Проклятие волков

      Тропайл остановился, неожиданно почувствовав, что его не слушают. Гражданин Джермин выглядел несколько расстроенным..
      - В чем дело? - резко спросил Тропайл.
      Гражданин Джермин смотрел на него с молящей Снисходительной Улыбкой.
      - Волки, - произнес он, глядя вдаль. - Действительно, Гражданин Тропайл. Я знаю, что вы считали себя Волком, но... видите ли, я уже говорил вам, что много думал, и это именно то, о чем я думал. На самом деле, Гражданин, - откровенно проговорил он, - вы только вредите себе, притворяясь, что вы считаете себя Волком. Абсолютно ясно, что вы не Волк. Остальных, вероятно, можно было одурачить, но вы не могли обманывать сами себя. Итак, вот что, мне кажется, вы должны сделать. Когда я узнал, что вы придете, я попросил нескольких довольно известных Граждан подойти сегодня немного позже. О, я им все откровенно рассказал. Не возникнет никаких затруднений. Я лишь хочу, чтобы вы поговорили с ними и все выяснили, чтобы этот ужасный позор не довлел над вами. Времена меняются, и, возможно, некоторая терпимость позволительна сейчас, но наверняка вы не хотите...
      Тропайл ушел от Гражданина Джермина гораздо раньше, чем намеревался. И, наконец, в списке Тропайла остался лишь один человек, который хорошо его знал. Ее звали Гала Тропайл.
      Он заметил, что она похудела. Они молча сидели рядом. Между ними ощущалась натянутость, но потом он увидел, что она плачет. Утешая ее, он понял, что натянутость прошла. Он сказал:
      - Ты ощущаешь себя так, будто ты - бог, Гала! Клянусь, нет другого такого чувства. Я хочу сказать, это такое чувство, как будто у тебя только что родился ребенок; и ты изобрел огонь; и передвинул гору; и превратил свинец в золото... если бы можно было сделать все это сразу, тогда, может быть, ты получила бы некоторое представление. А я был везде в одно и то же время, Гала, и я мог совершить все, что угодно. Я боролся против целого мира Пирамид, понимаешь? Я! А теперь я вернулся к...
      Он вовремя остановился; казалось, она вновь готова заплакать. Он продолжал:
      - Нет, Гала, пойми меня правильно. Я ничего не имею против тебя. Ты была права, оставив меня. Что я мог предложить тебе? Или себе, если на то пошло. И не думаю, что у меня и сейчас что-нибудь есть; но... - Он ударил кулаком об стол. - Они говорят о том, чтобы вернуть Землю обратно на ее орбиту, - прорычал он. - Зачем? Как? Боже мой, Гала! Мы не знаем, где мы находимся. Может быть, мы могли бы подлатать приборы, которыми пользовались Пирамиды, и повернуть Землю обратно, но кто знает, как предположительно выглядит наша орбита? Я не знаю. Я никогда не видел ее. И ты не видела, и никто другой из живущих. И они думают о том, чтобы вернуться к тому, как было. Волки! Граждане! Медитация! Самое пустячное из всех пустячных развлечений. Похоть, просто похоть! Когда-то я был зрячим, Гала, а теперь я слеп! Я был огненным кольцом, которое разгоралось! Сейчас я лишь человек, и всегда буду лишь человеком, если не...
      Он замолчал и смущенно посмотрел на нее. Гала Тропайл посмотрела ему в глаза.
      - Если что, Глен?
      Он пожал плечами и отвернулся.
      - Если ты не вернешься назад, ты хочешь сказать.
      Он повернулся к ней; она кивнула.
      - Ты хочешь вернуться, - сказала она спокойно, - ты хочешь попасть обратно в свою лохань супа и плавать там, как дитя. Ты не хочешь иметь детей. Ты сам хочешь быть ребенком.
      - Гала, - сказал он, - ты не понимаешь. Там было удивительное, мудрое, старое существо, остроумное к тому же, оно, так уж случилось, было зеленым и у него были щупальца; оно, так уж получилось, было мертвым. Мне бы хотелось узнать его получше. Оно высказывало неплохие мысли. И мы знали, что существует три-симбиозная раса в Магеллановом Облаке, которую любят все в той части Галактики. Видишь ли, они узнали о некоем факте называй его Богом. Мы хотели навестить их. А туманность Черная дыра вовсе не пылевое облако - это дыра в пространстве. Во Вселенной есть расы, вся история культуры которых - это постижение природы этой дыры. Подумай только, какими покажутся мысли такой расы восьмеричному уму...
      Он замолчал.
      - Ты считаешь меня сумасшедшим, - сказал он. - Безумным настолько, что я позабыл, что я - животное, и никогда не буду ничем другим, что спазмы желез более важны, чем три-симбиоз в Магеллановом и их... Факт. Может быть, ты и права.
      - Я думаю только, - всхлипывая, сквозь слезы проговорила его жена, что ты снова умрешь.
      - Умрешь? - Тропайл был поражен той бездной непонимания, которая была между ними. Откуда начинать, чтобы объяснить человеку, который думает, что когда теряешь все физические признаки в цистерне Снежинки, ты становишься мертвым? Он попытался неуклюже подлизаться:
      - Знаешь, - сказал он, - если бы я вернулся, я думаю, я смог бы заняться Солнцем для тебя и, может быть, дать задний ход двигателям.
      Ответом был лишь плач.
      Как во сне, Тропайл возвращался назад. Он тихо постучал в дверь Гражданина Джермина, и тот смотрел на него прищурившись. Прошла минута, прежде чем Тропайл узнал Снисходительную Улыбку.
      - О, я что-нибудь не так сделал? - спросил Тропайл. - Извините. Если это из-за того, что я не остался, чтобы встретиться с вашими друзьями...
      Ироничный, умоляющий наклон головы, означающий "Ничего, все чертовски хорошо".
      - Мне просто хотелось кое-что сказать.
      - Входите, - сказал Гражданин Джермин. - Как мило, что несколько минут до сна можно провести так интересно. (Читай: Довольно поздно для визита, приятель.)
      Тропайл уныло стоял в дверях.
      - Я быстро, Джермин. Что ты думаешь насчет того, чтобы мне вернуться на планету-близнец? Самому подключиться к цепи и все такое?
      Наступила пауза, во время которой Гражданин Джермин серьезно размышлял, его ноздри слегка раздувались, как будто он нюхал букет незнакомых цветов. Потом он улыбнулся. Запах, в конце концов, прекрасный.
      - Я думаю, это было бы отлично, - тепло сказал он. (Читай: Будет очень мило не видеть тебя больше.)
      Хендл встретил его с не меньшим энтузиазмом. Он спал как убитый, когда Тропайл постучал. С затуманенными глазами он прохрипел:
      - Это не может подождать?
      - Думаю, нет, - твердо ответил Тропайл.
      Он рассказал Хендлу о том, что задумал. Сумрачный вид Хендла мгновенно изменился, появилась широкая улыбка.
      - Сделай это, старик, - пророкотал он. - Черт, мы поставим тебе памятник! - Говоря это, он подразумевал то же, что и Джермин.
      Тропайл отвернулся. Один в спящем городе. Стояла поздняя теплая ночь. Теплая Осень Пятигодичного Часового Цикла. Следующий Цикл он начнет сам, разжигая Солнце из... Он усмехнулся. Из лохани с супом.
      Найдет ли он еще семерых, чтобы начать это вместе с ним?
      Нет, не на этой планете, подумалось ему. Это будет лохань с одним-единственным телом. Он будет присматривать за очагом этой планеты лучше, чем Пирамиды. Но он один, и нет надежды, что он станет кольцом разгорающегося огня. По крайней мере, он сможет сбросить плоть, избавиться от ее тирании. Стоя посреди улицы, он смотрел на звезды, сияющие в созвездиях. Созвездия были новые и все время менялись и поэтому не имели названий. Это была Вселенная. И слов было не нужно. Слова ничего не объясняли; естественно, он не мог заставить Галу и других понять его, потому что плоть не может уловить подлинную сущность ума и духа, освобожденных от плоти. Дети! Дом! И впридачу - еда, сон, питье, занятия грязных животных. Как могут они просить его остаться в грязи, если звезды в небе зовут его?
      Он медленно шел по улице, один в ночи, нарождающийся бог, отрекающийся от смертных. Ничего здесь не осталось для него, но откуда же это чувство утраты?
      Долг говорил (или это была Гордыня?):
      - Кто-то должен отказаться от плоти, чтобы управлять Землей, ее орбитой, погодой - почему не ты?
      Плоть говорила (или, Душа, если такая есть?):
      - Но ты будешь одинок.
      Он остановился и минуту колебался.
      До тех пор, пока не понял, что слышит быстрые шаги за спиной и голос:
      - Подожди! Подожди, Глен! Я хочу идти с тобой!
      Он обернулся и подождал, но лишь минуту, а потом пошел рука об руку со своей женой.
      Он не один - так было и так будет! Был еще один. Будут другие! Огненное кольцо будет разгораться!