежит большая роль в открытии Трои. Дэвид А. Трэйлл отмечает: «Насколько я могу судить по той многочисленной переписке, с которой я имел возможность ознакомиться, Калверт был человеком честным и скрупулезным до мельчайших деталей».

Во второй половине девятнадцатого века в Италии были обнаружены кости ископаемого кита со следами обра­ботки острыми орудиями или инструментами. 25 ноября 1875 года профессор геологии Университета Болоньи Дж. Капеллини (G. Capellini) заявил, что следы были оставлены кремневыми орудиями, когда кость была еще свежей. Многие другие европейские ученые согласились с этим толкованием. Надрезанные кости принадлежали обитавшему в эпоху плио­цена ископаемому киту рода Balaenotus. Некоторые кости бы­ли из музейных коллекций. Другие же обнаружил сам Капеллини в плиоценовых формациях в районе Сиены, в таких местах, как Поггьяроне.

Отметины были обнаружены на внешних поверхностях ребер, т е. как раз в тех местах, где обычно остаются следы от разделки туш. У почти полного скелета кита, обнаруженного Капеллини, следы были только с одной стороны. «Я убежден, что животное выбросилось на песчаный берег и оказалось ле­жащим на левой стороне туловища, в то время как его правая часть стала объектом прямой атаки людей. Об этом свиде­тельствуют отметины на костях только одной стороны скеле­та кита», – отметил Капеллини. То, что отметины находились только на одной стороне скелета кита, делает несостоятель­ным любое чисто геологическое объяснение вопроса, а также то, что следы на теле кита могли быть объяснены нападением на него акул в открытом море. Более того, отметины в виде бо­роздок на костях ископаемого кита очень походят на следы, которые обычно остаются на костях при современной обработ­ке туши кита.

Профессор Капеллини сообщил участникам Международного конгресса по доисторической антропологии и архео­логии: «Поблизости от останков поггьяронского ископаемого кита (Balaenotus) мне удалось найти, среди современных бе­реговых отложений, несколько острых кремневых пластин… С помощью этих самых кремневых инструментов на свежих китовых костях я сумел сделать такие же отметины, которые были сделаны на костях ископаемого кита». Капеллини также отметил, что в той же части Италии, в Савоне (см. главу 7), бы­ли найдены фрагменты скелета древнего человека.

После доклада Капеллини на конгрессе развернулась дискуссия. Некоторые ее участники, например сэр Джон Эванс (sir John Evans), выдвинули свои возражения. Другие же, как генеральный секретарь Парижского антропологичес­кого общества Поль Брока (Paul Broca), согласился с Капелли­ни в том, что следы на костях ископаемого кита были оставле­ны людьми. В частности, Поль Брока исключил возможность того, что отметины появились в результате того, что кит был атакован акулами в открытом море. Он подчеркнул, что ха­рактер следов говорит, что они были оставлены каким-то острым предметом. В то время Пол Брока считался одним из ве­дущих специалистов в области физиологии костей.

Арман де Кятрефаж был среди тех, кто считал, что бороздки на костях ископаемого кита из Монте-Аперто (Monte Aperto) были нанесены острым кремневым инструментом, ко­торый держала рука человека. В 1884 году он писал: «Ничего не получится, если попытаться сделать точно такие же бо­роздки иным способом и при помощи каких-либо других инст­рументов. Подобные следы мог оставить только острый крем­невый инструмент, причем приложенный под определенным углом и с достаточно большой силой».

Суть вопроса была прекрасно изложена по-английски С. Лэйнгом (S. Laing), который в 1893 году писал: «Отметины представляют собой правильные кривые линии, иногда почти полукруглые; такую форму им мог придать только поворот руки человека. С наружной стороны, где давление острого лезвия инструмента было наибольшим, их поверхность имеет неизменно ровные края, тогда как с внутренней она шершавая или гладкая. Изучение следов на костях ископаемого кита под микроскопом подтверждает этот вывод и не оставляет сомне­ний в том, что они были оставлены таким инструментом, как кремневый нож, приложенный к костям под определенным углом и со значительным усилием, когда те были еще свежи­ми. Представляется, что таким образом дикари могли отры­вать куски мяса от выбросившегося на берег кита. Если попро­бовать обработать свежую кость каменным ножом, то мы будем иметь точно такие же следы. И никакой другой инструмент не сможет оставить точно такие же отметины. Таким об­разом, отрицание существования третичного человека является больше предубежден­ностью, чем здоровым науч­ным скептицизмом».

Современный ученый Бинфорд отмечает: «Довольно трудно спутать следы, кото­рые оставляет при разделке туши человек, использую­щий при этом соответствую­щие орудия, со следами, которые остаются в резуль­тате атаки хищников».

Рис. 2.1. Зуб Carcharodonmegalodon – большой белой акулы борозды, напоминающие эпохи плиоцена

Но зубы акулы (рис. 2.1) ос­трее зубов любых наземных млекопитающих хищников, таких, как, например, волки, и могут оставить на костях следы, оставляемые режущими инструментами. Обследовав кости ископаемых китов из палеонтологической коллекции Музея естественной истории Сан-Диего, мы пришли к выводу, что акульи зубы действи­тельно могут оставлять следы, сильно напоминающие те, ко­торые оставляют инструменты.

То, что мы увидели, было костями небольшого кита, жившего в эпоху плиоцена. Мы осмотрели отметины на костях с помощью увеличительного стекла и увидели расположен­ные параллельно ровные борозды на обеих поверхностях этих костей. Такие следы остаются от зазубренных краев акульего зуба. Мы также видели царапины на кости (рис. 2.2). Такие ца­рапины могли появиться в результате скользящего удара акульим зубом, которым скорее скоблили кость, нежели пы­тались ее разбить.

Зная все это, было бы возможно провести новое обследо­вание найденных в Италии костей ископаемого кита из плио­цена и, наконец, решить, были ли находящиеся на них отмети­ны сделаны зубами акулы.