Оружие особого рода

      В 1936-1937 годах, когда взоры всего прогрессивного человечества были прикованы к республиканской Испании, где трудящиеся многострадальной страны и пришедшие на помощь интернациональные бригады героически сражались против объединенных черных сил фашизма, гремело имя легендарного героя боев на Эбро генерала Вальтера. Позднее стало известно, что это был коммунист Кароль Сверчевский, командовавший бригадой, а затем дивизией.
      Из Испании он вновь вернулся в Советский Союз, ибо в Польше находились у власти профашистские буржуазные правители, и дорога туда была ему закрыта. Сверчевский занимал различные строевые должности в Красной Армии, командовал стрелковой дивизией, возглавлял Киевское пехотное училище, которое в начале Великой Отечественной войны было эвакуировано в Сибирь. В 1943 году Кароль Сверчевский вступил в Войско Польское, был заместителем командира 1-го армейского корпуса.
      Выход наших войск на Вислу и освобождение братской страны создало условия для создания единого Войска Польского и слияния партизанских отрядов с регулярной армией. Кроме 1-й польской армии, действовавшей на люблинском направлении и принявшей участие в освобождении Варшавы, была затем сформирована 2-я польская армия, которую возглавил боевой генерал Сверчевский.
      - Я счастливый человек, - сказал мне Кароль и задумчиво повторил: Очень счастливый человек! Сражаясь в Испании с полчищами Гитлера, Муссолини и Франко, мы были твердо уверены, что сокрушим фашизм. Но, когда это случится, никто не знал. И я даже не предполагал, что доживу до этого великого часа. Но, как видишь, дожил...
      Генерал Сверчевский протянул руку к лежавшей на столе коробке "Казбека", закурил и поморщился:
      - Слабенькие у тебя, Константин Васильевич, папиросы.
      Окликнув сидевшего в соседней комнате порученца, Кароль Сверчевский сказал ему по-польски:
      - Сынок, принеси из машины мой любимый табачок.
      Я не без удивления посмотрел на "сынка", которому было за сорок, потом на генерала. Поймав мой недоуменный взгляд, Сверчевский пояснил:
      - По привычке, по старой памяти зову его сынком. Он еще в Испании был у меня вестовым.
      "Любимый табачок" оказался довольно вонючей смесью махорки-самосада с трубочным табаком. Сверчевский привычно и сноровисто свернул самокрутку и, закашлявшись от едкого дыма, с удовлетворением произнес:
      - Хорошо продирает! После такой штуковины ночью сонливость исчезает и приобретается рабочее настроение. В боевой обстановке - незаменимое средство.
      Мы вспомнили далекие времена нашей совместной службы, друзей-кавалеристов, Староконстантинов времен 1927 года, когда там стоял наш кавполк, и времен 1944 года, когда его освободили войска 1-го Украинского фронта. И все-таки о далеком прошлом говорили мало. Нас обоих, и тем более командарма Войска Польского, интересовал вопрос: как быстро и скрытно сосредоточить выгружавшиеся в районе Вислы польские части на дрезденском направлении и подготовить их к завершающим наступательным боям? Генерал был буквально поглощен мыслями о том, как лучше выполнить приказ командующего 1-м Украинским фронтом, в оперативное подчинение которого поступала 2-я армия Войска Польского.
      - Трудно утаить от противника появление польских частей. Армия - не иголка! - вздохнул Кароль Сверчевский и, показав на свои серебряные генеральские галуны, произнес: - Да и форма у нас приметная, броская. Пястовский орел на шапках-ушанках и конфедератки, наверное, за версту видны. Но вместе с тем это поднимает боевой дух Войска Польского и возвышает национальное достоинство поляков, которых так унижали гитлеровские оккупанты.
      Как только зашла речь о гитлеровцах, Сверчевский-Вальтер встал и зашагал по комнате, нервно дергая плечом. Когда он был взволнован, давала себя знать полученная им в боях контузия. - Эти проклятые наци, холера им в бок, - гневно воскликнул генерал и крепко выругался, использовав возможности как польского, так и русского языка. - Мои сынки, польские жолнежи, люто ненавидят фашистских палачей и с нетерпением ждут того часа, когда можно будет расплатиться с нацистами за трагедию сентября тридцать девятого года, за руины Варшавы, за Майданек и Освенцим...
      Командарм рассказал мне, как офицеры по политпросветработе готовили польских воинов к выступлению на фронт и к боевым испытаниям. Здесь стало традицией приводить к присяге на верность польской земле и польскому народу в годовщину битвы под Грюнвальдом, что символизировало многовековую дружбу и нерушимый боевой союз русского и польского народов.
      Генерал рассказал мне, что перед отправкой на фронт он напомнил своим солдатам, что поляки будут сражаться плечом к плечу с легендарными героями Сталинградской и Курской битв, с героями Днепра и Вислы, что в едином строю с советскими братьями они победят смерть и фашизм на вечные времена!
      У Кароля Сверчевского, проработавшего много лет на штабных должностях, бумага никогда не заслоняла человека. На первом плане у него всегда был воин. Я знал это по совместной работе в 7-м кавполку. Хорошая черта коммуниста-воспитателя, как я убедился, в нем еще более развилась. Волевого, решительного и требовательного командарма К. Сверчевского, обладавшего общительным характером, живым и острым умом, любили в Войске Польском и в Советской Армии. Польские жолнежи готовы были идти за своим командармом в огонь и в воду!
      После беседы с Каролем Сверчевским я порекомендовал начальнику политуправления фронта генералу Ф. В. Яшечкину усилить в наших войсках, и особенно в 5-й гвардейской и 52-й армиях, которые должны были соседствовать с вновь прибывшей братской армией, пропаганду боевой дружбы советских воинов с польскими жолнежами.
      Политуправление 1-го Украинского фронта выделило для 2-й армии Войска Польского 5 тысяч экземпляров издававшейся нами газеты на польском языке "Нове жиче", послало туда листовку с Обращением Военного совета фронта к польскому населению и другие документы. Кроме того, мы напечатали большим тиражом листовку на польском языке с призывом ЦК ВКП(б) к 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции: "Привет польскому народу, борющемуся против немецко-фашистских захватчиков! Патриоты Польши!
      Всеми силами помогайте нашим освободителям - Красной Армии и Войску Польскому быстрее разгромить ненавистных немецких оккупантов! Да здравствуют доблестные солдаты и офицеры Войска Польского!"
      У нас, надо заметить, имелся многолетний опыт интернационального воспитания и боевого содружества с личным составом 1-го армейского чехословацкого корпуса Людвика Свободы, прошедшего вместе с войсками 1-го Украинского фронта большой боевой путь от Киева до Дуклы. Мы теперь в полной мере использовали этот драгоценный опыт.
      В частях 2-й армии Войска Польского наши кинопередвижки демонстрировали фильмы "Битва за Россию", "Небо Москвы", "Ленин в 1918 году", "Зоя", "Радуга" и другие. Перед поляками выступал с товарищескими концертами фронтовой ансамбль песни и пляски.
      Нижне-Силезская наступательная операция, продолжавшаяся с 8 по 24 февраля 1945 года, завершилась выходом войск фронта на реку Нейсе.
      Несмотря на то что эта операция была непродолжительной, она решала большую политическую задачу освобождения западных земель братской Польской республики, чьи границы ныне навсегда определены по рекам Одра, Ныса-Лужицка и Балтике.
      Наступление локализовало попытку немецко-фашистского командования нанести контрудар на стыке 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Наши войска вышли на уровень правофлангового соседа и заняли выгодное исходное положение для завершающего наступления на берлинском направлении.
      О важном значении Нижне-Силезской операции свидетельствовал и тот факт, что Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин неоднократно звонил И. С. Коневу и расспрашивал, как идут дела. Подобные переговоры проходили даже во время Крымской конференции, когда И. В. Сталин был необычайно занят государственными делами и решал очень важные дипломатические вопросы. Еще в ноябре 1944 года, когда только вчерне разрабатывался план наступления с сандомирского плацдарма, Верховный Главнокомандующий обращал внимание Военного совета фронта на Силезский промышленный район, подчеркивая взаимосвязь стратегии и экономики. Находясь на Крымской конференции, Сталин позвонил из Ялты И. С. Коневу и, выслушав его доклад об успешном развитии Нижне-Силезской операции, предостерег, что гитлеровцы собираются нанести нам сильный контрудар на юге, на ратиборском направлении.
      - Немцы не примирились с потерей Силезии и могут ее у вас отобрать, сказал Сталин Коневу и поинтересовался, какие армии и под чьим командованием стоят на левом, фланге фронта.
      По его предложению И. С. Конев, Военный совет и штаб начали подготовку и представили на утверждение Ставки план Верхне-Силезской наступательной операции, в ходе которой надлежало разгромить оппельнско-ратиборскую группировку гитлеровцев.
      Опасения Верховного Главнокомандующего, располагавшего более полными разведывательными данными, не были лишены оснований. Мы зафиксировали, что противостоящая фронту группа армий "Центр" под командованием опытного, решительного и фанатичного генерал-фельдмаршала Шернера непрерывно пополняется новыми частями и соединениями. Особенно усиливалось оппельнское направление. К началу марта 1945 года группировка противника перед фронтом состояла из 23 пехотных дивизий, 8 танковых дивизий, 4 мотодивизий, 2 зенитных дивизий, 4 пехотных бригад и до 85 отдельных полков, батальонов и других подразделений.
      Кроме того, непосредственно в резерве командования группы немецких армий "Центр" находилось 7 дивизий и примерно 60 маршевых батальонов.
      Генеральный штаб и, естественно, нас сильно беспокоила 6-я танковая армия СС, которая после провала гитлеровского наступления в Арденнах спешно перебрасывалась с Запада на советско-германский фронт. Одно время мы были даже уверены, что гитлеровцы бросят эту танковую армию против нас и попытаются вернуть Силезию, а также прикрыть берлинское направление. Однако у немецко-фашистского командования возникла острая и срочная необходимость деблокировать окруженную советскими войсками будапештскую группировку гитлеровцев, восстановить оборону по Дунаю, удержать в своей упряжке последнего сателлита - венгерских фашиствующих салашистов и контролировать нефтяные месторождения и нефтеочистительные заводы Венгрии. В результате 6-я немецкая танковая армия СС оказалась севернее озера Балатон, где участвовала в наступлении против войск 3-го Украинского фронта.
      Но оппельнско-ратиборская группировка тоже была многочисленной, имела плотное оперативное построение и мощную оборону, простиравшуюся в глубину на 20-25 километров, сильно насыщенную минами, всевозможными инженерными заграждениями.
      Нижне-Силезская операция, как отмечено в документах, завершилась 24 февраля 1945 года, но ожесточенные бои долго не затихали. Они шли на внешнем и внутреннем обводах вражеской группировки, окруженной в Бреслау, а также на других участках фронта. Войска 6-й армии генерала В. А. Глуздовского высвободились из района Лигница и всецело переключились на Бреслау, а их участок заняли соединения 52-й армии генерала К. А. Коротеева.
      Противнику удалось нащупать, что части 52-й армии сильно растянулись. Гитлеровцы в районе Обер Лагенау нанесли контрудар, несколько потеснив подразделения 254-й стрелковой дивизии и некоторых других соединений. На помощь пехотинцам Коротеева пришли танкисты Рыбалко, и положение было быстро восстановлено. Но тяжелые бои на герлицком и лаубанском направлениях продолжались примерно до 10 марта 1945 года.
      В этих труднейших условиях была осуществлена не менее сложная перегруппировка войск, и 15 марта 1945 года началась Верхне-Силезская операция, предполагавшая окружение и уничтожение немецко-фашистских войск, расположенных на оппельнском выступе.
      Северная ударная группировка, состоявшая из 21-й армии генерала Д. Н. Гусева, части сил 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова, 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко и 4-го гвардейского танкового Кантемировского корпуса генерала П. П. Полубоярова, начала наступление западнее Оппельна. Навстречу им двинулась Южная ударная группировка в составе 59-й армии генерала И. Т. Коровникова, 60-й армии генерала П. А. Курочкина, 7-го гвардейского механизированного и 31-го танкового корпусов, которыми соответственно командовали генералы И. П. Корчагин и Г. Г. Кузнецов.
      В канун операции штаб фронта переместился из Прайхау в Штедтель, что в шести километрах восточнее Пархвица{98}. Командующий войсками фронта И. С. Конев выехал в Северную ударную группу, я - в Южную, а член Военного совета генерал Н. Т. Кальченко сосредоточил свое внимание на органах тыла, на боепитании и снабжении наших ударных группировок.
      Прибыв в 59-ю армию, я перво-наперво спросил у командарма Ивана Терентьевича Коровникова:
      - Ну как, хватит у вас силенок и пороху для прорыва вражеской обороны?
      Вопрос был задан не случайно. В предыдущей, Нижне-Силезской операции наши левофланговые армии, в том числе и 59-я, не смогли прорвать вражескую оборону и успеха не добились. Но эти армии наносили лишь вспомогательный удар и превосходства в силах не имели, что в какой-то мере объясняло их прежнюю неудачу. Теперь же 59-я и 60-я армии составляли общевойсковую основу нашей Южной ударной группировки, и на них была возложена ответственная боевая задача. Но и противник в это время не дремал и еще более укрепил свою оборону.
      Командующий 59-й армией генерал И. Т. Коровников, член Военного совета генерал П. С. Лебедев и начальник штаба армии генерал Н. П. Ковальчук заверили, что уроки прошлого учтены, на участке прорыва создано превосходство в пехоте, артиллерии и танках и что операция спланирована по всем законам военного искусства.
      Начальник политотдела армии полковник А. Г. Королев вкратце доложил, как политорганы, партийные и комсомольские организации готовились к операции и занимались воспитанием у солдат, сержантов и офицеров высоких морально-боевых качеств - мужества и стойкости, дисциплинированности и бдительности, боевого наступательного духа, неиссякаемой ненависти к фашистским извергам и непреклонной воли к победе.
      Я поинтересовался: что политотдел 59-й армии сделал в области пропаганды среди войск противника? Начальник поарма полковник А. Г. Королев показал мне выпущенные политотделом листовки на немецком языке: "Судьба всех сопротивляющихся", "Ваши контратаки напрасны", "К фольксштурмовцам" и другие. Среди войск противника в больших количествах распространялись листовки, напечатанные политическим управлением фронта: "Что происходит в Германии", "Фронтовые вести", "Немецкие генералы против Гитлера и Гиммлера", а также экстренно выпущенная листовка "Сталин, Черчилль и Рузвельт о Германии и немцах" и другие издания о Крымской конференции трех великих держав.
      Листовки были рассчитаны не только на войска противника, но и на мирное немецкое население. С этой целью наша авиация разбрасывала листовки над территорией Германии вплоть до реки Эльба.
      На завершающем этапе Великой Отечественной войны вооруженная и идеологическая борьба еще более обострилась. Мы не могли забывать о том, что пропагандистская машина фашистского рейха пущена на полный ход. Пленные показывали, что в зону боевых действий, в войска противостоявшей нам вражеской группировки приезжал шеф фашистской пропаганды колченогий Геббельс и на многолюдном сборище фашистских вояк истерично призывал всех немецких солдат, унтер-офицеров, офицеров и генералов, а также фольксштурмовцев и гражданских немцев взяться за оружие и остановить "большевистских варваров".
      Весь офицерский корпус, не говоря уже о национал-социалистском пропагандистском институте в вермахте, изо дня в день занимался оболваниванием солдатской массы и запугивал их "зверствами" большевиков. Командующий немецкой группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Шернер в своем приказе писал: "Каждым немцем должна сегодня овладеть фанатическая ненависть к нашему противнику. Сознание того, что необходимо защитить наши семьи от большевиков, должно быть ясно каждому немцу и должно преодолеть всякую усталость и мягкость. В настоящий момент мы вспоминаем нашествие монголов, которые когда-то своей многочисленной конницей наводили страх и ужас на всех. Благодаря упорному сопротивлению и твердому руководству удалось тогда остановить эти орды, а потом их разбить. Сегодня точно так же удастся уничтожить большевистские танки"{99}.
      Клеветническая кампания в вермахте по поводу мнимых зверств большевиков проводилась под девизом: "Каждый - 10". По этому поводу командующий корпусной группой "Силезия" генерал от кавалерии Кох-Эрпах писал: "Эти лозунги нужно популяризировать листовками, плакатами, надписями на домах, стенах, грузовиках. Каждый должен поклясться себе - не успокоиться, пока он не уничтожит десять русских... Кампания "Каждый - 10" должна постоянно поддерживать эти мысли. Передвижные радиостанции должны время от времени передавать информацию об этом через громкоговорители.
      Смысл этой кампании должен заключаться не только в том, чтобы взволновать души солдат, сделать их тверже и фанатичнее, но и в том, чтобы возможно большее количество русских было бы уничтожено.
      Каждый - 10!
      Вот боевой клич корпусной группы. С ним мы выдержим все испытания"{100}.
      В примечании к приказу было сказано: "Листовки, транспаранты и плакаты будут регулярно высылаться. Надписи на домах: "Каждый - 10" - наносить самостоятельно и постоянно освежать их".
      При овладении городами мы, надо заметить, часто встречали подобные надписи на домах.
      Я подробно привел два захваченных немецких документа для того, чтобы читатель лучше уяснил себе, что и в вермахте проводилась своеобразная "политработа", причем активная и непрерывная. С помощью лжи, клеветы, нацистской демагогии, искусной игры на национальных чувствах гитлеровцам даже в 1945 году удавалось взвинчивать боевой дух немецких солдат, подточенный многочисленными поражениями. Нацистская пропаганда трубила, что война не проиграна и, как только русские будут задержаны, вступит в действие "новое оружие", выдвинутся новые армии и положение на фронте изменится в пользу Германии.
      Но фашист к тому времени стал уже не тот. Советские воины основательно сбили с него спесь. Нарастающие боевые успехи Красной Армии, проникновение советских войск в глубь Германии, подорвали дух немецких солдат. Однако концентрация новых частей и резервов противника на оппельнско-ратиборском направлении, крупное контрнаступление гитлеровцев в Венгрии под Балатоном и, наконец, отчаянные усилия фашистской пропаганды на какое-то время немного восстановили пошатнувшийся дух солдат противника.
      С этим тоже надо было считаться. Я порекомендовал начальнику поарма А. Г. Королеву в пропаганде на войска противника разъяснять немцам, что разрекламированное ведомством Геббельса наступление гитлеровцев в районе озера Балатон с треском провалилось, противник потерял Померанию и большую часть Силезии. Советские войска стоят на подступах к Берлину. В этих условиях сопротивление гитлеровцев под Ратибором теряло всякий здравый смысл.
      Вместе с тем напрашивалась необходимость дать мощную артиллерийскую и авиационную подготовку и потрясти до основания всю вражескую оборону. Гитлеровцев одними словами не убедишь. Они должны на своей шкуре почувствовать нашу боевую силу и военное превосходство, понять наконец, что сопротивление бесполезно.
      Командующий 59-й армией генерал И. Т. Коровников, как и его сосед командующий 60-й армией генерал П. А. Курочкин, провел артиллерийскую подготовку в запланированном объеме, что обеспечило успех атаки.
      ^Но, как мне потом стало известно, в 21-й армии, действовавшей в составе Северной ударной группировки, артиллерийскую подготовку провели в сокращенном варианте, поскольку намеревались сэкономить боеприпасы. Недооценка сил противника и мнимая экономия обошлись дорого. Наши войска с трудом продвинулись на восемь километров и начали вязнуть в сильно укрепленной и глубоко эшелонированной обороне врага. Особенно тяжело пришлось танкистам Лелюшенко. Пробиваясь на оперативный простор и ломая вражеские укрепления, они несли ощутимые потери. Впрочем, действовавшим в составе Южной ударной группировки 7-му гвардейскому механизированному корпусу генерала И. П. Корчагина и 31-му танковому корпусу генерала Г. Г. Кузнецова тоже было не легче.
      Густая сеть населенных пунктов, прикрытая сильным огнем врага, и весенняя распутица затрудняли маневр подвижных соединений. Наступление ударных группировок развивалось с немалыми трудностями. Гитлеровцы вводили резервы, контратаковали большими силами, намереваясь ликвидировать прорыв, отбросить наши войска на исходные позиции.
      Бешеное сопротивление фашистов объяснялось также и тем, что противник намеревался любой ценой отстоять промышленный район, именуемый вторым Руром. Вот что впоследствии писал о тех днях фашистский генерал К. Типпельскирх: "17-я армия вступила в ожесточенные бои за Верхнесилезский промышленный район. А в это время под землей еще продолжалась работа, и поезда с углем ежедневно отправлялись на запад. Армия лишь шаг за шагом сдавала последнюю действующую немецкую кузницу вооружения... С потерей Верхней Силезии у рейха также и в области вооружения была отнята последняя возможность продолжать борьбу в течение сколько-нибудь продолжительного времени"{101}.
      Но как ни сопротивлялся враг, пытаясь во что бы то ни стало удержать в своих руках "кузницу вооружения", его старания оказались тщетными. С вводом в бой вторых эшелонов полков и дивизий еще более усилился наш натиск, и оборона гитлеровцев затрещала по всем швам.
      18 марта 1945 года в районах Нойштадта и Зюльца соединились передовые отряды 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса и 7-го гвардейского механизированного корпуса. В тот же день под Нойштадтом встретились 59-я армия генерала И. Т. Коровникова и 21-я армия генерала Д. Н. Гусева. В кольце окружения оказалась оппельнская группировка гитлеровцев в составе 168-й и 344-й пехотных дивизий, 20-й пехотной дивизии СС, части сил 18-й моторизованной дивизии СС и ряда отдельных полков и батальонов.
      Наша ударная группировка развивала наступление на запад и оттесняла котел от основных сил группы армий "Центр", В приказе командующего фронтом отмечалось, что окруженный и деморализованный противник пытается прорваться в направлении Штейнау и уйти из котла отдельными группами, без техники. Приказ заканчивался словами: "Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага. Не опозорить войска 21-й армии, 4-й гвардейской танковой и не выпустить врага из окружения".
      Мы по многолетнему опыту знали, что попавшие в котел гитлеровцы с отчаянной решимостью будут прорываться из окружения, что извне также постараются деблокировать котел. Так оно и случилось. Сильному контрудару подвергся 10-й гвардейский танковый корпус, а также другие части, находившиеся на внешнем обводе.
      Наши войска проявляли массовый героизм и железную стойкость. Батарея, которой командовал коммунист старший лейтенант К. В. Оцимик из 541-го армейского истребительно-противотанкового артиллерийского Одерского полка, только 19 и 20 марта 1945 года отбила 6 контратак пехоты и танков противника, уничтожив 180 гитлеровцев. Пытаясь вырваться из окружения, фашисты с отчаянной решимостью, не считаясь с потерями, лезли напролом и, как говорят артиллеристы, хватались за стволы. Но даже и в такой обстановке личный состав батареи, возглавляемый коммунистом Константином Владимировичем Оцимиком, не дрогнул и продолжал в упор расстреливать противника. В критическую минуту боя тяжело раненный коммунист К. В. Оцимик вызвал артогонь на себя. Ворвавшиеся на огневую позицию гитлеровцы в ужасе дрогнули и побежали. Положение было восстановлено. Батарея отбила 7 вражеских контратак и уничтожила 120 солдат и офицеров противника.
      За славные подвиги коммунисту старшему лейтенанту Константину Владимировичу Оцимику, сплотившему и воспитавшему батарею отважных, было присвоено звание Героя Советского Союза. Политотдел 21-й армии сообщил об этом на родину награжденного - в Бурят-Монгольскую АССР, в село Карабановку Заиграевского района Верхне-Таловского сельсовета.
      Много замечательных подвигов совершили и наши соколы. Во время Верхне-Силезской операции они нанесли несколько эффективных ударов по неприятельским авиабазам. Группа бомбардировщиков, возглавляемая кандидатом в члены партии гвардии старшим лейтенантом Петром Прокофьевичем Чернышом, при подходе к немецкому аэродрому Ламдорф была встречена 12 истребителями противника. Прорвавшись сквозь сильный заградительный огонь зенитной артиллерии, ведущий группы П. П. Черныш успешно отразил 4 атаки "мессеров", проштурмовал зенитную батарею и поразил бомбами 3 вражеских воздушных корабля. Всего же возглавляемая им группа уничтожила на аэродроме 19 немецких самолетов, взорвала склад с горючим и разрушила два служебных здания.
      Командир звена 81-го гвардейского бомбардировочного авиационного Краковского полка гвардии старший лейтенант Петр Прокофьевич Черныш был известен как снайпер бомбовых ударов. Ему поручались наиболее ответственные задания. В один из мартовских дней он вылетел на "свободную охоту" и обнаружил крупный воинский эшелон. Атакованный двумя истребителями противника, гвардии старший лейтенант П. П. Черныш не ушел от цели и, отражая воздушного врага, принялся штурмовать железнодорожный состав, в результате чего неприятельский эшелон загорелся.
      Истребителям противника удалось подбить наш Пе-2. Его правый мотор задымил, показались языки пламени. Дотянув до своей территории, гвардии старший лейтенант не покинул горящую машину, не выбросился с парашютом, а принял все меры к спасению дорогостоящей боевой техники. Он искусно посадил бомбардировщик на фюзеляж и тем самым спас жизнь экипажа и боевой самолет. Командир звена гвардии старший лейтенант П. П. Черныш совершил 172 боевых вылета, сбросил на головы гитлеровцев 157 тонн бомб, расстрелял 94 тысячи патронов и лично уничтожил 2 железнодорожных моста, 4 склада боеприпасов, 37 железнодорожных вагонов, 7 самолетов, 21 служебное здание, 16 огневых точек, много вражеских автомашин. Петру Прокофьевичу Чернышу было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Блистательный воздушный бой провел в небе Силезии командир 106-го гвардейского истребительного авиационного Вислинского полка Герой Советского Союза гвардии подполковник М. В. Кузнецов. Возглавляемые им 6 самолетов дерзко и внезапно атаковали 30 "фокке-вульфов". Силы были явно неравными. На каждого советского истребителя приходилось по пять воздушных пиратов Геринга. Но справедливо говорят: побеждать нужно не числом, а умением. Наши летчики-истребители действовали искусно, изобретательно, слаженно, используя великолепные маневренные качества боевых машин. Товарищеская выручка и хорошее взаимодействие ведущих с ведомыми и всей группы принесли успех. Не потеряв ни одной машины, 6 наших летчиков победили 30 фашистских истребителей, сбив 7 "фоккеров", причем ведущий группы член ВКП(б) с 1932 года гвардии подполковник М. В. Кузнецов уничтожил 3 вражеских самолета.
      К тому времени Герой Советского Союза Михаил Васильевич Кузнецов сбил 21 фашистский самолет лично и 6 в групповых боях. Он был награжден второй медалью "Золотая Звезда", 106-й гвардейский истребительный авиаполк, как и другие наши части и соединения, воевал, так сказать, с активным балансом. И в этом была огромная заслуга командира-коммуниста дважды Героя Советского Союза М. В. Кузнецова. Авиаполк сбил 290 самолетов противника и подбил 62. За это же время часть потеряла 45 машин и 20 летчиков. Таким образом, соотношение потерь в самолетах выражалось в цифрах 1:6,5. Эти данные объективно и беспристрастно свидетельствовали о полном превосходстве советских летчиков и нашей замечательной авиационной техники над ВВС фашистской Германии.
      Массовый героизм и стойкость показывали не только отдельные подразделения и части, но в целом соединения и объединения. В ночь на 18 марта 1945 года в военные советы фронта и 4-й танковой армии поступила телеграмма Наркома обороны И. В. Сталина. В ней говорилось: "В боях за нашу Советскую Родину против немецких захватчиков 4-я танковая армия показала образцы мужества и стойкости, отваги и смелости, дисциплинированности и организованности.
      За время боев на фронтах Отечественной войны с немецкими захватчиками 4-я танковая армия, своими сокрушительными ударами уничтожая живую силу и технику врага, нанесла большие потери фашистским войскам. За проявленную отвагу в боях за Отечество, стойкость, мужество, смелость, дисциплину, организованность и умелое выполнение боевых задач преобразовать 4-ю танковую армию в 4-ю гвардейскую танковую армию"{102}.
      Радостная весть с воодушевлением была встречена танкистами, которые в те дни героически сражались с контратакующими соединениями гитлеровцев, в том числе с танковой дивизией СС "Герман Геринг". Военный совет 1-го Украинского фронта сердечно поздравил командарма Д. Д. Лелюшенко, члена Военного совета генерала В. Г. Гуляева и весь личный состав армии, выразил уверенность, что гвардейцы приумножат ратную славу новыми победами.
      4-я гвардейская танковая армия прошла с войсками большой и нелегкий боевой путь. Мне памятны проведенные ею бои под Каменец-Подольским, Львовом и на Висле, в районе Кельце, на плацдармах Одера, на реках Бобер и Нейсе. Войска гвардейской танковой составляли передовую, ударную силу фронта и всюду показывали железную стойкость, организованность, отвагу, ратное умение, непреклонную решимость сокрушить врага.
      Но радостная весть о преобразовании армии в гвардейскую уже не застала в живых нескольких замечательных танкистов. В первые дни Верхне-Силезской операции пал смертью храбрых командир 10-го гвардейского танкового корпуса полковник Нил Данилович Чупров. Смертельно ранило талантливого молодого командира 6-го гвардейского механизированного корпуса Героя Советского Союза Василия Федоровича Орлова. Выбыл из строя по ранению командир 17-й гвардейской мехбригады полковник Леонид Дмитриевич Чурилов.
      Многих замечательных героев потеряли и другие наши армии. Помню, как глубоко были опечалены командарм П. С. Рыбалко и член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии генерал С. И. Мельников геройской гибелью командира 23-й гвардейской мотострелковой бригады гвардии полковника А. А. Головачева.